Везунчик ч. 8 Санитарный транспорт

Открываю пудовое веко.
Небо, чёрно- серые облака - барашки.
 Многоцветное лицо старшины Литовченко перекрыло часть облаков.
 - Тимофеич, а Тимофеич, чего это ты перед выстрелами кричал, кого просил?
Сразу стало тепло и уютно. Закрыл  тяжёлый глаз.
Вот мы с братишкой в Севастополе. Чего – то нашалили. Мама грозит отцом.
- Папа придёт, он Вам покажет жижу- быжу.
Отец пропылённый, пропотевший. Фуражку на вешалку, сапоги в угол, портупею, шашку на крючок, а мама ему про нас докладывает.
- Так, понял. А мы их сейчас по шеям попросим.
 Ударение на букву я.
И все смеются, и как-то уже забыли. Отец подхватывает обоих на руки
и колит колючей пропылённой щетиной. И запах! Самый лучший запах. Так пахнет только наш папа. Немного одеколоном, немного конским потом, полынью, порохом. Сестричка где-то внизу, обнимает отцовскую ногу. Бубнит, требует тоже на ручки. Конечно, когда мы аккуратно поставлены на ноги, Риммочка чего-то щебечет ему на ухо, уворачиваясь от колкой щетины.
 Мама забыла и светится улыбкой, гладит нас по стриженым головам.
 И сразу запах борща и только что испечённых пышек, витунов или пирожков или громадного рыбного, а может, мясного пирога.
Внезапно я понял, что кусок сахара до сих пор у зажат в ладони.
 Нужно только руку поднять. Сейчас, минутку полежу.
Орудие!
- Тов…. стар… оруд…
- Лежи. Всё в порядке. У тебя же Шитов невредимый остался.
 Заберу я его у тебя. Интендантского склада боец. Он уже начальнику штаба полка дал указание, не забыть про батарейцев, если какие трофеи у немцев найдутся.
Позднее, когда мы получили пополнение. Шитова перевели в хоз взвод, он никогда не забывал родной расчёт. Мы ощущали эту память своими котелками, внезапными НЗ, бельём первой категории в банные дни, приличными условиями для ночёвок. Конечно, когда были такие возможности.
 Проспав полдня и ночь, проснувшись, услышал разговор. Говорили обо мне.
 - …может день, может месяц, а может неделю. Контузии штука мало изученная. Как говориться: «Голова предмет тёмный, исследованию не подлежит». Его расчёт весь контужен, и у всех разные степени и последствия.
Паренёк он крепкий, организм молодой, очень молодой. Не боишься, что за несовершеннолетнего отвечать придётся?
- Не я его призывал, не я в полк распределил.  Уволить во время боевых действий, нет оснований. Когда Положения и приказы писали, никто не думал, что пацаны воевать будут. Ты вот комиссовать его можешь?
- Комиссует комиссия. Если я его направлю, завтра улыбчивые ребята из Особого отдела придут, возьмут за причинное место:
- Ты что ж, сукин сын, всех кто под бомбёжкой или артобстрелом был, комиссовать будешь?! И буду я, не полковым доктором, а лепилой лагерной.
- Комиссар мне плешь проел, избавься или переведи куда подальше, мол, попадёт в плен, Геббельс на весь мир раструбит, что  Советы детей на фронт гонят.
Я, тебе Петя, как солдат солдату. Дивизия второй месяц на передовой.
Кружим, маневрируем. Там обстреляли мотоциклистов, там попали под бомбёжку. Пацан за неделю участвовал в трёх боестолкновениях, настрелял техники и живой силы на орден, а главное жив, и живы все кто рядом с ним.
Про его удачливость уже байки бойцы рассказывают.
Вчера, после боя иду, взводный третей роты построил взвод, разбор проводит:
 - Вы что ж, козьи морды, надеетесь, что дети за вас войну выиграют?
Ну и в таком плане, а сам- то вместе с ними на пузе лежал,  взвод поднять и попыток не делал.
Такой пример, мне ни какая газета, ни один комиссар не сотворят.
Не где-то на Юго-Западном фронте, а вон на батарее, пойди и посмотри.
Каску, его видел? А на шее только порез. Эту каску по всему полку носят.
