Инстинкт Убийцы 2. Глава 1. 2

2
Спокойствие, вернувшееся было к ней, снова разлетелось на тысячи осколков, как ваза из дорогого хрусталя, едва она приблизилась к высокой ограде яхт-парка. За высоким забором она видела широкую стоянку, забитую машинами, дорогими иномарками, те, кто мог позволить себе членство в клубе, другой транспорт, конечно же, не признавали. Стоянка была залита светом фонарей, ярко светились будки охраны, от десятков лобовых стекол отражались оранжевые и синие блики фонарей, на деревьях, посаженных по периметру забора мигали разноцветные гирлянды.
Придется ждать, поняла Фатима, она уже знала, что на территорию пускают лишь транспорт членов клуба, а раз машин так много, значит, сегодня не только ее объект решил провести вечер у моря. Должно быть, все в ресторане, подумала она, неспешно прохаживаясь возле забора, как обычный турист, глазеющий на все подряд, наверное, там сегодня чья-то вечеринка. Ресторан отсюда не было видно, он стоял ближе к морю и скрывался в густой кроне деревьев, но она уже бывала тут и знала, что стоит немного пройти по тенистым аллеям, и выйдешь прямо к круглому зданию с колоннами – это и есть ресторан «Капитан». А еще дальше, всего в нескольких метрах от ресторана начиналась пристань, где на волнах покачивались белоснежные красавицы, каждая стоимостью в многие тысячи долларов.
Среди них была и яхта Ситко «Калипсо», сейчас она еще наверняка стоит у причала, но скоро ей предстоит первый за несколько месяцев выход в море. Это утром, а ночью она просто отойдет от деревянного причала и будет спокойно покачиваться на волнах бухты, ожидая рассвета, чтобы устремиться в бесконечную даль, к горизонту. Можно было бы попытаться пролезть на яхту сейчас и там уже ждать объект, но она знала, что лучше сделать это потом, когда гости ресторана разойдутся по яхтам или разъедутся по домам, тогда и риск натолкнуться на кого-нибудь минимален, и охрана так бдительно не исполняет свои обязанности. Сейчас же по всей территории сновали люди и охранники, везде горел свет, а для ее дела нужна была темнота. Темные дела делаются в темноте, подумала она, сворачивая в маленький сквер возле яхт-парка, там она собиралась посидеть в тишине и приготовиться к делу.
Снаряжение уже ждало ее, спрятанное в зарослях возле грота Русалки – маленькой искусственной пещерки с облезлой каменной русалкой внутри. Еще одна местная легенда о том, как простая девушка, полюбившая морского короля, согласилась стать русалкой и быть с ним, но раз в году она навещала своих родителей, становясь с первыми лучами солнца опять обычной девушкой, но лишь на один день, с рассветом следующего дня ноги снова превращались в хвост. Все это Фатима услышала на экскурсии, когда вместе с туристами бродила возле яхт-парка, изучая территорию. Ночью накануне своего единственного дня эта русалка в нетерпении выползала на берег и пряталась в этой пещере, ожидая, когда взойдет солнце, и хвост на сутки станет ее прежними ногами. Эта легенда напомнила Фатиме легенду о гигантской жемчужине и влюбленных, которых погубила гордость. Везде есть свои легенды, но самые трогательные и красивые были в прибрежных местах, так ей казалось. Как будто сама вода обладала какой-то неведомой магией, очарованием и таинственностью, ведь до сих пор никто так и не изучил до конца морские глубины, поэтому под толщей воды воображение могло создавать что угодно.
