Поэт и Покровитель. Часть 2. Глава 5

Маргарет Палм решает умереть



27 мая 554 года Новой Эры



Сразу после Моления Маркос направился домойц, а Маргарет пошла на работу в Цех. Маркос, даже не умываясь и не завтракая сразу лег в постель. Он проспал весь день, пока домой не вернулась Маргарет.

Маркос молча смотрел, как Маргарет потягивает кофе, забавно посипывая и похлюпывая. Он все никак не мог понять, зачем же Красный разгромил ее дом, зачем он оставил ей ту записку, в которой запрещал приближаться к нему. Зачем все это?

Все было бы хорошо, если бы не последний разговор. Красный сам разрешил рассказать обо всем ей. Но это же чертовски нелогично. У него никак не укладывалось это в голове, но... но он все же понимал, что Маргарет зачем-то нужна в этой непонятной игре.

Может, и правда рассказать ей все? Но можно ли это сделать? Откуда ему знать, что Маргарет — надежный человек? Вдруг она, испугавшись, тут же позовет Четверку, расскажет им все и... тогда Мортиум, грязные камеры, неволя и жизнь в настоящем аду.

Хотя, с другой стороны, разве Красный стал бы рисковать? Такой человек, обладающий Убежищем, которое найти сможет далеко не каждый, который сохранил столько реликвий из прошлого, который так искусно скрывается от глаз самого Покровителя, не стал бы рисковать, если бы не знал, что это безопасно. Не так ли?

Эх, ладно!

— Маргарет, — сказал Маркос, стараясь не перекрикивать разговоры на экране.

Маргарет будто не услышала его.

— Маргарет, — попытался он снова, еще тише, но теперь она повернула к нему голову, не отводя взгляда от экрана.

Это, видимо, означало, что она слушает.

— Я... я... — не мог решиться Маркос, — я видел того человека сегодня ночью.

Маргарет оторвала взгляд от экрана, едва не уронила кружку, и на ее лице вдруг появилась такая тревога, которой, казалось, лицо рацианина выражать и вовсе не должно.

— Того человека? — едва не крикнула она, но потом, перейдя на шепот, добавила: — Того самого? Который...

— Да, который разгромил твой дом.

Маргарет забегала глазами по комнате.

— Он позвал меня к себе в тайное убежище, показывал мне, как он... что у него... — Маркос никак не мог подобрать нужных слов, чтобы его рассказ звучал красиво и складно, — в общем, он привел меня в свое убежище, а там у него картины и... инструменты...

По глазам Маргарет он понял, что она ничего не понимает, но потом, собравшись с мыслями, он все же рассказал ей все с самого начала. И то, как он получил записку, и как его пригласили в Убежище, и про Орден, и про христианство, и даже показал ей Библию, которую получил от Красного. К концу рассказа Маргарет совсем побелела. Она не знала, что ей говорить, не знала, какие эмоции показывать, потому что выбор был поистине велик. В ней разверзлись океаны страха, испуга и волнения, расплескались реки тревоги и непонимания, а где-то там, совсем вдали, брезжил ручеек любопытства.

Собственно, Маркос тоже не знал, что ему теперь нужно говорить. И по лицу Маргарет он никак не мог понять, какой эффект произвел его рассказ.

— И ты согласишься? — спросила она, каждой морщинкой выказывая изумление.

— Помочь им? Я даже не знаю, что мне надо будет делать.

— Почему он не объяснил тебе?

— Не знаю. Наверно, это не так важно сейчас.

— Тебя... нас отправят в тюрьму, если узнают. Они узнают. Это невозможно скрыть.

— Маргарет, нам главное не...

— Зачем ты рассказал мне это все?! — она вдруг вскочила и начала размахивать руками. — Как я теперь? Надо... надо... — она снова села на диван, уставилась перед собой и проговорила: — надо все рассказать самим.

— Что? Маргарет, не надо ничего рассказывать.

— Маркос, ты не понимаешь. Этот человек, он... он затащит тебя в свою секту, а потом или убьет, или отправит в Мортиум, а вместе с тобой и меня. Лучше все рассказать самим, и тогда Покровитель нас пощадит, Он решит, что мы нашли предателей и помогли Ему. Да, надо это сделать, так мы и поступим.

— Маргарет! Не надо ничего делать. Давай сначала разберемся во всем. Если бы нас хотели убить или еще что-то, то, думаю, уже давно бы сделали это.

— Что ты говоришь? Ты слышишь себя? Нет-нет-нет! Надо рассказать. Это наш последний шанс.

— МАРГАРЕТ! — рявкнул, сам того не ожидая, Маркос.

Она, уставившись на него, замерла.

— Присядь и дай мне сказать, — он старался говорить как можно спокойнее и яснее. — Мы ничего никому рассказывать не будем. По крайней мере пока что. Я верю ему.

— Веришь? Почему? Ты даже не знаешь его!

Маркос не мог сказать, почему он верит Красному, потому как сам этого не знал.

— Слушай меня. Дай мне несколько дней, я все хорошенько разузнаю, а там мы решим, что надо с этим всем делать, хорошо?

