Тлеющий Ад. Бездомный Дьявол. Глава 2

Вскоре вдвоём они ходили вдоль полок с продуктами в одном из ближайших супермаркетов, всерьёз устремившись приобресть еду некую, разгуливали как ни в чём не бывало подле друг друга, рассматривая предоставленный магазином ассортимент, да разговаривали попутно о ерунде всякой.

- Думаю, я возьму вот это, - проговорила себе под нос Мария, взяв с полки пакетик быстрорастворимой лапши. - Ты что-нибудь будешь? Рогатый? - она обернулась в поисках козла и обнаружила его возле полки, на которой пестрели яркими обертками всевозможные чипсы, сухарики и тому подобные приблуды, стоял он там, нахмурив брови и приложив палец к подбородку, да задумчиво разглядывал цветные обёртки.

- Что только не запихивают люди в свои желудки ради получения вкусового удовольствия, - пробурчал он подошедшей да вставшей позади Марии. - Казалось бы, да как доселе, круп да хлеба с водою хватило б, ан нет - люду всё мало, всячески изощряется, да будто и в самом деле плевать им, что самостоятельно они себя травят.

- Да, это не особо полезная еда... - кивнула Мария да тотчас взглянула на пакетик быстрорастворимой лапши в своей руке.

- Что за место, рай чревоугодников! - хмыкнул Рогатый, окидывая взглядом магазин. - Вот где ты обитаешь, значит...

- Я? - удивилась Мария.

- Не ты, - усмехнулся козел. - Во, - он указал рукой на стоящих в очереди на кассу людей.

Поглядела Мария на них да и ахнула поражённо: лезли да вились изо ртов людских какие-то напрочь немыслимые жуткие твари, скалили пасти, изгибались да верещали, ломали людям челюсти да глаза из глазниц выдавливали невольно, тотчас хлынула кровь да мерзкое нечто, вязкое, вниз да на пол чистый, у толстяка некоего и вовсе пятак вырос вдруг, уши свиные проклюнулись следом, повернулся он к Марии, встретился с нею взглядом, да и пополам треснула голова его, развалилась, разорвалась на две отдельных, правая воззрилась на перепуганную девушку злобно да и прохрипела затем:

- Чё смотришь?

Выронила Мария пакетик вермишели выбранный да отшатнулась к полкам в страхе лютом, под заинтересованным взглядом Рогатого завертела головою в панике: а все люди, все покупатели, проходящие мимо, разглядывающие товар на полках, стоящие у касс, истекали кровью да странною грязной жижей, вылезали из тел их, разрывая плоть, всевозможные твари разнообразной степени отвратительности, клубились и верещали они, лезли и лезли, ни конца им нет, ни края; деформировались тела людские, отращивали сотни дополнительных к имеющемуся ртов с извивающимися языками, сами превращались в одну огромную пасть, выращивали на себе новые головы и свиные рыла, повсюду это было, повсюду страшное творилось, с ума свети вот-вот способное и вовсе.

- Что происходит?! - завопила Мария, тряслась и задыхалась она от страха, вцепившись в полку с продуктами, и пошевелиться боялась даже, ибо а ну как движением неосторожным на себя внимание всех этих тварей привлечёт? А ну как увидят они её, покамест интереса особого к ней не проявляя, да и заинтересуются тотчас, заметят и к ней устремятся немедля?

- Это лезет наружу их мерзкая суть, - ответил козел с едва заметной ухмылкой, подошёл он поспешно к полке с чипсами, сгрёб в охапку столько упаковок, сколько уместилось в его захвате обширном, да и кинулся прочь, по дороге стабильно теряя одну-две упаковки, крикнул Марии:

- Бежим!

Ему не пришлось повторять это дважды. Бросилась девушка тут же за ним, визжа да уворачиваясь от стремительных метаморфоз человечьих тел, неслись они вдвоём по супермаркету огромному, до выхода добраться устремившись в кратчайшие сроки, да и летели им вслед шипение, рычание, визги, повсеместно воцарилось безумие это страшное, казалось, вот-вот настигнет, вот-вот нахлынет волною единой, однако не настигло, не нахлынуло, выскочили они вдвоём наружу из магазина рокового, унеслись прочь, да и привалилась Мария вскоре к стене в одном из переулков ближайших, припала так, хрипя от страха да по причине дыхания сбившегося, воззрилась на Рогатого растерянно - тот сжимал в охапке кучу пакетиков чипсов и смотрел на нее в ответ спокойно да невозмутимо.

- Зачем тебе столько? - прохрипела девушка, кивнув на упаковки.

- Хочется, - непринужденно ответил козел, придерживая подбородком кучу чипсов сверху, чтобы не развалилась.

  Ничего на это не ответила Мария, лишь закатила глаза да, спрятав лицо в ладонях, осела на землю без сил.

