24. 07. 33. К Роберту И. Говарду фрагмент

Колледж-стрит 66,
Провиденс, Род-Айленд
24-31 июля и 5 августа 1933 года.

Уважаемый РИГ: -

     ……………
     …14 июня моя тетя сломала правую лодыжку, когда спускалась по лестнице, чтобы ответить на звонок во время моего отсутствия, и с тех пор была прикована к постели в тяжелой гипсовой повязке. Она пробыла в больнице в течение трех недель, и теперь находится дома и ее регулярно навещает медицинская сестра. В течение последних нескольких дней она лишь на недолгое время принимает сидячее положение днем, но примерно через неделю гипсовую повязку снимут, что позволит ей встать на костыли. Как скоро она сможет свободно ходить - неясно, во всяком случае, до осени. Действительно, восхитительный вид празднования новоселья! Это дело меня сильно связало, так как я должен находиться здесь на дежурстве каждый день, когда медсестра уходит - за исключением специальной договоренности. Когда моя тетя встанет, а медсестра уйдет, я буду еще более занят - поскольку из-за неспособности моей тети спуститься по лестнице мне придется постоянно быть под рукой, чтобы ответить на звонок в дверь. Мне пришлось отказаться от всех длительных поездок, хотя некоторые короткие оказались интересными - и у меня было довольно много чрезвычайно приятных посетителей. Сегодня я надеюсь добраться до Онсета, что около Кейп-Код, где Фрэнк Б. Лонг и его родители пробудут какое-то время. Я останусь до завтра (возможно, буду сопровождать Лонгов в автомобильной поездке в Провинстаун) и вернусь в среду утром, когда мои хозяева отправятся обратно в Нью-Йорк.
     ……………
     Я желаю вам удачи с вашей британской коллекцией историй. Возможно, и у моей коллекции больше шансов в Великобритании, чем здесь у нас. Рад, что вам понравились истории «Ведьмин дом» и «Музей». Еще одна история, которую я пересмотрел для автора «Музея» (1) и которую принял Райт, привносит фон Юнцта и его «Черную книгу» как центральную тему. Она повествует о мумии, найденной в склепе циклопического каменного храма невероятной древности, поднятого со дна моря вулканической активностью. В последнее время моя программа была слишком лихорадочно переполнена, чтобы позволить мне писать что-то новое, но я надеюсь, что позже все будет под контролем…
     ……………
     Возвращаясь к вопросу о месте эстетического развития в жизни - несомненно, используется много путаных определений с обеих сторон. Никто никогда не утверждал, что художник более важен для поддержания какой-либо цивилизации, чем фермер, механик, инженер или государственный деятель. С другой стороны, в большинстве случаев общепризнанно, что эти, возможно, более простые типы крайне необходимы для сохранения той упорядоченной материальной ткани, которая лежит в основе высокой цивилизации. Это все аксиоматично. Однако когда мы принимаем во внимание огромное расширение жизни, которое стало возможным благодаря расширению личности под влиянием искусства, и осознаем, насколько бесконечно более достойной является жизнь, обогащенная таким расширением, мы, безусловно, вправе осудить любую цивилизацию, которая не поддерживает этот процесс.
     Дело не в том, что мы рассматриваем искусство или любую другую вещь в жизни как «священную», а в том, что мы признаем важность чего-то, что естественным образом формирует главный жизненный интерес наиболее высокоразвитых типов. Искусство, безусловно, наиболее удалено от не развитой протоплазматической стадии органической реакции, чем любое другое человеческое проявление, кроме чистого разума - отсюда наша группировка этого предмета как одной из «наивысших» вещей в жизни. Под «наивысшим» мы подразумеваем не «самое важное для выживания», а просто «наиболее продвинутое в своем внутреннем развитии». Не делается со стороны рациональных мыслителей попытки придать искусству (или чему-либо еще) «космическое значение» - дело просто в признании определенной степени удаления от амебной стадии…
     Что касается политики и социологии - крайняя сложность человеческой натуры и огромная неопределенность и изменчивость всех социальных проблем, делает невозможным и ненаучным быть догматичным в любой точке. Все, что человек знает, - это то, что он здесь - на этой планете, со своими собственными состояниями. Его проблема заключается в том, как сделать утомительное испытание жизни наиболее ценным для себя, - и с этой целью он должен рассмотреть все виды систем группирования с другими личностями, отслеживая их возможные конечные последствия для него. Эта задача осложняется тем фактом, что существует много различных природных типов человека, так что «лучшая» система для одного типа не всегда совпадает