Тлеющий Ад. Бездомный Дьявол. Глава 4

Продолжили они втроём путь свой неизвестный по дворам да закоулкам городским, Рогатый вёл Марию и Теофила вперёд, сторонясь центральных да главных улиц да избирая пути наиболее безлюдные, шёл он чуть впереди, молчаливый да мрачный, Теофил же неустанно вещал девушке о своих разнообразных лихих похождениях.

- ...И посему страсть люблю вечеринки, - закончил он весело. - А ты, принцесса?

- Что? - Мария очнулась от мыслей своих нелёгких, когда услышала вопросительный тон козлоногого. Всё это время глядела она взглядом обеспокоенным малость да задумчивым на широкую спину Рогатого, облачённую в чёрную да слегка пыльную мантию, и думала, думала... Так ведь и впрямь, откуда же появился этот странный двуногий козёл? Откуда пришёл он да с каким помыслом? Случайность ли виною стала во встрече их общей в переулке утреннем да тоскливым - или же и вовсе предопределён каждый шаг жития людского кем-то неизвестным за сотни лет наперёд? "А Рогатого своего - не, не боязно?" - всё крутились в мыслях слова, не столь давно Теофилом сказанные, но что боязно? Чего ей, Марии, стоило бы бояться? Какую такую опасность таят в себе рога, аки смоль чёрные, какая беда сокрыта в этом уставшем тяжёлом взгляде, коим смотрит Рогатый на всё в этом мире?

- Говорю, как относишься к вечеринкам? - улыбнулся Теофил, глядя на задумчивую девушку.

- Хм... Сложно сказать, - взглянула на него Мария в ответ. Да и всё менее боялась она глаз его выразительных, всё менее манер грубоватых сторонилась, ибо уразумела она козлоногого, поняла, то бишь, вот в чём дело, вот в чём и суть вся, поняла - да и перестала опасаться, ведь как оно у людей? Страшатся непонятного, чураются да осуждают незнакомое да иное, ибо неизвестно оно, неизведанно, а стоит уразуметь им, стоит понять инаковость эту, так и страх исчезает тотчас, ибо понятно всё становится, ибо нечего бояться более.

- Я побывала на множестве вечеринок, - продолжала девушка. - Но... М-м... Ну да, там шумно, весело, нескучно... Честно - не знаю... Слушай, а не может быть такого, что всё предопределено за нас? - спросила она вдруг.

- Что "всё"? - Теофил улыбался бодро, глядя на Марию дружелюбно да постукивал копытами по каменистому асфальту.

- Ну вся наша жизнь, каждое наше действие... И наша судьба. Кто ее определяет?

- Каждый сам ее определяет, - подал голос Рогатый, не оборачиваясь. - У каждого человека есть выбор, и человек сам решает, кем ему быть да в каком направлении ему стремиться.

- Ну не путай красавицу, друг мой сердешный! - покачал головой Теофил и погрозил равнодушной козлиной спине пальцем. - Ладно - мы с тобой, но жизнь человека иными законами писана!

- Не вижу принципиальной разницы, - донеслось в ответ.

- Человек, - коварно продолжил козлоногий. - Существо подневольное. Многих свобод он лишает себя сам, но главная его неволя - его помысел о том, что он контролирует свою жизнь. Сидит он, исполнивший свои мечты, добившийся желаемого - ну, к примеру, рассмотрим сейчас этакого персонажа - и думает, что всё-то он на свете контролирует, всё-то в его жизни ему подвластно. И вдруг р-раз! - и сердечный приступ. И насмерть. Здоровьечко, здоровьечко, шутка ли? Неужто он сам себе так распорядился? И все исполненные цели, все мечты летят в тартарары, никому уже более не нужные. А другого, к примеру, иная участь поджидает - запланировал он себе поход в магазин, распорядился своей жизнью, так сказать, а по пути на него вдруг падает фонарный столб! Притом он, персонаж этот драгоценный, остается в живых, вот только ходить более не может, так как отбило ему в спине что-то необходимое для сего процесса и не подлежит починке. Вот тебе и поход в магазин, не походишь уж больше! Неужто скажешь ты мне, что сам он так управился? Или, может, скажешь ты, что фонарные столбы просто так, беспричинно на людей падают?

