Познавший добро и зло. Продолжение

"...Учитель! какая наибольшая заповедь в законе?
Иисус сказал (ему): "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим":
Сия есть первая и наибольшая заповедь;
Вторая же подобная ей: "возлюби ближнего твоего, как самого себя";
На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки"
(Евангелие от Матфея, гл. 22, стт. 36-40).


После последней встречи с Ребе Падре не оставляло чувство недосказанности в их разговоре. То есть, не то, чтобы недосказанность, а скорее то, что они вместе открыли серьезную глубочайшую тему, но не до конца ее обговорили: они осмыслили лишь ее первую часть, полагающую фундамент ко второй, которая касается современного бытия. Не к альтернативе первой, но к ее развитию. Однако, поймать за хвост идею развития второй части он не мог. Все идеи Падре черпал из ежедневных наблюдений за окружающей природой и людьми. И порой из его наблюлений вырастали образы, которые он потом активно обсуждал со своим старым другом Ребе.

... В один из дней по пути на работу, рано утром, в рассветный час Падре стал фактически участником одной примечательной ситуации. День был праздничный и нерабочий, преддверие Пасхи. Поэтому дорога, по которойрй Падре ехал на дежурство, была практически пустая, и он ехал не сбавляя скорости даже не перекрестках - он удачно попал в "зеленую волну". На одном из перекрестков сбоку перед ним вырулил джип. Дистанция между машинами была допустимая правилами, и он своим маневром ничем не помешал Падре наслаждаться поездкой, созерцая дорогу и окрестность, сияющие в лучах восходящего Солнца. В голове у Падре крутилась любимая им с детства песня Santa Esmeralda "House of the rising sun".

Внезапно водитель джипа включил обмыв лобового стекла: на скорости вокруг машины образовалось облако брызг, которое не успело рассеяться к моменту, как его достиг Падре. Эти брызги обрушились на лобовое стекло машины Падре, фактически принудив его также включить обмыв своего лобового стекла, что он очень не хотел делать. "Вот артист, - мелькнула в мозгу Падре возмущенная мысль. - Нет, чтобы помыть стекло до поворота! Нет! Надо было, не задумываясь, исполнить свое собственное желание,  когда приспичило, не взирая на неудобства, причиняемые другим!" И вдруг, его словно пронзило током - он внезапно понял, чего ему не доставало для развития темы его предыдущего разговора с Ребе...

Приехав на работу, он заварил себе кофе и набрал телефон Ребе. До прибытия пациентов в стационар был еще более получаса. Поэтому он мог себе позволить предаться свободным размышлениям и приятной беседе со своим извечным другом-оппонентом, пусть даже по телефону.

Ребе ответил практически сразу, как-будто он ждал звонка Падре: "И тебе шалом, дорогой!" И практически сразу он задал вопрос: "Что, созрел для продолжения темы?" Падре едва не выронил чашку с кофе из рук от удивления проницательностью старого друга. Справившись, однако, с волнением, для чего сделал большой глоток кофе, он улыбнулся и сразу "перешел в наступление". Он рассказал Ребе о ситуации, свидетелем и участником которой он стал.

- И какая же идея в этой связи пришла в твою наисветлейшую голову? - послышался в трубке ехидный голос Ребе. Падре знал, что если его оппонент начинает говорить в таком тоне, это означает лишь одно - он уже догадался, что сейчас ему будет сообщено. Ребе был проницательным, как и подобает быть мудрому еврею. И, несмотря на то, что по возрасту он был моложе Падре, тот ценил его не просто как равного собеседника, но даже считал его мнение порой критерием многих вещей.

- Ну, если ты помнишь, - Падре не смог сдержать улыбку, хотя знал, что Ребе ее не увидит, - квинтессенцией нашей прошлой встречи было определение состояния человека, выбравшего самостоятельное познание мира и его путь во Вселенную.

