Часть 2 Глава 1

Каждый шаг причинял мне нечеловеческую боль. Когда мы дошли до освещенного тусклой лампочкой крыльца местного отделения милиции, я был насквозь мокрым. Не только от срывающегося с неба не по-весеннему холодного дождя, но и от горячего пота. Меня начинало лихорадить, и если в ближайшее время я не найду укромное местечко, чтобы отлежаться, то рискую свалиться без памяти под забор.
- Стой здесь, - прошептал я своей молчаливой подельнице, - Скоро выйдет дядя милиционер и отведет тебя домой. Тебя, наверно, уже ищут. Только о том, что было, никому ни слова. Хорошо? И обо мне молчок. Ладно?
Девочка смотрела на меня взрослыми глазами.
Я обнял ее, и зашагал прочь, настолько быстро, насколько позволяла одеревеневшая нога.
Первая мысль была о том, что надо добраться до дома дяди Вано.  Думаю, что старый грузин и его жена приютят меня на несколько дней, не задавая лишних вопросов. Но их дом находился в противоположном конце города.
Завтра труп Чикатило обнаружат и десятки милиционеров будут бродить по улицам города в поисках убийцы добропорядочного гражданина, коммуниста с многолетним стажем. И никто, кроме маленькой немой девочки, не знает об истинной сущности этого урода.
Задерживаться в городе мне нежелательно. Городок маленький и каждый новый человек на виду. Особенно в таком виде, как я.
- Вам плохо?
Передо мной стоял – Иван.
- Привет, Ванек! – стиснув зубы, сказал я, - тебя сюда как занесло?
- Дядя Витя! – удивленно обрадовался молодой, - Здравствуйте! У меня здесь друг Димка живет рядом, у него мама в санаторий уехала на целый месяц. Я к нему иду музыку писать.
В доказательство своих слов он продемонстрировал мне сумку, которую я подарил ему вместе с нетбуком.
- Вот ваш подарок, - он улыбнулся, - Узнаете? Там столько музыки, за всю жизнь не переслушать. Мы компьютер к «Ростову» подключаем, столько бобин уже записали. Слушаем на пленке, а компьютер бережем.
Как же я забыл, что действительно рядом, в двух шагах отсюда, жил мой самый закадычный друг детства Димка Булгаков. Помню, как тетя Лариса, его мама, уехала поправить здоровье в санаторий и Димка, росший без отца, оказался предоставлен сам себе. К тому времени мы оба забросили учебу в техникуме, и работали в мехцехе шахты, гнули скобы из толстой проволоки. Увязанные в вязанки скобы отправляли в шахту. Вечером, раздобыв денег на бутылку дешевого портвейна и пачку сигарет, мы врубали Димкин «Ростов» и наслаждались музыкой, потягивая вино и покуривая.
Музыку слушали самую разную: «Ласковый май», «Динамик», «Арию», и конечно «Кино». Альбом «Группа крови» был нашим самым любимым альбомом.
Вот и теперь молодой направлялся к другу и, благодаря моему подарку в их распоряжении оказалась большая фонотека хорошей музыки в идеальном качестве. Такой коллекции позавидовала бы любая столичная студия звукозаписи.
- Дядя Витя! – вырвал меня из ностальгических воспоминаний голос Ивана, – Дядя Витя, что это с вами?
Он, наконец, разглядел мой неважнецкий вид.
- Пустяки, - ответил я и поморщился от боли в ноге, - Хулиганы закурить попросили, а я же не курю.
- Кто такие? – в глазах молодого загорелся огонек, - Давайте сейчас я Димку позову и найдем этих любителей курить. Вы на лавочке посидите, подождите, я быстро!
Он собрался стартовать, но я удержал его здоровой рукой за рукав.
- Постой, я видел, как они на машине уехали, не местные наверно, да и поверь, им тоже досталось, будь здоров.
Молодой подпрыгивал от нетерпения.