— А сейчас что нам делать? Как мне ходить на работу? У меня на лице написано, что со мной что-то не так, любой идиот посмотрит на меня и сразу все поймет. А если меня заставят пройти Детектор? — вдруг вспомнила Маргарет про новое оружие борьбы со злоумышленниками.

Год назад какой-то ученый, работая над совсем другим проектом, о котором ходит много слухов и по сей день, случайно изобрел машинку, которая выявляла по малейшим движениям лицевых мышц всякие нехорошие мыслишки. Разумеется, эту машинку сразу взяли к себе на вооружение и Полиция, и Армия Р. И это, надо сказать, здорово им помогло отловить пару десятков будущих революционеров, террористов и прочих негодяев, решивших покуситься на Режим. Тому ученому, хоть он и не довел свой основной проект до конца, за эту машинку дали медальку и повышение по службе. Говорят, будто он и сейчас работает над своим главным проектом. Его всегда называют по-разному: «Два», «Дубликат», «Копи», «Шедоу» или «П», но суть его не меняется из уст в уста. Люди говорят, что он зачем-то разделяет сознание животных и создает у них другие личности. Кто-то даже говорит, будто бы эти вторые, созданные им личности ненавидят своих братьев по телу. Будто бы у собаки по кличке Гродд создали вторую личность, дали ей кличку Дрогг, и вышло так, что Дрогг ненавидел Гродда. В итоге собака, по слухам, умерла, бросилась в чан с химикатами. Разумеется, люди говорили, будто бы это Дрогг таким образом убил Гродда.

— Ты не идешь на работу. В ближайшие дни тебе придется сидеть у меня дома, — решил Маркос.

— Что?

Маргарет испугалась.

— Тебя и так уже должны искать, а это нам пока не надо. Поэтому посиди пока тут, я в это время все узнаю, а потом мы решим, как быть.

Маргарет никак не могла понять, что за чушь несет Маркос. Не пойти на работу? Да ее через час после этого запишут во враги Вадапии и всего Рациума! Это же почти что закон: не вышел на работу — значит готовишь терракт или читаешь молитвы в секте. Маркос приговаривает ее на гибель в Мортиуме! В таком случае... лучше уж самой повеситься.

— Я лучше убью себя, — сказала она.

— Что? Маргарет! Что ты?! О, Боже мой, — воскликнул он, сам не замечая, как из его уст низверглось имя существа, о котором он прежде даже и не знал.

— Маркос! Послушай себя! Ты уже говоришь слова, которые...

Маркос и сам это сейчас заметил, что и ужаснуло его.

— Ладно. Но на работу не иди.

— Да как мне не идти? Меня сразу отправят в проклятый Мортиум! Ты хочешь, чтобы меня там убили? Или еще хуже: сделали жеской? О, ну конечно! Тебя же это не касается! Тебе грозит максимум смерть или Низший род, да? А обо мне ты подумал? А? Подумал?

— Я... Маргарет, — он схватил ее за плечи, — просто доверься мне.

Он сказал это так тихо и так просто, что нельзя было не услышать, как он буквально умоляет ее. И Маргарет услышала. Каждое мгновение Маркос ощущал, как она расслабляется, а потом, опустив голову, она прижалась к нему. Так они и простояли, ощущая меж собой вселенную неизвестных доселе чувств, до самого отбоя. А потом, когда свет резко погас, Маргарет прошептала:

— Ладно.

Она ушла в спальню, а Маркос, еще долго думая о том, что случилось, стоял один в темноте. Потом его руки сами собой полезли в карманы и... наткнулись на фонарик. Маркос включил его, и нож света разрезал масло тьмы.

Почти до самого утра Маркос читал Евангелие от Матфея. В этот раз ему было намного проще понимать, что там написано, но многие главы он, как ни старался, осмыслить все же не сумел. Ему что-то внутри шептало, что там написано вовсе не о том, о чем говорят слова и буквы. Он чувствовал, что внутри каждой истории скрывается нечто иное, поэтому он, прочитав новую главу, обычно откладывал в сторону книгу и, нервно расхаживая по комнате, высвечивая себе путь фонариком, пытался обдумать прочитанное.

Когда же он прочитал историю предательства Иисуса, когда Иуда продал за каких-то тридцать сребренников Того, кто пришел спасти грешников, кто доверил Свою жизнь ему, кто был чист, как младенец, Маркос невольно взбушевал гневом и презрением к Иуде, хотя он и сам толком не понимал, почему он стоит на стороне Иисуса, ведь Он... Он проповедует те вещи, которые ныне незаконны. Те идеи, которые Он сеет в умах людей, полностью противоположны Покровителю. Маркос должен был бы — как и положено нормальному рацианину — ненавидеть каждое слово Иисуса, желать распять Его, задушить или убить любым другим способом, но... но почему-то он испытывал тепло к Нему, от каждого звука, произносимого устами Его, Маркос ощущал цветы внутри себя.