- Стечения обстоятельств, - тряхнул ухом Рогатый. - Беспричинно ни одно стечение обстоятельств не происходит, вот только ошибаешься ты в том, что думаешь, будто кто-то специально распоряжается падениями столбов на людей. Причины есть всегда, бесспорно, но нередко стоит за ними и вовсе что-либо бездушное, какая-нибудь проклятая коррозия, погрызшая подножие столба и сделавшая его неустойчивым от любого дуновения ветра. Коррозия, в свою очередь, тоже не без причины начала грызть столб, но это уже, рыжий ты бес, называется химией.

- Так я ж и не говорю о том, что кто-то специальный роняет столбы на людей! - всплеснул руками Теофил. - Я чего говорю? Человек подневолен случаю! Случайности, за которой стоит сотня причин, сотня резонов, от непосредственного человека не зависящих! Но что ежели кто-то да всё же прописывает эти резоны в записную книгу под названием Судьба? А? Ты не знаешь - и я не знаю, что там у него в небесной богадельне происходит такое... - кто этот "он", Теофил пояснить не удосужился.

Мария с интересом смотрела на закипающий спор друзей, покамест молча да не встревая и вовсе, но затем вопросила:

- Так вы мне скажите, всё-таки человек сам своей судьбой распоряжается или не сам?

- Сам, - отрезал спокойно Рогатый.

- Не сам! - скрестил руки на груди Теофил, надувшись.

Остановился Рогатый резко, обернулся, воззрившись на козлоногого тяжёлым, ежели и вовсе не гневным взглядом, Теофил на пару с Марией затормозил тоже, поднял голову да взглянул снизу вверх на своего рогатого товарища непринуждённо. Да и тотчас почудилось Марии, будто хочет Рогатый явственно ударить Теофила, резко да грубо, отправить в полёт точно так же, как не столь давно наотмашь отбросил дымящуюся самокрутку от его лица в баре. Однако же нет, стоял Рогатый на месте, прямой, высокий, монументальный, да глядел на мужчину молча, а тот на него смотрел в ответ, поначалу безмолвно тоже, однако в итоге не выдержал.

- Точно так же и твоею судьбой не сам ты распорядился, - тише, чем обычно, произнес Теофил, без улыбки да совершенно безрадостно, и ничего в его лице не дрогнуло под ледяным взглядом Рогатого.

- Замолчи, - грубо, твердо бросил ему Рогатый. Сказано было слово это единственное с нерушимым спокойствием в голосе, беззлобно да совершенно бесстрастно, но при этом словно кипятком окатило Марию с головы до ног, содрогнуло землю под ее ногами да намертво сжало сердце тисками стальными.

   Теофил, скрестив руки на груди, еще с минуту глядел в ледяные глаза Рогатого, а после внезапно смешался, опустил взгляд, а затем и голову.

- А что, не так, что ли?.. - тихо проговорил он, зная, что лучше бы ему сейчас замолчать. - Занавесил тряпкой своею, мантией, то бишь, и мыслишь, что не видит никто, не смотрит. А я вижу. Вижу и помню. И не говори мне, что сам ты так своей судьбой распорядился, что давит твое нутро словно катком уж столько тысячелетий. По твоей собственной воле давит? Не смеши...

Да и замахнулся Рогатый тотчас рукою правою, резко да грубо. Закрыл глаза Теофил, однако не дрогнули ноги его козлиные, не захотели отступить да кинуться прочь, замер он в ожидании удара, однако внезапный вопль Марии заставил его поднять голову: повисла девушка на занесённой руке Рогатого, схватилась с помыслом остановить полёт её стремительный, так и остановила же, смогла, замер козёл, на весу держа руку с Марией, на ней повисшей, поглядел на девушку мрачно.

- Не надо, не бей его! - выдавила девушка, зажмурившись отчего-то да замотав головою отчаянно.

- Почему? - спокойно спросил Рогатый.

- Просто не надо! Не надо! Дерутся злые! А ты добрый!..

Рогатый окинул задумчивым взглядом девушку отчаянную да сжавшуюся почему-то, опустил руку затем, поставив Марию на землю, да и спросил:

- А с чего ты взяла, что я добрый?

Мария с мольбой посмотрела на него в ответ.

- По глазам вижу, - прошептала она, ибо уразумела слова, Теофилом на кухне сказанные. - Глаза никогда не обманут...

Рогатый хмыкнул, задумчиво попрядал ушами, оправил мантию, а затем развернулся и неспеша пошел прочь. Спустя миг остановился он, обернулся да и подал голос грубовато:

- Чего застыли? Сколько вас ждать?

