II Миловидная разлучница

Серия рассказов из книги «Къадар» (Судьба), написанных из воспоминаний отца автора). Через сложную линию жизни главного героя – своего отца - автор стремится передать дух трагедии, перенесенной карачаевским народом в 40-е годы XX столетия, и суть происходивших в то время процессов.

-------------------
- Тот день помню, как страшный сон, который длится нескончаемо, - говорит отец. - Я чуть было не лишился разом своего братика и сестрёнки.
Дело было так. После смерти матери мы остались совсем одни. Осиро-тевших детей, а их в эти годы было очень много, направляли в детские дома или забирали родственники. Немало было и беспризорных детей. Они сбива-лись в небольшие группы, обитали в заброшенных подвалах и чердаках, нередко занимались мелким воровским промыслом на вокзалах и рынках, попадали под влияние преступных элементов. Поэтому органы НКВД и опеки очень серьёзно занимались детьми-сиротами, чтобы они не остались без присмотра.
Было обычное весеннее утро, ласково светило солнце, слышался нежный шебет птичек. Мы выползли из своей землянки на улицу, чтобы согреться. Ничто не предвещало беды.
Вдруг откуда ни возьмись, появилась старая грузовая машина и остановилась возле нашего дома-землянки. Из неё вышла миловидная, добродушного вида женщина, улыбчиво поздоровалась с нами и начала что-то говорить на русском языке. Я подошел к ней ближе, пытаясь выяснить, в чём дело. Она улыбнулась, погладила мою голову и стала расспрашивать, кто с нами живет. Не получив от нас вразумительного ответа, присела на корточки и стала записывать наши имена, возраст. При этом она продолжала что-то говорить, но мы плохо знали русский язык и с трудом понимали её речь. Из сказанного было ясно одно, что Хусея и Мариям она заберёт с собой в детский дом, а меня и Муслимат отвезут на попечение нашей тёти. Мариям, предчувствуя неладное, начала громко плакать. Женщина взяла её на руки, поцеловала, опять что-то сказала, затем, держа за руку Хусея, направилась на улицу. Там стояла машина «полуторка», в ку-зове которой находились дети разного возраста, такие же, как мы, бедолаги, оставшиеся без родителей, оборванные и голодные. Когда я увидел этих ребят, мне невольно стало очень страшно, на глаза навернулись слезы от-чаяния, и я начал мелко-мелко дрожать. Так со мной обычно случалось при малярии, которая меня иногда мучила. Как ни старался, я не мог унять эту предательскую дрожь, давящие меня откуда-то изнутри рыдания, слезы горечи, отчаяния, осознания фатальной несправедливости и своей беспо-мощности перед неумолимой судьбой, ниспославшей нам - малолетним сиротам, такие недетские испытания. Но всё же была надежда на то, что эти люди пожалеют нас и оставят в покое. Я неустанно просил прибывшую на грузовике женщину:
 - Сиз алыб кетсегиз, къайдан табарыкъма? (Если вы увезёте, где я их найду? - Авт.) Аллах бла тилейме, къойугъуз, мен къарарыкма, джукъ керекли этмем (Ради Аллаха, оставьте их, я за ними буду смотреть, они не будут ни в чём нуждаться - Авт.). Но эти слова и мои мольбы  никак не могли её убедить. Те-перь-то я понимаю, что, оценив наше безысходное положение, она не могла оставить нас - детей одних, умирать от голода и холода и приняла безжалостное решение - разделить нашу маленькую семью, отобрать у меня моего малолетнего братика и сестричку. Вначале передала в кузов Мариям, а затем Хусея. Девочка постарше, сидевшая в кузове, усадила Мариям ближе к кабине вперед, а Хусей остался сидеть возле заднего борта кузова. Шофёр, покрутив рукоятку, завёл машину, убрал кривую железку в кабину,  помахал мне рукой, и они медленно, как бы нехотя, поехали по ухабистой сельской дороге.
Я стоял, оцепенев, не веря в реальность происходящего, и остолбенело смотрел вслед уезжающей машине. В эти мгновения мне казалось, что весь мир перевернулся и ополчился против меня. Сердце разрывалось на части от горя, бессилия и стыда. Я не мог вот так просто, как ненужную вещь, взять и отдать своего единокровного братика и сестричку чужим людям, в чужом краю и, возможно, потерять их навсегда.
- И что ты скажешь своей маме, когда встретишься с ней на том свете,  - сверлила мозг безжалостная мысль.
Обернувшись назад, увидел Муслимат, которая сидела на корточках и, уткнувшись лицом в коленки, плакала. Я мгновенно пришёл в себя и сказал ей: «Чего бы это не стоило, я всё равно наших младших верну домой» и побежал за машиной.  Бегу следом за «полуторкой», задыхаясь, а из кузова Хусей смотрит и плачет. На моё счастье, машина двигалась медленно, глубоко утопая колесами в мягком песке. Доехав до первого подъёма, она сбавила скорость, и я догнал её и стянул Хусея на землю. Он упал на колею, а я лёг на него сверху, пытаясь скрыть его своим телом. Как только машина удалилась, я сказал Хусею, чтобы он спрятался в камышах, а сам отдышался и побежал за ней, чтобы снять с кузова  Мариям. Не знаю - то ли сидящие в кабине, действительно, не заметили того, что происходит, то ли просто сжалились и позволили мне это сделать, один Аллах знает. Но мне удалось вернуть домой своего братика и сестрёнку. Нашему счастью, в тот день, не было предела.