****

Заглянув в квартиру да и оставив в прихожей украденную Рогатым гору чипсов(окромя одного-единственного пакетика, что козёл возжелал захватить с собою), продолжили Рогатый и Мария прогулку свою бесцельную по неприветливым серым улицам пыльного города, невесть куда и устремились, казалось, попросту коротая так этот день, ибо обоим им нечем было заняться нынче, оба они никуда не спешили этим утром, неспешно шли, поначалу говорили о чём-то, да затем замолчали отчего-то. Шагала Мария подле Рогатого задумчиво, скрестив руки на груди да поминутно бросая на козла заинтересованные взгляды - Рогатый, как заметила девушка, глядел сугубо вдаль, куда-то вперёд, словно всё в городе этом, знакомое ему до тошноты, уже успело ему смертельно надоесть, и лик его козлиный мрачен был, печален даже малость некую, едва заметную, и страсть как узнать хотелось, отчего же мрачен этот лик да печален, отчего так тяжёл взгляд этот серьёзный, коим глядит Рогатый пред собою да на мир вокруг.

- Слушай, - обратилась к козлу Мария, первою нарушив воцарившееся молчание. Рогатый слегка замедлил шаг, посмотрел на девушку спокойно. - Почему ты со мной ходишь? Тебе разве интересно общаться с такой, как я?

- С какой "такой"? - беззаботно осведомился Рогатый.

- Ну... Да я скучная и ничего, по сути, из себя и не представляю, - вздохнула Мария. Она действительно была о себе не лучшего мнения, ведь, кроме как на вечеринках, девушка не умела так же весело да беззаботно общаться с сокурсниками, как делали это они сами, чужою она себя чувствовала в любой компании - но несмотря на это продолжала с этими компаниями таскаться, будто надеясь заразиться от них этими беззаботными настроениями, надеясь стать похожей на этих безмозглых прожигателей жизни. Но чем больше она старалась стать на них похожей, тем явственнее проступало ее от них отличие.
 
- Ты это ты, - ответил на это Рогатый. - Ты такая, какая есть, и ты прекрасна в своём "я". Тобою, кроме тебя самой, быть никому не дано, никто не справится с этой ролью лучше, чем ты сама. Так полюби эту роль. Полюби себя, иначе за тебя это не сделает никто.

Мария слегка залилась румянцем от смущения и поправила прядку своих каштановых волос. 

- Но как полюбить в себе то, что я скучная? - спросила она растерянно.

- Ты не скучная. Никто не скучен. Ты просто всё это время была не с теми. Это они считали тебя скучной, а не ты сама. Но ты в это поверила.

Мария закусила нижнюю губу и принялась глядеть на проезжающие мимо немногочисленные машины.

- Не с теми... Но кто тогда "те"? - спросила она.

- Это тебе предстоит узнать в течении жизни, - последовал ответ. Рогатый ухмыльнулся, лукаво поглядывая на задумчивую девушку. - Только вот "те" будут очень немногочисленны, может, это и вовсе будет один-единственный человек. Как знать, как знать, что уготовила тебе жизнь.

- Жизнь? Не судьба? Обычно говорят "судьба уготовила".

- Судьбу свою мы выбираем сами.

- Знаешь, - Мария вздохнула. - Мне кажется, не всегда. Не я выбирала, чтобы город вдруг стал еще более сумасшедшим, чем прежде, не я выбирала встречу с тобой.

- Нет, ты, - ответил Рогатый кратко, с лукавой ухмылкой глядя вдаль. - Наша судьба всегда лишь в наших руках, даже если нам так вовсе и не кажется. Именно поэтому каждый человек, даже самый крошечный и незначительный, способен поставить мир с ног на голову - стоит ему только осознать, как он могущественен по отношению к своей судьбе. Но увы, этим знанием владеет слишком мало людей на свете.

- Ты и правда думаешь, что люди - могущественные существа?

- Да. Но, как и тебе, больше всего им не хватает одного: веры. В себя, в собственные силы, в эту могущественность. Они вообще, в большинстве своём, не верят в то, чего руками не коснуться и глазами не увидеть. В этом их ошибка. Они не видят даже того, что у них есть. А у них есть Выбор. Всегда и во всём у них есть выбор, только вот они предпочитают считать, что выбора нет, и ссылаться на всевозможные причины, кроме единственной верной - их самих.   

- И у меня есть выбор? - в голове Марии тут же промелькнули мысли о будущей необходимости ходить на ненавистную работу, просыпаться так рано, чтобы днём всех ненавидеть; подумала она и об университете, о скучных лекциях и безмозглых псевдо-друзьях, и о бессмысленном стремительном течении времени.

- Да, - ответил Рогатый. - Я же сказал: у всех есть выбор. Каждый сам выбирает свою судьбу.

Задумалась Мария над словами козла основательно, однако же спустя миг некий порыв ветра ледяного очнуться от мыслей её заставил, ударил в спину нежданно, чуть не сбил с ног, взметнул мантию Рогатого следом, а козёл остановился да и поглядел куда-то вдаль внимательно.

- Что... что происходит? - Мария, убирая с лица растрепавшиеся от ветра волосы свои, споткнулась да схватилась за руку Рогатого, чтобы не упасть, прижалась к нему ненароком, козёл же взглянул на неё мельком, ухмыльнулся, вновь посмотрел вперёд.

- Ветер Перемен, - ответил он кратко.