- И что же ты считаешь незаконченным в той нашей беседе? - проницательным тоном спросил Ребе, понимая, почему Падре завел этот разговор, и как бы предвидя его развитие.

- Дело не в незаконченности. - парировал Падре, - Просто, мы остановились на начале нового состояния человека, ставшего причастным ко Времени, к состоянию во Времени. Вернее, к последствиям этого, которые проявились лишь в развитии этого положения вещей. А также в том, как преодолеть эти последствия.

- Ты имеешь в виду эгоизм?

Тут Падре усмехнулся: вопрос Ребе не то, чтобы вновь обескуражил его. Нет. Он просто снял необходимость ходить вокруг да около того, о чем он хотел поговорить.

- Да. Именно эгоизм, дорооой. Понимаешь, эгоизм - это, по-сути, генеральное стремление человека следовать своим собственным желаниям, стремлениям, интересам. Фактически, это поставление себя на место Бога. Не Он центр мира и его исходная точка, а "Я". Эго - это "Я", возведенное в ранг Абсолюта.

В трубке почувствовалась тишина. Видно было, что Ребе готовит, формулирует очередной вопрос. Наконец послышался его голос:
- Скажи, тебе знакомо такое понятие "йецер а раа"? Это на др.еврейском.

Падре учил др. еврейский в Университете. Не сказать, что он им хорошо владел. Его навык в др. еврейском можно было оценить формулировкой их советских анкет - "читаю и перевожу со словарем". Но это выражением Падре уже встречал несколько раз в период работы с древними текстами. Поэтому он сразу ответил:
- Стремление или тенденция ко злу?

- Ну, можно и так. - в тоне Ребе почувствовалось, как он улыбнулся. - А можно и как "злое начало". В принципе, в данном контексте это одно и то же. Не будем углубляться здесь в нюансы филологии. Главное - мы оба говорим одним языком, оба используем одно и то же понятие с одинаковым смыслом.

- Да, - подтвердил Падре, отхлебнув кофе и закуривая сигарету. Он очень любил сочетание вкуса табачного дыма и кофе. А еще ему очень нравилось размышлять под сочетание этих вкусов. И, так как, время до начала рабочего дня было еще достаточно, он вышел на балкон и опустился в глубокое удобное кресло. В их стационаре был балкон, который коллеги использовали во время перерывов для небольшого отдыха и релаксаций. А наличие столика, окруженного глубокими удобными креслами превращало пространство в настоящее Lounge, где в тишине можно было предаваться размышлениям.

- Да, - продолжил он, - именно йерер а раа - это и есть тот змей, который искусил Еву. Иначе сказать, воздействовал на эмоциональную сторону человека.

- То есть, ты хочешь сказать, что сама история со змеем видится тебе не реальной, а скорее символической? - Падре услышал в голосе Ребе нотки иронии.

Падре не очень любил касаться обсуждения вопроса о том, реальной он видит историю искушения Евы змеем в Райском Саду или символической. В этом случае, как бы ты на него не ответил, найдется великое мнодество тех, кто готов будет тебя обвинить либо в ереси и "отступлении от истины", либо в мракобесии и обскурантизме. И хотя, с Ребе он мог говорить полностью откровенно, зная, что для его друга была важной истина в ее исходном пункте и глубина смысла, а не следование формальным параграфам догм и правил, Падре предпочел даже в этом случае уклониться от прямого ответа, сконцентрировав внимание не на форме, а на сути момента:
- Дело не в том, верю я в реальность этой истории или нет, а в том, каков ее смысл в контексте наших выводов, сделанных во время прошлой встречи.

- И как же ты этот смысл понимаешь? - тон Ребе был не просто вопросительным, он был как бы ожидающим того ответа, который Ребе уже знал.

- Помнишь, венцом творения стал человек? И не просто человек, а жена, Ева, олицетворяющая эмоциональную его сторону. В то время как Адам - это рациональная сторона, рассудок. И фактически, последним актом  во всем процессе творения стал уход человека из Едема.

