Такси-3. Дворец бракосочетания-1

                Документальная проза
               

               
                Дворец бракосочетания-1
                (Начало 90-х)
      
         
         Стояли ясные майские дни, птицы уже прилетели и пришло настоящее летнее тепло. Хотел написать весенние дни.
Но в последние годы в Ленинграде просто не бывает весны. Зима сразу переходит в лето. Не успеваешь влезть
в демисезонное пальто, как приходится надевать летнюю униформу.
         Ещё не растаяли последние сугробы во дворах-колодцах, а в Таврическом саду на деревьях уже проснулась молодая зелень. Воздух наполнился свежим смолистым запахом нежной листвы, повсюду слышались трели соловья.
Бурно в рост пошла юная трава на газонах.
       
        Натаксовавшись за день я решил в конце рабочего дня немного отдохнуть и перекусить. Долго искал, где можно припарковаться.  А в 17 часов вечера весь центр Питера забит под завязку. Наконец мне повезло: на Петра Лаврова
(ныне Фурштатская) кто-то отъехал -- и я тут же встал на его место, как можно ближе прижавшись к поребрику.
        Заглушил двигатель на своей белой «копейке». Достал термос с горячим чаем, пирожки с мясом, перекусил; откинул спинку сидения и слегка прикорнул. «Не забыть бы снять фонарь с крыши», -- подумал я и сладко потянулся.
В те дни даже дворники приходилось каждый вечер снимать с машины. Иначе просто сопрут.

        Меня разбудила знакомая мелодия. Это был знаменитый марш Мендельсона. Я посмотрел в окно и только сейчас заметил, что стою напротив Дворца бракосочетания. Как же я сразу не обратил на это внимания.
        Именно из-за этого здания, чтоб ему рухнуть! я растерял многих своих друзей-холостяков. Сколько интересных и весёлых компаний развалилось и исчезло, а другие, к сожалению, так и не появилось.
        Понятно, почему у меня на это сооружение был зуб. Иногда по ночам хотелось подогнать к нему бульдозер и просто снести его к чёртовой бабушке! Или с горя, так же как все, пойти под венец.
            
                Краткая справка об этом ненавистном для меня объекте.
Здание особняка было построено для К. Варгунина, владельца Невской писчебумажной фабрики. Благодаря своей яркой архитектуре, здание выделялось из общей череды доходных домов на Фурштатской улице. Внутренние помещения особняка отличались богатой отделкой, для оформления стен и потолков которых использовалась дубовая панель.
   
          Но главным украшением дворца безусловно являлась парадная лестница, создающая ощущение торжественности
и величия. Она вела на промежуточную площадку, после которой двумя крыльями расходилась наверх.
        Въезд во двор особняка украшали ворота из кованого железа, установленные на каменных столбах.

         Между тем у главного входа, сменяя друг друга, время от времени появлялась очередная пара молодожёнов.
Вокруг них толпились многочисленные родственники и знакомые. Лилось шампанское, сверкали фотовспышки, мелькали цветы. 
         Основная масса народа, выходившая из дворца, садилась в машины и уезжала.
Но некоторые шли пешком в Таврический сад. Прогуляться по зелёному газону, «пофоткаться» на природе.
Чаще всего старались облюбовать большие белые скамейки с чёрными чугунными ножками у самого входа.
И закатывали на них пир горой.
          Мой шахматный столик, за которым я играл в блиц на маленькую денежку, стоял как раз рядом с этими скамейками.
И мне не раз честная компания предлагала выпить шампанского за здоровье молодых.
         Что я с превеликим удовольствием и делал. Дай им всем бог здоровья и долгих лет!..

         Вдруг раздался стук в пассажирскую дверь. Я нагнулся и ручкой опустил на ней стекло.          
                (электростеклоподъёмников на «копейке» не было)
         В салон просунулась голова молодого человека, который обратился ко мне со странной просьбой.
Ехать ему никуда не надо. Он просто попросил посидеть.
         К вечеру стало немного прохладнее. Последний лёд с Ладоги проходил по Неве. Но меня это особенно не беспокоило.
При необходимости я периодически включал печку для обогрева.
         Но не за этим же он хотел ко мне сесть. Мне стало любопытно. Я поинтересовался, зачем?
Молодой человек ответил, что хочет увидеть свою девушку:; у неё сегодня регистрация брака. Ну что ж, это многое объясняло.      
       
