Из серии Тени. Панталоны

"А судит кто за давностию лет?"

Из сплетен едких паутин
Вились удавки для души.
Сквозь тени топкие пройди.
Знай, свет и воздух — впереди.

СССР. Украина. Школа-интернат.1970е.

   Шестиклассница Оля в субботу после уроков приходила домой на выходной, в квартиру, которую мама получила от государства несколько лет назад и которая еще была полупустая. Здесь была мама, это главное, здесь был дом. Одна из новых соседских девочек Вита с ней познакомилась, даже зашла в гости и подчеркнуто удивлялась:"Говорят, что в интернате дети ненормальные. Вот это да, а ты такая нормальная девочка!"
   В Олином классе были две девочки куклы, настолько красивые, остальные были симпатичные. Одну куклу звали Галя. Внешность ее была такая, как если бы смешать Елену Быстрицкую с Ириной Алферовой. Лицо правильной овальной формы, густющие темно-русые косы, большие глаза, ясно вычерченные дугами брови, аккуратный, хоть не кнопкой, нос, вишневые губы и плотное, складное тело. Пример золотого сечения, таких пишут на картинах. Галя была украинка. У нее была так же красивая старшая сестра и пышногрудая, упитанная, красивая взрослой красотой, молодая мама, еле за тридцать, у которой был ухажер, то ли сожитель, и там пламенем горел романс. Вторая кукла была Надя, чтобы у вас было представление, как она выглядела, смешайте актрис Татьяну Клюеву и Наталью Трубникову. Надя была невысока ростом,  лицо округло-квадратное, из голубых глаз исходила милота, извив губ, как от талатливого скульптора, и если она улыбалась, на щеках появлялись глубокие очаровательные ямки. Ансамбль дополняли вьющиеся волосы. Надю мальчишки чаще всего выбирали во время игры в ручеек. Ее мама жила в соседнем поселке, на Надю не была похожа, а более гуцульского вида женщина, низенькая, темноволосая и темноглазая, одинокая.
   Однажды в общежитии Галя запрыгнула на тему мальчишек и поцелуев. Как целуются? Одно дело видеть, другое уметь. Другие девченки тоже загорелись этой темой. Кто-то сказал, надо тренироваться на помидорах. Но Галя сказала, зачем на помидорах, можно на людях. Она подошла к одной из одноклассниц и сказала: "Закрой глаза. Я тебя буду целовать." Та закрыла и она крепко впилась ей в губы своими вишневыми. Все смеялись, но восторженно. У девченок горели глаза, многим хотелось научиться целоваться. Еще нескольких Галя поцеловала. Вот такое получилось посвящение в мир влюбленных. Это не было, как сегодня, в 2000-х, бы это заклеймили, лесбиянство. Совсем нет. Это было познание мира. Либо же в другой раз, когда одна девченка хочет научить другую на полном серьезе насчет того, как появляются дети, она ложится на подружку, обе одетые, и лежит и шепотом обьясняет, что пока парень и девушка вот так лежат, в это время малюсенькие, невидимые глазу букашки гуськом переползают с парня ня девушку, и она беременеет. В этом деле вера полнейшая, потому как подружке нечем крыть, она не знает, и никто больше не знает. Вера почти религиозная. Конечно, до тех пор, пока они в будущем не узнают все как есть, чаще всего на своем горьком опыте.
   На следующий год в школу пришли два новых учителя. Оба спортсмены, муж и жена, молодые, только после института. Физра стала интереснее и где-то сложнее. В этих учителей невозможно было не влюбиться, ими не восторгаться, настолько физически крепкие, хорошо сложенные, иконы физической культуры и оба необыкновенно красивые. Людмила Васильевна была невысокого роста, с хвостиком из темно-русых волос, треугольным удлиненным лицом, легко краснела, синие глаза и правильные черты лица, держалась прямо и говорила настойчиво и убедительно. Большая молодец. Ее муж Станислав Андреевич — высокий блондин с круглым, но структурным, мужественным лицом, мягким тоном голоса и одержимый спортивными успехами учеников. Сама Оля не была хорошим бегуном, даже ниже среднего. Но в ее классе появилась Рая, худая блондинка с римским носом, и ей в беге не было равных.  Ее и начал опекать и усиленно с ней тренироваться Станислав Андреевич. Она стала его гордостью в секунду. Наблюдая за ней во время бега можно было увидеть сжатую в кулак мускулистую фигуру, красное от усердия лицо и молотящие по грунту ноги-роботы. С.А же ее громко подначивал, поглядывая на секундомер. К этому времени Людмила Васильевна уже была беременна, ей скоро было рожать. После одного из выходных Рая вдруг стала загадочной. А вечером в спальной комнате она завелась рассказывать, как прошел ее выходной. Жила она в соседнем поселке, но в эту последнюю субботу, как иногда бывало в школе, домой к себе ее взял один из учителей, и это был Станислав Андреевич. Рая разоткровенничалась, и  шепотом, с горящими глазами, поделилась самым сокровенным: когда Рая легла спать на квартире у С.А., тот вошел в комнату и снял с нее панталоны. Вопросы на тему, а что же было дальше, ни к чему не привели. Получалось, что именно это событие было для нее кульминацией всего. Она, конечно же, была влюблена в учителя физкультуры, и невозможно было понять, был этот рассказ результатом ее воображения, сна, или если это была правда, каковы причины и что там на самом деле происходило? И, как оказалось, Людмилы Васильевны тогда дома не было, она уже была в роддоме. Некоторые девочки решили, что он снял Раины панталоны, потому что решил их постирать, ну как бы проявляя отцовские, либо даже братские чувства. Но зачем тогда делать это втихаря среди ночи? Он мог бы ее об этом попросить, пусть бы постиралась перед сном. Учась в интернате мы не понимали, что со стороны, для людей, выросших в своих собственных семьях, мы выглядели сиротами и вызывали чувство жалости, а может и желание воспользоваться.