Жизнь и деятельность Плакида Янковского, сподвижни

2018 год Белорусской Православной Церковью был объявлен годом памяти митрополита Иосифа (Семашко), инициатора воссоединения белорусских униатов с Православной Церковью.
Митрополит Минский и Заславский Павел, Патриарший Экзарх всея Беларуси на международной научно-практической конференции «Митрополит Иосиф (Семашко; 1798 — 1868): личность, эпоха, исторический путь Православия на белорусских землях», которая состоялась 24 октября 2018г. в конференц-зале Национальной библиотеки Беларуси подчеркнул, что деяние, которое совершил митрополит Иосиф (Семашко) и его ближайшие сподвижники, — это поистине эпохальное событие, которое определило и создало фундамент церковно-государственного устройства нынешней Республики Беларусь. «Миссионерские труды святителя Иосифа, дерзаю так его именовать, продолжают приносить плоды и сегодня, сохраняя свою актуальность не только в Белой Руси, но и далеко за ее пределами. Именно в наше время, когда единству православного мира и единству восточных славян брошен серьезный вызов, нам надлежит глубоко и вдумчиво осмыслить служение Виленского архипастыря, изучить мотивы его деяний и постараться понять суть его подвига» — отметил Патриарший Экзарх.[3]
Блаженной памяти митрополит Иосиф (Семашко) сыграл выдающуюся роль в деле возвращения в Церковь белорусских униатов, отторгнутых в 1596 году от Православия. Среди деятелей Церкви, чья жизнь прошла на белорусской земле, особый интерес вызывают сподвижники митрополита Иосифа Семашко, подготовившие процесс воссоединения унии. Жизнь и деятельность многих из них связаны с Могилевской губернией. Одной из наиболее колоритных фигур среди них является протоиерей Плакид Янковский – педагог, публицист, писатель. В 1840-1850-х годах он принадлежал к числу наиболее читаемых писателей в пределах Польши и Беларуси. Мало кто знает, что непродолжительное время он жил и работал в г. Черикове. Однако его имя пока еще не вписано в страницы белорусской культуры и в энциклопедии литературы и искусства Беларуси (том 5) он вписан как польский писатель
20 сентября 1810 года в деревне Войской Гродненской губернии (ныне Каменецкий район Брестской области), в семье униатского священника на свет появился четвертый ребенок, мальчик, которого назвали Плакидом в переводе с латинского Рlacidus – кроткий, смирный, спокойный. Предки отца были в дружеских отношениях с родом Костюшков.  Отец Плакида Гавриил Янковский принимал активное участие в восстании 1794 года, дослужившись до чина поручика. Когда восстание потерпело поражение, он вернулся на Подлясье, женился и после окончательного раздела Польши был рукоположен в униатского священника.    Затем  Гавриил Янковский получил приход в деревне Войская недалеко от Каменца. По утверждению О. Рогалич, корреспондента  Брестской областной газеты «Заря», Гавриил Янковский занимал высокое духовное положение, он являлся кафедральным архипрсвитером Брестской епархии и   служил в Брестской Николаевской церкви, в той самой, в которой в 1596 г. была подписана Брестская уния
Родня у Янковских была большая, держались они все вместе, работали согласно, любили друг друга искренне и сердечно. Мальчик рос   впечатлительным, трогательным и мягким ребенком, вполне соответствующим смыслу своего имени. С детства он впитывал семейные патриархальные родовые  традиции мелкопоместной белорусской шляхты, многим похожие на крестьянские. Именно семья, ее теплая атмосфера   содействовали формированию у мальчика патриотических чувств,  развивающихся на протяжении всей жизни. Впоследствии в своих произведениях Плакид описывал жизнь в родительском доме как самый наилучший период в его судьбе. Бурный революционный темперамент отца  Плакиду не передался, а вот его родной брат Ян, будучи студентом Виленского университета принимал участие в обществе филоматов, был арестован за антигосудасртвенную деятельность и умер в ссылке в Вологде.
До восьми лет ребенок жил в отцовском доме.  Здесь же он получил и начальное образование. Затем мальчик был оторван от родного дома и отправлен на обучение в Свислочскую гимназию, а оттуда переведен в Брестскую базилианскую униатскую школу. В те времена такие школы приравнивались в правах к русским гимназиям. С 1826 по 1830 годы он учился   за казенный счет в главной семинарии Виленского университета на богословском факультете для униатов и католиков. По воспоминаниям Плакида Янковского, чуть ли не каждая изучаемая в Виленском университете наука едва ли имела «поклонников поусерднее и почистосердечнее воспитанников Главной семинарии». Совершенно отстающих между ними не встречалось, а если случались «запоздалые», то «разве такие, которые, до последней возможности испытав свои силы, с грустью наконец уверились, что самою природою отказано им в более быстрой походке».

