Об экранизации бесов Достоевского

       Помню, как-то смотрел фильм режиссера В. Хотиненко «Бесы». Эта экранизация неприятного (с эстетической  точки зрения) романа-фельетона Ф.М.Достоевского о провинциальной жизни революционеров под тем же самым названием расстроила меня. Расстроила так, что я стал сомневаться в самой возможности удачной экранизации его романов. И действительно, ни одна российская экранизация романов Достоевского в формате сериала так и не смогла вызвать эстетического удовольствия от просмотра. Наверное, не для этого «пекутся» сериалы (как тут не вспомнить советские «тошнотики», вся ценность которых была в том, что они продавались «с пылу с жару»). Излишне принимать в расчет несравнимые качества художественного артефакта классической культуры и ремесленной поделки массовой (индустриальной) культуры, вроде пресловутого сериала (кинематографического конвейера). И все же. Взять хотя бы последние экранизации «Идиота» с Е.Мироновым, «Братьев Карамазовых», «Преступления и наказания». Все это лишь слабые кинематографические стилизации под сильные литературные произведения.
        Относительно неплохими в своем (идеологическом) роде были советские экранизации романов Федора Михайловича, как «Преступление и наказание» Л. Кулиджанова (1969) с Г.Тараторкиным и «Братья Карамазовы» И. Пырьева (1968) с К.Лавровым, М.Ульяновым и А.Мягковым. Чего нельзя сказать об экранизации Пырьевым романа Достоевского «Идиот» (1958) с Ю.Яковлевым, из которого он сделал слезливую мелодраму. Правда, и они были воплощениями какой-то однозначной (поверхностной), может быть и неплохой для своего времени, интерпретации многозначных произведений Достоевского. Думаю, невероятно трудно экранизировать, то есть, представить в формате площадного зрелища для наружного осмотра то, что является предметом умозрительного чтения, нацеленного на внутреннее, душевное переживание.
       Однако вернемся к «Бесам». Они производят угнетающее впечатление тем, что режиссер стал играть роль не художника, но анатома, препарирующего характеры ножом хирурга. Поэтому экранизация страдает явной склонностью к  выворачиванию наизнанку душ героев. И без того тенденциозный анализ характеров революционеров Достоевским в психопатологическом ключе сексуальной одержимости, например, такой «половой тряпки», как Николай Ставрогин, в этой экранизации превращен в клинический диагноз сумасшествия фанатиков революционного акта.
        В противовес идейной разноголосице бесов подлинника его экранизация Хотиненко свела бесов к общему знаменателю революционного беспредела, что ограничило возможности выражения языком кинематографа столь сложного феномена  духовной жизни. Это не могло не сказаться на качестве игры актеров, которые не выражают идеи, а разыгрывают «достоевщину».
        Можно согласиться с автором и режиссером, что психопаты и социопаты непривлекательны и не вызывают никаких «благородных чувств», кроме чувства брезгливости. Впрочем, брезгливость – это примета, по которой опознается благородное сословие. И все же зачем так сгущать краски, ведь это не может не вызвать у зрителя отвращения к самому произведению Достоевского. Или Хотиненко, увлеченный «злым гением» писателя, решил разоблачить революционеров как дегенератов? Но нужен ли нам, зрителям, фильм как анатомический театр? Революция более сложное явление, чем психопатия, и такая пристрастная работа по ее разоблачению, какую продемонстрировал Достоевский, а тем более Хотиненко, явно не вскрывает ее сути. Однако дело не в революции, а в бесах. К сожалению, ни их представление в фильме, ни описание в романе не раскрывают сущности того, кем они являются на самом деле.   
        Давайте поговорим о самих бесах, а не их жалких подобиях в лице Ставрогина, младшего Верховенского, Шатова, Кириллова и пр. Кто такие бесы? Не надо иметь много ума, чтобы понять то, что бесы есть переодетые ангелы. Если это так, то кто ангелы? Разумеется, вестники бога. Обычные ангелы есть агенты бога, его функции, действия. Бесы же есть уже не вестники бога, а вестники вести, то есть, самих себе, есть функции функций. Другими словами, они есть духовная симуляция. Если бог есть духовное существо первого порядка, то ангелы есть духовные существа второго порядка или клоны бога в его однозначной проективности. Тогда как бесы или демоны есть уже не копии бога, его клоны. В этом смысле они самостоятельнее собственно ангелов. Но самостоятельны в чем? В своем отступлении от воли бога. Они есть уже не копии оригинала, а копии копий. Копии копий в отрицательном, а не положительном, значении. Они есть сугубо копии, но копии не оригинала, а самого процесс копирования. Его детерминанта. Поэтому им важно самоутвердиться, ибо они есть то «ничто», которое стремится стать «что». Именно из них как ничто, стремящегося стать чем-то, и были созданы люди в своем душевном профиле страсти.