Грот с превеликой радостью фотографировали туристы, а Фатиме он пригодился, потому что располагался на крутом склоне, залезть туда было непросто, значит, ее вещи могут подождать ее в полной безопасности. Конечно, вечером там наверняка полно гуляющих курортников, но она умела становиться невидимкой, а густые заросли папоротника и каких-то незнакомых ей кустарников помогут скрыться от посторонних глаз. Ну и, конечно, темнота. Уже стемнело, а фонари стояли на аллеях так, что свет шел от грота, а не к нему. Темнело поздно, но это ей не мешало, а вот что мешало, так это ранний рассвет. Она не знала, когда веселье в «Капитане» закончится, и сколько часов темноты у нее останется, а при свете ничего не получится, с рассветом яхта выйдет в море, это традиция, которая никогда не меняется. Да и потом, даже если Ситко проспит рассвет, при свете она не сможет подобраться к нему, как не сможет и уйти незамеченной.
Эти мысли только добавили волнения. Может, все дело в этом, вдруг подумала она, может, я просто переживаю из-за слишком коротких ночей? Отчасти и это, но было и что-то другое, что-то более глубокое и сильное. Это интуиция не давала ей покоя, предупреждая о чем-то серьезном, надвигающимся прямо на нее. Еще не поздно уйти, предложил голос внутри, но она знала, что поздно, она могла или совсем не браться за это дело, или довести его до конца, третьего не дано.
По скверу она прошла почти в одиночестве, лишь кое-где бродили парочки и пенсионеры, для молодежи было еще слишком рано, для остальных групп людей - слишком поздно. Фонари освещали зеленые извилистые аллеи, лавочки почти все пустовали, ветер доносил шум волн и музыку с набережной, небо стало уже почти совсем черным, только на западе еще светлела ярко-голубая плоска, уходя в море. Фатиме оставалось только забраться в свое укрытие и ждать, а это она умела, хоть и не любила. Она дошла до крутого склона, на котором располагался грот, внимательно оглядевшись, перешагнула через невысокую ограду из живых кустов и стала карабкаться вверх. Мелкие камешки выкатывались из-под ног, она цеплялась за кустарники и травы, иногда чуть не падая, когда какая-нибудь трава оставалась у нее в руках вместе с корешками. Но все же до грота она добралась благополучно, правда все руки у нее были в земле и соке растений, их она тут же вытерла о свои темные джинсы, которые носила здесь постоянно. На ногах были не кроссовки, а легкие спортивные босоножки, которые она надела не случайно, в них она и собиралась идти сегодня ночью на дело. Они были легкие, удобные для всего и прежде всего для плавания, другая обувь намокнув станет тяжелой и будет оставлять за ней мокрый след, а в такой обувке она сможет легко делать все, что нужно. Остальное придется переодеть.
Добравшись наконец до грота, она тут же скрылась за толстым деревом, растущим прямо у входа, с другой стороны росло точно такое же, но ей почему-то больше понравилось именно это. Старый гигант-платан своими мощными корнями образовывал нечто вроде небольшой площадки, где можно было разместить вещи и удобно устроиться самой, кое-где корни так торчали из земли, что на них можно было запросто сидеть как на лавочке. Вокруг все поросло кустами и деревьями помоложе, так что ее убежище было надежно защищено от посторонних глаз, хотя в сквере никого не было - ей все еще везло.
Укрывшись за стволом, Фатима присела прямо на землю и немного перевела дух, она не устала, но нервное напряжение заставляло сердце стучать где-то почти в горле. Она привалилась к стволу и откинула голову, между ветками просматривалось темное небо, она даже увидела одну звезду. Пусть у меня все получится, загадала она, как загадывала в детстве на первую звезду, пусть сегодня все пройдет хорошо. Бойтесь своих желаний, неизвестно почему вдруг вспомнила она затертую современными людьми мудрость, потому что иногда они сбываются. Бред какой-то, подумала она, почему я должна бояться того, чего хочу? Наоборот, я стремлюсь к своим желаниям, а не бегу от них. Она снова подняла голову к небу, ища ту звезду, но за время ее внутреннего спора земля не стояла на месте, и на небе появились еще несколько таких же маленьких и пока неярких звездочек. Значит, та была первой, подумала она, значит, я все сделала правильно.