Осталось всего ничего — понять, кто все же прав. Иисус или Покровитель? Если Покровитель прав, то Маркос должен немедленно рассказать о Красном и об Ордене Ирис, спасти Страну от надвигающейся бури... а если прав Иисус? Тогда надо соглашаться с Красным и нести бурю самому.

Маркос уже знал, что ему делать, и это он понимал, но оставалось еще принять собственное решение, чтобы не бояться его, чтобы потом не размышлять об ошибках, чтобы потом ничто не наводило на него сомнений.

Много лет назад женщина по имени Шейла сидела рядом с кроваткой, где лежал ее годовалый сынишка. Это был смешной карапуз, который еще не познал мир, который мог впитать что-то лишь из уст матери. После того, как Покровитель ввел новый закон «Об отцах» в прошлом году, на женщин упала тяжелая ноша — растить юных рациан до двух лет самим. Шейла старалась делать это, но... немного иначе. Близился час отбоя, самое время читать сыну Истины, и все матери делали это. Они беспрерывно проговаривали над детьми одни и те же фразы: «Верь в Волю Покровителя и ни в чью больше. Поклоняйся Покровителю и стремись стать ближе к нему, усердно работая для Его блага. Помни о Покровителе каждую минуту своей жизни, ибо Он даровал ее тебе. Работай каждый день так, как только можешь, стараясь сделать больше, чем вчера, во благо Покровителя и Рациума. Уважай и люби Покровителя, ибо нет на свете никого важнее, ибо это Он создал все: мир, тебя и жизнь. Убивай всякого, кто посмел усомниться в Воле Покровителя. Плоди новых рациан, верных Воле Покровителя. Рассказывай о всяком, кто пытается подорвать Веру в Волю Покровителя, если у тебя возникает хоть малейшее подозрение об этом. Если у тебя есть больше сил и власти, то Покровитель дает тебе забрать все, что можешь, у тех, кто этого не имеет: дом, работа, деньги, дети и все остальное». Каждый день матери произносили эти Истины своим детям целых два года, и, хоть их умы еще не могли разобрать ни слова, все это тонуло в их подсознании, а потом, когда их учили языку, все это, будто программа, уже работало там, и из детей вырастали замечательные рациане, верные Воле Покровителя и его Режиму. Однако Шейла говорила своему сыну кое-что другое. Она шептала ему, наклонившись над кроватью:

— Ты в этом мире всегда будешь один. Ты не должен верить во все, во что просят верить, но делай так, чтобы тебя не подозревали ни в чем. Твоя жизнь — самое ценное, что есть у человечества. Береги ее изо всех сил. Когда-нибудь к тебе придет истина. Ты познаешь ее и спасешь мир, а до того береги себя и делай все, чтобы выжить.

Эти слова она говорила сыну каждый день перед сном. Она не научила его Истинам, но научила выживать.

— Спокойной ночи, Маркос, — сказала она в ту ночь, когда свет в доме погас.

На следующий день Маркоса забрали в школу, отправили его прямиком в Экклезию. Это был странный, но очень умный ребенок. Правда, его ум был довольно необычным: иногда он спрашивал всякие неудобные вопросы. К примеру, можно вспомнить урок по Выслеживанию, где учат находить врагов Покровителя. Тогда преподаватель рассказывала о том, как по мимике человека можно определить, является ли он носителем паразитических идей.

— Если вы вдруг увидели на лице какого-нибудь человека вот такое движение брови, — она включила небольшое видео, где мужчина странно дернул бровью, — то немедленно доносите на него. С вероятностью в 90% он — враг.

— А зачем доносить на них? Почему нельзя с ними поговорить? — вдруг спросил Маркос с задней парты.

Этот вопрос громом пронесся по классу. Странно было то, что ребенок вообще хоть что-то спросил, а здесь еще и такое глупое, бессмысленное заявление.

— Маркос Рибальта, ваш вопрос весьма глуп. Такие люди очень опасны не только для Покровителя, но и для вас. Кто может сказать почему?

— Я могу! — взметнулась рука кучерявой девочки с первого ряда.

— Прошу.

— Они могут залазить своими ложными идеями тех, кто недостаточно сильно велит в Волю Покловителя, — плокалтавила она.

— Верно. Вам все понятно, мистер Рибальта?

Он угрюмо кивнул, хотя ему ничего не было понятно. Вообще, Маркос нередко замечал, что другие дети почему-то не задают вопросы там, где их следовало бы задать. А если и задают, то эти вопросы скорее уточняющие. Как быстро нужно донести на человека? Нужно ли его фотографировать? Какая награда ждет их за это?

Но вскоре он понял, что лучше вести себя так же, как и остальные ребята, потому что в ином случае на него подозрительно смотрят. А после того, как он увидел ту ужасную сцену на заднем дворе школы, он и вовсе решил сделать все, чтобы стать таким же, как все ребята. Тогда на заднем дворе он случайно увидел, как мальчика из старшего класса до смерти избивают школьные надзиратели. Позже всем рассказали, что это был Невилл Финниган, и он тайно рассказывал о каком-то Будде своим одноклассникам.