Поэт и Покровитель. Часть 1. Глава 5

Беги, Маргарет, беги



25 мая 554 года Новой Эры



Маркос сел на край кровати и тут же увидел на тумбочке бумажку. Он взял ее и стал крутить в руках, не решаясь развернуть. Даже на просвет он видел, что там что-то написано. Откуда она здесь взялась? И что там написано? А вдруг это очередной трюк Армии Р, о которых наслышаны все в Рациуме. Ведь уже не раз они подбрасывали простым людям какие-нибудь вещицы, а потом эти люди пропадали. Наверно, разумнее будет не рисковать и просто выбросить эту штуковину пока не поздно. Или лучше развернуть и прочитать, разрубить неизвестность ко всем чертям? Нет, нельзя. Это совершенно точно ничего хорошего не принесет.

Маркос увидел случайно, что часы пробили уже десять минут восьмого. Опаздывает! Впервые в жизни Маркос не успевает. Он бросил записку на кровать, накрыл ее одеялом и побежал на кухню пить кофе и совершать обряд посвящения в еще один день, полный рутинного существования.

В то утро все его мысли были с бумажкой, что ждала его под одеялом, словно нагая женщина, объятая желанием. Он пил кофе и думал о ней. Он умывал свое бледное тело и думал о ней. Он натягивал брюки и думал о ней. А она ждала и ждала. И... она дождалась. Маркос перед самым выходом из дома ринулся наверх, дрожащими руками взял бумажку, развернул ее и прочитал: «Найми жеску и все узнаешь».

Под надписью была черно-белая фотография, лицо женщины со светлыми волосами.

Он перечитал еще и еще раз, пытаясь найти ответ на миллион явившихся вопросов, но их нельзя найти в такой короткой, оскорбительно короткой строке. Неужели придется нанять жеску? Маркос меньше всего хотел делать это.

Ему сама мысль о том, чтобы терзать бедную женщину, была противна. Нет, он не против слияния с женщиной, но какое-то странное ощущение, внутреннее чувство никогда не позволяло ему сделать это без особой нужды. И даже больше, он не мог слушать истории тех, кто с радостью рассказывал о своих успехах с жесками. Самое странное тут даже не то, что он не мог, и даже не то, что у него было запрещающее ощущение, а именно то, что он и сам не мог понять, что конкретно отталкивает его от подобных связей. Мозгом он прекрасно сознавал, что вот оно, сплошное удовольствие, и даже детей не надо производить, но нет, какой-то внутренний голос, говоривший на странном языке, шептал ему звуки, от которых становилось противно, гадко, невыносимо. И он ничего не делал.

Все жески когда-то были уважаемыми девушками и женщинами, но потом они совершали какую-то маленькую оплошность. Вот, к примеру, Герра. Она всего-то украла лишний кусок иомасла. Есть углепротокаши всухую стало просто невозможно, душа выворачивалась и заворачивалась от боли, с которой приходилось глотать проклятые углепротокаши. Она пробовала их не есть совсем, но потом у нее не хватало сил для работы, а работа у нее была тяжелая, мужская. И вот, только ради работы, она украла этот несчастный кусок иомасла, а ее кто-то заметил и, такой хороший и Верный, сдал со всеми потрохами. Суд, дорога в Мортиум, два года в тюрьме, а потом новый приговор: десять лет жесничества. Сначала у нее умерла душа, а потом и тело. Впрочем, другого порядка и быть не может. В конце концов, многие люди умирают еще до того, как у них остановится сердце, верно? Так случилось и с Геррой, и с другими жесками, и с другими рацианами. Первый год было трудно привыкнуть к новой работе, но сейчас она даже не замечала ее. Лежишь, кто-то там пыхтит над тобой, а ты себе думаешь о своем. Вот они, жески, несчастные женщины, что случайно оступились. Однако Герра могла себе позволить куда больше, чем любой другой рацианин: у нее на работе не было ни камер, ни прослушки, потому что совершенно никому не интересно смотреть и слушать все то, что происходит там. Мерзость. Этим фактом и решил воспользоваться он, человек, оставивший Маркосу чудную записку.

