Иван Долгов

Иван Долгов

Всю свою жизнь Иван Долгов прожил в хуторе, с одной женой и в одном доме.  У него всё было, нельзя сказать, что в изобилии, но с сумкой по  миру ходить не собирался.
Степаниде, его жене, каждый завидовал, да никто не знал о несносном характере Ивана. Что не сделает она, что на стол не поставит, ему кажется специально делает, назло. Не так хлеб подала, не так борщ нагрела, не так на него посмотрела. И ей надоело угождать. Всё равно недоволен. Сычем смотрит. Слова доброго не скажет. Разве она об этом мечтала в молодые годы, он же ей сам говорил: - Пройдут годы, Степанидушка, буду я тебе опорой. Сейчас трудно живем, со временем полегчает.
А где это полегчание? В доме достаток, да поперёк горла всё стоит от Ивановых дуростей. Может и правда, у каждого своя  судьба и про¬жить её нужно безропотно, и испить всю чашу, до дна?
Сам Иван понимал, что неправ, да гордость не позволяла измениться в лучшую сторону. И когда жизнь со Степанидой дошла до самой критической точки, он тайком купил билет на поезд и умчался куда гля¬дят  глаза. – «Раз я плохой, - думал он про себя, - Пусть лучшего найдёт, пусть поживёт без меня»
Не успокоенный ехал Иван. И свобода вроде бы полная, никто не зудит над ухом. Все в поезде знают куда едут, а он как пёс безродный, без привязи, да никому не нужен. Можно было бы вернуться, нажать на стоп                кран, спрыгнуть с поезда, ведь знал, что ждёт Степанида. Простит. Всю жизнь прощала. Но такой уж характер у Ивана, не мог со своей глупостью перед женой показаться.-"Сам натворил, самому и расхлебывать! " с дикой горечью терзал он себя, сидя в уголке и поглядывая волком на пассажиров. Недаром в народе говорят: -"Если бес из дома выгнал, то назад не воротит." Оно может и так, да Иван не хо¬тел понять, что доказывать-то некому. Что не такая большая беда - несговорчивость жены. Ведь в остальном всё нормально. Совесть ему шептала: "Брось чудить, жена у тебя хорошая, работящая, ни разу не упрекнула тебя, не высказала своё наболевшее. На последние деньги он доехал до какого-то маленького незнакомого посёлка и так как там не было гостиницы, решил стать на квар¬тиру. Ему отвели отдельную комнату, не о чём не спрашивали.
      На следующий день он пошел устраиваться на работу. Новая обстановка вроде б -то отвлекла Ивана, да сердце нет-нет, а ёкнет, заболит: «Что  там со Степанидой?" Хозяева не докучали. Они были очень старыми и до предела спокойными. Так прошел месяц, а вначале второго в гости приехала дочка стариков. Вдова - Марья Никитична. Дородная крупно-бёдрая бабёнка и решили старики соединить их. Иван с большим трудом решился на повторную семейную жизнь. Три дня прожили они хорошо, а на четвёртый, чем-то недовольный Иван, запел старую песню, потянул жилу, да Мария оборвала так, что  мурашки забегали у него по спине:
- Сволочь! - взвизгнула она. - Это ты брось! ты уже одну бабу угробил своей подлостью, а теперь за меня взялся! Не нравится, можешь убираться и чем скорее, тем лучше!"Видела я таких подонков, только о себе беспо¬коятся! –
- Иван был обескуражен таким поворотом. Он сел на стул и не проронил ни слова. А Мария, словно ничего не случилось, налила борщ, поставила на стол и позвала к столу:
- Садись, Ваня, покушай! Устал небось.
- Да немного есть.– односложно ответил он.
Обедал Иван без аппетита и только сейчас оценил Степаниду по настоящему. Он понял какой доброй и человечной была его жена.
Проработав до конца месяца. Получив зарплату, он честно расплатился за квартиру и сбежал. Умчался к своей Степаниде, его душа пела. Все стали для него близкими. Поезд пришел в родной город по расписанию и он  бегом помчался к своему дому, открыл дверь и с порога стал искать гла¬зами жену. Затем забежал в зал. Кругом было пусто. Его обуял страх:
- Где ты, Стипанидушка?! - закричал он чужим голосом.
- Иван! - услыхал он болезненный голос жены. Рванулся в спальню. Степаниду трудно было узнать: похудевшая, с воспалёнными глазами пол¬ными слёз, она растерянно смотрела на того, кто так внезапно исчез.
- А я думала, что тебя убили! Ходила в милицию, подавала на розыск," мне сказали чтоб ждала. Пришла домой, а тут ноги отказали и вот почти . месяц лежу, не могу подняться, хорошо соседка наведывается, кушать приносит, да аппетита нет. Родненький мой, вернулся домой, а я встретить  тебя нормально не могу.
- Ой, Степанидушка! Прости ты меня, душегуба проклятого! - запричи¬тал Иван, - Что же я, изверг, наделал? Ты всю жизнь жила ради меня, а я довёл тебя до такого состояния!
Иван обнял больную жену, слёзы раскаяния потекли по его колючим щекам:
- Прости, если сможешь! - неоднократно повторял он.
Степанида понимала всё. Ей было горько за Ивана, но она не могла разрубить невидимую нить их супружеской жизни.
- Дай -то Бог, - умиротворённо проговорила она, - Как мне всё это надоело. Она зарыдала беззвучно и лишь глаза выражали беспредельную тоску. Через время Степанида успокоилась, улыбнулась и нежно проговорила- ,
- Где ж тебя носило, блудный ты мой?
- Школу жизни проходил. Попробовал фунт лиха, да вот чуть тебя не потерял. - с горечью признался супруг.
- Главное, что живой, значит не одной помирать в пустом доме.
- Я тебе помру! - с теплотой в голосе произнес Иван, - мы ещё не  все песни перепели!
Он сел на стул, снял шапку, поправил шевелюру на голове и запел низким грудным голосом:
- Ой, даты, калинушка...
Песня прокатилась по стенам дома, зазвенела в оконных рамах, она  несла с собой перемену жизни.
Степанида счастливыми глазами смотрела на изменившегося мужа и, думала: "Пусть это жестоко, но нужно нам изредка бы, да пройти немного трудностей и испытаний для лучшего осмысления жизни".
И она, ещё слабым голосом, но всё же более уверенно подхватила:
- Ой, даты, малинушка.
Ой, да ты не стой, не стой,
                На горе крутой.