- Вы им тоже дали? – спросил он.
- Дал, дал, - ответил я, - Одному, похоже, сломал что-то, они его на руках в машину затащили. Вот волнуюсь теперь, чтобы в милицию не заявили. Скажут, взрослый дядька избил детей. А мне в милицию нельзя, меня же потом за границу не выпустят. Мне бы отлежаться недельку где-нибудь.
- Пойдемте к нам, - предложил молодой, - Папа обрадуется и мама тоже, наверно…
- Наверно не очень обрадуются мне твои родители, - возразил я, - Особенно в моем теперешнем состоянии. Нет, пожалуй, рано мне знакомиться с родственниками, позже познакомимся.
На лице Ивана появилась гримаса разочарования.
- Слушай, - спросил я, - А мама твоего Димки давно уехала?
- Неделю назад, - ответил молодой, не понимая, куда я клоню.
- Вот и хорошо, - обрадовался я, - Может я у него в летней кухне на диване отлежусь, а?
- Откуда вы про летнюю кухню знаете? – удивился молодой, - И про диван?
Еще бы я не знал про эту кухню и про диван. Небольшая кухонька в глубине двора была нашим любимым местом.
Димкина мама ей не пользовалась, и мы оборудовали кухню для себя. Ну, оборудовали, громко сказано. Притащили старый продавленный диван, Димкин «Ростов» и колонки «С-90».  Вечерами сидели там, если было холодно, топили печурку-пролетку и слушали музыку. Иногда пили чай, иногда вино, случались напитки покрепче. Но крепким алкоголем не злоупотребляли.
Кухня находилась в глубине двора, громкая музыка никому не мешала.  И нам никто не мешал. Эх, золотое было время!
- Дядя Витя! – снова прервал воспоминания Иван, - Вам плохо?
- Нормально мне, - хрипло ответил я, - Устал просто. Так что, поговоришь с Димкой?
- Конечно, поговорю! – воскликнул молодой, - Да он, сто пудов, не откажет, пошли к нему.
Хромая, я тащился следом за молодым, хорошо, что Димка жил рядом.
Мы протиснулись в узкую деревянную калитку, прошли мимо погруженного в полную темноту небольшого дома.
Молодой уверенно шагал дальше, по тропинке, ведущей в сад.
- Пришли, - сказал он, открывая скрипучую дверь.
Мы шагнули внутрь, в маленькое помещение, освещенное тусклой запыленной лампочкой, сиротливо болтающейся под потолком.
Обстановка кухни состояла из упомянутого дивана, старого стола, под ножки которого были подложены куски фанеры, и тумбочки без дверцы.
На тумбочке возвышался магнитофон «Ростов» - наша гордость, в полутьме тускло светились окошки индикаторов, стрелки плавно двигались в такт тихой музыки, звучавшей из стоящих на полу колонок.
Хозяин кухни, мой друг Димка, сидел на корточках у печки и курил. Он по-взрослому глубоко затягивался и, прикрыв глаза от наслаждения, выпускал сизый дым.
В печке потрескивали объятые пламенем дрова.
Мне стало так хорошо и уютно в этой прокуренной кухоньке, я будто сбросил лет двадцать.
Димка, услышав скрип двери, открыл глаза, и чуть не проглотил сигарету, увидав рядом с другом неизвестного взрослого мужчину.
- Не бойся, Димыч, - успокоил его Иван, - это мой дядя Витя, я про него рассказывал, тот, что мне компьютер подарил. Его хулиганы избить хотели, и ограбить. Но он им сдачи дал. Хоть и сам пострадал, тем козлам еще хуже. Он у тебя поживет пока, ладно?
Димка смотрел на меня, открыв рот, совсем забыв о сигарете, и вспомнил лишь, когда оплавленный фильтр обжег ему пальцы.
- Ой! – воскликнул он, дуя на обожженное место, - Б-б-блин! Еп-п-понский городовой!
