Поэт и Покровитель. Часть 3. Глава 10

Покровитель



Маркос не мог оторвать глаз от этой точки света, а она становилась все больше и больше, у нее вырастали новые детали. Вот это уже не точка, а размазанная клякса, у нее вырастают рога, двое, трое, четверо и все больше, больше, больше, форма ее проясняется, становится все четче и яснее, а потом она вдруг вымахала так, что можно было разглядеть внутри нее точки света с решетками и стеклами. Это уже была не клякса, а целый замок: старый, крепкий, массивный, с огромной стеной перед ним и воротами для великанов. Волна уважения прокатилась по его телу, и он вдруг понял, что хотя бы ради Ордена, ради всех тех усилий, что приложили его участники, он должен держаться, должен до самого конца быть верным тем принципам, что заложила в него мама, что поддержали Красный, Черный, Роберт Блэк и другие. Он должен до самого конца проповедовать идею о свержении Покровителя, он должен бороться за свободу. Даже здесь, сидя в тюрьме, куда его вот-вот отправят, он может оставаться свободным: мысленно, хотя бы в голове своей поднимать восстание против идей Покровителя, сохраняя свою душу нетронутой.

Они проехали внутрь, и Маркос услышал, как ворота с жутким ревом закрылись за ними. Джип остановился, и едва Килл открыл свою дверцу, Маркос услышал чей-то голос в темноте:

— Ого, не ожидал вас увидеть в наших краях так поздно, мистер Килл.

— Капитан Льюис, соскучились небось?

— Немножко, — усмехнулся он, — мы столько лет не виделись. Кажется...

— Много, — перебил его Килл.

— Да-да, со времен Роберта Блэка. О, а вы кого-то привезли? Не тот ли это загадочный мужчина в плаще, которого показывали по всем каналам последний год?

— Тот уже давно мертв, — ответил Килл. Маркос не понял, почему это Килл сказал «давно мертв», ведь Красный умер лишь несколько часов назад, да и по каналам его не показывали. Может, он имеет в виду того, другого человека в плаще? Подделку? Они так и не узнали, кто скрывался под маской ЛжеКрасного. — Мы привезли кое-кого более серьезного, знаменитого и страшного.

Ханс вытащил Маркоса наружу, на него упал луч фонаря, и Килл громогласно представил его публике из нескольких охранников и капитана Льюиса:

— Маркос Рибальта!

— Неужели?!

— Да-да. Вы не видели его выступление?

— Мы не смотрели трансляцию, принимали гостей.

«Гости? Тут?» — пронеслось у Маркоса в голове.

— А, очень жаль, это было здорово. Если бы я был простым рацианином, то поверил бы каждому слову этого поэта. Надеюсь, вы посмотрите запись как-нибудь, это надо видеть.

— Ох, если бы у меня только было время, мистер Килл. Сами понимаете, тут и поспать-то некогда.

— Ну да. А хочется?

— Честно сказать, не очень. В этом местечке глаза боятся закрываться даже, чтобы моргнуть. Нельзя ни на секунду отвлекаться, прикончат голыми руками.

— Да уж. Слушайте, нам бы комнату, только в Восточной башне, ладно? Там потише и спокойнее.

Восточная башня была единственным местом в Мортиуме, где Килл мог находиться без страха. Там держали несерьезных преступников, и там не было тех, кто попал туда благодаря работе Килла. К тому же в этой башне были замечательные комнаты для допросов.

— В Восточную? Конечно, можно.

Льюис кивнул двум охранникам:

— Отведите.

— И еще, Льюис, не могли бы вы позвать гостей к нам?

— Обоих? — удивился капитан.

— Да. Надо представить им нашего поэта.

— Хорошо, сейчас схожу.

Маркос заметил, как Льюис сильно взволновался. Что же там за гости такие, что он не может их позвать без дрожи в коленках? Может ли там быть кто-то страшнее Килла?