с «лучшей» системой, предусмотренной для другого типа. Результатом этого разнообразия, конечно же, является непрекращающаяся борьба, - она, возможно, позже будет ослаблена, когда более ясное общее знание научит методам компромисса, посредством которых цели каждого типа могут быть достигнуты с минимальным воздействием на другие типы. Мои собственные взгляды на социальную организацию постоянно меняются, поскольку появляются новые свидетельства и свежие тенденции из года в год - единственным постоянным фактором является мое твердое убеждение, что лучшая цивилизация - это та, которая дает свободу и наибольшую поддержку самым высоким (то есть наиболее развитым) качествам человечества. У меня нет никаких симпатий к классовости, так как я не верю в классы, кроме как во временные и случайные явления. Все, чему я сочувствую, это превосходство в личности - ведь, в конце концов, личность - единственная базовая человеческая реальность. «Человечество» - это простой миф или рабочая гипотеза, но отдельные люди - это реальность, с которой нужно сталкиваться. Результат моей позиции - сделать меня скорее вне закона среди всех групп ортодоксальных социальных и политических мыслителей. Пролетарии и демократы проклинают меня за то, что я поддерживаю стандарты цивилизации, которые случайные события предыдущей истории идентифицировали с искусственным и временным институтом аристократии; в то же время аристократы и плутократы проклинают меня столь же громко за отсутствие энтузиазма по поводу деспотичных барьеров и неравенства в распределении ресурсов, которые, как они полагают, лежат в основе всех высоких стандартов и истинной цивилизации. Между двумя группами я абсолютно беспристрастен, потому что не придерживаюсь точки зрения ни той, ни другой. Я думаю только как личность.
     Что касается различных социальных устройств, грубо сгруппированных под заголовком «особые привилегии», - я не склонен устанавливать какие-либо произвольные или общие законы. Мы должны помнить, что абстрактная и жесткая вещь, называемая «справедливость», является всего лишь иллюзией, и что целая группа может в конечном итоге получить прибыль, предоставив определенные преимущества нескольким продвинутым членам. Это вопрос, где слепому фанатизму нет места, - мы не должны ни любить, ни ненавидеть, а просто рассуждать хладнокровно и дальновидно. На самом деле, есть области, где все произвольные предпочтения действительно неуместны. Например, гротескно и неприемлемо, чтобы либо рождение, либо богатство влияли на возможности любого человека для продвижения по службе; или что беспечным определенным группам должно быть позволено монополизировать ресурсы и обладать непропорциональной властью. С другой стороны, мне кажется столь же глупым, что внутреннее развитие человека не должно приносить ему определенных преимуществ в социальном порядке, особенно в том, что касается осуществления власти. Можно добавить, что это касается как социального порядка, так и соответствующих лиц; так как очевидно, что наше сложное и механизированное общество никогда не сможет должным образом управляться - или даже постигаться - за исключением меньшинства высокообеспеченных (с точки зрения естественного интеллекта и силы характера) и интенсивно обученных (в вопросах науки, управления, экономики и т. д.) продуктов здорового разведения и основательного обучения. У меня нет сомнений, что культурная норма любой нации должна быть как можно выше, и что все участие в правлении должно быть ограничено теми, кто может сдать жесткие экзамены с помощью лишь своей естественной способности и понимания политической науки. Современные проблемы слишком сложны, чтобы их мог решать любой другой тип людей - я сам, например, настолько не осведомлен в экономике, технике, финансах и других основных государственных элементах, что ни одна действительно просвещенная нация не должна позволять мне баллотироваться или иметь свой офис. Более того, теперь мы настолько хорошо понимаем самоубийственные тупики, вызванные распределением власти среди многих людей (независимо от того, насколько квалифицированным может быть каждый из них), что вынуждены признать необходимость компактных и высокоцентрализованных диктатур во все больше и больше усложняющихся условиях мира будущего. Даже при самом лучшем типе электората мы не можем надеяться на эффективное правительство, если жизненно важные вопросы неотложной политики не находятся в руках хорошо организованной группы, уполномоченной принимать меры без промедления или громоздких консультаций и соглашений. Парламентаризм - дитя средневековья - беспомощен перед проблемами машинного