Спешить было некуда, поэтому она просто сидела и смотрела на кусочек ночного неба, просвечивающийся сквозь узловатые ветки платана. Обычно звезды успокаивали и помогали освежить мысли, но сегодня явно что-то происходило, потому что чем дольше она сидела без дела, тем сильнее волновалась. В таком состоянии она всегда жаждала деятельности, ей хотелось делать что угодно, лишь бы отвлечься от звенящих нервов внутри. Но делать что-то было еще слишком рано, даже если гости ресторана разъехались по домам и разошлись по яхтам – чего еще явно быть не могло, она ведь сидит тут никак не больше 20 минут – на улицах еще полно прохожих, а охрана еще не перешла на ночной режим работы.
За дни ее пребывания она не раз наблюдала за ними и отметила, что ночной режим работы начинался где-то после 11 вечера и заключался в простом «забивании на работу». Парни играли в карты, смотрели футбол по маленьким телевизорам в будках, иногда, правда, они выходили и патрулировали территорию, а заодно и курили, глядя на звезды. Нет, ничего сложного этот объект для нее не представлял, это не вилла посла с ее камерами, высоким забором и кучей охраны, и то она проникла туда и сделала свое дело, а эта вылазка была почти прогулкой. Почти. Надо было еще попасть на борт «Калипсо», а вот это было уже сложнее. Но ничего невозможного нет, а если и есть, то это не то, на что она соглашается. У нее уже был план, и было все необходимое, чтобы этот план осуществить.
Чтобы хоть как-то отвлечься и скоротать время – было всего около 10 вечера – она потянулась за рюкзаком, спрятанным в переплетении корней, тем самым, который она заказала вместе с костюмом для убийства посла. С тех пор этот комплект стал для нее незаменимым помощником во всех ее делах, даже самых незначительных. Рюкзак сейчас был набит вещами и напоминал подушку, но скоро он опустеет, повиснув за спиной своей хозяйки с впалыми боками. Из рюкзака она достала пистолет, свой старый добрый Heckler&Koch USP, сопровождающий ее почти во всех делах, проверила его, сняла глушитель, надела снова, проверила патроны, все было в полном порядке. А время как будто остановилось, часы на ее руке показывали лишь 10:17.  Надо было чем-то себя занять, просто необходимо. Закончив возиться с пистолетом, она положила его обратно, а из рюкзака достала костюм и принялась расстегивать и застегивать молнию. Все прекрасно работало.
В рюкзаке теперь оставались еще такие мелочи как расческа, кошелек, перчатки и кое-что новенькое – вместе со шлемом она на этот раз взяла очки для подводного плавания. И она вовсе не собиралась любоваться подводным миром ночью – ха-ха – просто очки требовались ей для еще одного приспособления. Возле рюкзака в корнях лежал небольшой овальный предмет, помещенный в прорезиненный мягкий чехол. Длина предмета составляла примерно 80 см, ширина 50. Это, как и костюм, она приобрела по интернету, только в отличие от ее костюма из неизвестной ткани, этот прибор секретом не был, его использовали дайверы по всему миру, перемещаясь с одного рифа на другой. Сквозь чехол торчали три плавника-ручки, за них надо было держаться либо с обоих боков, либо сверху. Сам предмет представлял собой пулеобразный пластиковый корпус с маленьким, но мощным моторчиком внутри – подводный буксировщик. Работал он на аккумуляторах, заряжающихся от сети, и развивал небольшую, но ощутимую скорость по сравнению с обычным пловцом. Маленький винт помещался в задней части этой пластиковой «пули» и был тщательно защищен металлической сеткой, чтобы дайвер никак не мог пораниться о его вращающиеся лопасти. Конструкция была очень удачной, весил этот моторчик не очень много, Фатима впервые увидела этот чудо-аппарат в Египте, где как раз училась подводному плаванию и азам погружения с аквалангом. Делала она это просто от скуки, тогда она еще не знала, что знания совсем скоро пригодятся, а получив предложение по ликвидации Ситко-младщего и узнав все тонкости дела, она тут же вспомнила про эту подводную «пулю», вот что могло помочь ей добраться до яхты в ночной воде. Она сделала заказ в интернет-магазине и очень скоро получила свою.