А вслед ветру, огибая Рогатого и Марию по земле да воздуху, неслись всевозможные существа жуткие, мелкие и покрупнее, звероподобные монстры, четырехлапые и двулапые, крылатые и рогатые - проносилась мимо сила нечистая всевозможная, слева да справа, вперёд стремилась, хрипя да рыча всячески, и Мария, зажмурившись да пытаясь убедить себя, что всё это не более чем мерзкий сон, уткнулась лицом в Рогатого, а тот, ухмыляясь, прикрыл её своей мантией, дабы поспокойнее ей было. Мелкая коричневая шерсть коснулась щеки девушки, и ощутила Мария её на удивление приятный запах - несколько пыльный, но уютно-плюшевый, будто утыкаешься лицом в своего любимого плюшевого мишку.

- Не бойся, - сказал Рогатый спокойно. - Я с тобой, поэтому они тебя не тронут.

- Кто это такие? - спросила Мария, не открывая глаз.

- Мелкие грешки вновь ищут, кем бы насытиться, - ответил козел, с ухмылкой глядя уносящейся вдаль нечисти.

- Ты говоришь об этом так, будто это всё нормально! - гневно воскликнула Мария, открыла она глаза, отпихнула козла от себя да воззрилась на него сердито.

- Да, - посмотрел на неё Рогатый. - Это абсолютно нормально.

- Ты псих, - покачала головой Мария. - Или это я псих. Господи, я чувствую себя так по-идиотски.

Рогатый смотрел какое-то время на смятённую, разозлившуюся девушку, потом отвернулся, тряхнув ухом.

- Что ты от меня хочешь? - спросил он, на этот раз как будто бы слегка недовольно.

- Я хочу, чтобы ты сказал мне, кто ты! - потребовала Мария.

- Я это я, - ухмыльнулся Рогатый. 

 Девушка вздохнула, опустила взгляд на пыльный асфальт у копыт козла. Поняла она явственно, что не хочет её новый знакомый раскрывать про себя всей правды, однако зачем и вовсе скрывать правду, ежели только не постыдна она да не страшна? А ежели постыдна, ежели страшна - что это у него, у Рогатого, за правда-то такая? Ладно, ежели постыдна - но а ежели страшна? Что ей, Марии, и вовсе о нём думать надобно?

- Давай лучше погорим о том, кто ты;, - продолжил вдруг Рогатый, спокойно глядя на печальную девушку.

- Кто я? - растерялась Мария, подняв на него взгляд. - Я...Я это я, - она показала козлу язык, недовольно нахмурившись, отвернулась.

Рогатый, на удивление, добродушно улыбнулся, покачал головой, словно бы колкость девушки его позабавила, а не обидела, да поинтересовался на это:

- Может, ты и сама не знаешь ответа на этот вопрос?

Мария хмыкнула и ехидно взглянула на козла.

- Могу то же самое у тебя спросить, - пробурчала она.

Рогатый ухмыльнулся и медленно шагнул прочь, устремился неспеша вперед по тротуару.

- Подожди! - окликнула его Мария, догоняя его. - Куда мы идем?

- Я хочу помочь тебе обрести твой путь, - ответил на это Рогатый. - Ты его пока не видишь, потому как смотришь не туда, потому как смотришь глазами, а нужно - сердцем.

   Мария задумалась, перевела взгляд на тротуар и закусила нижнюю губу. Рогатый лукаво взглянул на неё - привычка девушки покусывать нижнюю губу при смятении или раздумьях казалась ему забавной.

- Почему ты хочешь мне помочь в этом? - спросила Мария, вновь взглянув на козла - Рогатый тотчас отвел от неё взгляд, снова устремив его вдаль.

- Потому что одна ты не справишься, - усмехнулся он.

- Что-о?! - протянула девушка возмущённо да с наигранной обидой пихнула козла в бок. - Я со всем всегда справляюсь! Одна!

Рогатый поглядел на Марию с добродушной улыбкой и ничего не это не ответил.

****

Сидели они на тёмно-зелёной облупившейся лавке возле небольшого городского круглого пруда, глядели, как плавает в пруду этом парочка уток, что поглядывали изредка в сторону сидящих на лавке с заинтересованною надеждой на то, что перепадёт им всё же пара-другая крошек чего-либо съедобного - дело происходило в парке городском, в такую рань ещё совсем безлюдном да неуютном, впрочем, вряд ли бы уютным стал парк этот и днём, народом разнообразным переполненный, хотя обыкновенно людей здесь бывало немного, по неизвестным причинам.

- Я люблю приходить сюда временами, - сказала Мария, глядя на уток, покачивающих на воде своими забавными хвостиками. - Он один из тех редких парков, где собирается днем не так уж много народа. Я не люблю людные места. От них...веет какой-то враждебностью, что ли. Не знаю, может, и не враждебностью... Бессмысленностью? Нет, не знаю. Мне просто обычно не нравится там, где много людей. Носятся мимо бешеные дети, орут невоспитанные мужики, бабы тоже хороши, одни сплетни от них только слышу.

Рогатый, открывший пачку чипсов, достал оттуда аккуратно один чипс, засунул себе в рот да и выпучил глаза внезапно.

