Хинсман, цветы и девушки

Воз­вра­ща­ясь из пол­ка, я дог­нал по до­роге пло­хо оде­тых де­вушек с узел­ка­ми в ру­ках, спро­сил:
      — Рус­ские?
      — Да, да, рус­ские… Здравс­твуй­те… Здравс­твуй­те, — за­гово­рили все сра­зу и от­че­го-то за­вол­но­вались. Улы­ба­ют­ся ра­дос­тно, а са­ми кла­ня­ют­ся, как за­вод­ные, как не­нату­раль­ные.
      — Что же вы кла­ня­етесь, ес­ли рус­ские?
      Улы­ба­ют­ся сму­щен­но и мол­чат. Вро­де да­же нем­но­го бо­ят­ся…
      Над ули­цей по­яви­лись не­мец­кие са­моле­ты, сбро­сили нес­коль­ко не­боль­ших бомб. Пат­руль — здесь бы­ла уже и та­кая фи­гура — пред­ло­жил зай­ти в под­вал. Мне он пред­ло­жил веж­ли­во, де­вуш­кам — стро­го и на сме­шан­ном не­мец­ко-рус­ском на­речии:
      — Фрау, комм под­вал!
      — Да мы же рус­ские, рус­ские.
      В под­ва­ле, од­на сме­няя дру­гую, они рас­ска­зыва­ли мне о сво­ей жиз­ни у нем­цев.
      Ба­уэр Хин­сман лю­бил цве­ты. Свое по­местье в при­горо­де Эль­бин­га он прев­ра­тил в цве­точ­ные план­та­ции. Это был ма­лень­кий рай вбли­зи боль­шо­го го­рода. И вна­чале, ког­да де­вушек приг­на­ли сю­да, они по­дума­ли, что здесь им, на­вер­ное, бу­дет не сов­сем пло­хо.
      Их бы­ло 15. Толь­ко дво­им из них ис­полни­лось 20 лет, ос­таль­ные мо­ложе. Ба­уэр Хин­сман, «по­лучив» их в Эль­бин­ге, при­вел в свой ду­шис­тый рай и по­казал на ку­рят­ник, не­дав­но ос­во­бож­денный от кур. Ска­зал, что это бу­дет их, так ска­зать, «ха­уз». То есть дом.
      Не­дав­но у каж­дой из них был свой нас­то­ящий единс­твен­ный дом, бы­ли род­ные, ро­дина. Бы­ли пар­ни, ко­торые уха­жива­ли за ни­ми. У Юлии Мар­ку­совой был муж, толь­ко она не зна­ла, где он те­перь и что с ним. Ее увез­ли в Прус­сию на шес­том ме­сяце бе­ремен­ности, схва­тив за де­рев­ней. Она убе­гала, по ней стре­ляли и ра­нили. Она да­же об­ра­дова­лась тог­да — не по­везут же ра­неную. Но ко­мен­дант ска­зал:
      — Физ­до­рове­ет и пу­дет ра­потать как ми­лень­кий.
      Она дей­стви­тель­но выз­до­рове­ла, что­бы те­перь ра­ботать.
      Ут­ром сле­ду­юще­го дня же­на Хин­сма­на при­нес­ла де­вуш­кам пол­то­ры бу­хан­ки хле­ба. Не ус­пе­ли они раз­де­лить хлеб (его доль­ше приш­лось де­лить чем есть), во­шел Хин­сман с пал­кой в ру­ке.
      — Ар­бай­тен! Ра­потать! — рас­по­рядил­ся он.
      Од­на де­вуш­ка за­меш­ка­лась и тут же уз­на­ла, как бь­ют лю­дей пал­кой. Она по­пыта­лась воз­му­тить­ся — от­вет был тот же.
      Хин­сман лю­бил цве­ты всег­да. Но те­перь его лю­бовь уси­лива­лась с каж­дым днем: их все боль­ше тре­бовал го­род. Нет, нет, в Эль­бин­ге в эти го­ды не справ­ля­ли так мно­го сва­деб. Ско­рее, на­обо­рот. Но цве­ты по­купа­ют и для по­хорон. По­это­му цве­тов нуж­но бы­ло мно­го, и де­вуш­кам сра­зу приш­лось мно­го ра­ботать.
      Хин­сман был, кро­ме то­го, хо­рошим хо­зя­ином и очень не лю­бил, ес­ли что-то в хо­зяй­стве ис­поль­зу­ет­ся не пол­ностью. Уви­дев, что эти рус­ские дев­ки неп­ло­хо справ­ля­ют­ся со сво­им де­лом и у них еще ос­та­ёт­ся вре­мя, что­бы поп­ла­кать по Рос­сии, он взял в го­роде под­ряд на убор­ку улиц и ус­трой­ство га­зонов. Обор­ванных, ис­ху­дав­ших дев­чат ста­ли ежед­невно го­нять на Эль­бинг.
      Воз­вра­щались они толь­ко к но­чи. По­тихонь­ку пла­кали. А ро­див­ший­ся на чуж­би­не сы­ниш­ка Юлии Мар­ку­совой пла­кал гром­ко: у его ма­тери не бы­ло мо­лока. Дев­ча­та от­ры­вали по ку­соч­ку от сво­его хле­ба, мать же­вала его и да­вала сы­ну в тря­поч­ке. Но он все рав­но пла­кал.
      Как-то ночью Со­ня и То­ся, де­вуш­ки из Ор­лов­ской об­ласти, не вы­дер­жа­ли — пош­ли в со­сед­нюю де­рев­ню, что­бы ку­пить мо­лока. Вер­ну­лись с пус­ты­ми ру­ками. Ут­ром их заб­ра­ла по­лиция.
      Со­нина под­ру­га Ма­рия Дю­кова пош­ла к Хин­сма­ну.
      — Ку­да вы де­вали Со­ню и То­сю?
      Хин­сман из­бил ее пал­кой и по­обе­щал от­пра­вить «ту­да же».
      Ночью она кри­чала в го­лос:
      — Я боль­ше не мо­гу! Это не жизнь! Жиз­ни все рав­но нет боль­ше. По­вешусь…
      Дев­ча­та ок­ру­жили ее, уго­вари­вали, за­жима­ли ей рот.
      Чуть свет, и они бы­ли опять на но­гах и ра­бота­ли.
      Те­перь их ос­та­лось толь­ко 10. Они бы­ли сво­бод­ны. Они улы­бались и неп­ри­выч­но для нас кла­нялись. Они хо­тели ско­рее уй­ти от­сю­да.
      Ку­да же они пой­дут?
      Юлия Мар­ку­сова по-преж­не­му не зна­ет, где ее муж. У Ма­руси Мель­ни­ковой род­ных уби­ли еще тог­да, ког­да ее за­бира­ли в Гер­ма­нию.
      У На­ди Та­бер­ки уби­ли род­ных пос­ле ее от­прав­ки в Гер­ма­нию, ей на­писа­ла об этом под­ружка…
      Ку­да же ид­ти?
      — В Рос­сию. До­мой, — го­ворят они.
      Как ду­ма­ют до­бирать­ся?
      — Да хоть пеш­ком!