Стройки и люди. Книга 2-1
Второе обращение к читателю.
Прежде, чем писать вторую часть книги своих воспоминаний, я благодарю тех, кто навёл меня на эту мысль и помог мне выпустить первую часть книги из трилогии «ВОСПОМИНАНИЯ»:
Савченко Мыколу Гнатовича - автора книги: СОКЫРЫНЦИ-КОБЗАРСКИЙ КРАЙ.
Таню Жидко - внучку мою, приславшую мне эту книгу.
Савченко Валентину Григорьевну - заведующую Сокырынским музеем «Остапа Вересая», попросившую меня написать для музея: о детстве, юности и дальше о жизни своей всё, что помню, независимо от возраста прожитых лет, о работе.
Галину Глушко - жену мою, поддержавшую мои начинания и проверявшую мою рукопись.
Меньшова Григория Ивановича - напечатавшего на компьютере текст «Воспоминания» в промежутках занятости.
Кожевникова Николая Николаевича – который отредактировал текст и разместил его в интернете.
Читателей, которые критически или с одобрением отнеслись к моей работе.
Хочу предупредить читателя, что эта книга будет не для развлечения скучающего ума, не ряд психологических этюдов, не собрание интересных афоризмов, а для освещения жизни рядовых строителей социалистического общества, в частности, строителей электростанций, которые работали и не думали о том, чтобы брать что-то от текущего дня, что только можно взять, приятного и услаждающего под лживым лозунгом: «будем жить есть, пить и гулять, так как скоро умирать!» то есть, дальше, после нас, хоть трава не расти. Но о людях, которые, не считаясь со временем, своим здоровьем и отсутствием нормальных бытовых условий для жизни, а в дождь и зной, мороз и в стужу работали со мной плечом к плечу, не за славу и ордена, а укрепляя мощь и благополучие своей Родины, любя её. Как раз в эти годы шёл восстановительный период, разрушенного войной 1941-1945 годов, народного хозяйства страны. В первую очередь надо было обеспечить нормальную жизнь народа и поднять тяжёлую промышленность, которая требовала большого расхода электроэнергии, а для этого надо было строить электростанции по всей стране. Этому я и мои друзья (не всех я вспоминаю) посвятили свою, некоторые из них короткую, но интересную жизнь.
Повествуя об этих событиях, я не стараюсь передать слово в слово свои воспоминания, так как подробное изложение утомило бы читателя, но остановлюсь лишь на основных моментах моей жизни и друзьях. Поэтому свои воспоминания я постараюсь изложить простым, понятным языком, чтобы книга получилась доступной широкому кругу читателей, особенно детям и внукам моих друзей, которые ушли в мир иной, опередив меня. Вечная им память. Я извиняюсь перед детьми и внуками моих друзей и читателем, за некоторые неточности в именах и фамилиях моих героев, по забывчивости.
С уважением к читателям
Георгий Глушко.
КНИГА ВТОРАЯ.
СТРОЙКИ И ЛЮДИ.
Часть первая. Вступление.
Закончив первый период кратких воспоминаний моей жизни с 1926 по 1950 годы и по просьбе читателей, я решил продолжить их под рубрикой: «СТРОЙКИ И ЛЮДИ», который охватит второй период с 1951 по 1997 г.г., где будут кратко описаны истории о своей жизни, работе, друзьях и разных жизненных перепетиях, встречающихся как в работе, так и в быту, на великих стройках электростанций бывшего Советского Союза.
Мне довелось участвовать в строительстве таких электростанций как специалист, без единого увольнения, переводился из стройки на стройку:
- 1951-1952 годы - Цымлянская ГЭС на реке Дон и строительство Волго - Донского канала 14 и 15 шлюзов. Должность – шофёр.
- 1952-1959 годы - строительство Волгоградской ГЭС на реке Волге, город Волжский. Должность – шофёр, механик, диспетчер управления.
- 1959-1964 годы - строительство Братской ГЭС в Сибири на реке Ангаре, Иркутская обл. Должность – механик участка, прораб.
- 1964-1965 г. - на разработке карьеров на реке Иртыш г. Усть-Каменогорск, Восточно-Казахстанская область. Должность – старший прораб.
- 1965-1966 г. - г. Зыряновск ВКО Казахстан по разработке карьера для добычи медной руды. Должность – начальник хозрасчётного участка.
- 1966-1973 г. - строительство ГЭС на реке Ингури Грузинская ССР и 3-х перепадных ГЭС в Абхазии, Закавказкое СУ. Должность – начальник участка, зам. начальника СУ.
- 1973-1975 г. Архангельская обл. Плесецкий район разработка карьера по добычи бокситов для алюминия, пос. Оксовский. Должность – начальник участка.
- 1975-1977 г. - строительство Загорской ГАЭС на речке Кунья, Загорский район, Московская область. Должность – начальник участка.
- 1977-1978 г. - Абхазия, пос. Приморский, разработка карьера на реке Кодор. Должность – начальник участка.
- 1978-1984 г. - строительство Печорской ГРЭС, г. Печора, Коми АССР. Должность – начальник участка.
- 1984-1987 г. - строительство Литовской ГАЭС, пос. Круонис, Литва. Должность – начальник участка.
- 1987-1988 г. - строительство Печорской ГРЭС, г. Печора, Коми АССР. Должность – зам. начальника управления строительства.
- 1988-1992 г. - строительство Литовской ГАЭС, пос. Круонис, Литва. Должность – начальник участка.
- 1992-1997 г. - работа в АВ «Статиба», г. Каунас, Литовская Республика. Должность – снабженец-шофёр.
1.1. Моя гражданская жизнь.
Зима в Украине с 1950 на 1951 год выдалась суровой, по сравнению с Германией, где мне довелось служить по воле судьбы - пять зим переживать. В тех краях преимущественно дуют западные ветры Атлантики и несут с собой тёплый, влажный воздух и зима там, в основном тёплая, но сырая и короткая. Но, когда бывали северо-восточные ветры - «северок» - с матушки России, то было холодно и приходилось мёрзнуть, особенно на постах по охране боевой техники и военных объектов в армии.
Дома, какой бы зима суровой не была, а переносится легче, да и работы наружной меньше в селе, только и того, что уход за животными. Я тогда жил в селе Колюжинцах, у мачехи Насти, с братом Николаем и сестрой Варей и помогал им по домашнему хозяйству. Сестра Варя.
Помню, в феврале месяце 1951 года к нам из Прилук приехал на пару дней мой друг Борис Чижик, проведать меня и сказать, что в Прилуках весной в школе механизации сельского хозяйства будут открываться курсы шоферов, а приём будет там по направлению из колхозов, через сельский Совет. На второй день, после его приезда подул «северок» и принёс метель и морозы за минус 30 градусов и свирепствовал больше недели. Автобусы не ходили, и пришлось Борису коротать эти дни у нас в Калюженцах. Зимние вечера длинные и, чтобы скрасить их, перечитали всю имеющуюся, небогатую литературу, играли в домино, лото и «дурака». Вечерами заходили ребята и вместе уходили на вечеринки. Вечеринки – это такие девичьи посиделки, когда девушки вышивают полотенца, вяжут свитера и поют старинные песни и ждут, каждая своего жениха. Ребята подпоют, побалагурят и идут дальше в другие компании, где также подыскивают себе невест. Иногда, за зиму находят невест в своём селе или в Сокырынцах, женятся и создают крепкие крестьянские семьи. Я у дуба векового 1951 год.
Когда пурга утихла, я проводил Бориса на трассу Ромны–Срибное–Прилуки, которую к этим дням почистили и пустили автобусы.
1.2. Как я стал Георгием.
Согласно Гражданскому законодательству, демобилизованый воин должен стать на воинский учёт в Райвоенкомат, а комсомольцы встать на комсомольский учёт в райкоме комсомола. В Колюженцах собралось семь человек после дембеля. Сельсовет выделил нам упряжку в санях, и мы поехали в райцентр за 15 км, где ехали, где шли, где бежали, чтобы согреться, так как выдался холодный день. Меня назначили старшим группы, так как я был старшим по званию и предупредили, чтобы к вечеру вернулись. На фото: друг мой Алексей женился на Марии. Я стою сзади в фуражке. 1951год.
Военком встретил нас радостно, поздоровался со всеми за руку. После собеседования мне предложили работу в военкомате - инструктором.
В райкоме комсомола секретарь прочитал мою характеристику и предложил работу тоже инструктором. Я им не отказал, а сказал, что подумаю.
В районном ЗАГСе меня огорчили и при выдаче свидетельства о рождении
записали - Глушко Георгий Васильевич.
Изменили имя Юрий, на Георгия. Я спрашиваю: «Почему?». Отвечают: «Так записано в книге регистраций, изменить не можем». Так я стал Георгием. В один день я встал на учёт, получил военный билет, паспорт и новое свидетельство о дне рождения. В ЗАГСе мне выдали свидетельство о браке отца с матерью, которое я отдал мачехе Анастасии и сказал, что напрасно меня обзывали «байстрюком». Поздно вечером мы вернулись в село усталые, но довольные.
1.3. Город Прилуки.
Родина Олега Кошевого–героя кинофильма «Молодая Гвардия».
Весной был набор в Прилукское училище механизации сельского хозяйства на курсы: трактористов, шоферов, электриков, слесарей-ремонтников сельскохозяйственной техники и оборудования. От Сокырынского сельсовета оказалась самая большая группа курсантов на разные специальности, а на шоферов я один. В приёмной толпилось много молодых парней в военной форме без погон, все после «дембеля» в 1950 году. Из состава Красной армии были демобилизованы миллионы солдат и сержантов 1925-1927 годов рождения. Поступила мужская сила в Народное хозяйство. Парни умели смело воевать и защищать Родину как внутри, так и за её пределами, но на «гражданке», не умевшие ничего делать, чувствовали себя среди ровестников, как не в своей рубахе. И образованные девушки фыркали носом в нашу сторону, обзывая нас солдафонами. В училище все документы сдали, и собеседование прошли успешно. Нас разместили в общежитии. После этого я взял чемодан и пошёл до сестры Дуси, которая жила по тойже улице Ленина в трёхстах метрах от училища. Муж её Михаил был дома. Оба были рады встрече. После ужина я оставил у них чемодан с пожитками и ушёл в общежитие.
Организационный период длился два дня, и я успел сходить к Чижикам проведать Бориса - они жили на другом конце города, около аэродрома тяжёлых бомбардировщиков, где рёв моторов не прекращался круглосуточно. Бориса дома не было, он уже работал аккумуляторщиком на автобазе, по этой специальности проработал более пятидесяти лет, где потерял здоровье, а главное, зрение обоих глаз. Сестра Дуся.
За эти дни я успел познакомиться с городом Прилуки досконально. Город промышленный с населением около 70-ти тысяч человек. Промышленность составляла: механический завод по изготовлению противопожарного оборудования, завод строительных машин по изготовлению цистерн цементовозов, завод пластмассовых изделий, виноводочный завод, табачная фабрика, знаменитая высококачественной махоркой и папиросами «Казбек», и сигаретами «Прима», развитая текстильно-швейная промышленность и чулочная фабрика, станция грузопассажирских перевозок. С развитой социально-бытовой и культурно-образовательной сферой: драматический театр и ряд кинотеатров, педагогическое училище, сельскохозяйственный и медицинский техникумы. Царская тюрьма, знаменитая своей жестокостью, где находился мой отец в 1938 году до отправки по этапу в Сибирь.
1.4. Кузница знаний.
Кроме двух групп шоферов были: группа трактористов, электриков, слесарей-ремонтников и группа повышения квалификации шоферов. Мне учёба давалась легко, так как во время службы в Красной армии пришлось изучать, состоящую на вооружении, бронетехнику: БТР 120х4, Студебекеры, Шевроле и отечественые - ЗИС-5 и ГАЗ-ММ. Занятия в армии проводились в обязательном порядке по два часа, четыре раза в неделю, как по изучению материальной части автомобилей, так и по их вождению, со сдачей экзаменов и получению соответствующих удостоверений, которые на «гражданке» оказались непригодными, но сами знания мне пригодились.
Борины родители распорядились, чтобы я жил с ними, а не в общаге. Я долго не соглашался, так как дом у них был не так уж большой, а семья из пяти человек. Кроме Бориса у них были двойняшки: девочка Тамара и мальчик Валентин - 1936 года рождения – школьники.
Сопротивление моё было сломлено, я перебрался к ним, но в общаге койко-место сохранил. Борина мама, Мария Кирилловна, была очень доброй и щедрой женщиной и заменила мне мать. Денег за проживание с меня не брали, но за питание я отдавал всю степендию 30 рублей, хотя понимал, что этого совсем мало. Однако из этих денег Мария Кирилловна выделяла мне деньги на обед. А обед был такой: несколько пирожков с ливером по 40 коп и стакан газированой воды по 1-3 коп.
На фото Глушко Г.В. второй ряд в центре в белой рубашке.
Отец Бориса погиб на фронте в самом начале войны, и у них был отчим Андрей Дмитриевич, тоже хороший и добрый человек, очень верующий в Бога. Говорил, что вера в Бога спасала его на фронте и в других местах.
Однажды Михаил, муж сестры Дуси, пришёл за мной в школу и пригласил на ужин в честь дня его рождения. За столом я посетовал, что не хватает денег на пропитание и стыдно мне кушать у Бориса незаработанную мною пищу, говоря то, что когда я буду работать, то оплачу им сторицей. Михаил пообещал переговорить с начальником погрузочно-разгрузочных работ на товарной станции на подработку. Договорённость была решена и нас набралась бригада из шести человек. Бригадиром был местный курсант, старше и опытнее нас. Основной груз был круглый лес шестиметровой длины. За полувагон, с выгрузкой и укладкой в штабель платили 60 рублей. Более 1-2 вагонов в выходной день мы не осиливали, измотавшись мы еле-еле добирались до общаги. Но финансовая подмога чувствовалась и, когда я отдавал деньги, тёте Марусе сказал, что мне прибавили степендию, а о подработке никому не говорил, даже Борису.
Закончив школу, я, получив права, на управление автомобилем, и горячо поблагодарил Марию Кирилловну, Андрея Дмитриевича и Бориса за всё - то добро и помощь, которую они мне оказали. Мы попрощались, и Борис проводил меня к сестре Дусе. Там был приготовлен стол, «обмыли» мои права, поговорили о будущем. Я планировал работать в Сокырынском МТС и заодно восстановиться в сельхозтехникуме на вечернее отделение, а дальше покажет жизнь. Мы попрощались. Борис пошёл домой. Михаил проводил меня до остановки и посадил на попутную машину, на которой я доехал в Колюженцы.
1.5. Где родился, там не пригодился.
Случай в МТС.
По договору с Сельсоветом, после окончания курсов, я должен отработать один год в том месте, куда меня направят. Направление я получил в МТС, где работал мой брат Николай электросварщиком и пользовался авторитетом. Мы дома с ним обговорили, что, если меня примут шофёром, то мы отремонтируем «летучку» и скомплектуем ремонтную бригаду, и где поломается комбайн или трактор, то в то место подъедем, отремонтируем, и не будет надобности тащить его в мастерские.
Получив направление, я чуть ли не бегом помчался в МТС, на радостях, что получу долгожданную работу, а потом восстанавлюсь в техникуме и вечерами буду грызть науку. Но в МТС, инцендент получился из рук вон выходящий и неожиданный. Один из чиновников МТС взял мои документы, покрутил их в руках, положил на стол и стал мне вдалбливать в мозги о значении сельского хозяйства в стране, даже не предложил мне сесть. Похвалил меня за то, что я остался в селе, а то мол почти все парни после дембеля уезжают в города. Я стою и думаю, какую же работу он мне предложит. Он, возьми, да и спроси: «Юрко, а кем ты хочешь работать?».
Я предложил ему свою версию и сказал, что одновременно мог бы работать на техничке и быть бригадиром слесарей и сам с ними работать. Он говорит: «Да ты шо, Юрко! У нас бригадир – це уже начальник первичного звена. А ты со своей биографией, куды лезешь?! Твой батька був шпион и враг народа, а ты сын врага народа. Тебе только волам хвосты крутить!».
Тут у меня нервы не выдержали, я схватил его за грудки, выташил через стол из кресла и не знаю, чтобы дальше было бы, но он как заорёт не своим голосом: «Убивают!!! Спасайте!».
В дверь ворвались люди, я схватил свои документы со стола и выпрыгнул в открытое окно, прямо в цветник, а бежать некуда. Подбежали мужики, мне поддали, я драться не стал, и они связали мне руки. Подъехала милиция, завели в кабинет, начали допрос. Тут подбежал Николай, тихо мне шепнул: «Извинись». Я извинился перед чиновником и рассказал милиции, как всё было. Составили протокол.
После небольшой перебранки и моего извинения думал, что отпустят, но повели в отделение милиции. Начальник отделения спросил: «От чего ты так вспылил на заместителя директора?». Говорю ему: «Стало обидно за батю и за себя». Попросил его отпустить меня домой, но он сказал, что задержим, пока за тобой не приедет участковый из села Колюженец и невозьмет тебя под расписку. Участковый старшина милиции Михаил Рябоконь узнал о случившемся приехал сам. Написал расписку, для вида пожурил меня, посадил нас с Николаем в бричку и привез домой.
После этого события я несколько дней никуда не выходил и не знал, куда мне идти, но в МТС уже мне дороги нет. Сидя во дворе, на скамейке, меня потянуло на воспоминания, о последних годах службы в Армии. Вспомнил того подполковника, который вербовал меня в Калининград. И когда я отказался, то он сказал мне: «Пожалеешь, товарищ сержант, что отказался от хорошего предложения. Получишь подъёмные, живи в хорошем городе, работай и радуйся жизни». Я ответил, что поеду на Родину, там тоже нужны рабочие руки. Он сказал: «А кто тебя там ждёт, ведь у тебя никого там нет, ни родителей, ни жилья. А Родина весь Советский Союз. А в Калининграде, я буду работать в Военкомате, и в любой момент у тебя будет поддержка». Вспомнил хорошую семью поляков, которые нас с Йонасом прятали от немцев. Их дочь Марысю, которая в меня влюбилась и кричала: «Не пущу!», когда меня увозила машина после освобождения. Их предложение остаться в Польше я тоже отверг.
Пришёл Николай с работы и говорит, что директор МТС вызывает тебя на переговоры, так как мои предложения ему понравились. И я собирался в понедельник идти в МТС. Вдруг в воскресение приезжает участковый и сказал мне такую вещь, идут слухи, что работники конторы МТС рисуют на тебя «маляву» самому начальнику Райотдела милиции о том, что ты пьяный накинулся на зам. директора за то, что он отказал тебе в работе. А начальник милиции строгий и может возбудить дело о хулиганстве и посадят тебя ни за что, как посадили твоего батьку по ложному доносу на него. Так что «делай ноги» пока мне не позвонили, чтобы я тебя доставил в Райотдел милиции. А Прилуки, о которых ты говоришь, тебя не спасут. В общем, я тебя предупредил, думай сам. На этом мы распрощались.
Пришёл домой Николай, я его спросил: «Правда ли, что мне сказал Михаил и поведал, о чём именно». Николай ответил, что точно не знает, но на работе стали его сторониться, а участковый справедливый, он врать не будет. Я искал выход из безвыходного положения, всю ночь не спал и вспомнил, что Иван Карпенко, с которым мы дружим, тоже окончил эти курсы и ездил в Прилуки насчёт работы, и я решил пойти к нему посоветоваться. Пришёл, а у них гости, приехавшие со строительства Цимлянской ГЭС на реке Дон. Узнав, что Иван ищет работу, приехали забрать его с собой, так как шоферов там не хватает. Иван был согласен ехать, но мать его не пускала. Увидев меня, Иван говорит: «Вот ещё один шофёр без работы». Мать Ивана говорит: «Если Юра поедет, то вместе и отпущу». Я вспомнил слова Михаила и согласился на поездку. Пришёл домой, собрал пожитки в чемодан. Николай пришёл с работы и одобрил моё решение. Мать с Варей уговаривали меня остаться, но у меня было безвыходное положение и уезжать было необходимо. Утром подошёл газик, мы распрощались. Я сел к ним в машину, и мы помчались в неизвестность.
В Прилуках, сестра Дуся и Михаил согласились с моим решением. И я пошёл попрощаться к Чижикам. Увидев меня, тётя Маруся и дети обрадовались моему появлению. За разговором не заметили, как пришли с работы Андрей Дмитриевич и Борис, который уже стал мне братом. Родители Бориса, люди верующие в Бога. Помолились за меня, пожелали успехов в моём начинании и подарили на память брошюру с названием «Книга жизни» и сказали: «Читай, молись Богу, хоть изредка и живи по этим наставлениям». Я так и делал, но прятал её от всех и сохранил до сих пор. Лежит она на видном месте, и мы с женой пользуемся и сейчас. Это Евангелие от Иоанна и другие жизненные наставления. Андрей Дмитриевич дослужился до чина пресвитера, Мария Кирилловна была певчей в церковном хоре.
Ушли от нас в иной мир Мария Кирилловна в 1986 году, в 80-ти летнем возрасте, а Андрей Дмитриевич в - 1997 году в 90-то летнем возрасте. Царствие им Небесное.
Утром следующего дня, Михаил проводил меня на ж/д - вокзал, где нас ждали Карпенко.
1.6. Новый этап моей жизни.
1. Строительство Цимляеской ГЭС.
Из Прилук до Ростова-на-Дону мы ехали пассажирским поездом набитым пассажирами под «завязку» более суток. Августовская жара накаляла воздух так, что в вагоне не было чем дышать, и народ изнывал от жары. С Ростова на автобусе доехали до Цимлянска, а там, на попутке добрались в посёлок Новосолёное. Уставшие и измученные жарой и тяжёлым путешествием, мы наконец-то остановились в квартире Дмитрия и Лиды. Тётя Лида приготовила ужин на скорую руку, но нам есть не хотелось, и мы с Иваном повалились на матраце, прямо на полу. У них была однокомнатная квартира в деревянном бараке.
На второй день Дмитрий Степанович повёл нас в Управление строительства, здание которого выделялось среди других строений посёлка. В отделе кадров ознакомились с нашими документами и направили в АТП, где без особых проволочек нас оформили шоферами и закрепили за самосвалами ЗИС-55 «весёлые», но исправных машин не было, и механик подвёл нас к забору, за которым стояли раскуроченные и битые самосвалы. Сказал: «Выбирайте», а сам ушёл. Подошёл бригадир заключённых, назвался Василием и увидел наше состояние, сказал: «Не расстраивайтесь солдаты. Для вас сделаем всё чин по чину». Подъехал тягач и вытащил пару машин, которые затянули в мастерские на ремонт.
Всё вокруг гудело, гремело, дымило, сварка ослепляла глаза, для меня всё повторилось как в 1942 году в лагере в Германии. Рядом был дизельный автопарк, и весь дым тащило в нашу сторону, что не продохнёшь. Нам выдали робу, инструмент, но подошёл механик и сказал, что самостоятельно вам ремонт не одолеть, договоритесь с бригадиром и зеки за определённую мзду отремонтируют машины, вы только проверяйте работу.
Несколько дней наблюдал за происходящим вокруг нас и определил, что здесь такая же картина как в Германии 1942 года, и почти те же люди. Только там была охрана из гитлеровцев, а здесь солдаты МВД. Так же ведут заключённых колоннами из лагерей в рабочую зону под дулами автоматов и с собаками, и так же назад в лагеря. Только разница в том, что там гитлеровцы охраняли наших военнопленных и угнанных в Германию несовершеннолетних подростков, в том числе и меня. А здесь - советские солдаты - тех же военнопленных, осуждённых после освобождения из лагерей в Германии, за то, что они попали в плен, и других осуждённых граждан по Указу СССР за мелкое воровство в колхозах в голодные 1946-1947 годы.
Когда слесарей уводили в зону мы с Иваном оставались, помогая друг другу, продолжали ремонт дотемна. Наконец ремонт был закончен, обкатали и опробовали подъёмники и нас определили в бригаду «весёлых», имевшую 12-ть работающих ЗИЛов.
1.7. Работа на колёсах.
Бригадир, дядя Коля лет сорока, был опытный мужик. Посадил к нам по инструктору, и мы возили бетон и раствор на строительство ГЭС. Мы познакомились с членами бригады, которые были все после дембеля и также работали посменно с нами. В 8-емь часов включилась сирена, загрохотал гравзавод и заработал бетонный завод. Первым подал машину бригадир, потом лучший шофёр с флажком на радиаторе, затем стали под загрузку мы. Целый день возили бетон на здание ГЭС и на плотину. После трёх ездок за руль сел я, а после короткого перерыва сняли инструкторов, и мы с Иваном стали работать самостоятельно. Кроме плотины бетон возили на 14 и 15 шлюзы Волго-Донского канала. Мне вспоминается интересный случай. Люди собирались на работу бригадами и садились на свои вахтовки. Так как городских строений видно не было, то люди появлялись будто-бы из подземелья. Я спросил бригадира: «Откуда берутся люди и куда уходят?!». «А, они пошли в Шанхай» - ответил он. Часть наших шоферов тоже жили в Шанхае. «Что такое Шанхай? - спросил я - Ты посмотри за базаром и за нашими бараками виднеются низкие крыши, это землянки, в которых живут люди. Там есть улицы, куда заходят машины с домашними вещами, водовозки и мусоровозки. Шанхай опутал весь посёлок».
Сам начальник стройки, полковник Барабанов, разрешил людям выписывать стройматериалы и строить себе жильё, под присмотром работников ЖКО. Так жили тысячи рабочих семей.
Август месяц кончался. Накануне учебного сезона в магазинах появилось много мам и бабушек с детишками. Мерили одежду, обувь будущим школьникам, покупали школьные принадлежности и опять расходились в свои конуры-землянки. И посёлок пустел, как будто никого и не было.
В посёлке был базар, очень богатый продуктами, птицей, свежими овощами и фруктами, которые привозили из прилегающих сёл, и относительно дешёвый.
1 сентября 1951 года посёлок засиял белизной школьной формы и запахом цветов. Родители вели своих детишек из трущоб на школьную площадь, на торжественную линейку. Школа была деревянная, двухэтажная, построенная буквой П, с большой площадью, на которой выстроились ученики по классам.
Руководство стройки сделало 1 сентября выходным днём. На митинге выступали замполит стройки, директор школы и один из родителей с приветствием и пожеланиями школьникам – быть достойными своих родителей и хорошо учиться.
Я стоял и вспоминал, как первый раз меня мама привела в 1-ый класс Сокырынской школы на Пашкивцах. Школа была одноэтажная, 4-ёх классная, покрашенная в жёлтый цвет. Также был митинг, после него нас развели по классам. Первая моя учительница – Анастасия Михайловна, рассадила нас за парты. Так как я был высоким, меня посадили за последнюю парту.
После митинга Ивана и меня тётя Лида пригласила на праздничный обед. А был бы я дома, то в этот день пошёл бы на первый курс электромеханического факультета нашего Сокырынского техникума, но мечты не сбы
лись.
1.8. Знакомство с земснарядом.
Когда приходилось возить бетон на 14 и 15 шлюзы, то переезжали через трубы большого диаметра, проложенные под дорогой. Я поинтересовался у бригадира, что за трубы такие большие лежат в коллекторах поперёк дороги. Он ответил, что это земснаряды, по ним качают песок на плотину. Говорю, что может быть общего между землёй и снарядом. Снаряды рвутся, и земля разлетается во все стороны. А здесь? Он говорит: «Разгрузишься и на обратном пути проедь вдоль труб в сторону Дона. Я разрешаю». Я так и сделал. Подъехал к трубам, где они разветвляются в разные стороны. Там на них навален грунт так, что можно переезжать на машине или бульдозере. Я остановил свой самосвал и вышел из кабины. Услышал, как по трубам шелестит песок и стучат камушки, земснаряд работал. Я пошёл к ближайшему спуску в карьер и увидел дом на воде, который гудел, дрожал, двигался – плавал. Сзади на нём висели две толстые трубы разной высоты. Там же от борта на пантонах лежали трубы такой же толщины, как и на земле, которые тянулись к берегу и соединялись с ними. Я раскрыл рот от удивления: «Ого!!!» - говорю сам себе. Это такой же земснаряд, что я видел в 1942 году в Германии, когда я находился в канцлагере, но в два раза меньший. Прошёл ещё несколько шагов дальше и услышал окрик: «Стой! Пропуск!». Из кустов вышел часовой с карабином наперевес. Я показал свой пропуск в рабочую зону, он проверил его и сказал, что этот пропуск не даёт права прохода на земснаряд. Посмотрев на меня, спросил: «Что недавно после дембеля?». Мы перебросились несколькими фразами, и я уехал, заинтересованный новой для меня техникой.
Вечером поделился с Иваном своими мыслями, и мы пошли к нашим «спасителям» Дмитрию и Лиде с новостями об увиденом и с желанием поступить туда работать. Дядя Митя сказал, что это не проблема. Управление гидромеханизации расположено рядом с Главным управлением строительства и когда будете свободными сходим туда, тем более, что у Лиды там много знакомых. Так и сделали.
В Управление Гидромеханизации нас встретили приветливо и сказали, что на земснаряды люди не нужны, а вот шофера требуются. Дали на руки отношения о переводе из АТП в Гидромеханизацию. Там за голову взялись и завопили, так как есть приказ по стройке о непереманивании работников. Перевода нам не дали, а уволили за нарушение трудовой дисциплины, с вычетом подъёмных и выселением из общежития. Вместо трудовых книжек, дали справки с записью об увольнении по статье 33, п.4. В Управление «Гидромеханизация» заместитель начальника Алексей Алексеевич, порвал эти справки и дал указания кадровику оформить нас как новоприбывших, с выплатой подъёмных. И добавил, что с жильём договорится. Так нас оформили на вспомогательный участок Гидромеханизации – шоферами. С радости мы купили Портвейн 777, в кулинарии тортик и пошли к Ивановым родственикам с благодарностью за оказанную нам помощь.
1.9. Объекты Управления «Гидромеханизации».
На второй день повели нас на базу Гидромеханизации. На КПП проверили пропуска и пустили внутрь. Территория оказалась обширной, огражденной и охраняемой, так как там работали заключённые. На базе размещалось несколько вспомогательных участков, разделённых между собой сеткой «Рабица». Нас повели прямо на участок механизации, где размещалась автобаза с мастерскими и парк тяжёлой техники. После собеседования у начальника участка майора Ойкина поняли, что участок должен обеспечивать нормальную работу всего управления. Нас с Иваном опредилили на легковые автомобили ГАЗ-67, модификации под американский «Вилис», но далеко не «родня» им. Автомобили требовали ремонта. Механик выдал нам ключи от машин и провёл с нами инструктаж по технике безопасности.
Бригадир слесарей, заключённый, пригласил нас в бытовку, где был накрыт стол к обеду. По обе стороны стола стояли слесаря и ждали, что скажет бригадир. Обращаясь к нам, бригадир сказал: «Мы за вами присматриваем уже три дня и видим, что вы ребята хорошие. Как и мы, тоже воевали и после Победы служили в Германии. Однако после демобилизации, по разным причинам, некоторые из нас попали за решётку. Меня зовут Виктор». А потом представил остальных членов бригады и сказал: «Пока ремонтируете машины, будете обедать с нами».
Какого только провианта не было на столе. Но нас удивила селёдка! Такой я не видел даже в магазинах. Толстая спинка и в ладонь ширины бока. Оказалась очень вкусной, малосольной и жирной! Потом я узнал, что это была сельдь Атлантическая.
Заключённым обед давали сухим пайком и ещё подкупали кое-что в магазине через вольнонаёмных работников конторы. За это они приносили им из лагеря этой сельди, которая стояла в бочках около столовой в зоне в свободном доступе к ней. Она им уже надоела, а мы с большим удовольствием её ели и заказали для угощения наших благодетелей, Ивановых родственников. Раньше мы обедали в машине, пирожками с ливером и лимонадом, и немного ослабли физически, а после кушанья с ребятами воспрянули духом и набрались сил.
В дороге, когда ехали на стройку, попутчики нам говорили, что там, куда вы едете, одни заключённые, бандиты и убийцы, морально разложившиеся люди. Оказалось - наоборот. Когда мы приехали, то увидели порядочных молодых людей, особенно тех, которые попали туда после службы в армии, почти мои сослуживцы, сохранившие в себе дисциплину и исполнительность.
На гражданке неналаженный быт, голод и неустроенность заставили людей, бывших хороших солдат – освободителей и защитников Родины - идти на преступления и нарушать Закон о «Социалистической собственности», то есть воровать колхозное имущество. А не вина ли это самого государства?
В разговорах и воспоминаниях о службе и знакомясь с другими осуждёнными, я встретил сослуживца сержанта Игоря Краснопольского со Львова и Виктора Багметова из Казани. Все мы были рады встрече. После их освобождения наша дружба продлилась на долгие годы.
Утро туманное, утро седое
Нивы печальные, снегом покрытые
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные, страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное, далёкое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое. И.СТургенев. 2.1. Гидромеханизация любовь моя на всю жизнь. Цимлянское управление. Работая в системе треста «Гидромеханизации», я ознакомился с её структурой и видом работ. Это самостоятельная организация в системе любого министерства страны. Это – ярко выраженный комплексно-механизированный процесс разработки грунта от массива, как над водой, так и под водой и транспортировка его с водой к месту укладки. Гидромеханизация успешно применяется в энергетическом строительстве при намыве напорной плотины, защитных дамб, подводных и отводных каналов, намыв площадок под строительство домов и буровых вышек, и дорог. В мелиорации – осушением болот, добычей торфа, намыв площадей при замыве болот. В морском и речном флоте – углубление портов и форватеров, справление рек и т.д. Например, один земснаряд может заменить несколько экскаваторов и бульдозеров, автомашин и скреперов, и катков для уплотнения грунта при меньших трудозатратах и большей эффективности работ.
Наше управление имело 10 участков, было самое большое на строительстве Цимлянской ГЭС, 14 и 15-ых шлюзов Волго-Донского канала. Имелся свой ремонтно - механический завод на правом берегу Дона в посёлке Кумшаке, большая вспомогательно техническая база и называлась: Главная Волго – Донская контора Гидромеханизация.
Руководство управления было:
Шелухин П.В.- начальник Волго - Донской конторы Гидромеханизация.
Потапов А.Н.- главный инженер Треста Гидромеханизация.
Мясоедов Н.Н., а потом Никольский – главные механики конторы Гидромеханизация.
Добронравов В.П.- главный энергетик конторы Гидромеханизация.
Легкоступ И.Я.- начальник 8 и 10-го участков.
На участках работали: Шамшин Б.Г., Розеноер С.Т., Подьяков Г.М., Гримберг Я.П., Ойкин В.Н., Зобнин М.И., Беренцве А.А. и другие специалисты. (инициалы неточные, о чём извиняюсь).
На земснарядах руководящий персонал были гражданские специалисты, после окончания ВУЗов и техникумов, а рабочие – заключённые из лагерей, обученные на эксплуатацию и ремонт земснарядов. Большую практику прошли на строительстве Цимлянской ГЭС и её напорной плотины выпускники Московского торфяного, инженерно-строительного и горного институтов: Гурьев Б.Г., Триандафилов М.С., Кожевников Н.Н., Маслов Н.Н., Гричишкин Г.С., Шамшин Б.Г., Поддымов Г.И и другие, которые в последствие стали руководителями треста и его подразделениями. Жили командированные и практиканты в палатке за базаром.
Земснаряды за время работы усовершенствовались, но не исключались на них и поломки, при устранении которых обязательно присутствовали гл. механик, гл. энергетик управления. А то бывали и первые руководители, так как они были в составе конструкторской группы. Постоянно жили на стройке главные конструкторы из Москвы Шкундин Борис Маркович и Упоров Николай Глебович, которые впоследствии стали моими учителями, когда я преподавал лекции в Учебном комбинате при Закавказском Управлении в 1971-1974 годы, а потом и в 1978 году.
Вспоминая то далёкое время, думал ли я, что через 20-ть лет, работая уже заместителем начальника Закавказского управления в Грузии, буду организовывать учебный комбинат треста Союзного значения и самому обучать в нём курсантов.
Во время профилактики и ремонта земснарядов все жили одним коллективом – вольнонаёмные и заключённые, люди они уже были не молодые. Однажды, промокшие, мы добрались до земснаряда и сушились у «козла». Во время перекура я спросил у заключённого балагура:
- А сколько вам лет?
Он отвечает:
- 25-ть.
Я посмотрел на него и говорю:
- А я бы вам больше дал.
Он говорит:
- Ан, нет! У нас Закон больше не позволяет!
Все вокруг нас рассмеялись и пошли шутки и анекдоты на юридическую тему.
Перекур кончился и все приступили к работе, а мы с Иваном изучали детали разобранного землесоса 500-60 на земснаряде, которым руководил Вялов Алексей. Детали имели чудные названия: Улитка, рабочее колесо, бронедиски, уплотняющие кольца и другие детали. Наука эта пригодилась мне в дальнейшей моей жизни и работе.
2.2. Жилищные проблемы.
Так как в общежитии мы с Иваном редко жили, а были уже работниками не АТК, то нас из него вытурили. Нам пришлось быть полностью на казарменном положении, и жить при управлении в бараке, который для приезжих из Москвы людей, и быть на подхвате у дежурного и диспетчера, что нас совсем не устраивало. Фронт работ управления был большой и участки с земснарядами были раскиданы на территории более 100 квадратных км. Только одна намывная напорная плотина была 15 км в длину и высотой 40 м, и на проверку объектов уходил день, и о нас, и о нашем жилье никто из руководства не думал, а самим о себе подумать было некогда. А по бездорожью машины ламались и приходилось ремонтировать их в ночное время. В гараж приезжаешь, и слесарь Володя всегда встречает и ласково приговаривает:
- Юра, что-то в голове звенит-звенит, а в кармане тихо-тихо.
Мы с Иваном это знали и уже в определённом месте в «козле» лежало то, что не «звенело». На вахте нас не проверяли, и мы этим доверием не пренебрегали. Однако и пьяных в бригаде никого не видели, так как они дорожили и боялись потерять репутацию хорошей бригады. Тем более, за выполнение плана на 151 процент и образцовую дисциплину заключённые получали три дня за один отработанный день.
За три месяца работы на строительстве ГЭС мы познакомились с ребятами – фронтовиками и «поплакались» им, что наступает зима, а жить нам негде. Мне сказали, что есть прораб один из наших, который строит 4-х квартирные финские юрты с общей большой кухней. И он выкроил ещё на одну небольшую комнатку, не подлежащей распределению. На второй день взяли по ящику пива и водки и с друзьями «засватали» себе комнатку, которая была не достроена. После оканчания работы, бригада осталась доделывать нашу комнату. Оббили и утеплили дверь, врезали замок, принесли столик и две скамеечки. Иван обеспечил закуску, и ужин выдался на славу.
На второй день мы приехали с работы и в комнате увидели, деревянный стол, полутораспальный топчан с подголовником и из рогожи на нём лежал матрац. Так как был выходной день, мы поехали к родственникам Ивана, забрали свои пожитки, и тётя Лида дала нам постельные принадлежности и посуду. Так мы устроили свою квартирную жизнь.
Наступала зима, а с ней шоферские беды. На заправке стоял временный ручной насос, автомашины заправляли вёдрами и, конечно, обливались бензином. Ходили мы в шинелях, так как к пальто привыкнуть не могли, а курток тогда ещё в помине не было. Шинели провонялись бензином и соседи злились на нас из-за запаха. Когда перемело дороги, а юрты стояли за «Шанхаем» на окраине посёлка, то соседи стали просить нас свозить их на базар или в магазин, что мы с удовольствием делали и нас прозвали не лихачами, так как мы ездили дерзко и быстро на «козликах» своих, а «добренькими». Жёны, если что надо купить, говорят мужьям, пойдите к «добреньким», они вас свозят. Утром, по пути на работу, мы натолкаем в машину женщин с детишками и развозим их в детский садик и в школу. Автомашины стояли у нас под окном и связь с диспетчером держали по рации, которая стояла в комнате. Ночью приходилось выезжать на аварии с дежурным или начальниками участка. Особенно был тяжёлым 10-ый участок, которым руководил лауреат Сталинской преимии Легкоступ Иван Яковлевич. На карте намыва работали заключённые женщины и вручную с лопатами поддерживали обвалование, чтобы не прорвалась пульпа, которая часто и прорывалась, так как они, одетые в фуфайки и брезентовые брюки, промокшие и продрогшие, не успевали проследить за пульпой. На этих женщин без жалости смотреть было невозможно.
2.3. Превратности судьбы.
Однажды со мной произошёл случай, который до сих пор остался незабываемым. Один работник отдела механики выписал машину для поездки домой проведать стареньких, больных родителей и показал мне квитанцию об оплате за автомобиль за сутки и сказал, что мы там отметим Новый 1952 год и вернёмся. Мне неудобно было проверять бумаги, и я согласился. С ним подсели ещё женщина и два парня. Ехать надо было в рабочий посёлок Зимовники в сторону Сальских степей, от Дона 100 км по дороге на Красноармейск. Выехали, ещё было светло, но зимой темнеет быстро, и когда отъехали от Старо-Солёного, то по степи дула позёмка и переметало снегом разбитую ямами дорогу. Снег был такой белый, что на свету от машины ослеплял глаза. Заказчик подгонял меня: «Юра! Быстрей давай, опаздываем». «По такой дороге, ночью с автомашины много не выжмишь» - говорю ему, но газу добавил.
Фары выхватили развилку в левую сторону. Заказчик выскочил из машины, и пассажиры загудели: «Здесь, здесь поворот». Заказчик вернулся и сказал: «Поедем сюда. Это дорога в Зимовники сокращает путь на 30 км». Поехали туда, а там была не дорога, а сплошные ямы и ухабы. Он меня всё подгоняет: «Давай быстрее, а то молотком по башке получишь». Я только прибавил скорость, как тут же влетел в яму, засыпанную снегом, рессора треснула пополам, и мы влетели в кювет.
Пока я лазил под машиной, смотрел, что можно сделать, чтобы ехать дальше и когда вылез, то их никого уже небыло, и след их простыл в темноте. Ветер был пронизывающий насквозь, а я легко оделся в полупальто. А шинель свою спасательную оставил дома, о чём потом пожалел. Ехал ведь встречать Новый Год с баней и застольем, а получилось в машине с морозом и пургой. Буксирным тросиком подвязал передний мост к раме, но правое колесо встало почти поперёк машины, и я ничего не мог с ним сделать, чтобы выехать из кювета. Когда стал вылазить из-под машины, уже не смог расправиться. Погода вбила кол в спину и это уже на всю оставшуюся жизнь – его величество радикулит. Это в мои-то 25 лет. Я постоял возле своего «козлика», посмотрел в темноту, по дороге ветер тянет позёмку из степи, да воют голодные степные волки. Я сел в машину, завёл двигатель, включил печку, согрелся, но ветер выдувал тепло, а я постепенно засыпал, говоря себе: «Юра! Не спать, не спать!», а сам уснул. Сколько спал не знаю, но проснулся, когда меня люди вытаскивали из машины.
Когда привезли меня в посёлок, в первую очередь дали выпить горячего пунша (настойка самогона на малине), после которго я сразу уснул. Второй раз проснулся уже в постели, после растирки меня водкой и скипидаром. День был 1 января, и хозяева в зале отмечали Новый 1952 высокосный год. Говорят, как первый день Нового года встретишь, таким будет и весь год. Впоследствии узнал, что ехали три шофёра из АТК, в котором я раньше работал, домой на МАЗе по этой дороге, которую в шутку называют «аппендицит» и наткнулись на меня, вытащили полузамёрзшего и привезли домой к одному из них. Днём ребята зашли поздравить меня с Новым годом, я их всех знал. На второй день они утром уехали на МАЗе на работу, меня оставили дома, а «козлика» притащили во двор. Я попросил их, чтобы диспетчеру сообщили, где нахожусь.
С кровати я огляделся по сторонам и увидел в углу иконы, как и у нас дома в Украине. Значит семья верующая, подумал я, а сам перекрестился. В комнату вошёл усатый мужчина, крепкого телосложения лет пятидесяти. Одет попраздничному в сапогах и шароварах навыпуск и в белой вышитой рубахе подвязанной кушаком. Казак Донской, подумал я. Поздоровался и спросил: «Верующий?» - видя, что я смотрю на иконы. «Это Николай Чудотворец, который тебя спас, молись ему». Говорю: «Молюсь». Сел около меня и расказал, как и что со мной было. Узнал, что я украинец с Черниговской области и сказал, что родители их переселенцы с Донбасса. Ещё при царе переехали сюда. Здесь украинцев много. Даже есть селения и казацкие станицы по Дону. Но сейчас вся молодёжь работает на стройке, ну и тех, кого ты подвозил, видать, тоже отсюда, только как они могли тебя бросить? – не пойму.
Пролежал я у них три дня, пока за мной не прислали бортовой ЗИЛ и автокран, погрузили на него «козлика» и забрали меня. Я поблагодарил хозяев за всё добро, которое они для меня сделали, и мы уехали. Два хозяйских сына работают на стройке шоферами, и я с ними встречался, как с братьями.
Две недели ещё я провалялся дома, соседи меня лечили от радикулита. Иван привозил им всё, что они закажут, но в первую очередь харчи для существования.
Когда вышел на работу, то этого сотрудника в управление не оказалось. Он был уволен, и ему надо было уезжать из посёлка. Он сделал фальшивые документы, показал их мне, а я ему поверил, и повёз в Зимовники, самостоятельно. Так, что я оказался виноват за моё доверие людям. Для меня это послужило хорошим уроком в будущем.
Нельзя умолчать об одном памятном событие. Через весь посёлок протекала небольшая речушка. На мосту через неё бандиты привыкли грабить ночью проходивших одиноких людей или проезжавшие автомашины с угоном их к ж\д станциям Красноармейская, Зимовники или Морозовская и там их бросали. Чаще всего это были освобождённые из заключения люди.
Однажды, часа в два ночи я отвёз с работы начальника участка Легкоступа И.Я и только въехал на мостик, как фары высветили двух человек с поднятыми руками, махавшими: «Стой!». Я остановился. К дверям подскочил один с криком: «Вылазь!». Взял и открыл дверцу. Меня как-будто кто-то вытолкнул. Я выскочил из-за руля и резко врезал ему в челюсть, и он брякнулся на землю. Второй выхватил нож и ринулся на меня. Ногой я вышиб нож из его руки, и завязалась драка на мосту и, как из темноты показался третий с ножом. Я ногой вышиб нож из рук его и незамедлил нанести пару боксёрских ударов в голову. Первый стал подниматься и получил от меня удар сапогом в бок и отлетел от машины. Один из них закричал: «Он боксёр, делаем ноги». А сам я быстро вскочил в машину и по газам. Подъехал к юрте, сказал сонному Ивану, что со мной случилось, и он в минуту оделся. Мы вскочили в машину и поехали обратно на мост, но там уже никого не было. И после этого случая на мосту грабёж прохожих прекратился.
Осенью 1951 года Управление Гидромеханизации отмечало 5 - летие создания Всесоюзного Треста «Гидромеханизации». По этому случаю был заказан ресторан. После торжественного собрания был бал. Во время празднования, зашёл диспетчер и что-то сказал Вялову Алексею. Тот подошёл ко мне и попросил подвести его в карьер, где стоял земснаряд №508. Так как я был выпивши, то отказался и вышел на веранду покурить. Юра Кулешов увидел меня и спрашивает: «Тёзка! Ты здесь, а кто же уехал на твоей машине?». Я посмотрел - моей машины нет. Думаю, как же так, автомашина стоит на «секретке», а это знает Иван и Николай Драницын. Иван никому не скажет, значит это сказал Николай. Я подошёл к нему и сразу врезал в ухо. Он закричал: «Юра! За что?». Тут подскочили его братишки, меня скрутили, дали под бока и потащили из ресторана. Я только успел крикнуть: «А машину кто рассекретил?!». Он понял за что, и крикнул братьям: «Не бейте! Отпустите его». Мы с Иваном побежали к его машине и поехали в сторону карьера за Вяловым. Алексей подъехал к трубам, но переехать через них не смог, а сполз набок с переезда и забуксовал в грязи. Он бросил машину и побежал в сторону своего земснаряда. Я догнал его и сбил сног. Он крикнул: «Юра, не бейте! Я всё объясню».
Почему я этот случай описал? Да потому, что после этого мы с Алексеем подружились и наши жизненные пути переплетались не один раз в течение сорока трудовых лет в Гидромеханизации.
У меня было быстрое продвижение по службе и, работая начальником участков, в системе Треста, я разыскивал своих Цимлянских и Сталинградских друзей, как хороших специалистов в своём деле. И они были мне хорошими помощниками в работе.
Драницына Николая разыскал в Усть-Каменогорске в 1964 году, а Лещевского Михаила в г. Заряновске в 1964 году, в Восточно-Казахстанской области. Работая на строительстве Загорской ГАЭС, Московской области, село Богородское, разыскал Вялова Алексея в 1975 году, на должности начальника земснаряда. С ним мы встречались в 2006 году в городе Краснозаводске Московской области, где он жил в то время.
2.4. Жизнь в Мире начинается с Любви.
При этой работе с ненормированным рабочим временем мы потеряли счёт дням и месяцам. Просвет был для всех тогда, когда в кинотеатре шли трофейные фильмы. Особенно запомнились «Тарзан», «Девушка моей мечты» и другие. Это обстоятельство подвинуло меня на мысль, что вокруг существует мир прекрасного! Я вдруг увидел женскую красоту!
Надя. За нашим посёлком стояла насосная станция. И на неё я не обращал никакого внимания. Но! Вечером возвращался с работы домой. Попутно шла девушка и подняла руку. Я остановился. Спросила: «Можно с вами подъехать?». Говорю: «Пожалуйста, садитесь». Села и говорит: «Уже темнеет, а через этот чёртов мост, даже днём боюсь ходить. Да ещё на работу опаздываю». Я спрашиваю: «Разве вы не жительница нашего посёлка, а где работаете?». Отвечает: «Рядом с вами, только дальше за юртами». Я подвез её и собирался уезжать, как услышал голос: «Подождите». Из насосной вышли две девушки. Одна говорит: «Подвезите меня до центральной дороги». А та, которую подвёз, говорит: «Отвезёте и заходите. Попьём чайку и поговорим». Я отвёз её до самого женского лагеря. И с нетерпением жму назад в «неведомое», первое моё знакомство с девушкой.
Подъехал. Открылась дверь и на пороге появилась ОНА, девушка в рабочем комбинезоне, с повязанной цветной косынкой на голове. Сняла зековскую робу и переродилась в стройную красавицу. Точно, как Любовь Орлова в кинофильме «Светлый путь». Я потерял дар речи. «Ну, чего уставился? Заходи» - говорит она. Зашёл, осмотрелся. Под окном самодельный столик и две такие же табуретки, на столе телефон. В углу топчан, для временного отдыха. За перегородкой во втором отделение будки работают насосы водокачки. Вода питьевая для посёлка. Познакомились, её звали Надя. За чаем и разговором пролетело полночи. Я деликатно распрощался и уехал.
К юрте подъехал, Иван не спит, ужин остыл. Он лежит, задумался, глаза грустные, а всегда такой весельчак. Спрашиваю: «Что случилось?». Он взглядом показал на стол. На столе лежит письмо из Прилук. Рядом справка из больницы о том, что мать больна и за ней требуется уход. «Значит, надо ехать» - говорю ему.
В середине марта проводили Ивана. Я, тётя Лида, дядя Митя, его здешняя родня. Я остался один. Перед тем я познакомил его с Надей. «Девушка хорошая, мне понравилась и жаль, что уезжаю, а то бы был первым дружком у вас на свадьбе», сказал он. После отъезда Ивана, мне не хотелось идти в мою осиротевшую, одинокую обитель, где теперь никто не ждёт меня, а больше идти некуда. Подходя к юрте, меня встретил одиноко стоявший под окном, мой «козлик». Я его погладил и сказал при этом: «Вот и ты потерял своего друга, соседа и остались мы без друзей. Стоишь одинокий, как и я теперь». Плохо мне было первые дни без Ивана.
Читатель может меня понять, как приходить домой с работы в пустую хату, где тебя никто не ждёт, и уходя, некому сказать: «Ну, бывай, до встречи!». А когда в хате пусто, то и в душе пусто, и самому не о ком позаботиться. То хоть волком вой, тебя никто не услышит.
Соседи мне сочувствовали и жалели, что Иван уехал, так как он был добряк и весельчак. Бывало, насадит полную машину детворни и катает по посёлку, да и соседей возил на базар и по магазинам, когда был свободен.
Я стал больше времени уделять Наде. В её дежурство, прямо с работы куплю продуктов и еду к ней. Она приготовит ужин и я, без всякой задней мысли, когда разговор затягивался за полночь, там и ночевал, а утром отвозил её в лагерь.
Однажды, когда у меня был выходной, а Надя работала в дневную смену, я дома приготовил ужин, побрился, прифрантился и пошёл к ней на пересменку, чтобы пригласить её на ужин, а потом к 23 часам отвезти в лагерь. Подхожу к насосной, а оттуда слышен смех такой, что даже стены дрожат. Девки ржут. Думаю, от чегоже? Встал за углом, рядом с окном, которое было открыто. Слышу, Катя спрашивает: «Ну как он, твой-то?!». «Да как - никак» - отвечает Надя. «Да перестань ты! Колись! Как мужчина, оправдывает себя?» - спрашивает Катя. «Откуда мне знать, он честный комсомолец и думает, что «прибор» ему дан для того, чтобы отлить». И обе в хохот. А Надя продолжает: «Он только позорит меня своим ухаживанием. Я как стала с ним встречаться, то Николая отшила, а сейчас неудобно к нему возвращаться, а придётся, если Юра не изменит своё отношение ко мне». И опять они залились смехом. А я задом, задом в темноту от фонарей и домой. Думаю, здесь не то, что наши деревенские девушки, пока не распишутся, в постель не лягут.
После этого стыда, я насосную объезжал другой дорогой, хотя сам и виноват. Видно страсть к женщине у меня ещё не проснулась, хотя было мне уже 24 года. Секса тогда и в помине небыло.
С Надей мы расстались нормально, хотя она очень удивилась тому, что, почему я к ней охладел. «Если из-за того, что я заключённая, то через три месяца я освобождаюсь и поедем ко мне домой в Херсон на Украину. Ты же знаешь, что у меня там мама с младшей сестрёнкой. Я им за тебя уже написала». Я ей сказал, что не собираюсь ещё жениться. Извинился, пожелал ей счастья, благополучия, быстрейшего возвращения домой. Поцеловал её в щёчку, и мы с ней расстались. Хотя это было печально, но окончательно. Я и до сих пор не дал себе ответа, а правильно ли я сделал? Но жизнь моя сложилась бы по-другому, но как? Неизвестно.
ОЛЯ. Посещая магазин, мне приглянулась приятная на вид молодая особа и всегда, то в очереди за покупками или в кассу, она находилась всегда рядом, и мы уже приветствовали друг друга кивком головы.
Однажды, она набрала продуктов две авоськи и говорит мне: «Не помогли бы вы поднести продукты до дома, здесь недалеко?». Говорю: «Почему бы и нет, положу свои продукты в машину и пожалуйста, вперёд». Подойдя к дому, она попросила занести покупки в квартиру. Я занёс продукты и положил их на кухне и собрался уходить. «Подождите!», остановила она меня. «Мы часто видимся в магазине, а незнакомы, давайте познакомимся. Меня звать Оля». «Юрий!» - ответил я, и пожали друг другу руки. «Тогда закрепим наше знакомство» - достаёт Армянский коньяк и приглашает меня в комнату.
Говорю: «Оля, пить я не могу, тем более что моя машина стоит около магазина». Отвечает: «Ничего, дядя Вася за ней присмотрит». Дядю Васю, кто только не знал. В критические дни, он обеспечивал водкой знакомых. Оля быстро накрыла стол, достала рюмки, выпили за знакомство, за дружбу и за любовь, которую я ещё не знал. И ещё за что-то, а так как я был непьющим, то быстро опьянел и не заметил, как утром проснулся в постели, уже познавшим любовь! Чего я трезвый всё время боялся, то по пьяни произошло и, инициатором оказалась прекрасная женщина! Наше знакомство перешло в любовь!
Оля назначала мне встречи два – три раза в неделю, что меня устраивало. Оля мне нравилась, так как была милая, красивая молодая женщина.
Всегда всему хорошему приходит конец и бывает даже с трагическим результатом. Чуть-чуть не постигла эта участь и меня. Весна, тепло, окно приоткрытое. Мы, вдыхая свежий, весенний воздух, лежим и спокойно беседуем. Помню день 3 мая, вечером отметили мой день рождения, и Оля попросила меня рассказсть о себе. Я начал рассказ, как послышался рокот мотоцикла. «Муж!!!» - крикнула Оля. Вскочила с постели, схватила мои брюки и рубашку, а в сапоги я уже вскочил сам. «Беги!» - кричит мне. «Куда?!» - спрашиваю я. «В окно» - говорит мне и раскрыла форточки. Не раздумывая, что это второй этаж, я вскочил на подоконник и полетел в темноту. Приземлился в полисаднике, на другой стороне дома и побежал в соседний дом. В коридоре мигом оделся и только вышел из дома, как он бежит из-за дома ко мне навстречу с пистолетом в руке. Спрашивает меня: «Не видел никого, кто бежал из нашего дома?». Со страха моё сердце остановилось. Я встал и хорошо, что не побежал. Головой покачал отрицательно, говорю: «Не-е-е-е т!». Он побежал вокруг своего дома, а я стороной, стороной и к машине. Дядя Вася подошёл ко мне и говорит: «Юра, ты в рубашке родился. Сразу не уезжай. Ложись на заднее сиденье и прикинься спящим, если он подойдёт ко мне, то я знаю, что сказать». Я сел на заднее сиденье и стал наблюдать за домом. Горел свет только в их квартире. Думаю, хорошо, что Оля с вечера прибрала стол и помыла посуду. Через полчаса затарахтел мотоцикл, звук удалялся и стих. В окнах погас свет и только в окне из темноты сверкали огоньками её плачущие глаза.
Ко мне подошёл дядя Вася и говорит: «Юра, ты на Олю не обижайся. Она хорошая женщина, только жизнь у неё нелегкая. Муж у неё офицер, работает опером в женском лагере, где-то за городом. Там ему заключённых девчат хватает, а её ревнует, да ещё и бьёт. Вот она решила ему отомстить с тобой, и чуть это не кончилось трагедией, если бы ты не был таким прытким». Пожал мне руку, похлопал по плечу: «Ну, бывай». Я поехал. Приехал домой, лёг на свой топчан, не раздеваясь, и показался он мне таким мягким, тёплым и надёжным, лучше белой тёплой, но ненадёжной Олиной постели. Но уснуть я не смог, так как события прошедшей ночи не давали мне успокоиться. Хмель из головы сразу улетучился, но внутренняя дрожь не проходила. Достал из тумбочки свой любимый “Портвейн 777”, налил стакан, залпом выпил и показался он мне лучше горького армянского коньяка.
Наступило утро 4 мая 1952 года, мой новый «первый» день рождения! Я сообщил по рации диспетчеру, что заболел и на работу не выйду. А сам перекрестился, поблагодарил Бога за спасение от нелепой смерти и уснул.
Проснулся, день-деньской. С нетерпением дождался окончания рабочего дня и в определённое время поехал в магазин. Оли не было. Дождался дядю Васю и спросил у него за Олю. Он сказал, что она уехала домой, в Цимлянск, извинилась и просила передать привет, и что-то ещё говорил о ней, но я его уже не слушал и пошёл к машине со своими мыслями: «Почему Оля скрывала своё замужество?» - думал я. Прошло время, Олю не видел, так как стал редко ходить в магазин и то в разное время. Питаться стал больше в ресторане. У нас там был специально заказной столик для гидромеханизаторов, потому что в нём часто не бывало свободных мест.