- Ты чего? - посмотрела на него Мария и усмехнулась невольно при виде этих вытаращенных глаз, столь забавно они выглядели.

- Слишком солёные, - проговорил козел, хрустя чипсом. - Как вы такое едите, ужас.

- Да в них химия одна, чего ты хотел.  Это так, для разнообразия, когда хочется чего-то особого, - девушка перевела взгляд на свежескошенный газон. - Этот парк я люблю ещё с детства, - продолжила она. - Тут мы играли с местными ребятами, тут я прогуливала школьные уроки, а теперь прогуливаю и пары. В городе вообще мало мест, где бы хотелось прогулять уроки и вот так вот просто посидеть и полюбоваться природой: всю природу-то давно повырубили под строительство новых бездушных многоэтажек. Во дворах остались деревья, кусты, интересные тропинки, но и там на каждом шагу встречаются люди, до ужаса гадкие - кто бухает, кто орет, кто еще что, и зачем оно надо... Знаешь, с каждым годом тут становится всё больше магазинов - у меня ощущение, что скоро весь город будет состоять из одних лишь супермаркетов. Их слишком много. И от этого город кажется еще более бездушным и гадким.

- А зачем ты прогуливаешь пары? - поинтересовался Рогатый, шурша упаковкой чипсов.

- Да я даже сама не знаю, зачем, - ответила Мария и вздохнула. - Вроде бы собираюсь, выхожу из дома - а ноги сами идут не туда, и душа противится всем своим естеством. Сердцу досадно, что я вновь не иду на пары, но на парах ему в миллион раз досаднее. Учусь-то я хорошо, с этим у меня нет проблем. Проблемы есть у оценок - и кроются они в их ненужности и абсурдности. Всё это так бессмысленно...

- Что бессмысленно?

- Да всё. Всё на свете. Я живу с этим чувством, просыпаюсь с этим чувством и засыпаю с ним. И жить так...невозможно. Вся эта гадкая система человеческой жизни - бессмысленна. И я готова умереть за идею о том, что эту бессмысленность надо прекращать.

- Умереть за идею может каждый, - произнес Рогатый, глядя на ковыляющих вдоль воды уток. - Это проще, чем думают миллионы. Они готовы умирать за сотни ничего не стоящих идей. Умереть за идею успеется всегда.  А ты попробуй жить за идею. Умереть много ума и отваги не надо. Ум и отвага нужны, чтобы жить.

Мария задумчиво поковыряла носком туфли близлежащий камушек, ничего не сказала покамест.

- Смысл... Людская забава, - продолжил Рогатый. - Во всём-то вы всегда ищете смысл. А вы не пробовали прекратить это и просто наслаждаться? Наслаждаться своим существованием, способностью видеть, слышать, чувствовать. Кто-нибудь из вас вообще умеет наслаждаться тем, что он это он, что он жив?

   Мария пожала плечами.

- Поиск смысла - обычный процесс познания себя и окружающей действительности, - сказала она и удивилась невольно собственной неожиданной мысли этой.
 
- Да, ты права, - кивнул козел. - Человеку дан великолепный и совершенный инструмент для познания Вселенной - мозг. Кто-то им не пользуется, кто-то - наоборот. Но кто-нибудь когда-нибудь попытался стать счастливым от того, что он способен познавать и мыслить? Кто-то когда-либо вообще был за этот инструмент благодарен и счастлив от этого? Я уверен, что нет. Те, кто своим инструментом познания всё же пользуются по назначению, обычно от этого становятся несчастными. Неотъемлемая черта человеческой натуры.

- Знаешь, - задумчиво ответила на это девушка. - Мне кажется, даже если они от этого и несчастны, они всё равно бы не променяли способность познавать и мыслить на блаженное неведение. Ведь они умны - а значит, понимают, что познание это одна из основных задач человечества.

- Ты действительно так думаешь?

- Да. Если эта функция у нас есть, если нам дан настолько мощный и совершенный инструмент познания - значит, дан он нам неспроста и явно с той самой целью, для которой он и предназначается.

Рогатый ухмыльнулся.

- Рад это слышать от тебя, - лукаво посмотрел он на Марию и хрустнул очередным чипсом.
Девушка улыбнулась, глядя на него в ответ, ибо козел с этими чипсами выглядел даже мило.

- И я понимаю, о чем ты, - сказала она. - На самом деле ничто не бессмысленно. Но сама человеческая жизнь, придуманная людьми и взятая ими за основу своего существования - искусственна и душна, будто схема или клетка, душит своими четкими границами, а зачем вообще возведены эти границы? Зачем, для чего? Вот они-то и бессмысленны.

- Границ нет, - прозвучало в ответ. - Они лишь в умах и сердцах людей.

- И люди проецируют их на собственную жизнь и на жизнь других. Вот от этого тошно, от этого душно. Этот город, по-сути, точно такая же граница, проекция из умов людей.

- Так сломай ее.

Мария с печальной надеждой во взгляде посмотрела на серьезного Рогатого, уплетающего чипсы.

- Что я могу? Я одна и так мала.