Если бы не присутствие взрослого, думаю, что в словах друга детства цензуры было бы куда меньше.
- Бросай курить, Димыч!
- Да я так, балуюсь, - засмущался Димка
Молодой прошел к столу, уселся на табуретку и внимательно посмотрел на меня.
В руке он сжимал пачку «Нашей Марки».
- Ты, Ваня, кури, меня не стесняйся, отцу не скажу, но мой тебе совет, бросай, пока не втянулся. Сам еле бросил. Скоро с сигаретами проблемы начнутся, подорожает курево сильно, потом окурки продавать будут. А в двадцать первом веке курить станет немодно. Запретят курить в общественных местах, на улицах. Бросайте, пока не поздно.
- Откуда вы про сигареты знаете, - сказал молодой.
- Что с прилавков пропадут, знакомый сказал, -  неубедительно выкручивался я, - а про будущее и так ясно.
- Вы ранены, - воскликнул Иван, увидев окровавленный платок, которым была неумело перетянута порезанная ладонь, - Что же вы молчали?
- Пустяк, ножик отобрал у одного, а то принялся размахивать, джигит!
Молчун Димка принес прозрачный пакет с бинтами, ватой и всякими склянками.
- Надо рану обработать, - сказал он и вылил на порез половину флакона йода.
От неожиданности и боли я вскочил с дивана, подпрыгивая на здоровой ноге и размахивая рукой.
Наверно, со стороны это выглядело смешно, потому что ребята захохотали во весь голос, не в силах сдержаться.
Когда приступ смеха прошел, Димка с серьезным видом умело наложил мне тугую повязку.
- Я и не знал, что ты так умеешь! – хором удивились мы с молодым Иваном.
Димка сдул с глаз челку, и исподлобья взглянул на нас.
- Вы похожи, как один человек, - сказал он, - ну, как будто Ваньке сорок лет исполнилось.  Вон, даже шрамы одинаковые.
Он указал на шрам пересекающий мизинец моей правой руки.
- У Ваньки такой же, только у вас старый, заросший, а у него, свежий. Покажи, Ванек!
Молодой вытянул мизинец и действительно, там оказался шрам, как у меня, только свежий. Я получил его в девятом классе, поранившись о ржавый гвоздь, торчавший из забора.
Иван пытливо посмотрел на меня, я отвел глаза.
Голод давал о себе знать, но просить еду я постеснялся, решив потерпеть до утра. А потом отправить Димку в магазин за провизией.
Но молодой догадался и что-то шепнул на ухо Димке, тот снова вышел и вернулся с палкой колбасы и половиной буханки хлеба.
Нарезав колбасу толстыми кусками, Димка придвинул ее ко мне.
- Хлеб ломайте, - сказал он, - Так вкуснее!
Молодой налил в железную кружку кипятка из закопченного чайника, стоящего на плите, булькнул туда черной жидкости из маленького заварочного чайничка и протянул кружку мне.
-  Сейчас за сахаром в дом схожу, - сказал Димка.
- Спасибо, Димыч, не надо.
Димка пожал плечами и наклонился к магнитофону.  Не спеша перевернул бобину, заправил ленту и нажал «Пуск»
В колонках послышались первые аккорды «Звезды по имени Солнце»
Молодой щелкнул выключателем, погасил свет, присел к печке и закурил.
Я пил горький чай, дышал горьким табачным дымом и слушал песню.
      
                И мы знаем, что так было всегда:
                Что судьбою больше любим,
                Кто живёт по законам другим
                И кому умирать молодым.
                Он не помнит слово "да" и слово "нет",
                Он не помнит ни чинов, ни имён.
                И способен дотянуться до звёзд,
                Не считая, что это сон.
                И упасть, опалённым звездой
                По имени Солнце…

До гибели Цоя оставалось несколько месяцев. И я должен сделать все, чтобы он остался жив.