Тем временем, пока Маркос, объятый волнением и ожиданием Свободного Часа, в поте лица молился и работал, дверь одного дома тихонько открылась, и в нее вошел мужчина в крепких ботинках с плащом за спиной. Он убедился, что дом пуст, и приступил к танцу демонической силы.

На поясе у него висела катана, он достал ее и тонко разрубил самое ужасное, что было в прихожей: экран. Одна его половина упала, а вот вторая продолжила стоять. После этого мужчина продолжил казнь дома, разрубая холодильник, ионные фотографии на стенах, атомные процессоры, мебель и все, что только попадалось ему на глаза. Когда же танец закончился, и весь дом был приведен в надлежащий вид, мужчина положил большую записку прямиком у экрана, а точнее его половины, а сам исчез со сцены.

И целый день пролетел мимо сознания, плавающего в собственном мире. Маркос даже на допросе в Башне Покровителя не смог бы пересказать, что с ним происходило в тот день. Его мысли витали где-то далеко, в той короткой строчке, которая задавала столько вопросов, что он не увидел, как прошло еще одно Утреннее Моление, как потом прополз мимо еще один рабочий день в студии, как потом Фалес еще раз призывал его и его собратьев и сестер быть готовыми к борьбе с врагами Режима, Веры и Покровителя. Лишь ближе к вечеру, когда он выходил из Храма, он вдруг осознал, что сейчас можно пойти в Парк, нанять там жеску и узнать от нее все ответы.

И он пошел. И даже Маргарет, что попыталась его окликнуть, не смогла достучаться до него в тот момент. Он исчез так быстро, что, казалось, он просто телепортировался. Конечно, ни о какой телепортации и речи не шло. Эта технология не прошла еще всех нужных испытаний, да и сейчас министерство Знаний занимается, по слухам, совсем другим проектом. Люди даже шептались, будто бы там, в глубоких лабораториях, несколько лет назад ученые сумели раздвоить личность ни то мыши, ни то лягушки. Правда, никто не знал, зачем проводить такой эксперимент и какой от этого прок, но слух настолько сильно нравился рацианам, что о нем вспоминали чуть ли не на каждом крупном мероприятии, где могли вместе собраться больше двух человек.

Ровно в семь вечера Маркос явился в парк. Он миновал все-все аттракционы, сегодня никакой войны, никаких стрелялок, только жеска. Люди смотрели на Маркоса так, словно он какой-то жираф, что чудом выбежал на свободу из зоопарка, а теперь не знает, что ему делать в этом мире, но, когда они увидели, куда идет Маркос, все стало ясно. Маркос ворвался в коридор с кучей дверей, на входе сидела за крохотным столиком кассирша.

— Кого?

Маркос посмотрел на фотографии, что светились на стене. Лица были такими разно-одинаковыми, что он отчаялся и стал читать имена, ища подсказку. Не то, не то, не то. Ах, тут никаких идей нет! Хоть ты наугад выбирай. А надо уже выбрать, кассирша как-то странно смотрит. Маркос увидел лицо, которое показалось ему знакомым.

— Вот... ту... эту!

— Блондинку?

— Да, эта!

— Чего это вы? Так не терпится?

— Что? Нет, я просто... — Маркос понял, что ему лучше согласиться, чтобы не вызывать лишних подозрений, — да, давно не было, весь горю.

— Ладно-ладно, понятно все. Идите, ваша комната номер 6, третья справа по коридору.

Маркос кивнул и пошел. Он толком и не помнил, как выглядят эти комнаты жесок, потому что был там всего один раз в жизни. И тогда ему не понравилось. Он даже не запомнил имени той женщины, с которой у него ничего не вышло. Она сильно удивилась, когда он попросил ее сделать вид, будто у них все случилось, ничего не делая с ней. Они просидели почти полтора часа, разговаривая о том, как она стала жеской. Тогда-то Маркос и решил, что вряд ли когда-нибудь сумеет вступить в бездумную, сухую, законную связь, в которой нет совершенно никакой цели, кроме как ублажить свое тело.

