Неудачно раскорячившись

   Неудачно раскорячившись между демократами и республиканцами, хотя в них чёрт ногу сломит, это правда, в общем, между глобалистами и трампалистами (не путать с трамплинистами и тамплиерами), Вова приуныл и уже в который раз проверял на себе значение выражения «томный вечер», который, увы, томным быть не переставал.
   Он сидел в одиночестве, закрывшись на ключ, в собственной гримёрн…, в смысле, в собственном кабинете и шаг за шагом повторял путь предшественника. Начал-то с публичного, а вот теперь, выходит, и за личный принялся. Правда, белочка ещё не посещала – пока изредка мерещились только зелёные человечки. Но это дело наживное.
  - Достало всё! Вот бы вернуться в прошлое, отмотать жизнь до первой обглоданной косточки с Его руки – ни за что бы не повторил эту глупость… А что, это мысль! – Вова схватил с полки коробку с флэшками, на которых было всё о нём – для будущих мемуаров – и стал лихорадочно вспоминать, на которых из них концерты 95-го квартала, а на которых – его потусторонняя, то есть, закулисная жизнь. Запамятовал…
  - Вроде, рано… - Подумалось Вове. – А, ладно!
   Вова схватил первую попавшуюся и воткнул в USB-разъём любимого ноутбука. Оказалась почти последней: на мониторе красовался он слева от трясущейся Меркель. Вова впервые просматривал эту запись и как бы взглянул на себя и старушку со стороны. Остановил. Задумался. Почмокал губами, подлил в бокал, потянул вязкую зелёную жидкость, раздосадовано крякнул:
  - Как же я этого тогда не заметил? Не придал значения… Да она же влюбилась в меня с первого взгляда! Вот мой Ангела–хранитель! Вот у кого под крылышком я спрячусь! Замужем? Ну какая ерунда, в наше время это не препятствие: скажет мужу, что на старости лет вдруг стала бисексуалкой. А я подтвержу. Мне-то он поверит, ему-то я ещё не врал! Так, что я сейчас делаю? Я сейчас сажусь и пишу ей любовное послание. В стихах, чтоб уж наверняка – они, бальзаковские и выше,  падки на стихи.
   Вова выхватил лист из стопки бумаг, открыл ящик стола с авторучками, стал перебирать:
  - Так… Laban… Ой, только не это: от пиндосов уже жжение в штанах… Marlen… Ну, это куда ни шло, но при чём здесь Италия? Так…  Jean Pierre Lepine… Хм… Ле Пен, вроде, Марин зовут, как жену, не к ночи будь помянут, Петьки-папэрэдныка… Подделка. Явная… А это что у нас? Caran d’Ache… Карандаш, что ли? Какого он здесь делает? Лети в урну! Это что? Parcer? Только английского следа нам не хватало! В сторону… О! Вот! Senator. Немка!!! Настоящая! Ей будет приятно, когда будет читать.
   Готовясь писать долго и много, Вова вытащил из стаканчика запасной стержень и попытался заменить им тот, что в ручке. Но в ручке стержня не оказалось.
  - Не понял? Наливная, что ли? А что же вы мне голову морочите?! Только кляксу из-за вас поставил!!!
   Тень Богдана за вовиной спиной недоумённо пожала плечами, покрутила пальцем у виска и растворилась, будто бы её и не было. Вова скрутил обратно половинки авторучки, облизал пальцы, скривился и принялся быстро записывать замелькавшие в голове строки.

А ты могла бы заглянуть на огонёк…
Как раз, тем более, сейчас я без порток.
Пока что, правда, не как куклы Барби Кент,
А как Руины настоящий президент!

Ой, что-то слишком много как я написал –
Накакал так… Короче: это мадригал.
Листок ты нежно поцелуешь, прочитав,
И тихо скажешь: «Ты мой маленький зуав…»

Я знаю: ждёшь меня, мой ангел и дружок…
Но не могу же я приехать без порток!
Ты приезжай, меня отсюда забери!
Возьми деньжат и перекусим в дьюти-фри.

Покушав вкусно, мы с тобою улетим -
Твоих двух крыльев, знаю, хватит нам двоим.
И там мы гнёздышко укромное совьём
Да заживём без интернета в нём вдвоём!

   Прочитав, что получилось, Вова удовлетворённо хмыкнул и заулыбался, мысленно показав смачный кукиш всем-всем-всем, кому надо. И тут же, спутав настольную лампу с вопросительным знаком, призадумался: «А дальше что? Надо же чем-то отослать письмо? Электронкой нельзя: перехватят ольгинцы, прикинутся Вованом и Лексусом и устроят конференцию. Но он-то знает, что никакие это будут не Вован и Лексус, а Трамп и Путин собственными персонами! Оно мне надо?! Кстати, кто из них Вован, а кто Лексус? По логике, Вован – это Трамп. Тогда Лексус – наоборот, Путин… Да, точно.  Ладно, и всё таки – чем пересылать?» Тут его взгляд упал на хлебные крошки на штанинах. «Аккуратнее надо жр… Стоп! Есть решение! Ганьба! Тьфу ты, СУГС!»
   Вова струсил крошки на ладонь, открыл окно и насыпал их на подоконник. Днём у окна часто летали голуби, сейчас ночь, ну и что? Вдруг какого из них жена из голубятни выгнала? Чтобы в следующий раз неповадно было. Сами знаете, что. Прилетит, сядет поклевать, Вова его схватит, привяжет к лапке письмо и скажет: «Всё, парень, теперь ты почтовый. Возражения не принимаются, вот тебе карта, разберёшься – не маленький. Как за соседками ухлёстывать, вы все добры молодцы в самом соку».
   Накрошил, а сам сел в кресло, налил ещё зелёной жидкости в бокал, потягивает. Долго ждал. Минут десять. Уже было и закунял. Но тут вдруг близко-близко захлопали крылья и ему в плечо вцепились когти. Вова очнулся, скосил глаза:
  - Голубь? Я тебя ждал. Поле…
  - Фиголубь! Орлан я. Белоголовый.
  - Простите, безголовый?
  - Сам ты безголовый! Письмо где? Давай сюда!
  - В ка-ка-ка-армане…
  - Да? Ладно, с тобой отнесу – чего потом возвращаться?
   «Жаль, что зелёные человечки не летают…» - подумалось Вове в последний момент перед тем, как он окончательно потерял сознание…