Однажды, к концу рабочего дня, ко мне подошла тётя Лида и попросила прийти к ним на ужин. Я сказал, что буду. В квартире у них, дяди Мити я не застал, а застал там Олю. Оказалось, что они работают в одном отделе и тётя Лида знала о неудачном замужестве и ей сочувствовала и хотела познакомить её с Иваном, но ей приглянулся я. Мы поздоровались, и мне стало перед ней как-то неловко. Она меня спросила: «Почему больше не приходишь? Время же знаешь?». У меня глаза на лоб полезли от её вопросов и как-то несознательно вырвалось: «Да ты что, Оля!? Лучше ни разу «туда», чем раз «сюда» - показал ей пальцем на свой лоб. Она говорит: «Все вы мужики трусы, за свою шкуру боитесь». Я говорю: «Я не трус, я просто боюсь не так за себя, как за тебя. Положил бы он нас обоих в тот раз, и ничего бы ему не было. А у тебя мать больная и дочь маленькая». Тётя Лида накрыла на стол, поужинали, поговорили ни о чём. Я поцеловал тётю Лиду и Олю и хотел уходить, как Оля меня спросила: «Так ко мне пойдём?». Говорю: «Прости Оля, но нет! Тебе желаю счастья, благополучия в жизни, спасибо за всё хорошее». И уехал.
Дома, лёжа на диване, я вспоминал прошедшие события, и мне стало жаль Олю. Молодая женщина, 30 лет, в расцвете своей женской красоты, которую подарили ей родители. Молодой организм требует любви, которую не даёт ей муж и она ищет её сама, как и любая другая женщина и нашла её во мне, и сделала меня мужчиной, подарила мне свою любовь, и оба мы были счастливы, а до этого я даже не знал слова – счастье. Но из этого я понял, что с замужней женщиной, так и женщине с женатым мужчиной – это счастье для влюблённых бывает коротким и обычно заканчивается скандалом, ненавистью друг к другу, разводами или даже трагически. Думаю, хорошо, что я проявил твёрдость характера и поставил точку в наших любовных отношениях, расставшись, любя друг друга.
Из этого я понял, что надо самому жениться. Стал на женщин смотреть подругому и видеть насквозь их, даже в одежде. Начал присматривать себе девушку, чтобы понравилась мне, а я ей. Повстречаться какое-то время и при согласии жениться, сложить две жизни в одну. Глушко Георгиий в молодости.
2.5. Задумал я жениться.
ШУРА. Шура работала в ресторане буфетчицей. Красивая, молодая девушка. Она задерживалась после работы, и мне не приходилось подвозить её домой. Однажды, официантка принесла мне бокал пива, которого я не заказывал и говорит, что это тебе от Шуры, и она просила, чтобы ты подошёл к ней. Я подошёл, Шура говорит: «Юра, ты всех наших девушек развозишь по домам, а ни разу не подвёз меня». Отвечаю ей, что ты всегда задерживаешься, и никогда не просила меня об этом». Ну вот, сейчас прошу, чтобы отвёз меня после того, как развезёшь своих девушек. Я так и сделал, подъехал, моргнул светом, Шура вышла, села в машину и сказала куда ехать. Подъехали, знакомый 2-х этажный, 8-ми квартирный дом наших сотрудников. Я подъезжаю сюда каждый день, но Шуру ни разу не видел. Поцеловала меня в щёчку и вошла в калитку. При дальнейшем знакомстве с Шурой оказалось, что она после окончания торгового техникума приехала из Воронежа к старшей сестре, муж которой работает в Гидромеханизации старшим прорабом, помошником у И.Я. Легкоступа. Я его хорошо знал и не раз подвозил сюда.
У нас с Шурой завязалась дружба, и она частенько подливала мне в пиво водочки, и я пьянел, не зная от чего. Официантка кружку с пивом ставила всегда отдельно, прямо передо мной. Сидящие рядом наши мужички подшучивали надо мной, что я от кружки пива быстро пьянею. Я стал почти каждый день подвозить Шуру домой, и мы подолгу сидели в машине, разговаривая обо всём. Наша дружба переросла в платоническую любовь.
Однажды в воскресный день она пригласила меня домой на обед. Я пришёл, захватив с собой всё, что положено. Познакомились, Валя – сестра. Она не работала, так как имела 2-х годовалого пацана. А с Николаем Васильевичем мы давно знакомы по работе.
Во время обеда разговор дошёл до того, что Николай Васильевич сказал: «Юра, почему бы вам с Шурой не пожениться, ей уже 22 года вполне созревшая девушка, а дома у нас одна мама, отец погиб на фронте. Дом послевоенной постройки на окраине Воронежа, прямо на берегу реки. Я сам строил для себя, но мы туда не поедем, так как я посвятил себя строительству электростанций. А ты, Шура, согласна выйти за Юрия?» - спросил он её. «Да!» - сказала Шура и добавила, что давно за мной присматривает. «Ты, Юра, подумай, это дельное предложение» - сказал Николай Васильевич – «Женитесь и уезжайте домой».
Дома я ломал голову над этим предложением, как мне быть? Идти в примаки, чего я всегда избегал в Сокырынцах и в Колюжинцах, но там село и работа только в колхозе. «Только волам хвосты крутить» - как в прошлом году сказал мне чиновник МТС. Здесь всё-таки знаменитый город Воронеж и работа будет в городе.
Через некоторое время, выходя из автомашины, Шура спросила меня: «Ну, как ты по поводу предложения?». «Да я, наверное, соглашусь» - ответил я ей. Шура подбежала ко мне и поцеловала в губы, первый раз за время нашего знакомства. Она объявила об этом дома и сборы были недолгими. Я пригласил своего друга Юру Кулешова с подругой его, Тамарой и поехали в ЗАГС зарегистрироваться. Но не тут-то было. Нас записали на очередь сроком на три месяца и выдали свидетельство на брак с датой регистрации. Дома у них был устроен праздничный обед в честь нашей помолвки.
Мы встречались с Шурой, как жених и невеста. Шура, соблюдая свою «девственность», в постель со мной не ложилась, хотя у меня было желание и возможность. Я привозил её в свои «пенаты». Она посидит, пофыркает носом и говорит: «Когда мы распишимся, тогда все удовольствия тебе будут предоставлены в пышной, мягкой и белой постели».
Я ждал этого счастливого дня. Встречался с Шурой по вечерам и отвозил домой после работы. Но из-за моей службы, это было не каждый день, и её отвозил приятель одной из знакомых на мотоцикле. Я был в этом спокоен за неё, так как по вечерам по посёлку шастают хулиганы, а она вечернюю выручку от торговли носила с собой.
Однажды, мы отмечали в их семье какой-то праздник. Будучи подвыпившим, я услышал рокот мотоцикла, но не обратил внимания. А позже заметил, что Шуры нет. Мало что, думаю, но шло время, а её всё нет. Я забеспокоился, это заметила и Валя. Я вышел на улицу. Женщины, сидевшие на скамейке, наши сотрудницы, спрашивают меня: «Что Юра, Шуру потерял, не ищи, она со старлеем на мотоцикле укатила на Дон купаться». А вторая говорит: «А может и не на Дон и не купаться». Я вбежал в квартиру и говорю: «Тёзка! Поехали!». Мы прыгнули в машину «Победа» и помчали на пляж. Кого встречали из знакомых, то спрашивали за Шуру, никто её не видел и мотоцикла тоже. Мы вернулись домой. Шура уже была дома и стала меня упрекать: «Где ты ездишь? Пора садиться за стол, а вас нет». Я спросил: «А где ты была?». «Я была по делам. Чего ты взбаламутился?». «А на мотоцикле куда ездила?» - спрашиваю я. «Что ты по пьяни мелешь? Никакого мотоцикла я не видела» - отвечает она.
«Ах, так! Ещё не поженились, а ты мне врёшь!» - сказал я. В агонии или от безысходности, налил стакан водки, залпом выпил, подошёл к серванту, открыл шкафчик, документы на наш брак лежали сверху, я их взял и хотел порвать, но Шура бросилась ко мне и хотела выхватить их, но я не дал. Она упала на колени с просьбой: «Не рви, прости!». Но я их уже порвал и бросил под ноги ей.
Сам говорю: «Юра, поехали. Больше нам здесь делать нечего». Хлопнул дверью и вышел. Следом выбежала Валя и что-то говорила, но я её не слышал. Быстро пошёл и сел в машину. За мной вышел Юрий, и мы уехали от них.
Юра привёз меня домой, я пьяный, сразу уснул. Утром проснулся, голова трещит, а сам не помню, что произошло вчера и что при встрече скажу Шуре. Выпил крепкого чая, укрепился внутренне и поехал на работу. Диспетчер спрашивает: «Что так рано припёрся, почему не спишь?». Говорю: «Не спится». «Тогда поезжай и привези начальство» - говорит он. Думаю, нет! К тому дому теперь я сам не поеду. Говорю, сами придут. Погода хорошая, им полезно прогуляться поутру. Приехал Юра и рассказал мне как всё было, и я думаю, что в этой ситуации я поступил правильно. В ресторан я перестал ходить, обедал и ужинал в столовой.
Однажды Юра передал мне записку от Шуры, в которой она объясняется, что в тот день ездила отпустить пиво со склада для торжественного праздника в Органах охраны заключённых и слёзно просила меня опомниться и встретиться. Не знаю, как бы я поступил в дальнейшем, но в 8-мь часов вечера привёз начальство со стройки к дому, смотрю, на скамейке сидят те же женщины и предлагают мне сесть рядом. Мария Ивановна из отдела снабжения спрашивает меня: «Юра, у тебя рожки не растут?». Я машинально провел рукой по голове, говорю: «Нет. А почему они должны рости?». «Когда на Шуре женишься, тогда узнаешь» - говорит она. Все рассмеялись. «Да ладно вам, раскудахтались» - сказал я и ушёл от них.
Я зашёл к Валентине, попросил извинения за произшедшее. Она встретила меня любезно и сказала, что ничего, в жизни всякое бывает, давай мой руки и садись ужинать. Я вежливо отказался. Уходя, Валя мне сказала: «Помиритесь с Шурой, до свадьбы осталось немного времени». Я сказал: «Подумаю», сел в машину и поехал в столовую, которая оказалась уже закрытой. Зашёл в магазин, купил что-то и дома поужинал всухомятку. Решил назавтра заехать к нашим спасителям, узнать за Ивана и Олю, а то почему-то и дяди Васи не видно здесь.
На второй день поехал к Карпенковым. Встретили хорошо. Тётя Лида приготовила ужин, а я прихватил бутылочку “Портвейна 777”. За ужином много узнал нового, тётя Лида передала мне письмо от Ивана. Оля бросила мужа, уехала и подала на развод. Мужа её перевели сюда, и он здесь раскатывает на мотоцикле, и катает буфетчицу из ресторана. Они не знали, что я на ней хотел жениться.
Прошло несколько дней. Мы с Легкоступом ехали с работы поздно. Я подъвёз его к ресторану, а сам сижу в машине. «А ты чего не идёшь?» - спрашивает меня. Говорю: «Что-то нехочется есть, да я ещё и с Шурой поругался». «Плевать на это, идём». Зашли в ресторан, в котором было немного посетителей. Сели за свой стол. Сразу подошла к нам Шура, принесла две кружки пива и поставила на стол. Иван Яковлевич поблагодарил её и говорит, что от жары и жажды умирает и сразу выпил половину кружки. «А ты чего не пьёшь? Тебя жажда не мучает?» - как ни в чём небывало спрашивает меня Шура. Говорю: «Мучает, но от тебя ничего не хочу». «Да брось ты из себя мальчика строить и губы дуть» - отвечает она. «Не знаю, кто из нас что строит, но ты из себя мне невинную строила, а сама под другого ложилась. У меня с тобой всё кончено» - ответил я.
Не знаю, до чего бы мы договорились, как в этот момент подошла официантка брать заказ. Я посмотрел новая девушка высокая, стройная блондинка, с длинной косой, цвета пшеничной соломы. Приняла заказ и ушла. Я проводил её взглядом. Шура это заметила и говорит: «Что, новую юбку увидел. Она тебе не по зубам». Встала и ушла. Думаю, по зубам или не по зубам, но я ею уже заинтересовался.
ВЕРА. На второй день, во время ужина, я наблюдал за новенькой, как она неуклюже двигалась между столов, подходя к клиентам, не так как порхают прирождённые официантки с улыбкой на лице и шутками отделываются от назойливых посетителей.
Новенькая была строгая и не разговорчивая, но с приятной улыбкой на белом, не загоревшем лице. За нашим столом сидел зам. начальника Управления Алексей Алексеевич, юморист от роду и при подходе официантки к столу он всегда, что-нибуть скажет, от чего она подарит приятную улыбку, на что он сказал: «Улыбаешься ты красиво и сама красавица, а вот как тебя зовут, мы не знаем». «Верой» - коротко ответила она, приняла заказ и удалилась. Ужин наш затянулся и перешёл на решение рабочих проблем, уже за кружкой пива. Когда подходила Вера, я старался с ней заговорить, хоть кое о чём и спросил: «Вера, откуда Вы и к кому приехали и сразу попали в такое престижное место работы?». Раньше официантки сами расчитывались с клиентами и надували их за своё почтение, по совести, которую не все имели, особенно подвыпивших. Поэтому место официантки называлось «престижным».
«Работа для меня не престижная, я медик. А приехала с города Артёмовска к отцу, потому что там медикам работы нет, а оказалось, что и здесь нет. По знакомству отца меня приняли сюда на работу, временно», - ответила она мне.
После ужина отвёз начальство домой, а сам вернулся за девушками – официантками. Они вышли усталые, еле ноги волокут. Люба распорядилась, чтобы Веру посадить впереди, потому что она живёт дальше всех, а мы втроём сядем сзади. Вера жила на квартире в другом конце посёлка, где я никогда не был. Там оказался настоящий «шанхай». Одни землянки, ни дорог, ни улиц, а улочки между землянок и собак полно. Вера говорит, что боится собак, проводи меня. Я на всякий случай взял монтировку, но собакам там все друзья и они ласкаются и ждут подачки. Вера достала из сумки свёрток и положила им еды. Дошли до её землянки, и она мне говорит: «Спасибо, я пойду одна, потому что уже поздно, а там ещё две девушки, они уже спят» и подаёт мне руку. Я её пожал и поцеловал. Она удивлённо на меня посмотрела, ещё раз поблагодарила и вошла в подземелье.
У меня что-то ёкнуло в душе. Вера мне, определённо, понравилась. Высокая, стройная, с длинной толстой косой, за которую так и тянет дёрнуть. Похожая на персонажа Ульяны Громовой из кинофильма «Молодая Гвардия», на артистку Нонну Мордюкову.
2.6. Судьба злодейка.
Это, наверное, судьба, подумал я, надо её не упустить. Посещая ресторан, я старался понравиться ей сам. И этого достиг. Подойдя к нашему столу брать заказ, Вера уже улыбалась и предлагала нам блюда.
Было воскресенье. Из командированного начальства из Москвы было только два человека. Они сказали мне, что до гостиницы дойдут сами и меня отпустили. В это время подошла Вера и попросила отвезти её домой через полчаса, так как она отпросилась на день рождения своей подруги.
Я выходил из ресторана подальше от буфета, чтобы не встретиться глазами с Шурой. Почти следом выбежала Вера и говорит: «Я побегу в магазин, купить подарок, а ты туда подъедь». Положила сумки с продуктами в машину, а сама пошла в магазин.
Пока ехали, ещё ближе знакомились. Подъехали, я взял сумку, чтобы помочь занести её в хату. Входим в подземелье. Открыли дверь, а в коридорчике полно дыма и угара от жареного.
Вошли в комнату. За столом сидели люди. Вера говорит - знакомьтесь - и представила хозяина и хозяйку, молодые люди, лет по 30 обоим. Виновницу торжества, её подругу и их кавалеров. Женщины хлопотали по приготовлению стола, а я включился в общий разговор с мужиками. Вера выпроводила курильщиков на улицу, а я знакомился с обстановкой. На правой стороне вместо кроватей сбитые нары из щитов, на столбиках, закопанные в землю. На нём матрацы. «Спальня» разделена ширмой на три части. Широкая – хозяев, и две на ширину матрасов – девушек. Вера на ночь ставила раскладушку посередине комнаты.
Стали приглашать за стол. Вере говорю, что я не пойду, так как у меня нет подарка. Она говорит, у меня подарок от двоих. Так и уселись. За столом познакомились поближе. Хозяин Алексей – бригадир плотников, ребята плотники, девушки штукатурщицы. Нина – жена, работает у Вереного отца на складе и поэтому взяла Веру на проживание. Компания развеселилась, начались анекдоты, песни. Время было позднее, я стал прощаться. А Вера меня спрашивает, не подвезу ли я её к отцу? Говорю: «Без проблем, поехали». Она поковырялась в своём углу, что-то взяла и мы, распрощавшись, вышли. Я захотел в туалет и спрашиваю у неё: «Где здесь комната смеха?». Она остановилась, смотрит на меня удивлённо: «А, что это такое?». Отвечаю: «Туалет». Вера улыбнулась: «Ну и выдумщик, за углом направо». Я пошёл и действительно увидел там «угол смеха». Общественный туалет на три кабины по обе стороны, мужской и женский, выгребная яма, набитая мусором, рой мух и стая собак. Всё запущено. Начальник ЖЭКа сюда и носа не показывает, потому что всё здесь временное и после пуска ГЭС в работу «шанхай» будет полностью снесён.
Едем дальше, Вера подсказывает дорогу, которая ведёт на нашу базу. Спрашиваю: «Как звать отца?». Говорит: «Василий». Подъехали, Вера вышла из машины, сказала: «Спасибо, меня не жди». Отец вышел из конторки, встретил Веру, увидел меня, спрашивает: «Юра, а ты чего здесь?». Говорю: «Приехал вашу дочь сватать, уж очень она мне понравилась, Василий Андреевич». Он смеётся: «Да! Ей надо. В её годы пора детей иметь, а мне дедом быть, но ответ за ней». Позвал нас к себе в конторку, где хозяйничала женщина. Познакомились, Фаина – вторая жена, так как мать Веры болела и после войны умерла. Все с Артёмовска Донецкой области. Оба были осуждены по Указу за воровство «колхозной собственности», собирали колоски в поле после комбайна, и объездчик их задержал, а так как их было несколько человек из города, то осудили, как за групповое воровство и дали всем срок, по три года. После освобождения, им предложили остаться работать, пообещали, что после пуска в работу ГЭС, судимость будет снята. Это всё я узнал в беседе за чашкой чая.
Поблагодарив за чай, я уехал. Дома думаю, как бы поудобней, сделать Вере предложение. Вижу по ней, что я ей тоже понравился. И решил сделать это завтра, когда повезу домой
На второй день с утра поехал в ресторан завтракать. Ресторан работал как столовая на самообслуживании до 11 часов. Взял что-то лёгкое на завтрак и присел кушать. Подошла Вера вся в растроенных чувствах, села напротив меня. Спрашиваю: «Что случилось?». Говорит: «Всю ночь не спала. Домой пришла, вся компания пьяная, орут песни, ругаются. А ночью я им мешала заниматься любовью. Как только что, слышу – тише, Вера не спит. Я прикидывалась спящей и еле дождалась утра. Умылась и пошла на работу, помогать на кухне». Я выслушал её и говорю: «Вера! Давай поженимся!? Что нам мешает? Жильё у меня есть». Она говорит: «Как? Так сразу, надо хоть подумать». А сам вижу, как у неё зажглись огоньки в глазах. Говорю: «Думай до вечера». Пожал ей руку и поехал в контору.
Пятиминутку проводил сам начальник Управления Шелухин П.В. и отметил, что готовится рабочая комиссия по приёмке всех объектов ГЭС в работу. На ликвидацию замечаний будет отведено мало времени, так что я издал приказ совместно с представителями Треста, начать проверку объектов, подлежащих сдаче Государственной комиссии. Работу начать с сегодняшнего дня. Приказ утверждён Управляющим Всесоюзным Трестом Гидромеханизации Фогельсоном по телеграфу.
Ещё вчера было всё спокойно у нас на работе, но с этого дня у меня не было до вечера ни одной свободной минуты, всё в разъездах по объектам. Вечером я поехал на Верину квартиру и забрал её вещи. Нина не отдавала, но пришлось мне обмануть, что Вера послала сама за ними. Привёз домой, выгрузил и поехал ужинать в ресторан. Поужинал, взял девушек, развёз по домам, а Веру повёз дальше. За разговором она не поняла, куда я её везу, а когда остановились, то увидела мою юрту и спрашивает: «Куда ты меня привёз?». Говорю: «Пойдём, увидишь». Потихоньку прошли в комнату. Включил свет, Вера увидела свои вещи и ахнула! «Да ты что?! Как Нина посмела отдать тебе мои вещи, а раскладушка где? Я рассказал, как всё было, и вытащил раскладушку из-под топчана и говорю ей: «Ты будешь спать на топчане, а я на раскладушке у твоих ног». Послали постель и улеглись спать. Не знаю, как спала Вера, но я не спал всю ночь, думал о будущем, что если поженимся, то, как нам жить и где? К утру вздремнул.
Утром проснулись, поздоровались. Я спросил: «Как спалось?». Ответила: «Никак». Я слышал, как она ворочалась, но в первую ночь постеснялся её тревожить. Умылись, позавтракали, и Вера попросила отвезти к отцу.
На работе волновался, так как знал, что решается судьба моя и Верина и с нетерпением ждал конца рабочего дня, который казался самым длинным. В ресторане, проходя мимо буфета, Шура спросила: «Юра, пиво или вино, что будешь?». Я ответил: «Ни то, ни другое. Спасибо». Шура любила меня и питала надежду на моё возвращение к ней, а я спешил на встречу к Вере!
Вера подошла, взяла заказ и спокойно ушла. Начальники мои, взяв по кружке пива, и пока Вера несла ужин, обсуждали прошедший день и планировали завтрашний. Когда ехали домой одни в машине, Вера сказала мне, что отец и Фаина Ивановна удивлены твоим поступком и ответ их был такой, что тебе самой решать, но пусть он приедет к нам и официально попросит твоей руки и расскажет нам о себе.
Дома Вера чувствовала себя более свободно, и сразу легли спать, каждый на своё место.
Утром поехали в ресторан. Вера сказала мне: «Садись за свой стол», а сама ушла на кухню и принесла завтрак на двоих. Рабочий день прошёл нормально. Вечером, когда развозил девушек домой, Люба меня спрашивает: «Юра, правда, что наши говорят, будто Вера тебя захомутала?». Говорю: «Не она меня, а я её». «А как же Шура?» - спрашивает. «Шура меня сама бросила, у неё же есть жених – зачем ей второй» - ответил я. В воскресенье поехали в магазин, набрали всего необходимого, заскочили на рынок, купили овощей, фруктов и поехали к отцу. Пока я говорил с её отцом, женщины накрыли стол и пригласили нас. После первой рюмки Василий Андреевич говорит: «Юра, ты сватаешься к моей дочери, а мы о тебе ничего не знаем. Расскажи нам о себе». Я рассказал, они внимательно слушали и в конце сказал: «Вот такая короткая моя холостяцкая жизнь, с которой я намереваюсь покончить и, если у Вас нет возражений, то я прошу руки вашей дочери Веры». Отец говорит: «Да Юра, жизнь твоя короткая, но сложная и тяжёлая для твоих лет. Однако, я не против и буду рад видеть тебя своим зятем. Пусть Вера решает сама, а я вас благословляю».
Я встал из-за стола и встал перед Верой на колени и спросил: «Вера, ты согласна выйти за меня замуж?». Она встала, подняла меня за руку и ответила: «Да!!!» и поцеловала. Согласие обоих соединить две жизни в одну закрепили тостом, который признёс отец, пожелав нам любви, счастья, благополучия в жизни и любимых детей, а ему внуков. После помолвки и благословления родителей, мы решили поехать в ресторан, потанцевать и продолжить нашу совместную радость. В ресторане нас приветливо встретили девушки официантки, поздравили.
Мы станцевали пару медленных танцев. Танцевать в паре я особо не умел, Вера водила меня. А в одиночных танцах я был мастер своего дела. Когда был старшим шафером на свадьбе своего друга Алексея, то танцевал без устали гопака, барыню, яблочко цыганочку и другие. Я спросил у Веры: «Ты умеешь танцевать гопака?». Говорит, что когда-то танцевала, но давно. Вера находилась в хорошем настроении. Я говорю: «Станцуем?». «Заказывай» - отвечает. Я заказал. Через какой-то танец слышу: «Украинский гопак. Танцуют Вера и Юра». Я пошёл с выходом, перед Верой остановился, поклонился ей. Она выскочила, как птица из гнезда. Я пошёл вприсядку, выделывать «кренделя». Танец закончился аплодисментами и несколько раз нас вызывали на бис. После танца сели за стол. Я говорю Вере: «Пойди у Шуры возьми пару бокалов пива, она даст тебе без очереди». Вера подошла, заказала два пива, как слышу звон разбитого бокала: одного, второго и третьего, а потом мат и брань. Шура кричит на Веру: «Ты б...ь такая, шалава. Приехала сюда парней отбивать...». Вера стала её успокаивать: «Шура, Шура! Что с тобой?». Шура кричит: «Уйди отсюда, пока я в тебя бокал не запустила!». Я подошёл и говорю: «Пойдём отсюда, а то и впрямь бокалом в лоб получишь». Тут Шура на меня переключилась, но я её уже не слушал, и мы вышли.
Вечер был испорчен. Вера всю дорогу у меня спрашивала, почему и за что Шура на неё так накинулась, ведь на работе у нас хорошие отношения. Говорю: «Не беспокойся и забудь, на работу это не отразится. А Гиви, директор, узнает об этом и ей подкрутит «гайку». Дома я достал бутылку вина и говорю ей, давай успокоим нервы. Вера вообще-то не пьёт, выпила полстакана и повеселела. Говорю: «Не забудь, что ты моя жена и сегодня будем спать вместе». «Вот, когда буду женой, тогда и будем вместе спать» - говорит Вера, а стелит на двоих.
Читателю, наверное, будет интересно, как провели молодожёны первую ночь? А ночь прошла так, как и у всех молодожёнов. Вначале идут поцелуи, а дальше...!?
После всего произошедшего, успокоившись, Вера говорит: «Спасибо тебе! Ты сумел помочь мне преодолеть свой страх, а я всю жизнь этого боялась и всем мужикам давала отпор. Ты мой первый мужчина!». Этот первый момент любви проходит каждый человек, и он остаётся в сердце на всю жизнь. И мне, на старости лет, пришлось воспоминаниями будоражить память давно прошедших лет.
Блаженствуя, мы разговаривали обо всём и вдруг Вера вспомнила: «А почему Шура так на меня взъелась?». Говорю: «Из-за меня». И рассказал о своих отношениях с Шурой. Вера на меня сильно обиделась, что я промолчал об этом раньше.
Утром поехали к родителям, Вера осталась у них, а я отбыл на работу. Шли дни, мы с Верой жили, как муж с женой, заботясь, друг о друге.
Когда мы с Верой поженились, то она мне запретила возить девушек, а тем более разговаривать с Шурой. Люба говорит: «Всё Юра, хомут повесил на себя, то тащи, а проживёте вы с Верой долгую жизнь. Шура разбила три пивных кружки, каждая из них по 10 лет совместной жизни, а это как раз на тридцать лет». А Шура послушала и говорит, что они и год не проживут, я их разведу. Вера сказала, что не получится, мы уезжаем отсюда. Постояли, пошутили и поехали домой. Сейчас, вспоминая тот день, Люба как в воду глядела. Мы с Верой прожили ровно 30 лет. Она оставила меня на Печоре и уехала в Абхазию, так как ей надоела наша кочевая жизнь. Теперь, когда я пишу эти строки, прошло 60 лет и я со второй женой Галиной, живём счастливо уже 27 лет. Как быстро летят года...
2.7. Новое место работы.
На работе сотрудники строительства готовились к пуску Цимлянской ГЭС. Из Москвы прибыли руководители Треста во главе с управляющим Фогельсоном. Разместились все в центральной гостинице, и мне с Виктором надо было возить их не только на земснаряды, но и по всей плотине, через здание ГЭС, по плотине в город Цимлянск. Длина плотины 15 км, высота 35 м и с правой стороны образовалось искусcтвенное море в длину 260 км и в ширину местами до 40 км. Через земляную плотину, у левого берега Дона, построили два судоходных шлюза 14 и 15, Волго-Донского канала, соединяющие реку Волгу с рекой Доном, дальше Кайспийское море.
Начальником строительства был полковник Барабанов, гл. иженером строительства Разин Н.В. Начальником всего комплекса строительства был генерал-лейтенант Рапопорт. Курировал стройку Председатель СовМина СССР Маленков Г.М., который со свитой из ЦК приехал на пуск комплекса в июле 1952 года.
После запуска Цимлянской ГЭС решался вопрос о переводе механизмов, техники и людей на строительство Сталинградской и Куйбышевской ГЭС на реке Волге. Остающимся работникам предлагали участки земли, для строительства частного подворья в городе Цимлянске и в Старосолёном, а в будущем планировалось строить город Волгодонск, который впоследствии и был построен. Мы с Верой решили ехать на строительство Сталинградской ГЭС, по предложению И.Я. Легкоступа, который должен занять должность главного инжинера Управления. Дали согласие переезжать туда шофера: Грибенников Г.И. с семьёй, Витя Багметов, Юра Кулешов, Игорь Краснопольский, Николай Драницын с семьёй уже переехали раньше, Трубочкины Василий и Иван, бульдозирист Миша Лещевский с женой Шурой, крановщик Фёдор Портнов, Иван Венярский и другие.
Одно слово Сталинград привлекает. Город боевой, неувядаемой Славы. Город –Герой, у стен которого был сломлен «хребет» фашистским войскам и заставили армию Паулиса капитулировать, а остальные войска повернуть вспять. Это была вторая победа над немецкой армией, после разгрома их под Москвой.
Своего «козлика», я передал местному шофёру, а мне дали, из-под забора автомашину Урал ЗИС-50. Машина не старая, но запущенная и требует большого ремонта. Ко мне подошёл бригадир Виктор, и я спрашиваю у него: «Когда отремонтируете моего «захара» и подготовите его в дорогу?». Он сказал: «Вези, что положено и через пару дней выскочишь». Я всё исполнил и через два дня получил отремонтированную, покрашенную машину, укомплектованную всем необходимым инструментом, который в дороге мне очень пригодился.
Эвакуация оборудования и конвертирование земснарядов для буксировки их по воде до Сталинграда шла целыми днями допоздна. Мне приходилось возить материалы и запчасти на земснаряды, которые отправлялись на строительство. Земснаряды были 505 Бовша Геннадия и 508 – Вялова Алексея, которые уже дали согласие на перевод.
Мне загрузили на машину одну катушку высоковольтного кабеля 2 тонны, но главный энергетик Добронравов, против моей воли распорядился догрузить вторую катушку, чтобы не было недогруза. Со мной согласился ехать Миша Лешевский с женой в кузове. Вещей личных было немного и было место, где их разместить.
20 июля 1952 года в 4 часа утра мы выехали из Ново-Солёного Цимлянского района. Первые пять часов ехали нормально, но грунтовая дорога с ухабами и каждый толчёк передавался на машину, да и жара увеличивалась, мотор перегревался, резина на колёсах стала лопаться. Первое колесо мы заменили на запаску, через какое-то время лопнуло второе. Запасного больше не было. Пришлось демонтировать два колеса и клеить самим камеры в полевых условиях, чего делать не умели. К нашему счастью подъехал Григорий Гребенников с 20-ти летним стажем работы на автомашине. Он помог нам и показал, как надо клеить камеры и их вулканизировать. Дал запасное колесо и ремонтный комплект. Жара под 40, спрятаться некуда. Справившись с работой, но выбившись из сил, перекусив, отдохнули, жара упала, и мы в ночь поехали. Дорога грунтовая, вся в ямах, скорость низкая, машина, перегруженная и немало «ласковых» слов, отпустил в адрес Добронравова. Но выехали мы на дорогу вдоль канала. Дорога, асфальтированная без ям и ухабов. Успокоившись, Вера и пассажиры уснули, и постепенно засыпал и я. Как разъезжался со встречным транспортом и как очутился на левой стороне дороги между ограждающих столбиков, не я сам, ни остановившиеся водители объяснить не могли. Но колёса машины остановились в 25-ти сантиметрах от 30-ти метрового откоса Волго-Донского канала. Стоявшие говорят, что вы, друзья, сегодня второй раз родились. Я в левую сторону не смог вылезти, потому что не мог поставиь ноги на землю. Пришлось вылазить через правую дверцу. Приехала милиция, дорожная служба с тягачом и автокраном и юзом выволокли нашу машину на проезжую часть. Милиция проводила нас до ближайшего населённого пункта, и заставили отдохнуть, поспать в доме отдыха. Им оказался вытрезвитель, но нас это не смутило, и мы хорошо выспались. Так мы были Богом спасены через Николая Угодника-Чудотворца, который незримо нас сопровождал.
На этом наши мучения не закончились. Подъехали мы к реке Дон. Там у станицы Чирь работала паромная переправа. А так как была неимоверная жара, то вода в реке испарилась, уровень упал и паром сел на 30 сантиметров ниже. При въезде на него от резкого удара лопнула передняя рессора. С трудом съехали с парома на берег и остановились, не зная, что дальше делать. Но Бог к нам милостив. Следом ехал Юра Кулешов, мы обрадовались. Обговорив, что надо делать, он уехал. До Сталинграда через город Калач на Дону оставалось 80 км. Юра доехал до Управления, разгрузился и вернулся за нами. Привез рессору, помог заменить её. Нашли автокран, перегрузили одну катушку на его машину. Миша с Шурой сели в его машину, и все вместе уехали. А станция Чирь оправдывает своё название, так как со многими водителями там случались разные происшествия.
3.1. Сталинградское-Волгоградское управление
Московского Треста Гидромеханизации.
Приехали ночью, спали в кузове. Утром слышу, кто-то царапается и заглядывает в кузов. Смотрю, Добронравов, и не поздоровавшись, спрашивает: «Почему так долго ехал?». Меня будто шилом в задне место ширнули. Я выскочил из машины через борт, схватил его за грудки и врезал ему под дыхало так, что он еле выговорил: «Пусти, а то посажу». Я говорю: «Не посадишь и не докажешь», и вылил на него всё зло, но опомнившись, что он начальник и старше меня, стал извиняться за свой поступок. Помирились, мирно поговорили, и он сказал мне, куда отвезти кабель, там разгрузиться и заняться своими делами. Подошёл рабочий, и мы поехали в указанное место и разгрузились у станции перекачки, где были знакомые рабочие земснарядчики, Василий Лащенко и другие. Я с радостью встретился с ними и вернулся на участок устраивать свои дела. Там в диспетчерской я узнал, кто руководит Управлением и как оно называется. Мне сказали, что, как и стройка, организация подчиняется МВД СССР и называется: Сталинградская контора Гидромеханизации ГВД МВД.
Руководство Управления:
Буздыгар В.И - подполковник – начальник конторы
Легкоступ И.Я. - главный инженер конторы, переехавшего из Цимлянска
Носков С.П. - заместитель начальника конторы
Добронравов В.Д - гл. энергетик конторы
Никольский М.С. - гл. механик конторы
Ющенко В.И. - начальник ПТО конторы
Шабека П.П. - гл. диспетчер конторы
Все отделы конторы и участки были укомплектованы гражданскими лицами, но сейчас я их, к сожалению, никого не помню. Может, и в руководстве есть неточности.
В Управление, которое находилось от участка механизации в 3-х км приехал, только на третий день. Здание двухэтажное, деревянное, 2-х подъездное такое, как и в Ново-солёном. Сдал документы в отдел кадров, дождался приёма у зам. начальника по вопросу жилья и быта, Носкова, который сказал, что квартир нет и в скором будущем не предвидится. Разрешил выписывать на базе любой материал по льготной цене в счёт зарплаты и строить себе жильё на острове Зелёном, где другие постройки. Остров Зелёный большой, расположен между реками Волгой и Ахтубой в длину до Астрахани, а в ширину в нашем месте почти 10 км. Здесь дислоцируются многие Управления строительства ГЭС, и он застроен лагерями временно заключённых. Возвратился с конторы назад и прямо к Николаю Драницыну. Он приехал раньше с женой, детьми и тёщей. Построили себе домик в две комнатки с кухней, огородили дворик и уже купили коровку. Николай был на работе. Жена его Вера говорит: «Юра, занимай место за нами, где понравится, а то люди приезжают, захватывают место и строятся».
Я прошёл дальше и на поляне увидел одинокий дуб, у которого нижняя ветка отходит в сторону, метрах в трёх от земли, а затем тянется вверх, параллельно стволу дуба. Недолго, думая, я пошёл к Вере, взял топор и ножёвку, нарубил колышков и застолбил участок 20 на 30 метров. Поехал на базу снабжения. Начальником базы был знакомый мне Фомин Виктор Михайлович. Выписал досок, взял рубироид, гвоздей. На месте выставил доски шалашиком на ветку. Пока работал, пришёл Николай Драницын, кое-что помог сделать, и мы поехали в село Лебяжья Поляна, где попросили сена, привезли домой, и расстелили его на доски в шалаше, вместо перины. Рядышком соорудили столик и пару скамеек, и я поехал за Верой, которая находилась у знакомых, раньше приехавших из Цимлянска. Точно не помню, у кого были - у Миши Никифорова или у Кима Петрасьяна. Забрали наши вещи и вернулись к своим «хоромам».
Шалаш получился на славу! Тыльную сторону забил досками от сквозняков, а вместо двери повесили одеяло. Николай пришёл с Верой, принёс продукты и молоко, обмыли встречу и новое жильё за дачным столом. Летом вечера длинные и мы в разговорах засиделись дотемна. Спали в шалаше, матрацы разложили на сено, от которого несло неимоверными ароматными запахами. Вера сначала боялась спать, но приютившись на моей руке, уснула.
Рядом течёт река Волга, главная водная артерия России, соединившая собою пять морей: Белое, Балтийское, Каспийское, Азовское и Чёрное, прославившаяся бурлаками, рыбаками и вольнодумцем Сенькой Разиным. Проходившие мимо суда, приветствуя друг друга пароходными гудками, не дают уснуть. Я размышлял о дальнейшем будущем нашей жизни здесь.
Моя автомашина прилично выглядела и была переоборудована под перевозку людей. Как утром, так и вечером старались проскочить до прохода колонн заключённых. Когда смотришь на заключённых, проходящих под охраной конвоиров с собаками, то невольно возникает в памяти, как в 1942 году сам шёл в таком же строю, с такой же охраной, только разница в том, что нас охраняли враги - гитлеровцы, а здесь свои своих - МВДисты.
Стали приезжать другие шофёры: Гребенников Гриша с женой Валей и мальчиком Вовой; Витя Багметов, Игорь Краснопольский и Юра Кулешов были холостые ребята и им, вначале, негде было жить. Мы с Верой приютили их у себя. Положили два матраца в шалаше поперёк, и мы с женой залазили в матрацовку отдельно. Автомашины все стояли рядом и если кто понадобиться, то диспетчер, запомнил только Нину Ломакину, подходит и вызывает водителя, постучав об доски шалаша. Миша Лешевский с Шурой поселились у знакомых в селе Ударник в 1 км от нашего посёлка. Село Ударник прославилось приездом туда летчика Покрышкина – трижды Героя Советского Союза, который приезжал проведать своих родственников. Он встречался в клубе с населением и рассказывал о своих воздушных боях с фашистскими ассами над Волгой и Сталинградом, Днепром и Киевом, Днестром и Одессой и Кишинёвым, Вислой и Варшавой, Одером и Берлином, в местах боёв 62-ой и 8-ой Гвардейской Армиями генерал-полковника В.И. Чуйкова.
Нам кем-то высшим подвиг дан,
И спросит властно он ответа.
Трудись, пока не лёг туман,
Смотри: лишь начата работа!
В.Я. Брюсов
Наше Сталинградское управление набирало обороты развёрнутого строительства ГЭС. Рабочие прибывали из Цимлянска, и часть их набирали по месту жительства. Широко развернулось строительство базы снабжения и участок механизации с гаражом, механическим и электрическим цехами. В центре около конторы построили столовую, магазины, поликлинику, школу, детские сады, ясли. Строили деревянные, двухэтажные дома для строителей, в которых и нам обещали в будущем году дать квартиры. Но зима не за горами и в шалаше не проживёшь. Я собрал своих шоферов и механизаторов, которые со мной приехали, и предложил строить жильё самим, помогая друг другу. Выбрали старшего. Им оказался механик гаража Степан (Сергей) Онищенко. Со мной на пару согласился строить домик шофёр Витя Багметов. Он на два года младше меня, но в два раза здоровей и крепче меня. Работы по строительству велись после работы и в выходные дни. Расчистили площадку под основание 50 кв.м. с расчётом на две комнаты. Каркас из бруса 16х16, установили на 15-ти метровые опоры под высоковольтную линию, стены из досок с расчётом заполнения внутри пространства опилками. Опилки засыпали и замачивали их водой, для лучшего уплотнения их в стене. Воду приходилось носить вёдрами с Волги, до которой было 30 м до берега и ещё спуск 20 м до воды по песчаному откосу. Домик «рос» в чистом виде 14 на 4 и на 2,20м в высоту. Вера сама обила внутри дранкой, для обмазки стен глиной. Дранку кололи сами из брёвен сосны. Потолок подшили обрезной доской дюймовкой, сверху засыпали опилками. Пол из доски 40мм, вставили две двери и 6 окон. Работали в основном ночью, для этого на опоре повесили прожектор на тысячу вольт. Вокруг нашего дома росли полуземлянки моих друзей: Степана, Миши Лещевского, Юры Кулешова слева нас, а напротив нас строился Иван Винярский, Витя Жаров, Степан (Сергей) Онищенко, прибывших из Цимлянска и другие приезжие. Глушко Г.В. справа, в шляпе, Игорь Краснопольский в центре...?
Все проявляли энтузиазм и патриотизм. Ни у кого не было ни зла, ни обид на руководство и власть из-за отсутствия жилья, а всё принималось в порядке вещей, бытовые и жизненные трудности преодолевали совместно.
Руководство управления, улучшая бытовые условия рабочим, построили столовую из армейской палатки, а кухню и буфет пристроили сбоку из кирпича, в целях противопожарной безопасности. Жизнь улучшалась!
Мы успели до осенних дождей построить дом и закрыть крышу рубероидом. Дом в середине перегородили стеной. Над дверьми сделали навес, в виде пристройки. По жребию разделили комнаты. Виктору выпала левая сторона с видом на Волгу, а мне правая сторона со двором. На Октябрьские, 5 ноября 1952 года, сделали себе праздник вселения в дом из шалаша. И новый 1953 год встречали под крышей дома своего!
После перевозки рабочих, днём меня направляли работать на базу снабжения или в ОРС, откуда я навозил кирпича, а в ОРСе купил 2-х комфорную плиту, построили печку под навесом и получилась кухня. С питанием было плохо, мяса было мало и его нехватало на всех. Поэтому, по всей округе раскупили свиней, телят, курей и улучшали этим пропитание. Но зато с рыбой проблем не было. У многих были свои лодки и сети. У нас ничего этого не было, и мы познакомились со сварщиком, дядей Колей, бывшим моряком, который имел свои лодку-моторку и сети. Мы с Виктором ходили с ним на рыбалку (сплавом). Это такой вид рыбалки, где с одного определённого места собираются рыбаки на лодках и по очереди плывут, спуская сети по течению. Сети бывают длинные 150-200м и шириной 5-7м, лодка плывёт кормой вперёд, так называемым «таванем», удерживая лодку, чтобы она не наплыла на сети. Плывём 2-3 часа и расстоянием от 3-х до 5-ти км. Бывало, от одного сплава хватало рыбы для всех, а иногда приходилось всю ночь рыбачить, в зависимости от количества лодок и пойманой рыбы. Основная рыба была: осётер, стерлядь, сельдь-залом, лещь, плотва, вьюны, краснопёрка-вобла.
3.2. Потрясающая новость.
В октябре месяце Вера меня обрадовала тем, что у нас будет ребёнок. Моей радости не было предела, так как я любил чужих детей, а тут будет свой. Я стал Веру ограничивать от тяжёлой работы, но воду, для хозяйственных нужд, приходилось носить с Волги, а питьевую воду привозили водовозкой.
Вера беременной выглядела очень красивой. Большой, круглый, гладкий живот, к которому я часто прикладывал ухо и слушал, как сын стучит мне кулачком. А почему сын? Так мы узнали от Драницына тёщи, которая сказала, что если живот выпячивает больше к низу, то будет мальчик, а если к верху, то будет девочка.
В тот день, когда Вера родила, признаков на роды не было, и она проводила меня на работу без всякого волнения. Но, что я увидел, когда приехал домой на обед? Лужа воды на полу, ведро опрокинуто, рядом таз с тряпкой, видно, что жена мыла пол. Я выскочил и побежал к соседке, узнать, что случилось. Она рассказала, как Вера выползла из квартиры и стала звать на помощь. Я, узнав, в чём дело, побежала в гараж, хорошо, что Виктор ещё не уехал, объяснила, в чём дело, и мы поехали к дому за Верой. У неё уже отошли воды. Роддом находится в городе в Средней Ахтубе за 35 км. Дорога грунтовая, разбитая, пыль столбом от встречных машин, но Виктор гнал так машину, что прицеп прыгал во все стороны и машины уступали дорогу.
Подъехав к роддому, Виктор взял Веру на руки и понёс её по коридору, прямо в родильную комнату, рассталкивая по сторонам медсестёр и врачей. Один мужик в белом халате перегродил ему дорогу и говорит: «Что вы себе позволяете, у нас таких случаев ещё не было, и мы на вас будем жаловаться!». Виктор взял его под локти, приподнял и поставил в сторонку и сказал: «Идите и принимайте роды, а то если, что случится, то муж её приедет и ещё больше покажет вам, чего у вас не было». Мы дождались, пока Вера родила. «Ну и кого?» - спрашиваю я и сам отвечаю: «Сына?». «Угадал!» - отвечает она.
Я поехал к диспетчеру, чтобы выписать путёвку в Среднюю Ахтубу и помчался туда на всех скоростях. Я чувствовал себя мужчиной и отцом! Это случилось 19 мая 1953 года! Подъехал к роддому и ворвался в приёмную, где меня сразу остановили. На шум вышла медсестра и, узнав в чём дело, сказала мне, что роды прошли нормально, родился сын 4 кг весом и 52 см ростом, богатырь, с чем вас и поздравляю! Я передал записку для Веры, где поздравил её и поблагодарил за сына. Сестричка вернулась, принесла мне от Веры записку, в которой та просит, что ей нужно привезти завтра, и что у них с сыном всё хорошо! Я радостный и счастливый спокойно поехал домой.
Дома, убирая кавардак, думал, что как плохо молодым мамам, у которых нет своей мамы или хорошей свекрови, способных подсказать, как вести себя и как беречься, в последние дни беременности.
По расчётам жены до родов оставалось ещё три дня, и она занялась уборкой квартиры. Но воду надо носить из Волги вёдрами, что я раньше запретил делать категорически. Но она не послушалась меня, чем вызвала преждевременные роды. Слава Богу, что этот случай обошёлся благополучно! Я это написал для читающих молодых мам, в назидание им, чтобы береглись до родов и так не делали, как это сделала моя жена.
На второй день я вернулся из рейса поздно и автомашину, гружённую оставил на базе снабжения. Попросил Юру Кулешова отвезти меня в Среднюю Ахтубу в роддом. Он согласился, но Тамара, жена его, одного не пустила, а с ними увязалась и Шура, которая приехала из Цимлянска и жила у них, как подруга Тамары. Они втроём уселись в кабине, а мне пришлось трястись в кузове и глотать пыль от проходящего транспорта туда 35 км и обратно.
В роддоме Вера с малышом на руках весёлая и счастливая подошла к окну второго этажа роддома. Мы все закричали: «Поздравляем!!!». Вера, увидев Шуру, развернулась и пошла обратно, не приняв от нас передачи. Мы поехали обратно «не солоно хлебавши». Не знаю, о чём говорили они в кабине, но я ругал сам себя, что поехал с ними вместе и что сейчас думает обо мне и Шуре Вера. Так как всё это произошло из-за неё.
Вера знала, что Шура любит меня и даже не поехала со своей сестрой Валей на строительство Куйбышевской ГЭС, куда перевели её мужа, а приехала сюда, как она сказала подругам, с целью развести Юрия с Верой и уехать с ним в Воронеж, где ждёт нас мама. А подруги Шуры - они же и Верины подруги, так как вместе работали в Новосолёном в ресторане. Но Вера об этом знала, но мне никогда ничего не говорила, а тут всё получилось налицо. Шура мне о своём плане ничего не говорила, у меня с ней были холодные отношения.
На второй день в роддом поехал Виктор с соседками. Вернувшись, сказали мне, что Вера очень нервничает, и у неё пропало молоко. Малыш постоянно плачет, соску не берет, и она не знает, что делать. Передали мне от неё записку, в которой она пишет, чтобы я собрал её вещи и передал с Виктором, так как она поедет с роддома прямо к отцу в Артёмовск. А ты, чтобы здесь не появлялся и можешь жить со своей Шурочкой.
Я почувствовал, что жизнь рушится. Советоваться мне было не с кем, и некогда раздумывать о случившемся, надо принимать срочные меры самому. Я иду в столовую, захожу за прилавок, беру Шуру за шиворот, хорошо, что был послеобеденный перерыв, тихо и «ласково» говорю ей: «Ты шлюха такая, что тебе от меня надо? Что преследуешь меня? Из-за тебя у Веры получился нервный срыв, и «пропало молоко» и сын с голода умирает». И посильнее придавил её, что она захрипела. Подскочила Тамара и сотрудники, оторвали меня от Шуры, но я говорю ей, с Тамарой решайте, как исправить положение. Я разводиться с Верой не собираюсь и не хочу, чтобы сын мой жил сиротой, как я в детстве. Решили написать Вере извинительную записку и о том, что Шура оставит нас в покое. Так и сделали. Вечером Юра повёз Шуру с Тамарой к Вере в роддом. Я с нетерпением ожидал их возвращения. Пришёл Юра. Я спрашиваю, как прошли переговоры. Юра говорит, что Шура с Верой сразу ругались, а потом мы с Тамарой отошли в сторону. После ссоры стало тихо, мы посмотрели, они уже обнимаются и смеются, помирились. Вера передаёт тебе привет и записку. Читаю: «Юра, прости меня. Приезжай. Целую, Вера».
За четыре дня, пока Вера боролась сама с собой и кормила сына кое-как, он похудел на полтора килограмма. А после этого примирения у Веры появилось «молоко» и Коля пошёл на поправку, и я поехал в роддом, забрал их домой. Рождение сына- первенца дома отметили на широкую ногу. Коля рос на удивление соседей, быстро набирал вес и был крепким малышом. Рано начал разговаривать и ходить, и радовать родителей!
Когда надо было регистрировать малыша, решали, какое дать ему имя. Николай сразу отпадает, так как у меня было два брата Николая и у Веры кто-то есть в родне. Василий - само собой отпадает потому, что мы оба Васильевичи. Остановились на Григории, Владимире или Евгении. Город Волжский от дома 6 км и за этот путь я должен решить, какое имя дать сыну. Вдруг слышу голос: «Назови его Николаем». Я повернул голову, в кабине никого нет, в кузове тоже. Я не придал тому значения, поехал дальше, не останавливаясь. Приехал к ЗАГСу, там очередь. Пока подошла моя, я решил дать сыну имя Владимир. Когда прошла формальность с бумагами, заведующая ЗАГСом меня спрашивает: «Ну, молодой папаша, как назовёте малыша?». А сзади громкий голос констатирует: «Имя ему Николай!». Я и повторяю: «Николай!», так и записали.
Приезжаю домой, Вера посмотрела свидетельство о рождении и говорит мне: «Ты что, спятил?!». Я рассказал ей, как было дело. Она сразу обиделась. Я взял Колю на руки и начал потихоньку подбрасывать и припевать: «Ой, ты Коля, Николай, сиди дома, не гуляй». Вера стала мне подпевать, мы рассмеялись, и она смирилась.
3.3. Смерть Вождя.
1953-ий год для меня ознаменовался не только событием рождения сына, но и смертью нашего вождя – Иосифа Виссарионовича Сталина.
Проснувшись утром, мы услышали по радио траурные мелодии, и голос Левитана сообщил, что сегодня в три часа ночи 5-го марта 1953 года перестало биться сердце у Иосифа Виссарионовича Сталина. Мы с Виктором сразу побежали на работу, где в Красном уголке конторы уже было полно народа, и парторг излагал биографию вождя и сквозь слезы говорил о его достоинстве перед Родиной и народом, как в мирное время, так и во время войны и в послевоенный - восстановительный период. Молча, слушали, женщины плакали, даже всхлипывали некоторые мужчины. После минутного молчания, все разошлись по рабочим местам, и у каждого было своё мнение о вожде, и оно неоднозначно.
О своём мнении.
Находясь в Красной Армии с 1945 по 1950 год, я был неосвобождённым комсоргом разведроты полка и, конечно-же любил товарища Сталина. Не раз приходилось делать доклады перед комсомольцами роты о жизни и деятельности товарища Сталина. Особенно я был ему благодарен за то, что он не остановил фронт на бывшей границе Советского Союза, соблюдая лозунг: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!». Зная по себе и своих Сокырынских и Колюженских девчат и других миллионах советских людей, угнаных в немецкую неволю, тоже боялись этого. Но товарищ Сталин мужественно решил двинуть войска дальше за границу и освободить Польшу, Болгарию, Германию и высвободить своих советских людей из фашистского ада. Но эта моя любовь продолжалась до приезда на стройки коммунизма, в Цимлянск, где сам увидел тысячи людей за колючей проволокой.
В основном все они были осуждены по Указу Советского Правительства за мелкое хищение государственной и колхозной собственности сроком от одного до трёх лет. После всего увиденного, любовь моя к вождю перегорела. Отец Веры тоже сидел за это. И в разговоре с ним, он отметил, что на Сталина не держит зла, так как под прикрытием этого Указа, чиновники на местах творили, что хотели и неугодных им людей упекали за решётку, о чём Сталин и не догадывался. Наркомы Ежов и Берия это одобряли, так как на великих стройках страны бесплатные работники были нужны.
После смерти Сталина была большая амнистия в 1953 году. Почти одна третья часть осуждённых, работающих на стройках, освободившись, уезжали домой, а часть оставшихся продолжали работать уже, как вольнонаёмные, так как судимость была снята, и они были восстановлены в своих правах. Но нельзя умолчать и о том, что сразу после освобождения заключённых появилось мародёрство, вплоть до убийства, хулиганство и воровство личного имущества граждан, особенно у строителей, так как наши домики – землянки не закрывались на замки, а рабочий люд уходил на работу. Появилась нужда о дежурстве в посёлке. Мне это не угрожало, так как Вера с ребёнком была дома, а я как любитель животных завёл дворняжку пса Шарика. Он был как звонок, соседей знал, на них не лаял, а кто появлялся чужой, то знали все по его звонкому лаю.
3.4. О друзьях и товарищах.
Осенью 1953 года женился мой лучший друг Витя Багметов, с которым мы построили этот наш «курень». В жёны взял Машу Алфёрову родом из Иркутска, которая попала сюда по направлению после окончания Иркутского финансово – экономического института. Она жила с матерью и двумя младшими братьями Иваном и Алексеем, и тёткой Анной в посёлке Ударник, где снимали квартиру для всей семьи. Молодожёны сразу мать к себе не брали, справляя медовый месяц, а когда с большой комнаты Виктор сделал две, то забрали к себе мать. Мать Анфиса Филипповна оказалась доброй, внимательной, хорошей женщиной. Ещё до переезда, когда приходила сюда, то много времени проводила с Верой и помогала ей нянчить Колю. Филипповна с сестрой Анной сибирячки и очень набожные женщины. Они сказали мне, что Николай был святой угодник Божий – Чудотворец. Он жил в четвёртом веке в Ликии, бывшей Македонии, Малая Азия и праздник у него православные отмечают 22-го мая, поэтому он тебе и подсказал, как назвать сына. Может быть, придёт такое время, что всё перемениться и ваш сын Николай будет священиком. Виктор Багметов с Машей и доченьками Леной и Ирой.
3.5. Наступил 1954 год.
Новый 1954 год встречали радостно, дружно и весело у меня в квартире - Глушко, Багметов с жёнами, а Игорь с нами один, потому что я хотел женить его на своей сестре Варе. Она ему понравилась по фотографии и с моих рассказов, а я её хотел «вырвать из колхозных клещей», но мать не отпустила, и выдала её замуж в село Сокырынци за моего одноклассника Григория Жидко, с которым я в школе больше всего дрался.
Зима с 1953-го на 1954-ый год выдалась суровой. Особенно хлопот много создавала шоферам, то есть нам. Утром, при заводе автомашин, а также и днём, во время работы, так как кабины не обогревались, и мы делали разные приспособления, чтобы тепло от двигателя поступало в кабину.
На строительстве ГЭС работы не прекращались и зимой, но мороз для бетона непримиримый враг, поэтому нужно беспрерывно его вкладывать в строительные блоки плотины, чтобы он не замерзал. Перед руководством стройки стал сложный вопрос обогрева бетона в блоках от замораживания. Создали специальные лаборатории, для работы в них были призваны учёные из институтов, с помощью которых этот вопрос был решен. Но не только с бетонной плотиной решался вопрос работы зимой, но и с земляной плотиной, которую строило наше управление, способом намыва песка земснарядами водяной пульпой. Для этого, чтобы земснаряды не обмерзали льдом, были разработаны гидромониторные установки и майнообразователи. Этим достигалась беспрерывная работа земснаряда, вследствие чего не замерзал песок на намыве плотины.
В 1953 году я, Виктор, Игорь, Юра Кулешов, Андрей Онищонко, и другие шоферы закончили курсы повышения квалификации шоферов, без отрыва от производства и получили права второго класса шофёра.
После сталинской амнистии на стройке резко уменьшилось число работников, а к концу 1953 года заключённых сняли полностью со строительства ГЭС, и стройка была выведена из состава МВД СССР и стала называться «Комсомольско–ударной» стройкой.
Из-за нехватки рабочих на строительстве были введены смежные профессии и открыты вечерние курсы разных специальностей. Я, как был шофёром, окончил курсы автокрановщиков, а потом прошёл переподготовку крановщиков гусеничных кранов. Практику проходил у лучшего крановщика управления Фёдора Портнова. По пути, окончил курсы бульдозеристов и практиковался у Михаила Лящевского. Все специальности мне давались легко, и в дальнейшей моей работе не один раз приходилось их применять.
После вывода стройки из МВД у нас в 1964 году поменялось руководство. Начальником управления Треста был назначен Лопатин Николай Алексеевич по переводу из Мингечаурского С.У. Азейрбаржанской ССР, перспективный молодой инженер, в последствие по служебной лестнице дошёл до заместителя министра Энергетики СССР.
Главным инженером назначили Ющенко В.И., так как Иван Яковлевич Легкоступ ушёл на пенсию. И поменялось другое руководство управления.
3.6. Шурина исповедь.
Шло время. 1954 год проходил напряжённой трудовой жизнью. Из-за нехватки рабочих приходилось исполнять вторые приобретённые профессии. С работы возвращались поздно, уставшие. Но мы были здоровые, крепкие и задорные молодые мужчины, так что об отдыхе не помышляли. Нами двигал патриотизм и любовь к своей работе и к Родине.
После работы мы часто заходили в буфет попить холодного пивка. Виктор любил его больше меня, особенно «Жигулёвское» и выпивал по 8-10 кружек. Мне хватало 4-ре кружки. Вдруг я стал пьянеть после второй кружки, а после 3-ей Виктор вёл меня под руку домой. Мужики надо мной подтрунивали: «Что Юра, Вера плохо кормит или что-то другое?». Оказалось, что другое. Шура в пиво подливала водочки, как раньше в Цимлянске. Вера это тоже заметила и запретила мне заходить в буфет. Ещё больше стала ревновать меня к Шуре.