Догнали его тотчас Теофил да Мария, да и продолжили они втроём путь свой по пустынным городским улицам как ни в чём не бывало.

- Судьбой своей я сам распорядился, - подал, наконец, голос Рогатый.

- Так уж и сам? -  возразил на это Теофил.

- Сам, - последовал ответ. - Никто иной, ни по чьему-то стороннему желанию. Каждый сам виноват в своих удачах да в своих бедах. И я точно так же сам во всём виноват. Каждый человек совершает поступки, совершает действия. И действия эти влекут за собой действия иные, от иных лиц. Вот и мои собственные действия повлекли за собой мою судьбу. Судьбу свою чужими руками я сам построил.

Теофил покачал головой - с сожалением, сочувствием и досадой.

- Непомерную, тяжелую ношу берешь ты на свои плечи, - сказал он.

- Эта ноша испокон веков на них лежит.

 ****

Постепенно накалившаяся атмосфера между Марией, Рогатым и Теофилом поостыла, истлела да утихла, да и спустя пару минут козлоногий вновь оглушал местность своим громким хохотом, пугая голубей - рассказывал разнообразные истории из жизни, молча идти не возжелав напрочь, Мария же смущённо улыбалась да ненароком поглядывала на идущего впереди Рогатого. Тот не оказывал никоих признаков прежней злости или обиды, спокойно шел вперед, устремленный к одному ему лишь известной цели, и так шли они довольно долго, оказались вскоре в ином некоем районе, однако же да будто в таком же точно, какой был до этого, шествовали далее, покуда не оказались возле очередного нелицеприятного заведения. Поглядела Мария на здание это, на вывеску взгляд подняла растерянный, да и узрела тотчас слово страшное на переливающейся фиолетовыми да голубыми оттенками вывеске, гласило заведение на всю округу с откровенно наглым непотребством: " Стриптиз".

- А мы чего, туда идём, что ли? - смутилась Мария тотчас, ещё более растерялась.

- Да, - ответил кратко Рогатый. 

- Зачем это еще? - буркнула девушка. - Я думала, вы приличные парни.

- Мы? Да мы самые приличные на свете! - гаркнул Теофил и захохотал, Мария при этом невольно вздрогнула. - Мы же просто самые святые-пересвятые, да, Рогатый?! Ах-ха-ха-ха!

   Мария не оценила странного сарказма козлоногого да явственно напряглась. Она посмотрела на Рогатого, остановившегося у входа, сказала мрачно:

- Мне не нравится такое.

- Ты всё поймешь, - ухмыльнулся Рогатый. - Я в этом уверен, - и с этими словами он приглашающе распахнул двери заведения.

- Между прочим, это эксплуатация женского тела, и это, я считаю, чудовищно, - проворчала Мария, проходя в раскрытые козлом двери. - Безмозглые мужики пялятся на женщин без стыда и совести, ужасно и мерзко...

Предстало сердитому взору Марии широкое, просторное помещение, погружённое в полумрак - впереди, единственная освещённая прожекторами разноцветными, сцена располагалась с шестом во своей средине, а вокруг шеста сего, неожиданно для Марии и вовсе, извивался некий мачо, облачённый в мужское нижнее бельё ярко-красного цвета; подле да вкруг сцены светлой мгновенно смутившаяся Мария узрела стулья да столики всяческие, за столиками сими барышни всевозможные сидели нынче, и, визжа неистово, пачками купюр трясли пред собою, зазывая вертлявого мачо подойти к ним ближе. 

Залилась краской Мария напрочь, обернулась, шагнув назад не глядя, лишь бы подальше от непотребства данного, да уткнулась случайно лицом в мохнатую грудь подошедшего в это время Рогатого. Остановился рядом Теофил, поглядел с ухмылкою на Марию растерянную да закурил самокрутку.

- Пошли отсюда, - пролепетала девушка, поднимая голову да глядя на козла.

- Сначала, - Рогатый взял её за плечи да развернул лицом к сцене. - Мы найдем одного моего друга.

- Опять?

Подвёл Марию Рогатый к одному из столиков многих, усадил за стол этот, сам опустился на стул рядом да упёрся локтями в мохнатые колени свои, окинув помещение спокойным, бесстрастным взором; Мария опустила голову смущённо да стиснула в пальцах собственные коленки, поглядывая украдкой на танцующего стриптизёра, Теофил же развалился на стуле поблизости, оглядывая зал задорно да бодро, заприметил тотчас бар у стены дальней где-то да и устремился туда сразу, бесцеремонно распихивая по пути взволнованных женщин, которые, всякий раз после толчка грубого каждого оглядываясь растерянно, никого не замечали и вовсе, продолжая затем глядеть на танец стриптизёра у шеста.