Отложив рюкзак на время в сторону, она потянулась к овальному предмету в чехле и подтянула его к себе за длинный ремешок. Молния поддалась легко, с визгом раскрывшись и явив глазам Фатимы черный пластиковый корпус с большой и яркой кнопкой прямо под верхним «плавником». Она провела ладонью по шершавому пластику, а потом начала извлекать прибор из чехла. На самом моторчике тоже была длинная ручка из прорезиненной ткани, свернутая и прикрепленная к корпусу гибкой проволочкой. Фатима сняла ее и размотала ручку, та оказалась достаточно длинной и надежно крепилась к «пуле», можно было плыть, не боясь, что буксир отцепится и тихонечко унесется волнами, пока хозяин или хозяйка будут с интересом наблюдать красочных рыбок или коралловые рифы. Она, правда, на рифы смотреть не собиралась, но во всем любила качество и надежность, поэтому тщательно проверила крепления, подергав с силой за ремешок. Проблем, конечно же, не возникло.
Теперь оставалось проверить мотор, хоть она и проверяла его уже неоднократно перед выходом, в ее деле лучше пере- чем недо- , как она любила повторять сама себе, да и временное безделье просто сводило ее с ума. Положив мотор на колени, она сначала выглянула из-за ствола и внимательно осмотрела парковые дорожки, насколько позволяло освещение, конечно. Несколько секунд она просто сидела и прислушивалась, но все вокруг было тихо. Тогда она решилась на последнее перед запуском испытание, глубоко вдохнув и улыбнувшись, она нажала желтую кнопку. Винт тут же заработал с легким жужжанием, правда, в тишине парка оно показалось ей оглушительным, а дома, под шум волн, вовсе не казалось таким уж громким. И все же Фатима не спешила выключать свою «пулю», сначала она должна была убедиться, что все работает как надо, она подняла моторчик и внимательно посмотрела на винт. Он вращался ровно и быстро, издавая равномерное гудение, никаких других звуков, свидетельствующих о неполадках, она не услышала.
С облегчением, в котором и сама себе не призналась, она выключила прибор и снова выглянула из своего укрытия, все было по-прежнему, тихо и безлюдно, только каменная русалка в гроте таращила в пустоту свои невидящие глаза. Фатима отметила, что в свете фонаря статуя выглядит более живой и загадочной, чем при дневном свете, может, оттого, что темнота и слабое освещение скрывали многочисленные сколы и трещины, а тени создавали иллюзию движения. Ждет рассвета, подумала она, только вот с первыми лучами солнца она снова потеряет свое волшебство, как и я. Она станет просто облезлой статуей, я – просто девушкой, очередной личностью, которую выдумаю сама себе, а вот ночью…
Она ухмыльнулась и принялась упаковывать «пулю» в чехол, длинный ремешок она не стала перетягивать проволокой, зачем, это теперь только помешает, она небрежно сложила его и затолкала в резиновый чехол, а проволоку положила в рюкзак – оставлять следы она не привыкла. Когда с упаковкой было покончено, Фатима разрешила себе взглянуть на часы. 10:53, через 7 минут погасят фонари, по крайней мере, в районах и парках, например, здесь, а вот на набережной и центральных улицах освещение гаснет только с рассветом. Она решила подождать до 11, а потом не спеша начать приближение к объекту, а пока она должна переодеться, ведь делать это в полной темноте будет гораздо труднее.
