История любви

               
      Сергей Нечаев в исполнении Сумбатова - Южного изо всех сил и считанных секунд эры Водолея недавно умершего Рутгера Хауэра пытался соответствовать прописанному сценарием люцернистому Локарно, из чего, разумеется и естественно, ничего не выходило да и не могло выйти, Локарно изображала недавно оккупированная победоносными советскими войсками Рига, обольщая неискушенного зрителя красночерепичным покрытием островерхих чистеньких домиков и шумливо дребезжа булыжной мостовой под железными ободами пролетающих вдаль фаэтонов и пролеток, на коих размахивали руками и цилиндрами какие - то сухощавые люди в очках и неприличных прическах, прикрывающих уши, неопрятно спадающих на высокие воротники форменных мундиров с петлицами телеграфного ведомства, символизируя радость среднего класса сырной и часовой Швейцарии, вычитавшего из утренней, перед первой чашечкой кофею с хрустящим рогаликом газеты об отречении кровавого самодержца далекой и непонятной России, тут же арестованного лихим и бойким генералом Корниловым вместе с семьей, до самого конца убежденной по немецкой привычке принимать окружающую их частицу за целое в трепете народном, стоит им высунуться на балкон или катнуть черкесским конвоем вдоль по Питерской - Тверской, уже переименовывающейся указом Советов рачьих и собачьих делегатов госпожи Яровой и Грызловой в Ленинградское шоссе древнего города Калинина, что не помешает городку через некоторое количество никем не меряных зим вернуться в первобытность, оставаясь по сути все тем же щедринским Глуповым, заселенным странными созданиями, свихнувшими и Гоголя с Пушкиным своей непредсказуемой тупостью, переходящей в изуверство ярости время от времени. Время объявлялось Старшим. Градус ярости - квартальными. Окончание времени - простыми будошниками, останавливающими ход кованых железоделами стрелок кончиком алебарды или прицельным выстрелом из винтовки Мосина.
     - Забеги в пивную, - кричал в картонный мегафон Пырьев, торопливо пролистывая невесть как попавшую ему в руки ротапринтную повесть беглого Аксенова про остров Крым, ухмыляясь на строчках, посвященных Октопусу, и хохоча при чтении пары абзацев, живописующих раскачивающихся в едином ритме баварцев, распевавших эсэсманские песни, пока Таня продавала себя за три сотки франков, - через десять секунд вылетай с рожей недоуменной, несешься вверх по улице и - хлопушка.
     Эпизод быстренько отсняли. Хоть Рига - не Локарно, но и Пырьев, и Сумбатов - Южный, и съемочная группа сталинского шапито были истинными профессионалами, обучившимися искусству иллюзий в Голливуде ; окруженная врагами Республика не пожалела инвалютных рублей на заокеанскую командировку проверенных и приобщенных лиц, на всякий случай оставивших свои семьи на попечение родины, экзамен у вернувшихся принимал сам вождь, и направивший затем абитуриентов на свои участки каждого и иногда - вкупе, ин масс, когда замысливались проекты грандиозные, навроде приезда Риббентропа или проезда по Горького чкаловцев - папанинцев.
     - А ведь не пропустят кино, - мрачно заметил Пырьев, провожая взглядом бегущего вверх по улице Нечаева, - как пить дать, не пропустят.
     - Отчего же, Кукуй Степаныч, не пропустят ? - подхалимисто спросила помощница, чуть задирая плиссированную юбочку, обнажая румяные коленки с трогательными ямочками.
     Пырьев вздохнул и ничего не ответил. Встал и вышел вон. Вон был сразу же за углом, приехавшие в Ригу мосфильмовцы арендовали вчерашний коммерческий ресторан  " Берлин ", а ныне, после освобождения пельменную - рюмочную  " Голубой Дунай " на неделю, оплатив вперед, и не препятствуя завсегдатаям посещать заведение, казенно - серыми стенами и жестяной мебелью объяснившее горожанам суть советской свободы куда нагляднее и доходчивее шурудящих по ночам гэпэушников или марширующих оловянными солдатиками по древним площадям зеленофуражечных погранцов, передвинувших грань между людьми и нелюдями чуть западнее, впрочем, они не знали, что скоро все вернется на круги своя, нелюди привычно самозамкнутся в пределах Тартарии, туристически и изредка хлобуча европейцев ухарскими выкриками  " Тагил " и  " На сторофья ! ", хотя, для справедливости надо сказать, что заморские туристы - штатники были столь же ненавистны местным, странным образом напоминая русских своей тупостью, бесцеремонностью, наглостью и вечно скотским выражением опухших от впечатлений лиц.
     В общем, моя милая Кристиночка, ты и сама все знаешь. Читала, верно, о советской оккупации Восточной Европы, кино смотрела, люди рассказывали. И читала, наверное, о российской оккупации Восточной Европы, мемуары Болотова и письма Тургенева. И читаешь, по всей видимости, сейчас об оккупации ... А вот уже интереснее, да ? Потому как я хер ложил на ренегатов и мудаков, отказывающихся осознать простую вещь, самую - самую простейшую. Если целый народ и вся страна не защищают свою землю, хоть в виде полуострова, по хер, то земле насрать, кто ее там сверху топчет. И водораздел меж цивилизацией и варварством не в лимесе ромеев и не в бумажках Молотова - Риббентропа, он в голове каждого из нас.
    Просто ведь. А Достоевского, Пушкина, Гоголя и Толстого, не говоря о более мелких калибром, с ума свихнуло такое простое. И да, еще. Образование, конечно, вещь хорошая. Очень даже. Святой Альфред неграмотен был, Ленин тоже, доктор Йозеф даже читать не умел, все президенты США двадцатого века - дикие номады и чурки бешеные, что не помешало всем перечисленным скотам уничтожать людишек хором, как песни Рязанского и Урбанского. Единственное, что вумат было у наци, так это честность расовой теории, а от лицемерия нынешних ублюдков, что с Запада, что с Востока, что с нашей засранной серединки тошнит и хочется выйти в окно. Поэтому будем мы с тобой, любимая, смотреть просто хорошее кино, положив болт Годохмы на сиюминутные рамсы терсящихся каждый в своей локалке, отмерянной фантазией и чуйством прекрасного, дураков и блоггеров тоже.