Мир Тана

Оставшееся время они смотрели телевизор.  Скука была смертная.  Всё, что происходило:  муха жужжала где-то под потолком, лил дождь за окном (впрочем, он только ощущался – в непроглядности ночи все тонуло во мраке), да менялись картинки на экране телевизора. Звука не было. От шумового фона цивилизации он начал отвыкать еще до катастрофы. Наверное, это приходит с возрастом. В юности врубленные на полную мощность колонки забивали негативные стороны жизни – как в голове, так и за стенами дома.
Марта не была его женой. Они встретились уже после. Странно, но вопреки всеобщему мнению, ему никогда не везло с женщинами. Хотя, стоило бы погрешить на завышенные требования к потенциальной партнерше. Плюс к этому, его обычный вид был далек от образа элегантного, со вкусом одетого мужчины.  Эксклюзив – вот его конек. Все самое необычное на этой планете было для него смыслом жизни. Сейчас это, конечно, было не важно. Они – те, кто остались самыми необычными. Других просто не было.

Так странен человек по своей природе – в обществе он жаждет мира и спокойствия, но каждый отдельный стремится к риску, опасностям. Играм со смертью.
Помню, когда я был маленьким и играл в игрушки, мои истории были вполне мирными. Просто увлекательные приключения. Истории с голливудским концом. Так было пока среди моих игрушек были герои мультфильмов, зверюшки и динозавры с роботами.  Даже «пауэр-рейнджеры» с воинственно поднятыми руками, сжатыми в кулаки, в своих позах, взятых из восточных единоборств, не могли повернуть ход моих историй в жестокое русло. Спасти мир (девушку) от злодеев несколькими ударами в большом (насколько позволяла вытянутая рука) прыжке, не более. Все изменилось, когда появились «вьетнамцы». Так в нашей среде называли фигурки американских солдат со съемным оружием. Кстати, и до их появления в моей коллекции существовали металлические советские солдатики и даже склеенные из бумаги пехотинцы времен Кутузова с полагающимися к ним уланами и пушкарями с пушками.
Они были, но сражения, в которых они участвовали, были какими-то ненастоящими, как кадры из документального фильма про войну. Вроде обычного подражания основным событиям, происходящим с человечеством.
Но именно с появлением «вьетнамцев» мои игрушки разделились. «Вьетнамцы» были сильнее, хотя и были величиной со спичечный коробок, и круче во всем. Они умели выживать в любых условиях и поэтому все остальные игрушки были против них. Чтобы хоть как-то противостоять им.
В начале они не избежали общей участи – вместе со всеми они лазили по деревьям, закидывая лианы на ветки, собирали фрукты, орехи и прочую снедь. Вместе со всеми они купались в чистой заводи ручья. В одиночку забирались на скалы, потому что остальным (по их виду) это было не под силу. Они влюблялись в игрушек-девушек и строили большие дома из кубиков.  Правда, иногда приходил старший брат и ломал заботливо построенное жилище, что приводило меня в ярость и недоумение. Сознательно разрушать и приносить боль я не хотел.
Однажды вполне мирная жизнь игрушек закончилась и снятые (чтобы не мешать лазать по деревьям и собирать ягоды) автоматы и пулеметы снова вернулись в руки владельцев – как на витрине перед продажей.  Я помню, брат прошел мимо меня, склонившегося на корточках перед игровой идиллией, и с осуждением сказал:
- Чего ты как играешь неинтересно? Устрой войнушку.

Я проиграл еще несколько часов. А потом начал войну. Дома были взорваны, все мирные или  даже воинственные игрушки были убиты.  Остались только «вьетнамцы». Собирание грибов и милование под луной стали неинтересны.  Я повзрослел.

Ген разрушения. Инграммы смерти, внедренные неизвестно кем и с какой целью, делали свое дело на протяжении всего существования человека.
В итоге каждому досталось по планете. По крайней мере, хотелось так думать.
Ученые догадались провести исследования и выяснили, что пока существует хотя бы один человек одного с тобой пола в пределах досягаемости твоего партнера, жить мирно у вас не получится. Каждый будет претендовать на создание пары.
Именно поэтому нужна периодическая, пусть и маленькая, война – когда в сознании остается место только для выживания, все остальное уходит на самый дальний план. Ну, или почти на самый.

Все было идеально и равновесно: моя жена была самой красивой на планете, самой умной и самой хозяйственной. Я для нее соответственно тоже был эталоном мужчины: добытчиком, хозяином дома и защитником. Да-да, вы не ослышались. Мы были единственными людьми на Планете (я еще не успел дать ей имя), но гости иногда все-таки появлялись.
У меня не было земного оружия. В полной уединенности можно войти в контакт с сердцем планеты и помимо взаимовыгодного сотрудничества получить военный потенциал всей флоры и фауны. нужно было только направить, указать на нежелательный объект. Хотя в большинстве случаев гости были отличными по своей физической структуре от изначального кода клетки планеты и как любые антитела,  действовали против инородного тела в автоматическом режиме.
Но однажды случился прокол, когда на поверхность высадились гуманоиды. В их руках было что-то подобное биологическим винтовкам, стреляющим низкотемпературными иглами – вполне допустимые материалы на этой планете.
Тогда меня ранили в левое плечо и Марта еле смогла отбить мое сердце у когтей смертельного холода. Жаль было Уркана. Несмотря на его огромный вес и толстую шкуру, агрессорам удалось найти его слабое место – ушные впадины. Он умер, похоронив под собой оставшихся в живых 2х пришельцев. Получившая нужный импульс земля впитала все тела, и сейчас на том месте возвышался небольшой, но с необычно крутыми склонами холм и с десяток небольших бугорков. Среди них торчали и отрезки винтовок, облепленные местными бактериями и стеблями растений.