Они шли через мрачные коридоры, пока не попали в небольшую, но неплохо устроенную комнату. Это была допросная 101. Маркоса усадили на стул, приковали руки к ножкам. Килл же уселся напротив. Ханс в это время стал у двери, остальные остались снаружи.

— Да уж, Маркос, натворил ты дел. Правда, ты хорошо сработал, я сам не ожидал от тебя такого.

— В смысле?

— Я знал, что ты умеешь красиво говорить, но чтоб так! Покровитель был бы тобой горд, это уж точно.

— Покровитель?

— Ох, как же я хочу тебе все рассказать, чтобы ты наконец-то понял, что случилось на самом деле, но лучше пусть они сами сделают это. Слушай, а почему ты вообще согласился им помочь?

Маркос не понимал, почему Грегори так уверенно и точно задает вопросы. Откуда он знает, что это не он создал Орден? Почему он уверен, что он им помогал, а не они ему?

— Я ничего тебе не скажу, можешь убивать меня, как убил Лютэра.

— Я исправил свою ошибку молодости. И к тому же, Лютэр уже ничего не мог сделать в этой игре. Его время на доске истекло, но, надо признать, играл он шикарно. Если бы я всего не знал, то поверил бы ему.

— Всего не знал?

— Скоро ты все поймешь.

Дверь щелкнула, Ханс обернулся и, вздрогнув, поклонился так низко, что едва не коснулся головой своих коленей. Перед ним стоял мужчина. Маркос видел лишь его силуэт.

«Это Он?» — пронеслось у него в голове.

Мужчина сделал шаг, и на его лицо упал свет лампы. Его большая седая борода раскачивалась в такт его дыханию, глаза его смотрели прямо на Маркоса, руки он сложил вместе.

— Фалес? — невольно спросил Маркос.

— Фалес, — шепотом произнес мужчина. Грегори Килл уступил ему свое место и отошел в сторону.

Фалес сел напротив и, взглянув в глаза Маркоса, тяжело вздохнул.

— Как у тебя тут дела, мальчик мой? — спросил Фалес, улыбнувшись. Он положил руки на стол, сплетя пальцы.

— Что вам надо? — огрызнулся Маркос. Он боялся Фалеса, но не из-за его физической силы, а из-за его языка. На молениях он так красноречиво излагал мысли и Воли Покровителя, что мог любого заставить в них поверить.

Сейчас у него нет ни шанса. Маркос твердо верит в свои принципы, он не поверит ни единому его слову. Пусть говорит что угодно, пусть пытается сделать...

— Много лет назад, — вдруг начал Фалес, — когда меня звали совсем иначе, когда я еще не был Фалесом, когда я был совсем другим, мальчик мой, мне поручили начать великую миссию. Сам Покровитель дал мне одно маленькое задание. Очень простое, но такое важное... от этого зависело многое. Я до сих пор помню те слова, которые Покровитель мне сказал: «Читай эти молитвы своему сыну каждый день утром и вечером, а потом получишь награду, ты станешь первым священником Рациума, а твой сын послужит жертвой ради нашего блага». Я, конечно, согласился. Всю жизнь я искал способ послужить Покровителю и своей стране, всю жизнь я только и ждал возможности. Кхе, когда наступила Религиозная Революция, когда запретили все другие религии, а Покровительство стало единственным, я получил письмо от Покровителя. Меня просили не принимать Покровительство открыто, но сделать это тайно, а для остальных остаться христианином, и проповедовать эту старую, мертвую религию так, будто я и правда верю во все это. И я сделал это. Каждую ночь я читал Истины Покровителя, а днем пел молитвы Иисусу в старых храмах, где собирались глупцы, приверженные ушедшему миру. Мне верили. А я ждал, когда же смогу открыто выразить свою любовь к Покровителю, и этот день настал. Когда мой сын ушел в школу, меня спрятали на несколько лет, а потом я вернулся уже с новым именем. Я стал Фалесом, первым священником Рациума. И долгие годы я уже провозвещаю его Волю в Храме Покровителя. И я помню тебя, мальчик мой, я помню, как ты озирался по сторонам каждый раз, когда я читал Истины. Я помню, что ты лишь притворялся, когда все остальные правдиво любили Покровителя. Но я не мог наказать тебя, Покровитель защищал тебя все это время. О, если бы я только мог, я бы непременно казнил тебя. Ты дерзок и полон ненависти, в то время как все любят тебя за твою псевдолюбовь.

