Часть 2 Глава 5

Лететь самолетом я не решился и купил билет в купейный вагон на поезд «Адлер – Ленинград».
Решил, что так будет спокойней.  Тем более что в попутчики мне досталась пожилая семейная пара и молодой очкарик, который сразу уткнулся в учебник высшей математики.
Я забрался на верхнюю полку, намереваясь проспать, если не все путешествие, то большую его часть. Но сон никак не шел и провалявшись два часа, я решил сходить в вагон-ресторан выпить чего-нибудь.
Ресторан был пуст, и я, взяв бутылку коньяка, присел за столик возле входа.
В дальнем углу мерцал экран небольшой видеодвойки, шел смутно знакомый боевик, но я не смог вспомнить название фильма. За целый час в вагон-ресторан никто не вошел, и я, выплеснув оставшийся алкоголь в рюмку, выпил и пошел спать. Надо сказать, что я порядком опьянел и шагал к своему купе, раскачиваясь в такт поезду.
У двери купе в меня врезался мужичок в спортивном костюме с надписью «Спорт».
- Осторожней, можно! – пьяно возмутился я, - Смотри, куда прешь!
- Я не понял, братан! – просипел неуклюжий обладатель спортивного костюма, - Ты мне сейчас предъяву кидаешь?
Меня поразило его сходство с обезьяной. Короткие полусогнутые ноги, длинные руки, свисающие ниже колен, и широкая выдающаяся вперед нижняя челюсть. Покрытые синими узорами татуировок кисти рук и жаргон, выдавали в нем закоренелого представителя уголовного мира.
- Да пошел ты! – у меня не было желания ввязываться в разборки, и я, оттолкнув его, вошел в купе.
- Ну, смотри, братан! – змеиным шипением прошелестело вдогонку.
Я тут же забыл об этом, с трудом забравшись на свою полку, сразу заснул.
Меня разбудил будильник Кашпировского, я спрыгнул на пол, нащупал ногами кроссовки и, стоптав задники, направился в туалет.
Взглянув на часы, я увидел, что проспал не менее восьми часов, и уже давно наступил день.
Справив естественные надобности, на обратном пути я нос к носу столкнулся со вчерашним уголовником. На этот раз он был в компании еще двух таких же обезьяноподобных типов.
- Не торопись, братан! – прошипел он, - Пойдем, покурим!
- Не курю и тебе не советую!
- Зря людям грубишь, с людьми надо вежливо разговаривать, - все так же шепотом сказал уголовник и, как бы ища подтверждения своим словам, обернулся к спутникам. Те заулыбались, обнажив золотые зубы и закивали головами.
Протиснувшись мимо них, я направился дальше, настроение было безнадежно испорчено.
Зря я сцепился с уголовниками, эти люди способны на любую подлость. Нужно теперь держать ухо востро.
До конца путешествия оставалось чуть меньше суток, спать не хотелось, голова побаливала после вчерашнего, и я решил, что лучше всего будет провести оставшуюся часть поездки в вагоне-ресторане: потягивая коньячок, и посматривая на экран, где очередной супермен под орех разделывал своих врагов.
Так я и сделал, и снова оказался единственным посетителем ресторана. с такой торговлей кооператоры, решившие заработать, рисковали разориться в пух и прах. Сами виноваты, нечего устанавливать заоблачные цены. Хотя коньяк у них отличный и готовят вкусно.
Когда я разделывался со второй порцией чахохбили, в ресторан вошел один из спутников моего татуированного недруга.
Он заметил меня, криво ухмыльнулся, подмигнул мне и вышел.
За окном стемнело, колеса мерно отстукивали ритм, вагон плавно покачивался, и я не заметил, как заснул.
И тут же передо мной возник Чикатило. Его лицо было разбито. Он прижимал к себе молодого Ивана, размахивал кухонным ножом и улыбался опухшими окровавленными губами.
Я вскочил, ударившись не зажившей ногой о стол, и проснулся.
На экране телевизора Фредди Крюгер прижимая к себе маленького мальчика, размахивал когтями-лезвиями.
Нужно было освежиться, и я вышел в тамбур. Прижавшись, горячим лбом к холодному стеклу, стоял, ни о чем не думая.
Хлопнула дверь, но я не обратил на это внимания. И как оказалось зря.
- Зря, ты, братан, людям грубишь! – это было последнее, что я услышал.
Мгновенная боль в затылке обездвижила меня, голова пошла кругом, ноги подкосились, и, падая, я увидел золотозубую улыбку на обезьяньей физиономии.
Вспышки боли принялись блуждать по всему телу, причиняя мне неимоверные страдания.