Вскочив с земли, она быстро скинула с себя джинсы и майку и начала влезать в костюм с привычным трудом. С визгом застегнула молнию до самого верха, потом обулась в свои спортивные босоножки и, не теряя времени, начала собирать волосы, чтобы удобнее было надевать шлем. Джинсы и майку она аккуратно свернула и сложила в рюкзак, а оттуда достала шлем и очки. Стоять в костюме и босоножках было так непривычно, что она даже на пару секунд забыла, что так будет удобнее и начала ругать себя за то, что забыла ботинки. Пистолет она положила сверху на вещи в рюкзаке, чтобы потом быстро достать, но путешествовать до цели ему придется не у нее на бедре, а в компании джинсов и майки, оружие ведь не любит влагу. В рюкзаке еще оставалось место для чехла от буксира, если его хорошо свернуть.
Она как раз застегивала молнию рюкзака, когда неожиданно погасли фонари. В первые секунды на Фатиму обрушилась просто кромешная тьма, она стояла, не двигаясь, и смотрела на небо, чтобы быстрее привыкнуть к новому освещению. И уже через пару минут ее глаза стали снова различать деревья вокруг, грот и даже темную фигуру русалки, навечно застывшей в ожидании первых солнечных лучей. Отлично, уже 11, подумала Фатима, можно потихоньку начинать.
 Она присела на корточки и начала надевать маску, только не на все лицо, а как шапочку – ей ведь надо было дышать, находясь в воде, а позволит ли маска делать вдохи, когда она будет выныривать, она не знала. Очки она надела на шею, как ожерелье, пока они были не нужны, а вот когда понадобятся, будут под рукой. Теперь оставалось только надеть рюкзак и отправляться, что она и сделала, удобно устроив лямки на плечах, потом наклонилась за моторчиком, отрегулировала длину ремешка на чехле так, что он плотно прилегал к спине, повесила его на плечо, перекинув через голову, и попрыгала на месте, чтобы привыкнуть к новому весу. Было совсем не тяжело, ничего не громыхало и не болталось. Все, теперь можно выступать.
Она оглянулась в последний раз на русалку, застывшую в ожидании восхода, а заодно и проверила, не осталось ли чего после ее пребывания, но нет, она ничего не забыла, а темнота все равно не позволяла увидеть следы. Сюда она уже не вернется, утром она уедет, если все пройдет хорошо, если же все пойдет не по плану… что ж, может, она встретится с русалкой в других мирах.
Сейчас, когда она приближалась к жертве, беспокойство опять захлестнуло ее, тесным комком застряв в горле. Но она пошла вперед, отступать было не в ее правилах, а свои правила она всегда соблюдала. Спускаться обычно всегда труднее, чем подниматься, если, конечно, дело не касается социальной лестницы, а в темноте крутой склон холма превратился в настоящую земляную горку. Сухая земля крошилась и уезжала из-под ног, а темнота не позволяла определить, за что можно надежно ухватиться и замедлить соскальзывание. Один раз она наступила на шаткий камень и почти покатилась кувырком, слепо протянула руку и ухватила какое-то растение, которое тут же вылезло с корнем под тяжестью ее тела, и Фатима стремительно поехала вниз на животе, успев подумать о гениальных создателях ткани ее костюма – до дерева, которое остановило ее падение, она добралась без царапин и травм. К счастью для нее, и скорость падения была невелика, она как могла старалась замедлить свое скольжение, упираясь в землю ногами и руками в перчатках. Дерево, ставшее ее первым перевалочным пунктом, росло не прямо, как на ровной земле, а сильным уклоном, это тоже способствовало тому, что она не разбилась и не получила ни одной серьезной травмы, она просто плавно оперлась ногами о ствол и остановилась, все еще не веря, что падение закончилось. Да, эта ночка определенно обещала быть богатой на неожиданности.
