Как в России в Позу ходили 3

                Из цикла "Невероятные приключения Расквасова и его друзей"



                РОССИЯ, 1999 год (примерно)






Славик выпил, но дело стал докладывать так быстро, путано и мутно, ведя речь о каких выкупах земли у озера Кудрявое, утопленных там в гражданскую войну паровозах,  хлебных рассказах прадеда-революционера, шашках ценою в миллионы долларов и рекламных акциях по продаже черепов саблезубых тигров, что на него махнули рукой.
Было ясно, что Семенов, перед «Позой» явно добавил в  химический состав своего организма еще что-то, тоже  химическое.
-Ты, Слава, главное, - не чихай! А то нос отлетит! -  участливо посоветовал другу Герасим.   
…Потом Максим  пригласил Стасю  на танец и  ослепительная пара своими  красивыми движениями на несколько минут установила в  кричащем зале полную тишину.
…Потом Расквасов стал приставать к надутым модным силиконом бабам за соседним столиком и кричать, чтобы  они « не сидели тупо, а зажгли его и  других мужиков яростной венгерской пляской «Чардаш».
…Потом Славик Семенов в туалете (куда Герасим, естественно, не пошел) стал разводить танцевальный конфликт с мужскими заступниками за предложенный Герасимом  «небольшой танцопаж».
…Потом Семенов вернулся удовлетворенный и пахнущий дымом только что сожженых неведомых южных трав.
…Потом от угла, где сидела юбилярша (почему-то с ногой в гипсе), поэтесса, колумнист и правозащитница Клара Запатрухина закричали в микрофон ответ на тост.  Кричала правозащитница яростно и визгливо о наболевшем. То и дело неслось:
 «Арабские мальчики,  Париж, погромы, арабские мальчики…»
При этом на «мальчиках» у Запатрухиной летела во все стороны слюна.
…Потом Герасим на минуту пересел за соседний столик к старичкам-журналистам и, потратив на них некоторую сумму, нашел в обоих родственные души. Через  двадцать минут, после двух прощальных тостов на вечную журналистскую тему «пришел-внес-ушел»,  обоих старичков поочередно вынесли официанты, а задумчивый Расквасов вернулся за родной стол.
- Глубоко копнули… - сообщил журналист смеющемуся Максиму.
…Потом Семенов  вовремя и к месту рассказал (почему-то обращаясь только к Стасе), как организовывал дискотеки для пожилых и едва не разорился на корвалоле и валидоле. А также платной «Скорой помощи»:
- Веришь-нет -  ноги и протезы в танцах отрывались! Особенно в рок-н-роле! Они же старички – такие! Отжигают, блин, не по-детски!
…Потом пришел спонсор телепрограммы «Исподнее» Алексей Густопсоев-второй-младший, по кличке «Доширак–Обжираков». Очень толстый, налитый салом до бровей, красномордый спонсор мельком посмотрел на  благодушного и расслабленного главного редактора  Расквасова и молча уставился на Стасю. Затем перевел глазки на Ртищева. После проигранного поединка взглядов, «Доширак-Обжираков» удалился, показав всем за спиной средний палец.
…Потом Герасим выпил в одиночку,  молча поднялся и отправился к средней трезвости  ансамблю живой музыки.
- Блин… - забеспокоился Славик Семенов. -  Наш чемпион мира по танцам в башмаках  на деревянной подошве танец пошел заказывать! Соло… Сейчас попросит что-нибудь свадебное  минут на 10…
Потом Герасим сосредоточено под хит сезона «Чужая свадьба» и хохот  зала отбил 3-минутную чечетку. Ему рукоплескали.
- Ты в теме, брат! – подколол друга Максим, - Смотри, как тебе «дилдушки» хлопают. И даже подмигивают…
…Потом на несколько минут стало  тяжело  и  страшно, так как в  грохочущий и пьяный зал, отбросив пинками охрану и  официантов с подносами, вошло несколько черных граждан в камуфляже. В черных масках. С автоматами. Один из них громко вскричал:
- Всем сидеть! И всем молчать! Это террористический акт!
В ногах у них путался маленький ребенок также в камуфляжике и черной масочке – лет семи-шести. Но тоже с автоматом игрушечным. И зеленой повязкой с арабским лозунгом.
В дверях зашуршала  черными одеждами и уже потянулась было в зал вереница черных женщин в парандже, опоясанных  ужасными поясами, однако в этот момент у  самого здорового террориста зазвонил мобильник.
 Кто-то потусторонний стал на него орать, а  террорист оправдываться. Затем вожак громко и гортанно крикнул  что-то всем налетчикам – и они  шумно бросились к выходу.
 - Перепутали!.. – облегченно выдохнули в зале, одновременно наливая.
Однако маленький мальчик  не угомонился, вновь вернулся и на прощание - вбежав на середину танцпола, дьявольски захохотал и дал в зал игрушечную очередь зелеными шариками.
- Северокавказский инфант-амбисьон… – вздохнул слега протрезвевший Герасим, держась за сердце.  -  Намучимся мы с ними –  это вам не наше русское и доброе поколение пепси…
- Говно-вопрос! Победить терроризм очень просто, – веско сказал Ртищев. – Нужно только сделать, чтобы на их похоронах было больше покойников, чем провожающих в последний путь. Так что, Герасим – не познакомишься ты с «синдромом заложника». По крайне мере сегодня. Поэтому – наливай…
