Глава 16 Загород

Да, Зет уже был в пути. Проводив его, Несс сварила себе кофе и устроилась на диване с томиком «Войны и мира» Толстого, подаренным ей на день рождения. Несс перелистала страницы и потянула носом. Этот запах… Самая настоящая бумага… Жуткая роскошь. Жаль, что день рождения бывает так редко. Несс счастливо вздохнула и открыла книгу на первой странице.
«— Ну, здравствуйте, здравствуйте. Я вижу, что я вас пугаю, садитесь и рассказывайте.
Так говорила в июле 1805 года известная Ирина Петровна Ванина, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на её вечер. Ирина Петровна кашляла несколько дней, у неё был грипп, как она говорила (грипп, как и «Грипповал», излечивающий недуг за считанные секунды, был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:
«Если у вас, граф (или князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Ирина Ванина».
— О! какое жестокое нападение! — отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире от Зуццо, в чулках от Зверццо, башмаках от Зарццо, при звёздах, со светлым выражением плоского лица. Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состарившемуся в свете и при дворе значительному человеку. Он подошёл к Ирине Петровне, поцеловал её руку, подставив ей свою надушенную «Блаженством Вечности» и сияющую лысину, и покойно уселся на диване».
Лицо Несс вытянулось. Ну что за сука эта Ирина Петровна Ванина! Ну, проплатила бы роль в каком-нибудь любовном романе, где ей наверняка самое место, никто и слова бы не сказал — так нет, Толстого ей подавай! Спасибо хоть не Наташа. Хотя… Несс перелистывала страницы… Наталья Рожкова, Андрюшенька Волков (RIP), Педро Безногов…
Немыслимо! Бедный Зет! Столько денег…
Она отшвырнула книгу. Осмотрела комнату, вздохнула и включила было связь, но тут же опомнилась, подобрала книгу с пола, раскрыла её на середине и только тогда уже набрала Зета. Тот, разумеется, ругался с Тоем.
— Не понимаю, — возмущался тот, — что машина моего класса может делать в таких местах?
— Класс классом, — огрызался Зет, — но ты всё-таки машина, а не принцесса.
— Среди машин тоже бывают принцессы. И принцы. И я, кстати, решительно не понимаю, каким образом вы снова оказались на моих сиденьях… Вас, сколько я знаю, рассчитали…
— Спроси у хозяина, — посоветовал Зет.
— Обязательно спрошу, — мрачно пообещал Той.
Несколько минут ехали молча.
— Эта дорога меня убивает, — снова начал Той.
Зет молчал.
— Кроме того, я не понимаю, куда ехать, — продолжал Той. — Для этой… местности… даже не существует нормальных карт. И я прекрасно понимаю почему. Нормальные машины тут не ездят.
— Мальчики, не ссорьтесь, — вмешалась Несс.
Мальчики фыркнули и погрузились в мрачное молчание.