— Я ничего не понимаю, вы знали? Все это время? Почему вы не рассказали Покровителю? Почему не отправили меня в Мортиум?

— С самого первого дня. Мой сын был таким же, так что мне несложно было увидеть, какой ты на самом деле, — Фалес посмотрел на Маркоса и, увидев в его лице полное недоумение, широко улыбнулся и сказал: — мое имя — Дэниел Блэк, я отец Роберта Блэка, дедушка твоего друга Лютэра Блэка.

— Нет! — невольно крикнул Маркос, и в эту же секунду Грегори Килл и Ханс рассмеялись так громко, что заглушили все вопросы, возникшие в голове Маркоса.

— Именно так, мальчик мой. Можно сказать, что это я и создал ваш Орден Ирис. Это я заложил в Роберта сомнение в Покровителе, это я подарил ему идею борьбы, восстания и все прочие иллюзии, за которые он потом и погиб. Впрочем, не я должен рассказать тебе всю остальную историю. Это сделает другой человек.

Дверь снова скрипнула, на этот раз Ханс не поклонился, а просто остолбенел. Маркос увидел в проеме силуэт женщины. Она стояла, опершись на трость, согнувшаяся, слабая, едва дышащая.

Фалес, увидев ее, встал со стула, отодвинул его и стал рядом. Женщина, ни слова не говоря, медленно прошла к стулу, села на него и, ласково улыбнувшись Фалесу, сказала:

— Спасибо, друг мой, спасибо.

Она посмотрела на Маркоса. Что-то внутри у него всколыхнулось, будто детство, давно уже уснувшее, решило повернуться на другой бок.

— Здравствуй, Маркос, ты помнишь меня?

Маркос не мог понять, откуда знает эту женщину. В ней что-то было знакомое, но в то же время он не помнил ее лица.

— Я знаю вас?

— Знаешь ли ты меня? Хе-хе-хе, — все остальные тоже посмеялись, — Ты и твой друг Джеймс знают меня намного лучше всех людей в Рациуме.

— Джеймс погиб, — вставил вдруг Грегори Килл.

— Как? Правда? — женщина опустила глаза и с тоской сказала: — Как жаль, я его любила.

— Вы знали Джеймса? — спросил Маркос.

— Знала? Я его родила, мальчик мой. Тогда меня звали Клариссой. Он был славным мальчиком, мне было больно на него смотреть и знать, что его ждет страшная участь, но я должна была это сделать.

— Вы его мать?

— Да, я его мать. Впрочем, не только его. У меня есть еще один сын. Было время, когда меня звали еще и Шейлой.

— Шейла? — повторил Маркос, не веря своим ушам. Он знал это имя. Знал его каждую букву. Этого не может быть. Он тут же узнал этот голос, хоть он и был постаревшим.

— Да, меня звали Шейла Рибальта.

— Нет, невозможно. Это... это...

— Это был единственный способ создать вас двоих.

— Но как ты? Почему? Разные имена? Почему ты воспитывала Джеймса столько лет, если закон...

Маркос вспомнил все, что знал о своей матери и о матери Джеймса. Столько вопросов, столько всего. Он вдруг ужаснулся собственной догадке.

— Ты и есть Покровитель! — воскликнул он.

Женщина улыбнулась, откинувшись на спинку стула.

— Без вас ничего бы не вышло.

— Но зачем? Я не понимаю, — Маркос опустил голову. Он не мог поверить в то, что все это создал сам Покровитель. Орден Ирис — дело рук того, кого они же и хотели свергнуть. Даже жизни Красного и Маркоса — принадлежат Покровителю. Все это время, всю свою жизнь он был лишь куклой в какой-то большой игре. Но зачем нужна была эта игра, он понять не мог.

