16. Училище расформировано

 

Предыдущая http://www.proza.ru/2019/08/28/844
               
     Мы сидели в учебном классе, куда нас собрали по команде, и напряженно ждали. Все догадывались, что произошло что-то очень важное.
     Дверь распахнулась, и в класс решительны шагом,  вошел начальник училища.  За ним вошли  замполит училища и еще какой-то  полковник.
По команде мы встали. Капитан Абрамов доложил генералу, что курсанты эскадрильи  собраны в полном  составе.

          - Сколько курсантов в эскадрильи? – не дослушав рапорт, перебил Абрамова генерал.
Капитан назвал количество.
          - Запиши, - генерал обернулся к стоящему рядом полковнику, но затем добавил, - Не нужно. Я сам.
Он вынул блокнот и записал. Затем окинул взглядом собравшихся.
          - Ты считай правую половину, а я левую, - обратился он к полковнику.
Мы в недоумении наблюдали, как генерал и полковник ходили в проходе и сосредоточено подсчитывали курсантские головы.
          - У тебя сколько? – генерал записал число, названное полковником, и продолжил, -  теперь ты пересчитай левую половину, а я правую.
Генерал опять начал тыкать карандашом в воздухе, шепотом повторяя счет. 
На этом  не кончилось. Похоже, генерал не доверял и самому себе.
          - Ты сколько насчитал? – спросил генерал.

Полковник ответил. Некоторое время генерал и полковник подсчитывали результат.
          - Так сколько по списку курсантов в эскадрильи? – генерал опять обратился  к Абрамову.
Капитан повторил то же число. Генерал уткнулся в свои записи. Мы молча наблюдали за этим непонятным спектаклем, и тревога сменилась насмешливым ожиданием. С подобным мы еще никогда не сталкивались.

 Наконец, генерал, убедившись, что его не обманули и все курсанты находятся перед его глазами, обратился к замполиту:
- Начинай!
         - Товарищи курсанты,  -  начал замполит громким, чтобы всем было слышно, голосом.
 Далее он говорил о борьбе нашей партии и правительства за мир во всем мире против клятых империалистов, о мирных инициативах нашего государства. Потом замполит произнес фразу, которая меня поразила, как гром среди ясного неба:
          - На основании Закона о новом значительном сокращении Вооруженных Сил СССР и директивы Генерального Штаба наше 10-е Военное Авиационное Училище Первоначального Обучения Летчиков ВВС – расформировано!..
(Позже этот закон, поломавший многие судьбы людей, посвятивших себя защите Отечества, назовут «Миллион двести тысяч»). 

      Замполит продолжал, но я его словно не слышал. Как же так, расформировано, а что теперь  будет со мной? Ведь все так хорошо складывалось, неужели  теперь на этом надо поставить крест? Далее замполит говорил, что сокращаются в основном авиационные части, что-то говорил о ракетах, которые будут решать задачи обороны и т. п. Он будто специально оттягивал, самое главное: какова наша дальнейшая судьба. Наконец, он сказал:
          - Тем курсантам, которым в этом году исполняется двадцать лет и младше, будет предоставлена возможность поступить в другие училища, других родов войск, в том числе и в летные, но в летные училища набор будет ограничен. Те, кто старше двадцати лет, и остальные будут демобилизованы. Время пребывания в училище им зачтется, как срочная служба в армии.

Замполит закончил, и в классе повисла гнетущая тишина.
      Я прикинул: мне двадцать лет  исполнится в будущем году, значит, надежда еще оставалась.
          - Какие будут вопросы? – генерал недовольно смотрел поверх наших голов.
С места поднялся наш старшина эскадрильи:
          - Сержант Леонов, - представился он, - я бывший суворовец, у меня одна мать, отец погиб на фронте. Я хотел бы остаться в авиации, но мне двадцать один  год.
Генерал уставился на сержанта:
          - Ты, какого года рождения?
          - Тридцать девятого,- ответил Леонов.
Генерал начал загибать пальцы:
          - Тридцать девятый, сороковой, сорок первый…
Так он досчитал до шестидесятого года:
          - Так тебе двадцать два года, что ты мне голову морочишь?
          - Двадцать один, - робко возразил Леонов.
          - Садись, - оборвал его генерал, - у кого еще есть вопросы?
Вопросов больше не было.
   
