Глава 11

На дне


«Просыпайтесь, мой лорд, просыпайтесь», – нашептывал ласковый и учтивый голос, которого демон ещё не знал. Он с трудом открыл глаза и увидел перед собой девушку с волосами цвета холодного золота и сероватой кожей с лёгким персиковым оттенком. Она радостно улыбалась ему своими тонкими губами, а в розовом цвете озорных глаз блестели искорки. Асмодей впервые видел эту девушку. Или женщину? Он снова бросил взгляд на незнакомку. Нет, точно женщину.
– Кто ты? – слабым голосом пробормотал он.
– Ваша спасительница, мой лорд. Моё имя Ринахар, но можете звать меня просто Рина. Я лекарь и колдунья. Прибыла сюда вместе с госпожой Игнесс. Буду помогать Хизару и возможно иногда солдатам в бою.
Демон нахмурился, пытаясь понять слова женщины и вспомнить хоть что-то за последние дни. Но память как назло не хотела возвращаться. Змей обвел глазами потолок и стены, они были такие же каменные и тёмные, но с них свисали различные инструменты: пилы, клешни, шприцы. Можно было бы назвать это место комнатой пыток, но свой рабочий кабинет Асмодей узнал бы в любом случае, вне зависимости от своего состояния. Поэтому он предположил, что это всего лишь палата или кабинет врача.
Демонесса тем временем украдкой рассматривала своего пациента. Ей определённо нравились его утонченные и при этом мужественные черты. Примерно так выглядят истинные аристократы и интеллигенты. В то же время рельеф мышц юноши указывал на немалую физическую силу, как и руки с длинными ловкими пальцами, ссадинами и грубой кожей указывали на его умения. Мысленно молодая женщина отметила, что по приезде в адское пекло юный лорд явно будет пользоваться успехом у женщин.
– Леди Рина, а сколько времени я тут пробыл?
Ринахар усмехнулась.
– Я никакая не леди, милорд. Обычная простолюдинка. Однако госпожа Игнесс заметила во мне способности к целительству, чем редко владеют наши, и позволила мне стоять рядом с ней, за что ей великая благодарность. А пробыли вы тут дня три точно. Все время лежали без сознания и что-то в бреду нашептывали. Вы помните, как вас ранили?
Змей попытался вспомнить, но эта попытка отозвалась сильной болью во всем теле. Он мотнул головой. И все же демону самому было интересно, что же случилось, из-за чего он, невзирая на боль, пытался хоть что-то вспомнить. Откуда-то из темноты в сознании возникали образы. Они манили, увлекали за собой. Но как только им удавалось завладеть интересом своего последователя, рассыпались слепящими искрами и колючими осколками. Среди этих размытых наваждений демон сумел отличить только шипящие клубки змей, касающиеся небосвода деревья и воду. Большая синяя вода, бескрайняя до самого горизонта. Но откуда он это все помнил? Ведь сам Асмодей никогда не был в таких местах. Или был? Вдруг в ушах зазвучал знакомый мерный и благозвучный, но в то же время скорбный и печальный гул. Демон не помнил дня, когда слышал это звук, но чёрное змеиное сердце шипело, отзывалось на это воспоминание. Значит, оно не ложное.
– Мой лорд! – испуганно воскликнула Ринахар, вернув улетевшее сознание демона обратно в палату.
Асмодей почти равнодушно глянул на неё. Женщина же тем временем металась по комнате, хватая то бинты, то какую-то марлю, то бутыль с антисептиком. И всего побольше, побольше!
– Что случилось? – абсолютно спокойно спросил Асмодей.
– Неужели вы не чувствуете? Вы истекаете кровью!
Он потрогал рукой свой живот. Кожа была влажной, по ней стекали густые чёрные капли и ровными струйками лились на пол. Но лорд особо ничего не чувствовал: только слабость и разливающуюся по телу боль. Ринахар же все хлопотала, пытаясь остановить кровотечение. Вскоре лорд-змей и вовсе погрузился во мрак. Но теперь ему виделись не леса и большая вода, а девчонка. Худая и слабая человеческая девочка. Но все же что-то в ней действительно цепляло.

***
Закончив свои дела и наконец, остановив кровотечение лорда, Ринахар отдала смену Хизару, изначальному лекарю. Они условились работать посменно, чтобы облегчить друг другу труд, но все равно сильно изматывались.
Перед уходом женщина ещё раз взглянула на спящего юношу и с улыбкой отметила, что он чрезвычайно красив в своём непоколебимом спокойствии.