Однажды я получил наряд на работы в столовую, так как машина ОРСа сломалась. Начальник ОРСа направил меня сразу с Шурой на базу за пивом. В дороге я стал выговаривать ей за её поступок, но она меня перебила и попросила остановить машину и выслушать её. Я согласился, свернул с дороги, остановился: «Говорю, давай выкладывай». Она говорит: «Я действительно приехала за тобой, чтобы развести тебя с Верой и увезти домой, каких бы денег мне это не стоило, у меня они есть. Мы бы сразу купили автомашину «Волга» и укатили бы в Воронеж и во двор бы въехали, как настоящие строители ГЭС, и начали бы там спокойную жизнь. Я думала, что у тебя с Верой лёгкий флирт, и он пройдёт, так как знала, что Вера тебя всерьёз не любит».
- А откуда ты это знаешь? – спросил я.
- В Цимлянске, когда столовские девчата её спросили, Вера ты так сильно влюбилась в Юрия, что сразу согласилась выйти замуж?
- Она ответила – не так в него, как в его квартиру, а там поживём, привыкнем и полюбим друг друга.
- Я тебе в Новосолёном не могла этого сказать, так как ты меня не слушал, а послушал баб-сплетниц и так взбесился, что порвал заявление на нашу регистрацию брака. А я тебя по-настоящему любила и сейчас люблю и подумай над моим предложением о разводе с Верой. Шура не знала, что мы с Верой даже не зарегистрированы. Я Шуру тоже любил и никому об этом не говорил, знал только Виктор, но женился на Вере ей назло. Говорю ей, нет Шура, уже поздно, так как своего сына сиротой не оставлю. Прошлое уже не вернёшь. Она расплакалась, поцеловала меня и говорит, что в этом происшедшем мы виноваты оба, но ты больше, так что живи с ней, но меня не забывай, заходи в буфет попить пивка, чтобы чаще видиться, я согласился с её предложением. Шура привела себя в порядок, и мы поехали на базу.
На базе помог ей погрузить пиво в ящиках и всё, что нужно по мелочам, бочки с пивом грузили рабочие базы. Обратно, с Верхней Ахтубы 40 км ехали тихо, так как дорога была грунтовая вся ухабами разбита и проходящие автомашины поднимают пыль столбом. Шура была довольна, так как на базе получила, что хотела. Открыла бутылку пива, с бутылки пили по очереди. Она так красивая, а развеселилась, стала ещё красивей! Когда подъезжали к столовой она сказала: «Эх! Юра, как бы мы с тобой хорошо жили вместе?!». Разгрузились. Шура дала мне три бутылки пива за помошь и сказала: «Одной угости Веру, от меня». Дома я так и сделал, но Вера не взяла и сказала с обидой: «Пусть она зальётся им сама».
На базе я накупил продуктов, которых в нашем магазине нет, чем гнев Веры был погашен. После этого я ещё три дня работал в ОРСе и с Шурой общались как старые друзья, но водки в пиво она уже мне не наливала, а я думал – не поспешил ли я жениться?!
3.7. Регистрация брака.
». На фото: Я в центре у ковра, справа Вера, слева Валя и Виктор Жаровы, стоит и говорит тост Филипповна. После всего произошедшего, Вера забеспокоилась и стала настаивать на регистрации нашего брака. Райсовет находился в посёлке Краснослободске в 20-ти км от нас, на этом же острове Зелёном, и мы туда раньше не ездили и не стали на очередь на регистрацию брака, а поехали сразу же в ЗАГС. Там, объяснив причину, заведующая согласилась на регистрацию нашего брака, и подобрали свидетелей из работников. Но когда попросили наши паспорта, то оказалось, что Вера забыла их дома. Пришлось мне возвращаться домой за ними. Филипповна спросила, почему я приехал один, а где Вера? Я сказал, что вернулся за паспортами. Она говорит: «Ох, Юра, не к добру это...». Когда я вернулся, в ЗАГСе была только заведующая и Вера. После регистрации заведующая поздравила нас по всей форме и включила музыку «Марш Мендельсона. На фото: Я, ближе к статуе с Виктором Багметовым в парке.
3.9. Знакомство с Жилкиным.
Работая на участке, мне приходилось дежурить с аварийной бригадой в электроцехе, где работала инструментальщицей красивая девушка Валя – сталинградка. Я ей говорил, что где ты Валя раньше была? ведь ты мне понравилась
Я достал бутылку шампанского, а Вера тортик и конфеты и после первой рюмки заведующая сказала, чтобы мы не переживали из-за случившегося с паспортами, так как таких случаев было много. Когда выходили из ЗАГСа ударил такой гром и хлынул дождь, как из ведра, пока добежали до машины промокли до нитки и ехали под проливным дождём по грязной грунтовке. Каждый думал о своём и не знали, что сказать друг другу до самого дома. Анфиса Филипповна, видя такое дело, пока мы переодевались, накрыла стол. Зашли друзья, ожидавшие нас Виктор с Валей и Виктор с Машей, Юра с Тамарой и Игорь. Сели за стол. Они с радостью нас поздравили с законным браком, и после третьей рюмки зашёл разговор и воспоминания о прошлом и думал ли кто-нибудь, что после знакомства в 1951 году в Цымлянске, из нас получится дружная и сплочённая компания.
3.8. Город Волжский.
Росла плотина Гидроэлектростанции, а вместе с ней рос новый город строителей - город Волжский. Он располагался вдоль левого, крутого берега реки Ахтуба. Город строился под жильё для рабочих, силою самих рабочих. Мужчины работали на основных работах, а их жёны не только рожали детей, но и работали на стройке штукатурами, малярами, в конторах управлений и в ЖКО, в детских садах и яслях, в системе образования и в медицине, в сфере торговли и в Соцкультбыте.
Площадь под дома городской застройки позволяла, так как от берега реки Ахтубы на восток были бескрайние калмыцкие степи и глинистая земля, на которой, росшая весной трава, в мае уже засыхала. В степи летом жара достигала до 50-ти градусов и спрятаться от неё было некуда. Деревья в глинистой почве не растут, а растёт корм для верблюдов, колючий, круглый, в форме кустарника, высотой до метра. Сухим ветер его срывает и катит по полю на улицы города, в народе его называют «перекати-поле». Он летит вместе с песчаной бурей, прозваной в народе «Сталинградский дождь» и даже сшибает с ног людей
. А что с того толку, если ты приехал сюда уже с женой. Ты мне тоже приглянулся – ответила она. В этой бригаде старшим был Иван Жилкин из Воронежа. До этого мы были просто знакомы с ним. Он был весельчак, шутник и я был из таких парней, мы с ним сдружились. Это был первый мой друг из нешофёрской кагорты, и судьба нас свела на многие годы. У него было быстрое продвижение по служебной лестнице, так как у него было среднетехническое образование. Сначала был назначен бригадиром этой бригады, а потом начальником электроцеха. Но разве он упустит такую красивую девушку как Валя. Он меня сразу предупредил: «Юра, ты пореже приходи сюда за инструментом, какой тебе нужен, возьми, и я подарю тебе его». Но мне никакой не нужен был, я просто забегал к Вале поболтать за бои в Сталинграде.
Летом 1954 года Иван с Валей поженились и снимали комнату в посёлке Ударник. Летом, находясь на пляже, мы с Иваном познакомили своих жён, и компания наша увеличилась. Новый 1955 год встречали вместе в зале новопостроенной столовой. Шура подошла к нам и представила своего мужа Сергея, и они поздравили нас с Новым Годом. Сергея я знал, это бывший муж Оли.
Во время перерыва от застолья я пошёл пригласить Шуру на танец. Во время танца спросил её: «Зачем ты притащила к нам своего старлея?». «Он не старлей, а капитан запаса. Лагеря заключённых расформировали, и он ушёл в отставку, приехал сюда и заставил меня, под пистолетом, выйти за него замуж, а если нет, то сказал, что убьёт меня. А притащилась для того, чтобы Вера отстала от меня со своей ревностью к тебе» - ответила она. Я поцеловал ей руку и вернул её к столу, где работники ОРСа отмечали Новый Год. Почти до утра праздновали Новый 1955 год, и не хотелось выходить на холод, так как мороз был 20 градусов и пронизывающий сильный ветер.
Пришли домой, Коля спал, а Филипповна по радио слушала новогодний концерт. Стол был накрыт, поздравили её с Новым Годом, продолжили трапезу и через час отошли ко сну.
3.10. События 1955 года.
Случай на дороге.
В 1954 году мою автомашину переделали на специальную для заправки гусеничных кранов, бульдозеров, катеров и дизельного земснаряда. А так как, никто не хотел работать заправщиком, мне предложили одновременно быть и шофёром, и заправщиком. Работа эта не из легких, но я согласился из-за доплаты к окладу на 30 процентов. Веру это неустраивало, потому что я приходил всегда поздно, провонявшись соляркой и мало времени уделял Коле, то есть семье.
Однажды произошёл случай, после которого я больше на свою машину не сел. А было следующее. Мы с Мишей Лящевским закачали ёмкости с соляркой и бензином и поехали на Волго-Ахтубинскую плотину заправить его бульдозер. Выехав на центральную асфальтированную дорогу, увидели, как со стороны города Волжского мчится нам навстречу МАЗ-самосвал с большой скоростью. На закруглении дороги я стал прижиматься к кювету и получил сильный удар МАЗа в мою машину. У меня засверкали искры в глазах, и стало темно. На какое время потерял сознание, не помню, но я увидел маму такой, какой помню с детства – молодой и красивой, с длинной косой, обёрнутой вокруг головы, и она зовёт меня: «Иди сынок ко мне, здесь так хорошо, тепло, светит солнышко», а сама удаляется от меня и ушла. Потом я почувствовал, будто собаки разрывают мою левую руку и от боли очнулся, на мгновение увидел перед глазами радиатор МАЗа и вновь потерял сознание. Когда вновь пришёл в себя, то увидел светлую комнату и людей в белых халатах. Хотел что-то спросить, но язык не ворочался, руку тоже не смог поднять. Они приподняли мне голову и дали пару глотков воды. Я спросил: «Где я?». Они сказали: «В больнице. Лежите, мы вас обследуем». У меня глаза закрылись сами. После обследования сказали, что переломов нет, большие ушибы грудной клетки и ног, средней степени сотрясение мозга. Критическое состояние прошло, недельки две вас продержим, подлечим, направим в санаторий на реабилитацию и переведём на легкий труд. Я спросил про моего товарища, сказали, что у него только ушибы. Перевели меня в палату, где ждали работники милиции и прокуратуры. Я им ничего не мог сказать, так как голова болела, и я ничего не помнил. Приезжали работники управления и участка и желали быстрейшего выздоровления.
Но самое интересное было то, что приехали шоферы из МАЗа. Ими оказались два брата из Цимлянской ОТКа, которые меня когда-то спасали в степи, и 1952 год я встречал у них дома, в Зимовниках. Их автобазу перевели из Цимлянска сюда на стройку, и они работали посменно на одном МАЗе. Пётр, он был за рулём, рассказал, как было дело. Его машину заносило на скользкой дороге, и он, торможением уже, ударился в мою машину. Пётр помог вытаскивать меня из машины и боялся, чтобы я не умер. Подъехала воинская санитарная машина с врачами, меня высвободили, оказали первую помощь и отвезли в больницу. Я им говорю: «Вы братцы молодцы, в Цимлянске спасли меня, а тут чуть не убили». Мы с ними обговорили разные вопросы по ремонту машины, и они уехали. Ещё два раза приезжал следователь из прокуратуры, снимал показания, требовал, чтобы я написал заявление в суд, но я отказался. Приезжала Вера и все друзья. Приезжал Миша Лещевский и рассказал, как призошла авария.
Через неделю мне стало легче, и я попросился, чтобы меня выписали из больницы. Мне пошли навстречу, но при выписке дали путёвку в санаторий «Энергетик» нашего Министерства в городе Хоста, около Сочи. С одним костылём я приехал с Виктором домой. Вера была сразу против моей поездки, и я хотел отнести путёвку и сдать в постройком, но Филипповна, узнав об этом, пришла, усадила нас за стол, и мы стали вычислять сроки до её родов и оказалось, что время вполне хватает на моё возвращение.
Я захотел увидеть свою разбитую автомашину. Виктор отвёз меня в гараж, на участке встретили меня с радостью. Все говорят: «Юра, ты второй раз родился. После такой аварии редко кто остаётся в живых». Я пошёл смотреть свою автомашину, стоящую в ряде «гробов», под забором и не узнал её. Боллер и баки были сняты, кабина была сплюснута так, что я не мог поверить, что был в ней во время аварии. Баранка была согнута в рог, двигатель вместе с радиатором были почти в кабине и засыпаны гравием. В недоумении и ужасе от увиденного, у меня голова втянулась в плечи, и мороз прошёл по коже, а потом пробил холодный пот. Я сел на подножку рядом стоящей машины, обнял руками голову и представил, что могло бы быть, если бы Бог не спас меня. Перекрестился, хотел встать, но не смог, ноги отнялись. Мужики помогли, усадили в машину, и Виктор отвёз меня домой.
Дома взял Колю на руки и слёзы сами брызнули из глаз, когда представил себе его, росшего сиротой, как и я, да ещё Вера ждёт второе дитя, то жалость была такая, что не смог сдержать слёз. Вера не подходила ко мне, дала время успокоиться и прийти в себя. Я готовился к поездке в Сочи на курорт Мацеста.
3.11. Путевые заметки.
Игорь провожал меня на железнодорожный вокзал в Сталинград.
На фото мы Глушко, я и Вера.
Плыли на пароходе от нашей пристани до пристани городской, мимо островов Спорный, Заячий и Голодный. Я рассказывал Игорю, что здесь в 1943-м году из остатков 62-ой армии формировалась 8-я гвардейская армия, которая дошла от Сталинграда до самого Берлина под командованием генерала Чуйкова, в которой и мне довелось повоевать и участвовать в разгроме и взятии Берлина. От причала в Сталинграде до железнодорожного вокзала дошли пешком, мимо разбитой Мельницы и знаменитого дома Павлова и Универмага, где был взят в плен фельдмаршал Паулюс и его генералитет. Я в Хосте в санатории «Энергетик».
На вокзале Игорь купил мне билет до Сочи и посадил в купе, где уже находилось три пассажира, которые ехали тоже туда. Я Игоря предупредил, если что случится с Верой раньше времени, то отвезти её в роддом, а мне сообщить телеграммой. Поезд тронулся, мы познакомились. За окном поезда было серое небо, стояли голые деревья и чёрные поля. Зрелище было не особенно увлекательным. Проехали станцию Морозовская и другие, ранее знакомые мне места. На второй день, в Краснодарском крае, уже зеленели озимые поля, пересечённые стройными посадками лесных полос – лесополосы. В крае виднелись богатые станицы, с ухоженными дворами казаков. В Туапсе увидели бескрайнее Чёрное море, а с левой стороны над железной дорогой нависли Кавказские горы, с богатой зелёной растительностью и вековыми деревьями. Так и хочеться сказать: «До чего же ты, Россия, из окошка хороша». В Сочи поезд прибыл утром, шёл двое с половиной суток. Глашатаи зазывали отдыхающих на свои курорты, а частники потихоньку подходили к приезжим и предлагали комнаты и свои услуги. Оказался и автобусик ПАЗик из санатория Энергетик. Со мной вошло ещё несколько человек, но на остановке набилось пассажиров до Хосты полно. Дорога шла по серпантинам и петляла между горных ущельев. Шофёр ехал лихо, местами даже опасно. Но местные пассажиры чувствовали себя безопасно и спокойно общались между собой. Проехали Мацесту и въехали в Хосту
Сам санаторий и подсобные здания прилепились на склоне Кавказского хребта, примерно 150-200 метров над морем, сзади тянулись ввысь горы, казалось до самого неба, то есть до вершины Эльбруса, а внизу протекала река Хоста. Прошли регистрацию, нас четверых поселили по два человека в комнатах. Так все вместе сидели за одним столом и ходили на процедуры. Мой сосед оказался из Сталинграда посёлка Рынок. Лечение шло хорошо, процедуры проходили здесь в корпусе, а на радоновые ванны возили в Мацесту. При обследование врачами, кроме основной болезни нашли у меня сопутствующие: ангину, полиартрический ревматизм, гастрит и такую, что сам не посмотришь и другим не покажешь. В свободное время были организованы поездки в Сочи, в дендрарий и бамбуковую рощу. В воскресение ездили в Абхазию в Сухумский обезьяний питомник. Смотрели на наших «предков». Многие есть похожие, но не обезьяны на людей, а наоборот, люди на обезьян. Вечерами я всё время думал о Вере с Колей, как они там.
Вдруг, как гром с неба ясного дежурная зовёт: «Глушко, вам телеграмма». Беру, читаю: «Поздравляю, родился сын Игорь». Я, как стоял, так и сел. Опять вторые преждевременные роды. Ведь по Вериным расчётам получалась ещё неделя, и я успевал вернуться. Беру телеграмму и хромаю к главврачу, чтобы отпустил домой раньше. Он узнал, сколько остаётся принять ванн и сказал: «Нет, не отпущу, вам надо долечиться». Своими доводами уговорил его, досрочно уехать. Мне выдали выписку из истории болезни, паспорт, вызвали такси, и я уехал в аэропорт в Адлер. В аэропорту билетов не оказалось на три дня вперёд. Решил ехать на поезде. Нашлись два попутчика до Сталинграда, и мы на такси доехали на железнодорожный вокзал в Адлере. Поезд формировался в Адлере, и мы купили билеты в одном купе. Когда сел в вагон, немножко успокоился, а когда открылся ресторан, я взял бутылку Армянского коньяка и обмыли рождение сына. Я пошёл в купе, лёг нераздеваясь, с разными мыслями, уснул и не слыхал, как пришли попутчики. Проснулся, когда предлагали чай. Я заказал три стакана чая, но ребята не стали вставать, а я их выпил сам и от горячего чая немного взбодрился, сидел смотрел в окно, но мысли мои были дома. Надеялся на ребят, что там должно быть всё хорошо и Веру вовремя увезли в роддом, а забрать её из больницы успею. Но ругал себя, что надо было отказаться от путёвки и быть дома. Женщине – роженице всегда приятно, когда муж приходит проведать её и ребёнка. Но можно подумать и подругому, что жена любит здорового мужа, а не такого, как я сейчас, но за три недели я всё-таки успел подлечиться, да, и для детей, я должен быть здоровым, чтобы растить и воспитывать их. Так что решение моё о поездке на курорт было выбрано правильно.
Поезд прибыл в Сталинград в 9-ть часов утра. Я похромал на причал, сел, на пароход и прибыл на остров Зелёный. По дамбе дошёл домой и слышу в квартире детский плач. Я ворвался в комнату, Коля закричал: «Папа, папа приехал!». Вера пеленала малыша и неласково меня встретила: «Явился, не запылился». К малышу и к себе меня не подпустила. Заставила в прихожей всё бросить, умыться, переодеться и только тогда обнялись, поцеловались и подошли к малышу, который сладко спал.
Я привёз подарки. Коле автомашину, Вере духи «Красная Москва», чехословацские туфли на среднем каблучке и два беларусских лифчика номер 8, которых она не могла здесь купить. Коля забрался ко мне на руки, мы с ним обнялись как мужчины, ему исполнялось через три недели два годика.
Когда пообедали, я спросил: «Почему преждевременно родила?». Она ответила, что просчиталась со временем. «А как это произошло?» - продолжал я вопрос. «Да как?! Вечером начались схватки, я постучала к соседям. Зашла Филипповна и мы быстро собрались в больницу. Маша взяла Колю к себе, а Виктор усадил меня в машину, к этому времени он уже купил автомобиль «Победа» и отвезли меня в роддом».
«Утром 19 апреля 1955 года я родила тебе сына, весом 3,8 кг и ростом 50 см». «Спасибо» - говорю и поцеловал ей руку. Спрашиваю дальше: «А почему раньше выписалась из роддома?». Отвечает: «Два дня никто меня не посещал, да ещё и плохие сны снились, и я подумала, что может что-то плохое случилось с Колей. Здесь у нас с малышом всё хорошо и по моей просьбе нас выписали. Мне пришлось вчера два раза сюда приезжать. Первый раз - отвезти домой вещи, а так как такси не смогла поймать, пришлось ехать на автобусе. Дома взяла необходимые вещи для того, чтобы привезти ребёнка домой с Виктором, но он был на работе, у диспетчера тоже машины не было и мне пришлось с вещами тащиться на автобус. В Волжском поймала такси, забрала сына в роддоме и приехала домой. Так что привезти его домой мне стало труднее, чем родить. А ты прохлаждался в Сочи с девками и о нас не думал». Отвечаю: «Наоборот, думал и спешил домой, а если бы ты вчера не выписалась, то я бы завтра спокойно привёз вас домой».
После этого Вера придумала себе лозунг: «Когда я рожала второго сына, мой Глушко прохлаждался в Сочи с б......».
Пишу это не в своё оправдание и не в обиду на Веру, но в назидание другим – из своего прыща не делайте другим чирь, потому что он больнее.
Когда пришло время регистрации малыша, я предложил имя Игорь. Вера сказала – НЕТ! Назовём его Женей. Я так и сделал.
В ближайший выходной день пришли друзья нас поздравить с сыном Евгением. Стол сделали во дворе, и обед прошёл весело и радостно. Я боялся за Веру, что она сорвётся на меня и на друзей, что никто её не привёз из больницы, но всё обошлось спокойно, друзья разошлись довольные.
А жизнь продолжается и течёт как река, то к берегу крутому, скалистому и суровому, то к берегу пологому, с обширной плодородной долиной. Моя жизнь потекла к пологому берегу. Вера успокоилась, веселилась с детьми и радовалась жизни. Коля не поймёт, откуда мама взяла Женю и всё её спрашивает, где она его купила. Вере с нами, тремя мужиками, нелегко было справляться, и она решила позвать из Константиновки (Донбасса) старшую сестру Валю. Я согласился с её предложением.
После аварии, меня перевели на лёгкий труд. Меня взял к себе, на «Москвича», главный инженер Управления Легкоступ И.Я., которого я возил на строительстве Цымлянской ГЭС. Машина была старая, находилась больше в ремонте, чем я на ней ездил. Позже, начальник Управления получил автомобиль «Волгу», а «Победу» отдал главному инженеру. Работая при Управлении, в свободное время я находился в диспетчерской, где ознакомился с их работой. До диспетчерского совещания все начальники находились здесь в помещении. Сюда пришёл Жилкин И.П. Мы поприветствовали друг друга и поздравили с сыновьями. Его Валя родила на неделю раньше, то есть 12 апреля 1955 года. И ещё два дня лежала в одной палате вместе с Верой. Сына назвали Сергеем, а я сказал, что своего - Евгением.
Как-то раз посадив Женю в коляску, мы с Колей поехали до «тоты» Шуры, она его всегда баловала чем-нибудь вкусненьким. Я взял пиво, сел под навесом к мужикам и включился в их разговор. Шура подошла к коляске, взяла Женю на руки: «Ох! Какой бутуз! Сколько ему?» - спрашивает. Говорю: «Пятый месяц». Она говорит мне при всех: «Юра, я хочу от тебя сына. Сейчас я замужняя женщина и могу рожать от кого хочу». А я ей отвечаю: «А если девочка?». Она говорит: «А мне всё равно, лишь бы была о тебе память». Доброжелатели мигом донесли об этом Вере. Она пришла, что-то купила в буфете, взяла Колю с Женей, позвала меня и пошли домой, всё обошлось без скандала.
3.13. Пополнение семьи.
Валя приехала с сыном Гришей. Она была старше Веры на два года и тоже имела техническое образование. До её приезда, при содействии начальника Управления, я сделал ей вызов на работу и оформил комнату в бараке бывших заключённых, переоборудованом под семейное общежитие. Когда семья прибавилась, а кормилец я один и дети маленькие, то встал вопрос о покупке коровы. У Виктора тоже была девочка Ирина и мы решили купить корову совместно. А так как я раньше работал в нашем подшефном колхозе и перевозил переселенцев из зоны затопления на новое место жительства, то имел там много знакомых. С Виктором, Валей и Филипповной мы поехали в колхоз Степной. Подобрали там корову и на второй день привезли её домой. Корову звали Жданка. На новом месте она чувствовала себя неспокойно и убавила молока, но со временем привыкла и доилась очень хорошо, по 25-30 литров давала молока в день на три семьи, а остальное продавали. Для коровы во дворе сделали сарай 10 на 6, с расчётом для поросёнка и курей. И так у нас в посёлке образовались три семьи с коровами, и жильцам с детьми было легче с молоком, так как в магазине его не было, а базар далеко от посёлка.
3.14. Техникум.
Появилась сенсационная новость. В городе Волжском открылось новое учебное заведение – Государственный энергостроительный техникум. При нём было и вечернее отделение, в которое принимались лица с семиклассным образованием. Подали заявление и мы с Виктором. Четыре экзамена мы сдали успешно. Нас приняли. Начались занятия. Но у меня с работой стала неувязка, так как рабочий день у меня был ненормированый, а занятия начинались в 18 часов, и я не успевал не только на первый, но и на второй урок. А так как был знаком с диспетчерской работой, то меня перевели сменным диспетчером конторы. Учёба шла тяжело. Всё подзабылось, учебников не было и надо было больше успевать конспектировать за преподавателем. Игорь учился заочно в Сталинградском Политехническом институте и часто помогал нам разобраться в неясных вопросах. На фото: Ханжов Василий Сергеевич-директор техникума.
Директором техникума был опытный педагог Ханжов В.С. В мирное время работал учителем, а во время войны был лётчиком и защищал небо над Сталинградом. В бою был ранен и после излечения работал по своей профессии, а после открытия Энергетического техникума был назначен его Директором.
3.15. Новый 1956 год.
Наша Цимлянская компания немного поредела. Николай Драницын с женой Верой и двумя детьми уехали на целину по вербовке. Здесь оставил тёщу с младшей дочерью для сохранения места при обратном возвращении с целины. С ним поехал и Михаил Лящевский с Шурой и ребёнком и другие шоферы. Похоронили Ивана Бондаренко, 40-летнего крепкого мужика, задохнувшегося в автомобиле углекислым газом при обкатке мотора после капремонта.
Новый год мы встречали скромно в небольшой компании семьями: мы, Бахметовы и Игорь с невестой Ниной. Зима прошла нормально. Весной к 1 мая получили квартиры в новых деревяных, двухэтажных домах на острове Зелёном в разных местах. Я получил квартиру на первом этаже, а Виктор на втором. Успешно сдали экзамены за первый курс, и перешли на второй в группе «строительные машины и оборудование (СМО)».
Здесь уже был посёлок настоящий и требования по содержанию коровки не только к молоку, но и на постройку сарайки и места для навоза, а выпас скота был общий с коровами посёлка Ударник. Нам пришлось много поработать, чтобы добиться разрешения на переезд. В 50-60 метрах от постройки домов находился забор воинской части, около которой нам разрешили построить сарай и двор.
Вера переселением осталась довольна, так как улучшились бытовые условия и подальше от Шуры. Детям были сделаны игровые площадки, и они под присмотром родителей там играли. Мать Женю никак не могла отнять от сиськи, а коровье молоко он не воспринимал за продукт питания, хотя было ему больше года. В посёлке было плохо с мясными продуктами, и Вера купила дорогой колбасы, которую мало кто покупал, и приготовила из неё плов. Покушали мы его с удовольствием, и запили компотом. Приехал Игорь, Вера угостила его украинским борщом, а плов он есть не стал. Проговорили о своих делах, и он уехал. Через какое-то время у меня начал болеть живот и боли не прекращались, а увеличивались, началась рвота и у Веры тоже. К нам присоединился и Коля. Поставили посередине комнаты таз и использовали его, не обращая особого внимания на рвоту. Силы покидали нас с каждой минутой, тело ослабло и не оставалось никакой возможности позвать на помощь. Испуганый Женя громко плакал, стоя в коляске. Однако никто не мог успокоить ребёнка, так как безразличие охватило нас.
Но Бог милостив. К этому времени пришёл Валин сын Гриша, увидел нас полуживых, испугался и стал звать на помощь. Прибежали соседи, вызвали врачей из воинской части. Они срочно оказали нам первую медицинскую помошь и на своей санитарной машине доставили в городскую больницу. Меня занесли на носилках. Военные врачи, узнав, что причиной отравления явилась колбаса, запретили её продажу.
В больнице сделали необходимые уколы, хорошо промыли желудки и положили в разные комнаты. Колю положили со мной в правом крыле больницы, а Веру - влевом, женском отделении. Коля быстро отошёл и стал бегать по коридору, то в одну, то в другую сторону. Его спрашивают: «Мальчик, куда бежишь?». «К маме» - отвечает он. Бежит обратно, его спрашивают: «А сейчас куда бежишь?». «К папе» - отвечает. Только потом все узнали, что привезли всю семью с отравлением. На второй день приехали Виктор с Машей и забрали Веру с Колей, меня продержали ещё три дня на лечении.
Виктор уже купил автомашину «Победа» и летом мы с Виктором брали отпуска и ездили в колхоз, зарабатывать сено для коровки на зиму. Там в прудах было много рыбы. Мы ловили её бреднем, особено краснопёрку и засушивали к пиву и почти по мешку привезли её домой. Из живности покупали у крестьян птицу: гусей, уток. По гусю и по 2-3 утки привозили домой по субботам. Крестьяне были рады, что мы у них покупаем, и была выгода и им, и нам. Интересная и хорошая была молодая жизнь. Не знали ни усталости, ни болезней. Я продолжал работать диспетчером, а Виктор работу свою не менял, так как имел хороший заработок, работая на лесовозе. На занятия ездили на его «Победе» уже на третий курс. Подошёл новый 1957 год.
3.16. Оседлая жизнь.
Зима! Крестьянин торжествует,
Надел тулуп и в ус не дует!
Зима 1957 года выдалась снежной и ветреной. Морозы достигали 20-30 градусов, а днями и поменьше. Всё-таки январь месяц, а по-украински сичень, он сечёт так, что мороз под тулуп залазит. Снега выпало много ещё в декабре, январе подкидывает, а мне до моей фермы было более 100 метров и приходилось прокидывать дорожку в виде траншеи, по которым пацаны бегают и играют в войну, вокруг стога сена. А когда бывает оттепель, то снежками закидывают любого проходящего. Воюют между собой в рукопашную, разделились на красных и белых и доходит до того, что родителям приходится их разнимать, и мне, не раз, приходилось быть миротворцем.
В работе, учёбе и домашних хлопотах пролетел февраль, он своё название подтвердил. Ветры, метели заметали мою траншею, переметали дороги, и автобусик по посёлку не ходил, пока бульдозер не прочистит дорогу, что всегда получалось не вовремя. Я на работу и с работы ходил пешком, а так как работа сидячая – диспетчерская, то полезно пройтись 20-30 минут независимо от погоды и привести в порядок мозги от телефонных звонков и назойливого писка рации. Дома Вера с детишками выглядывали в окно, в ожидание увидеть меня, и кто первый увидит, того я должен поцеловать. В квартиру не успею войти, как первым встречает меня Женя с протянутыми ручками: «На меня!». Он рано, до годика, начал ходить, а говорить - не спешил. Вера уже накрыла стол, всегда что-нибуть вкусьненькое приготовит для нас на ужин. Днём, в выходной мой, всегда гуляли на улице. Вера их тёпленько одевала, да ещё разогревались, играя в снежки. Меня поборят, закидают снегом, что приносило им большую радость. А когда приходил Гриша, то лепили снеговую бабу. Вера и Валя принимали участие и украшали голову: нос – морковкой, глаза – углями, веник в руку, а я надевал на неё шапку из ведра. К нам присоединялись соседи с детишками и устраивали хоровод вокруг бабы. Было много смеха и радости. Все в снегу! Дети, как снегири – краснощёкие и весёлые, входили в дом и кричали: «Мама! Давай кушать!». На фото: слева Витя и Саша, Наташа и Серёжа, а между ними Коля, стою я и Вера с Женей на руках.
Так как по природе я крестьянин, рождённый в селе, то меня сельская жизнь и привлекала. Держал коровку и вот она должна скоро отелиться. В сарае было электричество, и там я имел противопожарный обогреватель, включая его по надобности. Особенно сейчас, когда ждали телёнка от Жданки, я дежурил там с Валей или Петром. В конце марта Жданка дала нам бычка, это уже третьего, а в общей сложности, он у неё уже пятый.
Коровка давала много молока, до 30 литров в сутки и хватало его на три семьи, и ещё оставалось соседям, которые имели маленьких детей. Каждый день утром к нам приходил санитар из воинской части, и мы ему в счёт благодарности за спасение нас после аварии и отравления, давали по три литра молока в санчасть. Вера всегда давала ему дома кружку молока с булкой, чему он был очень доволен. После вечерней дойки я часто, через забор, давал солдатикам бидончик молока, который они быстро опорожняли. Я прекрасно знал сам, что такое солдату глоток коровьего молока после перловой каши. Я сам служил в армии, но такого счастья испытать не удалось.
Сразу за воинской частью находилось большое озеро, поэтому здесь расположился учебный батальон плавающих машин «амфибий», по подготовке младшего комсостава десантных войск. Озеро попадало под отчуждение для отвала грунта от земснаряда при разработке Волго-Ахтубинского канала. Когда его осушали, то рыбы там было много, и жители ловили её в мутной жиже, руками. Мы с Гришей тоже приняли участие и ловили рыбу на выбор покрупнее. Наловили карасей, окуня, линя ведро и крупных щук 6 штук, до пяти кг.
Под отчуждение попали поля и сады, даже усадьбы, жителей которых переселяли в город Волжский и ещё платили им компенсацию. На бывших полях нам выделяли временно участки под огороды. Объединившись с Петром, посадили кортофель, огурцы и другие огородные культуры. С помощью Виктора и Игоря мы с Петром построили там домик, в котором была кухня и спальня, где Вера с детьми пропадала днями. Я купил велосипед и возил на нём пацанов, так как от дома было 2 км. Сзади на багажнике закрепил сиденье для Жени. Однажды ехали под горку и вдруг треск, и резкое торможение заднего колеса. Мы летим в кювет. Женя кричит: «Вава!». Я поднимаю велосипед, а поднять не могу, так как с ним поднимается и Женя. Его пятка попала между рамой и колесом. Спицы зажали ему ножку, и вытащить её один не могу. Подоспели двое мужчин, помогли справиться с этим. Я Женю хватаю на руки, а у него с пятки хлещет кровь. Я рву на себе майку, перевязываю ногу и бегом тащу его в воинскую санчасть. Дежурный сопроводил меня туда, где сделали обработку и перевязали ногу. Я поблагодарил главврача за помощь, а он меня за молоко. Я сказал Вале, чтобы вечернюю дойку отдала в санчасть. Женя быстро успокоился и всем рассказывает: «Папа зы-зы-зы, бум-бум! Потом бах! Ай-ай! И мы в яме». Принёс его домой, а сам пошёл за велосипедом. Он лежал на месте падения, колесо и спицы согнулись.
Жене шёл третий годик, и он начал постепенно разговаривать. Коля ходил в садик, а это для нас была дополнительная нагрузка отвести и привести его, так как Вера в это время занималась с коровой, а я был на работе. И по-разному приходилось выходить из этого положения. Женю одного оставлять дома боялись, у него было пристрастие к огню и спичкам. Каждый вечер на огороде жгли костёр от комаров и на нём готовили кушать. А Женя любил подкладывать в огонь дрова. Мы его прозвали за это кочегаром.
Однажды, Колю с садика привёл Гриша и Коля начал жаловаться, что у него болит животик. Вера ходила сама туда разбираться, но её сказали, что это у каждого ребёнка, который начинает ходить в садик, мол, меняется состав пищи и время кормления и желудочек перестраивается. И перестраивался до того времени, пока их вместе не положили в больницу с диагнозом дизентерия на 21 день. В эти дни нам пришлось трудно. После возвращения их Колю в садик больше не пустили. Семья вся в сборе и жизнь пошла нормальным руслом. На огороде был хороший урожай огурцов, помидор и других овощей. Картошки сажали два ведра, а накопали 6 мешков.
Дома, под квартирой выкопали погреб. На зиму заготовили бочку огурцов, бочку помидоров, бочку арбузов и засолили бочку капусты. Для картошки отвели специальный угол. Когда мы жили на острове Зелёном к нам приехал в гости довоюродный мой брат Сергей с женой Наташей детьми Витей и Сашей из города Арцыза Одесской области.
Пищи сладкой, пищи вкусной
Даруй мне, судьба моя –
И любой поступок гнусный
Совершу за пищу я.
М. Зощенко
3.17. Смена профессий.
В начале учебного года на собрании студентов директор техникума Ханжов Владимир Сергеевич сказал, что будем изучать строительные машины и оборудование и нам необходимо занимать должности, связанные с учёбой. Я об этом доложил своему руководству и попросился перевести меня на земснаряд. Просьбу мою удовлетворили и направили работать машинистом земснаряда номер 1003.
Начальник земснаряда Монжула Виктор Фёдорович рассказал мне устройство земснаряда и принципы его работы. Выглядит земснаряд как двухэтажный дом с надстройкой – рубкой, с открытым трюмным помещением, в котором смонтирован землесос 24 тонны весом и главным двигателем 5000 КВт. и весом 50 тонн. и другое вспомогательное оборудование. Марка з\с 1000-80, это означает производительность его при работе, что он может подавать пульпу (воду с песком) 1000 м; воды и в ней 100 м; песка в час на расстояние 3-х км с поднятием вверх по горизонту до 80-ти метров. Это одна из мощнейших машин в мире. В Советском Союзе их всего 9 штук, из них в нашем Управление работало 5. После этого он меня проинструктировал по технике безопасности и познакомил с членами команды. Так я стал рабочим в их составе. Первую неделю работал каждый день, знакомился с работой и людьми, которых в комплексе с картой намыва было более 50-ти человек. Меня знали все и когда утром едем на работу надо мной подшучивали: «Что это интеллигенция перешла в рабочий класс?». Позже назначили в смену по скользящиму графику машинистом земснаряда, а через месяц перевели механиком смены. Смен было 4. Механиками были: Гришин Михаил, Малаканов Виктор, Самоиличенко Николай, он тоже был студентом техникума и я. (Глушко Г.В. мехник земснаряда).
Земснаряд стоял в забое острова Спорный. Он так называется из-за того, что как будто на нём закопан клад Сеньки Разина, который он награбил у купцов, плавающих по Волге. З\с брал грунт на глубине 16 метров, и все думали, что наткнёмся на это богатство. На этом острове работали и другие з\с, но сработали весь остров, а клада не нашли. Наверно он закопан на острове Денежный, который находится напротив города Волгограда и служит местом отдыха жителей. Здесь, на островах Зелёный, Спорный, Заячий и Песчаный в феврале – марте 1943 года переформировывались остатки 62-ой армии в 8-ую Гвардейскую армию, которая с боями освобождала Украину, Польшу от немецких захватчиков, дошла до Берлина, и заставила Рейх и фюрера капитулировать. В этой армии мне довелось служить 1945-1950 годы. А сейчас приходиться ходить и работать на этих знаменитых островах, облитых кровью русских солдат. Из вечности одной, живого, зелёного и красивого острова перекачаем его песок в другую вечность, напорную земляную плотину ГЭС, которая будет длиной до 5-ти км и высотой 50 метров и соединит два берега реки Волги и по ней пройдут железная и шоссейная дороги.
Вот так исторические места стираются человеком с карты вечности, преобразуют её в другой вид вечности и стирается с памяти, но в материи потерь не бывает, она преобразовывается из одной формы в другую.
Работа на з\с была не из лёгких, особенно при выполнении ремонтно- профилактических работ. Детали землесоса, вручную неподъёмные. Болты и шпильки диаметром 40-60 мм и гайки к ним диаметром 80-100 мм, которые приходиться вставлять трубу и крутить вдвоём. Диаметр всасывающей трубы 900мм, так что камни в неё влетают диаметром более 50 см, а пропускная способность рабочего колеса между лопастей 40 см и в нём застревают эти камни и начинается биение рабочего колеса. З\С приходиться останавливать для чистки, а если не успели, то главным двигателем срезаются шпильки на полумуфтах и з\с приходиться останавливать для ремонта, на что уходит драгоценное время его работы на карту намыва. На фото вверху: слева первый ряд Глушко Г. Багметов В. Краснопольский И. внизу: я стою справа.
Однажды был случай отголоска войны. Заклинило рабочее колесо так, что земснаряд выключился сам. Когда машинист, вскрыл смотровой люк, он обомлел и не мог вымолвить ни слова. Слез с лесенки и показал пальцем в люк. Полез туда моторист и увидел стабилизатор бомбы, торчащий из колеса. Заикаясь, он только и смог произнести: «Бом-бом-бом, бомба». Доложили начальству. Команда была обесточить земснаряд и срочно его всем покинуть и ждать минёров.
Немного пояснения. В1942 году, при битве за Сталинград, немцы бомбили не только город, но и острова на Волге, на которых размещались раненые бойцы 62-ой Гвардейской армии. После войны минёрами были проверены все острова, в том числе и наш Спорный, на который была сброшена глубинная бомба, которую миноискатели не обнаружили. Когда минёры разминировали бомбу, пришлось разбирать весь землесос. Мостовым краном была вытащена бомба, вес которой оказался 160 кг. Этого вполне хватило бы для того, чтобы разнести земснаряд в щепки вместе с людьми и потопить его. Но всевидящий Бог отвёл от нас эту страшную смерть. А что касается лично меня, то по Божьему проведению не раз я оставался жив в крайних ситуациях. Потом рабочие участка говорили, что на з\с 1003-ем, работают люди крещёные и вторично родившиеся. За себя, я-то знаю, что я крещён и дядя Коля электросварщик, и Николай Петров, за остальных не знал, так как раньше всё это было втайне.
Наступила глубокая осень, начались заморозки и обледенение земснаряда. Задача наша, как можно дольше продлить работу его. Но при 20 градусном морозе пришлось остановить работу земснаряда из-за карты намыва, на которой промерзал песок и не уплотнялся. Земснаряд встал на капитальный плановый ремонт, который проводился до марта месяца с наплавкой и восстановления внутренней поверхности деталей землесоса, электродами твёрдого сплава, сталинитом.
3.18. Перекрытие реки Волги.
Всё внимание руководства стройки было брошено на объект номер 1, перекрытие основного русла реки Волги, т.е. её сужения до 300 метров. В этом месте был построен широкий плавучий мост на понтонах, раскреплённый вантовыми тросами с якорями, пригруженными бетонными кубами – тетраидами весом 10 тонн. Они специально изготавливались на полигонах в несколько тысяч штук, для перекрытия русла Волги, которые автомашинами КРАЗ сбрасывались с моста в воду нагромождаясь друг на друга, ускоряя поток воды, который относил одиночные глыбы на три км. до самого Сталинграда. Интенсивность перекрытия была такая, чтобы тетраиды накоплялись друг на друга. Глубина в зтом месте была до 15-ти метров. Для этих целей были задействованы десятки КРАЗов и МАЗов. Нисколько не останавливаясь, перекрытие Волги велось несколько суток. Автомашины одновременно возили и гравий для заполнения дыр между блоками.
В тоже время наше Управление направило туда работу трёх земснарядов – тысячников 1002, 1003, 1004 пульпа, которых песком наполняла и закрывала пространство между блоками. Недели кропотливого, сплочённого, коллективного труда и бессонных ночей ушло на покорение могучей и полноводной реки Волги, чтобы остановить её стремительный бег и направить её поток работать на пользу человека, крутить турбины электростанции, вырабатывая электрический ток для народного хозяйства, помогая человеку укреплять свою Родину и улучшать благосостояние людей. Слаженно работали земснаряды и до морозов подняли намывную плотину до половины её готовности, тем самым обеспечив приём паводковых вод. Задача, поставленная руководством стройки, была нами успешно выполнена!
Для меня знаменитым 1957 год был ещё тем, что мы с Верой посетили мою родину, село Сокырынци, но так как у меня там не было родственников, то мы жили в селе Калюженцях у мачехи Анастасии Нечипоровны и брата Николая. Варя уже была замужем в селе Сокырынцах, где мы её посетили. Мужем оказался мой однокласник Гриша Жидко. Проведали могилку мамы, моих друзей и благополучно вернулись домой в город Волжский, на остров Зелёный.
3.19. Новый 1958 год.
Новый год решили встретить в ресторане. Заказали столик на 8 человек. Я с Верой, Виктор с Машей, Жилкин Иван с Валей, Игорь с Ниной, они хотели приурочить заодно свою свадьбу. Позже оказалось, что Жилкиным не с кем оставить своих детей. Их место заняли Гриша Овчинников с Лидой. Ресторан заполнила в основном молодёжь. Столики были накрыты и уставлены холодной закуской, по одной бутылки водки и бутылкой шампанского. Всё было как подарок от руководства стройки и профсоюза – бесплатно. Остальное, что понадобилось, покупали в буфете. Перед началом оркестр заиграл гимн Советского Союза. От руководства стройки был зачитан приказ об итогах работы 1957 года и задачи на 1958 год и поздравления с наступающим Новым Годом.
Диктор Левитан, по радио зачитал поздравление Правительства Советского Союза и после удара курантов на Спасской башне 12-ть раз, всё закричали: «С Новым годом!!! Ура!!!». Зазвенели бокалы, и начался праздник. Новый год и свадьбу Игоря с Леной провели хорошо. Домой вернулись к утру.
У нас для детей были раньше приготовлены подарки, мы их поставили под ёлку и легли спать. Проснулся я от детского гама. Коля с Женей из-за чего-то дрались, а Гриша их успокаивал. Вера с Валей накрывали стол. Петра не было, он уехал на целину в Казахстан с нашими автомашинами, да так и не вернулся. Позже писал плачевные письма Вале о возвращении, но она его не приняла. Я встал, быстренько умылся, и начали праздновать Новый год по - домашнему.
Зима прошла в работе и домашних хлопотах. Дети росли и при хорошей о них заботе не болели. Земснаряды запустили в работу для разбивки льда и смыва снега с карты намыва, чему способствовала тёплая погода и весенние солнечные дни.
В техникуме, я окончил третий курс успешно и перешёл на четвёртый. Лето пролетело однотипно с предыдущим годом. Осенью началась учёба как обычно, но с напряжением, так как весной выпускные экзамены.
3.20. Гибель островов.
С какой жалостью мы разрабатывали остров Спорный, на котором богатая растительность. Здесь мы пасли своих коровок и косили для них траву. Вековые деревья, которые не успевали спилить при лесосводке, мы их подрабатывали земснарядами, и при падении их в воду еле успевали отводить земснаряды в сторону, чтобы не повредить деревьями. Деревья и кусты плыли вниз по Волге живыми островами. Но этого требовала интенсивная работа всех земснарядов для окончания намыва напорной плотины, чтобы наполнить водой водохранилище до рабочей проектной отметки. На снимкых: 1) я на острове после паводка 2)внизу я справа, а Венярский слевого края 3) стоит Иван за мной, а Игорь сидит без рубашки.
В целом в плотину уложено грунта с островов: Зелёный, Спорный, Заячий, Песчаный 125 млн. м; песка. Длина земляной плотины составила 3250 м, длина железобетонной плотины со зданием ГЭС составляет 736 м. В целом плотина составила длиной 4 км высотой 47 м по которой проложены железнодорожная и шоссейная дороги, соединяющие два берега Волги.
Вот такая широкая река – глубокая река, была побеждена человеком.
Весь многотысячный коллектив строительства ГЭС работал сплочённо и слаженно, тем самым обеспечил досрочный запуск в работу первый генератор в 1958 году. На открытие ГЭС приезжал сам Никита Сергеевич Хрущёв с Анастасом Микояном и большой свитой высокого начальства страны. Я в этот день находился на смене, из земснаряда сделал снимки во время митинга прямо на плотине здания ГЭС, где выступал Н.С. Хрущёв, и выразил всему коллективу строителей свою благодарность, за то, что построили такую гигантскую электростанцию, которой нет равной в Европе на 2,5 млн. кВт. Этим мы утёрли «нос» всем капиталистам Европы. В этом он был прав, так как прошло уже 60 лет, а Волгоградская ГЭС работает безукоризненно. Хрущёв не пожалел орденов и медалей особо отличившимся работникам, а начальнику стройки Александрову А.А. повесил вторую золотую звезду Героя Социалистического Труда. Наш начальник Управления Лопатин Николай Алексеевич удостоился ордена Ленина. Многих наградили значками «Строитель Сталинградской ГЭС», в том числе и меня.
На этом большие работы по намыву плотины были закончены, земснаряды тысячники освобождались, и большая часть 2-х тысячного коллектива Управления распределялась в другие Управления Треста, особенно много требовалось рабочих в Братское Управление и вновь организовывающее Красноярское Управление. Часть рабочих переводилась в другие Управления ГЭС, остальные сокращались. Меня перевели работать диспетчером Управления.
3.21. Новый 1959 год.
Новый Год встретили скромно, со своей семьёй. К нам присоединился сосед по дому, прораб Алексей Тузеленко с женой Диной. Мы с ним знакомы по работе, а жёны наши из-за детей - вместе рожали, Вера – Женю, а Дина – Вову. Дети росли, горя не зная. Вера занималась их воспитанием. В детский садик их не отдавали, и будить по утрам рано их не приходилось. Коля вставал рано сам и помогал маме выгонять Жданку в стадо, куда она шла сама, не сопротивлялась. В стаде наша корова выделялась своей грацией. Всегда шла с гордо поднятой головой, красивые рога ровно загнутые. Сама белая, с большими рыжими пятнами, порода голландская, спокойная, домой приходит сама. Любила пацанов, особенно Женю, так как он давал ей по полбулки хлеба. Она хлеб съест, а Женю оближет. Зимой корова с курочками находилась в сарае, в большие морозы иногда включал электрообогреватель. Тогда о счётчиках и понятия не имели, и мы не платили ни за электричество, ни за воду. Квартплата была совсем дешёвая.
В марте месяце закончилось обучение, и была защита диплома. В проектной работе у меня был асфальтный завод, который комиссией был одобрен «на хорошо».
Был выпускной банкет, прямо в техникуме, который посетил начальник стройки Александров А.А. и руководство Горисполкома. Они нас поздравили с успешным окончанием учёбы и получением дипломов, которые вручил нам Александров А.А. Получив диплом механика, я оставался работать диспетчером управления конторы.
3.22. Как гром с ясного неба.
В апреле пришло распоряжение из Треста, срочно командировать рабочих на строительство Братской ГЭС, согласно перечня. Однажды вечером к нам пришли мои сотрудники по работе механики земснаряда Гришин Михаил, Самоличенко Николай и Молоканов Виктор, Алхутов Сергей. Спрашиваю: «С чем пожаловали?». Отвечают, что пришли на совет. «Выкладывайте» - говорю. Рассказывают, на земснаряде было собрание рабочих и многие согласились ехать в Братск, в том числе и твоя смена. «Куда?» - спрашиваю я. «Где этот Братск, и кто что-нибудь о нём знает?». Оказалось, что никто ничего не знает, кроме того, что он находиться в Сибири, в Иркутской области, где бывшее место ссылки каторжников. Но они уже всё о нём узнали и поведали мне. Я им говорю, что сам никуда не собирался ехать, но этот вопрос надо обдумать. Вера, присутствовавшая при этом, сказала: «А что тут думать! Я хоть куда согласна, лишь бы тебя увести подальше от Шурочки, но только с детьми, я тут не останусь одна, едем все вместе. Гришин говорит, что они тоже едут всей семьёй. Виктор был холостой, а у Самоличенко тёща больная и жена не может ехать, Сергей едет один. Но у нас же хозяйство, как с ним быть?».
На второй день собрались на совет: мы всей семьёй и пришёл Виктор с женой и тёщей Филипповной, они сибиряки. Я предложил им ехать с нами, как- никак их там родина, но они не согласны были туда возвращаться, по неизвестным мне причинам. Валя сказала, что если вы уедите, то я с Гришей уезжаю в Констатиновку к отцу. Виктор сказал, что я не оставлю здесь семью и тоже не поеду, так как мне там делать нечего, туда едут за деньгами, а я в них не нуждаюсь, так как уже купил автомашину «Волга». Всем советом мы решили коровку и хозяйство подарить Виктору за верную и долгую нашу дружбу. Так и сделали.
В управление меня уговаривали остаться, но чем больше уговаривают, тем дольше сопротивляешься, и я настоял на своём – увольняться по переводу в Братск. Дома соседи, Валя, Филипповна уговаривали Веру пока не ехать с детьми, не узнав условий жизни, а здесь всё есть, и вы как никто другой материально обеспечены и скоро получите квартиру в городе Волжском, но Вера настояла на своём. Едем все вместе. Сдаём освобождаемую квартиру в воинскую часть, под жильё семейных офицеров. Вещи, которые не вместились в контейнер: кожаный диван, трёхстворчатый шкаф и другую мебель оставляли в квартире. Особенно жалко было цветы – китайскую розу и две пальмы, которые я привёз из Кавказа Вере в подарок за Женю.
Железнодорожные билеты были заказаны до Москвы на команду из 25-ти человек, но заказ надо было ждать, целую неделю, и мы ютились на узлах эти дни. В Москве в тресте меня с Гришиным поругали за то, что взяли с собой семьи, да и в Москве негде было нам разместиться. Хорошо, что у меня был в Москве родственник по брату – свояк Николай Карпенко. Он приехал за нами в трест и забрал домой. Билетов на Братск не было и нам, почти 10 дней пришлось ждать. Всё это время знакомились со столицей. Детям нравилось кататься на метро, посещали парк имени Горького, Третьяковскую галлерею и Панораму Бородинская битва. Водила нас старшая дочь их Надя, она хорошо знала Москву и маршруты по ней. У неё была младшая сестра Люда, но старше нашего Коли и когда приходила со школы, то присоединялась к нам. Деньги у меня были, так как я копил их, чтобы купить у Виктора автомашину «Победа».
Нам сказали, что до Братска ехать 5 суток, и мы закупили продуктов про запас и в определённый день поехали на вокзал. Провожали нас Николай с девочками, Тоня не поехала, так как они с Верой поругались из-за того, что Вера решила опрометчиво, необдумав, поехать с семьёй вникуда. На Ярославском вокзале нас поджидали Гришины и дети, увидев нас, побежали друг другу навстречу.
3.23. Путевые заметки.
Посадив нас в пассажирский вагон, Николай в напутствие сказал: «Не понравится, возвращайтесь все в Москву, которая строится и такой рабочий люд, как вы, здесь нужны по горло» и провёл себе рукой по горлу. Поезд тихо тронулся. Детей не уложишь, хотя был уже вечер, но до Ярославского вокзала все успокаивались и каждый думал о своём. Я долго не мог уснуть, Вера тоже не спала, я услышал, что она плакала, значит, мораль Тонина на неё подействовала. По мне тоже прошла жуть неведомого страха, но я стряхнул с себя его, говоря: «Я не из тех, кто боится, прошёл огонь и воду» - и отогнал эту мысль.
Многим читающим приходилось ездить поездами дальнего следования по трое суток и более с малыми детьми, и все знают, что это такое. Утомительно взрослым, а детям - тем более. Но, так как мы ехали компанией с четырьмя детьми, то в окна им надоело смотреть, и они носились по вагону из конца в конец, к ним подсоединялись другие дети и гам был до потолка и скучать они не давали никому и вносили струю живой радости и воспоминаний о своём детстве. Поезд скорый идет, вагончик качается, дети бегают по нёму, о подножки ударяются, но никто не плачет и не обижается.
До Урала ещё попадались поля и лиственные леса, а ближе к Уралу начались каменистые пригорки с небольшой растительностью хвойных деревьев и «гляжу я в окошко вагонное, наглядеться никак не могу» на бескрайние, красивые просторы нашей Родины. Перед перевалом, через Уральские горы к нашему составу, в хвост, подцепили второй паровоз. Чем выше в горы, тем больше голых скал, на которых лежал ещё снег. Ночью въехали в город Свердловск, ныне Екатеринбург. Я уснул, так как поезд стоял долго, подзаправлялся. Из Свердловска поезд пошёл быстро под уклон, свистом приветствуя пролетавшие мимо полустанки и станции. Проснулся, когда разносили чай, и Вера хлопотала с детьми. Утром в туалете всегда очередь, так как там пассажир осуществляет две функции: одну - опорожняясь, а вторую - умываясь, а женщины ещё и прихорашиваются. Некоторые мужчины не выдерживают первую функцию и выполняют её на сцепке между вагонами, а оттуда возвращаются облегчёнными и улыбающимися, как будто их там поцеловала красивая и добрая фея.
От новых пассажиров слышал, что по Восточной железной дороге самый красивый на пути - это Новосибирский вокзал. Его пришлось повидать и нам. Да, красивый, большой, в светло- зелёных тонах. На солнце выглядит ослепляюще. Внутри залы просторные, с хорошими диванами и киосками. Купили газет, детской литературы. В буфете пополнили запас продовольствия. Сам железнодорожный вокзал по красоте можно сравнить с Сочинским. Только тот в белых тонах и размеры его ограничивают горы.
Остальной путь до Тайшета проходил без особых изменений. В Тайшете наши вагоны до станции Лена отцепили и прицепили к пригородному поезду Тайшет – Усть - Кут. Был вечер, мы улеглись спать. Поезд поплёлся медленно, останавливаясь на каждом полустанке. На этом отрезке до Братска мы увидели снег и почувствовали холод. В Братск прибыли рано утром и зашли в холодный, неотапливаемый вокзал, с которого и начнутся наши дальнейшие мучения.
Б Р А Т С К.
Строительство Братской ГЭС.
Забота наша такая
Забота наша простая
Жила бы страна родная
И нету других забот
И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт
Меня моё сердце
В тревожную даль зовёт.
4.1. Продолжение пути в Братск – 3.
От Тайшета до станции Братск мы ехали всю ночь 250 километров, останавливаясь на каждом полустанке, дети просыпались и плакали при каждом дергании вагонов. Утром проснулись и посмотрев в окно, «ахнули», увидев снег. На станции Братск вокзал, старое деревянное небольшое строение, давно не видевшее ремонта. Зал небольшой с десятью деревянными скамейками, неотапливаемое. На улице 10 градусный мороз, а мы все в летней одежде. До Братска – 3 нам еще добираться 20 километров, а на чем? Пришлось бы ждать автобуса до 10 часов в этом холодном «курятнике», почему-то за нами начальство машину к поезду не прислало, но они были предупреждены по телефону из треста. Дети замёрзли, да и мы тоже. Малышей мы разместили в комнате дежурного по станции. Дежурный по станции нам сказал, что помещение на длительное пребывание пассажиров не предусмотрено. Кто прибывает, сразу разъезжаются по своим домам, а кто уезжает, то те подъезжают к приходу поезда.
