Преображение. Глава 5

Долго размышлять над тем, что же в своей жизни я сделал не так, мне не пришлось. Я понимал, что далеко не безгрешен. Бывали и в моем сознании помутнения.
- Помнишь, ты все ругал Романа Семеныча? Недовольствовал, говорил, что слишком высоко себя несет. - спросил меня Сашка, когда мы встретились с ним в очередной раз.
- Да, теперь я, кажется, понимаю, что все познается лишь в сравнении.- ответил я.
    Мы вновь шли по набережной Невы. Солнце лучами касалось золотых куполов Исаакия, который возвышался над домами на противоположном берегу, ослепляя своим ярким летним сиянием. Туристы шли небольшими группами нам навстречу. Мы расступались, невольно прерывая наш разговор.
- Когда позволяешь себе ропот и не довольствуешься тем, что имеешь, получаешь урок, который должен научить тебя с благодарностью принимать все, что дается тебе в жизни. - сказал мне Сашка. - Видишь, я не зарабатываю много, но я благодарен и тому, что имею.
- Да, я действительно осуждал Романа, - задумчиво произнес я, - и ведь что интересно, я постоянно ловил себя на мысли, что судить его превратилось в мой каждодневный ритуал. Мысленно, с коллегами, про себя, вслух... И ведь я ходил каялся на Исповеди, но продолжал, словно робот с заведенным механизмом. Он ведь человек интеллигентный, доктор наук, а я считал его за его косноязычие и порой витиеватость в высказываниях человеком странным и двусмысленным. Не мог понять я тогда, что он своей добротой разрушил границы между нами и, спустившись на наш обывательский уровень со своей ученой высоты, как-будто дал нам право судить его.
- Вот это да, - воскликнул Сашка, - Это как надо было тебя помотать, чтобы ты сравнил и понял. - он засмеялся и я вместе с ним.
   Мы оба понимали, что имеется в иду.
Мы шли неторопливо, корабли проплывали туда и обратно, большие круизные Лайнеры пришвартовывались в гавани и давали приветственный гудок. Мы остановились посмотреть, как огромная махина высотой с многоэтажное здание пересекает водное полотно Невы и медленно входит в порт. Мы молча наблюдали и радовались, что можем не торопиться и наслаждаться выходными рядом с друг другом.
- Давай на катере? - спросил меня Саша.
- Давай, я давно хотел. - ответил радостно я.
   Мы дошли до первого причала и отправились на прогулку по мирным волнам Невы на прогулочном катере с такими же отдыхающими, как мы.
Ветер своей приятной прохладой обдувал лицо и в этот солнечный день я был необыкновенно счастлив рядом с моим другом, который своим присутствием всегда вносил в мою жизнь рассудительность и мудрость.
Прогулка длилась чуть более часа, мы любовались красотами города и хоть не в первый раз я, качаясь на волнах, шел Невой, но каждый раз мое сердце переполнялось необыкновенным чувством радости и счастья. В этот раз особенно.
- Ты радуешься, как ребенок, - сказал мне Сашка, - а ведь взрослый мужчина уже.
- Разве это возраст? У души нет возраста.
-Да, ты прав, конечно. И мне хочется верить, что ты научишься быть более внимательным к людям, отсеивать навязанные эмоциями впечатления о них, ведь так, как Николай сумел тебя облапошить, сможет любой мало-мальски разбирающийся в психологии. Не будь таким доверчивым. Ну постарайся уж. - с улыбкой говорил мне мой друг.
   Я знал, что Сашка, еще совсем недавно перенесший сложнейшую операцию, чудом остался жив, любит меня искренне, по-дружески, и все же я всегда удивлялся, насколько широка его душа, ведь так, как он любил меня, он любил практически всех людей, с которыми так или иначе свела его жизнь. Может быть, конечно, в силу своей профессии, он привык быть слушателем, привык, что ему жалуются на болезни, на боли физические, а часто и душевные. Он не отталкивал людей, но, будучи врачом, старался им помочь, насколько ему хватало его знаний. А знаний у него было немало. С отличием окончив медицинский университет, он любил свою профессию и отдавался своим пациентам без остатка. Я хотел бы перенять хоть самую малость у Сашки, как я, любя, его называл, той доброты, которой он наполнен до краев, которой он светится, но понимал, что мне до него очень далеко.
- Развитие, - сказал мне он, когда наша прогулка на катере приближалась к концу, - это самое главное, что должно происходить в жизни человека. Развивайся. Ты уже продвинулся немножко вперед. И я за тебя очень рад. Видишь, как после тяжелого испытания переменилась твоя жизнь?
- Да, вижу. Если бы я знал год назад, что своим бесконечным суждением и недовольством я выстраиваю фундамент для реальности, где все, что я так неистово осуждаю, оживет и нанесет мне ответный удар, я бы смог остановиться, как думаешь? - спросил я его.
- Сложный вопрос. Как ответить на него, похоже, я не знаю.
Мы зашли в небольшой уютный ресторанчик пообедать, и наша беседа продолжилась в более спокойной, приятной атмосфере.
- Скорее всего, - продолжил Сашка, когда мы расположились за столиком, ожидая, когда принесут наш заказ, - ты не остановился бы. Видно этот процесс длился слишком долго, ведь ты несся, как поезд, которому не свернуть. Признайся честно самому себе, что если бы не появился этот злосчастный Кирилл Безродный, который в сущности мошенник, ты никогда не смог бы оценить Романа Семёныча со всей его витиеватостью. Несмотря ни на что Кирилл, по сути, был тем учителем, который преподал тебе урок. Возможно, и здесь, вместо того, чтобы проклинать его за потерянное время и деньги, я понимаю, что немалые, но все-же стоит поблагодарить судьбу за возможность, за знания, за опыт, за силу, которую ты накопил за время своих испытаний.
Я смотрел на него в ту минуту и мне было горько и больно, я осознавал, что прощать врагов - это наивысшая степень доброты.
- Саш, я не готов. Может быть, когда-то я прощу, но сейчас, в эту минуту, я не могу. Ну нет во мне столько доброты, сколько есть в тебе, чтобы я смог отнестись к этому так, как ты предлагаешь - сказал я чуть ли не со слезами на глазах.
   Саша увидел, что своим высказыванием он будто обнажил мне рану, которая никак не заживет.
- Прости, друг, видимо, слишком рано. Но ты потом поймешь.
   Тогда, в тот момент, сидя на мягком ресторанном диване, я расстроился, несмотря на чудесно проведенное время, на волны, катер, чайки, чудесные виды любимого города, фонари вдоль дороги, которые безмолвно выстроились в ряд, а теперь - спокойная, приветливая обстановка, звуки музыки, мой дорогой друг Сашка, которого все называют не иначе, как Александр Михайлович, все это предстало предо мной в ту минуту в ином цвете. Вот как обида, засевшая внутри, где-то глубоко, может изменить очертания дня.
- Слушай, да ты даже в лице переменился, друг, ты чего? - спросил взволнованно Сашка.
- Да нет, ничего, просто я сейчас понял, насколько я духом слаб.
В это мгновение нам стали приносить различные вкусности, от запаха которых, аппетит разыгрался не на шутку. Мы принялись за наш обед и вскоре довольные пили зеленый чай с мелиссой с превосходным десертом.
   И настроение, так легко покинувшее меня, вернулось назад. Я снова был счастлив. Наступил вечер. Я вернулся домой и никак не мог понять, мысль не давала мне покоя: как простить своего врага? Как вообще это возможно по-настоящему?
Ответ на свой вопрос мне предстояло узнать чуть позже.


Продолжение следует...