День тянулся своим чередом. Ринахар отчиталась о проделанной работе своей госпоже, как это сделали остальные одиннадцать дев. Пока боя не было, они все чем-то помогали, выполняя посильную для себя работу, или занимались тем, что любили делать, когда войны ещё не было. Дьяволу не очень нравилась эта затея, о чем он тут же сообщил своей жене. Но с леди Игнесс даже князю тьмы спорить было бесполезно. К тому же у неё был железный аргумент: заскучавшие по женским фигурам и голосам солдатики уже не далеки были до того, чтобы начать обращаться друг к другу на «леди». По сути, только этот аргумент и мог повлиять на правителя.

***
Наконец, найдя силы, чтобы встать с широкой каменной кушетки, на которую было навалено куча одеял для мягкости, змей первым делом направился в водосборную. Горло немного саднило от желания пить, да и Хизар настоятельно рекомендовал держать в чистоте свежезашитую рану.
После этой небольшой «прогулки» демон планировал уснуть и возможно получше разузнать о своих видениях. А для сна змеям нужна прохлада. Этот факт и заставил Асмодея подойти к источнику – небольшому ручейку, выбивающемуся прямо из скал.
«Камни ранены и это их кровь, – с усмешкой подумал Асмодей. – Не думал, что отыщу что-то общее между собой и глыбой гранита».
Он дотронулся до колкой холодной воды, скопившейся крошечный прудом в небольшом углублении. По руке как разряд тока пробежала стая мурашек. Но это только вызвало странную улыбку у змея.
Он принялся промывать свою рану. Не до конца зажившие ткани саднили и щипали, а от ледяной воды кожа болезненно немела. И все же это вместе с болью вызывало какое-то странное наслаждение.
Очередной раз, зачерпнув в ладонь воды, Асмодей дрогнул: рассудок стрелой пронзило воспоминание. Голос, говорящий из темноты.
«Я плачу, чтобы омыть твои раны».
Демон отшатнулся от источника. «Точно! – подумалось ему. – Это не кровь камней, это их слезы. Слезы камней. Но почему они плачут?»
С немым «почему» он вновь зачерпнул воды и пригубил. Вода, которую он пил всегда, которая всегда была сладковато пресной, теперь казалась солёной и горькой, как настоящие слезы. В ушах с лёгким звоном раздалась усмешка. Демон вздрогнул и судорожно осмотрелся, но в комнате никого не было. Он прильнул спиной к холодной стене. Камни будто успокаивали, и вскоре бешеное сердцебиение выровнялось.
Поразмыслив в тишине, демон нашёл (или просто выдумал) рациональное объяснение всему происходящему. Ведь он недавно лежал присмерти и возможно этот недуг сказался на вкусовых ощущениях, и скорее всего долгое отсутствие общения хотя бы с той же девчонкой вызвало некоторые галлюцинации. Либо кто-то хотел над ним пошутить. Хотя вряд ли бы отыскался такой самоубийца.
Дабы проверить свою первую догадку Асмодей попробовал дождевой воды. Но она была как раньше, без горечи и соли. Может быть, что-то не так с источником? Может, вода в нем испортилась и уже не годится для питья? Змей все придумывал объяснения и отговорки, чтобы всеми силами оправдать эту ситуацию и доказать, что уж он-то точно не безумец.
И вновь звонкая тихая усмешка. Она исходила как раз из источника.
– Играешь со мной? – строго и с каким-то вызовом спросил змей, подползая к маленькому водоему.
Из водной глади на него смотрело его же отражение: ещё более худой жилистый юноша с утонченными и дерзкими чертами лица, как его охарактеризовала Ринахар. Действительно, черты лица змеиного лорда были не такими грубыми и черствыми как у демонов, но при этом и не такими слащавыми и мягкими как у белокрылых. Золотая середина, которая привлекала многих. Однако теперь щеки болезненно впали, глаза потеряли свой блеск, а под ними расположились глубокие мешки, старящие юношу на несколько десятков лет. Но его не заботили эти удручающие изменения.
«Через пару дней стану таким же, и верну себе и свою силу, и свое лицо, – сказал вслух Асмодей, пытаясь поддержать сам себя, а после добавил. – И не смей со мной шутить, глупый источник». Юноша усмехнулся своей же угрозе. Разве не глупо угрожать какому-то ручью? Он закрыл глаза и оросил лицо струящейся прохладой. Вместе с холодком от головы и по всему телу разлилось вязкое чувство сонливости.
Когда он разлепил уже сонные веки, то увидел, что отражение уже не выглядит таким угрюмым, слабым и подавленным. Собственное лицо показалось демону теперь более здоровым, в глазах появился тот же холодный блеск. Даже ухмылка на губах была не подавленно-жалкой, а той же дерзкой и задорной ухмылкой одного из сильнейших темных солдат.