Одна наша попутчица оказалась из поселка Падун, туда куда нам и надо, чтобы там по льду переправиться на правый берег реки Ангары, где находится наше управление. У неё муж шофёр и должен был приехать за ней на машине. Он приехал на самосвале ЗИС – 55. Что делать? Мы попросились, чтобы он нас подвёз, но он категорически отказывался брать людей в кузов. Еле-еле мы его уговорили, пожалев детей, он согласился. Натолкав в кабину жен и детей, привязав тросом кузов к раме автомобиля, мы залезли в него, погрузив туда все наши вещи. Я с Гришиным примостился на чемоданах. Мороз и холод, да ухабистая дорога посидеть не дают. Только встанешь, встречный ветер пронизывает насквозь. Одетые мы были по-летнему, так как выезжали из города Волгограда при температуре 18 – 20 градусов тепла. Ехали мы в Сибирь, но никто из нас не знал, что она собой представляет, а старших не нашлось образумить неразумных. Я оделся как на майскую демонстрацию. Прифрантился в белый костюм, надел белые туфли, соломенную шляпу и сверху белый плащ. Миша Гришин был одет немного скромней, но тоже полетнему. Так что мы в кузове не скучали, а выбивали чечётку. Приехали в посёлок Падун. Мы с Мишей замёрзли в сосульку. Хозяйка забрала нас в хату – времянку. Дома здесь капитальные не строили, потому, что в будущем здесь будет дно Братского моря. Попутчицу нашу звали Лида. Дома её ожидала мать, так что чай горячий был готов. Мы обогрелись, позавтракали, муж её, Сергей, отвез нас на переправу через Ангару и повел на контрольно – пропускной пункт. Там нам сказали, что автомашины через Ангару не пропускают, так как лед уже слабый и люди идут пешком. Начальник КПП посмотрел на нас и спросил: не с Африки ли мы приехали? Но нам было не до шуток. Взяли мы свои вещи и гуськом, друг за другом, наш караван побрел по мокрому снегу и льду через Ангару, ширина которой в этом месте была самой узкой и составляла около километра. Все прохожие останавливались и с удивлением таращили на нас глаза, не веря им, что они видят такое чудо. Зато женщины наши держались достойно, как жёны декабристов. Даже маленький сын Женя, молча, нёс свою поклажу с достоинством. Перебрели мы через Ангару, бросили все вещи на улице, в сами вошли в помещение КПП, где было и без нас полно народа. А дети есть дети. Они сразу зашумели: «Давайте нам машину, и мы поедем домой!». «Откуда взялся здесь этот цыганский табор?» – спросил меня начальник КПП. Я объяснил ему причину нашего визита и попросил его помочь нам доехать до управления Гидромеханизации. Он выделил нам вахтовку, которая стояла на площадке, куда привозили рабочих плотины. За время, пока обогревались и разговаривали, Женя уснул, и пришлось мне тащить его и его вещи до машины, а он капризничал, плакал и кричал: «Я не хочу здесь жить, поехали домой, я хочу до Жданки, хочу молока». Мы все рассмеялись, а Коля ему говорит: «Ты Жданку поцеловал на прощанье, а теперь забудь и про Жданку и про домашнее молоко». Сели в вахтовку. Это обыкновенный автомобиль, бортовой ЗИЛ с крытым кузовом и скамейками для пассажиров внутри. До города 3 км. Въезжая в город, мы увидели надпись: БРАТСК – 3. Шофёр подвёз нас прямо к Управлению Гидромеханизации. Выйдя с машины, все легко вздохнули и сказали: «Ну, слава Богу, приехали».
3. Строительство Братской ГЭС.
4.2. Встреча с друзьями и наши жилищные
условия в Братске.
Когда работники управления нас увидели в окно, то у них «глаза на лоб полезли», от увиденного. Они все вывалили с конторы на улицу и с ужасом смотрели на нас так, что дети испугались и спрятались за нас. Мы сами стояли в растерянности, пока из толпы не услышал голос: «ЮРА, МИША, ПРИВЕТ! С приездом. Проходите». Все кинулись к нам. Стали обниматься и здороваться, брать вещи, детей и нести в контору. Здесь уже было много работников из Волгоградского управления, знающих нас. Когда вся суматоха улеглась, меня и Гришина позвал к себе в кабинет начальник управления Веневитинов Олег Митрофанович, строгий с виду мужчина, но оказался с доброй душой. Гидромеханизатор с большим стажем и сам в годах. В собеседовании он нам сказал, что жилья у них нет. Первое время придется пожить в общежитии, в палатке, и, позвав начальника отдела кадров, отдал нас в её распоряжение. Начальником кадров оказалась пожилая женщина и очень строгая. Она сразу накинулась на нас, почему мы приехали с семьями, разве нас не предупреждали, что у них пока жилья, для семейных нет. Мы промолчали.
Выполнив все формальности по оформлению на работу, нас отвезли в общежитие, которое находилось на окраине города, в палаточном городке. Палатка оказалась солдатская, большая и холодная. Внутри стояли железные кровати, на некоторых спали люди. В середине стояла железная холодная «буржуйка», сваренная из большой трубы. По обе стороны стояли самодельные столы, на ножках вбитые в землю. Пол земляной, холодный. Женя и Таня сразу захныкали и жены стали их успокаивать, а я с Михаилом пошли рубить дрова. Коля с Вовой держались мужественно и носили дрова. Растопив печь, мы почувствовали, как тепло пошло по всей палатке. Дети разогрелись и стали играть, шуметь и разбудили спящих. Ими оказались наши друзья - Коля Самойличенко, братья Виктор и Иван Спиваковы. Они приехали на две недели раньше и рассказали нам о состоянии дел в управлении, которые нас не обрадовали. За это время они успели обойти весь город и узнать условия жизни населения, цены в магазинах и на базаре, которые в несколько раз были дороже наших, а свежих овощей и фруктов нет совсем. Выслушав их нерадостное сообщение, наши жёны сразу впали в уныние, назвали себя дурами и расплакались, наконец, поняв, какую, уже неисправимую ошибку, сделали. Мы начали их успокаивать и говорить, чтобы они не расстраивались. Поживем, получим квартиры, обустроимся, заработаем денег, купим автомашины «Волга» и поедем через Москву в город Волжский, по «брони» получим капитальные квартиры в новых домах города Волжский.
Коля Самойличенко, чтобы поднять настроение в нашей компании, сбегал в магазин и принес две бутылки водки, бутылку вина и несколько банок разной закуски. Женщины приготовили на стол и после первой рюмки все успокоились, а после второй развеселились и разговорились. Нам дали два дня на обустройство. Мы сразу пошли по магазинам, зашли в промтоварный магазин, чтобы купить второй комплект зимней одежды и обуви, так как мы всю зимнюю одежду и обувь погрузили в контейнер. На меня все присутствующие обратили внимание и не могли смотреть без улыбок, так как я выглядел одетым не по сезону, как «белая ворона». Мы купили себе тёплые ботинки, меховые шапки и разную тёплую одежду. Ботинки я сразу переобул, туфли выбросил. Детей и жён мы одели и обули по - зимнему. Хорошо, что мы прихватили с собой часть денег, накопленных для покупки автомашины «Победа», но деньги начали постепенно уплывать на различные нужды, еще в Москве.
В палатке мы заняли два угла, сразу восемь кроватей. Первую ночь мы разделись «как положено», так как печку натопили «докрасна» и уснули как «убитые», за все дни нашего путешествия. Но спали мы недолго, где-то до полуночи, так как печка остыла, и в палатке стало холодно. К утру все замёрзли, так что «зуб на зуб не попадал». На второй день все почувствовали себя больными. Коля заболел ангиной, а Женя – простудой. Гришины дети тоже заболели. Мы не знали, куда обращаться и что делать. Моя жена Вера медик и знала, что в таких случаях делать. Она заставила нас натопить печь, а Гришиной Зине велела греть воду. Сама оделась и побежала в аптеку. Мы принимали все меры, чтобы поскорее вылечить детей, так как в поликлинике детей не приняли без прописки, врачи говорили: «Приезжают тут всякие, только болезни по городу развозят». Гришины дети тоже заболели. Путешествие от Братска до Братска-3 нам дорого обошлось. На наше счастье, наша знакомая по Волгограду Анфиса Евграшкина услышала, что мы приехали из Волгограда, и пришла нас проведать. Почувствовав в палатке запах дыма и водки, она удивилась и спросила: «Вы что из-за расстройства обстановки начали пить?». А женщины ей объяснили, что дети простудились и заболели, мы их растерли водкой и закутали в одеяла, чтобы согрелись. Ну, а мы с Михаилом от расстройства и для согрева приняли внутрь.
В Волгограде на острове Зеленом мы жили рядом. Пётр, муж Анфисы, работал с нами на одном земснаряде электросварщиком. Они приехали в Братск осенью прошлого года и зимовали в этой палатке. А когда построили дома, они получили двухкомнатную квартиру в старом деревянном, двухэтажном доме. Вечером Пётр вернулся с работы и вместе с Анфисой пришли к нам в палатку. После общения, они забрали наших жен с детьми к себе домой, и выделили им одну комнату. Их дети остались в посёлке Ударнике у дедушки и бабушки. Я с Михаилом остался жить в палатке.
4.3. Устройство и работа в Братском
Управлении.
Через два дня мы поехали с Михаилом в Управление оформляться на работу. Нас оформили слесарями 6 разряда по сборке земснарядов, детали которых прибывали вагонами из бывшего Камского Управления. Оттуда было переведен сюда полностью весь штат Управления вместе с руководством:
Начальник Братского СУ – Веневитинов Олег Митрофанович
Главный инженер - Тарасенко Сергей Мартынович
Заместители начальника - Иванов Роман Александрович. Потом Кузмин Г.К.
Главный механик - Ёлтышев Яков Тимофеевич
Начальники ПТО - Триандафилов Марсилиан Силианович. Васильев В. Пелипкнко К.С
Начальник механических мастерских - Пахомов Аркадий Иванович.
Глвный энергетик - Королев Василий Дмитрович.
Начальнк Гравийного участка – Жириков Д.А.
Начальник Песчаного участка – Козелец С.И.
Главный энергетик Песчаного участка – Брякоткин А.М.
И соответствующие службы: отдел главного механика; отдел главного энергетика; отдел ПТО; отдел по технике безопасности; бухгалтерия; партийные, комсомольские и профсоюзные органы. В отделе кадров начальник Татьяна Михайловна еще раз нас отчитала за то, что мы совершили необдуманные поступки и не выполнили указания Треста, и переехали сюда со своими семьями. Она дала нам заполнить бланки договоров «ярмо на три года» и направили нас в отдел снабжения для получения спецодежды. В кабинете по технике безопасности мы получили инструктаж на работу. В бухгалтерии получили подъемные за год с расчетом 6 разряда слесаря. На всё это мероприятие ушёл день. Вернувшись домой, мы зашли к Евграшкиным проведать свои семьи. Вместе поужинали и пошли на ночлег в свою палатку-отель. Натопили печку, ночью спали одетые и не замерзли. На следующий день мы поехали со всеми работниками на рабочие объекты. На фото вверху: руководство С.У. и актив управления. Я на нижнем снимке во втором ряду слева первый, рядом Алексей Евтодьев, вверху в центре Скобцов А.
В Управлении были два основных участка: гравийный, начальник участка Жериков Дмитрий Алексеевич и песчаный, начальник Козелец Степан Иванович, ремонтно-техническая база, подчиненная Пахомову Аркадию Ивановичу. Все приезжие из Волгограда были направлены на песчаный участок на сборку земснарядов. В процессе работы мы узнали, что основные руководящие должности занимают здесь камские работники, а мы приезжие из других управлений, были как «пасынки» пока на «подхвате». На песчаном
участке было уже две забойные установки с пятью гидромониторами, работающие с ними пять бульдозеров в одном комплексе и две перекачивающие станции. Воду на земустановки и гидромониторы подавали две насосные станции 24НДС-2 шт. и 22НДВ-2 шт. подключеные последовательно в две нитки водовода. Забор воды был с протока реки Ангары. Начальником насосной станции был Ильин Егор Кондратьевич, пожилой, добрый и опытный гидромеханизатор. Здесь же работала его жена Наталья электромотористом, а позже в смене работала и моя жена Вера. Каждый день мы с Михаилом после работы спешили к семьям. Дети начали поправляться. Все мы ужинали вместе, а потом уходили в свой «пятизвёздочный» отель. Проснувшись, утром рано бежали в столовую завтракать и ещё что-нибудь прихватить с собой из продуктов, так как на обед нас не возили, а столовой близко не было. При монтаже земснарядов начальником был назначен Кондратьев Александр Александрович, мастером участка был Кашин Василий Васильевич, механиком был Скопцов Александр Яковлевич, это были опытные и грамотные гидромеханизаторы. Старшим механиком земснаряда был назначен Гришин Михаил Михайлович. Меня назначили бригадиром комплексной монтажной бригады, состоявшей из пятидесяти человек. В бригаде работали сварщики, монтажники, плотники, слесари. Бригада была разбита на четыре звена, которые работали на четырёх перекачках «бустерных», где велись работы по устройству и монтажу еще двух землесосных установок, расширение зданий первой и второй «бустерных». И устройство новых зданий с тремя землесосными установками на третий и четвертой «бустерных» перекачках. Песчаный участок был технологически сложным, намыв перемычек котлована велся двумя земустановками, которые подавали пульпу через две перекачки на расстоянии десяти километров на намыв перемычек котлована ГЭС. Руководили комплексами земустановок Белохвостиков Иван Федорович и Кондратьев Александр Александрович. Главным энергетиком участка был Брякоткин Александр Михайлович, который руководил электрической службой участка. Намыв перемычек ГЭС велся без подъема пульпы со свободным сбросом. Впоследствии, после работы земснарядов на перемычке, началась работа на намыв правобережной земляной плотины ГЭС. Песчаный участок после этого был переименован в участок ПЛОТИНЫ. К этой работе, кроме забойных установок, были подключены два земснаряда. Всего на намыв плотины было включены две забойные установки, два земснаряда и четыре перекачных станции по четыре землесосных агрегата. Они были последовательно включены в общие четыре пульповода и составили каскад. Подавали пульпу на 12 километров с подъемом её на 100 метров, по геодезической отметке. Летом, во время рабочего сезона, я был назначен начальником второй перекачки, от которой начинался подъем трубопроводов вверх на третью перекачку, которая была смонтирована на скале. В зимний период я руководил ремонтной бригадой, в которой работал сварщиком Пётр Евграшкин. Как рабочих, так и среднего звена на земснарядах и перекачках не хватало. Трест стал присылать нам людей с Украины, Киевского и Дзержинского управления, которым как рабочая обстановка, так и жилищно-бытовые условия, по сравнению с украинскими, им не нравились. Моя бригада из 65 человек, после монтажа и ввода в эксплуатацию механизмов была разукомплектована по четырем перекачкам.
Нельзя коротко не упомянуть о строительстве перекачных станций и прокладке трубопроводов к ним. Все эти работы велись в основном в зимний период. В мороз и вьюгу работы не прекращались. Сложности был с запуском в работу строительной техники: кранов, бульдозеров, трубоукладчиков. Строители и слесари–монтажники помогали прокладывать трассу со сводкой леса, в котором росли вековые сосны, когда тратилось много времени на их удаление с километровой трассы. Спиленные дерявья использовались под прокладку труб, которую вела монтажная бригада под руководством прораба Васенко Игоря и бригадиром Малинкиным А.А. Но главные сложности были в прокладке труб через протоки Ангары. Для этого требовались плавсредства: катера, понтоны, плавучие краны, сваебои и разный профильный металл для крепления и соответствующие специалисты, которых у нас не было. Ведение этих работ было поручено начальнику механических мастерских Пахомову А.И., с чем он успешно справился. Все проектные работы по перестройке гидромониторных установок на плавучие, прокладке трубопроводов, строительство перекачек и монтаж в них землесосных установок велись работниками ПТО под руководством начальника ПТО Триадофилова М.С, и утверждались главным инженером управления Тарасенком С.М. в производство. Строительство зданий перекачных станций осуществляли плотники, монтажники под руководством прораба Васенко И.А. Мне и моей бригаде было поручено вести монтаж - сборку землесосных установок на второй, третьей и четвёртой бустерных. Первую бустерную поручили мастеру Кашину В.В. и Алхутову Сергею. Работы осложнялись тем, что не было подъездов к третьей и четвертой бустерным. Котлованы под главные электродвигатели приходилось копать вручную в мёрзлом грунте, а на третьей перекачке - и в скалистом. Но в то время нам, молодым и крепким состоявшимся мужчинам, всё было по плечу. Не боялись ни 40 градусного мороза, ни пурги, ни снега. Ниже 40 - градусов мороза рабочие дни актировались, но почему-то у нашей метеослужбы градусники показывали всегда 39 градусов, когда на наших градусниках за окном было 41 и ниже. Тёплая одежда сковывала движения, и мы одевались легче, но на одном месте долго не застаивались, а работали энергичней. За работой забывали и о своих семьях, и о быте, и о здоровье.
К Евграшкиным приехали их дети. Людьми и вещами заполнилась вся квартира. Надо было что-то предпринимать. Частного жилья в городе Братске - 3 не было, да и городом его ещё назвать было нельзя. Сам город БРАТСК раскидан в тайге по обе стороны реки Ангары, и сообщение с левого берега на правый было паромом. На левом берегу, выше Падунских порогов, застраивался Братск–2. В тех местах отбывал наказание революционер Чернышевский Н.А., а в настоящее время там находится Управление Строительства Братской ГЭС. На Падунской скале стояла Часовенка Чернышевского Н.А., в которой он жил и работал. Часовенка пришла в ветхость, и строители построили на этом месте новую.
Пройдя Падунские пороги за утесом Журавлиная Грудь, река Ангара разлилась на отдельные рукава, т.е. протоки, омывая бесчисленное количество островов. На правом берегу её, в глубину тайги километров на три, раскинулся поселок Братск-3, в котором разместилось наше управление и другие, строительные и промышленные предприятия, бытовые, учебные и культурные заведения. Бетонный и гравийный заводы разместились внизу, ближе к Ангаре, в связи с огромным количеством потребления воды для нужд промывки гравия и изготовления бетона. В городе имелись Управления гражданского строительства, жилищного строительства и соцкультбыта. Строились в городе двухэтажные деревянные дома, но они не успевали обеспечивать жильём приток населения, которое прибывало по направлению и вербовке с городов всех Советских Республик. Администрация, руководство стройки и профсоюз предложили строить дома рабочим и выделили для этого землю под индивидуальное строительство на окраине города. Я тоже ухватился за это предложение, но меня не поддержала ни Вера, ни Гришины, ни друзья по работе, так как здесь мы не собирались оставаться на постоянное место жительства - у нас было забронировано жилье в г. Волжском, Волгоградской области. Но жить где-то надо было сейчас. Наши жёны, а их поддержали и другие, взяли детей и пошли все в Управление в кабинет начальника Управления. Что там было?! После такого визита руководство Управления решило: холостяков–одиночек переселить в палатки, а освобожденные комнаты предоставить семейным. Переселение прошло быстро, в одно воскресенье, в чём помог нам наш шофёр Степан Сижук. Контейнера наши пришли раньше, а так как некуда было их разгрузить, то отвели нам угол на складе. В контейнерах половина мебели оказалось поломанной и побита посуда, так что позже пришлось всё покупать заново.
В Братске начинался коммунизм. В столовых на столах стоял хлеб, соль, сахар, горчица свободного потребления. Особенно выручала она холостяков и лиц, любивших выпить - были такие неудачники: на похмелье денег нет, но на бутылку «на троих» наберут, купят на рубль кильки «сто голов», горчицей хлеб намажут, выпьют, закусят и, опохмелившись, едут на работу, но никогда не видели пьяных рабочих. К этому могу добавить, что заработки нас не радовали. Тариф по разрядам и плюс 40 процентов поясной коэффициент, но у нас ещё семьи, жёны, которые не работали из-за отсутствия работы по специальности. Жена моя была медиком по профессии, а работы для неё не было. В магазинах все продукты и товары были дорогими. Вот тут-то наши денежки, накопленные для покупки «Победы», стали «уплывать», а раз деньги уходят, а не прибывают, то в семье начинаются скандалы. Вот, например, один из эпизодов. Вера: «На кой чёрт тебе эта большая Сибирь со своим Братском нужна была? Там в белой рубашке на работу ходил, и оклад большой был. А тут что? Мороз, грязь, палатка и есть нечего. Я как дура за тобой попёрлась с детьми, хотя бы деньги большие получал, а то приносишь гроши и в магазин не с чем сходить». Ну что мне пришлось на это ответить, я только и сказал: «О том, что дура, то сама призналась, я тебя не заставлял ехать со мной, а эта ревность к Шуре без основания, а потом - к Дине, подругам своим, тебя сгубила, хотя Дину без Алексея я никогда не видел. Если бы я приехал один, то первым делом, что мог бы сделать, отметить командировку, никаких подъемных не брал бы, развернулся и поехал бы, домой не заезжая даже в Трест. А сейчас попал в «ярмо», как бык и тащу эту ношу, которую сам на себя взвалил. От темна до темна, приходится на работе вкалывать, даже с детьми не успеваю позаниматься, прихожу с работы - они уже спят». Тяжело было Вере с нами тремя мужчинами управляться. Больше всех задавал хлопот Женя. Он у нас был любимчик и сладкоежка, любил шоколад, и дети дразнили его «щоколадка». Баловал его шоколадками Кашин В.В, который к нам часто приходил с женой Галиной Павловной в гости и брали книги для чтения, так к этому времени мы уже выписывали журнал «Огонёк» с приложениями мировых классиков. У меня самого не было время для чтения их. По выходным дням находили время всей семьёй ходить в клуб смотреть кинофильмы. Иногда культмассовики организовывали культурно-массовые мероприятия: концерт самодеятельности или приезд каких-нибудь звёзд из области или из Москвы.
4.4. Наступил 1960 год.
В работе, в хлопотах и семейной неурядице подкатил к нам вьюжный, морозный и холодный новый, 1960 год. Зато мы Новый год встретили тепло, бурно и весело. В Красном уголке общежития накрыли стол для всех сталинградцев. Закуски готовили женщины, мужчины помогали разносить закуски и выпивку. Быстро кончался последний день старого года. Не успели проводить старый год, как уже бьют куранты и по радио Левитан поздравил от имени правительства с Новым 1960 годом и зачитал поздравительное послание Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва. Компания у нас собралась большая, человек 25. Пришли ранее приехавшие рабочие с жёнами: Еврашкин Пётр с Анфисой, Кочка Володя с Ниной. Старшим по возрасту был Пётр, и его назначили тамадой. Он шутник и весело провел праздник. Тосты были жизнерадостные, чтобы никто не отчаивался и не падал духом, а держали себя бодро и сплочённо и во всём помогали друг другу, чтобы с честью закончить стройку и домой уехать на машинах «Волга», так как мы ехали в Сибирь, «не за туманом», а за деньгами. Появилась гармонь и пошли песни и танцы. Но без скандала не обошлось. Кто-то из жильцов пришёл успокаивать разгорячённую компанию, его не били, а налили стакан водки и проводили восвояси. Перестали пить и петь, пошли разговоры и воспомининия о жизни и работу в Сталинградском управлении. Меня прямо в глаза упрекнули, Пётр Евграшкин сказал так: «Ладно, мы вот, пролетарии,» - он обвёл всех сидящих рукой, -«поехали сюда, а ты, Юра, зачем поехал, ты жил там как «куркуль». Имел корову, поросёночка, курочек, «в масле купались», и так всё бросил и поехал в Сибирь, да ещё с семьёй, с малыми детьми. А ты, Вера, как на это согласилась?». Будучи подвыпивши, Вера нашла, что сказать: «Разве можно моего Глушко отпускать куда-нибудь одного, он, как только увидит новую юбку, так и потащится за ней, а у меня на руках двое детей и хозяйство, которое мне по горло надоело, да и от Шуры он подальше, вот и сорвалась, поехала за ним». Пётр опять спросил: «Ну, а сейчас какого ты мнения, когда увидела всё это?». Вера ответила: «Да какого, сейчас вернулась бы обратно, да некуда». Праздник продолжался почти до утра, все знали друг друга по работе в бывшем управлении, и было о чём поговорить, у многих остались семьи на прежнем месте, и они чувствовали себя более спокойнее и веселее. Первыми стали расходиться семейные, ушли и мы. Дети давно уже крепко и беспробудно спали в наступившем новом году. Мы разместились рядом и тихонько легли, чтобы их не разбудить, каждый со своими мыслями. Первый день нового года выдался солнечным, но морозным. Все опять собрались в Красном уголке на обед. Накормив детей, пошли и мы, прихватив с собой всё необходимое для праздничного обеда. Обед проходил в основном весело, но потом, после первых выпитых рюмок, некоторые загрустили о своих оставленных семьях и запели песню «Бродяга, к Байкалу подходит…». А я вспомнил то время, когда ехали с Волжского до Москвы, мужчины подвыпили и запели: «А я еду, а я еду за деньгами, за туманом только едут дураки», а в действительности оказалось всё наоборот.
У природы нет плохой погоды,
Каждая погода благодать,
И любое время года
Надо благодарно принимать.
Зима, холодно, но Управлению предстояло выполнить большой объем строительно-монтажных работ? несвойственных гидромеханизации. Перестроили плашкоутные землесосные установки на плавучие, этим мы облегчили маневренность, передвижение и их обслуживание на плаву. Увеличили производительность и высвободили четыре бульдозера и гидромониторы. В механических мастерских изготавливали трубы большого диаметра 700 мм из листовой стали толщиной 6 мм, сразу укладывали их на бичевнике на быстроразъёмных бандажах по направлению к котловану ГЭС в три нитки, по которым качали песок на перемычки ГЭС. Успешно закончив эти работы, мы обеспечили фронт работ для монтажников строительных управлений ГЭС.
Зимой с 1960 на 1961 год вели подготовительные работы для запуска земустановки для работы на земляную плотину ГЭС. В бустерных перекачках приходилось работать в стесненных условиях при монтаже землесосных установок, особенно при рытье котлованов в морозном грунте под электродвигатели. Но эти работы были сделаны и весной1961 года велись пусконаладочные работы. Для отжима воды на землесосы бустерных монтировали плавучую насосную станцию прямо на протоке реки Ангары. В мае месяце наступило интенсивное таяние снега. На склонах гор быстро растаял снег, и появились крупные синие и жёлтые подснежники, которые радовали глаз и веселили огрубевшую постылыми днями душу. Насосную станцию мы монтировали с условием работы двух крупных насосов высокого давления с условием подачи воды на четвертую бустерную на расстояние двух километров с подъемом до 80 метром. В июле месяце была жара, которая накаляла железо так, что без рукавиц невозможно было прикоснуться к нему, и мы сами изнывали от жары.
Как-то раз, в обеденный перерыв, я нарушил запрет купаться в Ангаре, потому что вода была холодная и нагревалась не выше 6 градусов тепла. Я вспомнил, что на Волге открывал сезон купания в апреле месяце. Зашел за перегородку, чтобы рабочие меня не видели, разделся и нырнул в воду. Рабочие только услышали плеск воды за бортом, я вынырнул, и быстрым течением меня понесло вдоль берега, как внезапно у меня кольнуло сердце, и я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Понял, что тону и вся жизнь промелькнула в моей памяти, стало очень жаль своих детей, которые могут остаться без отца, жить сиротами, как и я в детстве. Как вдруг вспомнил слова Филипповны, когда назвали своего сына Николаем, она сказала, что это имя великого Святого Николая Чудотворца, и он спасает утопающих. Я хочу крикнуть: «Николушка, Угодник Божий, спаси меня». Но выкрикнуть эти слова не смог, они прошли мысленно в голове, вдруг что-то толкнуло меня в бок, я повернул голову и увидел, что с левой стороны плывёт бревно, обхватил его левой рукой и только тогда смог выдохнуть воздух. Всё это было в секундах, «Всё, живой! – подумал я и начал грести к берегу, но берег в этом месте оброс вербами и лозой, к нему невозможно было подплыть. Слышу, ребята бегут по тропинке, протоптанной рыбаками, и кричат, зовут меня по имени. Я глотнул воды и тогда смог крикнуть им, что я жив. Течение донесло меня до нашей базы, куда я мог подплыть и остановиться, здесь берег был чистый и я благополучно причалил к нему и упал на землю. В это время подбежали ребята, подняли меня и вытащили вместе с бревном на берег. Это оказалась шестиметровая сосна, спиленная на лесосводке, где пилят лес под затопляемую зону будущего Братского моря. Я сел на него, погладил, поблагодарил Бога и Николая Чудотворца, что послали мне это спасение. Ребята стали меня укорять, подняли, поставили на ноги, чтобы идти назад, но я даже стоять не мог, не только идти. На подкашивающихся ногах, при помощи ребят, которые меня вели под руки, я еле шёл эти 300-350 метров обратно и встречные знакомые меня спрашивали: «Юра, как вода?». «Мокрая» - отвечаю я. Меня ребята ругали, что если бы я утонул, то что бы они говорили моей жене Вере, которая должна была прийти и принести мне обед. Расстояние от дома полтора-два километра, и она приходила с детьми меня кормить обедом. Пришла Вера с Колей и Женей, но я уже пришёл в себя и встретил их радостно. Ни я, ни ребята не сказали Вере о моём плавании. На фото: Вера с Колей и Женей на берегу Ангары принесли мне обед на работу.
И тут я вспомнил один случай. По выходным дням рабочие семьями ходили отдыхать на остров, где были разработанные земустановками карьеры, в которых купались и загорали. Там располагался гравийный участок нашего Управления. В то время мы уже жили в двухэтажных, деревянных домах. Мы жили на втором этаже, а на первом жили: одинокий электрик Борис Скретнев и Александр, фамилию не помню, - бульдозерист с женой и девочкой, и вот в один день его жена пошла с девочкой в карьер отдыхать, где рядом работал её муж. Мы и Гришины уже в это время купались в карьере, а детишки загорали на берегу. Подошёл и Александр к семье, разделся, поговорили с женой о чём - то и он нырнул в воду, прошло время, а он на поверхности не появляется. Все отдыхающие закричали: «Утонул!». Стали нырять, но Александра найти не могли, так как там глубина была большая, более 7 метров, вода холодная и выталкивала ныряльщиков на поверхность. Ребята побежали на участок, взяли топоры, быстро срубили березку, обрубили ветки и сделали шест, который укрепили на дно одним концом и по нему ныряли. Рядом с нами купался прораб Галиулин Александр, он со мной нырял глубже всех, мы нащупали утопленника и подняли его по шесту на поверхность. К этому времени приехала «скорая помощь», откачивание утопленника положительных результатов не дало. Причина утопления, вернее всего, была от резкого переохлаждения и спазмов сердечной мышцы, так как воды в желудке не было. Хоронили Александра, соседа нашего, всем коллективом управления, он был хорошим работником и прощальные слова от руководства управления, соседей, друзей были выражены с сожалением и соболезнованием жене, родителям и родственникам. Вечная ему память осталась в наших сердцах. . Я с Верой у нашего дома, зима 1960 года.
4.5. Улучшение условий жизни и быта.
В Братске-3 не было ни одного кирпичного, капитального жилого здания. Все деревянные, двухэтажные и назывались не временным, а постоянным жильем, со всем благоустройством, печи топились дровами для приготовления пищи. Чтобы построить быстро дома, руководство стройки и обьеденённый комитет профсоюза приняли решения строить дома самостроем. Для этого были разработаны условия и правила строительства домов. Строительные Управления закладывают фундаменты домов, строят «коробку» из бруса, так называемый каркас, согласно проекта и сдают его организациям на распределение квартир жильцам, а они продолжают достраивать дом внутри. Я иду, шагаю по Братску.
Нашему управлению было выделено четыре таких дома. Два дома было восьмиквартирных и два дома шестнадцатиквартирных. По распределению в первый дом попали: Дозмарова Т.П. - 4 человека, Подольские Виктор и Владимир (два брата)-6 чел., Федосеев А. Н.- 5чел., Скретнев Б. И.- 4чел., Глушко Г.В.- 4 чел. Остальных не помню, а этих запомнил, потому что вместе строили и общались, ходили на охоту. Квартиры распределили так: две трёхкомнатные квартиры сразу отдали многосемейным, а остальные тянули по жребию. Первый этаж достался Федосееву А. Н., Скретневу Б. И. и Александру, который потом утонул. Второй этаж достался Дозмаровой Т.С., Подольским Виктору и Владимиру с семьями, Глушко Г. В. с семьёй. В четырёх квартирах, как на первом этаже, так и на втором никак не могу вспомнить жильцов, так как они были выделены горисполкому. В нашем доме жили учителя. Василий Аксёнов с женой Галиной и сыном Серёжей, вторую семью не помню, так как они жили на первом этаже. Оговорюсь, квартиры распределили после того, когда дом уже был готов под жильё. Строили его следующим способом. Каждый житель, кроме несовершенолетних, должен был отработать определённое количество часов. Мужчины стены оббивали листами сухой штукатурки, а женщины обклеивали их обоями. Двери и окна навешивали плотники, а сантехники занимались своми работами. Покраску и побелку выполняли мы. Работы велись круглосуточно, и дом сдали к намеченному сроку. Приёмочная комиссия приняла дом в эксплуатацию, и разрешили вселение. Начальник управления Веневитинов О. М. и другие руководители поздравили нас с новоселием, пожали мне руку, так я здесь был избран бригадиром, и пошли осматривать внутри квартиры, которые им понравились. Наш ДОМ был первым построенный самостроем и послужил образцом для дальнейшего строительства жилья в городе. Гришин М.М. строил рядом дом.
Наступал «на пятки» сентябрь месяц, Колю надо было готовить к школе, а у меня не было для этого свободного времени. Школьную форму: ранец, учебники и тетради купили ему раньше, а считать и писать он уже умел, так как Вера с ним занималась постоянно и другие заботы лежали на её плечах. Ей труднее прийдётся теперь с Женей. Они вдвоём ходили в детский сад и обратно, а сейчас ей придётся совмещать эту работу, так как я рано уезжал на работу. Но всё обошлось благополучно. Колю приняли в первый класс и первое полугодие он закончил «на хорошо». На одной площадке в доме жила Дозмарова Т. С. с двумя детьми, девочкой Наташей и мальчиком Васей, ровесниками нашим детям, они вместе ходили в садик и вместе с Наташей пошли в первый класс, а Женя с Васей продолжали ходить в садик. Часто к нам приходил В.В.Кашин, после работы забирал из детсада Женю с Васей и приводил их домой. Обычно они приходили с женой Галиной, которая общалась с Верой, а он играл в шахматы с детьми и ожидали моего прихода с работы. Я был всегда рад видеть его и общаться с ним. Он на 10 лет старше меня офицер, прошёл всю войну, не один раз раненый и по ранению демобилизован из Красной армии в запас. Я, слева с Виктором и Володей Подольскими, смотрим футбол на стадионе. Лето 1961 года.
4.6. Новый 1961 год.
Шли дни и месяцы, и мы в работе не заметили, как подкрался Новый год. Встречали мы его радостно и весело в новом доме, с новыми соседями и в новой обстановке. К нам присоединился Кашин В. В. с женой Галиной и соседка Тамара с сестрой Раисой. Соседи поздравляли соседей и желали друг другу здоровья, счастья и успехов в работе, конца которой не было видно. Соседка Тамара в дальнейшем помогла устроиться Вере на курсы машинистов электрооборудования, а потом и устроиться на работу в нашем управлении на насосною станцию к Ильину Е.К. Новый 1961 год был очень сложным с самого начала. На снимке: Вера, Галина, Клава Федосеев и Василий Кашины и я стою сзади. Новый 1961 год.
Пуско-наладочные работы на намыв песчаной плотины ГЭС показали нам сложность этих работ из-за высокого подъёма пульпы землесосами на плотину. Пульпа (вода с песком) движется по трубам диаметром 600 мм со скоростью 0,75 м /сек и выгоняет впереди себя воздух, который выходит из вваренных в улитках (свистунах), по которым машинист узнаёт, когда ему включить в работу землесос и докладывает машинисту земснаряда о запуске землесоса в работу. В такой последовательности запускается вторая бустерная, третья и четвёртая и уже на карте намыва воздух вместе с водой и песком вылетает из трубы с большой скоростью и силой. Крановщик докладывает машинисту на земснаряд, что вода дошла нормально и багермейстер включает в разработку песка земснаряд. Я был начальником второй и третьей бустерной перекачки до приезда из Днепродзержинского СУ Москаленко Петра Николаевича. Начальником четвертой перекачки был Анатолий Филин – молодой специалист после института. Очень опасно было то, что после подрыва вакуума на земснаряде прерывался поток пульпы в трубе и обратным ударом встречались два потока и с большой силой рвутся трубы или в худшем случае детали землесоса. Основной удар чаще всего приходился на вторую бустерную, так как она была построена перед подъемом трубопровода на гору к третьей бустерной. Когда разрывалась внутри деталь землесоса «крышка» или даже сама «улитка», то шло затопление водой с песком всех других агрегатов, особенно электродвигателей, которые срочно надо было отключать от электрооборудования, чтобы не было человеческих жертв. Пока вся пульпа не выйдет из труб от самой карты намыва, это где-то на расстоянии четырёх километров, все работы прекращались. Но самое страшное было то, что затапливались водой с песком все другие двигатели, и сама перекачка забивалась песком. Вот поэтому мне приходилось находиться на работе сутками для ликвидации аварий. Самым сложным были работы по просушке двигателей, песок вручную очищали лопатами и на носилках выносили за пределы зданий. На намыв плотины работали четыре комплекса землесосных снарядов и часто на каком-нибудь одном из них подрыв вакуума и гидравлические удары, которые выпадали на первую и вторую перекачки, редко на третью. Подрывы вакуума чаще всего бывали на землесосных и земснарядах из-за обвала высокого забоя песка, который накрывал всасывающую трубу землесоса и этим самым возникал подрыв вакуума. Чтобы погасить гидравлический удар разрабатывались разные мероприятия проектными организациями и мы, на рабочем месте, тоже разрабатывали свои рационализаторские предложения и усовершенствования. Улучшали работу обратных клапанов и вставляли дополнительно еще по одному клапану, врезали «вантузы» в трубы для спуска воздуха, ставили вертикальные шестиметровые трубы на всасывающие линии перекачки. Предложили Тресту заменить детали землесоса с чугунных на стальные, поставить нам обратные клапаны, литые из стали. Трест наши предложения выполнил и всё смонтировали.
1961 год ознаменовался в мировой истории освоением Космоса. Советский гражданин-россиянин Юрий Гагарин 12 апреля 1961 года на корабле «Восток – 1» впервые в мире облетел Землю на высоте 302 километра со скоростью 28 тысяч километров в час и благополучно приземлился на Землю.
4.6.а Визит управляющего Трестом в Братск.
В один день из таких ремонтов прилетел к нам из Москвы управляющий Трестом Лопатин Николай Алексеевич и со своей свитой и нашим руководством приехали на вторую бустерную. Увидев меня, Николай Алексеевич воскликнул: «О, Юра! Ты здесь?». Он подошёл ко мне и поздоровался за руку, стал расспрашивать о моей жизни, поинтересовался о жене и детях. Всё местное начальство с интересом слушали нашу беседу. Потом я рассказал ему о наших проблемах, которые он увидел наяву, своими глазами. Приезжавшие с Николаем Алексеевичем руководители отделов Треста все подходили ко мне здороваться, так как знали меня по Сталинградскому и Цимлянскому управлению. Пробыв два дня в Братске, Николай Алексеевич проверил условия работы и на расширенном совещании управления рассказал о задачах Треста, его 12-ти управлений в этом году и перспективы на будущее. Вручил значки “Строитель Сталинградской ГЭС” мне, Гришину, Самойличенко, Малоканову и ещё нескольким рабочим. Поинтересовался бытом рабочих и заходил к нам в гости на обед. После визита управляющего к нам стали поступать рабочие из Украины, Киевского и Днепродзержинского управлений. Из Кременчуга приехал Москаленко Павел Николаевич со своей бригадой, которую определили на третью перекачку, где старшим машинистом был Никишин Егор Егорович. Часть груза был снят с моих плеч. После монтажа нового земснаряда, прибывшего из Рыбинского завода и спуска его на воду, начальником комплекса земснаряда пожелал быть Скопцов Александр Яковлевич. Он отказался от должности механика. Руководство Управления предложило мне эту должность. Я дал согласие и был назначен механиком участка Плотины. Нельзя не вспомнить мастера участка Кашина Василия Васильевича, в подчинении которого были стационарная большая насосная станция и первая перекачка. Он майор запаса и старше меня на 10 лет с богатым жизненным опытом, был технически грамотным и хорошо знал производственные условия работы. Он прибыл вместе с руководством Камского Управления и возглавлял монтажные работы. Я с ним быстро сработался, заменил его на монтаже земснарядов и устройством второй, третьей и четвёртой перекачке, всегда помогал ему во всех делах. Мы сдружились семьями, он с женой Галиной Павловной были у нас частыми гостями. Наши жены нашли общий язык, часто общались и помогали друг другу в повседневном быту. На фото вверху: Коля и Женя дома, ниже Глушко,?, Борисов, Виктор Симаков. 1960 год.
С каждым месяцем и годом условия работы усовершенствовались, производительность земснарядов улучшалась, и заработки у рабочих увеличивались. Но, одно упирается в другое. Чем больше производительность земснарядов, тем больше износ деталей землесосов. Восстановительный ремонт их дорогостоящий и трудоемкий. Новых запчастей Трест не успевал нам поставлять. Реставрировали их в мехмастерских, которыми руководил Пахомов А.И. и у него были помощники, мастера Евтодьев А. и Шарипов Борис, но мастерские не справлялись с наплавочными работами и были завалены «улитками», так как не хватало сварщиков и наплавочных электродов твёрдого сплава Т-590 и Т-620. Мне приходилось решать эти проблемы самостоятельно: для наплавки ручья «улиток» я придумал на бустерных к стойкам кран-балки приварить укосины из труб 200-250мм, которые давали возможность повесить на них «улитки» и ускорить наплавку ручья. Повороты «улиток» осуществлялись мостовым краном. Этим самым отпала возможность перевозки «улиток» в мехмастерские и уменьшилось количество ремонтных работ у них. Потому, что кроме наших деталей, там ещё было много деталей для наплавки из гравийного участка. Электроды для заплавки выработанных частей землесоса мы делали из проволоки диаметром 6 мм, обмазку изготавливали из стеклоклея и мела. Сушку осуществляли при помощи самодельных печек «козлов». Защиту электродвигателей от затопления при аварии изготавливали из досок или жести в виде щитов и защищали отверстия двигателя от напора струи пульпы. Трудно давалась стройка Братской ГЭС. Длинные, холодные, морозные зимы и короткое, но жаркое лето. Люди зимой переохлаждались, болели, летом перегревались и, чтобы охладиться, купались в холодной Ангарской воде и опять же болели, и плюс к этому плохое снабжение продовольствием и плохое питание. Но человеку все под силу. Выстояли, победили и успешно закончили строительство самой большой в мире Братской ГЭС в 1967 году.
4.7. Вера меняет профессию.
Читатель этой повести, наверное, думает, что автор её был настоящим патриотом и своим трудом, наравне с другими, посвятил себя только работе. С одной стороны, то это действительно так и есть, большее время суток у меня уходило на работу, но с другой стороны были и временные просветы для домашнего досуга. С того времени, как Вера стала работать, наладилась домашняя обстановка. Финансовый вопрос улучшился, и улучшилось настроение у Веры. Семейные споры и раздоры закончились, и жизнь вошла в правильное русло. У Веры больше времени уходило на изучение устройства насосов и электрооборудования и условий труда. По некоторым неясным ей вопросам она обращалась ко мне за разъяснением. На работе Вера быстро освоилась и свободно вошла в дружный Ильинский женский коллектив, которым управляла его жена Наталья. Из мужчин, на насосной был только один мужчина, сам Егор Кондратьевич Ильин. Ремонтами руководил мастер Кашин Василий Васильевич со своей ремонтной бригадой. Комплекс насосных станций находился один на берегу быстрой протоки Ангары, а второй в 100 метрах от первой насосной с расчетом увеличения напора воды в трубопроводе. Насосная использовалась для подачи воды в песчаный карьер для работы забойной установки и гидромониторов. Насосную окружал таёжный лес, с красивой зеленой поляной. Особенно выделялись здесь цветы, так называемые жарки–жёлто-красно-оранжевые, малиновые и другого цвета, которые радовали всех нас. Однажды я пришёл с работы домой и с порога почувствовал необыкновенный запах, спрашиваю у Веры: «Чем это ты надушилась, я такого запаха ещё не встречал?». «А я и не душилась» - ответила она. «Зайди в комнату и увидишь…», я зашёл и увидел на столе большой букет цветов, которые назывались жарки. Я ахнул от невиданной красоты, сразу взял фотооппарат и сфотографировал. Жена отдохнула от ночной смены, была довольна собой и приготовила для нас вкусный ужин. Вера была крепкого телосложения и легко вручную включала в работу электроустановки, поэтому её часто брали на подмену электриков на перекачках.
В зиму, когда все работы были связаны с водой, земснаряды, перекачки и насосные станции останавливались на отстой и ремонтные работы, тогда электромашинистов переводили в Управление СУ ГЭС на работы водоотлива. Вере досталась насосная установка в теле железобетонной плотины ниже уровня реки Ангары, так называемой «Паттерне». Мы с Верой не представляли, что это такое и первый день я поехал с ней на работу. На нижней эстакаде плотины ГЭС мастер повёл нас в будку, откуда мы спустились вниз по сваренной из арматуры лестнице, в глубину метров на 30 в туннель. По стенам туннеля сочилась вода и стекала вниз на днище, были настланы трапы из досок, которые вели к будке, где находились насосная с двумя насосами и в нём мотористка. Мастер провёл с Верой инструктаж, разъяснил задачи работы, проверять показания датчиков, устроенных на стенах «Паттерны» и откачку воды при наполнении «зумфа». Вера расписалась в журнале инструктажа, и мастер выдал ей удостоверение на работу мотористкой и пропуск. Мастер и мотористка попрощались и стали уходить. Вера говорит: «Я боюсь одна оставаться здесь, пусть остаётся со мной мой муж». Мастер отвечает, что посторонним здесь нельзя находиться, тем более без пропуска. Разрешение можно взять в конторе управления, куда мы с ним поднялись по сварной лестнице. В управлении у меня проверили документы и выписали разовый пропуск. Я позвонил в своё управление, отпросился на один день и попросил соседку нашу Дозмарову Т.С., чтобы она забрала из детского сада Женю и присмотрела за детьми, а сам опять спустился в «подземный ад». Насосы так звенели, что ничего не было слышно, я подошёл к будке и постучал в дверь, Вера очень испугалась, но, когда я сказал, что это я, она открыла дверь. До конца смены мы обошли весь туннель под плотиной, который был очень длинным, около датчиков горели лампочки и свет освещал на них показания. Один единственный раз, за всё наше пребывание в Братске, мы пробыли так долго вместе, с утра до вечера, нам никто не мешал, и мы «ударились» в воспоминания. С начала нашего знакомства и по сей день, и ни одного слова плохого не вспомнили, как-будто у нас его и не было, и на душе стало так легко и радостно. День пролетел незаметно. Обедали мы скудным обедом, который Вера брала с собой, кусок колбасы, хлеб и два маринованных огурца из банки «Ассорти» их нам поставляла Венгрия. Мяса в Братске давно и в помине не было, только дорогие колбасы «Полтавская» и «Краковская», из рыбы одна камбала, как на «первое», так и на «второе». Строители её прозвали «гидрокурица». Ранее из рыбы омуль был, но Никита Сергеевич Хрущёв отдал озеро Байкал в аренду Чехословакии сроком аж на двадцать лет. Чехи перегородили Ангару, которая выходила из озера, металлическими и капроновыми сетками. Раньше из Китая были поставки прессованного мяса в банках, яиц, копчёной селедки и хороших тёплых вещей. Но поставка прекратилась из-за того, что Хрущёв Н.С. чем-то обидел китайского вождя Мао Цзе-Дуна и он прекратил поставки. Братск окружала тайга, не так как было в Сталинграде, где кругом колхозы и совхозы, рыбы было вдоволь и продуктов питания. Здесь же на Ангаре есть острова, на которых небольшие селения, но они бедные, только и того, что жители обеспечивали самих себя продовольствием–рыбой, мясом, овощами. Но когда шла на нерест рыба: таймень, хариус, нельма, то они её ловили и в погребах солёно-мороженную хранили, свежую привозили к нам на лодках и продавали. Наши рыбаки тоже «не промах», также ловили сетями рыбу для себя и продавали знакомым нелегально. На базаре бывала в продаже разная речная рыба, но её сразу разбирали, а в основном здесь была рыба мелкая «рыбец». Специального рассола, протухшая, стояла в бочках, и запах разносился на весь базар, но местные жители её с удовольствием ели, особенно после стакана самогона. В магазины поступала дешёвая колбаса шести сортов: «ухо, горло, нос, сися, пися, хвост», строители её прозвали ливерный деликатес. Не было в свободной продаже молочных продуктов: молока, творога, сыра и кисломолочных продуктов. Основными продавцами на базаре были китайцы. У них в продаже можно было купить всё–от зелени до свежих огурцов и помидоров, которые они выращивали в теплицах. Помидоры были крупные, но не вызревали, и они на ночь делали укол из спирта в основание стебля и к утру, они уже делались красным или закладывали их в валенки, там они и дозревали. Купишь такие помидоры, они красные, красивые, но как теннисные мячики, такие овощи привозят нам сейчас из Евросоюза, нет в них ни вкуса, ни запаха. Но строители не унывали, и мы тоже вместе с ними, считали всё это временным недостатком. Строилась ГЭС, строились дома, соцкультбыт, учебные заведения, школы, детские сады, ясли, расширялся Братск по территории, возникали рядом новые города под названиями Братск-4, Братск-5, и т.д. Возник новый город Вихоревка, где был построен бумажный комбинат. Расширялся аэропорт, построился новый алюминевый завод и свой новый мясокомбинат и молочный с соответствующими цехами. Жизнь в городе налаживалась и улучшалась. По окончанию зимы, работники гидромеханизации возвращались в своё Управление по своим рабочим местам: на насосные станции, земснаряды, перекачки и на намывную земляную плотину. Начинались пуско-наладочные работы всех комплексов. Гравийный участок в зимних условиях работу не останавливал, а продолжали намывать гравий в штабеля, прямо здесь на острове. С наступлением тепла жизнь оживлялась, как и природа, появлялись подснежники, первые цветы, деревья покрывались листвой. На профсоюзном собрании Управления меня выбрали членом Постройкома. В Постройкоме мне поручили руководить производственным сектором, в котором я должен заниматься, не только своим участком, но и объектами Управления. Первым делом я поехал знакомиться с гравийным участком. В конторе участка находилась только Сыкулева Наташа, она работала кладовщком и выполняла обязанности секретаря и второй раз переизбиралась в Постройкоме, вела культурно–массовый сектор. Я спросил её, где начальство? Она ответила, что начальство днём в конторе не бывает и сказала, что их можно увидеть на земснаряде № 49, на котором выполняют профилактический ремонт. Земснаряд находился в карьере недалеко от участка. На земснаряде я увидел начальника участка Жирикова Д. А. и познакомился с ним поближе, там же находился механик участка Гроза И.С., начальником земснаряда был Хрыстий В.Н., старшим механиком земснаряда Сыкулев Г.И. С ними я обговорил состояние дел на участке, и дальнейшие перспективы работы. Работая в комитете профсоюза, я создал рабочую группу, с которой ежемесячно подводили итоги работы на объектах управления, и докладывал на активах Управления о проделанной работе.
4.8. Никита Сергеевич Хрущёв и Фидель Кастро в Братске. Не могу не упомянуть главного события, происшедшего в Братске. В сентябре месяце 1961 года нас посетил Никита Сергеевич Хрущев с руководителем Республики Куба Фиделем Кастро и большой свитой чиновников советского правительства. Им был устроен тёплый приём строителями Братской ГЭС. Приветственная речь Фиделя Кастро была зажигательная, возвышенная, громкая и часто прерывалась бурными аплодисментами строителей. После пламенной речи Фиделя Кастро и восхваления Хрущевым Н.С. руководства и строителей выступали руководители строек и передовые рабочие стройки. Никита Сергеевич Хрущёв сказал: «Сибирь наша стала близкою, в Иркутске можно позавтракать, а пообедать можно в Москве». Но из толпы пошли выкрики: «Это только вам можно, а нам надо ехать пять суток до Москвы, чтобы там пообедать, а у нас здесь даже есть нечего, нет мяса, дешёвой колбасы», а женщины выкрикивали, что нет молочных продуктов, детей нечем кормить. Никита Сергеевич Хрущёв стоял, молчал и ждал, когда толпа утихнет и сказал: «Я вас выслушал и обещаю, что всё будет, вы первопроходцы и это везде так при начале строительста». Он что-то еще говорил, но толпа его не слушала. Рабочие начали расходиться и говорить, что Наймушину И.И. и главному инженеру Гильдину А.М. и другим начальникам Хрущёв Н.С. «хвосты, как следует накрутить», а другие говорили: «Так им и надо, у них всё есть, а люди голодные на работу ходят». После отъезда Хрущёва Н.С. мы сразу почувствовали заботу его о нас. Нам долго не пришлось ждать его помощи. Вскоре вышло постановление Правительства, которое оставило память на всю оставшуюся жизнь сибирякам и приезжему туда люду. На фото: Фидель Кастро и Хрущов Н.С. в Братске. Лето 1961 года. Постановление правительства гласило: «В связи с потеплением климата в Сибири, развивающейся техникой, промышленностью и аэрофлотом не всю Сибирь считать отдалённой, в определенных координатах северной широты и восточной долготы (номера указаны по областям и краям Сибири). Эти районы считать приравненными к Сибири и Северу и пересчитать соответственно коэффициенты к зарплате и прибавки к окладам и тарифу. В эти параметры перерасчета попадает и Братск. Поясной коэффициент с 70 процентов снизили до 40%; прибавку к окладу на 10% - ранее через 6 месяцев - а сделали через год. Поменялись и другие льготы. Но от этого климат не потеплел, и расстояние не уменьшилось, но на человеческой жизни всё это отразилось в худшую сторону, ведь рабочие ехали сюда в основном из-за повышенного заработка за счет коэффициента, стало людям обидно, но пришлось терпеть. Разговоры среди рабочих пошли удручающие, «поносили» Никиту Сергеевича – «кукурузника рьяного» со всех сторон, но мы продолжали работать, не снижая темпов, а наращивая свой потенциал в работе, поддерживая друг друга, как на стройке, так и дома. Я любил работу, невзирая на коэффициенты, так как от работы зависит и положение в семье, и выставлял её - работу - на первый план, хотя любил жену и детей в два раза больше, но показухи с этого не делал, всё переносил в душе, что жена моя Вера не понимала. Детей не баловал, в свободное время занимался с ними, играл, гулял. Пока ходили в детский сад, я водил и встречал их по возможности, но, когда Коля вырос и пошёл в школу, он помогал маме и ходил за Женей в детский сад. Однажды я шёл с работы пораньше, зашёл в детский сад, вижу: идут Коля и Женя и оба плачут, спрашиваю: «О чём плачете?». Коля говорит: «Меня побил Женя», а Женя говорит, что его побил Коля, а он дал сдачи». Я говорил им: «Теперь помиритесь, вы два братика и должны жить дружно». Вместе приготовили ужин для себя и для мамы, так как она была в дневную смену на работе и приезжала к 20 часам, у нас было личное время до её прихода. Маму с дневной смены встречали всегда радостно, рассказывали ей всегда свои новости, а она нам свои, таёжные. Тайга красивая, сосны высокие, стройные, птичек много, летают, поют на разные голоса. Мама рассказывала: «Выйдешь из насосной на берег, посмотришь - рабочие стоят по берегу с удочками, в основном все с нашего управления, знакомые, утром приезжают на вахтовки сюда и вечером уезжают с нами домой. Кто поймает рыбы больше, тот угощает нас». Бывало так, что Вера брала с собой детей в дневную смену, но одних их отпускать гулять было нельзя, - вода очень привлекала их, но река быстрая, опасная, вода холодная, - то мне приходилось ехать с ними, а к нам присоединялись и Гришины с семьей. Тогда у нас получалась «вылазка» на природу, к нам присоединялись многие соседи с детьми, было очень весело, жарили шашлыки, рыбачили с удочками и чудесно проводили выходные дни. Я детей к рыбалке с удочками не приучал из-за быстрого течения реки и малолетнего возраста, хотя в детстве я сам рыбачил, но не для удовольствия и по любви, а по нужде, так как нам с мамой кушать было нечего, а надо было чем-то питаться. Вот я рыбачил и таким способом помогал немного маме.
Я с Колей на охоте.
Я увлекался охотой. Ружья охотничьегоу меня не было, а была мелкокалиберная винтовка. А оказалась она у меня следующим образом. В Сталинградском управлении была организация ДОСАФ, я был её членом. На одном соревновании по стрельбе в двух видах на 25 м и 50 м я занял первое место в обоих видах, а призом была списанная с учета мелкокалиберная винтовка, которую мне вручил начальник ДОСАФ с соответствующим документом. В Братске я стал на учет в Охотсоюзе. Осенью, где-то в октябре мы поехали на охоту. В нашей группе Володя Кочка был старшим, а всего было семь человек, которые надо мной подшучивали: «Юра, куда ты едешь с такой пукалкой? Здесь с этим оружием делать нечего, здесь тайга, а не тир, а вдруг медведь?». Говорю им: «Медведи уже спят, а я на зайчика, белочку или глухаря рассчитываю». Вышли на поляну, определили время встречи на этом месте и распределились с расчетом, чтобы друг друга не подстрелить. Шли пересвистываясь. Тайга наводила на меня какую-то жуть и страх, чего-то побаивался, хотя и любил лес с детства, но то был лес лиственный и привлекательный, особенно осенью, в эту пору с разноцветными листьями и загадочный с грибным запахом. У нас в Сокырынцях был один сосновый участок, туда я вообще не заходил, так как под елями даже трава неросла и всё было засыпано еловыми иголками. (Я с Колей на охоте. 1961 год).
Я шёл и прислушивался к шуму воды на Падунских порогах, которые находились от меня с правой стороны. Прошло несколько часов, я дошёл, где начиналась лесосводка, под затопляемую зону Братского моря. Сел на спиленную сосну отдохнуть и вдруг увидел, как что-то белое мелькнуло между кустов и спряталось за пень. Это было на расстоянии метров 50-60-ти, я подумал, что это может быть листок газеты, брошенный рабочими, и не обратил на это особого внимания. Но смотрю, а там опять произошло движение, и я определил, что это заяц-беляк, я лег за деревом и стал наблюдать. На винтовке поставил расстояние на 75 метров, но волнение переполняло грудь, хотелось кашлянуть, но я терпел и вдруг появляется заячья головка над пнем, я сразу выстрелил и сам замер, но ружье перезарядил, стал наблюдать, больше движений не было. Я встал и пошёл к тому месту, где за пнём лежал убитый заяц. Я его поднял, он был теплым, сел, положил на колени, смотрю - пуля прошла навылет через голову. Погладил и думаю, что лучше бы ты мне не попадался на глаза, ещё бы и перезимовал, а там весна, стал бы сереньким и жил бы, но надо идти назад. Привязал зайца за голову к ремню, но лапки его тянулись по земле и цеплялись за кусты и валежник. Тогда привязал его через плечо за спину и пошёл назад, ориентируясь по звуку водопода, который теперь был с левой стороны. Подойдя поближе к месту сбора, услышал выстрелы, охотники уже были на месте и стреляли по разным целям на спор. Я побоялся сразу подойти и, остановившись, подал сигнал криком. Увидев, они подняли меня на смех: «Ну что, главный охотник, со своей «пукалкой», нам хоть в одну бутылку попади». Я подошёл к ним, повернулся спиной, увидев зайца, все ахнули и потеряли дар речи, сняли его с меня, осмотрели, определили попадание и каждый пожал мне руку, и поздравил с удачной охотой. А я сказал им, что мне жаль этого зайца, а дядя Ваня, наш сторож, сказал: «Юра, не жалей, если бы не ты, то другой бы его убил, а мы охотники едем на охоту, чтобы отдохнуть и кого-то подстрелить, а здесь будет сплошная лесосводка и этому зайчику всё равно не жить». Мы, в то время, жили с семьями у Володи Кочки в одном бараке. Дома разделали зайчика, он весил примерно 4-5 кг чистого веса, жены наши приготовили вкусный ужин, а дети впервые поели заячьего мяса. Когда мы с Володей Кочкой ходили на уток, брали с собой его собаку; если утки далеко плавали, то с кустов я по ним стрелял из мелкашки против ветра, так чтобы выстрела не было слышно. Если утку подстрелю, то другие не взлетали, и я стрелял по другой утке и их ветром прибивает к нам в камыши, там собака плывет и их достает. А если утки взлетали, то Володя стрелял по ним со своего дробовика и которых подстрелит, они падали в воду и собака доставала их. Таким способом, мы частично улучшали наш скудный рацион мясными продуктами, дичью. А чаще всего особенно в дожди и в непогоду охота была вхолостую. И вспомнил я про охотников один стишок.
Охотничья притча:
Поймешь охотника тогда,
Когда пройдешь не однократно
Надежды полный путь туда,
И безнадёжный путь обратно.
Об охотниках можно писать и рассказывать много, но я продолжу этот монолог позже.
4.9. Потеря братьев.
