Векторное кольцо. Глава 21

     По приезде домой Евгений Дмитриевич первым делом заглянул в кладовую, – его старый мольберт стоял на месте. Он отёр с него пыль, перенёс в комнату и установил так, чтобы свет падал слева; отыскав кисти и краски, принялся их рассматривать.
     «Краски никуда не годятся, – надо купить новые», - подумал он.
Весь следующий день Евгений Дмитриевич пытался набросать сюжет будущей картины, но в голову ничего не шло: всё это время его неотступно преследовало воспоминание о вчерашней поездке к Виктории. Память услужливо подсказывала её мельчайшие подробности, а его просьба о прощении и то, как Вика легко и непринуждённо отозвалась на неё, в этом лабиринте воспоминаний были ему особенно дороги. Но несмотря на это, душа его была не спокойна.
     «Почему я не смог ужиться с тремя, даже четырьмя женщинами? - думал он. - Неужели я так плох, что не смог удостоиться их любви, или хотя бы элементарного человеческого уважения? А теперь… если бы и захотел измениться, уже не получится: поздно, да и жизнь прошла».
     Вслед за этим в памяти почему-то всплывала его первая жена Нина: перед глазами стояла она, – тихая, покорная, робкая. К этому видению тут же присоединялось и другое, – то, когда после развода она пришла к нему, чтобы попросить помощи, сострадания, взаимопонимания наконец, но он так и не ответил на её стук – ни в дверь, ни в окно. Почему он не вышел к ней? Неужели она была так противна?

     Он сказал Виктории, что Нина уехала из города, но это неправда. Нина с тех пор так и не вышла замуж, она жила в родительском доме одна и страдала неизлечимой болезнью, – он знал об этом. Месяц назад даже приехал к ней и предложил свою помощь, но она не захотела принять её.
- Уходи, Евгений, - сказала она, - я знаю, что мои дни сочтены, но я не хочу тебя видеть, – ты сломал мне жизнь, и пусть это будет тебе уроком».
Он был потрясён. Через минуту, когда прошёл первый шок, с мукой в душе подумал:
     «Вот и настал час расплаты... моей расплаты! Но плохо-то как... ой, как плохо!..»
     После её слов он почувствовал такую боль, такую пустоту, что испугался.
Целый месяц, провалявшись в постели, будто в горячке, он как за спасительную соломинку ухватился за мысль о поездке к Виктории, и, слава Богу, всё вышло хорошо: зла на него она не держит, – выручила, иначе бы он погиб.
     Но как быть сейчас, чем заняться, как переключить себя? Писать картины? Получится ли, надо ли?
Пустота…
Пустота в душе, в голове, в сердце… кругом пустота, и эта противная головная боль…
Мысль о том, что он лишний человек на земле, ещё раньше не давала покоя, а теперь и вовсе овладела им так, что казалось, не было выхода.
Но нет – он ещё поборется, ещё не всё потеряно, – Вика не зря посоветовала оставить прошлое в прошлом и жить настоящим. Так и надо! Только так, и не иначе, – завтра же он начнёт писать картину.

     Через неделю почтальонка принесла Евгению Дмитриевичу телеграмму от сына, тот извещал его о рождении внучки и приглашал к себе в гости. Но Евгений Дмитриевич не ответил на звонок: в это время с зажатой в руке кистью он лежал в своей комнате у мольберта на полу. Почти законченный сюжет картины звал его к цветущим белым акациям, крупные гроздья которых, слегка покачиваясь на лёгком ветру, заглядывали в окно комнаты, где некогда обитала Виктория.

2003-2006, 2019 гг.