Казалось бы, такое резкое улучшение должно было обрадовать Змея, но нет. Асмодей с ужасом понял, что сам он в этот момент не ухмылялся. Пока его настоящее лицо смотрело на водную гладь с непониманием и страхом, отражение все так же продолжало ухмыляться и опасно поблескивать глазами своему хозяину.
«Сгинь!» – грозно зашипел лорд и со всей силы ударил по рябой глади. Искрящиеся капли разлетелись в стороны и с тихим звоном оросили комнату. Засмотревшись на это дивное зрелище, Асмодей не сразу понял, что теперь его руки будто прилипли к поверхности, на которой все так же ухмылялось отражение. Только теперь оно было еще меньше похоже на своего хозяина. Это было не его лицо.
Волна паники накрыла юношу с головой, но он упорно пытался противиться этому напору, бороться за жизнь так же тщетно и самозабвенно, как борется последний выживший на корабле. Одну руку удалось освободить из водного плена. Однако даже воздух стал вязким, густым, не позволяющим двинуться с места. А вода все утягивала, затянув руки почти по локоть.
«Дно! Я уже должен был коснуться дна!» – судорожно размышлял змей, вспоминая истинную глубину и габариты маленького почти искусственного пруда. Но его пальцы так и не дотянулись до дна. И если раньше в дневном свете, проникающем откуда-то сверху, можно было сквозь кристальную воду разглядеть в деталях каждый камешек, поблескивающий внизу, то теперь источник напоминал бездонную черную пучину, черную дыру. А в схватке со звездами всегда побеждают черные дыры.
Неведомая сила, все так же смеясь, утянула Асмодея в подводные пучины. Темнота. Она была настолько черной и давящей, что в ней невозможно было разглядеть даже собственных рук. Очень давящей. Или это давила и готова была раздавить находящаяся вокруг жидкость? Помимо темноты, вокруг был холод. Везде одинаково прохладная температура, поэтому даже видение тепла, которым в некоторых своих видах обладали змеи, не показывало никаких результатов.
«Убийца», – обидчиво проговорил все тот же девичий голос. Звучал он с дрожью, будто его носительница недавно плакала.
Попавшийся в ловушку змей судорожно оглядывался, до боли напрягал щиплющие от солёной воды глаза, но все равно не мог ничего увидеть. «Потому что здесь ничего нет», – подумалось ему, и эта версия оказалась наиболее правдоподобной. Но чей это голос? И что это за место? Может он просто лежит в лазарете и до сих пор бредит? В разум пугающе просочилась мысль о собственном безумии, но Асмодей всеми силами не хотел её принимать. А время тянулось вперёд, оставляя лорда без ответов и без воздуха.
Змей плыл вверх, пытаясь выбраться на поверхность, однако в таком одинаковом со всех сторон пространстве невозможно было сориентироваться, где верх, а где низ. Тело тяжелело, становясь непокорным и ленивым, а уставшие глаза саднили, отказываясь что-либо различать. Но пока хватало запасов кислорода, демон и не думал сдаваться.
Только чёрная вода была против этой борьбы. Раз пленник не желает тонуть, она справится сама. Как щупальца невидимого спрута, потоки воды насильно проникали в рот, нос, глаза, обжигая своей солью и горечью слизистые. Тщетно змей пытался выплюнуть абсолютно отвратительную на вкус воду, ведь стоило ему открыть рот, она ещё глубже проникала в тело, заполняла лёгкие. Казалось, она вымещала кровь из вен, чтобы занять её место. Тело горело и распирало, а жидкость тем временем через уши попадала прямо в голову. Она болезненно давила на барабанные перепонки, просачивалась через них, пробираясь прямо к мозгу, в сознание.
И в измученном рассудке с болью рождались уродливые и пугающие воспоминания, похожие на останки изорванной жестокими руками, сожжённой книги, которая когда-то была очень красивой. Большинство из этих воспоминаний были образами умерших: изодранные в кровь тела животных, чёрные обугленные тушки и стволы деревьев. Даже небо было сначала оранжево-алым, потом чёрным и серым от разразившегося пожара и поднявшегося вместе с ветром пепла. А голос продолжал смеяться, и усмешки его становились все истеричнее, все печальнее, перерастая в плач. Среди жутких видений Асмодею предстал образ изувеченной звериными когтями и зубами маленькой девочки с перегрызенным горлом. Но этой девочкой была не Лилит.