Не могу я выпустить из памяти печальный случай, произошедший в 1960 году. Мне принесли телеграмму, пришедшую из дому, в которой сообщалось: «Сегодня умер Николай, похороны 20 октября», телеграмму послала сестра Варя. Брат умер очень рано, в 33 года, от застарелого и недолеченного ранения в живот в 1946 году при ликвидации банд в Западной Украине. Вот я и задумался, что же мне делать, на чём ехать? самолётом, поездом - всё равно не успею. Самолетом, погода нелётная, надо лететь: Братск–Иркутск – Москва – Киев, потом добираться автобусом до Прилук. На это уйдёт времени больше, чем на поезде. И мы с Верой решили, что я поеду поездом и возьму с собой Женю. Так мы и сделали. Ехали мы почти семь суток, приехали в Калюженцы, я выразил соболезнование матери и жене Николая Марии. С матерью и с Марией, детьми их Володей и Олей мы пошли на кладбище, помянули брата. Мы с Женей пожили у них пару дней, и пошли проведать сестру Варю в село Сокырынци, где она была замужем. Это мое село, где я родился, здесь много моих друзей и на здешнем кладбище похоронена моя мама. С Женей пошли проведать могилку мамы, которая была неухожена и заросшая бурьяном. Я пошёл к тете Ульяне попросить лопату, увидев меня, она сразу запричитала, обняла как родного, расцеловала и мы пошли вместе с ней на кладбище. Порвали траву, поправили могилку, попрощались с мамой, и тетя Ульяна забрала нас с Женей к себе домой на обед. За обедом мы вспоминали, как она меня с бабой Евдохой Соловьихой провожала в 1942 году в Германию, и они никогда не думали, что нам придется еще когда-нибудь встретиться. От неё пошел я проведать друзей–Фесенко Алексея с женой Марией и других ребят. На обратном пути остановился на пару дней у сестры Дуси в Прилуках. В Прилуках я проведал семью Чижиков - друга Бориса Чижика, он мне тоже был как второй брат и его маму Марию и отчима Дмитрия, у которых я раньше жил, и они были для меня как родные. С Прилук я поехал к старшему брату, тоже Николаю, в город Мену. Первый раз я был у них в 1951 году, у них был тогда один сын Володя 14-ти лет. Но он умер в 22 года от белокровья–лейкемии, заболел он ею, когда был на практике в Байкануре. Старший брат Николай с женой Ольгой и сыном Володей.
Жена Николая была врачом и предпринятые ею меры - лечение в Киеве и Германии - не дали положительных результатов. Николай и его жена Оля встретили нас хорошо. У них уже была годовалая дочь Леночка. Оля решилась на роды дочери после сорока лет, роды были нормальные и родители очень были счастливы и дорожили ребёнком. На второй день Оля обследовала Женю, она была детским врачом, после этого она подозрительно засуетилась, посоветовалась с Николаем, быстро собралась, и сосед повез её на автомашине «Победа» на вокзал. Нас она предупредила, что будет ждать нас на железнодорожном вокзале. Николай нам сказал, что у Олиных родственников кто-то умер и им надо срочно ехать на похороны. Сосед вернулся на машине, и мы поехали на вокзал. На вокзале Оля вручила нам билеты, мы попрощались с ней и с Николаем, они сели в машину и быстро уехали. А мы с Женей подошли к кассе, чтобы узнать, когда проходит поезд на Бахмач, узнали, что поезд будет только завтра после обеда. Скорые поезда здесь не останавливались, комнаты ожидания не было и надо было сидеть сутки в зале ожидания, а уже наступил месяц ноябрь, было холодно без отопления. И тут подвернулся случай, в тупике стоял грузовой состав, который пропускал скорый поезд и должен был идти в сторону Бахмача. К нам подошел мужчина и предложил свои услуги, сказал нам, что он работает сцепщиком и может нам помочь. Он посадит нас на тормозную площадку последнего вагона и на первой остановке переведет нас в служебный вагон, а билеты, чтобы не пропадали, сдаст и вернет мне деньги. Я с радостью принял это предложение, перед отходом поезда сцепщик посадил нас на сцепную площадку, а сам и был таков. Паровоз пропыхтел, обдал нас дымом, фыркнул и тронулся. Колеса простучали по стрелкам и выехали на прямую линию, паровоз дал длинный гудок, вырвался на простор, как выпущенная птица из клетки и, набирая скорость, ринулся в темноту. Наш последний вагон раскачивался из стороны в сторону, и я боялся, чтобы Женя не слетел с площадки, распахнул шубу, прикрыл его от ветра и прижал его к бортику площадки. А перед нашим вагоном был полувагон с углем и с него ветер сдувал угольную пыль, которая оседала на нас. Подъезжая к мосту через реку Десну, на разъезде поезд остановился, но сцепщик, так и не подошёл к нам, и последняя надежда моя на спасение от холода и назойливого дыма улетучилась, когда поезд тронулся, и под колёсами застучали железные рельсы, уложенные на мосту. Под мостом плавно протекала река Десна, которая впадает в великую реку Украины Днепр, на которой князь Владимир крестил Русь в 988 году, и после крещения Русь стала называться Святой Русью. Но мне в то время было не до крещения Руси, я переживал, чтобы не заморозить Женю и не замерзнуть самому. Но Бог милостив и сохранил нас, мы с Божьей помощью стойко перенесли незаслуженное нами наказание близкими родственниками. Таким образом, мы ехали более шести часов. Когда мы вошли в вокзал на станции Бахмач, то от нас все шарахались в стороны, а мы не знали по какой причине. Мы захотели в туалет, и я спросил, где он находится. К нам подошел мужчина и повел в туалетную комнату, сказал: «Посмотрите на себя в зеркало». Когда мы с Женей взглянули в зеркало, то мы себя не узнали и Женя спросил: «Папа, это ты?». И рассмеялись, потому что были похожи на негров, у нас только глаза и зубы блестели. Шубы и шапки были набиты угольной пылью и паровозной копотью. Целый час мы там отмывались и отряхивались. На мне был кожаный полушубок и ондатровая шапка, полушубок я очистил, а шапку мне пришлось выкинуть, дорогая, жалко было, но ничего не поделаешь. На Жене была овечья шубка и простая шапка, с которыми пришлось еще больше повозиться, но шапку выбросили. Немного отдохнули, согрелись, покушали, пошли в магазин, купили шапки, прифрантились и вечером сели на проходящий московский поезд. В Москве прибыли на Курский вокзал. Сели в метро, сделали несколько кругов по кольцевой, потом пересели на Арбатско-Покровскую и на станции метро «Смоленская» вышли и пошли на Семёновский вал 10 прямо в наш Трест, где нас никто не ждал. В Тресте, знакомые, когда увидели нас в таком потрёпанном виде, очень удивились и стали спрашивать: «Откуда вы такие появились?» Я отшутился и спросил, где находится Геннадий Пантелеймонович Бовше. Когда он узнал о нас, то сразу пришёл и забрал нас к себе домой. Там мы приняли душ, покушали, привели себя в порядок и пошли в Трест. В Тресте он доложил управляющему Лопатину Николаю Алексеевичу, что я нахожусь здесь с сыном. Управляющий вышел сам в приемную, и удивился «Какими судьбами?» и завёл нас к себе в кабинет. Он расспросил меня о личных делах, я всё ему подробно рассказал, где был и что делал. Я сказал, что хотел бы выписать денег в счёт зарплаты, он ответил положительно и позвал к себе главного бухгалтера, сказал ему, чтобы он выписал из его фонда материальную помощь 200 рублей (в то время уже были новые деньги). Я получил деньги и зашёл попрощаться с управляющими и другими работниками отделов, а Геннадий Бовше забрал нас на ночь домой. Мы всю ночь не спали, проговорили и вспоминали о работе на Цимлянской и Сталинградской ГЭС. Вечером я созвонился с Николаем Карпенко, братом жены покойного Николая, он очень обрадовался и сказал, что приедет за нами. Утром он уже был в Тресте. Мы приехали к ним, у них всё уже было готово для встречи незванных, но очень желанных гостей. Тоня, жена Николая, по такому случаю отпросилась с работы, а девочки Надя и Люда были в школе. Три дня мы пробыли в Москве, ездили на экскурсию, а Женя любил кататься не троллейбусе и когда соскакивали провода, то Женя кричал: «Папа, папа, автобус отвязался!». И у всех пассажиров эти выкрики вызывали улыбку на лицах. Мы посещали ВДНХ, побывали на панораме Бородинской битвы, накупили много подарков всем хозяевам, маме Вере и Коле, мы решили ехать домой. Проводив нас на поезд Москва-Лена, Николай с девочками уехали домой. В вагоне мы разместились на нижних полках и после ужина уставший Женя сразу уснул. Спал, под большим впечатлением всего виденного и происшедшего за эти две недели. Я лежал и с благодарностью Богу думал о тех людях, которые к нам хорошо отнеслись во время нашей поездки. Всё хорошее меня радовало, но недолго, так как вспомнил, зачем я туда приезжал, то всё настроение уходило в печаль и уныние в воспоминаниях о покойном брате Николае, очень рано ушедшим из жизни. В ноябре месяце 1960 года я потерял двух братьев, две последние родные кровинушки, двух Николаев. Младший брат по отцу Николай ушёл из жизни в иной мир навсегда в 43 года. Старший брат по матери Николай живой, но для меня он умер, так как встречи с ним у меня больше не будет. Он родился в 1912 году. Вот с такими тяжёлыми воспоминаниями я и уснул. Утром проснулся, когда предлагали чай. Женя крепко спал, но когда проснулся, то у него был жар. Соседи по купе, муж с женой, оказались оба врачи, посмотрев Женю, они обнаружили в нём болезнь, корь. На Женином теле была сыпь. Попутчица Марина достала из своего саквояжа пачку таблеток и дала две таблетки выпить Жене. Женя выпил чаю, немного поел, почувствовал себя лучше, стал играть и просматривать детские журналы, которые купили ему и Коле. Я боялся, чтобы нас с Женей не сняли с поезда, и мы все скрывали от проводницы его болезнь. Остальные трое суток мы ехали с Женей «ни живые и не мёртвые», никем и ничем не интересовались. На станции Осиновка нам попутчики помогли вещи донести до вокзала, мы с ними распрощались, и они поехали дальше до Лены. Женя молодец, держался хорошо до самого дома, мы ехали с вокзала на самосвале со знакомым шофером. Дома Вера узнала обо всём, Женя рассказал про все наши приключения хорошие и плохие. Но Вера вместо радостной встречи закатила мне скандал, потому что я сразу, после побывки дома, не поехал обратно в Братск, а поехал проведывать родственников и друзей. К Жене вызвали врача, которая осмотрела его, поставила диагноз «Корь» и сказала, как лечить и выписала Вере больничный лист на две недели. У меня еще оставался отпуск, и я был дома у жены «на подхвате», помогал ей во всем. С Колей сходил в школу узнал, как у него идут учебные дела, которые оказались успешными, чему я был очень рад. Женя поправился, и жизнь пошла своим чередом. Земснаряды, земустановки и перекачки уже остановили на ремонт. Участок проводил ремонтно-восстановительные работы на земснарядах, перекачках и на насосных станциях. Я вплотную включился в эту работу.
4.10. Богатство Сибири.
Не могу умолчать о богатстве Сибири, с её величавой тайгой, могучими и быстрыми реками, полными рыбы, озером Байкал с его знаменитым омулем, дикими зверями и птицами и в добавление к ним комарами и мошкой. С рассветом мошка просыпается и тучами витает в воздухе, садится на человека, на любую незащищенную часть тела и пьет кровь до тех пор, пока её не убьёшь или она сама не лопнет. После этого место укуса начинает чесаться, вследствие чего тело воспаляется и распухает. Никакие мази и жидкости от этого не защищали. Одевались и защищали тело плотной и наглухо застегнутой одеждой, обвязывали рукава и надевали перчатки, под которые мошка всё равно залазила. Когда солнце садилось, и день убывал, мошка куда-то улетучивалась, и появлялись тучи кровожадных комаров, их жужжание и кусание наводило на нас ужас. Но комар напьётся крови и улетает, а мошка пьет кровь, пока не лопнет, а ещё, назойливая, набивалась в нос, рот, не давая людям дышать. Ночами мошка не залетала в квартиру, а комары ночью заполняли всю квартиру, летом, в жаркую ночь, нельзя было открыть для проветривания окна и форточки. И так всё лето от весны до мороза. Для этого работали НИИ, но не могли до конца изучить появления этого вида насекомых. Для защиты от мошки учёные изобрели сетку, так называемую «сетка Павлова», пропитанную специальным раствором для отпугивания насекомых, но и это не помогало, только делало вред человеческому здоровью. Местное население предполагало, что мошка появлялась на Падунских и Дубининских порогах и говорили, что она живёт только одни сутки. Но человек такое существо, что ко всему привыкает и люди работали круглосуточно, при любых условиях. Эти предположения местных жителей оказались не беспочвенными, при наполнении Братского водохранилища были затоплены Падунские пороги, и количество мошки резко сократилось в воздухе, и когда приезжал Никита Сергеевич ХРУЩЁВ с Фиделем КАСТРО на пуск первой турбины ГЭС, то Падунские пороги были затоплены, и мошкары было, к сожалению, мало. С Хрущёвым Н.С. в 1961 году, в делегации среди министров была министр культуры Фурцева Е.Ф. и она слышала выкрики из толпы, что нет никакого развлечения в городе, а кинофильмы показывают старые, на которые никто не хочет ходить. Это так и было. В основном крутили: «Чапаев», «Танкисты», «Трактористы» и другие с хорошими артистами, такими как: Бабочкин, Алейников, Крючков, Андреев, Васильева и иные знаменитые артисты. После их отъезда стали поступать новые фильмы, такие, как: «Сказание о земле Сибирской», «Свинарка и пастух», «Весна», «Цирк», «Весёлые ребята», «Кубанские казаки», «Снежная сказка», «Операция Ы», «Конец света» и много других с такими артистами как: Утёсов, Орлова, Никулин, Моргунов, Вицин, Любшин, Светличная, Лучко, Ладынина, Зельдин. Но не забываемым остался фильм «Карнавальная ночь» с артистами Игорем Ильинским, Сергеем Филипповым и Людмилой Гурченко и многими другими талантливыми артистами кино и эстрады, Марк Бернес, Трошин, молодые Кобзон, Хиль, Клавдия Шульженко, Людмила Зыкина, Валентина Толкунова и другие с конферансье и с «капеллой» музыкантов. Впоследствии стали приезжать группами: Ансамбль «Песни и пляски» Моисеева, женский хор «Сударушка», «Армейский ансамбль» Александрова. Осталось в памяти незабываемый приезд в Братск Александры Пахмутовой и Николая Добронравова с коллективом артистов и молодых композиторов, которые на месте сочиняли и исполняли свои песни. Одна из таких - «По Ангаре» и много других. Расшевелились областные и местные культурно-массовые организации. Радовали нас и концерты Братской художественнй самодеятельности. Мы часто с семьёй посещали кинотеатр, и дети всегда были довольны увиденным в кинофильме. Другие культурно-массовые мероприятия проходили на стадионе. Стадион был построен через улицу от нашего дома, и мы часто смотрели игры в футбол и волейбол прямо с окна квартиры Подольских. Наши дети вместе с Грышиными бегали на стадионе и там развлекались. Часто мы с Михаилом бывали вместе с ними. На зиму стадион заливался водой, и делали каток, который посещали взрослые и дети. В центре стадиона устанавливали большую ёлку и украшали её цветными шарами, гирляндами. Работники клуба и культурно - массовых мероприятий организовывали с детьми вокруг ёлки игры и хороводы. После всех этих развлечений дети приходили домой краснощёкие как снегири. Зато аппетит у них был зверский. Женя любил пельмени и называл их вареники с мясом. В районе стадиона находился ТИР, корый я часто с детьми и сам посещал, чтобы проверить глаза, которые раньше меня не подводили. Однажды в ТИР приехал председатель «Охотсоюза» и позвали туда меня. Председатель предложил мне купить ружьё ИЖ- 59 12-го калибра с вертикальными стволами, оно спортивно-стендовое и их получили всего несколько штук для спортивной стрельбы по тарелочкам. Как хорошему стрелку охотнобщество решило одно выделить мне. Я очень обрадовался такому предложению, так как охотничье ружьё купить здесь была проблема. Я дал ему своё согласие. Председатель сказал, что ружья эти дороже обычных и назвав цену, чтобы я имел деньги при себе, на то время, когда он приедет и привезёт ружьё и документы. Через месяц ружьё было у меня.
На этом месте, где построен наш квартал, была тайга и при строительстве домов и соцкультбыта оставляли вековые сосны, которые не попадали в проекте ни в здания, ни в дорогу, оставлялись на месте и на них весной прилетали глухари на ток. Стрелять их в поселке не разрешалось, да и рука не поднимется разгонять такое зрелище. А однажды был случай, когда по нашей улице прошёл сам хозяин «топтыгин мишка» медведь. Своими размерами и грозным рёвом он переполошил весь посёлок и ушёл в тайгу. Никто из охотников не смог в него выстрелить, хотя ружья держали в руках для безопасности себя и людей.
4.11. Рубрика: охота продолжается.
Чуден сибирский край со своей природой и погодой. Длинная и жестокая зима, длившаяся семь месяцев. И короткое жаркое лето, четыре месяца, одним словом, лето, так как нет границ между весной и осенью. Май и сентябрь можно делить пополам. Весна наступает внезапно, снег быстро тает и уходит, и все сразу зеленеет, как земля, так и лиственные деревья. Зима тоже приходит внезапно, в середине сентября, бывало, выпадал снег и оставался до самой весны.
В мае месяце 1961 Коля закончил первый класс. Пару дней отдохнув и выбрав хорошие дни, мы решили пойти с сыном на охоту с ночёвкой. Я выбрал место, где когда-то убил зайца, там раньше росли вековые сосны. Я любовался их стройной красотой, пением птиц и частым стуком дятла. А сейчас здесь мы увидили торчащие пни и оставшийся мелкий кустарник. Правду говорили мне тогда охотники, когда я жалел об убитом зайце, что здесь будет лесосводка под водохранилище и что зайца убили бы и съели другие. Мы с Колей выбрали местечко для ночлега, натаскали туда хвороста, веток и дров для костра, а сами пошли к берегу и залегли, поджидая прилета уток. Погода была тёплая, тихая и утки садились подальше от берега. Когда стемнело, мы вернулись на наше место, где решили ночевать. Над водой садился туман, и пахло прохладной сыростью, но ветер приносил запах сосны и кедра из леса, который не подлежал вырубке. Мы разожгли костёр, поджарили колбаски и хлеба, а чай горячий был у нас в термосе и вкусно поужинали. Коля очень радовался, что вместе со мной пошёл на охоту, ему всё здесь нравилось, он постоянно подбрасывал в костёр хворост, который вспыхивал пламенем, освещая вокруг нас темноту и красиво отражаясь в воде будущего Братского моря. Место, где мы в данный момент находились, подлежало затоплению водой. В беседе я рассказывал сыну о своем детстве, выбирая для рассказа красивые и запомнившиеся мне с детства места в селе Сокырынцях. При разговорах мы не заметили, как пролетело более полуночи, никто из нас не хотел спать, не думали ни о каком страхе, а все-таки это тайга, со своими разными опасностями, и мы от поселка находились более чем в десяти километрах. Коля удобно устроился и уснул. У меня к тому времени уже было охотничье ружье ИЖ-59, я перезарядил его на пули, положил около себя рядом и постарался уснуть, но костёр быстро прогорал, и становилось прохладно. Я встал, натаскал крупных веток и брёвен, снова разгорелся костёр и обдал нас теплом, но уснуть не мог до самого утра. Вспоминал, как в детстве с конюхом дядей Павлом водили лошадей в «ночное» и бывало, накосим травы, настелим на телеге и я, под его рассказы, и от запаха травы и полевых цветов, засыпал. А сейчас сидел около костра и думал, что же снится Коле, но его без конца атаковали назойливые комары, которых я не успевал отгонять. Туман стал рассеиваться, и начинало светать. Проснувшись, Коля немного озяб, но стряхнув с себя сон, насобирал веток, кинул их в костер, который вспыхнул, обдал нас своим теплом и ободрил. Мы пошли на выбранные с вечера места. Коле я разрешил стрелять из мелкокалиберки по плавающим уткам, а я стрелял уток на взлёте. Здесь было мелко, так как Ангара вышла из своих берегов и начала разливаться по сторонам. Мы бродили по зарослям, Коля несколько раз выстрелил, утки поднялись, и я на лету одну подстрелил. Оказались мелкие чирки. Солнце уже хорошо взошло, и мошка начинала свой «трудовой день», я пошёл дальше по краю воды и за кустами, от увиденного «остолбенел». Передо мной, метров в тридцати-сорока стояли три очаровательных животных и смотрели на меня. Это были дикие козы: козёл с большими рогами и две козочки, с любопытством, без страха рассматривали меня. От их красоты и смелости у меня пропал охотничий азарт, я опустил ружьё и сел на пень. Удовлетворив своё любопытство, козы повернулись ко мне своим белым задом, убедившись, что не представляю для них никакой опасности, напились воды и спокойно пошли в глубину невырубленного леса, отмахиваясь от мошки своими коротенькими, красивыми, белыми хвостиками. Я встал, повесил ружьё на плечо, пожалел, что не взял с собой фотоаппарат, который был у Коли, а он за кустами этого не видел. Пошёл на то место, где стояли козочки, там оказалась их тропа, ведущая к водопою. Вернувшись к Коле, показал ему свой трофей и сказал, что видел коз, он с охотничьим азартом сразу сказал: «Почему не стрелял и ни одной не убил?». Говорю: «Далеко были, и я их пожалел, если бы убил, то что бы мы с ней делали здесь, в тайге, мы её не смогли бы дотащить до посёлка». Мы вернулись на своё место, опять развели костёр и доели остатки пищи, сфотографировали сами себя и до сих пор память на двух фото у меня сохранилась. Уставшие, но радостные и весёлые мы вернулись домой. За ужином Коля всё увиденное, и услышанные песни птиц и крякание уток и нашу охоту на них, рассказывал маме и Жене, особенно про костёр и ужин при костре. Я сидел и думал, что этот поход на охоту у сына останется на всю жизнь.
4.12. Переселение жителей с островов.
При подъёме воды в реке Ангаре попадали к затоплению около сотни островов, на которых жили люди, и они подлежали переселению на возвышенные незатопляемые места правого и левого берегов реки Ангары. Для них строились новые посёлки, расширялись и благоустраивались уже имеющиеся поселения. Люди не хотели покидать свои родовые места и куда - то уезжать. Они не признавали этого строительства и не понимали, зачем люди сюда понаехали и строят какую-то ГЭС. Руководству строительства, партийным и профсоюзным органам пришлось создавать агитбригады, а они должны были плавать между островами и вести разъяснительную работу среди населения о том, что зачем нужна стране эта электростанция. Наряду с этим, было указание выделять рабочих для оказания помощи в переселении пожилым и одиноким людям, перевозить их имущество, скот, другую живность. Рабочим чуть ли не силой приходилось усаживать на плавсредства людей и перевозить их в намеченные пункты, а дома и усадьбы, непригодные для перевозки, сжигать. Но люди держались своего гнезда, молча и со слезами, покидали остров тогда, когда уже вода подпирала и угрожала затоплением их самих. Из своих тёплых, веками насиженных родовых мест надо было переселяться на Большую землю. Старики не боялись того, что везут их куда-то в неведомые места - там уже есть свои люди, - но им страшно вспоминать то, что здесь оставляют в земле, а теперь уже и под водой, родных и дорогих им людей, к которым не придёшь, а сейчас уже не приплывёшь и не скажешь: «Ну, здравствуй, дедушка или бабушка, папа или мама, а ещё страшнее говорить, здравствуй, сынок или доченька, внучек или внученька», по какой-то причине рано ушедших в иной мир. Не поправишь могилку и не расскажешь о своей жизни и болячках, или нечаянной радостью не порадуешь их. Второй раз навеки прощались с ними хуторяне. Сидели, молча на кладбище, у могил своих близких и каждый думал о своём. Властями было разрешено перезахоронить покойников, но там были особые условия, которые не под силу выполнить немощным старикам, а легче лечь с ними рядом. Ан, нельзя. Бог ещё не позволяет самому этого сделать. Каждый из островов имел своё название и служил под Господом Богом людям, зверям, птицам и беглым каторжникам укрытием, защитой и пропитанием. Хорошо о переселении островитян с реки Ангары на материк написал Валентин Распутин в своей повести: «Прощание с «Матёрой» в 1978 году.
4.13. Новый 1962 год.
К встрече Нового года готовились заранее, потому что в магазинах перед праздниками было очень проблематично с продуктами, да и очереди были громадные. Женщины стояли, как обычно, за продуктами, а мужчины за спиртным. Новый год отмечали у нас. Пришли Кашины Василий Васильевич с женой Галиной и новые соседи Федосеевы Александр с женой Клавдией. Дозмаровых не приглашали из-за Вериной ревности меня к Тамаре. После проводов старого года встретили Новый год, выпили, закусили, повеселились, попели песни и пошли на стадион, который был через дорогу от нашего дома. Стадион был залит водой, на льду катались взрослые и дети на коньках, организаторы праздников при клубе организовали хоровод вокруг елки, которая стояла в центре стадиона, украшенная шарами и гирляндами с огнями. К этому хороводу присоединилсь и мы. Поиграли с детьми в снежки, повалялись в снегу, дети закидывали нас снежками. К нашей компании присоединились Гришины, и, наигравшись вдоволь, все пошли к нам продолжать праздновать, а Федосеевы пошли домой, так как у них был маленький ребенок. На стадионе встретили много наших знакомых, и мы поздравляли друг друга, все были радостные, весёлые, разгоряченные и сорокоградусный мороз был нам не страшен. На второй день нового года по русскому обычаю «где пьют, туда и похмеляться идут», похмелялись и обедали у нас, а так как похмелье - та же пьянка - только с утра начинается, то похмелье было до вечера.
4.14. Медведь шатун.
При затоплении островов люди переселились и усадьбы их были сожжены, звери поубегали, а растревоженный при зимней спячке медведь проснулся и бродил по лесу голодный и злой. Рядом находился животноводческий совхоз, который медведь начал посещать. Директор совхоза, зная, что у нас имеется охотобщество, приехал к председателю и попросил, чтобы наши охотники убили медведя. В один из предвыходных дней нас собрали и семь человек согласились поехать в совхоз, в том числе и я. В определённое время, в субботу, на вездеходе нас повезли по таёжному зимнику в совхоз километров за 60-70. Совхоз был новым, организованный из вывезенных людей из затопляемых водой под море островов, с красиво расположенными улицами, добротными деревянными домами, с площадью, на которой располагался Сельсовет, управление совхоза, магазины и здания соцкультбыта. В конторе совхоза нас ожидали местные охотники и загонщики с трещётками и другими звонкими инструментами, в общей сложности человек 10-12. Мы были с ружьями, а наш председатель с карабином. К нам вышел директор совхоза, моложавый мужчина, среднего возраста, дал нам задание, но сам с нами не поехал. Вывезли нас за поселок в тайгу, расставили по точкам, меня поставили правым стрелком, так как у меня было специальное ружье с удлиненными стволами, которое имеет большую убойную силу выстрела. Председатель общества стал на левом крыле. Загонщиков отвезли дальше на пару километров. Через некоторое время от загонщиков послышались выстрелы, а по мере приближения, крики и звон трещёток и пустых кастрюль. Мы сидели без движения больше часа, на расстоянии 20-30 метров друг от друга, чтобы видеть и не подстрелить друг друга, замерзли, но терпели и не шевелились. Подошли загонщики, мы все собрались вместе и занялись разминкой. Старший из них сказал, что медведь испугался и ушёл вглубь тайги мимо них и теперь он долго не покажется, потому что будет бояться выстрелов и шума. Нас привезли на ферму в бытовку, где было тепло. На столе стояло несколько бутылок водки, в чашке солёные огурцы, кусок сала, кольцо домашней колбасы и круглая буханка деревенского хлеба. Для согрева всё очень пригодилось. Бригадир совхоза сказал: «Кушайте здесь, а отдыхать будете в другой комнате, там, где всегда ночуют доярки при плохой погоде». Мы выпили, закусили, добавили своё спиртное и продукты, очень сожалели, что не было пурги, и доярки уехали домой. Пришёл сторож, веселый старичок из островитян, мы его тоже хорошо угостили, порассказывали анекдоты и уснули мертвецким сном. Утром проснулись от выстрелов и криков, схватили ружья, выскочили из помещения. На пороге появился сам директор и «обложил» нас «красивыми» словами, кричал: «Зачем приехали сюда, на охоту или напиться?». Оказалось, что медведь посетил ферму. Сторож был пьян и не услышал визга свиней, которых задрал медведь и одного поросёнка забрал с собой. «Срочно бегите по следу», - кричал директор совхоза, - «Медведь далёко не ушёл». Мы сразу напали на след, по которому шёл медведь и тащил за собой поросёнка, истекающего кровью. След заканчивался в тайге, по-видимому, медведь взвалил поросёнка себе на спину и через кусты скрылся в тайге. Мы бежали следом, спотыкаясь о валежник, падали, но продолжали преследование, за нами неотставая, бежали бригадир со своими людьми. След вёл к глубокому и крутому оврагу, в который никто не мог спуститься. Все взмыленные и уставшие повалились прямо на снег, чтобы отдышаться. Бригадир нам рассказал, что этого медведя подняли с берлоги на делянке, гда была лесосводка. Злой медведь «наделал там шороху» и разогнал всех рабочих, а сам ушёл вглубь тайги. Местные вывели нас на дорогу, где уже стояла наша автомашина. Все вместе сели и поехали в Управление совхоза, зашли к председателю, извинились, и пообещали, что этого медведя убьём. Председатель сказал: «Ну ладно, сам виноват, что поставил вам водку, не думал, что зверь окажется хитрее человека». Мы поговорили, решили, что медведь поросёнком насытится и ему хватит на неделю, будет отлёживаться, а овраг тот непроходим, там даже лесосводка не предусмотрена. Неудача нашей охоты на медведя дошла и в наш посёлок, над нами рабочие подшучивали, нас это задело, и мы решили в следующую субботу снова ехать охотиться на того же медведя-шатуна. Вера, увидев мое удручённое состояние, только и сказала: «Вижу, что охота не удалась, но ты не переживай и садись ужинать. Борис убил зайца и угостил, я детей накормила и нам осталось». Я заглянул в спальню, они уже сладко спали, только носики-курносики сопят. Поужинали, поговорили о завтрашнём дне и легли спать. Я долго не мог уснуть и думал о прошедшем дне на охоте, что как мы могли так оплошать, так легкомысленно себя повести, напиться и проспать ночь. А если бы медведь завалился к нам в бытовку? Страшно представить, что бы было?
Неделя показалась короткой, хоть и работы было много, но медведь не давал мне покоя. Наш сторож, дядя Ваня, а точнее Иван Степанович, старый заядлый охотник. Я с ним оговорил прошедший случай и предложил ему ехать с нами, на что он сказал, что надо было это предложить ему прошлый раз, мол, со мной бы вы не проспали. Он дал согласие, и как договорились, в субботу собрались у меня на бустерной, где уже ожидали нас дядя Ваня и бригадир наш Николай Васильевич с другими охотниками. К определённому времени подошла автомашина. Бригадир провёл нам инструктаж: по два человека прячутся в стогах, стреляют первыми те, к которым будет ближе медведь, прямо в голову, он сразу поднимется на задние лапы и тогда стрелять в шею, живот, лопатки кто куда попадёт, но не дать ему уйти в лес. Так и порешили. Оказалось, что дядю Ваню все знают, с ним мы садимся в один стог, бригадир с карабином - один, а остальные сели по согласию.
Зимой светлый день короткий и мы в 8 часов вечера поехали на место будущей борьбы с «топтыгиным» - хозяином тайги, если он соизволит пожаловать на ужин. По имеющимся сведениям, он ещё «столовую» не посещал. В полночь мы прибыли на место и короткими перебежками проскочили к стогам сена и сразу в нём спрятались так, чтобы удобно было стрелять. Март, первый месяц весны, но ею здесь и не пахнет. Мороз где-то под 30 градусов и начал залезать под шубу. Дядя Ваня шепнул мне: «Прижмись ко мне поближе». Я прижался, потеплело, но потянуло в сон, и чтобы его разогнать, я стал немного шевелиться, но в это время дядя Ваня показал мне пальцем на лес. Я повернулся и замер, увидел на опушке леса огромное пятно. На задних лапах стоял сам хозяин леса. Я прошептал: «Медведь». Он вертел головой туда-сюда, не унюхав ничего подозрительного, стал на передние лапы и, покачиваясь, прислушиваясь, побрёл к ферме, прямо на нас, смерти навстречу. Я положил пальцы на оба курка и крепко прижал ружьё к плечу. До фермы было метров 200-250 и медведю надо проходить мимо стогов сена. Ночь была тихая, лунная и медведь был как на ладони. Мне казалось, что он идёт не по снегу, а по моим нервам и время тянется не секундами, а часами. Медведь приостановился, что-то унюхав, и вдруг выстрел. Он резко встал на задние лапы, чтобы развернуться, но тут громом разразилась канонада, два выстрела в голову успел сделать и я, и мишка повалился на снег. Мы выскочили из укрытий и побежали к медведю, на ходу перезаряжая ружья. Но стрелять больше не пришлось. Медведь был мёртв. Дядя Ваня подошёл первым, пощупал «пульс» и констатировал смерть. Из посёлка к нам бежали люди.
Оставив им медведя, мы пошли в бытовку обогреться. Пришёл к нам председатель, пожав всем руки, сказал: «А всё- таки человек умнее зверя, когда самого хозяина леса обхитрил». Поблагодарив нас, сам пошёл посмотреть мишку, а нам сказал, чтобы ехали в контору. Мы так и сделали. Пока мы были в конторе, пришёл председатель и сказал, что, медведь был большой, но худой и весил всего 180 килораммов, который при его росте должен весить не менее 300 килограм, лет ему было 8-10. Он нас спросил: возьмём ли мы шкуру медведя? Наш бригадир ответил, что нет. По таёжным правилам, кто из охотников убьёт медведя, тому положена и шкура медведя. Наш бригадир сказал, что мы её дарим. Он хотел дать нам денег, но мы от них отказались, тогда повели нас в столовую, где уже был накрыт стол, а на плите жарилась медвежатина. Во время трапезы к нам подошёл председатель и налив себе стакан водки, сказал, чтобы и мы налили себе, подняв за нас рюмку, сказал, что мы оказали совхозу и жителям большую помощь, убив этого «разбойника» так он назвал медведя, который терроризировал их. Ещё раз, пожав нам руки, ушёл. Нам дали килограмм по 5-7 медвежатины и мы уехали домой. Настроение у всех было приподнятое, а в вахтовке было тепло, и с радостью мы обсуждали прошедшее событие. Всё-таки мы боялись того, чтобы медведь не изменил своего распорядка дня и не отказал бы себе в тот день с обедом и не пошёл бы в посёлок. Но всё получилось, как было задумано. Приехали домой, дети ещё спали. Вера хлопотала на кухне и была рада моему трофею. Я умылся, завалился в постель и уснул крепким сном. Во сне видел всё - и медведя, и охотников, но медведя мы не убили, а играли с ним. Проснулся я от приятного запаха жареной медвежатины, которую Вера вкусно приготовила. Пришли в гости Кашины и попали на обед с медвежатиной. Вера угостила мясом медведя соседей, а с оставшего решили сделать пельмени. А так как Женя любит вареники с мясом, так он называл пельмени, то принял самое активное участие в лепке их. Наделали почти полную кастрюлю, но раньше холодильников не было, и кастрюлю вынесли в сарайку, где хранились и другие продукты. Но что мы увидели, вернувшись с работы? Во дворе собрались соседи, работники ЖКО и милиция. На сарайчиках замки сорваны, а продукты украдены. А из нашей кладовки утащили пельмени, вареники с мясом и кастрюлей. Раньше здесь воров не было, а эти нагрянули из Осиновки. Лови их, что ветра в поле. Больше всего плакал и злился Женя, но и нам радости это не придавало, так как есть было нечего. Придётся подтягивать ремни и переходить на макароны. Я подумал, сколько же раз я голодал, но никогда ни у кого не своровал ни крошки, тем более вот так: лазить по сараям и квартирам с риском для жизни, где может произойти убийство, если не тебя убьют, то сам убьёшь кого-то. Я думаю, что эти люди - потеря нашего общества. На честный путь многие из них уже не станут, чтобы кусок хлеба зарабатывать своим трудом. А будут попрашайничать и воровать, пока не попадут за решетку, а голод не тётка, из-за него на всё пойдёт как человек, так и животное, а пример этому - медведь.
4.15. Четвёртый комплекс Братской ГЭС.
Время шло, день увеличивался, солнышко прогревало воздух и потекли ручьи, подгоняя весну. Зашевелились люди, стряхивая с себя навязчивую лень. В нашем управлении на участках все ремонтные работы заканчивались и начинались пусконаладочные работы земснарядов и земустановок, плавучих и стационарных насосных станций. Для определения качества ремонта и готовности комплексов к работе по приказу руководства Управления была организованная Комисия под председательством главного механика Управления Ёлтышева Я.Т. куда вошли: Пахомова А.И. Кашин В.В., Глушко Г.В., Васенко И.А., Гроза И.С. и начальники земснарядов. Комиссия определила, что всё было отремонтировано качественно и своевременно запущено в работу. Агафонов Толик, Лида Киянова, ?, Евграшкин Пётр у второй бустерной 1960год.
В процессе работы аварий уже было меньше. Внедрение новых методов производства таких, как замена чугунных обратных клапанов улучшили их работу, и прекратились гидравлические удары в трубопроводе при подрыве вакуума на земустановках и земснарядах, замена улиток и крышек с чугунных на стальные, прекратился их разрыв и уменьшился износ, а этим самым повысилась производительность земснарядов, а также повысился заработок у рабочих и улучшилось благосостояние в семьях. Я с Женей в один из выходных пришёл на работу проверить,как дела на бустерной.Сзади, вдали, видно большой Бетонный завод. 1961год.
На намыв плотины работали три комплекса через четыре перекачки. Если условия работы немного улучшилось, в связи с применением новой техники, то усложнились работы с подъёмом пульпы при повышении плотины. Чем выше плотина, тем ниже напор и производительность земснарда понижается. Руководство строительства и учёные подсчитали, что Управление Гидромеханизации не успеет намыть Земляную плотину в срок тремя комплексами. Поэтому руководством стройки было дано указание Гидромеханизации прокладывать четвёртую «нитку» магистрального трубопровода через тайгу, протоки реки Ангары на четвёртую карту намыва примыкания с берегом, а это 12 км. Проложить по пересечённой местности и на скалистом подъёме, куда не зайдёт никакая техника, а соответственно с этим, строителям надо расширять четыре здания перекачек для монтажа четвёртого землесоса. Строители не смогли и отказались эти работы выполнить, и поручили их мне. В связи с этим повысили меня в должности, присвоив мне звание прораб–механик. Я упрямился и не соглашался, но пришлось подчиниться и работать, выполнять несвойственную мне работу. Это решение было принято в начале 1962 года и начальник участка плотины Козелец С.И. распределил обязанности среди ИТР, кто за что будет отвечать по строительству 4-го комплекса. Условия выполнения работ усложнялись еще тем, что надо было протаскивать трубу диаметром 600 мм под железной и шоссейной дорогами, идущими на строительсто плотины ГЭС. Для этого нужно пробить коллектор для трубы около одного метра в мёрзлом грунте. Объект этот находился около второй перекачки и работы эти поручили мне.
Я, как мехник участка, в первую очередь отвечал за монтажные работы землесосов на перекачках, но, чтобы облегчить моё положение, Козелец С.И. поручил первую перекачку мастеру Кашину В.В., так как она была на острове и мне не с руки её контролировать. Бригадой монтажников-трубоукладчиков Александра Малинкина руководил главный инженер участка Игорь Васенко. Старшим на 2-й бустерной, вместо себя, я назначил старшего машиниста Александра Борисова. Мы вместе подобрали людей для этой работы по «пробивке» туннеля под дорогой длиной около 20-ти метров и диаметром в один метр в мерзлом глинистом грунте. Обед на рабочем месте с Виктором Симаковым, я справа. 1961г.
Сюда вошли: Эдик Попко, Толик Агафонов, Витя Зверев, Иван Костин. Зима, мороз за – 30 градусов, земля промёрзла глубоко, больше метра и не погревалась костром. Для заготовки дров, старых покрышек от автомашин и поддерживать костёр ночью начальник участка выделил двух монтажников и бортовую автомашину с шофёром Степаном Сижуком, который сам оказывал нам в работе помощь. Ночью костёр поддерживали сторожа, но вручную глина поддавалась туго. Взрывать нельзя, так как над тунелем ж\д и автомобильная дороги, по которым идут потоком автомашины с бетоном на ГЭС. Применять огнемёты невозможно, так как человек, если не сгорит, то задохнётся. За две недели пробились пять метров с одной стороны, а с другой стороны подъём горы уходит до самой ж\д, завален строительным мусором, смёрзшимся со снегом. Начальник видит, что мне своими людьми не справиться, подкинул мне рабочих с компрессором и отбойными молотками, что давало мало пользы потому, что отбойники в мёрзлый грунт входят, а он не отваливается. Приходилось применять разные хитрости. Над тем местом, где уже прорылись, пробурили дыру, пропустили тросик и на краю туннеля прицепляем дрова, человек туда залезает и складывает их и через этот же люк зажигаем. Ночью сторож дядя Ваня присматривает за костром. Если дрова перегорают, то оба люка закрывают. Он это и придумал и сам пробил этот люк. Начальник участка пообещал ему за это премию. Мы с обеих сторон подошли к шоссейной дороге, которая метров 10 шириной и по ней днём и ночью идёт поток машин. Как быть? Ночью автомашин идёт в два раза меньше. И опять-таки выручил нас дядя Ваня. Он, с двумя слесарями, вытащили на середину дороги большой пень, с расчётом, чтобы машины разъежались, вбили в него железный штырь и привязали на нём по вертикали тряпки: жёлтую, красную, а внизу чёрную и вверху повесили лампочку. Это место хорошо освещалось фонарями с перекачки. Выдумка удалась, машины сбавляли скорость и разъезжались. Ночью рабочие пробили люк, развели костёр и отогрели землю, костёр внутри туннеля жарко горел, потому что была хорошая вытяжка. Дядя Ваня три ночи нам помогал, потом сказал, хватит, я много раз вам помогал, что не входит в мои обязанности, я сторож и прихожу сюда отдыхать, как и другие сторожа. Я из-за уважения к Юрию Васильевичу здесь вам всем помогаю, что могу, так как он принял меня на работу и уговорил начальство меня оформить, а то меня с моим прошлым нигде не принимали. Да, дядя Ваня был тёмная личность, но хороший рыбак и охотник, где я с ним познакомился и после нашего общения я проявил к нему симпатию и предложил работу, чему он был рад.
На фото: все из Сталинградского С.У. Я слева крайний, Самойличенко Н,?, Гришин М., Симаков В.
Не могу умолчать об одном случае, который произошёл у нас с дядей Ваней. А было так. В один из морозных дней, когда рабочий день был актирован, но мы все вышли на работу, туннель был хорошо отогрет, потому что в ту ночь дежурил дядя Ваня и он сам не уснёт и другим не даст. Не бросать же нам разогретый туннель? Я переоделся и полез в тоннель. Там жарко. Вылез, рабочие смеются и подшучивают надо мной: «Начальник, тебе можно на свидание идти к жене, она тебя не узнает и подумает, что какой-негр из института Лумумба на практике». Я посмотрел в зеркало на стене, что было правдой. Я предложил рабочим, что кто желает остаться работать за отгулы в любой день, когда ему нужно? Остались только те рабочие, которые здесь копают. Пособники на вахтовке уехали домой. Дядя Ваня, уходя домой, сказал мне: «Пусть ребята копают, а обедать все будете у меня. Я за вами приеду часа в два, думаю, что к этому времени справитесь, сегодня будем есть шашлыки» - и ушёл. Рабочие, услышав наш разговор, взялись работать с энтузиазмом. Два человека долбят землю и загружают короба, а два человека вытаскивают их привязанными верёвками и выгружают в отвал. Я, забросив все бумажные дела, помогал здесь на разгрузке. После отдыха они менялись местами, что меня устраивало. Из туннеля одни вылезали, другие влезали. Копальщики вываливались из «норы», лица чёрные, как братья Пятницы из кинофильма «Капитан Крузо», только глаза и зубы блестят. Думаю, да, действительно родная жена не узнает. Чувствуя вкусный обед, ребята поднажали и уже к двум часам сидели все умытыми и ждали дядю Ваню.
Домик дяди Вани стоял не далеко от нашего места работы, прямо за базой нашего управления и вдоль его огорода протянуты наши трубы, по которым я уже не раз проходил, видел этот домик, но не знал, чей он. К назначенному времени пришел дядя Ваня, которого мы с трудом узнали. В добротной шубе, собачьих унтах и шапке. Мы все в трансе. Я говорю: «Иван Степанович, Вы сибирский купец, а не бывший зэк-лагерник». Он, улыбаясь, говорит: «Ладно, ладно вам надо мною подшучивать, всё это я с женой пошил, своим трудом нажито». Он увидел, что мы готовы и позвал нас к себе домой. Я сказал рабочим: «Решайте сами, кому из вас остаться, чтобы поддерживать огонь до прихода дежурного». Иван Костин решил остаться сам, он был старше всех по возрасту, болел язвой желудка и знал, что там без самогона не обойдётся и решил остаться. Мы все встали и пошли «гуськом» по трубе, натоптанной на ней снежной тропе. Дядя Ваня впереди как атаман, мы следом за ним. Трубы были проложены вдоль центральной дороги и шофера, проезжая мимо, нам сигналили. Пройдя мимо базы нашего управления и спрыгнув с трубы к этому красивому домику, где встретила нас в вольере свора собак своим не приветственным лаем, но услышав грозный голос хозяина, утихла. Все собаки овчарки. Войдя в сенцы, мы унюхали давно забытый запах жареного с приправами шашлыка. Раздевшись и помыв руки, мы прошли в зал. Стол был по-праздничному накрыт. В центре стояла большая сковорода, полная жареного мяса, от которого исходил вкусный запах, бутыль самогона, миски с солёными огурцами, квашеной капустой, стаканами и тарелками. Мы расселись, дядя Ваня произнёс тост, а говорить он умел, и пока он говорил, у нас слюнки текли. Выпили по стакану, по второму, съели весь шашлык со сковороды. Тётя Дуся, так она себя назвала при знакомстве, подала вторую сковороду. Выпив по третьему стакану, разговорились, повспоминали, налили по следующему стакану и после очередного тоста, я спросил дядю Ваню: «Дядя Ваня, где Вы взяли такое вкусное мясо, в это время в Братске такого мяса не достанешь», а он возьми, да и скажи: «Да это, гав-гав». И что тут началось. Эдик пил как раз водку, поперхнулся и стаканом запустил прямо в дядю Ваню, схватился за нож, кинулся на дядю Ваню. Я еле удержал его от необдуманного поступка. А Толик поехал «в Ригу». Видя такое дело, тетя Дуся, в чём была, побежала в котельную, расположенную метрах в 100. Во дворе взвыла псарня, и поднялся такой лай, что с нашей конторы повыскакивали служащие посмотреть на возникшее «представление». Дядя Ваня вырвался и помчался прятаться в котельную. Виктор погнался за ним, но, слава Богу, не догнал и, вернувшись, сказал: «Я убью его, как он убивал этих собак для шашлыков». Потом спор завязался у нас между собой. Я всех усадил и успокоил, говорю: «Хватит вам поднимать шум из-за того, что напились и наелись свежего и лечебного мяса, так как собачятиной лечат, и я это знаю из концлагеря, а сейчас наливайте водки». Налили, выпили, вкусили по огурцу и смотрят друг на друга, пока я не стал брать мясо со сковороды и сразу вилки у всех потянулись к сковороде, а на плите скворчит в жаровне очередная порция шашлыков и издаёт неимоверный, щекочущий ноздри запах. Как быть? Два человека побежали к котельной, а там им не открывают, просят уйти или чтобы пришёл я. На улице началась пурга. Я оделся и взял их одежду, пошёл извиняться. Меня впустили, я извинился за всех, они на мне зло согнали, оделись и пошли домой. В своей хате они хозяева и после извинения ребят усадили нас за стол. Дядя Ваня сказал, что хватит нам пить и достал свою особую настойку, налил по полстакана и сказал, что надо пить небольшими глотками. Тётя Дуся, убрав со стола мясное, подала чай, настояный на травах, и лёгкую закуску.
Дядя Ваня начал рассказывать нам о себе: «Да, я лагерник, отсидел свой срок от звонка до звонка 15 лет, до сих пор не знаю за что, как и другие здесь работающие - Александр Борисов, Александр Малинкин, Иван Костин - попали под сталинскую «гребёнку» в 1937 – 1938 годы и хрущёвская амнистия нас не коснулась. А сам я москвич, инженер, кандидат технических наук. Срок отбывал по лагерям Сибири и последним оказался Братск. Освободился и вышел из лагеря больным, худым, измученным. Ехать некуда, да и нельзя, так как ещё было 5 лет по «рогам», то есть невыездные. Но, слава Богу, что жена оказалась верной мне. После конфискации имущества и выселения из квартиры она переехала в деревню с двумя малыми детьми, там подняла, воспитала и оставила их у деда с бабой, а сама приехала сюда, как декабристка, меня спасать. Я с Борисовым и Малинкиным, которые тоже освободились, построили землянку на том месте, где сейчас стоит этот дом, и встретил жену-верную мою Евдокию, которая меня вылечила от чахотки, от которой люди умирали. А знаете, чем она меня лечила? «Собачьими шашлыками?» - съязвил Виктор. «И не только» - ответил дядя Ваня. «Ещё и собачьим жиром». Я поправился и стал промышлять охотой и рыбалкой. На работу меня нигде не брали, и чтобы с голоду не помереть, я начал разводить собак, овчарок для продажи. И вот как видите. За ними смотрит врач-ветеринар и собаковод. Продаю я их щенками по заказу. Бывают щенки и с браком, их проверяет ветеринар. Бывают хромые, слепые или плохо слышат, тогда мы их, до определённого времени растим, и когда надо, ветеринар их усыпляет. Вот и сегодня так произошло». Выслушав их печальную жизнь, мы ещё раз извинились, хотели уходить, но тётя Дуся нас задержала и предложила нам готового мяса для шашлыков. Так как ребята были холостые, то они отказались, а я взял и привёз домой. Вера с радостью нажарила этого мяса и я, чтобы придать им аппетит, первым начал эту трапезу, и дети ели с удовольствием. Но Вера спросила, где мол я взял такое хорошое мясо? Пришлось покривить душой и сказать, что рабочие из острова угостили телятиной. Потом дядя Ваня не один раз приносил на работу жареных горячих шашлыков, и все молча ели и про себя улыбались. А дядя Ваня, получив огласку, кто он на самом деле есть, стал авторитетом в коллективе. А то, как было: «Да дядя Ваня, сторож, а оказалось, что он сторож, но не простой».
4.16. Комплекс Братской ГЭС.
Зима своими морозами и пургой тормозила нам работу. Туннель был у нас как «аппендикс». Основные работы - это строительно-монтажные работы по расширению перекачек, монтаж четырёх землесосов на каждой перекачке, прокладка трубопровода и подготовка карты намыва. Но крепкий, дружный и сплочённый наш коллетив, невзирая на эти трудности, успешно справился с поставленной нам задачей, и своевременно запустили 4-й комплекс в работу на намыв Земляной плотины Братской ГЭС. Приказом начальника управления лучшие рабочие и ИТР были отмечены разными поощрениями, а моя фотография появилась на доске почёта Управления.
а) Железобетонная плотина ГЭС.
На строительстве Братской ГЭС работы не прекращались ни днём, ни ночью, ни в жару, ни в холод, ни в пургу, ни в ливень. Для работы в зимних условиях специально оборудовались автомашины. У них делались двойные днища кузова, и выхлопные газы от двигателя пропускались под днищем и бетон не промерзал. К бетонному заводу подводилась горячая вода для замеса бетона. На плотине ГЭС бетонные блоки утеплялись двойной опалубкой и прогревались от промерзания электродами, к которым подводился электрический ток. Летом, от перегрева бетон охлаждался льдом, который намывался зимой первым участком гидромеханизации, которым руководил Жириков Д.А. Блоки, в строящейся железобетонной плотине были крупными от 300 до 600 кубометров в одном. В целях экономии бетона и ускорения строительства, руководством стройки с согласия министерства и проектной организации было принято решение добавлять в бетонные блоки так называемый «изюм», то есть глыбы из камня диабаза в 10–20 тонн, добываемого в карьере при помощи взрывов. Мелкий «изюм» грузили экскаваторами, а крупный от 5-ти до 20 тонн грузили в автомашины МАЗ 10-25 т. кранами и на плотине их разгружали двухконсольными кранами и опускали в блоки. Всё это превращалось в сплошной монолит. В железобетонную плотину в целом уложено 5 миллионов тонн арматуры и 5 миллионов кубов бетона. Такой вид бетонирования был принят впервые на сроительстве Братской ГЭС в Советском Союзе и в мире тоже.
б) Земляная плотина. Основание.
Земляная плотина выполнялась строительным управлением Всесоюзного Треста Гидромеханизации способом гидромеханизированых работ. Добыча песка осуществлялась четырьмя земснарядами в карьере одного из островов реки Ангары в виде пульпы, то есть водой с песком и подавалась на плотину по трубам диаметром 600мм через четыре перекачки на расстояние до 12 километров с подъёмом пульпы на 125 метров. Левым краем земляная плотина соединяется с железнобетонной плотиной, а правым концом соединяется с материком. От удара волн и разрушения со стороны водохранилища, земляная плотина в верхнем бьефе и весь её откос бетонируется, а в основании её делается упорный бетонный «зуб», который соединяется с бетонной плитой по всей её длине, а длина земляной плотины около 3км. В нижнем бьефе земляной плотины тоже делается железнобетонный зуб для удержания плотины от сдвига её напором воды водохранилища. Весь нижный откос плотины покрывается чернозёмом и засеивается травой.
Железобетонная и земляная плотины создали напорное сооружение длиной 5140 метров и этим образовали уникальное по размерам Братское водохранилище многолетнего регулирования. Судопропускным сооружением гидроузел не оборудован и судоходство по Ангаре отсутствует. Когда в 1964 году основные работы управления Гидромеханизации были закончены, меня перевели в Восточный Казахстан, город Усть-Каменогорск и уже там я узнал, что по гребню плотины проходят магистральная железная дорога Тайшет–Лена, а ниже шоссейная автомобильная дорога, связывающая два берега реки Ангары.
в) Водохранилище.
Братское водохранилище огромных размеров. Длина его составляет около 500 км, а в ширину, местами, почти 50км. И вмещает в себе 70 млр. куб\м воды. Глубина Братского моря регулируется водосливной частью плотины, и средняя рабочая высота составляет 110. Весной, будучи на охоте и проходя по берегу вдоль реки Ангары, приходилось видеть, как по ней плыли острова. Это получалось потому, что вода в реке поднималась и деревья зимой постепенно вмерзали в лёд, а весной лёд вместе с водой поднимался и вмёрзшие в нём деревья отрывались вместе с землёй и плыли вниз по течению островами, угрожая плотине. Но привлекала взор не сама огромная, медленно плывущая с островом по воде льдина, а тревожный крик птиц. Как будто они прилетели со всего леса прощаться с островом. Вороны, галки, сороки, перелетая с дерева на дерево, поднимали такой гвалт, если бы на них охотились дикие кошки или стервятники. А отдельно стоящла кучерявая берёза, будто бы бисером обсыпаная сидящими на ней «косачами», тетеревами, отражающими солнечные лучи своими блестящими перьями и красными ушами на головах. На самой высокой сосне сидел красавец глухарь, важно покачиваясь на длинной ветке, и без всякого страха рассматривал этот сыр-бор. Я стоял как заколдованный и даже не заметил, что ко мне подошли Борис Скретнев и Володя Кочка. Вообще - то, это зрелище неописуемо. В этот день мы не сделали ни одного выстрела, шли к машине и обсуждали это событие. Для ликвидации опасности грозившей плотине руководством стройки были своевременно приняты меры. Они дали указание взрывать такие острова, а чтобы лес и отдельные брёвна не напирали на плотину, перегородили Ангару буями, прикреплёнными к нескольким стальным тросам диаметром 32 мм. Летом судоходство по водохранилищу существует только между Братском и Иркутском. Проектом предусмотрено сооружение судоподъёмника для пропуска судов через гидроузел и тогда река откроется до самого Енисея. Вода в Ангаре чистая, без всяких примесей и дно в ней просматривается на семь метров. Шоферы её используют, как дистиллированную для заливки в аккумуляторы, но в ней недостаток йода. Это в первую очередь почувствовали женщины. Это отразилось и на моей жене Вере. У неё увеличилась щитовидная железа, и врачи посоветовали ехать на Чёрное море и пить морскую воду по полстакана 3 раза в день до еды. Да, говорю, совет сам по себе хорош, но как поедешь в Постройком, нет ни путёвки, ни курсовки на целый год вперёд, да и не близкое это удовольствие, а для этого нужен ещё и отпуск.
4.17. Отпуск.
Получить отпуск в летнее время в Сибири вне графика - это проблема. Помогла опять наша соседка Дозмарова Тамара. Она сказала Вере, чтобы та взяла медицинскую справку у лечащего врача, что нуждается в санаторно–курортном лечении, и с этой справкой пойдёт к начальнику управления и уговорит его отпустить вас с мужем в отпуск, а так как у тебя не использованы два отпуска, а у Веры один, то он вас отпустит. Так и сделали. Отпуск нам Олег Митрофанович подписал. Но куда ехать? На Чёрном море у нас знакомых нет. Ехать дикарями такой «оравой»? Но что поделаешь, придётся ехать. Я вспомнил, что в Кишинёве живёт мамина двоюродная сестра Мария, дочь её, Наташа имеет учёную степень кандидата биологических наук и работает в Сельхоз академии в Кишинёве, в Молдавии. Я по телефону связался с Наташей и объяснил ей нашу ситуацию. Она сказала: «Приезжайте». Сборы были не долгими, но дорога была длинной. Проехав 6 тыс. к\м, мы оказались в Кишинёве за 8 суток. Описывать тот кошмар, который происходил в дороге, я не буду, читающий сам поймёт. В Кишинёве нас приветливо встретила Наташа и мама её Мария. Оказалось, что академия с\х наук имеет свой санаторий в Одесской области в Белгород–Днестровском районе на берегу Чёрного моря в Сергеевке и муж Наташин Иван Ананьевич был там. Я уже раньше был знаком с ним. Крёстный мой Василий Савченко.
4.18. Встреча с крёстным.