Многие видные деятели, выступившие впоследствии за упразднение унии, обучались именно в этом учебном заведении. Свято - Успенская обитель в Жировичах (Литовская униатская семинария) являлась в те времена духовным и интеллектуальным центром подготовки униатов к воссоединению с Православием. Впоследствии Плакид очень тепло отзывался о тех с кем обучался.  В университетских  воспоминаниях, написанных для сыновей и дочерей он писал: «Хотел бы я, милые детки, вспомнить для вас тех, с кем соединяла в годы учебы сердечная привязанность, кого не видел с 1830 года и кого Бог один знает, увижу ли еще когда-нибудь. Коссович Игнаций, родом из уезда Браславского…»[2]
Люди, знающие Плакида, отмечали его тонкое чувство юмора. Крашевский, известный своими  рассказами, сделавшими легендарным Пане Коханку, вспоминая об остроумии Янковского, характеризовал его как исполненное деликатности и служившее скорей для притяжения к себе, нежели для подтрунивания над ближними. Плакид в ответ писал, что если бы друг хотел увидеть его таким веселым и свободным, каким себе воображал, то они уж точно разминулись бы, друг друга не узнав. Что если кто-то хочет казаться веселым, так уж точно он таковым не является. Что это по меньшей мере полправды о жизни. Что он сам ни к кому так не милостив, как к шутникам.

В 1830 году со степенью магистра богословия Плакид заканчивает семинарию и отправляется в Жировичи, где начинает работать преподавателем польской литературы, французского и латинских языков  в уездной школе Литовской семинарии. Он хорошо владел также итальянским, немецким, английским, русским и еврейским языками.
Однако начавшееся очередное польское восстание и эпидемия холеры в Гродненской губернии прервали мирную спокойную жизнь. С мечтой приступить к работе над докторской диссертацией  Плакид вернулся  в Вильно. Но забота о хлебе насущном заставляла искать работу.  По протекции Так Плакид профессора Довгарда Плакид устроился домашним учителем в просвещенную семью предводителя дворянства Могилевской губернии Т. Чудовскому, в имение Низы Чериковского уезда. Здесь он провел 10 месяцев, считая это время самым приятнейшим в своей молодости. Обучая детей, Плакид готовился к защите докторской диссертации, которую он защитил 25 марта 1833г.в Виленской духовной академии и получил степень доктора теологии. Он также продолжал изучать иностранные языки и перевел с итальянского книгу Сильвио Пелуччо «Об обязанностях людей», изданную в Вильно в 1835г. А свой первый литературный труд Плакид (представившись Виталисом Комоедом)  назвал символично: «Хаос и щепотка фимиама, изложенные рифмоплетом».
В 1833 г. двадцатитрехлетний профессор семинарии женится на 16-летней Елене Тупальской, дочери председателя Литовской униатской консистории Антония Тупальского.  Антоний Тупальский не только был Плакиду Янковскому тестем и старшим советчиком – они мыслили в одном направлении.  В августе  этого же года  Янковский получает сан священника и назначается приходским иереем в родной деревне Войская. Его рукоположение в священники совпало с их венчанием. И с той поры, пишет он  своему другу Крашевскому, обнаружил он себя в благодатном кругу «фамилийного» счастья. Члены его большой семьи – сестры, жена, тесть, теща, шурины, свояченицы – не только проживали в одной местности и поддерживали друг друга словом и делом, но и имели самое прямое и довольно значительное отношение к занятию, которому он служил, – священству.
«Да ты бы слышал эту сладкую литанию, – пишет счастливый Янковский приятелю Крашевскому. – Имею рядом родную сестру и мужа ее, который ко мне привязан едва ли не искренней ее самой, да трех сестер моей жены – несравненных сестер». По данным протодиакона Георгия Петровича Пшенко, преподавателя Минской духовной семинарии двоюродный брат И. Гомолицкого ключарь Виленского кафедрального собора, член Литовской духовной консистории протоиерей Виктор Иоаннович Гомолицкий (1815– 1889) был женат на Елене сестре митрополита Иосифа Семашко, сестре.[2]
Близкие родственные и дружеские отношения не могли не сказаться на мировоззрении Плакида Янковского. По поручению Епископа Иосифа (Семашко) Плакид Янковский, отмечает О. Ролич,  неоднократно проводил встречи и беседы с духовенством, приезжающим в Жировичи и объяснял значение и необходимость возрождения в Униатской церкви  православных обрядов.