- А разве ты не согласен с Библией, в которой утвержлантся, что последним актом является именно сотворение человека, а уход его из Едема связывается с грехопадением? - в голосе Ребе удивление сочеталось с ожиданием какого-то прорыва в рассуждериях Падре.

- Вот, смотри, - Падре решил немного "начать издалека". - Само сотворение человека из плоти (из праха земного, т.е. из определенной формы уже организованной материи) и наделение его не только разумом, рассудком (Адам), но и эмоциями (Ева), исходящими из единого естества (Ева сотворена из части Адама: др. еврейское "цела" можно перевести не только как "ребро", но и просто как "часть") по-сути предопределило его причастность к изменениям во Времени (изменения состояний), то есть, к аффектам, что само по себе делает его конечным. То есть, путь человека в самостоятельное познание законов Вселенной и нахождение в ней своего, подобающего ему места был предопределен всем процессом творения.

Падре перевел дыхание и, сделав большой глоток кофе, продолжал:
- Но наличие рассудка и эмоций предполагает их совместное действие в равновесии - тогда путь во Вселенную, путь через познание ее законов становится органичным, не отвергающим участие в нем Творца как Путеводителя. Однако, когда эмоции возобладали над разумом, баланс нарушился, и наперед вышла самая наихудшая из эмоций, которую можно охарактеризовать как "Я хочу" (с акцентом именно на "Я"). Это и есть то, что мы называем эгоизмом. То есть, человек поставил самого себя на место Творца и Законодателя,  стремясь оспорить Его первенство не просто во Вселенной, но в самой системе законов Мироздания ("стать как Боги"). И именно это его действие означает в итоге удаление от Бога, его невозможность дальнейшего пребывания вблизи Него в Едеме.

- А как же эпизод со вкушением от Древа познания добра и зла? - не унимался Ребе.

- В том-то все и дело: как ты помнишь, в прошлый раз мы заострили внимание на том, что это два состояния, которые делают человека причастным ко Времени. Но само познание этих состояний еще не означает реализацию оных. В любой системе информация может пребывать в потенциальном состоянии, так сказать, "в спящем режиме". Для того, чтобы она проявилась в действии, необходим определенный толчок. Таковым и стало желание Евы, эмоциональной стороны человека, взявшей верх над его рациональной стороной, над его рассудком, выраженной формулой "Я хочу".
И вот это и было проявление того, что на др. еврейском называется "йецер а раа", ибо само по себе "Я хочу" в контексте отношений человека с Творцом уже есть тенденция ко злу, как противопоставление себя самого законам Вселенной вместо их познания и нахождения в них своего места.

- То есть, - подытожил Ребе монолог своего друга, - ты хочешь сказать, что то, что называется грехопадением в нашем сегодняшним понимании, или, просто скажем, о падением человека от Творца совершилось именно в момент, когда эмоциональная сторона человека явила эгоизм в его абсолютном варианте, противопоставив через то человека Творцу?

- Точно так, - подтвердил Падре. - И для возврата человека в прежнее его положение ему не просто необходим возврат баланса между его рациональной и эмоциональной сторонами (это дает Закон), но необходимо равное по силе преобладание эмоций над рассудком, только "с обратным знаком" - с тенденцией к добру, которую в принципе можно обозначить как альтруизм.
Действуя альтруистично человек поэтапно возвращает себе утерянные высоты, восходя как бы по лестнице. То есть, взращивает в себе тенденцию, привычку к добру, в сочетании ее с познанием законов, по которым создан и развивается Мироздание, человек прокладывает себе путь во Вселенную, к тому месту в ней, которое уготовано ему замыслом Творца...

Падре хотел развить тему дальше, но тут он увидел машины их транспортной соужбы, привозящие первых пациентов в их стационар дневного пребывания. Он наскоро попрощался с Ребе и пошел к главному входу встречать прибывших. Пора и ему было возвращаться к исполнению своих непосредственных обязанностей медработника социальной службы.