      Как появились бесы? В результате ошибки бога. Бесы есть ошибка бога не в плане вечности, а в плане/аспекте творения во времени. Бог не есть дух, который идеален или совершенен в принципе, в абсолюте. И поэтому он, хотя и духовное существо, но может ошибаться, не теоретически, в идее, а практически, на деле. В нас, существах дела и труда, которым ничего не дается даром, но обязательно через испытание, трудно принять то, что есть, есть не дело, а именно то, что добывается, существует через другое, но то, что есть само по себе, то есть, идеально, в чистом виде. И все же бог есть существо, а не дух. Он, конечно, меньше всех ошибается. Мало того, он еще и сомневается, и впадает в иллюзию. Впрочем, и ошибка, и сомнение, и иллюзия носят у бога не материальный, а идеальный характер и имеет место в разуме.
       Творение богом человека было его попыткой исправить свою ошибку. Однако это творение для самого бога было двусмысленным и вызывало у него сомнение в успехе предпринятого. И все же это не помешало ему пойти на творение человека в надежде на лучшее, в чем нашла свое выражение божественная иллюзия, майя. Здесь необходимо оговориться. Сам бог непосредственно не участвовал в творении. В этом смысле он никакой не бог-творец. Но он позволил ему совершиться. В творении мира проявила себя страстная природа мировой души как самой сущности бесовской стихии. Мировая душа и есть то, что можно назвать хаосмосом, инстанцией творения космоса из хаоса. Вершиной космической эволюции в плане души является образование мира душевных существ, одним из этапов развития которого является человек. Пассивность бога обернулась активностью его составляющих духовных элементов. Ангелы были послушны усмиренной (умеренной) воли бога.
       Однако само то, что бог бездействовал в силу своего созерцательно идеального характера, создало условия для активизации под его всевидящим и вездесущим взглядом элементарных частиц бога. Те их них, что пришли в движение под его неусыпным  вниманием или контролем, обрели в нем, в этом движении, свою суть, стали самостоятельными и самовластными. В этом сказалась их демоническая сущность. Полные самомнения и самодовольные демоны  взбунтовались. Так был нарушен вечный порядок духовного мира или царства духа. Пришло время. Оно пришло с господством демонических или титанических сил. Их усмирение и примирение с богом явилось их очеловечиванием. Через человека бог попробовал примириться со своими попущениями в образе бесов. В этом смысле человек появился на свет в качестве божественной реакции на демонический бунт бесов-титанов. Но так как он был вызван к жизни из демонического ничтожества, то не мог со временем не нарушить божественный порядок в царстве духа и был изгнан из рая, соблазнившись демоническим своеволием и самодовольством, собственным эгоцентризмом. Здесь нелишне заметить различие между божественным ничто и демоническим ничтожеством. Божественное ничто есть чистота идеального качества, его не-смешанность ни с чем иным, трансцендентность духа. Тогда как демоническое ничто есть беспредельность хаоса. В бесах дает себя знать господство материального начала или первоматерии как хаотической стихии, предполагающей все-возможность или возможность всего, что угодно, что противоречит разуму и является противоразумным. Это и есть то, что называют «темной стороной» бога. Таков «внутренний враг» духа, скрытый в нем самом.
       Выходит, что бесы есть плод смешения духа с материей. Это в плане метафизическом. В плане психологическом присутствие бесов дает себя знать в сознании в качестве его паразитов. Паразиты сознания и есть инкарнация бесов в человеке в виде идиллической иллюзии. В плане социальном присутствие бесов отмечено господством капитала в современном мире. Капитал и является уликой бесовства. Это наглядное явление демона, чья природа, так же двусмысленна, как и капитала в качестве символической материальной ценности. Разумеется, есть демон или демоны революции. Но революция редкое явление в общественной жизни. Тогда как процветание капитала есть ее обычное явление. Все люди повсеместно превратились в капиталистов, у которых на уме только деньги. Как правило, многие все сводят к деньгам, даже помимо своего желания. Поэтому бесовство сейчас приняло уже всеобщий характер. Вот это ушло от внимание не только Хотиненко, но и самого Достоевского. Во всяком случае, русский писатель уделил несопоставимо большее внимание проявлению бесовства в идейной революции, чем в капиталистической эволюции.