- Могу дополнить. Не русскому, из его расчёта сзади полу шинели оторвало и ягодицу как бритвой распороло. Чуть под другим углом осколок пролетел, как минимум половину задницы вырвало. Комиссовали бы как инвалида.
А так зашил, через три дня скакать будет. Другому, из его расчёта, осколок, на излёте по сапогу плашмя попал. Даже перелома нет. Ушиб сильный.
- Вот я и говорю, поверят бойцы, что везунчик в полку, робеть перестанут.
- Иван Константинович, ну а, лично ты, чего можешь сделать?
Доп.паёк офицерский желаю ему организовать. Он же пацан, растёт. Небось жрать всё время хочется. Ну а на медаль уже представление ушло.
- Чего не на орден.
- Ордена через Москву. Всплывёт возраст - будут нам ордена!
Медаль « За отвагу» самая ценная у солдат, я бы и сам не прочь её получить.
Голоса становились всё глуше и глуше. Скоро я перестал понимать слова, только:
-  Бу-бу-бу.
 Лежать было мягко и тепло, пахло сеном. Слегка покачивало. Наверное, я опять заснул, потому, что проснулся от где—то слышанного голоса.
Голос некоторые буквы заменял на букву «ц».
- Где тут моего крецника найти?
Крецник это крестник? Вспомнил:
«Божецкий суд никто не оцменял».
Младший командир Петров!
Ему тут же ответили шёпотом, не на много тише заданного вопроса,
- Чего горланишь скобарь, тут ранбольные спять.
- Мы, папаша, цыцкари, а не скобари, а скобарям завсегда цапки сбивали.
 - Шапки, что ли?
 - Я и говорю, цапки. Артиллерицты где?
- Все здесь.
Я хотел сесть. Но острая боль резанула по рёбрам, так что от неожи-данности застонал.
- Разбудил-таки, ирод болотный.
- Порядок, папаша, вон мой крецник цигнал подаёт.
Петров образовался на фоне неба.
- Здоров цолдат.
- Помоги сесть.
- А цебе моцно?
Протянул ему руку. Он потянул, второй рукой поддерживая спину. Спина тоже отозвалась тупой болью.
Чего ж везде болит? Однако иголок в голове не было. Муть была.  От небольшого усилия, она как осадок на дне бутылки, стала подниматься выше.
Немного даже затошнило. Выставив ладонь перед грудью, я показал, чтоб он не спешил.
Оказывается я лежал в медицинской двуколке, по-богатому устланной свежескошенной травой.
Полк опять был на марше.
Осторожно с помощью Петрова слез. Ноги держали, но уверенности как-то, в них не было. Отошёл не обочину, справил малую нужду.
Не без труда догнал телегу.
- Может водицки попьёшь?- Петров протянул флягу.
 Попил, как в сухую землю вылил.
 - Спасибо.
 - Сильно тебя?
 - Контузило и рёбра поломал.- Петров вдруг обрадовался.
- Рёбра фигня. Я два раза ломал. Оцин рац с лоцади упал, второй, - он махнул рукой, - в обцим два раца.
- Он заменял буквы так естественно, что было почти незаметно. Скоро я перестал это замечать.
 В Севастополе, в отцовском полку, служили местные. Русские, греки, украинцы, татары. Кого там только не было, но все говорили на русском. За два месяца на фронте, каких только русских я не встречал. Одни акали, дру-гие окали, третьи гэкали, этот цокает. Страна–то огромная.
 На что Гитлер рассчитывал. Не только Германия, вся Европа зубы обломает.
- Я тебе кацку новую принёс,- Петров положив каску в телегу и щёлкнул ногтём по петлице, – в следуюций рац, мозець уцзе лейценантом будешь. Поздравляю.
 - Спасибо.
- Бывай, дерцы хвост морковкой.
Он побежал вперёд, догонять свою роту.
- Папаша, крецника моего хороцо леците.
- Давай дуй, на первой телеге капитан наш, ему скажи.-  Капитан пришёл через несколько минут. Опросил, осмотрел.
 На боку и спине, где были здоровенные синяки, нарисовал йодом
шашечки.
 - Бычьей желчью компресс бы тебе сделать, но чего нет, того нет.