— Когда я стала Покровителем, народ Рациума уже не был столь единым, как прежде. Нужно было придумать что-то такое, что объединило бы их вновь. Лучший способ — война. Когда есть общий враг, люди с радостью готовы идти на смерть даже рядом с теми, кого еще вчера ненавидели. Мне нужно было создать новые идеи, мне нужно было найти врагов для того, чтобы рациане боролись с кем-то. К сожалению, вне страны их найти нельзя по понятным причинам, тогда я решила, что можно создать их внутри. Нужны были кто-то, кто во всем отличался бы от нормальных рациан. И мне пришла в голову мысль: запретить все религии, сделать их оплотами зла, возвести на их фоне Покровительство в новый ранг. И это было сделать довольно легко. Я просто посеяла семена террора по всей стране. Люди, узнав, что деусы, которые славились своим милосердием и прочими качествами, вдруг стали устраивать убийства ради своего Бога, радостно бежали ко мне. И я принимала их под свое крыло. А тем временем ненависть к другим религиям росла. И даже самый верный деус пришел ко мне и поклялся в верности, ибо не видел больше спасения в своей вере, но увидел его в моей. Дэниел Блэк пожертвовал своим сыном, Робертом, ради того, чтобы искоренить последние искры зла, а мне же нужно было создать последнюю каплю, которая бы объединила народ Рациума в едином порыве уничтожить разъедающее эту страну зло. Орден Ирис стал именно этой каплей. Ты только посмотри, Маркос, как рациане яростно боролись с вами. Каждый раз, когда они видели нашего ЛжеКрасного на экранах, они готовы были сами растерзать его, ибо он посмел унизить меня. Кстати, Грегори, передай своему солдату, что он прекрасно справился со своей ролью. Покровитель обязательно наградит его, — в углу прокашлялся Грегори Килл. — А ты сыграл первую скрипку в этой пьесе, Маркос. Твое выступление окончательно сблизило рациан. Этого хватит не на один десяток лет, уж поверь мне. Когда я умру, а это уже не за горами, следующий Покровитель сможет спокойно править этой страной и готовить почву для нового Ордена. Ты же не думаешь, что вы были последними? Нет-нет, такую операцию нужно проводить хотя бы раз в пятьдесят лет, чтобы народ не забывал о гордости, об общих победах. В древности люди вместе праздновали войны между странами, у нас же есть войны с внутренним врагом. Если бы не они, не враги, мы бы давно уже погибли, раскололись, но, к счастью, этого не случается. Можно сказать, что только на Врагах Покровителя и держится вся наша система. На бунтарях, врагах и прочих лишних элементах. Ты, наверно, всегда думал, что система не терпит бунтарей, да? Это совершенно не так. Бунтари — главная часть системы. Без них все остальное не держится вместе. Именно они соединяют другие винтики воедино, создают целостную машину, именно из-за них вся система заводится и работает на пике своих возможностей.

— Я не верю...

— Веришь, мальчик мой, еще как веришь. Теперь ты знаешь правду, но это еще не все. Я родила тебя не только ради этого проекта. Нет, тебя ждет куда большая миссия. Ты станешь моим преемником. Ты возглавишь Рациум и поведешь его к еще одной победе над Врагами Покровителя. Ты станешь новым Покровителем, Маркос.

— Я?

— Ты, — тихо сказала она и, протянув руку, погладила Маркоса по щеке.

Детство в нем проснулось от этого касания, он узнал эту руку, эту теплую, нежную руку. Он узнал этот голос, что когда-то читал ему молитвы ранним утром и поздней ночью. Это была его мама. Настоящая мама.

— Ты, — повторила она.

— Никогда, — сказал Маркос и отмахнулся от женщины, что секунду назад показалась ему мамой.

— Ошибаешься. Ты слышал когда-нибудь об опытах по раздвоению личности?

— Это лишь слухи, — ответил Маркос.