До асфальта оставалось всего несколько метров, но крутизна по-прежнему не давала расслабиться. Фатима села, перевела дух и проверила свое снаряжение, больше всего она боялась, что буксир испортиться или – не дай Бог! – разобьется, без него она могла и не доплыть, а если бы и доплыла, потратила бы слишком много сил, а ей ведь еще предстояло дело. Она снова сняла чехол со спины, открыла и нажала желтую кнопку, в ответ тут же раздалось ровное жужжание, все было в полном порядке. Хотя, если бы она ехала вниз не на животе, все могло бы быть по-другому. Да, а если бы ты нашла место пониже, тебе вообще бы не пришлось об этом думать, ругала она себя, но больше от нервов, чем от реального недовольства собой. Убедившись в исправности своей «подводной пули», Фатима посидела еще минуту, переводя дух, а потом продолжила спуск, присев на корточки и крепко держась за кусты и стволы деревьев – здесь растительность была погуще, чем наверху.
Через 5 минут она уже стояла на твердой и ровной земле, недоверчиво оглядывая склон, по которому только что спустилась, в темноте он показался ей почти отвесным. Полоска не заросшей земли тянулась от грота, как черный ковер, а на самом верху смутно белела каменная русалка, видимая как неясное светлое пятно.
 - Пожелай мне удачи, подруга, - прошептала Фатима, - сегодня она мне как никогда понадобится.
Она поправила рюкзак и чехол с буксиром, а потом повернулась и зашагала к выходу из сквера. Аллея, по которой она шла, начиналась на набережной, вела через сквер, затем огибала яхт-парк и снова возвращалась на набережную, продолжающуюся с другой стороны яхт-парка. Правда Фатима не собиралась идти так далеко, ей нужно было лишь подойти на максимальное расстояние к забору, при этом оставаясь в зелени, а дальше, как говорится, дело техники.
По темной дорожке она шла абсолютно одна, вокруг деревья и темнота, а с набережной до нее долетали звуки музыки, голоса и еле слышный шум волн. Деревья по обе стороны от нее образовали нечто вроде туннеля, а в слабом свете звезд асфальт казался светлым бесконечным полотном. Она точно знала, где надо свернуть, чтобы подойти к забору, так что теперь, оказавшись в темноте, она не наслаждалась красотой безлунной ночи, а внимательно следила за дорогой, чтобы не пропустить нужное место. Она специально шла по правому краю дороги, ища промежуток между кустами, а ровно в центре этого промежутка росло старое дерево, она хорошо запомнила эти нехитрые ориентиры. Дорога стала удаляться от моря, шум веселья и волн стих, значит, поворот где-то совсем рядом.
Фатима напрягла зрение и замедлила шаг, она не боялась потерять время, уж в этом-то деле времени было полно, а вот ценного времени – слишком мало. Дорога мягко поворачивала, начиная огибать яхт-парк, впереди Фатима увидела тот самый промежуток и то самое дерево, но вдруг ветер донес голоса и веселый девичий смех. Кто-то приближался к ней со стороны яхт-парка, судя по голосам – молодая компания. Надо было либо сейчас сворачивать в заросли и подождать, пока она пройдут, либо попытаться добежать до «своего» поворота. Секунду оценивая обстановку, Фатима выбрала второй вариант, и помчалась к повороту, как темный призрак, совершенно бесшумно и быстро. Голоса все приближались, но она знала, что успеет, и успела, нырнув в темноту как раз в тот момент, когда из-за поворота вышла компания подвыпивших юношей и девушек. Они громко смеялись, благодаря чему их было слышно задолго до появления, парни пели песни, а девушки иногда громко и визгливо подпевали, но чаще просто ржали во весь голос и грязно ругались. Уроды, подумала Фатима, спрятавшись за густыми кустами у дороги, дальше пробираться она не решилась, но, похоже, эта компания не заметила бы ее, даже если бы она стояла на дороге.
 - Я такой бухой, что у меня даже не встанет! – Прокричал один из парней.
 - Да у тебя и у трезвого не стоит! – Тут же ответила одна из девиц, и все громко заржали.
 - Пошли в кусты, сучка, я тебе покажу, как не стоит! – Обиделся первый, - грязная б… а какого хера ты всю ночь орешь, как резаная свинья, и спину мне царапаешь?