Он дружил со многими, кто подписал 12 февраля 1839 г. в Полоцке торжественный соборный Акт  о воссоединении униатской церкви и православной.  Особенно близкими ему были Иосиф Семашко, Ипполит Гомолицкий, Антоний Тупальский, ярые сторонники воссоединения, которые оказывали на Плакида сильное влияние. Близким другом и родственником по линии жены (муж дочери протопресвитера Антония Тупальского Софии) для Янковского был один из первых преподавателей Литовской духовной семинарии профессор Карл  (в православии Карп) Фелицианович  Вронский (1803–1885). Карл Фелицианович происходил из священнической семьи, в семинарии преподавал математику, а также занимал должности секретаря правления (1836–1839), помощника инспектора (1839–1840) и инспектора (1840–1843). По отзыву современников он принадлежал к  числу тружеников Жировичской семинарии, подготовителей воссоединения унии с Православием. К.Ф. Вронский приписывал своему влиянию переход на сторону митрополита Иосифа (Семашко) опасного для дела воссоединения базилианского протоархимандрита (впоследствии епископа) Иосафата (Жарского).
Конечно, родственные связи и отношения с людьми, подвизавшимися при упразднении унии, имели сильное влияние на  Янковского, но, подписывая акт «воссоединения», он это делал сознательно, свободно и без всякого внешнего давления. Плакид Янковский, асессор (заседатель) Литовской косистории, профессор семинарии, магистр и протиерей  был 9-ым в списке из 114  этот  исторический документ. Но в Большом биографическом словаре Половцев указывает, что будучи уже православным священником, Плакид был единственный из всех преподавателей семинарии, кто воспользовался привилегией, данной униатскому духовенству: до самой смерти не носил бороду и рясу.  Владыка Иосиф (Семашко),  в своих «Записках» много проникновенных страниц уделил Янковскому, понимая его симпатии к старым униатским привычкам, не принуждал  менять их,  но вместе с тем в шутливой форме пенял Янковскому, что в настоящее время все носят бороды и что даже сам папа хочет отпустить ее.
В 1845 г. Литовскую семинарию и консисторию переносят в Вильно. В 1846г. в возрасте 42 лет, через неделю после смерти жены, родной сестры Плакида, не пережив  разлуки с «нежнейшей подругой», умирает протоиерей Ипполит Гомолицкий, доктор богословия, последний ректор Жировичской униатской семинарии.  Ипполит Гомолицкий принимал активное участие в подготовке униатской церкви к воссоединению. Входил в специально созданную комиссию из преподавателей семинарии, которая обучала униатское духовенство Литовской епархии чтению на церковнославянском языке и православным обрядам Современники отца Ипполита отмечали его удивительную начитанность и глубокие познания по всем отраслям наук, особенно он увлекался минералогией. За его коллекцию камней граф Евстафий Тышкевич уплатил сто рулей серебром. Плакид не понаслышке знал о сиротской судьбе: когда ему было 11 лет умерла мама.  Поэтому  после смерти   сестры   к своим 5 деткам они  с женой взяли на воспитание ее шестерых осиротевших детей.
Суетная жизнь в городе не привлекала Плакида и он пишет прошение о переводе в приходскую церковь. Так он стал священником прихода деревни Белавичи Слонимского уезда в имении помещика графа Вандалина  Пусловского ( ныне Иванцевичский район Брестской области). 10 лет он прослужил здесь. Это были самые продуктивные и вдохновенные в его литературном творчестве. Его стихи, повести, рассказы, очерки, пьесы публикуются в разных изданиях. Он стал одним из самых читаемых польских писателей того времени. Несмотря на то, что он был шляхтич, он внимательно изучал крестьянскую жизнь и описывал ее с симпатией и душевном состраданием. Особенно были востребованы его переводы Шекспира и Гете, Маццони, Пушкина. Он написал около трех деятков книг, его статьи печатались в «Литовских епархиальных ведомостях» Выдающийся польский критик М. Грабовский, как пишет О. Ролич, Плакида Янковского сравнивал с  талантливым писателем, журналистом, ученом О.И.Сеньковским (1800-1858).  Много он писал о людях, дружбой которых он дорожил, которых знал и любил: о священнике Антонии Тупальском, Ипполите Гомолицком, Михаиле Бобровском, Прокопии Ситкевиче. В числе его друзей были известные впоследствии писатели: Игнатий Головинский, граф Генрих Ржевуский, Михаил Грабовский.