За праздничным обедом было много воспоминаний, которые я и сейчас помню. Это было в 1935 году, когда Мария, она мне по маминому родству доводится тётей, с Наташей пришли к нам пешком из Береживки в Сокырынци (примерно 25км), а потом от нас уезжали в Ромны, где они тогда жили. Наташе было тогда шесть лет. Она была такая шустренькая, красивенькая и когда мы гуляли, то пацаны дразнили нас «жених и невеста» и я сразу кидался в драку. В Береживке у нас тоже были общие наши родственники, куда мы с мамой не один раз ходили пешком. В разговоре тётя Мария сказала, что в Паулештатах живёт и работает председателем колхоза Василий Лаврентиевич Савченко. А он мне приходится по маме двоюродным братом и моим крёстным отцом. На второй день Наташа организовала легковую автомашину и повезла нас туда, предварительно сообщив по телефону, о нашем приезде. А там уже всё было приготовлено для встречи гостей. Встретили нас с большой радостью. Крёстный обнял меня, трижды поцеловал и говорит: «Это сколько же лет мы не виделись с тобой, Юра? Я приезжал в Калюженцы перед отъездом на фронт попрощаться с мамой и с братом Сергеем и его семьёй, а потом заезжал к вам в Сокырынци, попрощаться с тётей Анютой и с тобой, помнишь?» Говорю: «Как не помнить. Вы были такой высокий, стройный, красивый командир Красной Армии и с орденами на гимнастёрке. Мама плакала, молилась, чтобы Бог Вас сохранил, и будем ждать с победой над японцами - это был 1939 год».,
«Да, правильно помнишь», - ответил он. Усадьба, где находится колхоз, расположена прямо на возвышенности холмистой местности, откуда обозревается весь красивый сад. Крёстный увидел, что мы все вокруг с интересом рассматриваем, сказал: «Посмотрели «рай» в котором мы живём, а теперь пошли в дом». Дом большой, комнат много, а живут в нём только два человека. За столом Василий Лаврентиевич представил свою жену Екатерину Сергеевну, (я её знал с детства, когда она, перед войной, приезжала с сыном Сашей в Калюженцы к бабушке Варе) и сказал - есть у нас сын Саша, моряк, сейчас находится в плавании, женат, а проживает в городе Измаиле. Я им представил свою семью, рассказал, где и как познакомился с Верой, когда и где родились наши дети Коля и Женя. Когда по первой выпили за встречу, по второй - за наших жён, третью - за детей, а четвёртую - за МИР. Пока мы с крёстным разговаривали о делах военных и житейских, тётя Катя с Верой и Наташей, с пацанами нажарили шашлыков, (в честь нашего приезда барашка был зарезан с вечера и мясо уже было приготовлено). Поужинав, я проводил Наташу до автобуса, и она уехала домой в Кишинёв, так как там её ждали больная мать и маленькая Светочка, а мы остались у крёстного ещё на несколько дней. Пока крёстный был на работе, я, Вера, Коля и Женя бродили по саду и объедались фруктами и много познали новых плодовых деревьев, на которых растут плоды, которых мы раньше не знали, и овощи: кабачки, баклажаны, болгарский разноцветный перец, но главное - это арбузы и дыни. Много винограда, к сожалению, он ещё не поспел, но на клубнику мы успели. Колхоз большой, фруктово-овощной, показательный, занимающийся выведением новых технологий производства, разработанных академией Сельского хозяйства Молдавии, в этом прцессе принимала участие и наша молодая учёная Наташа. Тётя Катя, так мы её стали называть, с Верой и детьми занимались своими делами, а я с братом моим Василием, делились вспоминаниями о своей нелёгкой жизни, прожитой за эти годы. Восновном - это военные годы, которые он провёл на фронте и по госпиталям. Не раз был раненный и контужен, войну закончил майором-комбатом. До Молдавии поднимал хрущёвскую целину, которая до сих пор сидит у него в «печёнках». Этот Казахстан - с его безводной жарой и пыльными бурями, осенними проливными дождями и грязью, а зимой ветренной пургой и жгучими морозами. Поэтому переводом попросился в Молдавию. По рекомедации Наташи устроился в этот колхоз.
За эти дни Вера и дети, на свежих овощах, мясе и фруктах воспрянули духом, повеселели и стали бодрей. Ужин был богатый, но не торжественный, а прощальный. Тостов было много, особенно за здоровье и за будущую нашу встречу. Вина я выпил там не мало, так как пробовал из разных сортов винограда по несколько раз и ни одно из них плохим не было. На второй день, прощальный завтрак был с лёгким похмельем. Крёстный налил нам 5-ти литровый бутыль красного вина, а тётя Катя наложила полные сумки разных фруктов и овощей. Последний тост был стоя около машины за успешное лечение на Чёрном море. Крёстный отвёз нас в Кишинёв. В Кишинёве тётя Мария приготовила обед с украинским борщём, хоть мы и в Паулештах им объедались, но он никогда не надоедает, особенно полюбил его Женя. За обедом тётя Мария, рассказала нам, кто были её двоюродные сёстры Варя и Анюта, то-есть наши мамы: Василина-Варя и моя Анюта. Все мы были из дворянского рода и фамилию носили Дитовские. После революции все дворяне пострадали, и стали быстро менять фамилии. Много их успело убежать за границу, многих расстреляли, в том числе и вашего деда, а многие попали в Сибирь, куда ты, Юра, уехал добровольно и потащил свою семью. Мне с братом, крёстным-Василием, оставалось только помянуть дедушку, бабушку и наших матерей и держать это в глубокой тайне, а им вечная память. Попрощавшись с нами, крёстный уехал. Мы были дорогими гостями для них в Кишинёве и в Паулештах, о чём я сейчас с большой благодарностью и печалью вспоминаю. Так как многие ушли в мир иной, а кто по Божьему благоволению ещё живы, те находятся в разных странах и на расстоянии, но дай им Бог здоровья на многие годы. Наташа в то время находилась на работе, а после работы зашла в детский садик и забрала Светочку домой. После ужина дети играли, а мы обсуждали поездку в Сергеевку. Наташа по своим каналам узнала, что утром отходит автобус от академии и возьмут нас. внизу: Екатерина, Василий, Галина сестра моя двоюродная и стоят Павел и Володя двоюродные братья мои от Сергея.
4.19. Чёрное море моё.
С Молдавии от Кишинёва до Сергеевки в Украине примерно 500 километров. В начале пути все дети, а их было половина автобуса ЛАЗа, в том числе и наши, вели себя весело и с большой радостью выкрикивали и обсуждали новое, увиденное в окно. Вера не успевала успокаивать наших детей. Особенно удивляло Женю то что вдоль дороги росли фруктовые деревья и при каждой остановке автобуса для отдыха, все дети пополняли свой запас разными фруктами. Отдыхать, то есть дремать в пути не приходилось из-за плохой дороги и от усталости дети сами попритихли. В Сергеевке нас встретил Ваня. Я с ним был уже знаком и познакомил с ним свою семью. Он был рад нашему приезду и позаботился о нашем проживании при санатории. Побросав все вещи и забыв об усталости, мы поспешили на море. Оказалось, что дорогу к морю нам перегораживало озеро, называемоё Лиманом, на котором лечатся больные. Дядя Ваня, так он сказал детям, чтоб его так называли, а нам с Верой он был ровестник и называли мы его по имени Ваня. В этом месте, где пляж, было мелко и илисто, а вода очень солёная. Купаясь, Ваня объяснил нам, что поэтому здесь и построен этот курорт, а на дне не ил, а лечебная грязь, которой лечат: остеохондроз, ревматизм, радикулит и другие органы движения, а солёной водой лечат щитовидку, горло и женские заболевания. В спальном корпусе нам была выделена комната с 4-мя кроватями и со всеми удобствами. Ужинали своими продуктами. А соками нас угощал Иван Ананьевич, так официально его здесь называли. На второй день я с Ваней пошёл к директору, где наше знакомство было закреплено фужерами вина. В бухгалтерии я оформил четыре курсовки на 21 день с питанием и лечением. И все это благодаря Наташе и Ивану Ананьевичу. Он в Кишинёве работает директором спортивно-физического училища, а в Сергеевке руководит строительством спортивного комплекса. Сам он борец и имеет много титулов: Заслуженный мастер спорта Вооружённых Сил и Молдавии, чемпион Вооружённых Сил и Морского Флота — это когда он служил в армии. В гражданке: чемпион Молдавии, чемпион Советского Союза, и Заслуженный тренер по борьбе. Всё это я видел у них дома при первом нашем знакомстве.
4.20. Лечение и отдых.
Распорядок дня примерно один во всех санаториях и читатель знает его, но на всякий случай напомню, потому что не все читающие бывали на курортах, а в настоящее время туда вообще не попасть. Подъём в 06 часов, физзарядка 30 минут, туалет и в 8-9 Завтрак, 13-14 Обед, 17-18 Ужин. Между 8 и 18 часами лечебные процедуры. Мы утром прошли медосмотр и сдали анализы на лечение, прошли по плану инструктаж и общее знакомство с курортом и остальное время провели на пляже. В Лимане вода солёная и плотная и человек, не умеющий плавать, не утонет. Нам это не грозило, так как мы волжане и все умели плавать, хоть в Лимане, хоть в море. Море за Лиманом, а он шириной около километра и с нашего берега на другой пассажирский катер по расписанию перевозит людей. Мы горели желанием увидеть море и вот оно перед нами. У детей, да и у нас, радости хоть отбавляй. Море бескрайнее, был штиль, вода зелёная и чистая, так что на 1 метр видно дно моря. Я отплыл подальше от берега и набрал бутылку воды. Выпили по полстакана воды, и по сравнению с озёрной в ней оказалось наполовину меньше соли. Берег моря был «усыпан» народом, количество детей преобладало над взрослыми и радостный смех, и визг заглушал прибой волны. У моря берега как такового нет. Здесь веками образовалась гравийно-песчаная полоса шириной 100 -150 метров, длиной 3 к/м и высотой посередине до 3-х метров и, если в море большой шторм, волны затапливают эту косу, но вода морская в озеро не попадет, а скатывается обратно в море. В первые три дня, я и дети обгорели от солнечных ванн и три дня сидели в комнате. Дети мать не слушали, да и я тоже спёкся, и спать не мог ни на спине, ни на боках. Помощь в лечении нам оказывал Иван Ананьевич. Он приносил какие-то мази, кислое молоко, которыми нас натирали, и мы какое-то время стояли как статуи. Эти болячки наши забылись, а прибывание в Сергеевке осталось у нас у всех в памяти на всю жизнь. Вот только день был так сжат лечебным графиком, что мы самостоятельно из санатория не могли отлучиться никуда, кроме базара, который переполнен новыми для нас овощами и фруктами, но особенно арбузами и дынями, чего в Братске нет. Три недели пролетели, как грозовой ливень, после которого сразу же появляется солнце и начинается жара, так и у нас отпуск кончается, мы возвращаемся и опять «окунаемся» в постылую и будничную жизнь. В Сергеевке время провели с пользой. Вера забыла про свою щитовидку, я подлечил ревматизм и радикулит, дети набрались сил и бодрости, и хорошо загорели. В предпоследний день попрощались с лечащими врачами, а вечером мы с Иваном Ананьевичем зашли к директору и, за бокалом вина, я поблагодарил его за ту доброту, которую он оказал мне с семьёй и принял нас на лечение в санатории, приехавшим сюда без путёвок. Сейчас пишу и вспоминаю всё с ностальгией о прошлом и жалею об одном, о том, что были недалеко от Арцыза и не выкроили одного дня на посещение брата Сергея с семьёй, сознательно отложив этот визит на будущий год, так как директор санатория приглашал нас на следующий год и дал свои реквизиты, и просил предварительно позвонить ему или Ивану Ананьевичу. Я с радостью дал ему согласие. Утром Ваня, а для детей дядя Ваня, проводил нас на автостанцию, где мы тепло распрощались, как родные братья, и посадил в автобус, шедший в Одессу.
4.21. Путь обратно в Братск.
Автобус привёз нас в Одессу на ж/д вокзал. Билеты у нас были куплены в санатории на самолёт Одесса-Москва-Красноярск-Братск. При первой же пересадке с автобуса на автобус мы почувствовали, что набрали много с собой груза, так что нехватало у нас рук, но бросать ничего не стали, а приступили к уничтожению, начали с крупногабаритного-с арбуза, а время у нас для этого хватало. От ж/д вокзала к аэропорту автобус подвёз нас прямо к самолёту ТУ-104. Самолёт большой, высокий и трап к нему подъехал тоже высокий, по которому мы со своей поклажей еле взобрались, а Жене помогал попутный пассажир. Усевшись на свои места, все мы, пассажиры, не скрывали чувства радости и гордости за свою страну и наш народ, который сконструировал и построил такую прекрасную железную «птицу», способную в считанные часы перебросить сотню человек за тысячи километров, в том числе и нас. Взревели моторы, заложив нам уши, стюардесса по микрофону объявила состав команды и фамилию командира экипажа и провела нам инструктаж, а другая разнесла всем гигиенические пакеты. Самолёт оторвался от земли, набирая высоту, я закрыв глаза, и про себя молился Богу за себя и за всех, кто в самолёте, чтобы он сохранил нас всех от катастрофы и других непредвиденных происшествий до самой посадки в аэропорту Красноярска. В полёте мы были более четырёх часов. Летели выше туч над облаками и между ними, которые были разновидной формы. Дети были весёлые и восторгались разнообразием форм облаков. В самолёте нас поили чаем, кофе и разными соками, я даже пил и коньяк, в меру, и кормили вкусным обедом. Женя был так радостно возбуждён, что Вера не успевала его успокаивать.
В Красноярск мы прибыли после обеда, город нас встретил ненастной погодой, шёл небольшой дождь. Мы быстро пересели в автобусы и приехали в аэровокзал, полный пассажиров. В репродуктор объявили, не расходиться, так как скоро будет посадка на Братск. Через час объявили посадку. Самолёт был АН-24 и до Братска мы летели ещё два с лишним часа. Летели всё время в тучах, а если и были где просветы, то под крылом самолёта о чём-то пела нам зелёная тайга, залитая ярким заходящим осенним солнцем, осветившим желтизну берёз и залитые красным агатом, растущие среди них, стройные высокие осины. Вечером мы были дома, усталые и измученные, но счастливые и радостные. Поужинав, мы с вечера легли спать, а в санатории ложились всегда поздно, так что не высыпались и, припав к подушке, быстро уснули, а я не мог долго уснуть, прокручивая в голове всё происшедшее за эти, быстро пролетевшие счастливые дни, и благодарил Бога за его покровительство и помощь нам во всём.
4.22. В Братске.
На второй день нужно было идти в школу и извиняться за недельное опоздание. Но всё уладили, и дети пошли на занятия. Коля и Женя учились хорошо и успешно догнали отставание. У меня с Верой ещё оставались дни отпуска, но как бы дома хорошо не было, а у меня о работе голова болела, то на второй день поехал в управление. Узнал, что и без меня на участке работа идёт нормально, только тем, кто подменял, надо было больше поднатужиться. Увидев меня на второй бустерной, все обрадовались, да я им ещё и южных гостинцев привёз. Как там жизнь, какое Чёрное море? И разные другие задавали они мне вопросы. Я, ответил на их вопросы и пошёл в управление. Увидев меня в приёмной, Тарасенко С.М. позвал к себе и сказал, что они ждали и будут вынуждены отозвать из отпуска, не по производству, а по общественной необходимости, и изъяснил, в чём суть дела. Он позвонил по телефону и в кабинет вошёл председатель профсоюза Машталир В.П. Они мне объяснили причину моего отзыва из отпуска. Я дал им согласие. Вечером пришли Кашины Василий В.В. и Галина Павловна. Мы позвали соседей и Гришиных и угощали их молдавским вином, южными овощами и фруктами, особенно поблагодарили соседку Тамару Семёновну за помощь в оформлении нам отпуска. А дети с радостью добавляли своё к нашим рассказам о Чёрном море и как плывут большие корабли в сторону Одессы и обратно.
На снимке слева: Глушко Г, Борисов А., Спиваков В.
4.23. Общественная работа.
В Советском Союзе было обязательным иметь на заводах, фабриках, промышленных предприятиях, в строительных организациях общественные органы власти, «без власти» и выборочные комитеты в них. Такие органы в управление имелись: партийная, комсомольская, профсоюзная организации и женский совет. Я в КПСС не состоял, членом профсоюза был. В 1960 году меня избрали в комитет профсоюза и из года в год меня в нём переизбирали, и не потому, что я так уж хорошо работал, а потому что никто не идёт туда, где надо работать бесплатно, тем более в нерабочее время. Для руководства эти организации нужны, так как они оказывают им большую помощь в работе с коллективом. Они распространяют в массах поставленные перед коллективом задачи, а также сообщают руководству нужды рабочих. Общественная работа сама по себе интересна, но занимает много личного времени, которое мог бы уделить семье, да и самому прочитать ту или другую книгу, которых у нас накопилось по подписке журнала «Огонёк» уже много, было бы не лишним.
Однажды из нашего управления была направлена делегация в Красноярское строительное управление Гидромеханизации по обмену опытом, в неё вошёл и я. На моё удивление, там я встретил Жилкина Ивана Петровича, друга своего из Сталинградского управления. Радости не было предела. Он работал в управлении главным энергетиком и познакомил меня со своим руководством. После работы Ваня забрал меня к себе домой. Жена его, Валя, встретила меня с радостью. Детишки у них Серёжа и Юра заметно подросли и вспомнили меня, они погодки и ровестники Жени и вместе ходили в один детский садик. За ужином долго вспоминали друзьей и товарищей и прошедшие годы работы и жизни на острове Зелёном. О настоящей жизни говорили скудно, потому что она была у нас хуже прежней. После того, как мы побывали на строительных объектах управления, на общем собрании делились опытом работы, где я рассказал, как производили восстановление изношенных деталей землесоса способом элекросварки, прямо на рабочем месте без перевозки их в механические мастерские. В последний день нас познакомили с городом и свозили нас по Енисею, показали заповедник «Красноярские столбы». Вверх по течению прошли в г. Дивногорск, где строилась Красноярская ГЭС, посмотрели на неё с обзорной площадки и вернулись обратно в город. Вечером нас проводили на поезд Красноярск - Лена и утром мы были в Братске. Доложили руководству о нашей поездке и передали акт о проделанной работе в Красноярском СУ. Затем приступили к своим непосредственным обязанностям. Рабочий сезон прошёл нормально.
Через год у меня опять была поездка в Красноярск, но уже деловая. Я вплотную познакомился с руководством Красноярского управления, Начальником управления был Михаил Зобнин, а главным инженером Виктор Садлей. Это знакомство мне было очень кстати, так как я через два года попал в их подчинение, а тогда мне нужна была помощь в приобретении телевизора, для начальника нашего управления Веневитинова О.М. У него приближался 60-летний юбилей и наш коллектив решил сделать ему такой подарок. А так как у меня в Красноярском управлении был знакомый друг, главный энергетик Жилкин И.П., то меня и Сыроегина И.В. командировали в Красноярск за телевизором. Таким образом, с Жилкиным И.П. я встречался второй раз и с его семьёй. Он мастер в этом деле и мы с ним выбрали большой телевизор, не помню сейчас, какой марки, но довезли мы его в Братск, благополучно, не разбили.
На торжественном собрании в клубе, в присутствии высокого начальника стройки и представителями Треста, прибывшими из Москвы, вручили юбиляру телевизор, и тут же были зачитаны приказы о награждение его правительственнными наградами - орденом Трудового Красного Знамени и грамотами Треста и Министерства Энергетики, и Стоительства ГЭС. А также был награждён после окончания строительства Братской ГЭС Винивитинов О.М. вторым орденом Ленина. За строительство Братской ГЭС я был награждён знаком «Строитель Братской ГЭС», - который я бережно храню до сих пор, как память моей молодости. Его мне прислали в 1967 году, когда я работал уже в Грузии, на строительстве Ингурской ГЭС в Гальском районе Абхазии. После поездки в Красноярск мы с Иваном Сыроегиным вплотную познакомились семьями. Жену его звали Зоя, и у них было два сына Володя и Игорь. Родители и дети моложе нас на два-три года.
Дружба наша сохранилась на долгие годы, как и с Жилкиными. Сейчас о них у меня только вечная память хранится, я имею в виду родителей, а детям их дай Бог здоровья и успехов на многие годы.
4.24. Рыбалка.
Ранее я немного описывал о тихой рыбалке, а сейчас хочу рассказать о буйной рыбалке или браконьерской, которая везде запрещена, но везде существует. Я хочу рассказать об одной из таких рыбалок. 1963 год был уже не такой напряженный, как предыдущие годы, при включении комплексов в работу на намыв плотины. Оформив отгул на несколько дней, мы с местными работниками по прозвищу «бурундуки» собрались на рыбалку. Их называли так, потому что здесь много водится зверьков – бурундуков. Это такие зверьки, которых можно сравнить с сусликами или хомяками, - только у них полосатые спинки и они поддаются дрессировке и не боятся людей. Свой образ жизни проводят в норах, в зимний период впадают в спячку. Одного бурундука мне подарили местные рабочие, и он у нас жил дома, я часто выходил с ним гулять. Зверёк залезал мне на плечи и посвистывал. Однажды, в начале зимы, мы его потеряли и обнаружили случайно, он спал в свернутой дорожке, мы дорожку эту не разворачивали и оставили для него на всю зиму. Дети очень любили с ним играть. В кормах бурундук был неприхотлив, но больше всего любил зерно.
В один из погожих дней сентября мы собрались поехать на Дубининские Пороги, это примерно двести - двести пятьдесят километров от Братска вниз по течению Ангары. У нас было две металлические лодки «Прогресс» и по два мотора «Москва» на каждой лодке, нас было по три-четыре человека в лодке. В это время шла на нерест рыба таймень. Эта рыба водится в северных морях и идёт на нерест по реке Енисей, заходит в его протоки. По Ангаре она доходит до Дубининских и Падунских Порогов. Так как Падунские Пороги были перекрыты железобетонной плотиной ГЭС, то рыба скапливалась здесь и расходилась по разным притокам Ангары, где очень была усиленная охрана Рыбинспекции и милиции. Мы приплыли к Дубининским Порогам, раскинули сети, а сами на берегу занялись охотой, чтобы скоротать время и может быть удастся подстрелить что-нибудь из дичи. Когда бродили по лесу вдоль берега реки, то увидели странного рыбака. Он стоял по колени в воде и без конца нагибался и распрямлялся, как будто кланялся. Подойдя поближе, мы узнали в нём медведя. Мишка стоял в воде и одной лапой ловил рыбу, которая плыла возле него, резким ударом лапой подцеплял рыбу и бросал её через себя на берег. Мы увидели, как несколько рыбин прыгали на песке. Один из местных рыбаков сказал нам: «Садитесь тихо, зарядите ружья пулями и если что, стреляйте в медведя». Сам он тихо, перебежками, подкрался к рыбе и перекидал её в кусты, а сам прибежал к нам обратно. Мы сидели, не дыша, с заряженными ружьями и ждали дальнейших действий Мишки. Вдруг медведь что-то почувствовал, повернулся и выскочил из воды на берег. Увидев, что на берегу рыбы нет, он поднялся на задние лапы, взревел на всю округу и прыжками побежал в сторону леса, так как почувствовал присутствие рядом человека. Ребята забрали несколько рыбин, и мы пошли к лодкам. На опушке леса рыбаки, которые остались охранять лодки, уже развели костёр и готовили ужин. Увидев нас, что мы идём с рыбой, они удивились и догадались, что мы украли рыбу у медведя, так как слышали его рёв. Я спросил у рыбаков: «Как они не побоялись украсть у мишки рыбу?». Говорят, что когда медведь рыбачит, то он ничего не слышит, и если рыбу никто не возьмёт на берегу, то он её закапывает в яму. А если рыбы нет, то знаёт, что здесь есть люди и он от людей убегает в лес. Ночь мы провели у костра и утром вытащили две сети. Улов был небольшой, рыбаки разделили рыбу, мне дали с каждой лодки по рыбине весом килограммов по пять. Одна рыба была с икрой, а другая с молоками. Были такие случаи, что таймени попадались более пятидесяти килограммов. Один рыбак, поймал тайменя на спининг и тот стащил его с лодки, и только благодаря усилиям других, того удалось спасти и вытащить вместе с уловом из воды. И когда взвесили этого тайменя, он оказался сорок килограммов. Остальные виды моей рыбалки были менее интересными. Я полюбил охоту и ей уделял в сезон охоты больше времени, чем рыбалке.
Когда шли вниз к Дубининским порогам, то по течению, лодки шли быстро и в разговоре мы не обращали внимания на берега. Обратный путь в Братск шли против течения реки и лодки плыли медленно, хотя моторы и надрывались. Река петляла между скалистых утёсов и пологих берегов, покрытыми хвойным и лиственным непроходимым лесом, называемым, одним словом, тайгой, которую заливало яркое осеннее солнце, высвечивая среди хвойного леса поляны с пожелтевшими листьями берёзы, и ярко-красные высокие, среди них росшие, стройные осины. Особенно впечатляюще эта неописуемая красота выделялась на склонах сопок. Когда находишься в тайге на охоте, то этой красоты не видишь, а сейчас с этого узора глаз не оторвёшь. Лодки шли недалеко от берега и петляли по протокам между островов и проходили мимо большого острова «Московский». Это был обжитый остров, где расположены плодоовощной и животноводческий совхозы, снабжающие овощами, молоком и мясом Братск-3. Несколько человек с этого острова работало у нас в управление и через них мы тоже доставали кое-какие продукты от местного населения по рыночной цене.
4.25. Охота на перелётную птицу.
На перелётную птицу охота ведётся два раза в год весной и осенью, в основном на уток.
Я уже стал настоящим охотником и не могу пропустить этого сезона. Весенняя охота более интересна, так как день увеличиваетс и лучше видна сама цель. Но весной утка за длинный перелёт исхудалая, и на охоту идёшь не для того, чтобы убить её, а просто на природу, чтобы отдохнуть не физически, а морально, проветрить мозги. Некоторые говорят, ещё и убить время, что это уж точное их высказывание. А у меня как раз осенняя охота выпала после поездки на рыбалку. Друзья, охотники мои, Борис Скретнев, Виктор Подольский, соседи наши и Иван Сыроегин ожидали меня с полным снаряжением и с собакой. Осенняя охота - это другое дело. Уток больше и они жирные, попадались в основном селезни. Наверно, так природа рапорядилась, чтобы самочки сохранялись. Только погодой осенью не похвалишься, так как красоту её охотник мало видит потому, что уходит уже в темноту и видит перед собой только гладь воды. Да и погода не балует: то рано ложится туман, то дождь, то мжичка, то утки на голову садятся, такое иногда бывало - и тогда, конечно стрелять по ним не будешь, так как где-то стоит рядом охотник. Утки тоже хитрые и около берега не садятся, а уходят дальше, или падают прямо в камыши, где её не увидишь и не убьёшь, а если и застрелишь сналету, то без собаки не достанешь. Мы, когда бывали без собаки, то над камышами не стреляли. Так что бывало по - разному, но ноги «убивали» всегда. Я, наверное, своей рыбалкой и охотой утомил читателя, так как сам этим увлёкся и забыл про работу. Я стал уже настоящим охотником.
4.26. Решающий удар.
Решающим для Песчаного участка оказался 1963 год. Земснаряды и земустановки запустили в работу при первых оттепелях апреля и мая месяцев. Сначала была работа на разбивку льда и образования майн около земснарядов и смыв снега на картах намыва.
В конце мая начали запускать в работу по очереди все четыре комплекса каскада. При обнаружении дефектов, на одной из четырёх бустерной весь комплекс останавливался для ремонта, а другой комплекс, включали в работу. Итак, все четыре комплекса пустили в работу в июне месяце. На радость, и на славу коллектив Песчаного участка намывной сезон на Земляную Плотину ГЭС провёл успешно до первых заморозков. Хорошо сработали комплексы, начальниками которых были Белохвостиков И.Ф. - он же бессменный секретарь парткома, и второй - Скобцова А.Ф. Немного уступили им комплексы Кондратьва А.А. и Зюганова Г.Н. В целом участок сработал хорошо, тем самым обеспечив преждевременное бетонирование нижних коллекторов и основания верхнего бьефа Земляной Плотины ГЭС почти на год. Осенью на расширенном совещании управления было решено два комплекса, работавших на плотину, демонтировать. Это большая и сложная работа ложилась на плечи рабочих и механизаторов. Демонтировать более 20-ти км труб, по тайге и пересечённой местности и перевезти их на базу участка, разобрать 8-мь землесосов с главными электродвигателями, которые весят 12 тонн каждый и тоже вывезти их на участок. Одновременно производить капитальный ремонт рабочему оборудованию, а время движется к зиме к морозам, снегопаду и пурге. Демонтаж труб, как и монтаж, ложился на плечи Игоря Васенко и бригады Александра Малинкина, а на мои плечи - все работы на бустерных, а они раскиданы по трассе на 10 км. Загвоздка упиралась в перевозку демонтированного оборудования и труб на участок из-за нехватки транспорта и плохих подъздах. Начальником механизации был Шагунов Л.Н., авмехаником Мануйлов Н.И. Техники было недостаточно, и они не могли обеспечить потребность на участках, да ещё в зимний период техника плохо заводилась. По производственной необходимости для бетонирования коллекторов и откосов дамбы работу возложили на Васенко И.А. и бригаду Малинкина А.А., а демонтаж труб - на меня. Повысили меня в должности и присвоили ПРОРАБ – МЕХАНИК с прибавлением в окладе 20 рублей, а работы увеличилось на 50%, так как мне понадобилось организовывать новую бригаду из своих людей с оборудованием для резки труб и дополнительной техникой: бульдозеры, трубоукладчики, краны, трубовозы, которые заказывал в Управление механизации завгар Фурлетов Е.Я.
Зима на 1964 год с самого начала декабря месяца выдалась холодной и снежной, с метелями. Если в бустерных хоть и было холодно, но зато не ветренно и работа по разборке землесосов и демонтажу их шла нормально по тем условиям, то на трассе трубопроводов - плохо налаживалась. Подходы к трубам надо было расчищать бульдозером и лопатами так, чтобы газорезчик мог под неё пролезть, чтобы сделать резку бензорезом, а так как трубы лежали в четыре нитки, то между ними резчику было неудобно лазить, да плюс к этому застывали на морозе шланги. Главный инженер Тарасенко С.М. предложил демонтаж труб вести двумя звеньями и начать с двух концов. Я попробовал так сделать. Но этот вариант не прошёл, так как я не знал, что делается в другом конце, где меня нет, а расстояние между концами 10 километров. И автомашина одна на участке, которая находилась у начальника участка Козельца С.И., а другой связи в то время не существовало. Я решил сделать, как мне удобней руководить бригадой и поставил их рядом, но каждому свой трубопровод. Так у них сразу работа пошла лучше, и они помогали друг другу при разных неполадках. Высвободившийся бульдозер я поставил таскать трубы к месту погрузки. На трубоукладчике работал опытный машинист, Роман Шамсутдинов, который и без указаний знал хорошо свою работу. Жена его, Анна, тоже работала в управление нормировщиком. Я наладил работу по демонтажу труб, их вытаскивания с леса к месту погрузки на машины, перевозка и разгрузка в штабель по 6 и 12 метров. Весь этот организационный период, невзирая на погоду, находился всё время на улице, и так простыл, что подхватил не просто грипп, а чуть ли не воспаление лёгких, застудил бронхи. Моя жена меня ругала, за то, что я домой приходил уставшим и уже больным, а к врачам некогда было днём обращаться. Из-за нехватки рабочих приходилось самому лазить по снегу выше колен и делать разметку труб для резки, ездить с рабочим на трубовозе и помогать разгружать, следить за правильностью укладки их в штабель, чтобы он не развалился и не покалечил людей. Везде строго соблюдались условия т.б., как при резке труб, так и при погрузо-разгрузочных работах. Вера на меня злилась и говорила, что я работу люблю больше, чем её, и прозвала меня «трудоголиком». Так и настиг нас новый 1964 год, который мы отмечали только со своей семьёй и Кашиными Василием и Галиной.
После торжественного ужина посетили ёлку на стадионе и покружились вокруг неё вместе с хороводом, сходили в клуб на концерт. Находясь на больничном, а дети на каникулах, я уделял им больше внимания, чем раньше. Научил их фотографировать, проявлять плёнки и делать фотографии. Купил увеличитель «Ленинград», нужные реактивы и фотобумагу. Женя любил заниматься со мной фотографиями, а Коля больше увлекался художественной литературой, которой у нас в это время накопилось много, так как мы получали её по подписке журнала «Огонёк» с приложениями. Книги у нас брали читать Кашины, соседи и друзья по работе. Много книг осталось у знакомых на руках после нашего отъезда из Братска, которые не успели нам вернуть. В тёплые зимние дни мы ездили на охоту на поезде. На станции Осиновка мы садились на платформы товарного поезда, который шёл в сторону города Лены и на закруглении железной дороги, поезд сбавлял скорость, и мы прыгали в снег как десантники и собирались как снеговики вместе, радуясь тому, что всё обошлось без приключений. Мы были без детей, только взрослые: Скретнев Борис, Виктор Подольских, Иван Сыроегин и другие с бригады охотников. Эти поездки у нас всегда были впустую, потому что птицы рядом с железной дорогой не было, а в глубину тайги уходить не позволял глубокий снег, хоть я и ходил по тайге, как лось, но под снегом было много валёжника, который мешал передвижению. Зато бодрые и весёлые возвращались мы домой. Шли по железной дороге и пробовали, как стреляют наши ружья, стреляли по столбикам. Моему ружью равного не было, так как у него стволы длинее на три сантиметра обычных ружей, и я из него попадал в столбик на расстояние в 100 метров, а другие не попадали в столбик. Шли к ближайшему полустанку, на котором останавливался товарняк, пропуская пассажирский поезд, и на нём возвращались на стацию Осиновка и от неё топали 3 км домой, убив свои ноги и время.
Однажды, в тёплой домашней обстановке, когда дети были на улице, Вера вдруг заговорила: «Знаешь, что, Юра, вот у нас два сына, они вырастут, разъедутся, одного заберут в армию, другой будет учиться в каком-нибудь институте или оба будут учиться, а мы останемся вдвоём. Ты как всегда пропадаешь сутками на работе или в командировке, а я буду томиться в этих четырёх стенах. И я вот думаю, не завести ли нам доченьку и мне с ней не будет скучно, а когда вырастет, она будет мне хорошей помощницей». Я её обнял, поцеловал и говорю: «Вера, ты в своих выводах права, у меня никаких возражений нет, но ты же женщина и всё это будет зависеть от тебя». Прошла зима и весной Вера меня обрадовала тем, что у нас будет ребёнок. Я сказал ей, что это событие надо отметить, Вера ответила, что у нас скоро будет у Жени день рождения, и мы эту новость приурочим к этому празднику. Так и сделали. Дети приняли это мамино сообщение с радостью.
4.27. Моя головоломка.
Время шло. Работу на бустерных по ремонту оборудования землесосов я возложил на начальников перекачек. На первой бустерной был Крамынин Сергей, на второй - Борисов Александр, на третьей - Никишин Егор, на четвёртой - Филин Анатолий. Сам на себя возложил обязанности заниматься только демонтажем трубопроводов и их перевозкой на место. Привезенные трубы на участок рассортировывали и изношенные более 60% выбраковывались в металлолом. Для отправки труб на станцию и погрузки их в вагон, нам дали нормативы: трубы должны быть порезаны пополам и сложены друг в друга «корытом» размером в 1метр. Это была трудоёмкая работа, которая требует несколько человек бензорезчиков и рабочих грузчиков, и ещё один автокран, чтобы складывать половинки труб одну в одну. Пришлось что-то придумывать для усовершенствования этой работы. И я придумал. Надо построить «копёр-бабу», которая представляла собой конструкцию из разнопрофильного металла. А для наковальни требовался один кубометр армированного бетона, вкопанного в землю, и ещё полкубометра бетона вместо молота. После совещания у главного инженера Тарасенко С.М, в присутствии Пахомова А.И. начальника мехмастерских; главного механика Ёлтышева, начальника ПТО, Васильева В.Ф. и начальника участка Козельца С.И., мы решили. что надо дать задание в ПТО выполнить проект этой конструкции, которую я начертил на листе бумаги, что и было сделано. Строительство копра было поручено мастеру Евтодьеву А.Г., а токарем был задействован Михаил Ладыгин. Надо было только достать сбросную лебёдку от экскаватора «Драгляйн». Поставку металла и лебёдку поручили начальнику снабжения Крилюку А.И. После устройства и испытания конструкции, работа пошла успешно. Сразу высвободились два бензорезчика, так как отпала надобность резать трубы пополам, а отрезанную метровую трубу подкатывали на наковальню и поднимали молот для удара. После сброса молота и удара труба сплющивалась, и их можно было грузить на машину и отправлять на погрузку в вагон. Уменьшился расход кислорода и бензина и число рабочих грузчиков. До весны мы отгрузили 50% бракованных труб и выполнили годовой план по сдаче металлолома в управлении.
В апреле 1964 года работа по сдаче маталлолома была прекращена, так как рабочих надо было отправлять на свои бустерные для запуска оставшихся двух комплексов в работу на Земляную Плотину ГЭС для намыва шапки плотины. Зимой наше Управление понесло большую утрату, умер начальник земустановки № 2 КОНДРАТЬЕВ А.А. Он руководил комплексом, который оставили для намыва шапки плотины. Здоровый и крепкий мужик в 45 лет умер при рубке дров во дворе прямо перед окнами своей квартиры. Поднял топор и упал. Сердце в эту минуту остановилось. Врачи констатировали острый инфаркт миокарда. Похоронили его с почестями и с болью в сердцах своих. Жаль соратника, товарища и друга, честного строителя, который работал и не жаловался ни на что, он был мне примером в работе, и вдруг его нет. Вечная ему память. После смерти Кондратьева А.А. Вера мне напомнила, что у меня сердце больное и в городе Волжском, когда лежал в больнице, обнаружили, что у меня ишемическая болезнь сердца и мне надо беречься, чтобы не получился такой же случай, как с Кондратьевым. А я ей говорю, что надо мной ребята подшучивают, говорят: «Юра, готовь дырку в пиджаке под орден за строительство Братской ГЭС, а ты мне предлагаешь сбавлять темп в работе, а я не могу смотреть, как что-то делается из рук вон плохо». Когда я работал зимой бригадиром монтажников, научился работать с бензорезом и электросварщиком, так что мне приходилсь не раз самому что-то делать, особенно при авариях в ночное время и при небольших обьёмах работ. А с другой стороны, то Вера права, я сам по себе чувствовал, что уставал на работе, но изменить себя не мог.
По моей рекомендации начальником второго комплекса был назначен Грибанов Михаил Евгеньевич, который работал в этом комплексе, и я знал его по работе в Сталинградском управлении. Оба комплекса запустили в работу на намыв «шапки» плотины вовремя и работа пошла успешно и без перебоев. А когда зайдёшь в любую из четырёх бустерных, услышишь лёгкий свист 4 - х мощных главных двигателей по 2500 киловат и делающих 1500 оборотов в минуту, и шелест песка с постукиванием камушек в трубах, а в здание чисто и порядок, а от вымытых полов исходит прохлада, то все прошлые неурядицы забываются. Я вспомнил один из прошлогодних летних дней. Окружили меня рабочие: Пётр Евграшкин, Саша Белоусов, Виктор и Иван Спиваковы, Витя Зверев, Эдик Попко, Толик Агафонов, Дядя Ваня, он работал в день слесарём и Саша Кирьянов – электросварщик и спрашивают: «Ну, какое у Вас сейчас сравнение с прошлыми годами, Георгий Васильевич?». Говорю: «Душа радуется, что не пропали даром наши труды и бессонные ночи, вы и сами видите результат своего труда. Спасибо вам, друзья мои», - поблагодарил их и пожал им всем руки. Прошёл год. Я стою в той же 2-й бустерной и вижу, как всё изменилось. В полупустом здании, так же тихо работают земустановки, только уже два комплекса и меньшее количество рабочих. Часть из них сократились по их желанию, а Саша Кирьянов с женой Лидой, вернулись в город Вышгород Киевского управления, и уехали прикомандированные с Днепродзержинского управления Павел Москаленко со своими людьми. Дядя Ваня, Александр Белоусов и Иван Костин ушли на пенсию. Остались на своих местах Витя Зверев за старшего машиниста, Эдик Попко, Толик Агафонов, Леонид Некрасов, Пётр Евграшкин - как раз они были в смене в тот день. Я зашёл в бытовку и ко мне подошёл мой старый друг Пётр Евграшкин, спросил: «Не помешаю?». Отвечаю: «Нет, Пётр Фёдорович, тем более, что сейчас обеденный перерыв, присаживайся». Он сел и к нам подошли Попков Эдик, Витя Зверев, Толик Агафонов. Сначала поговорили о работе. Я им ответил на возникшие у них вопросы, рассказал новости и о задачах, которые предстоят перед нашим управлением, сказал, что предстоит нам в будущем строить на этой же реке Ангаре внизу по течению Усть - Илимскую ГЭС. Все были рады такой новости.
4.28. Смена места работы.
Однажды я находился на четвёртой бустерной, где рабочие проводили профилактику. Приехал начальник участка Козелец С.И. и сказал мне, чтобы я ехал в управление, так как меня вызывает управляющий Трестом из Москвы, а он подменит. Я его спрашиваю: «Что это может быть, если такое высокое начальство интересуется моей персоной?». «Не знаю, поезжай и узнаешь, поговоришь, приедешь и мне расскажешь», и сказал шофёру Степану, чтобы к обеду тот вернулся. Приехал в контору, зашёл в приёмную и смотрю, что все, кто был в помещение, на меня обратили внимание, а секретарь мне говорит, чтобы заходил быстрей, тебя, мол, начальник ждёт и сама открыла мне двери. Я вошёл. Олег Митрофанович поднялся и вышел мне навстречу. Встали и сидевшие за столом Тарасенко Сергей Мартынович и Кузьмин Геннадий Кузьмич - заместитель начальника управления. Все поздоровались со мной за руку, а Олег Митрофанович предложил мне сесть. Пока все усаживались и сосредоточивались с мыслями, я не переставал думать, зачем же меня вызвали? И Олег Митрофанович заговорил: «Ты, Георгий Васильевич, не думай, что мы тебя оторвали от работы за какую-то провинность, нет, это с тобой хочет поговорить управляющий Трестом Лопатин Николай Алексеевич». Я спросил: «А о чём?». Он ответил, что не знает и это он тебе сам скажет, поднял телефонную трубку и приказал, чтобы его соединили с управляющим. Через несколько минут телефонистка сообщает, что Москва на проводе. Олег Митрофанович отвечает: «Да, он здесь» и передаёт мне трубку. Я здороваюсь с Лопатиным, говорю: «Здравствуйте, Николай Алексеевич!» Он: «Здравствуй, Юра! Ты извини, что оторвал от работы, но есть важный вопрос к тебе». Я спрашиваю: «Какой?». Он кратко объяснил: «Есть у нас одно самостоятельное прорабство в Казахстане по добыче гравия и там не идут нормально дела. Мы посоветовались здесь и решили послать тебя в командировку на пару месяцев, и если дела пойдут нормально, то оставим тебя там, на постоянную работу. Город красивый областной, я там лично был, во всём мы тебе поможем. Начальник управления там Горожанин Владимир Николаевич, он тебя знает, да и ты его должен помнить по Сталинградской ГЭС. С Олегом Митрофановичем я согласовал, он тебя рекомендует. Согласуй этот вопрос с Верой и привет ей передай от меня, а мне дай ответ через день».
После переговора с управляющим Трестом, мы все вместе стали обсуждать его предложение, после чего решили, что на пару месяцев в командировку мне надо съездить. Там по работе, в чём-то поможешь, и если понравится, то сам решишь, как быть. А если нет, то вернёшься на своё место и будешь работать дальше, но согласуй эту поездку с Верой.
Я примерно знал Верин ответ и был готов, но после сообщения о моей командировке в Казахстан, она без раздумья выпалила: «Что, Гушко, тебе здесь уже «баб» мало стало, так ты казашек захотел, а меня хочешь бросить здесь, в Сибири, беременную и с двумя детьми, а сам смотаться обратно в город Волжский опять к своей Шурочке?». (Вера меня очень «любила» и ко всем женщинам в управлении и соседкам ревновала). Я, слава Богу, её успокоил и усадил рядом с собой за стол, передал привет от Николая Алексеевича и рассказал ей о его предложении. Основной упор сделал на то, что через год нам здесь будет делать нечего, и надо будет ехать ещё Северней, на Усть – Илим. Вот и решай сейчас, как нам быть? Вера решила: «Ладно, поезжай, но не делай глупости (как будто я их когда-нибудь делал) и два месяца тебе много, чтобы определиться, так как через два месяца надо будет определять детей в школу». Через день я вылетел в Казахстан.
Казахстан.
5.1. Город Усть – Каменогорск.
Был июнь месяц 1964 года, лето, самый разгар работы, а я должен оставить своё рабочее место и куда-то лететь в неведомые мне края. И никто не знает зачем, кроме одного управляющего Трестом Николая Алексеевича Лопатина, который на меня надеялся, что я могу спасти безвыходное положение в незнакомом мне Зыряновском управлении. От нас Олег Митрофанович дал своего «козлика» для поездки в аэропорт. В Братске на меня был заказан авиабилет по маршруту: Братск-Красноярск-Семипалатинск – Усть-Каменогорск. До Красноярска летели в самолёте АН-24. Под крылом самолёта нам пела о чём-то зелёная тайга, да величавый Енисей плавно нёс свои воды в северное Карское море. В Красноярском аэропорту томились часов пять и самолёт до Семипалатинска был большой ТУ – 104. Он летел высоко и внизу под крылом виднелись белые облака разновидной конфигурации, да яркое солнце появлялось то с левой, то с правой стороны. После плотного и вкусного обеда я прикрыл шторку окошка и под монотонный гул моторов впал в дрёму. Проснулся, когда стюардесса объявила: «Пристегните ремни».
В Семипалатинск прибыли вечером, и ночь коротали в аэропорту, так как в гостинице мест не было, и зал аэропорта был забит пассажирами, в основном, военнослужащими. Из Семипалатинска вылетили утром на самолёте АН-24 и в обеденное время самолёт прилетел в Усть-Каменогорск. Сделав круг над городом, показав нам, какой он красивый сверху, сел в аэропорту. По громкоговорителю я услышал свою фамилию, где было сказано, куда мне подойти. Встретил меня мужчина невысокого роста, среднего телосложения, представился: Коблов Михаил Михайлович, я тоже представился ему, и мы познакомились. С аэропорта мы заехали на завод к заказчику и от него позвонили в Зыряновск начальнику управления Горожанину Владимиру Николаевичу, и я ему доложил о себе. Он одобрил мой приезд и дал указание Коблову М.М., чтобы он за сутки ознакомил меня с обстановкой на прорабстве, и на второй день вместе приехали в Зыряновск. Из команды земснаряда я никого не знал, и была нехватка рабочей силы. Сам земснаряд новый и укомплектован плавучей бухтой. На карте намыва куча гравия, на которой стоит гусеничный кран с подвешенной трубой, и рядом бульдозер делал обвалование. Штабель гравия не имел никакой формы, так как с другой стороны экскаватор заказчика грузил гравий в автотранспорт. Познакомившись с членами команды и механизаторами, я записал в блокнот их нужды и просьбы, и мы поехали устраиваться в гостиницу. Автомашина за прорабством была закреплена ЗИС -150 бортовая, на которой перевозили людей и оборудование, и прораб ездил по производственным нуждам. Устроившись в гостинице, я привел себя в порядок и вышёл познакомиться с городом, и начал сразу с продуктового магазина. На удивление современного читателя, то поразило меня всё, начиная с открытия дверей, которые без ручек, и открываются при нажатии на створку. Магазин был на первом этаже гостиницы. Меня удивило, что около касс никаких очередей. А в витринах и на прилавках чего только нет. У меня глаза разбегались от удивления, но я не подавал вида. Покупать я ничего не собирался, так как плотно пообедал в заводской столовой. На ужин меня пригласил Коблов М. М., сказав, в какое время зайдёт за мной. По обычаю, я прихватил с собой бутылку «Московской», которая здесь в свободной продаже и на выбор, купил большую коробку конфет и вернулся в гостиницу. Я от такого длительного перелёта и знакомства с участком очень устал, но резкая перемена обстановки меня взбодрила и давала силы для крепости духа и бодрости. На столе были свежие газеты, я взял одну из них, как постучал в дверь Михаил Михайлович. Я ответил: «Входите». Он вошёл и увидел, что я беру «авоську» с собой, стал мне говорить, что ничего не надо брать, так как дома всё уже приготовлено. Но не был бы я «хохол», если-бы его послушал. До дома, где он жил, мы проехали на трамвае несколько остановок от центра города в сторону реки Ульба. Дома нас встретила его жена Анна и сынишка лет 13-14 Павлик, представился и я, так мы и познакомились. За ужином и чаркой я узнал, что они из Шатурского участка Московского СУ Треста Гидромеханизации, он там работал прорабом по разрабоке торфянников, работа совсем другого профиля и его обвиняют во всех грехах здешних. У них постоянное место жительства в Шатуре, и они хотят вернуться домой. На второй день мы поехали к заказчику, на гравийно – сортировочный завод.
Директор завода Зимин Михаил Степанович – рассказал нам свои беды и задачи, стоящие перед заводом, и сделал упор на недостаток песчано-гравийной смеси. Он сразу задал вопрос в лоб: «Вы приехали насовсем, или как?». Я сказал, что приехал помочь Михаилу Михайловичу в работе. Побывали на бетонном заводе и в Тресте, и везде об одном: нет гравия. Вечером мы с Кобловым М.М. поездом уехали в Зыряновск. До Зыряновска 250 километров и всё время в горы, ж/д однопутка и петляет между гор. Утром прибыли в Зыряновск, где на станции нас встретил шофёр на автомашине начальника управления. А шофёром-то оказался один из лучших моих друзей Миша Лящеиский, который уехал из Волжского на целину с семьёй в 1956 году. Радость была со слезами на глазах, даже на нас приезжие обратили внимание.
5.2. Зыряновск.
От станции до города 12 км, и пока мы ехали, я расспрашивал Михаила, как он сюда попал? Он сказал: «Юра, всё узнаешь сегодня вечером у нас дома». Я спросил про Горожанина: «Он не из Сталинградского управления, высокий и худощавый?». Михаил ответил: «Он самый и есть». В приёмной секретарь по телефону доложила, что прибыл Коблов М.М. и с ним человек из Братска. «Пусть войдут» - послышался ответ.
Мы вошли, начальник поднялся к нам навстречу и подошёл ко мне и спросил: «Вы помните меня?». Я сказал: «Да». «Вот и хорошо» - ответил он, - «а сейчас идите в столовую, покушайте и после заходите ко мне». Мы так и сделали.
Рабочая столовая находилась в ста метрах от управления, мы позавтракали и зашли к начальнику. Владимир Николаевич половину дня вводил меня в курс дела, знакомил с чертежами по Защитинскому карьеру в Усть-Каменогорске, и задача наша: это добыча гравийно – песчаной смеси для гравийно – сортировочного завода. Но вся сложность в том, что карьер полон крупных камней и валунов, которые не проходят через рабочее колесо землесоса, но много и других неполадок таких, как износ деталей землесоса и труб и ряд других.
После обеда я знакомился со структурой управления, с отделами и их сотрудниками:
Горожанин Владимир Николаевич - начальник управления
Блохин Геннадий Михайлович - главный инженер управления
Сосновский Сергей - заведующий гаражом
Блохина Евгения - начальник ПТО
Розенберг Владимир - главный механик управления
Назарова Зоя Андреевна - главный бухгалтер управления
Фёдорова Валентина Васильевна - старший бухгалтер управления
Дячков Юрий Николаевич - начальник Зыряновского участка, потом начальник Горьковского управления, потом - управляющий нашим Трестом Гидромеха-низации.
Управление было укомплектовано по штатному расписанию, но, к сожалению, сейчас я их фамилии не помню.
После работы Михаил повёз меня к себе домой. Радости не было предела. Шура встретила меня как родного брата. За это время они нажили двоих детей: Таню и Юру и был у них уже сынишка Вова, ровесник нашему Жене. За ужином не было предела воспоминаниям - ведь прошло почти 10 лет после нашего расставания - и мы начали их с первых дней знакомства в 1951 году. Особенно в памяти остались события, как мы переезжали с Цымлянска в (Сталинградское) Волгоградское управление вдоль Волго – Донского канала летом 1952 году, а я за рулём был уставшим и полусонным и как –то сумел ночью заехать на левую сторону дороги и остановиться между столбиками на 30-ти метровом откосе над каналом и спокойно спать за рулём, а вы в кузове спали в обнимку и автомашина чуть ли не висела над пропастью на удивление всем людям, как проезжающих мимо, так и скопившихся около машины. Вера проснулась тогда первой, а как было дальше, я уже описал раньше. Невидимой своей силой Бог удержал нас от смерти в первый раз, а второй раз, тоже незабываемый, уже на острове Зелёном, когда мы ехали заправлять свой бульдозер. Да так и не доехали, так как в нашу машину врезался МАЗ – самосвал гружёный гравием так, что кабину мою расплющило, и я только увидел ночь перед глазами, и очнулся уже в больнице, а остальное ты потом уже сам рассказывал мне в больнице. Хорошо, что тебя тогда выбросило в кювет, а то зажало бы двигателем и было-бы хуже, меня Бог спас от явной смерти. Я его за это всю жизнь благодарю. И сейчас, через столько лет Бог опять нас свёл вместе. «Хватит о скучном» - сказал я, - «Рассказывайте, как поднимали целину и помогали сельскому хозяйству в Казахстане».
За ужином, за чаем и другими Шуриными угощениями мы проговорили почти всю ночь. Утром вовремя прибыли на работу и каждый занялся своим делом. Меня Владимир Николаевич повёз знакомиться с работой участка на вскрышу карьера, для добычи руды открытым способом, которая содержит медь. Оказалось, что медную жилу здесь обнаружил местный житель-археолог в 1791 году Зырянов Г.Г. и в честь его назван город, и он разработал добычу руды.
Начальника участка, Дячкова Юрия я знал ещё из Сталинградского управления, где он работал на земснаряде № 504 у Ивана Смильского машинистом элекрооборудования и ещё, что он пришёл из морфлота, был борцом и выступал на соревнованиях и занимал призовые места. А когда учился в Усть-Каменогорском Дорожно-строительном институте и приезжал сдавать сессию, то жил у нас и мы были друзьями и называли друг-друга «тёзки», впоследствии он был управляющим Трестом Гидромеханизации после ухода Маслякова Г.М. на пенсию в 1987 году.
На базе участка Коблов М.М. загрузил Михаила автомашину ЗИЛ-130 материалами и запасными частями для земснаряда, и мы в четыре часа утра выехали из Зыряновска и взяли путь на Усть–Каменогорск, расстояние до которого 250 километров. Дорога шла вниз и серпантинами петляла между ущелий Алтайских гор и подножья горы Белухи, белая «шапка» которой виднелась за сотни километров. На хребте одного из перевалов, на высоком фундаменте стоял памятник Сталину И.В. На площадке были встроены столы и скамейки, где мог путник сесть отдохнуть и перекусить, а вокруг памятника была обзорная площадка, с которой просматривались ущелья на все 360 градусов, покрытые хвойными лесами. Вид очень впечатляющий. Я полюбил тайгу в Сибири, но там, в тех краях, где мне приходилось бывать, преобладал в основном сосновый лес, а здесь, сколько глаза видели, все еловые леса. Михаил мне говорит, что есть здесь и сосновые рощи, я потом тебе покажу.
Обедали мы уже в Усть-Каменогорске в заводской столовой. Михаил нас торопил с разгрузкой. На обратный путь мы ему погрузили улитку и другие детали землесоса для восстановительного ремонта и наплавки их электродами твёрдых сплавов марки Т-590 и Т-620. Мы с Мишей попрощались, и он уехал. До конца дня я пробыл на работе и вместе с дневной сменой уехал в город. После ужина побродил по центру города и, нагулявшись, вернулся в гостиницу. Долго не мог уснуть от впечатлений и обдумывал распоряжения, которые дал мне начальник управления Горожанин. Я его по Сталингадскому управлению немного помнил, всегда быстрый, энергичный, было заскочит в диспетчерскую, посмотрит распоряжения, графики и пойдёт по отделам подписывать отчёты. А сейчас уже и вид у него другой - такой солидный, строгий. Он опытный и грамотный руководитель, имеющий большой стаж работы в гидромеханизации, но с разработкой гравийных карьеров и добычей гравия в них незнаком, и эту задачу хотят возложить на меня, а я и сам этого процесса работы не знаю, а только видел, как это делалось на гравийном участке.
Сам карьер находился в «плавнях», то есть в долине реки Иртыша берег, которой затапливался весной при разливе воды в паводок. Он порос ивняком, лозой, вербами и между ними есть болота и озёра, поросшие камышом, аиром, в которых гнездятся дикие утки и выводят утят. Я, как сразу зародившийся во мне охотник, подумал, что здесь место хорошей охоты на уток. Сопровождал меня начальник земснаряда Рябчиков Анатолий Фёдорович. Побродив по карьеру между зарослями, мы наткнулись на тропу, которая вела к берегу Иртыша. По пути он рассказывал мне о себе и о своей семье. Потом он вернулся на земснаряд.
Пройдя ещё метров 100 по незаметной тропе, я вышел из зарослей и передо мной разливался, его величество, сам ИРТЫШ. Вырвавшись из ущелья скал, он быстрым потоком нёс свои тёмно–коричневые холодные воды, которые бурлили, крутились и отражали яркие и жаркие солнечные лучи как от зеркала, чтобы дольше сохранить в себе ту прохладу, которую они впитали в горных вершинах красавицы Белухи. Я стоял как заворожённый и любовался широкой поймой реки, потом сел на берег и вспомнил песню про Ермака: «На тихом бреге Иртыша сидел Ермак, объятый думой». Так и я сидел и думал о том, что же мне делать с этим предложением управляющего, да я и сам почувствовал доверие ко мне Владимира Николаевича, который сказал: «Разберись на месте и оставайся, мы вместе это прорабство вытащим. Для помощи пришлю главного инженера». Я думал, что зачем мне главный инженер здесь нужен, или зачем тогда я здесь, если главный здесь командовать будет. «Думай, Юра, думай» - говорю сам себе. Подумал, что главный инженер нужен проталкивать мои идеи, да и подтянуть дисциплину среди коллектива надо. Пробыв здесь неделю, я сделал только то, что заложил нормальный колодец и сформировал штабель, чтобы лучше отмывались илы. Местный бульдозерист не умеет делать обвалование на штабеле и пришлось мне его учить хорошо, что этому меня раньше научил Михаил Лящевский, и мне это сейчас пригодилось, а я его научил водить автомашину, что ему в будущем пригодилось на целинных землях.
По земснаряду много замечаний я записал себе в блокнот, которые нужно решать с главным инженером, а он почему-то не едет.
Так, почему же Кучум разбил непобедимого воеводу Ермака? И понял, что Ермак понадеялся на стражу, а они его подвели тем, что напились какого-то дурмана и уснули, а кучумовцы порезали стражу и разбили сонный отряд Ермака, а ему самому удалось скрыться.
Я подумал, что это прорабство можно поднять, если я наберу в Братске хотя бы две смены опытных рабочих земснаряда, да ещё с гравийного участка хоть несколько человек, и решил сегодня же написать письмо Вере и описать, как здесь хорошо жить против Братска: это 300 тысячный город, в котором всё есть. Решил это дело ускорить и заказать междугородние переговоры на следующее воскресенье.
Приехал гл. инженер Блохин Г.М. После работы, в гостинице обговорили ряд вопросов, некоторые из них требовали немедленного исполнения прямо на месте. Мы с ним вплотную познакомились, рассказав друг другу о личной жизни и семьях.
Перед отходом ко сну, он спросил меня, не решил ли я остаться здесь работать? Я ему сказал свои условия, в первую очередь квартира. Он сказал, что по квартире завтра едем к заказчику, а другие вопросы решим положительно в управлении. А ещё Геннадий Михайлович сказал, что о моём согласии ему нужно доложить управляющему Трестом в Москву. Утром мы были у заказчика. Обговорив все злободневные производственные вопросы, Геннадий Михайлович сказал директору завода Зимину М.С., что Глушко Г.В. дал своё согласие остаться здесь работать, но в первую очередь надо ему предоставить двухкомнатную квартиру, что было пообещано и занесено в протокол совещаия с указанием срока, что меня устраивало. После совещания все присутстующие поехали в новый район строительства жилья. Здесь дома строились по методу Злобина, ускоренным способом. О нём я описывать не буду, так как это долго и сложно, только скажу, что домостроительный комбинат сдавал в эксплуатацию по одному – двум домам в месяц.
Подъехали к дому, который подлежит сдаче в этом месяце, но ещё не распределён и сказали мне: «Давай, товарищ Глушко, выбирай себе квартиру». Я выбрал: третий подъезд, третий этаж. Так я был в списке первым по этому дому.
