Жизнь - штука простая. Часть 4

Мясо было необыкновенно вкусным. Утро от этого показалось Владимиру Викторовичу волшебным. Владимир Викторович вообще не любил готовить. После бегства жены к любовнику в объятия, Владимир Викторович продолжал жарить макароны, будто приняв эстафету от своей половины. В Советское время маргарин был похож на сливочное масло сегодняшней России.
Мясо пассажирка успела купить на станции у местной жительницы. Владимир Викторович наслаждался жизнью ровно минут пятнадцать. Потом наступил момент расплаты. Распаковывать картины не хотелось, но надо было.

После долгих восклицаний одобрения наступило тихое времяпровождение. Пассажиры привыкали к ленивому проживанию в сутолоке движения сквозь вагон случайных лиц, тел, ног и рук.
В окнах вагона мелькала пустыня России. Между городами всё было уныло до тоскливых вздохов быстро уставших от безделья временных жителей вагона. Одинаковые берёзы сглаживали тоску. Ели и плеши в виде полей загоняли обратно в тоску. Примитивные домики сельских жителей Владимира Викторовича заставляли вздыхать и даже радоваться, что он, наконец, избавился топить печь, переехав в двухкомнатную квартиру отвратного качества.
Никто не пожелал дать ему приличное жильё после сноса деревянного дома.

Любой владелец "дров" не решился бы принять этот дар от строительной Компании из Чувашии, но только не Владимир Викторович. За два года квартира превратилась в приличное жильё, благодаря большому опыту строителя со стажем. Владимир Викторович умел всё!
После Екатеринбурга в новом обществе пассажиров, Владимир Викторович уже не стремился воспользоваться щедростью соседей по плацкарту. Второй раз распаковка картин могла испытания на прочность не выдержать.

Тоскливые закуси чередовались с походами в конец вагона и просмотром дна высохшего океана, на котором красовалась нищета Казахстана. Проскочили все малозначащие города и селения, ничтожные по качеству кустарники и хилые деревца, пытавшиеся как-то скрыть безлюдье огромных площадей. Вагон тёрло боками о сухой воздух, грело беспощадно солнцем днём и холодом луны ночью.

Прибыли в Алматы поздно вечером. Отец едва узнал сына. Совершенно непонятно, как сын стал похож, как две капли, на брата бывшей жены. От Владимира Викторовича Сергей приобрёл только нос и, возможно, ум.
Но, разбираться было некогда. Южнокорейский "Дамас" Сергей гнал не только лихо, но и профессионально, как таксист. Нервным такое движение не выглядело.
В городе Талгаре плыла тихая жизнь. Семья Сергея вся говорила на чистом русском языке. Ощущением Чувашии здесь не пахло. Вся улица странно напоминала русское поселение, в которой было не место казахам.
Правда, всё семейство чувашей мало чем отличалось от коренных казахов цветом волос, глаз и кожи. Тёща была ближе к чувашам, дочь Елена и она же - жена Сергея, была на большем расстоянии от Родины. Дети все походили на казашек и могли в Талгаре затеряться среди местного населения.

Вся жизнь Талгара полностью была заморожена в духе СССР. Все эти праздники походили на прошлое столетие. Чувствовалось, что казахи жили надеждой на Россию и только на её хлебосольство.
Владимир Викторович уже знал о медленном угасании жизни в бывшей Республике СССР.
Русские бежали повально из городов, которые потеряли былые заказы Москвы. Назарбаев спешно покинул свой пост, боясь то ли разоблачения, то ли явного развала хозяйствования. Не обошла Казахстан и беда воровства с криминальным душком.
Тёша Сергея усердно стала добиваться любви Владимира Викторовича при полном отсутствии кокетства и всяких женских уловок. Это было похоже на желание ребёнка получить игрушку любым путём.

Продолжение - http://www.proza.ru/2019/08/30/1798