Расплата к зарплате

   Во всём виновата, моя инициатива, жил бы себе спокойно, сохранил бы себе здоровье, а лет так в 90, меня поджарили, как премудрого пескаря в местном крематории. Видать не судьба, мне быть премудрым, поджарить-то меня поджарят, но выдвинув встречный план, сделают это гораздо раньше. У нас, у передовиков всегда так, всё никак у людей, но если бы была такая возможность повторить? Ничего бы не изменилось, просто такие же события происходили в другой обстановке, только и всего.


   Работа инженера-конструктора, на родном заводе, не была высокооплачиваемой, хоть работай не покладая рук, хоть этими руками в носу ковыряй целый день. Завод был хороший и мне родной, но ездить через весь город за копейками не очень-то и хотелось. Раньше я жил напротив проходной, до моего рабочего места было всего 164 шага, потом стало в два раза больше, надо было менять работу, следующее кратное увеличение, всю равно, выводило меня на улицу, через другую проходную.


   Вспоминаются слова песни: «… ту заводскую проходную, что в люди вывела меня», - Вот и мне, пора было выходить в люди, то есть с родного завода. Не хотелось, но нужда заставляла, в семье я работал один, а всего нас было четверо, двое детей и жена без особой специальности и с не очень крепким здоровьем. Катались с дочкой и соседскими девчонками на лыжах, мне пришлось первым спускаться с обледеневшей горы, горнолыжного спуска, боялся, что кто-нибудь свернёт себе шею.


   Свернул себе я, но не шею, а плечо, гематому в суставе заработал, целый месяц болело, руку поднять было больно. На работу не ходил, но возил по улице коляску с меленьким сыном, мимо какого-то учреждения без названия, на дверях прочитал объявление, - требуется токарь. Думаю, бог с ним с образованием, ни такое оно уж и высокое, вернусь к токарному станку, опыт был, только разряд не самый высокий, но и не самый низкий. Работал всегда сдельно, гнался за производительностью и мастерством, а записью в трудовой, не интересовался.


   На другой день пошёл в отдел кадров, этой потайной организации, но токаря они уже приняли, а другой такой же вакансии не было. Внимательная женщина поинтересовалась, кем я работаю в данное время? Честно ответил конструктором, оказалось, что им, как раз нужен был конструктор, я в свою очередь расспросил о зарплате, был удивлён, что она была почти в два раза больше чем у токаря. Одно не устраивало меня, НИИ был настолько секретным, что документы проверялись целых два месяца, но работать так близко от дома, что на обед можно было ходить домой, прельщала. Оставил свои документы, адрес, трудовую книжку и вернулся на родной завод.


   Уже через месяц внимательная женщина из отдела кадров, передала моей жене, что меня уже ждут на новой работе. Так я оказался конструктором в этом секретном НИИ, все помещения чистые светлые, кульман немецкий, только коллектив показался мне немного странным. Чем дольше я работал в этом НИИ, тем меньше мне нравился коллектив, и он мне отвечал тем же.


   На двести человек женщин, приходилось двадцать мужчин, при таком раскладе последние мужчины обабились, заводили интриги и распускали сплетни. Работа шла не шатко не валко, воспитанный в лучших традициях завода, я так работать не привык. 80-е  годы только начались, экономика страны стала притормаживать, а у меня наступал самый пик моей жизни, когда хочется свернуть горы. И я стал их сворачивать, а на их вершинах уже восседали другие ребята, которые очень долго туда забирались, и сдаваться не хотели, но мешали мне подниматься выше.


     Я никогда не хотел быть руководителем, потому что это не моё, один раз попробовал стать мастером на родном заводе, может быть что-то у меня бы и получилось, но только в другие времена. В пропасть летела целая страна, и остановить её было невозможно, я это понимал как никто другой. Никто не запрещает поднимать свой профессиональный уровень, разрабатывать новую технику, делать изобретения или простые рационализаторские предложения. Даже в этих простых стремлениях, ощущалось какое-то противодействие, старались не признать, отказать, или просто не оплатить.


   Я брался за любую по сложности работу, но отказывался брать её всю целиком, потому, что видел промахи прежних конструкторов, и знал, что мне не дадут их исправить. Ведущие специалисты считали свой опыт, большим достижением, и не хотели от него отказываться, разрушать их авторитет, у меня не было никакого желания.


   Иногда я брался за не свойственную мне работу, снабженца-организатора, только потому, что технологии экспериментальной мастерской, были не совместимы с требуемым качеством. Первым таким делом было изготовления зубчатых колёс с мелким модулем, на моём родном заводе был уникальный японский станок, но для этого, мне приходилось бегать туда в командировку. Рассчитывался за выполненную работу я спиртом с нашего НИИ, тогда невозможно было оплатить деньгами, да и начальство боялось временного трудоустройства.


    Количество выполненных работ и приобретаемого инструмента росло, через мои руки стало проходить много высококачественного спирта, именно такой применялся, для обслуживания оптики в нашем НИИ. Лично я, его не употреблял, тем более не собирался никого обманывать, но начальство, наверное, судило по себе, так рождалось недоверие ко мне. В конце концов, меня решили проверить, не беру ли я этот спирт себе? Меня унижало такое недоверие, я решил проучить своё начальство, но не просто морально проучить, а с материальной выгодой для себя. В своей семье я работал один и ещё расплачивался за кооперативную квартиру.