В воскресенье переговорил с Верой и детьми, которые были рады моему сообщению и сказали, что скучают, и приезжай за нами скорей. Я им сказал, чтобы собирались и паковали свои вещи. Вернувшись в управление, главный инженер Блохин Г.М. доложил начальнику управления о своей поездке в Усть-Каменогорск и о моем согласии работать в этом прорабстве. Владимир Николаевич поздравил меня и доложил об этом в Москву управляющему Трестом Лопатину Николаю Алексеевичу, который перешёл на разговор со мной, сказал, что доволен моим ответом и в любое время окажет во всём мне помощь. Из двух месяцев в Усть – Каменогорске я пробыл чуть больше месяца и кое-что удалось там сделать полезного. В середине июля вернулся в Братск, где дома меня встретили с большой радостью, а особенно дети были довольны привезёнными мною свежими овощами и фруктами, особенно арбузом и дыней.
В Братском управление уже был приказ управляющего Трестом о моём переводе в Зыряновское управление. Прийдя в управление, я доложил руководству о своей поездке по командировке и сказал, что дал согласие о переводе в Усть - Каменогорск. Олег Митрофанович открыл папку и достал телеграмму управляющего, в которой говорилось, о присвоение мне звания старшего прораба и откомандировать меня в Зыряновское управление с постоянным местом жительства в городе Усть – Каменогорске.
5.3. Прощание с Братском и с друзьями.
Взяв у меня из рук телеграмму, Олег Митрофанович дал мне свой приказ, в котором говорилось о присвоение мне звания старшего прораба, о передаче подотчёта и откомандировании меня в Зыряновское управление. Кашин В.В. принял у меня подотчёт и подписал увольнительный «бегунок». Я один день потратил на прощание с рабочими и переговорами с ними о переезде со мной на новое место работы. Многие согласились, но не всем удалось поехать по многим причинам. Список был согласован с Олегом Митрофановичем и договорились, что, если кто вернётся, то его примут на прежнее место работы. Дома сколачивать ящики, упаковывать вещи помогали после работы Кашин В.В.и Виктор Подольский - сосед, который согласился ехать со мной, он машинист (багер) с гравийного участка и один из лучших работников в управление.
Контейнеров свободных не было и пришлось заказывать через Кирилюка А.И., который по «блату» привёз контейнер и через управление отправил его по назначению. В субботу я с Верой сделали отвальную в управлении, а в воскресенье дома с соседями и друзьями прощались. Жаль было расставаться, особенно с теми, кто был из Сталинградского управления и с которыми мы хлебнули немало горя и бессонных ночей, проведённых в Братске при строительстве объектов участка и налаживания на нём работы. Но всему в этой жизни приходит конец. На снимке: Пахомов А.И., его жена Вера, я и их сын Серёжа. Снимок сделан в Ленинграде в 1971год.
Для поездки в аэропорт начальник управления выделил нам автобусик и сам приехал попрощаться. Поблагодарил нас за работу, с нами были Подольский Виктор, Попко Эдик и Терентьев Николай, пожал нам руки, по - отцовски обнял, а Веру и детей поцеловал и чуть не прослезившись, сказал: «Прощайте дети и не вспоминайте старика лихом». Нас провожали Кашины, соседи и рабочие, свободные от смены, и каждый сожалел, что мы уезжаем и прощались до будущей встречи, и каждый знал, что навряд-ли она, когда нибудь будет. Глушко Г. слева и Малинкин А.А.
5.4. Усть – Каменогорск.
До Усть-Каменогорска долетели без всяких происшествий. Я переживал за Веру, но всё обошлось хорошо. Дети вели себя нормально, а Женя вообще был доволен всему. В аэропорту нас встретил Коблов М.М. и отвёз в новый дом, который был уже почти заселён. Когда внесли вещи в квартиру, Коблов М.М. отвёз Виктора, Эдика и Николая в общежитие, где была заказана комната на троих. На второй день до обеда съездили на земснаряд, где я представился всем рабочим как прораб этого прорабства, и представил рабочих, которых привёз, и вернулись в город. Вера с детьми уже сходила на рынок приготовила обед. Рядом оказались хорошие соседи, которые дали посуду и табуретки, стулья и все вместе пообедали. Во время обеда, как у Веры, так и у детей, от восторга, всего увиденного на базаре и в магазинах радость переполняла их чувства. На фото: слева Козелец С.И. и я.
Чтобы не терять время, мы решили вечером ехать в Зыряновск. В Зыряновске нас встретил Сергей Сосновский на «козлике» начальника и привёз в управление. Позавтракав в рабочей столовой комбината, мы завтраком остались довольны, и пошли в управление, где я представил новых рабочих и начальник управления провёл с нами беседу, а инженер по т.б. инструктаж с росписью в журнале, и нас оформили. Секретарь дала мне на руки приказ, в котором значилось, что прорабу КобловуМ.М. сдать с подотчёта основные и материальные ценности, а старшему прорабу Глушко Г.В.принять их (1964года). Оформившись в управление в один день, мы вечером уехали на станцию и утром были в Усть-Каменогорске. Встретил нас в аэропорту Рябчиков А.Ф. Дома, покушав и переодевшись, мы опять все поехали на участок и приступили к своим обязанностям.
Первую неделю Подольский, Попко и Терентьев ходили в дневную смену, и я присматривался какую смену надо укрепить, а они просились поставить их в одну смену, так как Подольский В. был машинистом земснаряда, (багермейстер), Попко Эдик – машинистом механического оборудования, а Терентьев Николай – машинист электрооборудования. Это предложение поддержал начальник з\с Рябчиков А.Ф. Впоследствии так и сделали. Подотчёт от Коблова М.М. принять сложности не составило, подписав акт приёма – сдачи он уехал в Зыряновск за расчётом. Я попросил его, чтобы он привёз письмо от начальника управления в дирекцию заказчика, чтобы они освобождающуюся однокомнатную квартиру Коблова М.М. оставили за прорабством, для Подольского. Письмо такое Коблов М.М. мне привёз. Квартира осталась за нами. Коблова М.М. с семьёй мы проводили достойно. В высвободившийся квартире рабочие ЖКО сделали ремонт, и я туда переселил ребят из общежития до переезда Подольского Виктора с семьёй.
Передо мной стояла первостепенная задача определить детей в школу. Этим вопросом я занимался до обеда, а после обеда работал на прорабстве до приезда ночной смены, а то и дольше.
Первоначальной задачей было увеличить число часов чистой работы земснаряда. На прорабстве был один земснаряд 340 заводской номер 349. С начальником земснаряда Рябчиковым А.Ф. пересмотрели график работы и комплектацию смен, и я ещё раз повторил коллективу нашу задачу, обратил внимание на улучшение дисциплины, о том, чтобы уменьшить простои з\с и увеличить его производительность. Для этого я составил план мероприятий и согласовал его с главным инженером Блохиным Г.М, а утвердил начальник управления Горожанин В.Н.
М е р о п р и я т и я:
1). Реконструировать камнеулавливатель и улучшить его работу.
2). Снять на всасе фрезу, чтобы уменьшить биения о большие камни.
3). Изменить всас на свободное всасывание пульпы.
4). Поставить решётки на всосе по размеру прохождения камней в рабочем колесе.
5). Поставить шаровое соединение в месте подъема трубы на штабеле намыва.
6). Построить передвижную площадку на понтонах для наплавки деталей землесоса.
7). Отремонтировать трапы на понтонах.
8). Изготовление раструбных труб и применения их в работе.
9). Ремонт катера БМКа – 130.
10). Ремонт бульдозера С - 100.
В мероприятиях были указаны сроки исполнения.
Эти мероприятия сложные и на выполнение их требовалось много времени и человеческих усилий. Я просил у начальника Управления разрешения на остановку земснаряда на неделю для выполнения первых пяти пунктов, но он дал 5 дней. Перед остановкой з\с в ремонт, мы с Рябчиковым А.Ф. подготовили всё необходимое для этих работ. Распределили людей по звеньям и сменам и организовали работу круглосуточно. На прорабстве работало 35 человек. Дневной работой руководил Рябчиков А.Ф., а в ночной - я, так как ночью нужен особый контроль при работе людей с грузоподёмными кранами и другой техникой. Мне нужно было дневное время для личных и семейных дел. Определить детей в школу по месту жительства никак не получалось без знакомства, но помог в этом мне наш заказчик Зимин М.С., прописку в паспортном столе, а, главное, и тяжело было поставить Веру на учёт в поликлинику, в женскую консультацию. Везде бюрократические препоны. В одном отделе надо получить справку, чтобы по этой справке в другом отделе получить другую справку, а тот отдел находится в другом конце города, да ещё её надо в одном отделе завизировать, в другом заверить, а потом уже с ней идти к начальнику. Этим гонением человека с отдела в отдел бюрократы показывают, что они работают, а, по-другому, то многие отделы были бы и не нужны. За этими справками были забиты людьми все коридоры в конторах, и они тратят не только своё рабочее время, но нервы.
На прорабстве работы шли успешно, рабочие были сами заинтересованы испытать новое устройство. Нехватало электросварщиков и мне пришлось к электросварочным работам подключать Виктора Подольского и Эдика Попко, работавших на сварке труб в Братске, они имеют смежные профессии и опыт в этой работе. Слаженно работали на ремонтных работах братья Владимир и Павел Руденко, которые имеют смежные профессии. Хорошо работали все члены команды. Часто и мне приходилось брать бензорез в руки и выполнять необходимые работы.
Большую помощь в период ремонтных работ мне оказывал главный инженер завода Шарипов Михаил Борисович, который по заявке и без неё выделял мне необходимые механизмы и материалы, а в механических мастерских вытачивали нужные детали. Особенно трудоёмкая работа была с демонтажом фрезы. Все работы были тяжёлые и сложные. Я часто вспоминал и жалел, что у нас не было такого сторожа, как в Братске был для меня дядя Ваня, первый советчик в трудные минуты.
Во время ремонта я присматривался к каждому рабочему и понял, что всем им не мешало бы пройти практику в Братском управление. После ремонта мне пришлось смены пересмотреть. Я сделал несколько перестановок и после в процессе работы это оправдалось.
В жизни у женщин есть такая поговорка: «Как бы не мучилась, но родила и после рада была». Так и у нас. В установленный начальником управления срок мы уложились и запустили з\с в пуско-наладочные работы, и в назначенный день начали работу по графику, а в процессе работы устраняли неполадки.
Если на производстве работа налаживалась, то домашняя обстановка ухудшалась. Вере всё казалось, что я где-то гуляю и поздно приезжаю домой, забыв про семью и детей, а их надо вести в школу, а куда я, мол, пойду с таким «пузом». Семейные неурядицы всегда решались мирно, только на второй день повторялись, так как я раньше 21 часа не имел возможности приехать домой. Однажды, произошёл один из редчайших для меня радостных случаев.
5.5. Встреча с Николаем Драницыным.
Находясь в магазине Детский Мир, для покупки детям необходимых принадлежностей для школы, мы услышали призывный крик: «Глушко Юра, Вера, стойте на месте, мы к вам подойдём». В магазине полно покупателей и ни одного знакомого лица нет. Вдруг меня сзади схватили за голову, сильными руками закрыли глаза и спрашивают: «Угадай кто?». Я даже не мог подумать, кто нас здесь мог знать и отвечаю: «Не знаю!», поворачиваюсь, и своим глазам не верю, только и смог произнести: «Бог ты мой, Николай, Вера! Какими судьбами?!». А он говорит: «Это вы, какими судьбами?». Это был первый мой друг из Цимлянска, как и Миша Лящевский, с 1951 года. Покупки были приостановлены, и мы поехали к нам. Радости встрече не было предела. Они с Лящевскими вместе уехали на целину в 1956 году, и попали в Усть-Каменогорскую область в совхоз недалеко от города. Переселенцев распределили по разным колхозам с таким расчётом, чтобы они между собой не ообщались и не разбегались. При встрече Николай и его Вера рассказали нам о своей нелёгкой жизни в колхозе. Срок по договору давно истёк, а уехать им некуда, бронь на квартиру в Волжском уже пропала. Старший брат перевёлся в Украину, а они остались здесь. Николай работает механиком, но эта работа не нравится ни ему, ни Вере, так как он всё время разъезжает по бригадам и дома неделями не бывает. А ещё, старшая их дочь вышла за местного жителя замуж и связала им руки. Договорились до того, что он сказал: «Юра, забери меня к себе работать». Я этого вопроса только и ждал, но сказал: «Куда я тебя возьму, жилья то у меня нет». Николай мне ответил, что с жильём он сам уладит, так как знакомых у него здесь много. На этом и порешили.
Я доложил начальнику управления, а он его тоже знал по Сталинградскому управлению, да кто Драницыных только не знал! Их было три брата: Геннадий, Николай и Юрий. С большой радостью я принял его механиком на прорабство и сделал своим заместителем. Эту должность мне утвердил начальник управления.
1-го сентября повели родители детей в школу. Пошли и мы всей семьёй. Колю определили в 4-й класс, а Женю - во 2-й. Здесь мы познакомилсь с семьями других работников нашего прорабства, которые приводили своих детей в школу. Школа была в центре квартала и дети, потом сами пришли домой. Рябчиков А.Ф. познакомил нас со своей женой Людмилой, которая привела своего сына Володю в 6-й класс. Позже, после нашего знакомства, мы уже дружили семьями, и все праздники проводили вместе. Сама Людмила работала в ОРСе старшим бухгалтером и некоторые дефицитные товары, и продукты мы покупали через неё.
В Усть-Каменогорске, по сравнению с Братском, жизнь наша улучшилась в быту, но в финансовом отношении она и уменьшилась наполовину. Вера находилась в предродовом периоде, и я старался её меньше волновать, и вовремя с дневной смены возвращался домой.
Началась охота на перелётную птицу и по всей пойме раздавалась канонада выстрелов, что меня, как охотника, очень волновало. Я не мог охотиться - некогда было встать на учёт в охотсоюзе, что я немедленно и сделал, и стал охотиться в своём карьере, а иногда бывала и удача. Вера разнообразила пищу дичью.
Прошёл неудачный сентябрь месяц, так как после ремонта пуско-наладочные работы отнимали много времени чистой работы земснаряда, за что во всех грехах обвинили меня. Но я не сдавался, просто сказал, что придумавшему новое внедрение его всегда нелегко даётся.
На итоговом совещание у заказчика меня поддержал начальник управления Горожанин В.Н. и мы заверили совет, что в октябре месяце всё будет выполнено. Октябрь месяц усложнял наружные подготовительные работы дождями. Но для этих работ пришлось делать, с дополнительными затратами, деревянный передвижной навес на трубах диаметром 200 мм, закрытым с трёх сторон от ветров. На штабеле внедрили безэстакадный способ намыва гравия с раструбными трубами. Рабочих на участке не хватало и я договорился с руководством управления разрешить работать нашим рабочим в свободное от работы время за отдельную оплату труда. Такое разрешение было получено. Работать согласились: Попко Эдик, Терентьев Николай, братья Руденко Владимер и Павел и ещё несколько человек. Виктор Подольский не смог, так как перевёз семью и занимался дома обустройством семьи. Работы велись по подготовке земснаряда для работы в зимних условиях, насколько позволят нам большие морозы, мы их ещё не знали. Береговыми работами руководил Драницын Н.Ф.
План октября месяца коллективом прорабства, был выполнен и покрыли отставание за сентябрь месяц. Заказчик был доволен и процентовки мне подписали без проблем, даже похвалили нас за хорошую работу, так как в песке не было ила. В честь Октябрьских праздников я получил поздравительные телеграммы от руководства управления, в которых поздравляли коллектив за хорошую работу. На квартире у меня был установлен телефон и управляющий Трестом Лопатин Николай Алексеевич поздравил меня по телефону и сказал, что рад, что во мне не ошибся и пожелал дальнейших успехов в работе, в личной и семейной жизни. В семейной жизни, как раз нам и надо было счастья, так как Вера ходила на сносях.
Рождение сына.
Да, всё свершилось, Вера благополучно родила, но не того ребёночка, какого она хотела, а хотела она родить себе доченьку Сашеньку, а 26 ноября 1964 года она родила мне сына-крепыша Сашеньку: 4,5кг весом и 52см ростом. Я был ему рад, но скрывал свою радость перед Верой, чтобы не обидеть её. Купил большой букет роз и с поздравительной открыткой поздравил её с сыном. Коля и Женя были очень рады братику. Имя ему дали семейно согласованое: Саша – Александр, в честь князя Александра Невского, а маме - любимое ею имя Саша. Мальчик был спокойный и рос благополучно, не создавая большого беспокойства родителям, а был в радость для нас и братикам своим. Время шло, приближался новый год. Ноябрь месяц там считался зимним и план на него спущен не был, но мы подготовились к зимним работам, как в Братске и в тяжёлых условиях проработали целый месяц и этим продлили рабочий сезон, что обеспечило выполнение годового плана. Коллетив участка был награждён Почётной грамотой и благодарностями, с занесением в личное дело, я и Рябчиков - денежной премией. После этого у заказчика о нас сложилось хорошее мнение. Дома, после род дома, дома. Я знакомлюсь с сыном, Саша интересуется увиденным.
5.6. Новый 1965 год.
Новый год отмечали у Рябчиковых. Кроме нас, у них были друзья Людмилы, работники ОРСа. Нас со всеми познакомили, и после нескольких рюмок компания стала весёлая и дружная. Начали с поздравлений с Новым годом и добрыми пожеланиями хозяевам и друг другу.
Выпивки было много и разнообразной, а стол был заставлен богатыми закусками: чёрной и красной икрой, красной и белой рыбой, разными колбасами и ветчиной, и заморскими яствами. За разговорами, песнями и плясками кутили почти до утра, да и весь дом гудел, как в улье пчёлы. Было немало выпито и много съедено, но пьяных и дебоширов небыло. Мы вообще вели себя скромно: Вера, кроме сока, а потом чая с тортом, мало пила и ела, а я всё пил и ел, но всё в меру и пьяным не был. Мы до конца не были и извинились, поблагодарили хозяев и, попрощавшись с гостями, ушли домой. Мы жили в следующем квартале, недалеко, но пока прошли по сугробам и наметённому снегу, хоть мороз и был небольшой, но мозги нам ветер освежил. В нашем доме люди тоже время праздно проводили, пели песни и плясали. Дома, с малышом нашим была Тамара Подольская, а Виктор её был на дежурстве. Дети спали. Я позвонил на земснаряд и поздравил Виктора с Новым годом и всех, кто с ним дежурил. Женщины приготовили на стол, и мы поздравили друг друга с Новым годом и пожелали хорошего здоровья Вере, чтобы не болела и растила сына Сашу, а Тамаре - чтобы благополучно родила ребёнка, так как была беременна. Утром позвонил Анатолий Фёдорович и пригласил на похмелье к 10-ти часам. Вера отказалась, а мне пришлось идти, так как русская пословица гласит: «Где пили, там и похмеляются». Я позвонил на земснаряд, поздравил новую смену с Новым годом и узнал, что всё в порядке. Дома, во время завтрака, поздравил детей с Новым годом и вручили им подарки и пожелал, чтобы не простужались и не болели, хорошо учились. Оставил их дома, сам пошёл к Рябчиковым. Там уже все были в сборе. В шумной компании время летит быстро, я познакомился со всеми поближе. Сами Рябчиковы приехали из Городца и почти вся команда оттуда. Там у него остался брат Николай с семьёй и матерью, а отец погиб в Сталинграде. Сам он тоже воевал и был ранен. После войны демобилизовался и поступил на работу в Гидромеханизацию, где и остался работать, там же в бухгалтерии работала и Людмила, с которой познакомились и поженились. Пробыв у них несколько часов, я откланялся и ушёл домой. Остаток дня провёл дома с семьёй. Из-за сильного ветра гулять не ходили, а занимались каждый своим личным делом, но больше времени уделяли главному члену семьи Сашеньке, который требовал к себе внимания. Так и прошёл второй день Нового 1965 года.
5.7. Подготовка прорабства к рабочему сезону.
Земснаряд находился в ремонте, и часть рабочих работала на наружных работах до 17 часов, а сменые рабочие внутри земснаряда работали до 20 часов. За зиму все ремонтно-восстановительные работы по земснаряду и землесосу были выполнены, согласно графика.
Особенно необходим был бульдозер для чистки дорог и ремонтной площадки около земснаряда от снега. Благодаря усердной работе Драницына Николая, который по своим каналам доставал запасные части, бульдозер был первым отремонтирован. Параллельно отремонтировали кран КПТ-1 и трактор ДТ-75. Вся эта техника обеспечивала наружные работы. На понтонах плавучей бухты повернули трубы на 120 градусов и одновременно ремонтировали трапы на всей калышке.
В феврале месяце я с Рябчиковым А.Ф. ездили в Зыряновск на партийно – хозяйственный актив. Он был членом КПСС. При подведении итогов работы за 4-й квартал среди подразделений управления Усть – Каменогорскому прорабству было присвоено 1-е место с вручением переходящего Красного Знамени и вручением денежной премии на прорабство, а мне лично 15 рублей премии, и всему коллетиву была объявлена благодарность с занесением в личное дело за хорошую работу.
Всю зиму обкалывали лёд вокруг земснаряда, чтобы льдом не раздавило корпус. Лёд толстый 40-50 сантиметров. В марте месяце начиналось потепление, но ветры усилились. С устья ущелья, где построена Усть – Каменогорская ГЭС, ветер вылетал, как с динамической трубы, чуть не валил с ног, но люди работали, расширяли майну около рамы, чтобы можно было расшевелить земснаряд и запустить его на размыв льда и смыв снега со штабеля.
Я с риском для жизни, взяв на себя ответственность, сам сел на трактор ДТ- 75, съехал на лёд и несколько раз подъезжал к майне, отколотый лёд вытаскивал и отбуксировывал в сторону, и таким способом увеличили майну. Март месяц ещё зимний и морозы ночью, в начале месяца, доходили до 20 градусов, так что отколотый лёд опять смерзался, но дежурная смена включали гидромонитор и поддерживали майну. На штабеле гравия бульдозером сталкивали снег с карты намыва и в середине марта запустили земснаряд на штабель для промывки колодцев и смыва остального снега, а потом перешли на грунт. Так рано сумели открыть весенне – летний сезон. При обкатке оборудования намыли какое-то количество гравийно-песчаной массы, и закрывать наряды я поехал уже с формой – 2. За выполнение задания 1-го квартала переходящее Знамя было оставлено за прорабством (оно хранилось в управление), а я был награждён денежной премией. Начальник з\с Рябчиков А.Ф., Руденко В. и Подольский В. награждены Почётными грамотами и нескольким рабочим была объявлена благодарность. В дальнейшем сезонная работа пошла нормально. В процессе работы много неприятностей и поломок нам приносил камнеулавливатель. Он установлен на всасывающей трубе под рамой и подход к нему труднодоступен, а с лодки неудобен. Пришлось изготавливать специальный плот, на что на прорабстве не было ни средств, ни дополнительных материалов. Но с помощью заказчика этот вопрос был решён и камнеулавливатель был усовершенствован и работал безупречно. Подрывы вакуума прекратились, и гидравлические удары перестали колотить земснаряд, а часы чистой работы земснаряда увеличились. За это рацпредложение я получил 20 рублей премии, а рабочие и начальник з\с Рябчиков А.Ф. и механик з\с Руденко В.М. - благодарность от руководства управления. На берегу сделали стапель, на котором изготавливали раструбные трубы и внедряли их в работу на карте намыва гравия, что облегчило работу намывщикам, и повысилась производительность земснаряда. Благодаря хорошей работе береговой службы, которой руководил я сам и помогал мне механик Драницын Н.Ф, был вовремя отремонтирован катер-БМКа и спущен на воду, что облегчило работу при завозке якорей и замене понтонов, которые выводили по одному из плавбухты для поворота труб под 120 градусов и замене трапов на откидные. Таким образом, готовилась отремонтированная калышка из 10–12 понтонов, для замены отработанной, которая выводилась в ремонт. Передвижную ремонтную площадку с одной укосиной и талью, которая уже неудовлетворяла своими размерами и потребностью мы построили новую на двух понтонах с четырьмя стояками и связали их швеллером, а поверху пустили монорельс с электротельфером г\п-5 тн. К стоякам приварили две укосины, на которые вешали улитки для ремонта и наплавки её ручья. Боковины улиток наплавляли тут же на площадке, пол которой сделан был из толстых досок. Сложнее было с реставрацией рабочего колеса, наплавку вели по шаблонам, а на балансировку приходилось возить в мастерские заказчика. Потом и этот вопрос решили на месте, но главное то, что отпала необходимость возить тяжёлые детали землесоса в Зырнновск за 250 км и привозить их обратно. За изобретение и внедрение этого рацпредложения мне была выдана премия 82 рубля. Всё это я пишу не голословно, а передо мной лежит трудовая книжка, в которой занесены эти поощрения, которых 13 только за один год в Усть-Каменогорском прорабстве, а всех по 1986 год их 43 и последнее: присвоено звание «Почётный энергетик СССР» от 22-09-1986 года. Кроме того, более десятка удостоверений разных специальностей и профессий лежат в чемодане, как память, есть о чём вспомнить! Сейчас такого уровня рабочий никогда не достигнет.
После введения всех этих новшеств в работу, прорабство стало рентабельным и весь 1965 год завоёвывало переходящее Красное Знамя управления.
5.8. Заказчик нами удовлетворён.
Руководство заказчика было довольно нами и ставило нас в пример среди своих подразделений. Они по нашим письмам удовлетворяли наши просьбы без проволочек.
Так, например, у меня прибавилась семья, и я попросил расширение жилплощади себе и Подольскому Виктору, у которого жена была в положении, для этого привёз письмо из управления.
И в тот же месяц, в первом сдаваемом доме, нам выделили две квартиры. Мне - трёхкомнатную, а Подольскому - двухкомнатную. Я попросил в ЖКО, чтобы дали нам на одной площадке. Моя просьба была удовлетворена, что позволяло нам вместе ездить на работу, а жёнам лучше общаться и помоготь друг другу в быту. Однокомнатную квартиру выделили Драницыну Николаю, он её был достоин, так как вложил много сил и времени на ремонт и восстановление техники, а на некоторой из них и сам работал.
Время шло. На работе проблем не было и один раз, перед воскресеньем, Драницын Н.Ф. сказал, что знает место, далеко на озере в горах, где хорошая рыбалка и охота, и уговорил меня туда поехать. Я решил первый раз детей туда не брать. Из рабочих изъявили желание поехать несколько человек. Автомашина хорошо отремонтированная и оборудованая под перевозку людей, и мы рано утром двинулись в путь, и как выехали за город и повернули в сторону гор, так все 150 км по серпантинам и ущельям до самого озера. Были и ровные участки с засеянными полями, в основном, подсолнечником и пастбища, на которых паслись отары овец. Алтайские горы все в южной тайге. Приехали к озеру к обеду.
Заехали во двор основной овцеводческой фермы и не успели разгрузиться, как вышел хозяин, невысокого роста, чёрный загоревший, крепкий казах, а за ним вывалилась целая куча детей разного возраста. Хозяин увидел Драницына, с радостью закричал: «О, Никола, где ты пропал? Сколько тебя нет!?». С распростёртыми руками они пошли друг другу навстречу. Долго обнимались, долго целовались в кругу обступивших их взрослых и детей, а мы стояли около машины и с интересом смотрели за происходящим. Николай аж прослезился, здороваясь, и обнимаясь с взрослыми. Потом они подошли к нам, поздоровались и познакомились. Рядом с фермой было озеро. С одной его стороны полумесяцем огораживали чёрные скалы-горы подножья Белухи, а с другой - равнина плоскогорья - насколько видел глаз. Недаром здесь расположилась ферма, так как рядом хорошее поле и пастбище. Я сел за руль автомашины и подъехали к озеру. Само озеро небольшое, в длину около 1000 метров, а в самом широком месте, примерно 300 метров, а глубина неизмерима. Вода тёмно-коричневая и непривлекательная. В пологом месте, метров 30 от берега неглубоко, ребята были в болотных резиновых сапогах и полезли в воду измерять глубину, и выбирать место для рыбалки. Я рыбачить не собирался и пошёл на подворье, где оставался Николай. Он знал, куда ехал, набрал подарков детям полную сумку и раздавал их. В это время старшие парни загнали в ограду несколько баранов, и хозяин говорит мне, чтобы я выбрал, которого резать на «бишбармак». Николай подошёл ко мне и говорит: «Юра, выбирай, у которого большой курдюк». Я посмотрел, а у них у всех одинаковые - большие и показал на первого попавшегося на глаза. Его поймали, свалили и один мужчина, который стоял рядом со мной, с косой без ручки, подошёл к барашку, и задрав ему голову, отмахнул её косой и бросил на землю вместе с косой. Я не мог видеть, как он помирал, и ушёл к рыбакам, которые уже по одной - две рыбёшки поймали. Все были окуня. Я потрогал воду, она оказалась теплой. Был жаркий июньский месяц, и солнце палило безжалостно, то решил искупаться. Моему примеру последовали и другие мужчины. Искупавшись, все улеглись загорать и по теме рыбалки начали «травить» анекдоты. Потом вспомнили, зачем сюда приехали, искупались и стали расходиться по своим «гнёздам», а утки из гнёзд своих повылетали и прямо над нами летают и рядом садятся на воду. Я тоже искупался и закопал ноги в горячий песок, задремал и уснул. Сколько спал, не знаю, но пришёл Николай и позвал на жаркое. Мужчины собрали удочки, сели в машину, Николай был сам за шофёра, и поехали к дому.
5.9. Обед у чабана.
Снаружи дом у чабана небольшой и, видать, старой постройки и повидавший немало перемен в погоде: и жару, и морозы, и ливни, и зимний ураганный ветер, который носился между скал с гулом и свистом, выдувавший из незащищённого дома через щели и трещины пески, нанесённые туда летом, и выдувал тепло из дома. В доме нас приветливо встретила пожилая хозяйка и две молодые женщины. Николай раньше вошёл в дом, он был здесь свой человек. В прихожей мы сняли обувь, умыли руки и нас провели в зал, который был весь в коврах, кроме потолка. На коврах висели картины и фотографии, среди, которых была семейная фотография, где выделялся мужчина с золотой Звездой на груди. Я спросил у Николая: «Кто это?». Он ответил: «Потом». Пока мы рассматривали картины и фотографии, вышел сам хозяин в костюме при наградах, среди которых висела золотая Звезда Героя Социалистического Труда. Николай толкнул меня в бок и шёпотом мне: «Видишь кто?!». Мы стояли в растеряности. Хозяин хлопнул в ладони, вошли женщины с подушками, которые разложили полукругом, оставив место для прохода. Хозяин сказал нам садиться около подушек и сел сам, а Николая посадил справа от себя, а меня слева и все последовали его примеру. В кругу, прямо на ковёр, постелили скатерть, стали подавать вино, водку и холодную закуску. Хозяин на ломаном русском языке сказал тост за встречу и знакомство, а когда закусили, Николай встал и произнёс тост за хозяина и сам выпил, а мы за ним. Закусив, и я предложил тост за многочисленную семью хозяина. Разговорились и мы узнали много о хозяине. Овец он пасёт давно, большие отары в 5 тысяч голов и хорошо их выращивает, без падежа и потерь. Охраняют стада собаки волкодавы, и он сам немало пострелял волков. Воевал, чему свидетельствовали награды. Хозяин хлопнул в ладони, вскочила одна из женщин, он ей что-то сказал по-казахски и тут сразу внесли медный таз, из которого исходили неимоверные запахи «бишбармака». Мы все язык проглотили, так как никто его/ не только не ел раньше, но и не нюхал.
К мясу налили домашней водки, и хозяин произнёс тост за нас строителей, особенно он рад был Николаю, так как у него много техники, и он её всегда ремонтировал со своими слесарями. Сам Николай не пил, так как был за рулём. Я пил немного и разговаривал с хозяином. В беседе он сказал, что здесь в скалах, люди находят мумиё и сказал, чтобы мы приехали в другой раз, и я покажу место. Николай подтвердил. Все рассказывали «сальные» анекдоты и смеялись, а женщины входили, обслуживали нас и, если что-нибудь спросишь их по-русски, то они отвечали: «Я нибельмес русский», а сами за ширмой заливались от смеха. Поздней выяснилось, что одна преподаёт русский язык в школе Усть-Каменогорска, а вторая работает там врачом. Здесь находятся с детьми в отпуске. Нам всем было стыдно перед ними, мы искренне извинялись.
Поблагодарив хозяев за гостеприимство и вкусное угощение, и усевшись в машину, мы тронулись в обратный путь. Ехали осторожно, так как местами дорога была прямо над обрывом ущелья, высота над уровнем моря была более одного километра. Летом день длинный и мы приехали дотемна домой. Дети все уже спали, а Вера с волнением ждала меня и, когда я вошёл в квартиру спросила: «Ну что, Глушко, где твоя рыба или не успел купить в магазине?». Я промолчал и достал из сумки большой кусок баранины и положил на стол. Вера сказала: «Ого, и сколько ты за него отвалил?». Я тоже ей ответил, что все деньги, которых ты мне не давала. Умывшись, я рассказал ей всё, как было, и умилостивил её тем, что среди нас не было ни одной женщины.
На второй день, прийдя с работы, мы уже в коридоре унюхали разносившиеся запахи шашлыка. Вера замочила баранину в специях и в большой сковороде нажарила шашлыков. Со мной приехал Драницын и под чарку был хороший ужин дома. За ужином Николай нам подробно рассказал про чабана и его большую семью, которая помогала ему пасти отары овец в любую погоду, особенно было тяжело при стрижке их. В то время Николай приезжал к ним со своими людьми и оказывал им помощь. У главного чабана отары были распределены по бригадам, чтобы удобней было их пасти и обслуживать. Когда Николай заговорил о том, что в скалах люди нашли мумиё, то у Веры «загорелись» глазки и ей самой захотелось туда поехать.
На работе неделя прошла нормально, а дома дети готовились к поездке в горы, где есть озеро и в нём много рыбы, и они не могли дождаться субботы. Днём я с Рябчиковым обговорил дела по работе, написал распоряжение по прорабству, в котором указал, что в выходной день дома не буду, и за меня остается начальник з\с Рябчиков А.Ф. С нами захотели поехать несколько человек порыбачить. Драницын Н.Ф. был за рулём, так как в такую ответственную поездку он не доверял шофёру автомашину. Рабочие собрались в определённом месте, мы за ними заехали и тронулись в путь. Вера села в кабину, дети пожелали ехать в кузове, я их поручил Эдику Попко, они его полюбили ещё с Братска. Поездка в горы для детей и взрослых была очень интересной, недаром в песне пел Высоцкий, что: «лучше гор могут быть только горы». Вера сидела и ужасалась, хваталась за меня, когда проезъжали над пропастью.
К вечеру приехали на место. Мужчины похватали свои удочки, и пошли к озеру и дети с ними.
Во дворе нас встретила хозяйка, так как сам хозаин был на другой овцеферме и приехал верхом на жеребце и, увидев нас, очень обрадовался. Я познакомил его с Верой, она поблагодарила его за мясо, и мы пошли к озеру.
5.10. Случай на озере.
То, что мы увидели, неописуемо и, вряд ли, кто смог бы это описать или нарисовать, и когда-нибудь придётся нам это увидеть. Скалы прямо нависли над озером, и они отражаются в нём, до половины его ширины, чёрной, зловещей пеленой, прорезаемой белой изгибистой линией, прорывающейся через ущелья скал, на воду и всё это медленно движется по воде, по мере захода солнца. Мы стояли зачарованные природой, но это всё двигалось на нас и мы, вздрогнув, отошли в сторону. Чабан стоял спокойно и, улыбнувшись нам, показал место на скалах, где из ущелья люди добывали мумиё.
День приближался к концу, и мы собрались на подворье на ужин и располагаться на ночлег. На снимке. Озеро, на котором я тонул. Вдали видно камень в щелях, под которым мумиё.
Семья у чабана уменьшилась, так как перед нашим приездом, мужья жён с детьми увезли домой в Усть-Каменогорск, и в доме стало без них пусто. Хозяйка смогла угостить нас только молоком, за что мы её отблагодарили своими гостинцами.
Спать мне с Верой и детьми постелили на коврах в гостиной, а мужчины спали на сеновале. Утром хозяйка угостила всех парным молоком, и они пошли рыбачить, а мы дождались, как потеплеет и пошли добывать мумиё. Поднявшись немного в горы, мы нашли то ущелье, из которого люди выскребали «мумиё», специально изготовленными скребками, приваренными на длинные прутья. Мы с Эдиком начали добычу мумиё, которое никак нам не поддавалось, но к нам пришёл Николай и наладил это дело, так как он уже не раз тут это делал, и добычу отдавал жене и не знал, что она с ним делала. Это «мумиё» похоже на помёт летучих мышей. Нашими усилиями мы наскребли его из щелей скалы полный вещевой мешок. Днём эти скалистые горы были даже не страшными, а приветливыми; на том месте, где с берега мелководье, мы искупались. Вода там была тёмно-коричневого цвета, солёно-горькая и к питью непригодная. Отдохнув, мы пошли на подворье, где Николай ковырялся в тракторе, а хозяйка готовила для нас мясо на обед. Поговорив, мы узнали от хозяйки, что у них есть ещё сыновья, которые живут и работают на других фермах, куда и поехал хозяин. Во дворе, около дома был сделан большой деревянный стол, на который хозяйка выставила куски сваренной баранины, а овощи и фрукты у нас были с собой. Вера спросила хозяйку, что может вам за мясо надо заплатить, но она даже обиделась и сказала, что у них мяса много живого пасётся, но некому резать и разделывать, а муж не может даже смотреть, когда убивают барашку. Поблагодарив за обед, мы подождали пока Николай закончит с ремонтом трактора и попрощались с хозяйкой, которая нам с собой дала ещё варёного мяса домой. Затем все сели в машину, и Николай тепло попрощался с хозяйкой, как с родной матерью и что-то сказал ей для передачи хозяину, сел за руль, и мы поехали домой. По дороге вниз, мы медленно проезжали мимо прилепившихся к скалам небольших аулов с глиняными маленькими домиками, с крышами, покрытыми камышом. Как только машина остановилась, нас окружила ватага детишек – попрошаек, они просили конфет у Николая, его и здесь знали по выполняемой им раньше работе. Он любил детей и всегда носил в кармане конфеты и в этот раз их не обидел.
Я вспомнил пословицу одного моего хорошего друга майора Коноваленко Алексея. Он говорил: «Уходишь из дома, поцелуй жену, так как, может быть, ты целуешь её последний раз, встретишь ребёнка на улице, погладь его по головке, ибо он может быть твоим». С большой болью скажу, что эта поговорка на нём и исполнилась. Погиб нелепой смертью, главное, что не при выполнении боевого задания, о котором нельзя говорить, а просто на службе задержался и, чтобы сократить путь домой, не пошёл по дороге, а пошёл вдоль ж\д по тропинке, по которой не раз ходил. Мимо проходил маневровый паровоз, с пустыми платформами, на которых болтались обрубленные проволоки и зацепили его сзади за гимнастёрку, и на ходу втянули под колёса. Хороший и весёлый был человек, сослуживцы, да и гражданские, с кем он общался, его любили. Такая глупая смерть. Осталась жена и двое детей без пособия. Вечная ему память.
На работе дела шли успешно. Всё месяцы план перевыполняли. Заказчик претензий к нам не имел. Для увеличения производительности земснаряда мы на месте решили провести по раме з\с 100 мл трубу от вспомогательного насоса 4 НДВ до всаса, со сменными наконечниками 50-75 мм, для лучшего разрыхления ПГС в забое, что себя оправдало. Всем прорабством готовились к продлению сезона. Готовили майнообразователи, изготовили в мастерских заказчика лючки и поврезали их в трубы на плавучей бухте. На катере БМКа усилили носовую часть, чтобы мог свободно колоть нетолстый лёд. На берегу произвели ряд мероприятий, а, главное, обшили стены передвижной установки, чтобы не было сквозняков, оставив вентиляционные окна, заготовили запасные части для землесоса. На штабеле гравия сделали круговое обвалование и заготовили шандоры и нарастили стояки на колодце. Отремонтировали автомашину и другую береговую технику. К сожалению, могу сказать, что нас оставил один из ведущих гидромеханизаторов Эдик Попко. Он вынужден был вернуться в Братск, так как невеста его не захотела уезжать из Братска. Не знаю, женился он на ней или нет, но впоследствии я узнал, что Эдик утонул в Ангаре..., уже работая на строительстве Усть-Илимской ГЭС. Жаль парня, ему не было ещё и 30 лет. Я его всегда помню, он ещё с Братска очень сдружился с моими пацанами, Колей и Женей, всё своё свободное время проводил с ними.
5.11. И вновь на озере.
Сентябрь. Шло время. Саша рос хорошим и спокойным ребёнком, Коля и Женя пошли в школу. В Займыщах, на болотах уже вовсю шла охота на перелётную птицу, а так как гуси здесь не садятся, то на уток - которых здесь меньше, чем охотников. Однажды, к концу рабочего дня, собрались мои охотники-рыбаки, которые со мной ездили на озеро рыбачить, предложили и мне туда поехать, поохотиться. Николай Драницын согласился быть шофёром, так как тому шофёру, который на ней работал, я не доверял, и он поехал в качестве охотника.
Подъезжая к ферме, мы увидели много летающих над озером уток и много сидящих на воде. Остановили машину, не доезжая озера, и побежали к нему. Но это были не местные утки, а перелётные, которые были уже напуганы человеком, и увидев нас, стали отлетать подальше к озеру. Я на ходу выстрелил, и одна утка упала в воду, но не на мелководье, а на глубину. У нас резиновой лодки не было, а была камера от автомашины МАЗ, уже накачаная воздухом. Николай с шофёром притащили камеру и досточку, которую привязали поперёк камеры, и я в неё сел. Меня оттолкнули, и я поплыл, гребя по воде, вместо вёсел, короткими досточками. Ветер тянул с плоскогорья в сторону скал и уток тоже гнал туда, которые отплыли от меня, пока мы возились с камерой, метров на 40. Я знал, что они от меня никуда не денутся, и охотился на летающих. На берегу разносилась канонада, а Николай не охотился и кричал мне: «Васильич, утки над тобой летают, стреляй!», а я их не видел, так как меня ослепляло солнце, но я сбил ещё две, и они упали по бокам. Я только повернул к той утке, которая поближе, как почувствовал, что мне в болотный сапог потекла вода. Я поднял повыше колено, как вода потекла и в другой сапог, а камера меня сжала. Я посмотрел, а камера уже на половну спустила. Я закричал: «Камера спускает!». Они кричат: «Греби к берегу!». Я уже сам развернулся, но ветер встречный и сколько я не грёб, никакого продвижения назад не было. Я отплыл уже далеко от берега и осмотрелся. Слева от меня в сторону фермы метров 150-200, там берег оброс густым и толстым камышом, что через него к берегу не проберёшься, справа - конца озера не видать, а впереди неприступные чёрные скалы, о которые волны разбиваются и пенятся, так что быстрее о них разобьёшься сам, чем причалишься. Оглянулся назад и вижу, что Николай побежал от озера в сторону фермы и все собрались около машины и снимают запасное колесо. А моя камера всё больше меня сжимает, и я всё гребу в сторону скал, с надеждой, что может быть там, за что-нибудь зацеплюсь. Но не тут-то было. Неприветливые скалы показали свою любовь к человеку, а какую? То не каждый догадается. Ветер, ударяясь о скалы, дует на меня обратно и не подпускает к берегу, и я кручусь на одном месте. Выбившись из сил, я принимаю решение. Разрядил ружьё и, открепив ремень с одного конца, привязал его к досточке, которая привязана к камере, с расчётом, если мне будет суждено утонуть, то ружьё на дно не выпадет, а сам отдался на волю Божью. Вся жизнь пробежала перед моими глазами за мгновение, и остановилась на моём последыше, на Сашеньке. Мне его стало жаль, что моя сиротская судьба выльется на нём. Я видел, что Вера его недолюбливала и родила его только из-за того, чтобы мы не развелись, так как в Братске уже шло к этому. Умные люди её остановили, и она рассчитывала на девочку, жаль было всех и я начал молиться Богу. Вспомнил те молитвы, которые знал, а знал я немного, только: «Отче наш», «Троицу», «Богородице, Спаси нас», и «Господи, помилуй», другие придумывал сам. Вспомнил, когда тонул в реке Ангаре, то Николай Чудотворец меня спас по моей просьбе и молитве, тогда я с плачем обратился к нему: «Николушка, прости меня за то, что я только в беде обращаюсь к тебе, но спаси меня сейчас и я буду тебя любить всю жизнь». Хотел перекреститься, но руки замёрзли и пальцы не гнулись, но махал ими, чтобы крест получился. Прошло несколько минут, утки надо мной летают смело, думают, что я рыбак, а я, утопающий их смертник. Досточки мои потерялись, грести было нечем, да и некуда, так как тело моё погружается в воду всё ниже и ниже.
И вдруг, не поверите! Впереди меня, в метрах 150-200 из камышей выплывает лодка и в ней два человека. Я сразу подумал, что это Николай с кем-то из наших и успокоился, но когда увидел, что они начали ставить сети, то заволновался и начал орать, что есть силы: «Тону! Спасите!» и так кричу без конца, а они не слышат и только услышали тогда, когда ребята около машины начали стрелять вверх, то они приостановились, услышали, что я кричу и увидели, как я машу шапкой, бросили сети и поплыли мне навстречу. Подплыли два парня, сразу набросилсь на меня: «Почему не проверил камеру, а поплыл за утками?». А я смотрю, что у них почти полная лодка воды и говорю им: «А почему вы в дырявой лодке полезли рыбачить, да ещё и без вёсел?». В лодку мне залезать нельзя было, чтобы всем троим не утонуть, я подцепился с боку и начал вычерпывать воду с лодки своей шапкой, один парень воду черпал дырявым ведром, а второй доской грёб по воде, и мы по сантиметру двигались вперёд, но одну утку я всё-таки подобрал. Когда до половины отчерпали воду, то парни втащили меня вместе с камерой в лодку. На берегу мои ребята вытащили меня из лодки и, сидя на земле, сразу нам налили по стакану водки, стащили с меня сапоги, растёрли водкой ноги и обернули сухими тряпками, которые были в машине. А парни эти были из города Глубокое, они приехали порыбачить, так как одного из них забирают в армию и для банкета нужна рыба. Но на этом у них рыбалка закончилась. Я их поблагодарил и свою бутылку отдал им. А у нас на этом закончилсь охота. Ребята мои очень боялись, чтобы я не утонул, и чтобы они сказали жене, детям, сотрудникам, да и в прокуратуре. Но только с Божией помощью, Николай Угодник меня спас.
Мы ехали в кабине с Николаем вдвоём, молча, и не знали, что сказать друг другу. Он чувствовал свою вину в том, что не проверил камеру, а понадеялся на честность шофёра, который готовил и накачивал её. Я шофёра тоже не виню в этом, так как он добросовестно выполнял свои обязанности и не мог знать, кто на этой камере поплывёт. Камера прокола не имела, а спускала воздух постепенно около нипеля. У меня включился разум, и сознание заработало, и пришла в голову мысль, а что было бы, если это случилось в действительности, и я бы утонул? У меня пробежал мороз по коже, хмель из головы вылетел, и я очнулся от похмелья и вздрогнул всем телом, как бы ударило меня током, я сжал голову обоими руками и закричал не своим гласом, аж Николай вздрогнул, и машина завиляла по дороге, хорошо, что с горы мы уже съехали. Я не помню, что я закричал, но что-то неприятное в свой адрес, но вслух сказал: «Боже, спасибо, что Ты есть и оказываешь мне видимую помощь, жалеешь детей моих». Когда пришёл в себя, то предупредил Николая, потом и всех рабочих, чтобы об этом случае никому не рассказывали. Вере я скажу, что замочился, когда доставал утку.
Сама охота прошла хорошо. Охотники, пока я сушился у костра, ещё охотились и убили по 2-3 утки, и нам с Николаем дали по одной. Уток много садилось в камышах и на болоте в зарослях аира, откуда их не выгонишь.
Дома все были довольны моей охотой, особенно был удивлён Саша, когда Коля показал ему утку. Он уже ходил и взял утку за голову и поволок к своим игрушкам, Коля силой отобрал у него, а это был большой селезень. Мы маме помогли обработать уток, а она приготовила вкусный ужин, дети уплетали дичь за обе щеки, не подозревая, как она мне досталась.
На второй день на работе было только и разговоров, что об охоте, но ни слова я не слышал о случае на озере. Сентябрь месяц сработали хорошо и в целом третий квартал перевыполнили. На октябрь месяц план был спущен на 15 дней, но я поставил задачу перед командой земснаряда постараться и продлить сезон до конца месяца, что было выполнено. В целом, по году план был перевыполнен, и прорабство сработало с прибылью. В зиму, часть рабочих ушло в отпуска, а остальные приступили к ремонту земснаряда и техники, согласно графика.
1965 год подходил к концу. 26 ноября отметили годовщину сыну Саше на широкую «ногу». Продукты-деликатесы покупал через жену Рябчикова, Людмилу. Праздновали у нас, а детей всех перевели домой, к Рябчиковым, так как у них был сын Володя постарше нашего Коли и он с ними игрался. На второй день Вера сделала детям утренник, а к обеду пришли взрослые на похмелье и похмелялись до вечера, так как похмелье, та же пьянка, только с утра начинается.
5.12. В Зыряновске.
В конце декабря месяца 1965 года руководство управления собрали партийно-хозяйственный актив по подведению итогов в соцсоревновании за 4-й квартал и в целом за год. Докладывал начальник управления Горожанин В.Н. В своём докладе он отметил хорошую и рентабельную работу Усть-Каменогорского прорабства и сказал, что переходящее Красное Знамя остается за ними. В конце совещания Владимир Николаевич поблагодарил всех работников управления за хорошую работу, сплочённость и добрые отношения друг к другу и к нему. Сделав паузу, сказал: «Меня переводят начальником Закавказского управления в Сухуми с января 1966 года. В связи с уменьшением объёмов работ управление переименовывается на хозрасчётный участок, на собственном балансе и начальником участка назначается, временно, ст. прораб Глушко Г.В. (до начала совещания мы с ним договорились, что временно). Этот вопрос он согласовал с управляющим Трестом Лопатиным Н.А. Я сидел в президиуме, встал и поклонился всем присутствующим, и послышался гром аплодисментов.
На актив приехало много работников со всех объектов управления, согласно разнарядки: с Усть-Каменогорска - 5 чел. с г. Ермак Павлодарской обл. - 3 чел., а остальные с Зыряновского участка механизации и мехмастерских местные работники. Для приезъжих была заказана гостиница, а меня с Николаем Драницыным забрал Михаил к себе. Шура, увидев Николая, очень обрадовалась. Они в 1956 году вместе уехали из Волжского на целину. Там были в разных местах и 10 лет не виделись. Все попали в Восточно-Казахстанскую область. Здесь их распределили по районам, чтобы им не встречаться и не убежать обратно из обещанного им «Рая» и вот, только при мне они встретились в рабочей обстановке, где поговорить о многом не могли, но когда мы все дома у Михаила, то отвели душу на воспоминаниях. Николай даже вспомнил Цимлянскую ГЭС: будучи пьян, я его ударил, когда Алексей Вялов угнал у меня «козлика». Всю ночь мы не спали и много водки не пили, но гоняли пиво под рыбку-сарожку и утешались радостью встречи. Утром пару часиков вздремнули, холодной водой умылись. Шура заварила крепкого чая, и мы попили заварки, и пешочком по морозцу пробежались до управления и в контору вошли с трезвыми головами.
В конторе уже был на работе начальник управления Владимир Николаевич, у него в кабинете находилась главный бухгалтер Зоя Андреевна Назарова. Мне пришлось ждать, пока он освободится.
За это время я обдумал свой поступок и решил, что неправильно поступил, дав согласие принять участок и, с намерением отказаться, я к нему и шёл. Вошла главбух и мне сказала: «Заходи, он тебя ждёт». Я вошёл, он встал мне навстречу, мы поздоровались. Он сказал мне: «Садись, так как разговор у нас будет долгим». Я извинился и сказал: «Владимир Николаевич, я вчера необдуманно поступил, что согласился принять участок». Он резко меня спросил: «А почему?». Во-первых, у меня семья большая, маленький годовалый сын и два подростка, за которыми нужен глаз да глаз. Во-вторых, надо переезжать с семьёй в Зыряновск, чего не захочет жена, да и я сам этого не хочу далеко в глубинку залазить, а одного меня она не отпустит. В-третьих, у меня нет высшего образования, а находиться на хозрасчёте, надо знать экономику, а я технарь и т. д…». «Ну, хватит», - перебил он меня и сказал: «Давай с конца. Экономику тебе знать досконально не надо, для этого сидят люди в отделах, и участок будет передан Красноярскому управлению. Во-вторых, переезжать тебе в Зыряновск не надо, а переедете вы в Сухуми, я там обоснуюсь и дам тебе вызов, а за это время подберут сюда начальника участка. А, чтобы Вера не ревновала, ты можешь работать по неделям, так как в Усть-Каменогорске просят ещё один земснаряд, а в г. Глубоком просят открыть прорабство для перекачки золы от ТЭЦ. Я после нового года буду в Усть- Каменогорске и зайду к вам, и сам поговорю с Верой, я думаю, что она меня поймёт. Ты ещё раз подумай о моём предложении». При выходе из кабинета, Владимир Николаевич сказал мне, чтобы я в столовую не ходил, а обедать будем у него дома. Я знал, что Шура готовить будет обед для всех, поэтому сказал Михаилу, чтобы меня на обед не ждали. Он меня спросил: «Почему?». Я ответил, что потом скажу.
В обеденнный перерыв Сергей Сосновский на «козлике» нас отвёз к дому, где живёт начальник. Квартира на втором этаже. В прихожей нас встретила его мама, представилась: Анна Ивановна, представился и я. Из зала вышел его отец и подал мне руку, назвал себя Николай Ефимович, назвал себя и я. Я осмотрелся, квартира 3-х комнатная, хорошо обставлена, на стенах весят дорогие, красивые картины: «9-й вал», «Утро в сосновом бору», «Незнакомка» и другие. Видно, что культурная и интеллигентная семья. За чарочкой коньяка узнал больше. Отец полковник, был не раз ранен, имеет много наград, я видел на фотографиях. Мать до войны окончила театральное училище, но артисткой не стала, так как вышла замуж за военного, а жёны военных, как декабристки, следуют за своими мужьями. А потом война, каждому беда. После войны казармы да полигоны, пока муж не вышел на пенсию. Владимир Николаевич о себе не любил рассказывать, а мама сказала, что Володя тоже воевал, был тяжело ранен и имеет награды. Обед дефицитными продуктами не изобиловал, но всё было приготовлено вкусно и мы аппетитно покушали. Я поблагодарил хозяев за гостеприимство и вкусный обед, пожелал хорошего нового 1966 года, здоровья и благополучия в жизни на многие годы. Распрощались.
К указанному времени подъехал Серёжа, и мы уехали в управление. В кабинете пробыл до конца рабочего дня, где Владимир Николаевич знакомил меня с гидромониторной разработкой карьера, откачки пульпы землесосной установкой (как в Братске) и через две перекачки подавать пульпу на гидроотвал за город. Этот сложный процесс поймёшь тогда, когда на нём проведёшь практику. Перед отъездом я обошёл, все кабинеты и поздравил с наступающим Новым годом. Серёжа отвёз нас всех на вокзал и в поезде я долго не мог уснуть, ломал голову, как лучше сказать Вере о том, что предложил мне начальник управления Горожанин В.Н.
5.13. Наступил 1966 год.
В конце старого года весь люд занимается тем, что все готовятся к встрече нового года. По магазинам покупают подарки, украшают ёлки, закупают продукты и готовят закуски. Мы договорились, что будем встречать новый год с той же компанией и на том же месте, то есть у Рябчиковых, тем более, что они уже купили телевизор. Старый год проводили хорошо, так было что вспомнить. Новый 1966 год встретили первый раз под звон курантов и под «Огонёк», погуляли хорошо с тостами, танцами и песнями, а так как «мордобоя» не было, то подробности и писать не стану. Всё шло по прошлогоднему сценарию. Под утро распрощались и по морозу пробежались домой. Но дома, не успели перешагнуть порог и снять пальто, как Вера мне заявила: «Ну что, Глушко, съездил в Зыряновск и нашёл себе новую «подстилку», а нас решил бросить? Убирайся прямо сейчас!» и пошло - понеслось. Я её так, мягенько, усадил на стул, что она ойкнула и на моё удивление замолчала. Я не стал спрашивать её, кто тебе это сказал? Так как был Драницын с женой Верой, и она с моей Верой о чём-то секретничала. Я ей только сказал, что ложись спать, а проспишься, я тебе на трезвую голову всё сам расскажу. Она со мной спать не легла, пошла в детскую. Днём проснулся от детского шума и Сашиного писка. На столе всё было приготовлено для новогоднего обеда. Я привёл себя в порядок, детям раздали подарки и сели за трапезу. Наевшись, дети ушли в свою комнату, а Саша забрался ко мне на колени и слушал нашу беседу. Вера сразу накинулась на меня, почему я ей об этом сам не сказал? Говорю, что когда бы я тебе мог сказать, когда мы вернулись из Зыряновска за два дня перед новым годом. Владимир Николаевич, после нового года, будет в «Усть-Камане» и зайдет к нам и сам всё расскажет. Я понял, что предложение его хорошее, тебе понравится переехать на Чёрное море, которое так тебе необходимо. По - другому из этой дыры нам не вырваться, и я согласился. Здесь уже кончается Советский Союз и начинается Китай, а у нас все родственники и друзья в Украине.
Через неделю после нового года приехал Владимир Николаевич к нам на прорабство с Сергеем на своём «козлике». Проверил, как идёт ремонт, поговорил с рабочми и сказал, что переводится на другое место работы, зачитал приказ о временном назначении меня начальником участка, а Рябчикова А.Ф. вместо меня - прорабом. Поехали к заказчику, где обговорили все вопросы по будущему году и сказал, что уезжает и меня оставляет вместо себя. Директор Зимин М.С. сказал, что я достоин и ко мне вопросов нет. Пожелали ему успехов на новом месте, и мы уехали в трест «Восток - жилстрой». Я позвонил Вере, чтобы варила украинский борщ, так как всегда, когда Владимир Николаевич сюда приезжал, то Вера угощала его борщём и тушёной картошкой с мясом и обед ему у нас нравился. Так получилось и в этот раз.
За обедом, в непринуждённой обстановке, Владимир Николаевич пояснил положение, в котором оказалось Зыряновское управление. Объём работ уменьшился по Зыряновскому карьеру и в этом году надо будет его закрыть. Бывший начальник этого участка Юрий Дьячков переведён с повышением в должности, то мы с Николаем Алексеевичем решили временно на эту должность назначить вашего мужа, Георгия Васильевича с дальнейшим переводом его в управление, где я буду начальником. Это на Кавказ в Абхазию. «Я думаю, что место неплохое и вам, Вера, понравится, так как это на берегу Чёрного моря, а пока надо потерпеть». Так он убедил Веру и она согласилась. Серёже тоже обед понравился. Посидели, поговорили на разные темы, вспомнили за Сталинрадское управление, как там жили и дружно работали, а теперь и сами не знаем, по какому злому року оттуда уехали. Владимир Николаевич, полистав некоторые книги, похвалил нашу бибиотеку, сказал: «Кладец знаний, берегите её для детей».
Посоветовал мне, что на первых порах, надо взять с собой и сказал, что завтра к семи часам заедут за мной. Распрощались и они уехали в гостиницу на ночлег.
Старшие дети Коля и Женя слышали наш разговор, и только гости вышли из квартиры, как они кинулись к нам с вопросами, которые могут только придумать дети. Я ещё не уехал, как Женя спрашивает: «Папа, а когда ты приедешь домой?», а Коля: «Когда мы поедем на Чёрное море, это туда, где мы были?». А Вера собирала мне вещи со слезами.
5.14. Зыряновск.
Вечером поигрался с детьми и побаловался с Сашей, после ужина уложили их спать, а сами долго сидели и обсуждали сложившуюся обстановку. Я знал, что ей будет тяжело управляться с тремя пацанами, мне её было жаль, но поделать ничего не мог, чтобы улучшить её положение и я вспомнил, что Тамара Подольская ей поможет. Главное, чтобы она переборола свою ревность, которая стала уже невыносимой, тогда ей будет легче самой.