века. Лучшее, что мы можем сделать, - это электорат, который выберет очень мало влиятельных должностных лиц на разумные сроки, предоставляя им полную свободу действий, за исключением тех случаев, когда основные национальные стремления могут быть нарушены. Это не только необходимо для обеспечения выживания всей группы, но также является единственным способом, с помощью которого среднему или скромному человеку может быть гарантирован шанс на достойную жизнь и нормальные возможности. Теперь мы знаем, что в эпоху машин любая политика попустительского индивидуализма означает лишь сокрушение и голод для слабого или неудачливого человека и соответствующую  концентрацию богатств среди меньшинства сильных и счастливых людей… и ничто, кроме высокоинтеллектуальной диктатуры, не сможет развиться и обеспечить выполнение чего-либо столь сложного и деликатного, как плановая экономика и осознанное распределение ресурсов.
     ……………
     Визит Мортона задержал мою переписку, но мы чертовски хорошо провели время. Помимо наших постоянных и приятных дебатов, мы совершили множество сельских прогулок и антикварных паломничеств, однажды увидев даже древний колодец с большим деревянным воротом… из которого мы остановились испить в память о прошлом. Эта прогулка закончилась в Гринвилле, нетронутой деревне, которая содержит большую часть атмосферы периода 1820-х годов. В другой раз мы посетили колониальный морской порт Уоррен у восточного берега залива - случайно остановившись в месте (неплохая встреча для нашей компании), где продается 28 сортов мороженого. У нас было по шесть разных сортов на каждого - мой выбор: виноградное, с шоколадной стружкой, с миндальным печеньем, вишневое, банановое и апельсин с ананасом. Потом мы отправились на юг в Бристоль, еще один причудливый морской порт 18 века. Еще одна поездка была в старый Потаксет - где, как и в случае с Прайсом, я наблюдал, как Мортон обедает на берегу. В последний день визита мы отправились в путешествие на лодке в Ньюпорт, проведя большую часть нашего времени на грубых морских скалах. Прилагаемая карта даст вам некоторое представление о скалах и прибое, на которые мы смотрели вниз с нашего высокого выступа - выступа, который 200 лет назад был излюбленным местом Дина (позднее епископа) Беркли, когда он сочинял свой знаменитый «Алкифрон» или «Отчет Философа». Здесь все время стояла великолепная жаркая погода - термометр был на отметке около 90 градусов, - хотя Мортон не ценил эту щедрость природы так сильно, как я. Теперь снова стало прохладно, и я подрагиваю с тоской. Отсюда Мортон отправился в Вермонт и Нью-Гемпшир, чтобы подняться в горы.
     Гипсовая повязка моей тети была снята в четверг вечером, но доктор говорит, что она должна оставаться в постели еще неделю. Я все еще в значительной степени скован обязанностями, и, вероятно, так будет до зимы… когда свобода для меня совершенно бесполезна! Было приглашение в Нью-Гемпшир, но, вероятно, придется отказаться.
     Вчера пришло письмо от фирмы «Knopf» с просьбой прислать несколько моих рассказов с целью возможной публикации книги. Я отправил около семи - хотя после моего опыта работы с «Putnam» и «Viking Pres» я понимаю, как мало значат такие запросы. Эти ребята просто крутятся вокруг, чтобы удостовериться, что они не пропустили ничего хорошего, но им не нужны вещи, которые я пишу. Рано или поздно и эта партия вернется с обычными вежливыми сожалениями.
     ……………
     Читая краткое изложение вашей части нашей дискуссии, я впечатлен тем фактом, что мы начинаем лучше понимать позиции друг друга. В конце концов, основные различия - это исключительно вопросы разных эмоций, которые случайно определены темпераментом и неровностями окружающей среды. Если бы я делал аналогичное резюме моей собственной позиции, я полагаю, что оно бы выглядело примерно так:
     I. Я ценю эстетическую и интеллектуальную деятельность высоко, потому что она, без сомнения, является выражением наиболее тщательно развитой части человеческой личности.
     II. Я ценю цивилизацию выше варварства, потому что чувствую, что она в полной мере использует человеческую личность, а не тратит впустую самые развитые способности человека.
     III. Я думаю, что наиболее ценным достоянием высокоразвитого человека является его свобода мысли и выражения; и что, наоборот, худшие трудности, с которыми он может столкнуться, - это ограничение этой свободы либо посредством явной цензуры, либо из-за обязанности писать неискренние материалы для коммерческих редакторов.
     ……………

Сердечно и искренне Ваш
ГФЛ

     1. Два пересмотра, упомянутые здесь, - это «Ужас в музее» и «Вне эонов» Хейзел Хилд.