- Что я тебе говорил? - Рогатый высыпал остаточные крошки из пакетика на дорогу, и утки, крякая, забавно, будто маленькие бочонки на ножках, засеменили к ним. - Человек всемогущ, но он в свою всемогущесть не верит. Потому что в голове у него границы. Он сам их воздвиг, сам им подчиняется и сам же их ненавидит. Так сломай эти границы, сломай границы в своей голове и в своем сердце - и тогда ты станешь всемогущей.

   Мария поправила прядку своих каштановых волос, глядя на дорогу да на уток, задумалась напряжённо.

- Но как я их сломаю? - спросила она.

- Просто пойми и осознай, что их нет. Пойми и осознай, что ты свободна. Во всём на свете ты свободна. Все люди на свете свободны, на самом-то деле. Но тебя, как и других, сковали границы в голове и сердце. Часть из них тебе внушили, часть из них ты выдумала сама. Ты видишь эти границы и не можешь выйти за их пределы - но границ-то нет. Очнись от иллюзии несвободы. Вам ее внушили.

- Но кто нам ее внушил?

- Те, кому это выгодно.  И те, у кого в умах стоят точно такие же границы. Слушай...

Мария повернулась на козла, очнувшись от раздумий, да тотчас прыснула со смеху, зажав себе рот: на рогах козла, плечах, голове и руках сидело множество плюгавых голубей, невесть откуда и налетели они в таком количестве, облепили собою, изредка курлыкая, Рогатый же малость растерянно смотрел на Марию, боясь пошевелиться.

- Я просыпал на себя некоторое количество крошек, - прошептал он - и вдруг, не выдержав,  засмеялся тоже, затряслись плечи его широкие от смеха искренного вместе с сидящими на них голубями, птицы закурлыкали возмущённо, зашуршали перьями да и сорвались в воздух тотчас все разом. Мария, смеясь, взвизгнула да закрыла голову руками невольно, а Рогатый с интересом наблюдал, как стая голубей беспорядочно кружит в небе и приземляется неподалеку от скамейки, всё еще надеясь заполучить желанный завтрак.

- Я такого еще не видела, - сдерживая смех, посмотрела на козла Мария. - Похоже, ты им понравился.

- Главное, чтоб не слишком сильно, - и Рогатый сурово оглядел свои плечи на предмет нежелательных белых пятен. Мария снова добродушно засмеялась, прикрывая рот рукой.

- Не слишком сильно, не волнуйся, - сквозь смех произнесла она. - Всё в порядке.

****

Гуляли они вдвоём по утреннему, понемногу пробуждающемуся от ночного сна городу, шатались бесцельно по улицам неуютным, будто и впрямь заняться им было нечем, кроме как по улочкам этим подле друг друга шествовать, Рогатый влез попутно в ларёк ещё закрытый, проник туда нагло да безо всяческих зазрений совести, а когда обратно наружу показался - протянул растроганной Марии внушительный рожок клубничного мороженого.

- Ради меня еще никто не грабил ларьки, - девушка смущенно улыбалась, на ходу трапезничая добытым мороженым, покуда шли они далее. - Но это всё равно плохо, так делать нельзя, - с укором возвестила она ухмыляющемуся Рогатому, козёл шел рядом да заинтересованно наблюдал за радостной девушкой.

- Если очень хочется, то можно, - подмигнул Рогатый. Мария улыбнулась, отвернулась, смутившись малость, оправила прядь каштановых волос своих, затем спросила:

- А откуда ты взялся? Чем ты вообще занимаешься, ну, по жизни?

- То тем, то этим, - уклончиво ответил Рогатый. - А откуда взялся я - долгая история. Возможно, что я был всегда, с тех самых пор, как были созданы люди.

- Созданы? - удивилась Мария. - Ты веришь в теорию создания?

- Я верю в то, что я знаю, - последовал странный ответ. - А знаю я многое.

-  Не верю я ни в Дьявола... - задумчиво проговорила Мария, глядя себе под ноги. -...ни в Бога. Выдумки это всё. Особенно насчёт Бога. Не верю в него.

- Зато он в тебя точно верит, - ухмыльнулся козел.
 
Мария сощурилась, глядя на него, спросила шутливо:

- Ты что же, из этих, православных?

Рогатый усмехнулся и покачал головой.

- Религии - это слишком по-людски, - ответил он.

- Ну...ладно, я спрашивала не о том, - сменила тему Мария. - Я хотела спросить, где твой дом? Тут, поблизости?

- У меня нет дома.

- Как?! - воскликнула Мария, удивленно глядя на козла.

- Вот так, - последовал ответ на ее удивленный взгляд. - Из города в город, от человека к человеку. Мой путь вечен, я везде, иду по миру, не имея ничего кроме этого пути и самого себя.

- Боже мой, я была права, ты бомж!

Рогатый аж смехом подавился, услышав это нелестное определение, то ли кашлянул, то ли фыркнул, однако затем погрустнел малость, несмотря на ухмылку на своём лике, о чём-то призадумался явно.

- Я это я, - посмотрел он на девушку. - Но раз уж на то пошло, то я, скорее, вечный странник.