— Слухи. По стране гуляют, подобно ветрам, весточки, будто бы в темных подвалах ученые Рациума издеваются над животными, пытаясь расколоть их разум на две половины.  Будто бы они даже пытались проделать это с людьми. Кажется, была даже версия, что Джордж Форман, Легионер с железными кулаками, стал первым выжившим, чью личность переписали. Это, конечно, ложь. Джордж изменился сам, ибо был предрасположен к этому. Злость и агрессия была частью его личности.

— Личности? — вдруг разозлился Маркос. — Именно по этому критерию вы отправляете людей в тюрьму? Смотрите, какая у них личность? Прогоняете через сканеры и, если что-то увидите, то сразу в камеру, да? И не важно, что человек еще ничего не совершил!

— Нам плевать, что человек совершает или не совершает нечто плохое, если это, конечно, не вредит Режиму и Покровителю. Таких типов личностей мало, но они есть. В основном же, — женщина вновь попыталась погладить Маркоса, но он отдернул лицо, — люди обладают одним типом личности, который мы называем «Умеренный». Ничего особенного. Джордж же был носителем так называемой «Положительно агрессивной» личности. Он становился злым, если кто-то задевал его идеалы и его принципы. Если бы он верил, скажем, в Будду, то защищал бы его ценой жизни, но он верил в Покровителя. Такие люди легко поддаются влиянию.

Маркос начал улавливать смысл, но все еще не мог понять, какое отношение ко всему этому имеет он.

— Ты, наверно, думаешь, зачем нам понадобился ты. Все просто, мальчик мой, так уж вышло, что твоя личность — крайне редкая. Одна из миллионов. Мы называем ее «Бунтарская». Она не подчиняется никакому влиянию. Если обучать эту личность, скажем, любви к животным, то она возненавидит всех четвероногих и сделает все, лишь бы уничтожить их. Если обучать ее, например, спорту или военному делу, то она начнет обожать поэзию...

— Но меня никто не обучал ни спорту, ни военому делу. Я всегда любил стихи.

— Ты почти прав. Вот только с твоей личностью все не так просто. Все слухи о тех опытах с раздвоением личности — правда.

— Не может быть!

— Может, мальчик мой. Все это правда. За исключением того, что опыты эти проводятся уже очень и очень давно. Они нужны, чтобы создавать идеальных людей, чьи убеждения невозможно поколебать. И ты, Маркос Рибальта, являешься таковым человеком. Ты никогда не видел странные сны? Жестокие, злые, где ты обладаешь властью, где ты управляешь миром, где тебя обожают и возносят на вершину мира?

Маркос вспомнил, что иногда и правда видел подобное. Он видел под собой толпы народу, которые готовы были броситься на него и растерзать в агонии обожания.

— Вижу по глазам, — сказала женщина, — что такие сны у тебя были. Это твоя вторая личность прорывается на свободу. Личность, которую мы спрятали глубоко в твоем сознании за ширмой жалкого поэта, любящего людей и свободу. Мы раскололи тебя настоящего. Ты был рожден бунтарем, жаждущим выпустить гнев и пламя на все, что противоречит твоим убеждениям. Такой характер просто идеален для того, чтобы стать новым Покровителем.

— Это не логично, — перебил Маркос. — Я ведь ненавижу Покровителя и все, что с ним связано.

— Ты — ненавидишь. Это верно. Но вторая личность, которую мы заперли внутри тебя, которая и есть твоя истинная натура, ненавидит тебя. Маркос-поэт, которого все знают, является лишь продуктом ученых. Не более того. Но в тебе живет еще один Маркос, которого можно называть тираном, деспотом или, если угодно, Покровителем. Он долгие годы жил в темнице, наблюдая за тем, как растет Маркос-поэт, как он впитывает в себя любовь к людям, к свободе, высокие идеалы и прочую, по его мнению, ересь. Он ненавидит поэта, захватившего его тело, он ненавидит все его убеждения и стремления, он жаждет вернуть себе тело, он жаждет стать хозяином и отомстить ему. Как ты думаешь, что Маркос-тиран сделал бы, если бы ему вернули тело?