- А где этот твой друг? - шепнула Мария сбивчиво, стараясь не привлекать к себе внимание голосящих от восторга дам - хотя, к слову, ни её, ни Рогатого, ни пробирающегося к бару Теофила никто из них не замечал всерьёз, подобно студентам, оставшимся в квартире девушки.

- Он сейчас придет, не переживай, - ответил Рогатый. - Совсем чуть-чуть подождать осталось. Он обычно быстро приходит, опомниться не успеваешь даже.

Да и не заметила Мария, как сзади плавною, скользящей походкою приблизился к ней парень неизвестный, молодой кудрявый юноша, нагой по пояс да с тряпицею белой на чреслах, взглянул он на Рогатого, кивнул ему почтительно, повёл рукою по пышным светлым кудрям своим, нагнулся затем да обвил руками плечи растерянной да смущённой Марии, сверкнув во свете прожекторов ярким зрачками, вертикальными, аки у змеи, да голубыми.

- Ух, какой, да? - шепнул он заговорщицки на ухо девушке.

Мария, глядя на вращающегося на шесте стриптизера, завороженно да молча кивнула, да будто и не смутило её вовсе столь внезапное вторжение чужеродного гласа в мысли собственные. Голубоглазый блондин намотал на палец прядку её каштановых волос да и продолжил шептать:

- Вот было бы неплохо засунуть в его красные трусишки пару-другую купюр, да? Или, - он, плотно сжав плечи девушки пальцами тонкими, припал к её левому уху. - Еще лучше - познакомиться с ним после выступления, да? Он будет за кулисами, туда можно тихонько проскользнуть, я слышал, он мальчик безотказный...

   Мария стиснула колени руками сильнее прежнего, поджала губы с досадою.

- Говорят, он горяч, ух как горяч... - да и показался изо рта юноши язык змеиный вертлявый, улыбнулся блондин коварно, продолжая шептать: - Какие плечи, м-м, а какой торс... А что там у нас ниже, ох-ох...

- Нет, - Мария помотала головой и опустила взгляд.

- Что - "нет"? - прошипел блондин малость растерянно.

- Неправильно это. Гадко.

- Но почему же? Разве в этом ты видишь что-то плохое? Вы принесете друг другу радость, счастье на несколько горячих минут страсти...

- Неправильно это, - зажмурилась девушка. - По любви надо!

- Отчего же? Что за глупые древние устои? "До свадьбы нельзя"? "Не по любви нельзя"? Можно, всё можно, - шептал блондин, сжав плечи Марии. - Никто не накажет, никто не узнает...

- Нет, - уверенно отрезала Мария. - Нет в этом искренних, настоящих чувств. Глупый животный инстинкт... Я не хочу быть подобна им, - кивнула она на беснующихся дам у основания сцены. - По взаимному согласию, конечно же, можно, можно, когда люди не любят, но уважают друг друга, испытывают влечение и не хотят причинить друг другу вреда. В этом нет ничего плохого...

- Ну? - нетерпеливо шепнул блондин.

- Но не так. Не с первым встречным, не безмозгло покоряясь инстинкту. Ну и что, подумаешь, красивый, подумаешь, танцует. Я не хочу бездумно и глупо, я даже не знаю его, а вдруг он как человек - дерьмо, что же мне, только на красивую обертку и бросаться?! - и с этими словами вскочила Мария со стула да обернулась, наконец-то заметив стоящего за её спиной голубоглазого блондина. Рогатый же при этом ухмыльнулся довольно и, скрестив руки на груди, победно взглянул на малость расстроенного парня.

- Ты еще кто такой?! - воскликнула Мария в сердцах.

- Это мой друг, - ответил ей Рогатый. - Познакомься, - повёл он рукою в сторону парня, блондин же, вмиг позабыв горесть разочарования от поражения собственного, коварно улыбнулся да послал девушке воздушный поцелуй. - Блуд, собственной персоной.

- Блуд? - переспросила Мария недовольно, глядя на юношу с удивлением да гневом одномоментно. - Что за странная кличка. Хотя тебе подходит, гад.