Комната была темной, из мебели только низкая кровать, больше похожая на матрас, брошенный на пол, столик с зеркалом и стойка с крепежами для тех, кто ищет чего-то поострее.

На кровати лежала она, жеска. Ее взгляд, скучающий, пал на Маркоса, она привстала и сказала:

— Комната номер 6?

— Да, — ответил Маркос, совершенно не зная, что ему делать.

— Ложитесь.

Он подошел к кровати, но не лег. Он повернулся, посмотрел на жеску и сказал:

— Я... я не за этим пришел...

— В смысле?

— Ну, мне не нужен... хм-м... связь.

— Вы же заплатили.

— Я... да... но я не...

— Вы больны?

— Нет, я здоров, просто...

— Я сейчас позову охрану, мы тут обслуживаем, а не психику лечим. Вам лучше в больницу, там быстро либидо чинят.

— Да не в этом дело! Послушайте вы меня!

— Ну, говорите.

Маркос опустил голову, поднял ее, сглотнул, но все же ничего не сказал.

— Понятно, — сказала жеска.

— Как вас зовут?

— Герра... а зачем вам? — удивилась она такому вопросу.

— Если вы хотите, чтобы мы все-таки чем-то занимались, то мне нужно знать о вас хоть что-то.

— Имени хватит?

— Кажется, нет. Может, вы расскажете мне что-то о себе?

— Какой-то вы странный. Вам точно либидо починить нужно.

Маркос смотрел на Герру, следил за ее движениями, а когда она попала в свет единственной в комнате лампы, он вдруг ощутил, как его лицо багровеет. Она была красива, но совсем не так, как те женщины, к которым он привык. У нее не было пухлых губ, накачанных резиной, ее скулы не были подняты, у нее даже не было большой груди.

— Что? Не видели никогда таких? — спросила Герра, поймав взгляд Маркоса.

— Нет. Я не знал, что не всем меняют... ну... но почему?

— Рано попала сюда, — ответила она.

Маркос и не знал, что так бывает. В прошлый раз, когда он пришел сюда, его встретила обычная женщина. Обычно всем рацианам уже в пятнадцать лет устраняют все дефекты тела. Выходит, те, кто нарушил Режим, лишаются этой радости. Но как же такие люди живут? У них ведь столько странностей в теле!

— Что случилось? — спросил Маркос.

— Ну, ничего особенного, просто украла кое-что в свое время, годик или два, я уже не помню, перестала считать время, меня исправляли в Мортиуме, а теперь я тут, ублажаю ваш могучий Высший род, Верующих, — она фыркнула и сморщилась.

Маркос не выдержал.

— Я не верю в Покровителя.

— А я знаю, меня предупредили, — ответила Герра.

— Кто?

— Вы же пришли не просто так, да? Ко мне приходил еще один мужчина, он тоже не занимался делом со мной. Сказал, что придете вы, будете странно себя вести, у вас будет записка. Он оставил вам коробку, точнее сундук, — она отодвинула кровать от стены, вытащила оттуда коробку и протянула ее Маркосу, — вот.

Маркос повертел ее в руках и почти что прошептал:

— Спасибо. Он был с плащом?

— Нет, обычный человек. Только лицо старался прятать в темноте, но мне и не очень интересны лица, все равно они у вас одинаковые.

— Жески, — прошептал Маркос.

— Что?

— Ничего, простите, это я себе.

Сундук был небольшим, похожим на сложенную шахматную доску, и когда Маркос его вертел, в нем что-то шуршало и шелестело.

— Что там?

— Я не открывала. Он запретил мне это делать и сказал, что если я открою, то меня вернут в Мортиум.

— Он не сказал свое имя?

— Я не спрашивала.

— Ладно. Спасибо вам, Герра.

— Так мы не будем..?

— Нет. Но всем говорите, что все было, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Герра.

Маркос сунул сундук под одежду, натянув ее так, чтобы не торчали углы, вышел, ссутулившись, из комнаты и двинулся прочь.

— Как? Так быстро? — удивилась кассирша.