- Извини, не хотела тебя обидеть, - смутилась Мария. - Само вырвалось.

- Я не обидчивый, - ответил на это Рогатый. - Не переживай.

Проходили они тем временем мимо местного парка развлечений, взглянула девушка украдкой на круглые стрелочные часы над входом, стрелки явственно возвещали утро, сам же парк закрытым был покамест для посетителей, ибо работать начинал он только ближе к полудню.

- О, как жаль, аттракционы еще закрыты, - огорчилась Мария, указывая на парк.

- Разве это проблема? - лукаво изогнул бровь Рогатый, направился он тотчас прямиком к воротам запертым, подошёл, повозился с замком малость, да и упал замок с цепью вниз вскоре, звякнул громко да об асфальт твердый грохнул. Рогатый, посмотрев на Марию спокойно, потянул на себя одну из решёток ворот парковых, и та отъехала в сторону с протяжным скрипом.

- Ты что! - испугалась Мария. - А если нас кто увидит?

- Если всего бояться, то никогда не познаешь счастья, - усмехнулся Рогатый и шагнул в открывшийся проход.

   Мария, неуверенно потоптавшись на месте, нахмурилась, собрала в кулак всю свою решимость, которая наряду с удивительной застенчивостью присутствовала в ее сердце несомненно, и догнала Рогатого затем, ибо одной да без него оставаться ей не хотелось точно, да и будь что будет засим.

- А какой смысл, если аттракционы не работают без…этих...людей, которые их включают? - спросила Мария, покуда шли они по удивительно чистому да опрятному тротуару вглубь парка. - И разве здесь не должна сработать сигнализация?

- Ты слишком насчет всего волнуешься, - ответил ей Рогатый. - Лучше давай выбирай аттракцион.

- Ну хорошо, вот! - и девушка уверенно да бодро указала на огромные "американские горки" справа.

- Уверена? - насмешливо посмотрел на нее козел, слегка нагнувшись к девушке да смерив её по-доброму ехидным взглядом. - А не боишься?

- Глупости не говори, лохматый, - сощурилась в ответ Мария. - Я ничего не боюсь!

- Тогда забирайся!

Мария, обогнув цепочку, ограждающую вход на аттракцион, забралась в одну из вагонеток красных, находящуюся посреди состава общего, уселась там и махнула козлу рукою, дабы присоединялся, Рогатый же подошёл следом, сел подле, едва и вовсе поместившись в явственно малой для его габаритов вагонетке, опустил железный поручень.

- А кто приведет нас в движение? - удивилась Мария, вцепившись в поручень этот сразу да оглядываясь невольно. - Тут же никого нет!

Не ответил Рогатый, коварно ухмыльнулся он, сложил руки на корпусе вагонетки впереди, положив на них голову, насмешливо посмотрел на девушку. И в тот же момент состав покачнулся, заскрежетал да тронулся вперед, будто невидимый кто-то в движение его привёл козлу в угоду, Мария вздрогнула, повертела головой тотчас, силясь разглядеть того, кто запустил аттракцион - но никого не увидела.

- Ты как это сделал? - повернулась она к козлу, да в глазах ее читалось столь великое да неподдельное удивление, что Рогатый усмехнулся по-доброму, столь забавен был вид недоумения в женских наивных глазах.

- Легко и просто, - уклончиво ответил он.

Дальнейших вопросов от Марии не последовало - состав разогнался да мчал по рельсам вперёд, набирал скорость постепенно, и девушка, держась за поручень крепко, завизжала вдруг весело, когда стремительный ветер ударил в лицо, загудев в ушах да растрепав её чудесные каштановые волосы.

- Что, что такое? - обеспокоенно встрепенулся козел.

- Мне нравится! - прокричала ему Мария, покуда неслись они в вагонетке по рельсам с бешеной скоростью. Рогатый кивнул, затем выпрямился, на всякий случай взявшись за поручень железный, посмотрел вперёд. Мчались им навстречу, закручиваясь спиралью невдалеке, узкие рельсы, столь быстро, столь рябили они в глазах на скорости этой лютой, что козел напрягся невольно, прижав к голове лохматые уши, согнулся поболее, будто страшась вылететь из вагонетки ненароком на очередном вираже, свистел ветер хладный мимо, казалось, вот-вот сорвёт он состав стремительный с рельсов этих тонких да ненадёжных, устремит к земле, прогнутся рельсы, переломятся под безжалостным громыханием аттракциона, не выдержат и вовсе столь непосильный да беспокойный вес; представил это Рогатый, пригнулся ближе к поручню невольно, будто и в самом деле страшился он с высоты столь внушительной наземь пасть, Мария же, вопя ликующе, размахивала руками да скорости дикой не боялась и вовсе, искренно веселилась девушка да наслаждалась аттракционом будто ребёнок маленький, напрочь не замечая напряжённого вида её рогатого товарища. Когда замедлился состав вагонеток красных, остановился когда подле деревянных помостков окончательно, воскликнула Мария бодро:

- Так мало? Давай еще!