  Как я и ожидал, со мной послали «соглядатаем», моего непосредственного начальника, скорей всего он сам вызвался. Почти вся конструкторская работа повисла на мне, приходилось работать не на двух темах сразу. Эти снабженческие командировки, с которыми надо было заканчивать, меня знал весь завод, и мне не нужны были лишние подозрения с их стороны. Мне вполне хватало  подозрений со стороны своего начальства.


   Весь спирт, в плоских бутылках в этот раз должен был проносить, мой начальник, мне так и хотелось сдать его проходной завода, но это слишком примитивно и подло. В доме напротив моего, жил один начальник бюро, который временно замещал начальника отдела главного технолога завода, вот к нему-то я и направился вечерком с бутылочкой коньяка. Я предупредил  его по телефону о своём визите, даже сообщил о цели моего визита, но только на половину, вторую половину цели я хотел сделать сюрпризом.


    Этого начальника бюро, а ныне зама начальника отдела, я знал очень хорошо, одно время работали вместе, можно было назвать его, если не другом, то уж точно товарищем. Он мне очень обрадовался, даже коньяк выпить со мной не отказался, пожаловался на боле в сердце, но я его убедил, что это будет ему лучшим лекарством. Так оно и вышло, он расслабился и даже налился румянцем, встреча проходила в дружеской обстановке. Я попросил его выписать пропуск на завод, для меня и моего начальника, это было само собой разумеющаяся просьба, о которой он был мной предупреждён. Мой товарищ хорошо меня знал и попросил, не стесняясь высказать сюрприз, приготовленный для него.


    Сюрприз заключался в следующим. В конце нашего визита на завод я попросил товарища предложить мне вернуться на родной завод, по причине повышения зарплаты конструкторам. Это было сущей правдой мой друг, лучший конструктор завода, уже получал в полтора раза зарплату больше моей в этом секретном НИИ. Врать ВРИО начальнику отдела, даже бы не пришлось, он действительно хотел моего возвращения на завод. Он только не знал, получится у него разыграть такую сценку, перед гостями в его кабинете.


   Который раз я убедился в том, что предельно честные люди бояться сделать поступки, за которыми не кроется чего-то предосудительного. Мой товарищ не знал, получится ли у него такая самодеятельность? Пришлось несколько раз отрепетировать сценку, прямо у него в гостях, под коньячок, получалось довольно сносно, хотя он не мог сдержать широченную улыбку. Я как «режиссёр» этой затеи, просил его, быть немного серьёзней, делая мне «деловое» предложение о возвращении на родной завод. Провожая меня до дверей, он на самом деле сделал мне предложение, вернуться на завод, без всяких розыгрышей, причём сказал об этом серьёзно, даже без тени улыбки.


   У меня была привычка, в каждый официальный визит на родной завод приносить с собой  какое-нибудь угощение, типа тортика, арбуза или дыни. Когда я тащил на родной завод дыню, мой начальник, спросил: «А когда ты уволишься от  нас, тоже будешь приходить с дыней?». «Нет, не буду приходить и дыню не принесу, завод мне родной, а НИИ, не первое, но наверно последнее место работы». Дальше пошло всё как по маслу, если не считать, что мой товарищ немного стеснялся и сильно краснел, предлагая вернуться на родной завод. Я же обещал подумать, и через неделю дать ответ. Мой начальник, присутствующий при этом, стоял как вкопанный, с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.


    Весь обратный путь до своего НИИ, мой начальник пытался меня отговорить от возвращения на завод. Я же, объяснял ему, что не имею право, оставить семью без средств существования. Конечно, ездить зимой не очень удобно через весь город, но ради семьи всё можно вытерпеть, там более, что я жил на конечной остановке, маршруты всего транспорта проходили близко от родного завода. Я шёл и вслух прикидывал выгодность полученного предложения, даже стал предполагать,  как я потрачу, ещё не полученные средства. Мне было жалко смотреть на моего жалкого «соглядатая», я пытался успокоить его тем, что я ещё ничего не решил, а обещал только подумать, наверное, зря, надо было сразу согласиться.


    Короче, когда мы вошли в проходную секретного НИИ, я пошел на рабочее место, а мой начальник рванулся к директору, его можно было понять, у нас горели, не до конца разработанные две темы, в которых я принимал самое живое участие. Перед концом рабочего дня, мой начальник сообщил мне радостную весть, что уже в этом месяце, я получу постоянную персональную надбавку к своей заработной плате. Эта надбавка с лихвой перекрывала, «предлагаемую» мне зарплату, на родном заводе. 


   Эту радостную весть я встретил без особой радости, я же обещал в конце следующей недели сообщить о своём решении своему товарищу. Я никого не просил повышать мне зарплату, но отказаться от персональной надбавки всё равно не смог, вот такой я меркантильный товарищ. Где-то там, в глубине  души я, конечно, радовался, но не персональному окладу, а тому, что моя уловка удалась, а недоверие ко мне в результате приросло к зарплате. В двух словах это можно было сказать так: «Расплата к зарплате», и ничего лишнего, только личное.