…Потом перед столиком внезапно остановилась и пристально стала смотреть на Герасима шикарная дама в манто и белых чулках с разноцветными горизонтальными полосами на деланно косолапых ногах.
Герасим забегал пьяными глазами и сдавлено спросил:
- Марианна?
Дама по-змеиному улыбнулась одним ртом.
- Холодно, братец…
- Лариска, ты что ли?
Дама картинно захохотала.
- Подлец какой… Холодно, холодно, негодяй…
- Машуня? Нет… Илонка?
- *******!!! И *********** !!! Тем более – старый!!!
 Дама медленно взяла фужер с томатным соком со стола, небрежно выплеснула содержимое Герасиму в лицо, и ушла, покачиваясь от  вина и гнева.
  - А ты, Герасим оказывается еще и тайный  любитель внесемейных утех… –  Ртищев  и Стася скисли от смеха.
- Склероз – он такой…  - ржал визгливо Семенов, глядя на очумелого журналиста. - Не умывайся только, так домой и иди… Скажи, что это кровь, с террористами, мол, сражался… Наталья все поймет…
- Да не знаю я, кто она такая, Пеппи длинный чулок, бля… Сучка крашена… - Чо стоишь! – закричал Герасим на официанта, - неси салфетки, тряпки там разные…
…Потом в «Позу», ближе к полуночи  нагрянули самые яркие личности.
Появился в клубах дыма дешевых сигарет  ярый грузофоб и националист Вакула Муромский (он же Альфред Пиндюрин). Как и все националисты любого народа, он был всклоченный, неопрятный, редкозубый и  с крашенными хной редкими волосами, с обязательной перхотью на засаленном воротнике, с обязательными очумелыми глазами.
За ним вошел престарелый правозащитник Сергей Урус–Мартанов (полумесяцем бровь), с пачкой свято-либеральных журналов «Эпидерасьон» подмышкой. Такой же всклоченный, редковолосый и редкозубый, но еще и – картавый
 С очередной молодой пассией вбежал, с трудом притворяясь молодым и энергичным, скандальный кинорежиссер Джордонас Чеснокас.
Стремительно раскачиваясь на стоптанных каблуках, в зал вошел Муса Алибабаев-Беркут -  носатый гордый и  нетрезвый человек в поношенной бурке поверх старого джинсового костюма.
 (подробно о  троице -   «Как  в России то-шоу делались»)
… Потом к столу   робко подошел бомж в шикарной  кожаной косухе с серебристым металлическо-кинематографическим чемоданом для миллиона долларов.
- Понятно, – сказал Герасим, – узнаю тебя родного… Это же ты, Петя Босых? Мы же с тобой  лет пятнадцать-двадцать назад в «Огнях вех» работали? Очеркист?
                (см. «Как в России экологические очерки писались»)
- Было дело… - хрипло ответствовал бомж Петя Босых, испуганно озираясь. – Сейчас тут у меня, пацаны, дело другое…
- Ну, начинается… - вскричал Максим -  только сначала давайте все выпьем… Потом послушаем и посчитаем… Я думаю, там не меньше миллиона? Садись, горемыка!
…Потом приехал  вальяжный  издатель Илларион Морозов с румяной и очень-очень молодой спутницей. Он подошел к честной  компании, внимательно и вежливо выслушал мнения  всех о происходящем и, извинившись перед Стасей,  также вежливо покрыл всех остальных  площадным матом. Затем издатель выбрал  место в зале в темном углу, где вскоре очень быстро напился до такой степени, что его спутница пересела к явно знакомому Рязанову-Костромскому.
...Потом пили еще и много всякого разного.
Потом Славик и Босых вместе с чемоданчиком, не попрощавшись,  исчезли в неизвестном направлении.
...Потом, за полночь пошли провожать в аэропорт Стасю Разумовскую и на одной из холодных улиц слово за слово и крик за криком сцепились с  многочисленными торговцами, их  друзьями и толпами бородатых покупателей ночной шаурмы.
Сначала закипела беседа. После вопроса Расквасова: «А почему это идет торговля и громко играет восточная музыка после 11 часов?»
-  А ты кто такой, уважаемый? – для начала в качестве ответа спросили производители шаурмы.
 - Я – русский человек!
- Как ты, русский, мог написать: «Кавказ подо мной»? – невежливо стал интересоваться самый высокий торговец с бородой лопатой.
- Моя фамилия – не Лермонтов, а Расквасов,  а  это – метафора… так сказать… – начал было  литературно спорить журналист, но получил удар в глаз.
- Не Лермонтов, бля, а Пушкин! – поправил Герасима бородатый и вновь замахнулся.
- «Севастополь, Севастополь! Город русских моряков!»» - неожиданно  басом закричал Ртищев и ударил в ухо этого  самого  высокого.
...Потом все  очень громко заорало и перемешалось.
...Потом яростно завизжала Стася и стала прыскать во все стороны из газового  баллончика, попадая  почему-то в основном на бесполезно бегающего в конфликте  туда-сюда  Расквасова.
...Потом ослепший Расквасов упал  на прилавок  торговой точки и опрокинул на себя гриль,  10 килограммов мясной нарезки и лоток с соусом.
...Потом все еще раз перемешалось.
...Потом раздалась  милицейская сирена…