Рогатый же вывалился из кабины прочь, едва держась на ногах, приложил кулак ко рту, стараясь унять позывы организма извергнуть из себя недавние чипсы, да согнулся малость, переводя дух.

- Нет, - выдавил он натужно. - Выбирай другое развлечение, с этим - всё...

Вылезла Мария из вагонетки неохотно, осмотрелась расстроенно да тут же узрела огромное колесо Обозрения, возвышающееся над всеми прочими аттракционами величественно и монументально этакою пёстрою громадой.

- Во, пошли на колесо! - указала девушка пальцем в сторону увиденного. Рогатый бросил неприветливый взгляд на грядущий аттракцион, вздохнул недовольно.

- Вот чёртово колесо... - пробормотал он нелестно. - Опять будет бешено нас кружить?

- "Чёртово колесо" - это другой аттракцион, который как раз бешено кружил бы нас, - беззаботно улыбнулась Мария по пути к колесу. - А этот заключается в другом. С его высоты будет видно весь город!

- Занятно, - сказал козел задумчиво.

Подошли они к одной из нижних кабинок, забрались внутрь, покачнув кабинку да растревожив покой её своим вторжением, сели рядом друг с другом на сидение невеликое - и чуть только помыслила Мария о том спросить, кто же запустит механизм аттракциона этого, как вдруг колесо, словно бы по чьему-то велению негласному, заскрипело, загрохотало да медленно начало свой круговой путь, кабинка с пассажирами поехала вверх.

- Я никогда не каталась на колесе раньше! - восторженно поведала Мария, глядя по сторонам да на постепенно отдаляющуюся поверхность асфальта. Рогатый с интересом поглядывал на радостную девушку, согнувшись в кабинке в три погибели да едва и вовсе помещаясь на скудном сиденьице. - Всегда хотела испытать это неповторимое чувство, которое переживаешь на самой вершине колеса! Конечно, мне немного страшно, но любопытство точно сейчас сильнее.

Поднималась кабинка всё выше и выше, размеренно покачиваясь в такт подъёму этому, достигла вершины уверенно да и замерла вскоре на вершине этой, там, откуда открывался умопомрачительной красоты вид - предстал город целый перед восторженной Марией как на ладони, во всём своем великолепии многочисленных серых многоэтажек, выстроившихся угловатым лабиринтом вдаль, обширен он был да велик, однако тускл да неуютен, будто и вовсе не существовало цветов на этом свете иных, окромя серого безрадостного оттенка.

- Офигеть... - протянула Мария, затаив дыхание да глядя на открывшиеся взору городские просторы. - Так вот как видят город птицы...

- Думаю, птицы летают еще выше, чем сейчас находимся мы с тобой, - спокойно заметил Рогатый. - Им открываются еще более сокровенные дали и еще более обширные просторы, хотя, думаю, птицы не способны, к сожалению, оценить всю их обширность и сокровенность. Однако кто знает. Недаром же им предоставлена возможность это лицезреть.

- Я бы хотела иметь крылья, - Мария осторожно привстала, силясь оказаться еще выше да увидеть еще дальше. - Я с детства об этом мечтала, и не раз мне снились сны о том, как я летаю, даже без крыльев, летаю в облаках, лечу куда душе угодно. Я до сих пор тоскую по этому незабываемому чувству полета, мне давно не снилось таких снов. Как жаль, что человеку не дано летать...

- Что ж, может, оно и к лучшему, в целом, - хмыкнул козел задумчиво. - Кто знает, каких еще бед смог бы натворить человек, имея крылья.

Мария вздохнула.

- Рожденный ползать летать не может, верно? - невесело усмехнулась она, опустив взгляд печально.

Рогатый ухмыльнулся.

- Может, - ответил он. - Ежели действительно захочет. Бескрылый отрастит крылья да взмоет ввысь, стоит только ему действительно этого возжелать, стоит только ему понять, что он всемогущ и что сдерживают его лишь границы в его собственной голове. Умеешь ползать - учись летать, всё просто в мире этом.

Мария запрокинула голову и посмотрела в синеву ясного неба с тоскою некоей во взгляде.

- Что ж... - проговорила она тихо. - Когда-нибудь мне удастся в это поверить. Но сейчас я попросту боюсь думать о том, что произойдет после того, как эти границы сломаются и исчезнут. Я боюсь всемогущества.

- Это не ты его боишься. Это боятся границы в твоей голове. Страх - это тоже граница, тоже преграда. И как и все прочие преграды, он несомненно преодолим. Позволь себе быть всемогущей, - Рогатый внимательно смотрел на Марию, наблюдал, как вьются по ветру хладному её чудесные каштановые волосы. - Позволь себе выйти за воздвигнутые страхом и сомнениями пределы. Просто позволь себе. Довольно запретов. Запреты недействительны и бессмысленны.

- Ну не всегда же...

- Не всегда. Но мы говорим о тех запретах, которые выгодны тому, кто их тебе внушает. Тебе внушили, что ты слаба, зависима да беспомощна. И ты поверила в это, забыв, не видя, что ты на самом деле всемогуща и свободна. Создай себе крылья, свои, персональные крылья - так, как ты будешь летать, не сможет летать никто из тех, кто поверил в то, что ползающий этого не может. Гусеница ползает - но перерождается в прекрасную бабочку и летит ввысь. И пусть ей так предначертано природой, пусть у нее нет выбора, летать или ползать - у человека же есть выбор, человек для себя выбирает сам, что он будет делать, ползать или летать. Выбор только за ним.