Все чувства страха, отчаяния и одиночества растворились во всеобщей, всеобъемлющей боли. Но демону было уже все равно. Эта боль не казалась ему новой. Наоборот, она была привычной, родной. Даже какой-то приятной. А сознание все резал образ маленькой убитой девочки, будто взывая к давно ушедшему воспоминанию. Девочка. Её труп виделся змеиному лорду в самых мельчайших деталях, хотя он ничего не знал о ней. Или знал, но забыл. Ясно было лишь одно: эта девочка не принадлежала ни к расе демонов, ни к ангелам. И на Лилит убитая была совсем не похожа. У покойницы была бледная, даже с легкой синевой, кожа. Волосы блестели как серебро и были белее снега. А вот в лилово-синих глазах блеск померк. В этих зеркалах души лишь застыл предсмертный страх, осознание того, что все кончено. Для нее больше не будет игр, смеха, красивого голубого неба над головой и стрекотания огромных цикад. Только кровь будет капать с разодранной нежной шеи и когтистых, покрытых зеленой чешуей рук демона-змея.
Демон смотрел, как поблескивает чешуя на летнем солнце. Ею, словно россыпью жемчуга была украшена кожа девочки. Сейчас существ, подобных ей называют русалками, но змей не мог дать определение расе убитой. Когда и этот образ померк, сквозь сознание Асмодея прорезался голос призрака. Он звучал с насмешкой и угрозой, чеканя слова своего приговора.
«Ты останешься здесь».
Но какая-то другая сила пыталась его вытащить. Что-то тёплое, светлое рассекало тьму и холод загробного мира. Дух погибшей взбунтовался и вновь стал утягивать вниз.
«Ты один из нас! Ты должен остаться с нами!» – уже не со злостью, а с плачем твердила обиженная душа. Но её осадил другой загробный строгий голос. «Прекрати!» – воскликнул знакомый голос незнакомой женщины, и неведомая сила наконец отступила, позволяя другой, новой силе, взывающей из мира живых, спасти попавшего в ловушку змеиного лорда.
Чья-то сильная тёплая рука грубо схватила мальчишку за волосы и выкинула из воды на каменный пол водосборной комнаты. После долгого пребывания в холодной воде, окружающий воздух казался ещё холоднее, но, несмотря на это, с каждым вдохом он словно кислота обжигал больные лёгкие. Иссушенные солью глаза тоже болели и жгли, из-за чего Змей, вернувшийся к жизни, так и не смог их открыть.
Он смутно ощущал, как чьи-то грубые руки почти заботливо подняли его тело и куда-то понесли. После демон почувствовал спиной мягкое прикосновение шерстяных одеял, какими была устлана кушетка в больничной палате. Холод, сковавший тело Асмодея, действовал на разум как сильное снотворное. Поэтому оказавшись, наконец, в безопасности, он погрузился в глубокий сон, похожий на маленькую смерть.
Сокрушенный палач Ада и не догадывался, что все это время за его сном наблюдали задумчивые и обеспокоенные глаза дьявола. Мессир скромно сидел на самом краю кушетки, периодически поглядывая на юношу, вслушиваясь в его тяжёлое дыхание. Пусть его голова была забита делами и заботами, пусть война и не планировала кончаться, Сатана не собирался оставлять лучшего из своих людей одного в таком состоянии. Тёмный князь казалось просто пялился в пол из резной каменной плитки, однако веретено его разума плело множество вопросов, которые он планировал задать Асмодею после пробуждения, и множество планов касательно прошедших и предстоящих битв, своих солдат, строптивой жены, создавшей собственное сопротивление, и бесполезной человекоподобной девчонке, лежащей при смерти в палате неподалёку.
«Надо решить вопрос об этом ангельском создании, – не без презрения размышлял рогатый, тихо постукивая когтями по не застеленному одеялами краю кушетки. – Она лишь расходует наши ресурсы, не отдавая ничего взамен. А содержать её как игрушку слишком дорого». Он бы давно отправил девицу на суп, или забил насмерть, если бы мог решать какие-либо вопросы сам. Но все же…
Дьявол ещё раз взглянул на умиротворенное лицо Змея, с которого до сих пор не смылась печать недавних страданий. Мокрые волосы прилипли ко лбу, щеки были такими же болезненно впалыми. Нет, без его мнения он такие вопросы решать не мог. Пристальный взгляд алых глаз скользнул по телу демона. Бинты, до этого плотно закрывающие рану его подреберья промокли насквозь и беспорядочно съехали, напоминая скорее водоросли, чем перевязку. Но привлекло внимание дьявола не это, а то, что скрывалось под бинтами. А под ними не было ничего, только чистая здоровая кожа без каких-либо ран, даже без царапин. Сатана нахмурился. Вопросов возникло слишком много, не только к лорду Асмодею, но и к тому миру, портал в который совершенно наглым и несанкционированным образом был открыт в водосборной. Но это все потом, когда его советник отдохнёт.