 - От отчаяния, дорогой, от отчаяния. – Опять нашлась с ответом девушка. На этот раз смех был еще громче, а она добавила, - вот слышал бы ты как я с Лехой ору, это да, а с тобой так, симуляция оргазма.
Леха тут же поспешил заверить, что ничего об этом не знает, и что, может, она с каким-то Лехой и орет, но только не с ним. Смех перемешался с криками и руганью, и Фатима подумала, что не все из этой компании доживут до рассвета, но это ничуть не расстраивало, наоборот, все по законам природы – естественный отбор, природа сама проводит чистку. Молодые люди удалились, но Фатима все еще слышала их крики, похоже, естественный отбор начался, потому что какая-то из девиц начала пронзительно визжать. В остальном все было тихо, так что Фатима решила продолжать путь.
Не смотря на полную темноту, передвигаться было легко, расстояние было небольшим, а деревья росли не так густо, как в настоящем лесу. Фатима шла, периодически цепляясь руками за стволы деревьев, она помогали ей ориентироваться, хотя заблудиться тут было невозможно, просто так она яснее чувствовала связь с реальным миром. Под ногами шуршали и хрустели опавшие ветки, над головой сквозь спутанные кроны деревьев просвечивались звезды. По мере того как она приближалась к яхт-парку, она все отчетливее слышала море, и это здорово помогало идти в нужном направлении.
Через несколько метров среди деревьев стали просвечиваться огоньки, а подойдя еще ближе, Фатима увидела высокий забор – она была почти у цели. Теперь она не только слышала море, но и ощущала идущую от него прохладу и соленый аромат, снова зазвучали смех и громкая музыка с набережной – там веселье не прекращалось до самого утра. А вот в парке за оградой люди не веселились так долго, почти все завтра должны были выйти в море с первыми лучами солнца или немного позже, но допоздна никто из гостей клуба не засиживался. Сейчас они уже либо закругляются, либо уже отправились по своим яхтам или домам, думала Фатима, медленно подходя все ближе и ближе. Ситко наверняка уже откланялся и ушел, предположила она, ведь он птаха ранняя, должен встать еще до рассвета, чтобы подготовиться к отплытию, и не успеет солнце подняться над горизонтом наполовину, как его «Калипсо» выйдет из бухты навстречу первым лучам и свежему ветру. Вот только в этот раз никуда он не уплывет и до рассвета не встанет, если, конечно, все у нее получится. Беспокойство вернулось и теперь билось в груди с новой силой, но Фатима решительно пошла вперед. Сейчас или никогда, жизнь — это выбор, и свой она только что сделала.
Деревья росли почти вплотную к забору, так что она без труда подобралась к высокой ограде из кирпича и металлических решеток, причудливо сплетенных в ажурный узор. На вершине забора она увидела камеры, увидела еще давно, в самый первый свой визит, и уже тогда поняла, что камеры эти ей не помеха. Неподвижные и громоздкие, они помещались здесь скорее для вида, нежели для охраны. Да и от кого охранять? Яхта не бриллиант, в карман не положишь и не уйдешь, а посторонних охрана всегда обнаружит и выведет.
Фатима юркнула к последнему ряду деревьев и начала наблюдение. Все тихо и спокойно, никого, ни охраны, ни членов яхт-клуба, только тишина, шум волн и фонарики на деревьях по ту сторону забора. Внимательно следя за тем, чтобы не попасть в обзор камеры, Фатима черной тенью метнулась к забору и села, прислонившись спиной к кирпичному основанию. Выключив в своем сознании шум волн и музыку с набережной, она прислушалась. Да, она была права, гости ресторана расходились – она слышала их глосса, трезвые и не очень, хлопали дверцы машин, шумели двигатели. Еще немного, и на территории яхт-парка воцарится покой. Но так долго ждать она не могла, ночи были слишком коротки, а дел у нее было много. Надо было не только добраться до яхты, убрать Ситко и его охрану, так надо было еще и убраться оттуда самой, а до берега путь был неблизкий, надо было выплыть из бухты и, огибая врезающийся в море холм, доплыть до берега. Да еще не просто доплыть, а выбрать место потише и попустыннее.