В 2004 г. издательским отделом Свято-Петро- Павловского собора г. Минска был выпущен сбороник произведений Плакида Янковского «записки сельского священника».



На период жизни Плакида Янковского в Белавичах  выпадает страшное испытание, описанное им в очерке «Пасхальные куличи». Это голод, лютовавший в  этих краях на протяжении 1854-1856 годов, и сопутствующие ему тиф, чахотка, коклюш и другие  болезни. Вот какими красками рисует автор бедствие народа, среди которого проходило его пастырское служение: «Самые сострадательные глаза смежались наконец от невольной боли при постоянном виде этих страшно желтых лиц и исхудалых рук, уже бессильных и не способных к какому-либо труду, а только безмолвно и машинально протягивающихся к подаянию».
Он описывает уловки, к которым прибегали лежащие на одре болезни женщины, чтобы раздобыть для своих детей хоть крохи хлеба. Например, они просили батюшку о ежедневной исповеди и причастии. И тот прекрасно видел, что не одной только набожностью продиктовано это желание. Ведь, причащаясь, полагается съесть кусочек просфоры. Матери только делали вид, что принимают хлебную частичку, а сами прятали под подушку, чтобы передать детям. Да и сам священник, заметив этот невинный обман, постоянно «ошибался», давая причастнице не кусочек просфоры, а два-три.
Весна 1856 года. «Приближалась Пасха, а освящать нечего было», – констатировал автор. Несмотря на то, что в семье было 13 едаков, решили помочь прихожанам. «До Пасхи ли этим нищим людям? И что им теперь освящать? – сказала мне на Страстной жена. – Дай-ка мы приготовим для них хоть по маленькому куличу, для разговенья!» «Распоряжайтесь, как знаете, мой друг: я со своей стороны могу вам только самоаккуратнейше продиктовать число приходских дворов и всех кутничьих изб». И семья священника из собственных запасов печет для прихожан небольшие куличики. Батюшкины помощники непосредственно перед освящением опустили хлеба в пустые коробки прихожан. Священнику показалось, что крестьяне,   приняли дар с какою-то недоверчивой радостью, но и не расспрашивали  откуда взялось угощение. Вечером того же дня, осматривая пчел в своем саду, примыкающем к церковной ограде, священник невольно подслушал, о чем говорили прихожане, стекавшиеся к вечерне.  В числе прочего прихожане обсуждали и батюшкины куличи. Народ решил, что Александр II, который в 1855 году взошел на престол, приказал священникам к Пасхе испечь и раздать мужикам от нового царя  булки из «самочистейшей пшеничной муки». Вот и злословили прихожане: мол, присвоил священник государеву муку, ведь  уж очень маленькими были куличи. Потому и растыкали их в последний момент перед освящением, чтобы  люди не успели обнаружить обман. Услышав, что его обвинили в воровстве, Плакид очень расстроился. Прежде чем идти в церковь на вечернюю службу, добрых полчаса быстрым шагом ходил вдоль и поперек своего садика в мучительных размышлениях. Сначала он укорял себя за то, что подслушивал разговор прихожан. Не  знал бы об оговоре, оставался бы в мирном расположении духа. Так что наказан справедливо, считал Плакид. А затем горечь от услышанного он пытается вытеснить добрым помыслом. То есть выработать мысль, которая бы примирила его с незаслуженным подозрением и не умалила бы его пастырской любви к прихожанам. Вот как формулирует он спасительный вывод: «Счастлива и богата надежною будущностью та страна, в коей народные массы все доброе и хорошее относят к одной только царской власти, все же неурядицы и нестроения – к произволу или бездарности исполнителей!»  В этой  истории раскрывается  все благородство души  Плакида Янковского.[1]

 Стремительное ухудшение здоровья  заставило его в 48 лет проситься на покой. Он был уволен с пенсией. Купил дом в Жировичах, возле самого монастыря. Сбылась его давняя мечта : жить в тишине, в уединении от людей и света.  Через несколько домов, «в сотне или двух сотнях шагов от себя отдаленных», жили родители, пять сестер, четверо братьев и дядя по материнской линии да целая ватага ребят, постарше и помладше, «и все это в согласии, в гармонии, в сердечной привязанности и, что очень важно даже в семейном общении, все это в таком непринужденном ежедневном сопровождении мелких взаимных услуг, что будто бы это сам Бог пожелал аж до самых мелочей все здесь обозреть и упорядочить». Вот уж действительно, как вспоминают современники, никто не любил семью живей и горячей, чем Янковский.[2]