— Наверно, устал с непривычки. Пойду на аттракционы.

— Будьте осторожны, — сказала она пухлыми губами. — Да прибудет с вами Воля Покровителя!

— Да прибудет! — ответил Маркос и ушел.

Ни на какие аттракционы он не пошел. Вместо этого он просидел на скамейке под фонарем до самого конца Свободного часа, а потом направился домой. Он был благодарен кому-то за то, что не встретил ни Маргарет Палм, ни Лютэра Блэка, ни кого-то еще из своих знакомых.

Маргарет в это время в ужасе стояла напротив своего дома, глядя на тьму, что зияла в распахнутой двери, которую она закрывала еще утром. В этом нет никаких сомнений. Маргарет вошла в дом, у нее пробежали мурашки по спине. А за ними пробежали термиты, а потом тараканы и еще какие-то насекомые. Как тут им не побежать при виде такого? Экран разрублен на две части, все фотографии разбиты, на стенах дыры, и даже потолок испорчен безвозвратно.

Она взяла со стены телефон, хотела позвонить, но тот не работал. Тогда она вышла из дома и стала искать хоть кого-нибудь на помощь. На ее счастье недалеко бродила Четверка из Армии Р.

— Помогите! — подбежала Маргарет, тряся гулькой и грудью, к ним.

— Что случилось? — хором сказали они.

— Помогите! Мой дом разрушен! Скорее, идемте со мной! Кто-то ворвался и все разбил.

Они вместе ринулись в дом, Маргарет начала показывать им разбитый экран, фотографии, окна, посуду, разрезанные электрожурналы, поломанные шкафчики. Словом, она показывала им то, что они и так видели своими глазами.

Когда они начали осматривать дом, Маргарет увидела большую бумагу у той половины экрана, что осталась стоять. Там было написано: «Не подходи к Маркосу. Беги прочь!»

Она взяла бумагу в руки и хотела показать ее солдатам, но тут увидела на лестнице еще одного человека. Он неподвижно смотрел на нее, и, когда она заметила его, поднес палец ко рту. На Маргарет будто упало что-то огромное и придавило грудь, она едва дышала. Человек же бесшумно сошел с лестницы, достал из-под плаща два кинжала, похожих на маленькие трезубцы. Одним из них он проскрежетал по стене.

Солдаты, увлеченные изучением разгромленного дома, тут же выхватили электродубинки и встали в боевые стойки.

— Кто ты? — спросил самый высокий солдат, разглядывая странную одежду этого странного мужчины.

Человек с плащом ничего не ответил. Вместо этого он сделал шаг навстречу им, и те, ни то испугавшись, ни то просто остерегаясь, сделали шаг назад. Маргарет боялась дышать, наблюдая за тихой сценой, что разыгралась перед ней.

— Немедленно положите ваше оружие, встаньте на колени и положите руки за спину, — сказал самый низкий солдат.

Человек с плащом за спиной повернул голову к нему, и его глаза, спрятанные за маской, будто бы блеснули белой молнией. Солдат сглотнул, но, увидев, что человек кладет оружие на пол и делает то, что ему велели, успокоился. Он кивнул своему товарищу, и тот пошел цеплять наручники странному человеку. Но все случилось так же, как и ночью. Через секунду один солдат лежал с разбитым носом на полу, двое последовали его примеру через три секунды, а еще через несколько мгновений к ним присоединился последний, четвертый, солдат. Человек с плащом вытер руки о стену, обернулся к Маргарет и...

Где она? Он побежал наверх, но там ее тоже не было. Убежала! Когда он выглянул на улицу, ее не было. Пропала и бумажка, которую он оставил ей.

— Черт, — сказала его маска.

Маргарет, скрываемая домами, бежала изо всех сил к Маркосу Рибальте, чтобы попросить у него помощи, рассказать обо всем, что случилось и, конечно, показать ему странное послание человека с плащом.

«Не подходи к Маркосу. Беги прочь!»

Маргарет наизусть помнила слова из бумажки, они прыгали у нее в голове, словно попрыгунчики, брошенные глупым ребенком.