Колокольчик, который победил
Что же настолько привлекло мой интерес? Не сосчитать количества моих проходов мимо этого места, во время которых мои уши и глаза были невольными свидетелями того самого, обрекшего себя на вечную жизнь, спора голубых и белых колокольчиков. Они спорили всегда: в любое время дня и ночи, в жару и в холод, в дождь и в засуху, в понедельник и в пятницу, назло себе, друг другу и мне, в том числе. Их гомон был слышен на долгие длины расстояний от их места взращивания... А тут: я прохожу, а вокруг тишина. Иду дальше, и опять тишина. Шаг за шагом дальше - и снова ни прежнего крика, ни голоса, ни разговора, ни звука... Ничего. Случайность? Нет. И нет предела не только совершенству, но и моему удивлению.
На месте, где росла целая толпа белых и голубых колокольчиков, теперь цвел лишь один представитель их племени. Перед моим взглядом, схватившим боковым зрением изображение, предстал повзрослевший и возмужавший колокольчик небесно-голубого цвета, блистающий на солнце сиреневым отливом. Он цвел один. Вокруг него уже не было ни белых колокольчиков – возможно, его двоюродных или троюродных собратьев и сестер – ни таких же, как и он, голубых, родных ему, близнецов и двойняшек, колоколят и колоколяток. Он цвел один. Один. И вокруг была какая-то немая и опустевшая тишина. Все остальные, отдав долг природе, покинули место своего общего жительства, отцвели и стали вынашивать свое потомство уже в другом обличии.
А голубой колокольчик выиграл спор. Он был самым голубым из всех голубых и таким же из всех белых. Спор был окончен, и победитель, сияя в лучах солнца, как в славе, был холоден и надменен. Его полноценно раскрытые цветки казались приветливыми и готовыми дать мне хотя бы интервью победителя, но сам их обладатель наотрез отказался это делать. В нем не было ни крупинки прежнего добродушия. Лишь голубизна злости просвечивала сквозь его хрупкое нутро, как полуденное солнце через разбитое бутылочное донышко. И эта хрупкость все время не давала мне покоя. Я просто не узнавала в нем того наивного и простого голубого колокольчика из десятка, сотни добрых, юных, голубых и белых колокольчиков. Что произошло?
А спор был закончен. И победитель, свободный и одинокий, находился передо мной. Никого не было. Был лишь один победитель. Теперь вся долгожданная влага, солнечные лучи, играющие, как зайчата, летний ветерок, любовь и забота хозяйки, восторженные возгласы любующихся его красотой гостей, знакомых и друзей той же самой хозяйки - все было его, победителя, которого никто не судил, потому что судить было некому. Не было в округе ни одного спорящего колокольчика, неважно – голубого или белого Никого не было. Никого не осталось. Он остался один. И он был победитель. Но среди кого? Среди тех, кого уже нет?
Голубой колокольчик смотрел на меня, продолжая скрипеть голубизной своей злости, как старая дверь, с несмазанными маслом петлями. Он молчал. Молчала и я. Но в этом молчании, наполненном солнечными играющими лучами, было что-то трудноуловимое и непонятное. Я все время задавала себе один и тот же вопрос: "Почему этот голубой колокольчик так зол, ведь он так прекрасен? Ведь именно он самый голубой не только из всех голубых, но и из всех-всех колокольчиков других цветов. Он переспорил всех белых колокольчиков и вышел победителем. Спор был им выигран. И теперь он цветет, голубой и свободный, на всём том просторе, которое было занято его сородичами разных цветов. Он победитель, но он одинок?.."
И тут мне показалось, что я смогла уловить то неуловимое, что незаметно витало в воздухе. Этот голубой колокольчик, самый прекрасный из всех колокольчиков, самый сильный и упорный, выигравший этот самый спор у всех своих многочисленных собратьев, - победитель, - остался один-одинешенек на всем белом свете. Никто из колокольчиков не смог заметить, как за время их жаркого спора проскочила, точно в норку мышка, и вся их колокольчикова жизнь: лепестки опали, а стебельки засохли, превратившись в острые палочки с сеновала. А где же жизнь? Куда она прошла быстрым шагом, не обернувшись? Зачем ее было тратить, как разменную монету, на спор, который всего лишь доказал колокольчикам белого цвета, что голубой колокольчик – самый голубой из них, белых, да и из голубых тоже. Он победил, но что ему теперь делать со своей победой одному? Кому ее подарить? Кому о ней рассказать?..
Голубой колокольчик злился. Снова злился. И злился опять. И теперь я понимала его злость. В ней он прятался, как в коконе гусеница, от своего одиночества, одинокости. Теперь он был красив и прекрасен, повзрослевший и победивший в споре. Но зачем ему теперь было это все, когда он был один? Он этого не понимал. И лишь носился по ветру из стороны в сторону со своей, никем не оспариваемой победой. А зачем она ему была в этот миг нужна, он не знал. Так же, как не знала и я.
Не уронив, как хрустальную вазу, ни одного слова, я с какой-то случайной легкостью смогла сфотографировать этот, победивший всех и вся, прекрасный голубой колокольчик, чтобы получившийся фотоснимок положить в зачитанный томик стихов любимого классика, чтобы когда-нибудь открыть эту книгу на заложенной фотокарточкой странице и вспомнить об этом прекрасном голубом колокольчике... С грустью.
Свидетельство о публикации №219083001715