Мария внимательно посмотрела на Рогатого, задумавшись над словами его, затем перевела взор тоскливый на серые городские просторы.

- Тогда, - сказала она уверенно. - Я выбираю летать. Я не земляной тощий червь, - девушка вновь посмотрела на козла и прижала кулачки к щекам, отчего сделалась вдруг невероятно милой. - Я гусеничка, которая станет прекрасной бабочкой и улетит прочь из этого душного города, оставляя позади все границы!

   Рогатый по-доброму усмехнулся, опустив взгляд малость смущённо по причине неизвестной, спросил:

- А высоты эта гусеничка не боится?

- Нисколько! - помотала головой Мария, бросила быстрый взгляд вниз, на далекий асфальт, да подвинулась поближе к козлу затем, ибо сжалось невольно сердце в грудной клетке от вида столь внушительной высоты. - Но я думаю, нам уже пора спускаться, - пробормотала она тихо.

Рогатый улыбнулся, глядя на девушку, и кабинка, покачнувшись, продолжила свой прерванный путь, постепенно опускаясь всё ниже к земле да и достигнув её в итоге окончательно.

...А вскоре вдвоём они кружились беззаботно на размеренной да слегка поскрипывающей карусели с сиденьями в виде лошадок – сиденья располагались в два ряда, и Мария избрала ряд внутренний, облюбовала лошадку розового цвета, ибо цветом этим она и приглянулась девушке, забралась Мария на лошадь пластмассовую да заболтала ножками в воздухе, покуда кружилась карусель далее, держалась Мария за неподвижную твёрдую гриву да ехала вперёд, с интересом разглядывая проезжающий мимо парк; Рогатый же едва и вовсе поместился на белой лошади напротив да в ряду внешнем, сел на неё со страхом, что переломится ненадёжная пластмасса тотчас под его внушительным весом, да так и сидел, слушая неутешительное потрескивание пластика да передвигая ногами копытными по платформе движению попутно, ибо длинными были его козлиные ноги, некуда их было деть. 

- Так классно! – воскликнула весёлая Мария, обернувшись на Рогатого. – Я каталась на такой карусели в детстве, когда мы отдыхали с родителями за границей, там были точно такие же лошадки, они так всегда мне нравились… Но потом я выросла, желание покататься на них осталось, только вот…как-то стыдно было.

- Стыдно? – переспросил Рогатый, с некоторой опаской держась за пластмассовую гриву своего коня. – Отчего же?

- Ну… Несерьёзно это как-то мне казалось, люди же будут смотреть, думать «вот дурочка, радуется как ребёнок».

- И что? Разве это плохо – радоваться чему-то, как ребёнок?

- Ну…

- Я уже тебе говорил, - Рогатый поёрзал в седле и напрягся, когда пластмасса ненадёжно хрустнула под этим ёрзаньем. – Если так всего бояться – никогда не познаешь счастья. Что люди? Разве это так важно – то, что они о тебе подумают? Подумают хорошее – ладно, подумают плохое – ладно, ничего не подумают – тоже ладно.

Мария задумчиво разглядывала некачественную краску на шее своей лошадки, покусывая нижнюю губу, ничего не отвечала покамест.

- Это твоя жизнь. Только тебе решать, как её жить, что в ней делать. А люди – они вечно там себе что-то думают. Ну и пусть себе думают. Их думы не имеют никакого значения, ежели ты делаешь то, что приносит тебе радость да счастье. Да и вообще их думы не имеют никакого значения, в любом случае. Важно – то, что ты думаешь о себе сама. Потому что это твоя жизнь.

Мария вздохнула.

- Я понимаю, - ответила она несколько печально. – Это же… Это же границы, да?

- Они самые.

- Кажется, я начинаю потихоньку их распознавать.

- Это замечательно.

Мария взглянула на серьёзного Рогатого, чинно восседающего рядом на белогривом пластмассовом коне, и вдруг прыснула со смеху.

- Чего? – невольно усмехнулся в ответ козёл, передвигая ногами по платформе да едва не падая и вовсе.

- Он тебе совершенно не по размеру, - ответила Мария сквозь добродушный смех.

- Тяжко ему, наверное, - улыбнулся Рогатый, глядя на весёлую девушку. Да и треснул всё же несчастный белый конь окончательно, раскололся, и оказался Рогатый удивлённым да сидящим посередь обломков белой пластмассы на медленно вращающейся по кругу платформе.

- Вот незадача, - проговорил он спокойно да лукаво взглянул на Марию затем. – Испустил дух, бедная животина.

Покатилась Мария тотчас со смеху, закрывшись ладонью, звонким зазвучал её смех, весёлым да беззлобным, да и улыбнулся Рогатый и сам невольно, любуясь смеющейся девушкой с теплотою некоей в тяжёлом да извечно мрачном взгляде.