А затем и Теофил вернулся из бара, икал он отчего-то да тащил за собою бармена полуголого за голову прямиком, захватом крепким да прочным, бедный парень вздыхал обречённо да прижимал к себе небольшой деревянный бочонок с пивом, смирившись со своею незавидной участью.

- Ох, Тео, ну зачем тебе бармен? - хлопнул рукой по лицу Рогатый, усмехаясь. Казалось, улучшилось его настроение по причине неизвестной, менее мрачным стало.

- Он не отдает мне мое пиво! - обиженно надулся козлоногий и икнул.

- Это моё пиво! - подал голос бармен. - А точнее, за него заплатить надо, а у этого рыжего прохвоста денег нет!

- А мне не нужны деньги, я беру то, что мне по нраву, без оплаты! - схватил Теофил парня несчастного за ворот рубахи его, рывком поднял в воздух да и трясти принялся грубо, восклицая "Отдай мне это чёртово пиво!".

- Гадом обзываешься? Ну зачем же так грубо! - наигранно обиделся Блуд тем временем, закинув руки за голову да глядя на девушку коварно, совершенно не обратив внимания на козлоногого, вытряхивающего, казалось, не только бочонок из рук бармена, но и дух из его тела в придачу. Красив был юноша этот, Блудом наречённый, ничего тут не скажешь, заметила это Мария, хмыкнула тут же да отвернулась затем, ибо обиделась она страшно на вторжение его своевольное, до сих пор от досады сердце неприятно сводило.

- С чем пожаловали? - блондин скользнул к Рогатому, провёл кокетливо пальцем по левому рогу его, козёл же отмахнулся от рук его небрежно, ответил затем, поднявшись со стула тяжко:

- Остальных найти надо.

- Неужели намечается что-то грандиозное? - коварно изогнул бровь парень, аки змея изгибаясь под тяжёлым взглядом Рогатого. Не ответил козёл, перевёл он вместо ответа взгляд спокойный на Марию; стояла девушка чуть поодаль, скрестив руки на груди, ни на кого не смотрела поначалу, затем взглянула мельком на Теофила с барменом в руках, буркнула:

- Ну убьет же человека.

- Человека ли? - хмыкнул Рогатый лукаво.

Поглядела на него Мария растерянно да хмуро, посмотрела на бармена вновь да и ахнула невольно: изо лба его рога козлиные вырастали стремительно, с каждым встряхиванием вытягивалась шея, завивалась, закручивалась, изо рта же язык с шипением высунулся да изогнулся аки червь; подошёл Рогатый к негодующему Теофилу, взял его за шкирку непринуждённо да и потащил за собой к выходу. Выпустил козлоногий бармена из рук, выругавшись с досадою, да и отполз тот, шипя да извиваясь, куда-то прочь.

- Ну и подавись ты своим пойлом, змеиная рожа! - осыпал его ругательствами Теофил, скрестив руки на груди да икнув затем. Прошел Рогатый мимо Марии, тронул её за плечо легонько, шепнув при этом "молодец", и прошествовал прямиком к выходу из сего нелицеприятного заведения. Блуд, ухмыльнувшись, поманил Марию пальцем и направился за козлом походкой, которую девушка мысленно окрестила как "гейская". Вздохнула девушка да покачала головою с досадой. Неприятно ей было крайне от того, как обошёлся с ней Блуд коварный, ну вот чего привязался он, зачем и вовсе столь постыдное да поганое на ухо шептал? Куражу ради али с иным каким помыслом? Не понять, не узнать... Шагнула девушка следом за всеми, а после у дверей помедлила малость, остановилась, будто почувствовав неладное что-то, да и обернулась на сцену светлую. Узрела она тотчас, как теряют облик человечий дамы да барышни подле сцены, точно так же, как и остальные все доселе, в чудищ страшных обратились они в одночасье, слезала с них одежда вместе с кожею на пол, в щупальца руки обращались загребущие, разрывались рты чередою тварей адских, пасти раскрывались на телах нагих повсеместно будто почки на древах весенних, да и отвернулась Мария поспешно от сего ужаса, за ручку двери схватилась, а в проёме дверном обернулась вновь, однако уже не на барышень безобразных, а на танцующего вкруг шеста стриптизёра. То, что увидала она далее, заставило девушку перепуганную отвернуться в страхе окончательно да и никогда не появляться более ни на пороге заведения данного, ни на иных порогах, сему подобных.