Гуманоид Вадим. Сиреневая няша

Грустно мне стало. Одиноко. Август. Звёзды падают. Обнять бы девушку. Любимую. Смотреть с ней на звёзды. А девушки нет. Не сложилось. Бывает.

Попалась мне картинка в интернете. Девушка с сиреневыми волосами. Анимешная. Глаза добрые такие. Прямо верить начинаешь в хорошее что-то. И самому ради таких глаз лучше хочется становиться. — Настоящая. Хоть и нарисованная. Распечатал её на цветном принтере и повесил на стенку. "Влюблюсь, — думаю, — в тебя. Ты нарисованная. Да и ладно. Ну и что."

Заходит ко мне Вадим, Пастернака книжку занести.

— Это что? — говорит, на стенку кивая, — Что это за няша такая сиреневая?

А я ему:

— Я повстречал сиреневую няшу,
она такая чудная вообще.
Я волосы в сиреневый покрашу
на голове, а впрочем, и везде.

Сиреневая няша мне приснится,
расскажет про сиреневый кавай,
а я нам нарисую прокатиться
сиреневый летающий трамвай.

Поржали. А на самом деле грустно, конечно.

Вадим мне руку на плечо положил.

— Да, — говорит, — старик. Ну ты и дурак. Люблю тебя, дурака.
— И я тебя люблю, — говорю.
— Ну и что, это теперь подруга твоя?
— Выходит, так.
— У тебя же столько настоящих подруг, старик.
— Ну, это одно. А это другое. Тут же влюбиться надо. Влюбиться, понимаешь. Чтобы в самое сердце. Чтобы кванты. Чтобы запутанность. Чтобы звёзды падали. На плечи. И не сгорали. Чтобы — всё не случайно. Чтобы — тайна, чтобы — волшебство.
— Н-да...
— Не могу я по-другому, старина. Стареть сразу начинаю. Болеть. Писать не хочется. А писать надо. Вот и получается — любить нужно кого-то. По-другому не могу. Не могу. По-дурацки сделан.
— Какой-то ты долбанутый, — говорит Вадим, — Хотя про трамвай мне понравилось.