***

Как ни всматривался Зет в окружающий пейзаж, границу между городом и Загородом он пропустил. А может, её и не было. Скорее всего, не было, решил он. Просто с каждым километром дома становились все ниже и дряхлее, обрастая вдобавок снизу какой-то дрянью. Это была белая шершавая субстанция: не то короста, не то плесень, которая неумолимо ползла с земли вверх по стенам.
«Может, и впрямь нет границы? — размышлял Зет, задумчиво глядя в окно. — Может, все дело в количестве денег? Куда-то же ведь деваются все те люди, которых выселяют из центра. И, в конце концов, куда-то же денемся и мы с Несс. Вопрос только — куда. Может быть, в эту отвратную стоэтажку? Или вон в ту? Или и это уже для нас дорого и наше место ещё дальше? Не дай бог. Это было бы чересчур».
Он потёр виски, надеясь прогнать зарождающуюся в голове боль.
— Той, у тебя точно все хорошо с фильтрами?
— Да, — отозвалась машина.
— А почему я тогда все слышу?
«Все» означало оглушительную какофонию несущихся извне звуков. Поток был настолько плотным, что Зет даже не мог разобрать слов.
Той промолчал.
— Я связался со службой поддержки, — сообщил он через минуту. — Они не могут гарантировать устойчивую работу фильтров вне города. Говорят, ни один вокабулярный блок не справится с местным жаргоном. Говорят, единственное, что здесь точно работает, — это беруши.
Зет выругался.
— Что ещё за беруши?
— Устройство для механической блокировки звуковых волн, — сообщил Той. — Фрагмент плотного эластичного материала, закладываемый в ушную раковину.
— Давай, — решил Зет. — У меня сейчас голова лопнет.
— Откуда они у меня? — огрызнулся Той. — У меня аптечка, а не помойка.
— А вата? — не сдавался Зет. — Вата есть?
— Вата есть, — нехотя признал Той, выдавая требуемое.
С ватой в ушах и впрямь стало полегче. Они ехали уже больше часа. Зет снова уставился в окно. В домах, выстроившихся вдоль обочины, было никак не больше тридцати этажей.
— Странно, — проговорил Зет вслух. — Готов поклясться, что такие перестали строить уже лет как двести. И именно потому, что у них был слишком маленький срок годности. То ли пятьдесят, то ли сто лет — не помню. А вот, однако ж, стоят. Нет, ты посмотри, там в некоторых окнах свет. Мать честная, да ведь в них живут!
Той не ответил.
Когда за окном потянулись дома в двенадцать этажей, Зет не выдержал.
— Той, а нам ещё долго? — спросил он, вытаскивая из правого уха вату. — А то, чувствую, скоро пойдут землянки.
— Нет, — неожиданно сообщил Той, резко сворачивая. — Уже приехали.
Они проехали мимо длинного приземистого дома, который показался Зету бесконечным, свернули в арку и остановились посреди мрачного и глухого колодца с дюжиной подъездов по кругу. Вокруг не было ни души. Впрочем, не было и света в окнах. Зет поёжился.
— Ты уверен? Ну и местечко.
Он приоткрыл дверь.
— Вы же не собираетесь меня здесь оставить? — заволновался Той.
— А какие варианты?
— Я мог бы отъехать куда-нибудь и вернуться к вечеру…
— Ага. Отъехал бы. До первого патруля. Спасибо, проходили. Нет уж, жди здесь.
Он решительно засунул вату обратно в ухо, выбрался из машины и посильнее хлопнул дверцей.

***

Оказавшись на свежем воздухе, он первым делом вынул носовые фильтры и осторожно потянул носом. Запах ему понравился: в отличие от города, где воздух был пропитан парфюмом и запахами еды, здесь пахло крепким табаком, алкоголем и ещё чем-то трудноопределимым, но очень свежим.
— Наверное, деревья, — решил Зет, с любопытством оглядываясь.
То ли замыкающиеся кольцом стены дома, то ли расположенные по кругу двенадцать забранных толстыми решётками подъездов, но что-то решительно напомнило ему арену римских амфитеатров, как их изображают в учебниках истории. Казалось, в любую секунду одна из решёток поднимется, выпуская что-то хищное и могучее.
Зет поёжился. В этом дворе-колодце он был совершенно один. Ни звука не доносилось из тёмных окон. Зет отыскал взглядом нужный подъезд и уже направился было к нему, но снова остановился. Та белая плесень, покрывавшая все здания Загорода, которую он приметил ещё по дороге… Не обошлось без неё и здесь. Начинаясь у самой земли, она жадно ползла вверх, покрывая стены домов, фонарные столбы и даже стволы деревьев. Казалось, это движение вверх можно было заметить взглядом. Зет присмотрелся и вздрогнул: плесень действительно едва заметно шевелилась. Зет инстинктивно взглянул под ноги — но нет, на него плесень не посягала. Он подошёл поближе к стене и замер, поражённый. Нет, не плесень — бумага. Бумажные объявления с бахромой отрывных полосок с адресами и телефонами. Никому и в голову не приходило очищать стены от старых объявлений. Новые просто клеили сверху — и, судя по всему, делали это уже не один век. Зет присмотрелся: «…отомственная гада… Кредит без пору… Увеличим пен… Пенсионный фонд при… Устали пла… Только сего… Приворо… Сни… Сда… Сним… Пом… Вылеч… Зво…»
Бумажная реклама… Надо же! Кто бы мог подумать, что ей ещё где-то пользуются. Казалось, Зет попал в игрушечный город, сделанный из папье-маше, где все — стены домов, фонарные столбы, деревья — состояло из кусков бумаги, вкривь и вкось наклеенных друг на друга. Когда налетал ветер, все эти кусочки и лоскутки начинали трепетать и топорщиться. Казалось, налети порыв посильнее — и весь город снимется с места и умчится за горизонт вихрем опавших листьев.
Зет осторожно провел рукой по стене. Да, бумага. И не один десяток слоев. Невероятно. Он с трудом оторвался от этого зрелища и толкнул дверь подъезда.