— Не знаю, начал бы убивать?

— Нет! Это слишком просто. Хотя в каком-то смысле верно. Он начнет убивать идеалы Маркоса-поэта, то есть твои идеалы. Если ты против Покровителя, то он...

— За него, — продолжил Маркос.

— Даже больше. Он жаждет стать Покровителем сам, чтобы на глазах Маркоса-поэта подчинить волю всех людей, чтобы отобрать у них остатки свободы. Он жаждет быть властителем мира, которого боятся все и вся. И скоро это сбудется.

— Но как можно расколоть личность?

— О! Этого тебе знать не нужно. Тут главное вовремя оказать давление в нужное место. И мы это сделали.

— Вы не сможете достать из меня вторую личность. Я даже не ощущаю ее. Я даже сам с собой не говорю. Ее просто нет.

— Маркос! Ты и есть вторая личность. Первая заперта в тебе. Так глубоко, что ты и не должен ее ощущать. Если бы ту чувствовал ее, то весь план бы провалился. А достать ее не так сложно, нужно лишь назвать пароль. Несколько слов, и ты вновь станешь самим собою.

— Пароль? Но это же чушь!

Женщина улыбнулась, а потом мягким голосом сказала:

— Красное колесо.

От этих слов Маркос весь напрягся. Его мышцы словно пронзил ток.

— Снежное окно, — продолжала женщина.

Маркос напрягся еще сильнее. Вены на шее вздулись.

— Декабрь. Линза. Чистый. Тринадцать. Поезд. Батарея.

Маркос уже не видел ничего. После этих слов его глаза закрылись, он лишь слышал, что происходит за темнотой. Он не ощущал даже своего тела. Это не может быть правдой. Он попытался открыть глаза, но они его не слушались. Однако он все еще знал, что обладает своим телом, что все еще думает сам.

— Гнев, — вдруг сказала женщина.

Наступила тишина. Тьма окутала сознание Маркоса. Мысли вдруг исчезли. Он медленно открыл глаза, осмотрел комнату и тяжело выдохнул. Он расслабился.

Женщина погладила его по щеке, у нее покатилась слеза, и она сказала:

— Здравствуй, сын.

Прошло несколько месяцев. Вадапия наполнилась громкими песнями, люди праздновали. По улицам проходили шествия, на зданиях висели плакаты с Покровителем и лозунгами. Магнитобусы и магнилеты носились по городу и в небе, оставляя за собой след из красно-черных лент. Особенно много народу собралось у Храма Покровителя, который отстроили заново, немного изменив дизайн центрального купола. Теперь там, на самом верху, виднелся небольшой балкон. Люди смотрели как раз на него.

Шум и гам стоял невыносимый, все готовились встречать новую эру, новую эпоху.

На балконе появилась фигура, одетая в длинный белоснежный халат, расписанный красно-черным узором в цвет флага. Длинная седая борода раскачивалась на ветру, по щекам катили слезы, и этот человек сказал:

— Здравствуй, народ Рациума! Да прибудет с вами Покровитель и Воля Его!

— ВОЛЯ! — повторила толпа, отчего Фалес радостно улыбнулся.

— Сегодня не я буду читать с вами молитву, ибо сделает это сам Покровитель!

Толпа зажужжала, наполнив гулом весь город. Фалес ушел с балкона, а на его место вышел Маркос Рибальта. На нем был белый костюм. В правой руке он держал посох с круглым шаром на нем. Он осмотрел толпу, что радостно смотрела на него. Все узнали поэта, но теперь он был их Покровителем. И все его любили.

— Воля! — крикнул, взмахнув посохом, Маркос.

Все повторили за ним:

— ВОЛЯ!

Он ненавидел их всех и жаждал унизить каждого человека в толпе. Отныне он хозяин тела, хозяин этих людей и хозяин всего Рациума.

Отныне он — Покровитель.