А если яхта стоит у причала, спросила она себя, такое ведь может быть. Тогда ей придется выбираться с территории и молиться, чтобы все прошло тихо. И вот она сидела у забора, уже почти в одном шаге от того, кого должна была убить, и не могла пошевелиться. Тревога обрушилась на нее как цунами, сдавила стальными обручами грудь и молотом стучала в висках. Что-то ждало ее там, по ту сторону забора, что-то непредвиденное, что-то серьезное. Она знала это так же твердо, как и то, что не может уйти, не выполнив заказ, на который согласилась. Но и идти вперед ей не позволял инстинкт, тот самый инстинкт убийцы, благодаря которому она уже 8 лет зарабатывала на жизнь чужой смертью.
Неужели это мое последнее дело, думала она, прижимаясь спиной к забору и закрыв глаза, неужели я не вернусь? Или того хуже, неужели это засада и меня схватят? Если так, она собиралась доставить им массу хлопот и твердо решила, что живой службисты ее не получат. Или свобода или смерть, третьего не дано. И именно поэтому, потому что в жизни только две дороги, только две силы, только два выбора, она должна была сейчас решить: вперед или назад, жизнь или смерть, сила или слабость, бесчестье или честь. И она никак не могла сделать выбор.
 - Ну давай же, размазня! Давай! Вперед! – Она с силой ударила себя кулаком по бедру, но ответа, который она так искала внутри себя, это не принесло.
Она дала себе слово, что уйдет, если что-то покажется ей подозрительным, но все как раз было тихо и совершенно спокойно, объективно, для отступления не было ни одной причины… кроме ревущего голоса интуиции. А разве это не причина?
 - Если не можешь, уходи, - прошептала она, все еще не открывая глаз. – Хватит. Я больше этого не вынесу.
Я не боюсь потерять голову, я боюсь потерять лицо. Почему-то в голове всплыла старая японская пословица. И это помогло. Чего я боюсь, спросила себя Фатима, смерти? Нет, она так долго смотрела ей в лицо, что смерть ее не пугала. Тогда что удерживало ее от того, чтобы перемахнуть через забор и сделать то, для чего она рождена – убить? Страх быть пойманной, быть опозоренной? Но опять же, на Востоке лучшим избавлением от позора считали смерть, так что помешает ей воспользоваться этим средством? Но даже не это стало решающим фактором, принять окончательное решение ей помогло осознание того, что ей совершенно нечего терять. У нее никого нет, ее жизнь похожа на бесконечный бег наперегонки с тенью, у нее нет и не будет родных, она не доверяет людям и не любит их, так чего же она сидит тут и ставит под удар то единственное, что у нее осталось – свое имя?
 - Может, в следующей жизни я буду счастливее, - прошептала она, открывая глаза и глядя на звездное небо холодным твердым взглядом. – И если жизнь – это игра, может, уже пора нажать на перезагрузку?
Я умею только одно, я проклята, подумала она, я потеряла все, взамен приобретя дар отнимать жизни. Видимо, это наказание за прошлые грехи – в этой жизни служить посланником смерти, так неужели моя жизнь так хороша, чтобы ею дорожить? И если там засада, и меня убьют, разве не означает это окончание моей службы, не дезертирство, а законное увольнение с правом начать новую, непохожую на эту жизнь? Ответ был очевиден.
С улыбкой на лице Фатима повернулась к забору, выкинув все лишнее из головы. Она сделала выбор, и сразу же на душе стало легко и спокойно, в голове больше не стучал молот и не роились тысячи ненужных мыслей, стальной обруч, сдавливающий грудь, лопнул, место паники заняли спокойствие и холодный расчет. Бунт был подавлен, она снова вернулась на службу, она снова шла убивать.