Утром к семи часам подкатил газик. Я поцеловал детей, попрощался с Верой, сказал ей, не вешай нос, взял вещи и пошёл к машине. В машине обменялись приветствиями, и мы тронулись в нелёгкий, сложный, скользкий и опасный длинный путь по серпантинам и ущельям горы Белухи. Зимой ночи длинные. В городе улицы, а за городом фары машины освещали только белую полосу дороги и вдруг - море огней. Это освещалась Усть-Каменогорская ГЭС. Переехав через плотину, мы как в туннель, въехали в темноту, и опять перед машиной забелела снежная полоса дороги, справа чернела стена скалы, а слева тёмная пропасть ущелья. Так как поднимались мы всё время в гору, то мотор машины однотонно гудел, и клонило ко сну. Всё время Владимир Николаевич нас подбадривал, чтобы никто не дремал, особенно Серёжа, а мне сказал: «Будешь начальником участка и на этом «козлике» сможешь ездить проверять на прорабстве работу и побывать дома, это быстрее, чем на поезде и удобней, чем на самолёте». Судя по времени, уже должно быть светло, но в горах долго держится темнота и просветлело только когда приблизились к перевалу. На перевале вылезли из машины, поздоровались с дедушкой Сталиным (памятник во весь рост), побегали на площадке, сделали разминку.
В машине я достал приготовленные Верой бутерброды, а в термосе был чай, мы перекусили, заморили червячка и тронулись в путь.
В Зыряновск мы въехали уже после обеда. Заехали в управление, Владимир Николаевич отнёс документы и сделал в ПТО какие-то указания. Потом мы поехали к дому, где моё будущее жильё. Дома здесь 3-х этажные и мы поднялись на 3-й этаж. Сергей достал ключ и открыл квартиру. Она оказалась однокомнатной, что меня вполне устраивало. В комнате под окном стоял стол и три стула, а в углу стояла заправленая постелью односпальная железная кровать. В кухне стоял кухонный стол, и на нём была посуда, а на плите стоял чайник и пара кастрюль. Между кухней и входной дверью размещена ванная комната с унитазом. Владимир Николаевич сказал: «Вот твои апартаменты, располагайся и отдыхай, а завтра в 7-30 за тобой Сергей заедет, а я сейчас тоже домой еду». Попрощались и они ушли.
На второй день Владимир Николаевич повёз меня в дирекцию комбината и представил руководству. Ими оказались: директор-Жаксыбаев (инициалы не помню), главный инженер Соколов Юрий Степанович, я с ним имел деловые связи.
В управлении занимались приёмо - передачей проектно - сметной документации, основных средств и материальных ценностей. Потом сходили в управление рудника, которое находилось рядом, а это был наш непосредственный заказчик. Я их фамилии тоже не помню, и в дальнейшем буду именовать просто заказчик.
На приём - передачу участка прилетела делегация из Красноярского управления во главе с главным инженером Садлея Виктором и с ним ещё четыре человека. Передача прошла успешно. Все основные и материальные ценности соответствовали описи, остаток денежных средств соответствовал наличию. С Треста торопили ускорить отъезд Горожанина В.Н. на новое место работы, и он распрощался с работниками участка и представителями из Красноярска, и пожелал нам успехов в работе, а мы ему на новом месте, распрощались и он уехал. Проводил я и членов комиссии. После шума и гама в конторе стало тихо. Остался я в кабинете один. Сел на стул начальика, взялся за голову и думаю: «Зачем мне всё это надо и с чего завтра начинать? Новый объект, новые люди, новая незнакомая мне техника...». Но стук в дверь привёл меня в чувство. Я ответил: «Да, войдите». Вошли все начальники отделов, которых я давно знал по работе. Я предложил им сесть. Усевшись, Зоя Андреевна-главный бухгалтер, начала меня успокаивать, сказала: «Георгий Васильевич, мы знаем, что вам будет тяжело на новом месте, но вы не переживайте, мы пришли, чтобы Вас поддержать и помочь всем, что от нас будет зависеть». Её поддержала начальник ПТО Евгения Блохина и другие служащие конторы. Был с ними и главный механик управления Розентберг Владимир, который поддержал предложение женщин и сказал, что: «На меня можете положиться во всём».
На второй день мы завезли сотрудников конторы на работу, которые ездили при Владимире Николаевиче, остальные рабочие ездили на нашем «Пазике» и мы с главным механиком поехали по объектам. Там познакомился с рабочими на перекачке второго подъёма, и спустились на первый подъём, а потом и на забойную установку. Глубоко «залезла» в землю гидромеханизация. Познакомился со всеми рабочими и записал их вопросы, я сказал бригадиру комплекса, чтобы почистили лестницу от снега и держали чистой её постоянно.
После обеда походили по базе снабжения, вспомогательным объектам, мастерским и электроцеху. Так прошёл первый рабочий день в роли начальника самостоятельного хозрасчётного участка. Выходной день провёл у Лящевских.
5.15. Красноярское управление гидромеханизации.
В январе месяце на всех объектах нормально выполнялись ремонтно - востановительные работы, а я много времени уделял финансо - экономическому вопросу на работе, дома и одновременно ждал, когда из Красноярска приедет мне замена. Дождался приказа: «Глушко Г.В. с 01-01-1966 года утвердить начальником Зыряновского участка». Начальник Красноярского управления Зобнин М. И. (подпись, дата, печать).
Я возмущён таким приказом, дозваниваюсь до Красноярска и говорю начальнику управления, со злостью говорю: «Как Вы такой приказ выпустили, не посоветовавшись со мной!?». И так далее. Он слушал меня со вниманием, а потом и говорит: «Приедешь с отчётами, здесь всё уладим, а сейчас успокойся и работай».
В начале февраля я с гл. бухгалтером Назаровой З.А. полетели в Красноярское СУ с отчётами за месяц. Я в этом управление уже бывал и знал, что оно находится на улице Гагарина недалеко от аэропорта, но был сильный мороз и мы пешком не пошли, а таксист подвёз нас прямо к крыльцу. Здание деревянное, двухэтажное, внутри тёплое. Встретили нас приветливо, со всеми перезнакомились. Я отдал отчеты в ПТО для проверки, а сам пошёл к начальнику решать свой «шкурный» вопрос. Михаил Иванович Зобнин сказал, что не могут никого туда подобрать и управляющий Трестом говорил, что когда я к ним приеду, то меня с ним соединят. В Москве секретарь ответила, что управляющий будет только после обеда, а так как разница по времени на 4 часа, то мы этот вопрос перенесли на другой день. Я очень жалел, что друзья мои Жилкины уехали из Красноярска и не с кем будет близко пообщаться, посоветоваться.
На второй день связались с Трестом. Николай Алексеевич сказал Зобнину, чтобы он передал мне трубочку. Мы поздорвались. Он начал первым и сказал: «Слушай Юра, это я предложил тебя там оставить, потому, что лучшей кандидатуры нам туда не найти. Ты оправдал себя в Усть-Каменогорске и в Зыряновске ты нас не подведёшь. Свернёшь Зыряновск, и мы тебя переведём в Абхазию на Чёрное море. Соглашайся, передай Вере привет и дай трубку Зобнину. Мы распрощались, пожелав друг другу успехов. Не знаю, о чём они говорили, но Зобнин М.И., положив тубку, был чем-то взволнован. Помолчал несколько минут, он меня спросил: «Я понял, что ты дал ему согласие остаться там работать. Теперь скажи мне свои условия». «Условий у меня особых нет, оклад устраивает, мне бы почаще бывать в семье и больше самостоятельности» - ответил я. «Мы тебе даём полную самостоятельность и всегда окажем помощь при необходимости. Ты свою работу спланируй так, чтобы три недели уходили на Зыряновск и неделя на Усть-Каменогорск», посоветовал он и пожал мне руку.
5.16. Усть – Каменогорск.
В Красноярске мы пробыли три дня и уладили все касающие нас вопросы, как производственные, так и финансовые. Вложились в себестоимость и сэкономили фонд заработной платы. После возвращения из Красноярска собрали общее собрание участка, на котором я доложил коллективу об итогах поездки и задачи, поставленные перед участком на 1966 год. Пробыв на участке несколько дней, я улетел в Усть-Каменогорск, где также провёл собрание на прорабстве и доложил им задачу на 1966 год. Пробыв на прорабстве положенную мне неделю, я побывал у заказчика, в школе узнал, как учатся дети, а Коля ещё посещал кружок натуралиста. Везде всё нормально. Отдохнул и, уладив домашние дела, я уехал поездом в Зыряновск. Самолётом обратно лететь не стал, так как в нём собачий холод. Самолёт У-2 на 12 пасажиров, не отапливаем, и летит среди гор, а его ветром кидает из стороны в сторону и сидишь как на качели и беспокоишься, чтобы нас не трахнуло о скалы. В поезд сядешь, тепло и спишь всю ночь до утра. На вокзале меня встретил Сергей Сосновский, и мы поехали в контору Гидромеханизации.
5.17. Зыряновск.
Зима в Зыряновске холодная, морозная, но сухая и тихая. Бывали дни, когда завьюжит и ветер со свистом носится между гор. Местные жители к этому привыкли и имеют тёплую зимнюю одежду и зима им нестрашна. Я тоже из Братска привёз два полушубка, один из них кожаный, унты и кожаные на меху брюки, а шапка из рыжего пса. В один из таких дней, я приоделся в эту одежду, которую привёз. Когда вышел из дома, то Сергей меня не узнал, в конторе и на участке я всех удивил своим одеянием, зато я свободно и уверенно ходил по всем объектам, невзирая ни на мороз, ни на ветер, как Папанин по Северному полюсу. Признаюсь, что жарко было в такой одежде. Дни проходили на работе нормально, а когда в конторе от бумажной волокиты заболит голова, то я одевался и выходил на мороз и ветер, шёл на объекты или в мастерские.
А вот когда приедешь домой, то от тоски по детскому шуму и без их вопросов и Вериных наставлений можно сойти с ума. Я тогда одевался и шёл к Лящевским, где проводил весь вечер. Когда в кинотеатре шли хорошие новые фильмы, то посещал кинотеатор.
По средам и пятницам проводились семинары в Горисполкоме по финансово-экономическим вопросам при переходе на хозрасчёт строительных организаций. В этот список попал и я, так как у меня был хозрасчётный участок на собственном балансе. У меня совсем не стало свободного времени, надо было «грызть» совершенно новую мне науку. Но за зиму справился и узнал, что такое дебет и кредит.
В марте месяце ко мне из Уральского управления приехал главный инженер Шамшин Б.Г., передал мне привет от Ойкина. Я с ними знаком по Цимлянской ГЭС. Он привёз письмо из Треста, чтобы я отгрузил им 1000 м труб (б\у) Д-600 мм из своего баланса. Я поехал в дирекцию комбината, так как это была их собственность и этот вопрос надо согласовать с ними. Этот вопрос мы уладили, так как одна нитка пульповода лежала свободной. Такой случай был у меня и в Братске, при демонтаже труб, так что работа для меня не новая, но очень сложная для исполнения рабочими. Трубы завалены снегом, подходов для бульдозера и трубоукладчика нет, так как проложены рядом с дачными участками. Но это наши трудности, а вагоны по ж/д заказываются за квартал. Как с этим быть?
5.18. Срочное выполнение задания Треста.
Пришлось нам лететь в Усть-Каменогорск и идти в отделение железной дороги и кланяться в ноги начальству. Так и сделали и «выбили» 10 полувагонов на апрель месяц, а трубы ещё лежат нетронутыми в пульповоде и засыпаны снегом.
На участке монтажной бригады в отделе снабжения всего три человека рабочих: кладовщик, грузщик и такелажник - монтажник. Пришлось снимать рабочих с основных видов работ и самому переодеваться и делать всё, как в Братске. Я так и сделал. Взял с собой начальника снабжения и его рабочих с лопатами, рулетку и мел, и пошли делать разметку труб длиной по 11 метров, рабочие откидывали снег в местах резки и по шаблону делали разметку вокруг трубы мелом для резки. Владимир Розенберг со своего объекта снял механизаторов с трактором ДТ-75 с ножом, на салазках притащил установку с бензорезчиком и демонтажу пульповода дали ход. Тяжело поддавались эти работы, ещё и погода вносила своими снежными бурями нелучшую лепту, иногда вообще приходилось прекращать наружные работы. Не раз я применял в работе смежную профессию и садился на трубоукладчик или бульдозер, заменял машиниста, отсутствующего по разным причинам, а также резал трубы бензорезом, особенно в выходные дни, за которые я компенсировал рабочим время, с последующим двойным отгулом, на который не все соглашались, приходилось самому выполнять некоторую работу. Хорошо, что умел работать и имел на все работы удостоверения. Пусть это послужит примером для других ИТР.
В один из выходных дней я вывел в помощь рабочих основного комплекса. Сам я руководил погрузкой труб и вывозкой их на станцию. Ко мне подошёл прораб и сказал: «Начальник, что Вы делаете? Вы режете новый пульповод, который мы в прошлом году проложили». Я, конечно, это знал, но знал и то, что по второму можно проработать последний сезон и прикинулся, что не знал, под снегом не видно, а резать начал, который удобней демонтировать. Чтобы не было скандала с заказчиком, я уговорил его, никому не говорить и пообещал отпустить его летом в отпуск и другие льготы. С большим усилием труда и нервотрёпкой, в холодное зимнее время нам удалось за один месяц демонтировать один километр новых труб, свести их на ж\д станцию за 15км, отгрузить в вагоны и отправить по назначению. Весь месяц я сам и вспомогательная служба участка работали в напряжении, без выходных, как сжатая пружина. Но задание Треста выполнили с честью. Параллельно с этим велись на участке пусконаладочные работы и весь гидромониторный комплекс, с двумя последовательными насосными станциями 22 НДС был опробован и своевременно, по графику, запущен в работу. Про выходные дни для себя некогда было и думать.
5.19. Случай на шахте.
Не буду описывать процесс работы гидромониторного забойного комплекса, но он резко отличается от рабочего комплекса разработки забоя земснарядом. Но общее то, что комплексная бригада работала круглосуточно по утверждённому мною скользящему графику, без остановок в выходные дни с учётом отработки в течение месяца число рабочих часов. Оплата труда бригаде осуществлялась по наряду с применением коэффициента трудового участия (КТУ), показывающего личный вклад рабочего в общий результат работы бригады. В сезон работы рабочие зарабатывали по полтора-два, а месяцами и больше, своих тарифов.
В середине июня месяца мне предстояла поездка в Усть-Каменогорск, но по каким-то причинам пришлось её отложить. И вдруг, неожиданно ночью, громкий стук в дверь разбудил меня. Резко соскочил с кровати и, открыв дверь, я увидел Сергея и с ним дежурного по участку, не успел спросить, в чём дело, как они в один голос закричали: «Мы затопили шахту, в которой работают люди!». Я мигом оделся, вскочил в машину, и мы помчались к штольне шахты.
Шахтёры толпились около входа. Кто-то закричал: «Начальник их приехал, он затопил наших людей, бей его!». Кто-то кричит: «Не бейте, пропустите его сюда». Но я уже получил несколько ударов, пока долез до дверей штольни. Внутри стоял главный инженер рудника, мы с ним поздоровались, и я спросил: «Что случилось?». Он сказал, что вода от забоя прорвалась в старую ритдерскую штольню и потекла вниз в забой, пока жертв нет, но людей ещё не всех подняли. Я сказал ему, что поеду к забойной и узнаю причину аварии. Он сказал, чтобы я потом позвонил ему. Он открыл дверь и крикнул, чтобы меня не трогали и пропустили.
На месте происшествия я узнал, что после ливневых дождей «поплыл» откос и прорвало напорную трубу от насосной станции. Мы заехали на второй ярус котлована и остановились около пульповода, шедшего вглубь котлована, и я увидел в темноте страшную картину, что у меня на голове волосы встали дыбом. Размытая в откосе яма и над ней висели концы разорванных труб. У страха глаза велики, но делать что-то надо. Посмотрел время, было 2 часа ночи. Поехали в контору, у меня в шкафу всегда висит рабочая одежда и болотные сапоги. Даю Сергею указание привезти сварщика, машиниста - трубоукладчика, бульдозериста и прораба, а машину оставить на базе, завести ДТ-75 и притянуть САК с бензорезным оборудованием и с кислородным баллоном на второй ярус котлована, к трубам.
Быстро переоделся в «робу» и, надев болотные сапоги, я пешком пошёл в котлован к забойной установке. Рабочие меня не ждали, а так как сами ничего не могли предпринять, то кимарили где кто мог. Увидев меня, стали извиняться, но я их успокоил и сказал, чтобы мне подробно рассказали о случившемся. Машинист Никонов рассказывает: «Работали как обычно, показание на приборах было нормальное и вдруг, взрыв, как бомбы, давление на приборах резко упало, и я включил аварийную кнопку, остановился весь комплекс. Пульпа из разорванной трубы хлынула обратно в зумф, переполнила его и подтопила даже в забойную так, что нам некуда было выйти, потом уровень воды стал понижаться. Мы сразу поняли, что вода где-то прорвалась в шахту и забили тревогу, и позвонили дежурному по участку, который в то время был на гидроотвале, вот и всё, что я могу вам пояснить» - сказал он.
Мне пришлось быть на забойной, ждать рассвета и прибытия туда техники. Расчёт на забойной состоял из трёх человек: машиниста, электрика и гидромониторщика. Познакомился с ними поближе. Узнал о их семьях, жизни, быте и о дальнейших планах, если участок закончит здесь свои работы. А путь один, сказали они: в шахту, там не одно наше поколение сложило свои косточки.
В июне самые короткие ночи, и пока мы разговаривали, на дворе уже рассвело. Я вышел и испугался увиденного: из зумфа утекла вся вода с илом в шахту, на спуске труб большой размыв и размоина полна ила. Задача, как подступиться к трубам? Слышу звук тракторов со стороны участка и вижу: впереди идёт Владимир Розенберг в болотных сапогох и в «робе», а за ним трактор ДТ- 75 и тащит «САК» с тележкой, за ним бульдозер, следом трубоукладчик с длинной стрелой. Подошли рабочие с забойной и перекачки. Прораб Игорь Дьячков (родственник Юрия Дьячкова, бывшего здесь начальником участка, а потом был управляющим Трестом). Меня, в первую очередь интересовало, не погиб ли кто в шахте? Позже узнал, что нет. Спасибо Богу, отвёл меня от тюрьмы, думаю про себя, а сам наблюдаю за ходом работ. Потом приехал автокран, и мы начали восстановительные работы.
5.20. Ликвидация аварии.
Когда очередь дошла до резки труб, то оказалось, что никто не может пользоваться бензорезом. Я сказал Сергею, чтобы он размотал бензорез, сам подключил шланг к баллону и залез на подвешенную к крану корзину над размывом откоса, надел очки, разжёг бензорез и начал обрезать разорванный конец трубы, как мне крикнули: «Начальник, сам «генерал» приехал!». Я приподнял очки и увидел на горе кучу народа и испугался, так как сразу подумал, что уже за мной приехали из прокуратуры и вижу, что по лестнице спускется человек, я затушил горелку. Он прямо с лестницы кричит: «Начальника зовёт генеральный директор!». Я спустился с подвязанной клетки и перешёл на ту, которая шла наверх? и пошёл за ним, даже забыл снять очки. Когда поднялся, то увидел кроме генерального директора и прокурора, и начальника милиции, и других руководящих чиновников. Генеральный спрашивает: «А где ваш начальник Глушко?». Я ему отвечаю: «Это я, товарищ Жаксыбаев». Он не узнал меня в такой грязной амуниции, подошёл поближе, пригнувшись и посмотрев мне в лицо, протянул мне руку, а я ему свою, и трясёт её и повторяет: «Спасибо, спасибо товарищ Глушко, спасибо за работу» - и, обратившись ко всем, сказал: «Здесь нам нечего делать». Сел в машину и поехал, а за ним весь кортеж. Остался я, стоять на бровке котлована один, как памятник, и вздохнул свежего утреннего воздуха, выдохнул и сказал сам себе: «Слава Богу, пронесло» и пошёл по лестнице вниз к рабочим.
Приехала дневная смена, я добавил туда сварщиков - резчиков и аварию ликвидировали к обеду. Запустили комплекс в работу и, убедившись, что всё нормально, уехал в контору, где все работники переживали о случившемся и о будущих последствиях. Для этого генеральным директором комбината была создана комиссия, которая во время расследования установила много причин, вызвавших аварию. В заключение отметили невиновность участка гидромеханизации, и этим самым был снят тяжкий груз с моих плеч, а авторитет мой в городе возрос. Вечером я поехал с Михаилом к ним домой и после плотного ужина остался у них ночевать, а утром уехали на рыбалку с Сергеем вместе, на газике, на реку Бухтарму. Рыбалка удалась, мы наловили мешок таранки, которую разделили на троих, я свою отдал Михаилу, а дома её засолили в бочке, а солёную нанизали на проволоку и развесили сушить для пива.
Другого вида рыбы не было. Старожилы говорили, что раньше сюда доходила на икромёт белорыбица-нельма, а сейчас ей перекрыла ход Бухтарминская ГЭС. Эта рыба была под запретом, но её местные жители ухищрялись ловить и не раз меня ею угощали, вкусная.
5.21. Весточка с Кавказа.
Получил письмо от Владимира Николаевича, в котором он описывает прелести Кавказа и того места, где находится управление, которое он принял к руководству. Это АБХАЗИЯ и управление расположено в 65 км от Сухуми, между городами Очамчира и Гали, на берегу Чёрного моря. Описал вид выполняемых работ и сложности, которые там имеются. Просит оказать помощь при отправке родителей, при их переезде к нему. Что я с честью и выполнил. Прислал вызов главному бухгалтеру Назаровой З.А., Сосновскому С.Е. Михаилу Лящевскому и ещё нескольким рабочим. В заключении просил, чтобы я быстрей сворачивал Зыряновск и переезжал к нему. Я всех вызвал в контору и объяснил им, в чём состоит дело. Назарова, Сосновский и Лящевский дали согласие, местные жители отказались от переезда, а Лящевского и Сосновского я задержал для ликвидации участка. Серёжа местный, уроженец села Козлушки, Зыряновског района, но оно попало под затопления Водохранилища Бухтарминской ГЭС, и он с родителями переехал в Зыряновск. Работал крановщико на кране К-102 г\п 10 тн но ему надо отсюда уезжать, так как жена его Рая приезжая из Брянска и ей там не нравилось. Я у них бывал в гостях. Семья молодая очень гостеприимная, они мне понравились сразу. У них был мальчик Сашенька, ясельного возраста.
Гараж оставил за отделом главного механика. Старшего бухгалтера Фёдорову М.В. я назначил главным бухгалтером Зыряновского хозрасчётного участка Гидромеханизации. С ней мы поехали в Красноярское управление с отчётами за месяц, где приказ мой был утверждён. В Красноярском управление нас хорошо встречали, а ещё лучше провожали, так как мы им деньги готовые привозили, а от них ничего не просили, кроме того, чтобы меньше наезжали с проверками, так как их придирки отрывают много драгоценного рабочего времени. Я, в канторе находился мало, а бывал в забойной или на гидроотвале, где очень сложная технология складирования суглинистых грунтов в отвал. А любая оплошность может быть прорывом обвалования, тогда все коллективные сады и приусадебные участки занесёт суглинком, потому что прудок-отстойник большой и держится высоко, потом за решётку сразу попадёшь.
При возвращении из Красноярска я оставался на неделю в Усть- Каменогорске и проверял работу прорабства и решались разные вопросы у заказчика. Несколько дней уделил дому, с семьёй гуляли по городу и в парке, с Верой и детьми. Наш дом построен на левом берегу реки Ульбы и с балкона с правой стороны виден большой мост, соединяющий две части города. С левой части видна «стрелка», где Ульба впадает в Иртыш, а между городом и Иртышом виден замок, в котором сидел Ермак в плену у Кучума. В советское время там была тюрьма политических заключённых с 1937 по 1950 годы, а потом был музей, который постоянно закрыт, так ни разу не пришлось в нём побывать. В Зыряновск я взял с собой Женю. Вера наказала Жене, чтобы он меня там контролировал. В тот раз я решил проехать в Зыряновск водным путём на ракете «Метеор».
Вернувшись в Зыряновск, проверил работу на основном производстве, убедился, что всё идет нормально, занялся передачей заказчику основных средств и материалов, а что было изношено, подлежало списанию и сдаче в металлолом. Механизмы, станки, машины, после окончания работ, переходят в собственность Красноярскому управлению, но это потом, а сейчас впереди выходной.
5.22. Село Столбоуха.
В субботу, позвав к себе Лящевского Михаила, я напомнил ему, что он обещал мне показать сосновый лес, он ответил, что без проблем, и мы вечером собрались как по грибы и поехали туда с ночевой, припаслись с собой всем необходимым для грибника. Выехали из города и свернули на грунтовую просёлочную дорогу, ехали через поля, засеяные зерновыми посевами и засаженые овощными культурами. Проехав первые селения и хутора, мы въехали в смешанный лиственный лес, который постепенно переходил в хвойный сосновый лес. В лесу проезжали небольшие лесничества и деревеньки с полями, а потом въехали в настоящую сосновую тайгу. Лес чистый, красивый, земля покрыта зелёным, вперемежку с серым, мхом, на котором растёт брусника, и виднеются рыжие головки белых грибов. Говорю Михаилу: «Давай остановимся и собирём грибов, я хочу побродить по мягкому мху». Мы остановились. Михаил сказал, что грибов много собирать не будем, нарвём на жарёху, чтобы хозяйка пожарила нам их на ужин. Так и сделали, рвали грибы, которые поменьше, а Женя выбирал большие и за несколько минут уже полная кошёлка. Брусника ещё была зелёная. Немного отдохнув и побродив по лесу, мы поехали дальше. За разговором не заметили, как появились берёзы, смешанный лес, за ним поля и село Столбоуха. С виду не маленькое. Проехав мимо несколько усадеб, мы подъехали к назначенному дому. Нас с лаем, как не прошанных гостей, встретил пёс-волкодав. За воротами послышался голос хозяина и лай прекратился. Со скрипом открылась калитка, и вышел хозяин в белой рубашке-безрукавке. Поздоровался с Михаилом и сразу что-то у михаила спросил, Михаил ему ответил, но он его уже не слушал и подошёл ко мне с Женей, мы поздоровались и познакомились: «Николай Иванович» - сказал он. Михаил взял приготовленные для них гостинцы, он знал, что им надо, так как хозяйка, принимающая из рук его сумку, была с довольной улыбкой. Михаил принёс корзину с грибами, за что хозяйка, Лидия Васильевна, сказала: «Вот за это вам спасибо, а то мы в лесу живём, а за грибами сходить некогда». Она позвала дочь и заставила её приготовить грибы к жарке. Та, с неохотой, взяла корзину и пошла с ней к колодцу, где рядом стоял стол для всяких нужд.
Николай Иванович сказал, что я в курсе всех ваших дел, мне Володя говорил, что переводится на Кавказ, и Вы его замените, хорошо о Вас отозвался, так что будем дружить. Знакомство начали с дома, каторый был построен из лиственницы, 4-х комнатный с прихожей и кухней, хорошо обставлен мебелью. Во дворе был ещё один дом поменьше, старый родительский дом, в котором он родился и вырос. За домами сад, в котором стоит пасека, а за ней тянется огород. Он мне много рассказывал о жизни и работе в Леспромхозе, где он занимает руководящее место, но о своём возрасте не говорил, но на вид он был крепко сложенный мужчина и выглядел лет на 45. Пока мы бродили по участку, то Михаил с хозяйкой уже накрыли стол под навесом, а в летней кухне на плите жарились грибы. Михаил выставил на стол водку, но хозяин предложил свою медовуху, и поставили полную тарелку свежего мёда. Ужин выдался на славу, а в беседе за столом в политику не ударялись, а всё о жизни и о детях, чтобы не было больше войны, и они её не познали. Он тоже воевал, был ранен и не хочет, чтобы война досталась сыну, который сейчас служит в армии.
После вкусного и сытного ужина с медовухой, после такой тряской дороги захотелось спать, и хозяева нам предложили в родительском доме или на сеновале. Мы выбрали второе предложение. Сеновал был в большом сарае, где складируют на зиму сено для корма животных и запахи в нём от летних цветов действовали опьяняюще и успокаивающе. Постель была постлана, завалившись в неё, с дороги уставшие, сразу уснули.
Ночью разбудил меня голос петуха, но на дворе было ещё темно, и я опять уснул, и спали мы, пока не услышали голос хозяина: «Вставайте гости, кушать подано».
Женя, чтобы не проспать, вскочил первым, но выходить побоялся из-за собаки, хотя хозяин уже посадил её на цепь. Утро было прекрасное, воздух прохладный, освежающий с запахом лесных цветов и хвои и заполненный разноголосым пением птиц, а в саду на усадьбе звонко заливался соловей, «а я мальчик на чужбине, позабыл всех друзей», - вспомнил я песню про соловья. Так бы стоял и слушал этот величественный хор без дирижёра. Но повелительный голос хозяина заставил нас пошевелиться. После завтрака с хозяевами поехали вглубь леса по грибы. Не поверите, мне, но я не видел нигде столько грибов, сколько там было. Как будто кто-то их там насеял. Мы не собирали грибы, а выбирали их и ни одного червяка в грибах не было, даже в тех, которые выбирал Женя с большими шляпками. После обеда поехали все на Бухтарму купаться, но вода в реке, несмотря на летнюю жару, ледяная. Отдохнувшими и весёлыми мы ехали с песнями домой к Лящевским, где после вкусного Шуриного ужина Михаил отвёз нас домой, и мы довольные поездкой, вспомнили маму с Колей и Сашей и уснули крепким сном.
Утром заехал за мной Михаил, я оставил Женю спящим и поехал на работу. За выходной ничего не случилось, работа комплекса шла нормально по докладу дежурного: «Чрезвычайных происшествий не произошло».
Я занимался с отделами и снабжением, хозяйственно-экономической деятельностью по передаче основных-материальных ценностей: что положено заказчику, а что остаётся, подлежало отгрузке в Красноярское СУ, а утильное резали, сортировали, отделяли цветной метал от чёрного и сдавали в металлолом, и выполнили план не только по Зыряновску, но и по Красноярскому управлению.
5.23. Поездка в город Глубокое.
Приехал Рябчиков А.Ф. с Усть-Каменогорска для закрытия нарядов. Привёз форму-2, по перевыполнению задания и заодно вручил мне письмо от управляющего Трестом Востокстрой, чтобы я, с их представителем, съездил в город Глубокое и определился с перекачкой золы от ТЭЦ в гидроотвал. Вопрос с нашим Трестом согласован.
Я этот вопрос согласовал с руководством Красноярского управления и получил добро. Оставил за себя Розенбера Владимира, я с Рябчиковым А.Ф. и Женей улетели в Усть-Каменогорск самолётом АН-2. Долетели в город, и доехали домой благополучно.
На второй день с заместителем управляющего Трестом Эрлихманом и ещё с одним специалистом поехали в его а\м «Волга-21» в город Глубокое. Середина лета, жара невыносимая и мы решили искупаться в реке Уда, протекающей рядом с дорогой. Вода холодная, не теплее чем в Ангаре. Течение быстрое, но я решил проплыть метров 80-100 и там, где река сворачивает вправо, вылезти на берег. Но не тут-то было. Проплыл я метров 60-70, как быстрое течение меня подхватило и попёрло за поворот к сужению русла, к перепаду, прямо на скалы. На плаву я держался хорошо, но боялся, чтобы меня не разбило о скалы, и опять же, молниеносно вспомнил за Святого Николая Угодника. Начал просить Его о спасении, а сам развернулся ногами вперёд, чтобы оттолкнуться от скалы. Потоком течения справа, который шёл вдоль скалы, развернуло меня и понёсло влево, где река расширялась, скорость течения уменьшалась, и образовался водоём, в котором люди купались, а я со стороны скал к ним подплыл и встал. Удивление было у них неописуемое, как я мог туда попсть? Но я увидел, как по берегу подходили мои партнёры, на лицах которых был гнев и радость. Зло за то, что я от них отплыл, и они потеряли меня из вида и не видели, куда я делся, а радость, что я выплыл живым. Течение, быстрым своим потоком, тащило меня вдоль скал больше километра, пока несмог зацепиться ногами за дно реки и подняться в воде среди купающихся людей. До Иртыша оставалось несколько километров.
В городе Глубоком заехали в управление ТЭЦ, где нас уже ждали заинтересованые лица и, ознакомившись с документацией, побывали на месте предлагаемых работ. Решили, что уборка шлаков от ТЭЦ и транспортировка их к месту складирования средствами гидромеханизации вполне приемлима. На этом был составлен соответствующий протокол в нескольких экземплярах, один из которых отправили в наш Трест, один я взял для нашего управления. Пообедав в рабочей столовой (очень вкусно готовили), мы поехали в Усть-Каменогорск. Расстояние между городами 40 км. Заехали в Трест, доложили управляющему о результатах нашей поездки и в шутку, со смехом Ерлихман рассказал о нашем купании в р. Уда, где чуть не унесло меня в Иртыш, но они больше боялись, чтобы я не утонул.
Поговорили о нашей работе на прорабстве, управляющий сказал, что доволен нами и будут просить у нашего руководста Треста ещё один земснаряд и оставить меня здесь начальником участка, после сварачивания работ в Зыряновске.
В Тресте Востокстрой после обсуждения производственных вопросов и частной беседы с управляющим, пожелав друг другу успехов, мы разошлись. Я пошёл на главпочтамт, который был недалеко от Треста и отослал письмо в Красноярск, потом пошёл домой пешком, осуждая самого себя за свой необдуманный поступок и это не первый, а третий. Первый был на Ангаре в Братске и тоже в летнее жаркое время 6 лет назад. Второй, в прошлом году на озере в скалах, а третий - вот сегодня и везде меня спасал от утопления Святой Божий Угодник Николай Чудотворец, которому нет предела благодарности.
Дома, после такого тяжёлого дня, побыв с детьми и поиграв с Сашей, я пошёл спать. Вера, в моём настроение, заметила неладное, забеспокоилась и стала меня расспрашивать: «В чём дело?». Сославшись на производственные дела, она выслушала меня, успокоилась и легла рядом спать. Пробыл положенную неделю в Усть-Каменогорске и, не раз побывав на прорабстве и у заказчика, я самолётом улетел в Зыряновск.
5.24. Возвращение в Зыряновск.
В Зыряновске, проверил все дела, на производстве и у заказчика, и включился в хозяйственну, финансовую деятельнось. Разберался, чтобы уложиться в смету, не сделать перерасхода заработной платы, и не ущемить заработок рабочих.
Подводя итоги работы участка за 2-й квартал, на профсоюзном собрание я довёл до всех работников участка задачу, чтобы в 3-м квартале закончить земляные работы и до конца года свернуть всю работу гидромеханизации, а база и люди переходят к заказчику. После этого собрания, рабочие стали работать с удвоенной силой и повысился у них заработок. Но всё в жизни хорошо не бывает. Пришёл Михаил Лящевский с заявлением об увольнении, по случаю перевода в Закавказское СУ. Заявление я посмотрел и попросил его остаться после работы.
Когда мы остались вдвоём, Михаил заговорил первым: «Юра, ты прости меня, что я хочу раньше уехать, не дожидаясь тебя, но пойми нас правильно, что до сентября нам надо устроить детей в школу и самим подготовиться к зиме. Мы не знаем, что этот Кавказ собой представляет и как там решится квартирный вопрос». Я ему ответил: «Я и сам ничего не знаю, как там, но садись и поговорим». Вспомнили мы с ним, как переезжали из Цимлянской ГЭС, из Дона на Волгу, на строительство Сталинградской ГЭС, на автомашине ЗИС-50 в июльскую жару. От перегруза резина перегревалась, и лопались камеры, и мы мучились колёса разбирать и клеить камеры, а от усталости я ночью за рулём уснул и сейчас не пойму, как разъезжался со встречными машинами, и как заехал на левую сторону дороги и остановился между столбиков, над самым высоким откосом Волго-Донского канала. Теперь знаю, что спас нас Святой Чудотворец Божий Николай Угодник. А второй случай нашего спасения, в той же автомашине, уже на острове Зелёном, когда чуть ли не в кабину к нам влетел МАЗ и мы тоже в ней были с тобой вдвоём. И я рассказал Михаилу последний случай с моим купанием в реке Уда, когда я ездил в город Глубокое. Нет меры благодарности этому Великому Святому.
Обговорив с Михаилом текущие дела, я подписал его заявление на перевод с того числа, с которого он просил, и мы поехали к нему домой. Шура приготовила ужин и уже беспокоилась, что нас долго нет, и не случилось ли, что-нибудь на работе Ужин затянулся допоздна, а когда он проходит в спокойной, тёплой обстановке, то не замечаешь, как бежит время, особенно тогда, когда есть что вспомнить. А у нас было много и хорошего, и не очень хорошего. Удивительно то, что вспоминается всегда лучшее, а плохое вообще из памяти само выпадает. Но то, что чуть не лишились все вместе жизни, как при переезде из Дона на Волгу, 15 лет назад и потом уже в Волжском чуть вдвоём с Мишей не погибли, помниться долго будет. Но Бог к нам милостив и чем-то, неведомым нам, мы заслужили у Него помилования, которое я и сейчас ощущаю, работая над этими воспоминаниями.
Шура говорит, что мы здесь уже прижились и уезжать не хочется. Здесь для человеческой жизни всё есть. Алтайский край очень богат и природа сама всё необходимое даёт человеку. Начинается весна и пошли подснежники, трава и в ней разного вида цветы, на полянах и на склонах гор земляника, там растёт и клубника «Виктория», которая не меньше огородной, а по вкусу превосходит её. По ручьям красная и чёрная смородина, а на опушке леса малина, а в лесу брусника и всяких сортов грибы, лесные и кедровые орехи. Ходи, рви, собирай, кушай и заготавливай на зиму, только не ленись. А в реках много разных видов рыбы, лови, жарь, соли, суши на зиму и кушай. В огородах хорошо растут овощи от морковки до картошки. А сады, какие богатые?! Мы всегда всего заготавливали впрок, и у нас хватало до нового урожая. Местных «Киржаков» отсюда не выселишь, мне и самой неохота уезжать, но обстоятельства требуют. Я поблагодарил Шуру за ужин, и Михаил проводил меня домой. Дома ещё долго не мог уснуть, думал про своих Веру и детей, как они там? Больше всего скучал по Саше. Уснул и долго спал, а утром дал себе волю понежиться. Проснувшись, сразу позвонил на участок и от дежурного узнал, что всё в порядке, потом позвонил домой. Я знаю, что меня всегда ждут дома жена и дети. Поговорил с Верой и поздоровался с Сашей, Колей и Женей и от всех услышал одно и тоже: «Папа, приезжай скорей домой». Я сделал себе здесь первый выходной.
5.25. Знакомство с городом.
Позавтракав, привёл себя в порядок, и пока ещё не жарко, решил пройтись по городу и больше познакомиться с ним, а то кроме своего магазина, ресторана, стройбанка и кинотеатра, а по службе здание дирекции комбината, рудника - я нигде не был. Я не был ни разу на базаре и знакомство с городом начал именно с него. Сам рынок хорошо и умно обустроен, а то, что было на прилавках пером неописуемо, легче написать, чего не было, но его надо было бы придумать. Мясные и молочные продукты были в закрытом павильоне, где мяса было полно из разных животных и всё недорогое, здесь же было отделение и для пчеловодов. Такого базара, насыщеного дешёвыми продуктами, я больше нигде не встречал. Пока ходил по базару, то встречал много своих рабочих, покупающих продукты и продающих, которые меня хотели угостить своими продуктами или фруктами, но я вежливо отказывался и не брал, потому что не шёл домой, и чтобы их с собой не таскать. Там встретился мне бригадир Никонов и, узнав моё намерение, предложил свои услуги показать мне город. Мы пошли по городу.
Сам город небольшой, разделённый на две части рекой Берёзовкой, тысяч на 30 жителей и окружённый полукольцом подножья рудного Алтая. Имеет свою необходимую промышленость: мясокомбинат, хлебопекарный, пивовареный, кирпичный заводы, швейную фабрику и ряд других предприятий, но основное производство - это шахта по добыче медно-цинковой руды, обогатительная фабрика, а медноплавильный завод находится в Усть-Каменогорске. Руководит всем городом Горком и Исполком, так и генеральный директор комбината Жаксыбаев Ж.Д. Он депутат Верховного Совета Казахской СССР и Герой Социалистического Труда. Жители отдыхают в парке культуры, во Дворце культуры и кинотеатре, на стадионе и на пляже. На площади Ленина проводятся митинги и демострации. Имеется сеть промтоварных, хозяйственых и продовольственых магазинов и гастроном, где мы и закончили наше кратковременное знакомство с городом.
Никонов П.И. пригласил меня к себе в гости, но я сказал, что пойду к Лящевским на обед и вежливо отказался. После обеда всей семьёй пошли на пляж, где я среди загоравших и отдыхающих выглядел, как белая ворона, но через несколько часов уже обгорел и дома не знал, как от этого загара избавиться, чтобы прилечь и немного уснуть. Выполнил над собой все спасательные, народные меры, вымазался простоквашей и немного уснул, а утром принял холодный душ и пешком пошёл на рабоу. На участке за выходной ничего не случилось, комплекс работал нормально, но я весь день посвятил производству, а после работы остался проверить папку с документами, которую на столе оставила секретарь. В папке была телеграмма от Рябчикова: «Встречайте, еду с Верой и Сашей». Дата, подпись. Посмотрел календарь. Число выпадает через день. Думаю, хорошо, завтра успею сделать уборку и отпроситься на два отгула.
На верхнем снимке Дворец культуры и спорта, внизу Обогатительная фабрика.
5.26. Вера в Зыряновске.
Через день встретил самых дорогих мне людей, Веру с Сашей. Обговорив наши семейные дела и побродив по магазинам в центре города, дошли до Лящевских. У Веры и Шуры радость была своя, женская. Расстались мы на Волге на острове Зелёном в 1956 году и через 10 лет, в 1966 году встретились на Горном Алтае в Казахстане. Такое не только во сне, но и в мыслях не бывает. Засиделись мы за обедом и воспоминаниями допоздна, что Саше и детям надоело играть, и Саша начал хныкать и звать домой. Миша нас отвёз домой, уложив Сашу спать, мы за чаем ещё долго сидели за общими разговорами и нас сон не брал.
На второй день Вера изъявила желание побывать на участке и на объекте работы, так как сама гидромеханизатор и её интересовал сам процесс и условия работы. Осмотрев все объекты, она мне сказала: «Да, Глушко, влип ты в этой грязи и выберешься ли ты отсюда без убытков при ликвидации участка и как? Я этого не знаю». Я ей ответил, что по ходу работ в финансовом отношении пока всё идёт нормально. Отпустил Михаила домой, так как они пакуют вещи к отправке. Я сам ездил за рулем и, чтобы Лящевских не отрывать от работы, мы обедали в рабочей столовой, где Вере обед понравился, так как там можно было выбрать пищу и для Саши. Вечером ужинали в ресторане, до начала «кардебалета», она вспомнила свою девичью работу в ресторане в Цимлянске и наше знакомство с ней. Потом заехали к Лящевским. За рюмкой и чашкой чая Вера пожелала Лящевским благополучного полёта, хорошо устроиться на новом месте, и мы распрощались.
На второй день я Веру с Сашей проводил на вечерний поезд с Рябчиковым А.Ф. в Усть-Каменогоорск. Вера сама больше не хотела быть в Зыряновске, так как Коля и Женя оставались на попечении у Подольских.
В начале августа я с главным бухгалтером Фёдоровой М.В. летали в Красноярск с отчётами за второй квартал и за полугодие. Отчитались нормально. На партхозактиве нас похвалили и пожелали успехов в дальнейшей работе по выполнению графика.
На обратном пути в Усть-Каменогорске я задерживаться не стал, а взял с собой Колю, Рябчикова и вечерним поездом уехали в Зыряновск. Я спешил застать ещё дома Лящевских, а утром на станции нас встретил Михаил, чему я был рад. Завезли Колю к Лящевским, мы поехали на работу. Узнал, что на работе все идёт по плану, я в конце дня собрал актив, для чего брал с собой и Рябчикова, доложил им об итогах поездки в Красноярское управление и о поставленых нам задачах на третий квартал. Главный бухгалтер доложила о финасовом состоянии на участке, о том, что мы вложились в фонд зарплаты и себестоимость.
Вечером мы с Колей походили по городу. В гастрономе купили продукты и ужинали дома. На второй день суббота, и мы после работы с Михаилом сделали закупку необходимого для поездки в с. Столбоуху. Михаил взял с собой сына Володю, а я с Колей и поехали в деревню. Подробности этой поездки писать не буду, потому, что всё происходило, как и в первую поездку. В лесу собирали ягоды, грибы и вышли на поляну. «Это глухариный ток, красивое зрелище», - сказал Николай Иванович, – «но сейчас глухари все по лесу разлетелись». Вышли на берег реки Бухтармы, где искупались, дети поиграли и все довольные возвратились домой. А за обедом Николай Иванович с печалью в голосе сказал: «Вот я уже вас провожаю третьих. Первые были Ойкин и Потдымов с друзьями, за ними уехал Блохин, а потом Володя Горожанин и Серёжа, а теперь и вы вот уезжаете, и нас некому будет проведать и поделиться разными новостями». Попросил передать привет всем, кто их помнит. А я на память купил у него бидон на 40 литров мёда за 50 руб. Распрощались мы, как родственники, по православному, пожелали друг другу хорошего здоровья и долгих лет благополучной жизни, что я и выполняю.
Ужинали с Лящевскими, а заодно они делали и отвальную, прощальную с соседями и друзьями. Контейнер с вещами отправлен раньше, и вечер провели в ресторане. С нами был и Рябчиков А.Ф. Я ему доверил Колю и в понедельник всех проводил в аэропорт. Вечером Рябчиков позвонил, что долетели в Усть-Каменогорск нормально и завёз Колю домой. Позже звонила Вера и поблагодарила за гостинцы, сказала, что Коля доволен поездкой, только в самолёте очень их болтало между скал.
1966 год отметился трагическим землетрясением в 9 баллов в Ташкенте. Вторично позвонил мне Рябчиков А.Ф. и доложил о том, что старший электрик Терентьев Николай и ещё несколько человек, назвал их фамилии, просятся отпустить их в Ташкент на ликвидацию последствий землетрясения согласно Постановления Совета Министров СССР. Да, такое Постановление было и попробуй его не выполни, и не отпусти людй по их желанию, то повезут тебя туда самого, но уже по этапу. Стал вопрос, как быть и кем заменить целую смену? Двоих из них хоть сразу выгоняй - лодыри и прогульщики. Пришлось отпустить всех, но сразу упала производительность труда на прорабстве, что отразилось на работе всего участка. После отъезда Лящевских у меня близких мне людей не осталось, и посоветоваться было не с кем по возникающим вопросам. Как в народе говорят - поплакаться некому, но опорой был Розенберг В.В.
5.27 Прощание с Зыряновском.
Как хорошо, что есть у нас друзья,
Которым доверяем смело тайны.
Друзья бездушно нас не уязвят,
И в пропасть не толкнут, на дно случайно.
Удалились от меня все друзья и искренние мои советники, или я от них удалился.
Часть своего груза переложил на главного механика Розенберга Владимира и начальника снабжения Петрова М В. Демонтажом трубопровода занимался Дьячков Игорь. Эта работа в обязанности мне не входила, но я взял у заказчика подряд, чтобы компенсировать затраты на выполнение других необходимых работ, не предусмотреных графиком. Я поручил начальнику отдела кадров Аврамчику Н.П. заниматься передачей рабочих по разным организациям после окончания всех работ на участке.
Описывать все подробности своих мытарств и мучений, которые нам преподносила осенне-зимняя погода, я не буду, только скажу, что всегда с благодарностью вспоминаю тех людей, которые мужественно переносили невзгоды погоды и честно, без принуждения, выполняли трудные работы, особенно при демонтаже оборудования и труб из котлована глубокого карьера. Всё это надо было резать, сортировать, складировать, накопленные за годы километры труб и разного оборудования. Мне и самому не раз приходилось включаться в эту работу. Рабочих на этих трудных работах я не обижал, а хорошо оплачивал по нарядам и премировал из фонда поощрения всех рабочих. О личной своей жизни мне думать было некогда. Дома не был более двух месяцев. Связь с Верой держал только по телефону, и она всё время спрашивала: «От одной ли я женщины звоню ей или каждый раз от разных?».
До ноябрьских праздников все работы по ликвидации Зыряновского участка, как физически, так и технически были закончены, документально оформлены и сданы заказчику 1-го ноября 1966 года. Перед отъздом из Зыряновска, генеральный директор комбината Жаксыбаев Ж.Д. пригласил меня к себе в кабинет, где присутствовали главный инженер Соколов Ю.С. и другие руководители комбината. Жаксыбаев вышел на встречу и, пожав мне руку, начал хвалить меня перед присутсвующими, что я успешно закончил работы по вскрыше карьера, не подвёл своих предшественников и руководство своего Треста. Подошёл к столу и вручил мне подарок: кусок медно-цинковой руды и на нём прикреплённый отбойный молоток и поощрительную премию в сумме 200 руб. (мой месячный оклад). Подкрепив это рюмкой коньяка, с тостом в мой адрес. За вторым тостом я поблагодарил Жаксыбаева и присутсвующих за положительную оценку моего скромного труда, и мы тепло распрощались. После той неприятной аварии я попал в милость к Жаксыбаеву ещё и тем, что когда затопили шахту, то в старой штольне затянуло илом все щели между камней, и туда не стала сочиться вода, так что авария принесла руднику пользу.
Подготовив все необходимые документы по передаче участка заказчику, мы собрали итоговое собрание. Я доложил рабочим итоги работы участка за 1966 год, и передачи базы и оставшихся рабочих заказчику. Старшим назначил Розенберга Владимира. Я поблагодарил рабочих за хорошую работу, а начальник кадров зачитала мой приказ о поощрении отличившихся рабочих. Главный бухгалтер Фёдорова В.С. доложила о финансовом состоянии участка, где мы вложились в фонд зарплаты, а по себестоимости вместо убытков имеем экономию. Все зааплодировали. Были выступления рабочих, как в положительную, так и в критическую сторону в мой адрес, за что я им благодарен. Со всеми тепло попрощавшишь, люди разошлись. Работники конторы организовали прощальный вечер.
На второй день я, собрав свои пожитки с расчётом, что больше сюда не вернусь, с Фёдоровой В.С. и с представителями управления, присутствующими при сдаче материальных ценностей заказчику, вылетели в Усть-Каменогорск. Не заезжая домой, при пересадке с одного самолёта на другой, мы вечером были уже в Красноярске, благо погода была хорошая. За один день я подписал и сдал всю документацию в бухгалтерию и по распоряжению управляющего Трестом Маслякова Г.М. взял командировку и вылетел в Москву в Трест.
В Москве, в Тресте я хорошо знал Бовшу Г.П. и Триадофилова М.С. Они повели меня к управляющему Маслякову Г.М. и представили ему. Познакомились лично, а по телефону мы были знакомы, я не раз консультировался у него по сложным вопросам.
Георгий Михайлович был простым и приветливым человеком и при своей занятости смог уделить мне несколько минут и поинтересовался моими делами и поблагодарил за то, что я смог свернуть такой большой участок с прибылью. Ответы мои его удовлетворили, и он спросил, в чём я нуждаюсь? Я попросил разрешения слетать в Закавказье. Георгий Михайлович такое добро мне дал. Начальник О.К. Морозов А.А. оформил мне командировку и позвонил Горожанину В.Н., чтобы меня встретили, когда я прилечу в Сухуми.
И вот самолёт приземляется в Сухуми. На улице +20, а я в шубе. На мне был приличный костюм, и я полушубок не надевал. В аэропорту меня встречали Горожанин, Жилкин, Сыроегин и Лпторцев Митя за рулём. Тут же, в Сухуми, завезли меня в ресторан «Поплавок». Разговор за бокалом вина не клеился, все были рады встрече, и вопросов было у каждого наперебой. Приездом моим все были довольны. Тосты были в честь моего визита.
Поехали в Приморский дорогой вдоль берега Чёрного моря. Море не совсем спокойное и гудело, как ветер в тайге. Посёлок построен из вагончиков и п.д.у. и 8-ми двухэтажных щитовых домов. В одном из таких домов меня уже ждала 3-х комнатная квартира на втором этаже с видом на лес. Рабочие не понимали, кто это может быть такой, что в такое дефицитное время с жильём стоит пустая квартира и ждёт моего переезда из Казахстана. Когда мы были уже в посёлке, люди на меня смотрели, как на вельможу.
Пожив там три дня, я познакомился с будущей работой и людьми, среди которых много знакомых из Волжского: Жилкин и Лящевский, из Братска: Кашин, Ёлтышев, Евтодьев и Сыроегин, из Зыряновска Назаровы. Горожанин В.Н. познакомил с составом управления и участком механизации, которым я должен буду руководить. Накупавшись с друзьми в море, оставив в квартире кое-какие вещи, через три дня я улетел в Усть-Каменогорск, минуя Москву, южным маршрутом. В Усть-Каменогрске шуба уже мне понадобилась. В аеропорту с Рябчиковы меня встретил и будущий начальник Усть- каменогорског участка Тупикин В.А. с которым я был знаком и у него заготовлены все приёмосдаточные документы, которые мы в Аэропорту и подписали.
Встретили меня дома с радостью. Дети были рады фруктам, а Вера овощам, а особенно моему возвращению домой. На следующий день начали паковать вещи, на что ушло несколько дней, и всё в 5-ти тонный контейнер не вместилось, пришлось часть отдать соседям, часть продать, особенно было жаль, что новый ковёр 3х4 метра не вошёл в контейнер и мы его подарили Подольским, а что не продали, всё людям даром отдавали, хоть оно было вполне приличное и в быту применимое, особенно всё оказалось нужным после переезда на место, но его не было.
Прощание с друзьями, работниками, особенно с братчанами и соседями было трогательным. Я поехал на прорабство попрощаться с рабочими, которые работали в дневную смену. Рябчикова А.Ф., Драницына Н.Ф., Подольского В.И. и рабочих поблагодарил за хорошую работу и пригласил на прощальный вечер после Октябрьских праздников на 8 ноября к нам домой. Драницыну и братьям Руденко Владимеру и Павлу заполнил и дал на руки бланки вызовов в Закавказское управление, которые мне поручил сделать Горожанин В.Н. С работы заехал к заказчику попрощаться. Директор Зимин М.И. в присутствии гл. инженера Шарипова Ш.К. и других руководящих работников достал из сейфа бутылку коньяка и произнёс тост в мой адрес, поблагодарил за работу и пожелал успехов на новом месте. Праздники 7-е ноября, отмечали у Подольских, а 8-е ноября у нас за шведским столом. Друзья и соседи приглаживали нам дорогу и желали здоровья и благополучия в жизни на новом месте, а 9-го ноября прощались мы в аэропорту с друзьями, с городом Усть-Каменогорском и с Казахстаном, а также и с прекрасными, добрыми и отзывчими людьми, которые окружали меня как в быту, так и на работе. Спасибо тебе, Казахстан! Ты дал мне силу и уверенность в правильное и самостоятельное решение производственных и жизненно важных вопросов. В 9.00 на самолёте ТУ-104 мы взлетели, и он взял курс на Запад в МОСКВУ.
Конец.
Октябрь 2014 год.
СОДЕРЖАНИЕ Страницы
Второе оращение к Читателю 1
1. Книга вторая. Стройки и люди. Часть первая. З
1.1. Моя гражданская жизнь 4
1.2. Как я стал Георгием 4
1.3. Город Прилуки 5
1.4. Кузница знаний 6
1.5. Где родился, там не пригодился. Случай в МТС 7
1. Строительство Цимлянской ГЭС.
1.6. Новый этам моей жизни 8
1.7. Работа на колёсах 9
1.8. знакомство с земснардом 10
1.9. Объкты управления «Гидромеханизации» 11
2.1 Гидромеханизация-любовь моя. Цимлянское управление 12
2.2 Жилищные проблемы 14
2.3. Ппевратности судьбы 15
2.4. Жизнь в Мире начинается с любви 17
2.5. Задумал я женится 20
2.6. Судьба злодейка 23
2.7. Новое место работы 26
2. Строителство Волгоградской ГЭС.
3.1. 4Сталинградское управление Московского Треста Гидромеханизация 31
3.2. Потрясающая новость 32
3.3. Смерть Вождя 33
3.4. О друзьях и товарищах 34
3.5. Нступил 1954 год 35
3.6. Шурина исповедь 36
3.7. Регистрация брака 37
3.8. Город Волжский 37
3.9. Знакомство с Жилкиныв 38
3 10. События 1955 года. Случай на дороге 39
3.11. Путевые заметки 40
3.12. Санаторий Энергетик 41
3.13. Пополнение семьи. 43
3.14. Техикум 43
3.15. Новый 1956 год 44
3 16. Оседлая жизнь 45
3.17. Смена профессий 47
3.18 Перекрытие реки Волги 49
3.19. Новый 1958 год. 50
3.20. Гибель островов 50
3.21. Новый 1959 год 51
3 22. Как гром с ясного неба 51
3 23. Путевые заметки 52
3. Строительство Братской ГЭС
4 1. Братск. Продолжение пути в Братск-3 53
4 2. Встреча с друзьями и наши жилищные условия в Братске 55
4 3. Устройство и работа в Братском управлении 56
4 4. Наступил 1960 год 60
4 5. Улучшение условий жизни и быта 62
4 6. Новый 1961 год 64
4 6.а. Визит управляющего трестом в Братск 65
4 7 Вера меняет профессию 66
4 8. Никита Сергеевич Хрущев и Фидель Кастро в Братске 68
4 8.а. Я с Колей на охоте 70
4 9. Потеря братьев. 71
4 10. Богатство Сибири 74
4 11. Рубрика: охота продолжается 75
4 12. Переселение жителей с островов 77
4 13. Новый 1962 год 77
4 14. Медведь шатун 78
4 15. Четвёртый комплекс на Братской ГЭС 80
4 16. Комплекс Братской ГЭС, а) Ж\Б. плотина ГЭС; б) Основание земляной плотины; в) Водохранилище 85
4 17. Отпуск 87
4 18. Встреча с крёстным 88
4 19. Черное море мое. 4 20 Лечение и отдых 90
4 21. Путь обратно в Братск 91
4 22. В Братске. 91
4 23. Ответственная работа 92
4 24. Рыбалка 94
4 25. Охота на перелётную птицу. 95
4 26. Решающий удар. 95
4 27. Моя головоломка 97
4 28. Смена места работы 99
К А З А Х С Т А Н
Разработка карьеров в Усть-Каменогорске и в Зыряновске
5.1. Город Усть-Каменогорск 100
5.2. Зыряновск 101
5.3. Прощание с Братском и друзьями 105
5.4. Усть – Каменогорск 105
5.5. Встреча с Николаем Драницыным 108
5.6. Новый 1965 год 110
5.7. Подготовка прорабства к рабочему сезону 110
5.8. Заказчик нами удовлетворен 112
5.9. Обед у чабана 113
5.10. Случай на озере 114
5.11. И вновь на озере 116
5.12. В Зыряновске 118
5.13. Наступил 1966 год 120
5.14. Зыряновск 121
5.15. Красноярское управление гидромеханизации 122
5.16. Усть – Каменогорск. 122
5.17. Зыряновск 123
5.18. Срочное выполнение задания Треста 124
5.19. Случай на шахте 125
5.20. Ликвидация аварии 126
5.21. Весточка с Кавказа. 126
5.22. Село Столбоуха 127
5.23. Поездка в город Глубокое. 128
5.24 В Зыряновске 129 и 130
5.25. Знакомство с городом 131. 5.26. Вера в Зыряновске 132
5.27. Прщание с Зыряновском 134
© Copyright: Георгий Глушко, 2019
Свидетельство о публикации №219083001293
Свидетельство о публикации №219083001293
Рецензии