Отлежаться тебе нужно, хотя бы сегодня. Больше жидкости пей.
  -  Мне бы к орудию сходить, узнать как там.
  - На привале придут, доложат. Лежи.
Солнце пробилось в щёлку между низкими барашками облаков и показало, что выше небо голубое, чистое. Конус света резал глаза, даже сквозь закрытые веки. Солнце приятно грело кожу, но свет вызвал новую волну тьмы в голове. Через боль перевернулся, стараясь подавить приступ тошноты.
В голове всплыл, подслушанный утром разговор. Был ли он, или всё это мне приснилось. Ерунда всё это про везение. Последние два года, я учился в артиллерийской школе. Школа обычная, но класс специальный. Два часа в день проходили артиллерийскую науку, плюс углублённая программа по математике и геометрии. После школы в отцовский полк. Стрельба из пулемёта, карабина, пистолета. Чистка, смазка оружия. Верховая езда и уход за лошадьми. На батарее была возможность попробовать практически решить, те задачи, которые в школе мы решали на бумаге. Конечно без стрельбы.
Однако, всё кто серьёзно занимался стрелковой подготовкой, знают, что львиную долю подготовки занимают упражнения на «холодном стволе».
Нужно уметь целиться или наводить. Уметь работать на спусковом курке. Нужно правильно держать оружие, а артиллеристам, занимать правильное положение у орудия, чтоб не попасть под движущиеся части пушки, и раскалённую гильзу.  Уметь моментально подготовить оружие к стрельбе, уметь сделать мелкий ремонт, устранить затруднения из-за бракованных боеприпасов. Стрелять, навскидку и тщательно целясь. Быстро перезарядить оружие, находясь в разных положениях и состояниях. Всё это уметь в спокойной обстановке и когда вокруг стреляют. Стоя, лёжа, с колена и в движении.
 Вот вчера, я впервые стрелял из пушки, когда пушки мне отвечали, стрелял и делал ошибки.
За это отец, вряд ли бы, меня похвалил. А то, что вчера повезло, так просто противники, боялись больше меня. В следующий раз, враг  может, попадётся отчаянный и обученный.
Отец готовил нас с братишкой к войне столько, сколько я себя помню.
 Про себя не помню, а вот младшего братишку, приучали сидеть на лошади, когда он ещё ходил плохо.
Мы готовились к будущей войне девять-десять лет. А если бы война не началась? За эти годы, мы могли научиться многим полезным для людей вещам. Вилька рисует здорово.  Может, стал бы хорошим художником, знаменитым на весь мир. У меня  к математике склонность. Трёхзначные числа запросто в уме делю-умножаю.  Закончил бы одиннадцать классов, в университет поступил…
Зачем вообще войны. Что война вообще, может решить? Вот японцы напали на Дальнем Востоке. Зачем? Что не хватало земли в захваченном Китае и Корее?  Они и там-то не могут контролировать  всю территорию.
Ну, захватили бы часть нашей страны. Тогда часть не послушных земель только увеличилась. Просто для контроля, нужно тратить ресурсы и людей.
Океан? Так мы в Тихом океане, японцам не мешаем рыбу ловить.
Совсем не понятно.
Предложило Советское правительство финнам, обменять часть нашей территории на часть финской, чтоб границу от Ленинграда отодвинуть. Нет, что бы поторговаться, начались финские  провокации на границе, выпрашивание оружия, самолётов у англичан, французов и даже у поляков. Вбухивание денег, в строительство оборонительного вала - линии Маннергейма. Истерия, угрозы.
Война. Гибель тысяч молодых людей. Сколько среди них было одарённых, никто не знает. В результате Финляндия потеряла и людей и землю.
Теперь немцы. Страшные сводки. Слухи ещё ужасней. Ничего не понятно. По радио каждый день столько-то сбитых самолётов, уничтоженных танков и оставленные города.
Как это?
Что это, стратегический план?
Заманиваем?
Что-то не похоже.
 Может хотят показать народу, что фашистская власть  хуже советской?
Миллионы людей оказались втянутыми в самое худшее состояние для любого государства - войну.
У них никто не спрашивал, хотят ли они умирать и убивать.
Конечно, нам говорили:
  «Война неизбежна».
К войне готовились, но всё- таки проспали.