         Я открыл дверь.  Он сел на пассажирское сидение.
«Чтоб из-за вас меня не было видно», -- пояснил молодой человек.
         Мы познакомились. Звали его Семён. На вид ему было лет двадцать семь. Высокий, сухощавый, с открытым одухотворённым лицом. У него был тихий, мягкий голос, сразу располагавший к себе. 
         Несмотря на бесстрастное и невозмутимое внешне выражение его лица, во всём его облике угадывалось какое-то внутреннее напряжение, которое исходило из его душевного состояния. Я заметил, что у него слегка дрожали кончики пальцев и дыхание было сбивчивым и неровным.
         Стёкла не дверях запотели. Он, повернув голову, непрестанно следил за парадным входом дворца. А в это время его свободная правая рука непроизвольно чертила пальцем на стекле одно имя «Таня».
      
         Мы разговорились. Насколько я смог понять, эта самая Таня была всем в его жизни. Семён знал её с самого детства, учился с ней в одном классе, ездил с ней на турбазу в Зеленогорск, на каток в ЦПКиО. Прошлым летом они вместе отдыхали
на Чёрном море. Всё шло к свадьбе. Он уже и кольца присмотрел в салоне для новобрачных.
        Но неожиданно она ушла к другому. На дне рождения подруги Татьяна познакомилась с каким-то молодым бизнесменом.
В Питере он начинал с того, что скупил весь дешёвый томатный сок в городе в трёхлитровых банках и вывез его в Финляндию.
        После чего стал завозить сюда выработанный из него дорогой финский кетчуп. Я сам помню то время,
когда не мог выпить своего любимого напитка.
         А затем этого бизнесмена осенило. Он объехал все аптеки города и скупил копеечный аспирин. И немного погодя завёз сюда импортные аналоги в красивой блестящей упаковке, но, уже разумеется, по достойной цене!
         Потом, когда эта жила иссякла, нувориш стал возить в Прибалтику металлолом, а обратно пригонял подержанные иномарки. Как говорится, приподнялся и купил себе квартиру.  Да не какую-нибудь, а с окнами на Невский, у Аничкиного моста.      
   
         -- Смотри, не упусти свой шанс! -- предупредила её подруга. -– А не то я его уведу.
               
         -- Может она его полюбила? – предположил я.
         -- Она его не любит, -- отрицательно замотал он головой. -- Она мне сама это говорила. Но и со мной у неё никаких перспектив.
Отца на Кировском заводе сократили, а он токарь -- золотые руки. Нашу мастерскую, где я работаю,тоже обещают закрыть.
Мы делаем дешёвые протезы для инвалидов, а городские власти закупили в Германии точно такие же, только в три раза дороже. Мы для них просто как бельмо на глазу.
         
         Вдруг он дёрнулся, лихорадочно схватил меня за плечо и, вытянув шею, крикнул:
         -- Она!! Это она!!   
Семён уцепился рукой в подлокотник и спрятался за моё плечо.
         В парадном входе дворца появилась молодая темноволосая женщина в белом платье. У неё были очень красиво подобраны волосы — чувствовалась рука хорошего мастера.
         Тут же вслед за ней высыпали на улицу многочисленные родственники и приглашённые.
      

         Последним вышел жених -– плотного телосложения молодой человек с короткой стрижкой. Он был в тёмном костюме с белой розой в петлице.
         Засверкали вспышки фотоаппаратов, кто-то разбрасывал по тротуару алые лепестки роз. Раздались крики: «Горько!». 
Молодые прильнули друг к другу.

         На лице моего нового знакомого застыли ужас и боль. Глаза его горели безумным огнём. Лицо было белее мела. Подбородок едва заметно дрожал. На лбу блестели мелкие капельки пота. Мне даже показалось, что будь у него сейчас
в руках какое-нибудь оружие: нож или пистолет, он бы не раздумывая пустил его в ход.
         
         Молодым стали подносить цветы. Жених собрал их в охапку и с трудом запихнул в багажник чёрного мерседеса.
Затем все расселись по машинам и колонна двинулась по Петра Лаврова к Литейному проспекту.
         
         -- Это всё! -- выдохнул Семён. Он обмяк, откинулся на спинку и закрыл глаза.
         Мне хотелось его утешить. Сказать что-нибудь ободряющее, но я не находил нужных слов и, честно говоря, просто
не знал, чем ему помочь. Слишком глубокую рану оставила в его душе эта сцена, чтобы произносить какие бы то ни было слова.
         Он ещё посидел несколько минут, обхватив голову руками. Потом поблагодарил меня, даже предложил  денег,
но я отказался.
 
         Затем он вышел из машины и, пошатываясь, неровным шагом побрёл к Таврическому саду. Я ещё долго смотрел ему вслед, пока его ссутулившийся силуэт не скрылся в людском водовороте.

http://proza.ru/2021/03/02/1767
               
                А.Загульный
               
                3.  2018г. СПб.