     На следующий день после обеда нас собрал инструктор. Вид у него был угнетенный. Ничего нового он нам не сказал. На вопрос, что будет с ним, он, закрывая планшет с полетной картой,  невесело пошутил:
          - Пойду бригадиром полеводческой бригады. Глядишь, там и планшет пригодится.
Он рассказал, что сам на летчика учился почти пять лет. Дважды он попадал под сокращение в разных летных училищах из-за реорганизации ВВС. В те годы  периода неопределённости родилась песенка «Дедушка – лётчик», которую мы тоже пели на мотив из фильма «Весёлые ребята»:

Дедушка-лётчик, все зовут меня,
А на погонах жёлтая кайма,
Всю свою службу в курсантах прослужил,
Во многих лётных школах я стоянки сторожил

А теперь по старости в пилоты не гожусь,
И при магазине в сторожке нахожусь,
Вместо реглана изорванный тулуп,
Ружьё вместо штурвала я не выпускаю с рук.

Время проходит, идёт за годом год,
Вот моя смена  -  дед Архип идёт,
Весёлый старикашка, приятель добрый мой,
Он тоже школу лётную закончил с бородой.

 Инструктор нам посоветовал идти на гражданку. По его мнению, армия и дальше будет сокращаться, особенно авиация. Обращаясь ко мне, он  сказал, что мне можно позавидовать, поскольку у меня есть гражданская специальность. В конце беседы инструктор попросил нас, пока не решится наша судьба, соблюдать дисциплину, не допускать самоволок.
          - Это не нужно ни вам, ни мне, - заключил он.

     Потянулись дни безделья. До этого весь период нашего пребывания в училище был до предела наполнен значимыми для нас событиями, и сейчас мы оказались, словно в пустоте. Мы по очереди заступали во внутренний  наряд, в свободное время загорали на стадионе, в ожидании построения в столовую. Я часто засиживался в библиотеке клуба. На душе было тоскливо. Казалось, что это все – какой-то дурной сон, который вот-вот закончится. Но ребята из нашей летной группы, как мне показалось, особо не переживали.

      Однажды поступила команда подготовить самолеты к вылету. У меня даже заискрилась надежда, что все станет на свои места. Возле самолета нас встретил Олехнович. Оказывается самолеты надо подготовить к перелету на базу. На этот раз инструктор выглядел веселее. Сказал, что его направляют переучиваться на вертолет, и служить он будет в Венгрии. Расстались мы с нашим инструктором  тепло, пожелали друг другу удачи. До этого я с ним уже поделился, что   не  мыслю своей  жизни без авиации, и на прощанье он мне посоветовал поступать в гражданский воздушный флот (ГВФ).

     С утра по крыше казармы барабанил нудный дождь. От безделья, лежа на койках, курсанты развлекались анекдотами, многие из которых были с авиационным уклоном. Кто-то повторял бородатый анекдот о курсанте, которого инструктор так приучил обращаться с самолетом на «Вы», что когда его спрашивали, где сейчас находится самолет, тот отвечал:
         - «Они» планируют после четвертого разворота…

Весельчак Виталий Ходанович, театрально понизив голос, начал:
         - Опытная американская шпионка Джейн устроилась няней в семью конструктора ракет. Ее разоблачил четырех летний ребенок, который на самом деле был лилипутом и к тому же капитаном контрразведки…

Недружный смех прервала команда дневального:
          - Эскадрилья! Выходи строиться!
Мы нехотя начали собираться, но резкий голос капитана Абрамова, заставил нас поторопиться. Перед строем Абрамов объявил, что мы должны сегодня почистить, и сдать числящиеся за нами карабины СКС (скорострельный карабин Симонова), с которыми мы заступали в караул и приготовиться к отъезду в училище. 

Продолжение http://www.proza.ru/2019/08/28/829