Плакид очень любил Жировичи и отзывался о них мягко и тепло: «Это место настолько красивое, настолько счастливое…, что каждый раз… отдыхаю тут целыми днями так радостно, ощущая, так сказать, такие сладость и запах вокруг, что вынужден говорить себе вечером: “Ох, тут бы мне жить и умереть…»[4]
После смерти матери его жены в начале 1842 г. Янковский со скорбью писал Крашевскому, что была она само целомудрие, сама доброта, деликатность и ум. Это ее молитвами у нас все до сих пор хорошо и счастливо складывалось. Это она берегла нас от громов и молний и всякого Божьего гнева, она была очагом семейного счастья, такого редкостного и беспримерного, что сами ангелы не побрезговали бы спуститься к нам и отдохнуть. О тесте, Антонии Тупальском,  Плакид  вспоминал более официальным, но от того не менее теплым слогом. «Оставаясь до конца жизни председателем консистории, покойный Тупальский, – пишет отец Плакид в некрологе, – был высочайше сопричастен к орденам: Св. Анны 2-й степени с императорскою короною и Св. Владимира 3-й степени; получил из кабинета Его Императорского Величества золотой наперстный крест с пенсией 150 рублей серебром, такой же драгоценными камнями украшенный, богатую осыпанную жемчугом митру; наконец, наименован сверх штата протопресвитером Виленского кафедрального собора». Уже будучи старцем восьмидесяти лет, «по привычке к труду и редкой способности к занятиям», имея обширнейшую корреспонденцию, не полагался ни на кого – сам всем отписывал. И всякую просьбу, принесенную лично, проверял рассказом просителя и при этом «не утомлялся ни несвязным складом простой речи, ни преднамеренной сбивчивостью и повторял неоднократно, что даже самая безвыходная изустная путаница чистосердечнее и яснее любой хитронастроченной деловой бумаги». И никогда, по апостольской заповеди, не оканчивал день с «незамиренным» сердцем.[2]
Так он прожил еще 14 лет, занимаясь литературной деятельностью. Занимался он также и краеведческой деятельностью. И сегодня представляют интерес его «Заметки о Сынковичской церкви»
В 1867 г. Янковский пережил смерть любимой жены и сына. С любимой женой Плакид прожил 35 лет.Это окончательно подорвало его и без этого слабое здоровье. Он пережил  жену на пять лет и 11 марта 1872 г.    окончил свой земной путь на руках двух сыновей и двух дочерей. Похоронен Плакид Янковский рядом с женой в Жировичах, в кладбищенской церкви св. Георгия Победоносца. Так сын священника-униата, выучившийся как униат, принятый профессором в униатскую же семинарию, отец Плакид умер и похоронен как православный священник на белорусской земле.
По данным В.Н. Киселева, на стене храма и ныне находится большая памятная доска с надписью «Родителям Плакиду Янковскому (1810-1872) – Елене Янковской (1817-1867) – Дети». На полу вход к гробу закрывал песчаный камень с нанесенными инициалами «Н.J. ХП. 1867» и крестом, возложенным соборным протоиереем на гроб жены. Камень с такими же инициалами лежал у окна дома Янковских. В Жировичах помнят предание, будто бы Елена Янковская умерла именно возле этого окна, узнав о гибели сына, обучавшегося в одном из московских учебных заведений.
В списке обязательного заупокойного поминавения духовных лиц, подписавших соборный Акт 12 февраля 1839г.  двадцатым значится Плакид Янковский.

Использованные источники
1. Бунеева Л. Приближалась Пасха, а освящать нечего было…  [Электронный ресурс] / Режим доступа: https://vb.by/society/20248.html –Дата доступа 17.09. 2018
2. Денисова С..  Хаос и щепотка фимиама.  [Электронный ресурс] / Режим – Дата доступа 18.10. 2018
3. Митрополит Павел: Деяние митрополита Семашко – в фундаменте устройства Беларуси  [Электронный ресурс] / Режим доступа: – Дата доступа – 12 ноября, 2018
4. Пшенко, Г.П.   «Жировичи: памятники и памятные места, связанные с именем митрополита Иосифа (Семашко)».  [Электронный ресурс] / Режим – дата доступа 11 сентября 2018г.