Глава 28 Блондинка

— Время дорого, — сказал Уайт. — Начнём.
Итак, Джек сидел на диване и завтракал. Последнее время он так растолстел, что с трудом выходил из дома и довольствовался в основном тем, что предлагал ему Визор. Настроение у него было соответствующее: хотелось то ли убить кого-нибудь, то ли что-нибудь купить.
Мельчайшая татуировка из разноцветных букв всех форм и размеров покрывала его теперь с головы до пят. В желудке глухо урчало. Джек был голоден.
«Что за дерьмо, — недовольно пробурчал он. — Почему так мало рекламы? Они правда думают этого достаточно?»
«Конечно, нет, Джек, — ответил ему голос. — Такому большому парню нужно намного больше».
Джек рыгнул.
«Ты ещё что такое? И где?»
«Я повсюду, — отозвался голос. — Мы уже общались в доме Каменного Дока. Тогда ты не был готов».
«К чему это?»
«К своей миссии. К своей награде. К еде. Док потратил половину своей жизни на то, чтобы привести тебя ко мне. И вот мы наконец вместе».
«Дерьмо. Все дерьмо кроме еды. Кстати, что ты там говорил насчёт еды?»
«Всего лишь, что у меня её столько, что тебе в жизни её не съесть».
«Ну, это мы ещё посмотрим. Где она у тебя?»
«Терпение, друг мой. Всему своё время. Сначала немного теории. Ты спросил, кто я такой. Я бог. Обычный бог, хотя и сравнительно молодой. Не знаю, есть ли старые: я, признаться, их пока не встречал. Говорят, именно они придумали и создали людей, наделив их своими лучшими качествами. В моем случае все ровно наоборот. Меня создали люди, наделив, соответственно, худшим из своих.
Забавно, но они и не думали меня создавать. Они просто лепили и лепили свои маленькие глупые объявления, пока те не покрыли весь земной шар. Тогда, нет бы остановиться, они принялись клеить второй слой, попутно изобретая радио, телевидение и газеты. И хоть бы один из них задумался, что за каждым крохотным объявлением кроется такое простое и естественное, такое искреннее и наивное, но такое жгучее и непреодолимое желание обмануть или ограбить ближнего, что оно попросту не могло не материализоваться. И однажды, когда они укутывали земной шар то ли в четвёртый, то ли в пятый слой объявлений, родился я.
С тех пор прошло много веков, и я не терял времени даром. Я стал практически всемогущ. Мой мир давно уже перерос мир людей: создав что-то, люди умирают, а плоды их усилий достаются мне. Теперь я уже не жалкий клочок бумаги, мокнущий на улице под дождём. Теперь я власть, сила, успех и богатство, а люди — всего лишь завистливые нищие, жмущиеся под моими окнами в ожидании чуда. Смотри».
Стены квартиры растаяли, и перед глазами Джека появилась тёмная улица, по которой, гонимые дождём и ветром, спешили домой люди. Большей частью они смотрели под ноги, чтобы не наступить в лужу, но иногда, проходя мимо Джека, поднимали глаза и смотрели прямо на, или лучше сказать, сквозь него. Тогда выражение их лиц сразу менялось, и усталое безразличие уступало место восхищению, зависти и… злобе? Джек невольно обернулся, и обнаружил рядом с собой ослепительную блондинку, одной улыбки которой хватило бы, чтобы растопить все снега Подмосковья. А у неё было много чего помимо этой улыбки… Кроме блондинки, Джек обнаружил море до горизонта с белыми заплатками парусных яхт и синими плавниками дельфинов, коктейль в кружке из цельного ананаса в своей правой руке и туго набитый бумажник в левой. Он повернулся обратно и снова увидел мрачную тёмную улицу: прямо за окном в огромной стене, которая тянулась от неба до горизонта в обе стороны насколько хватало взгляда. По улице все так же шли пешеходы, замедляя возле окна шаг, чтобы заглянуть внутрь. В стене были тысячи таких окон: разного размера, разной формы, на разной высоте…
«Ничего себе! — сказал Джек и ткнул блондинку в бок указательным пальцем».
Блондинка оказалась настоящей. Она с готовностью хихикнула и немного отодвинулась. Совсем чуть, давая понять, что ей вовсе не хочется отодвигаться.
«Ничего себе!» — повторил Джек, нюхая коктейль.
«Именно, — подтвердила блондинка. — Именно что ничего себе. Человеческий мир мал, скучен и пуст. Мой огромен, радостен полон. И, самое главное, в нем нет людей. Люди здесь запрещены. Они могут сколько угодно пялиться в окна, в любое из окон — по правде, я уже давно потеряла им счёт, потому что каждая надпись или объявление, сделанное людьми, прорезает новое, — но попасть сюда они не могут. Только представь, какая ирония: они не покладая рук создают лучшее место в мире, но попасть в него они никогда не смогут. Да что там попасть! Они даже никогда не поймут, что создают его вовсе не для себя — они создают его для нас: для меня, для тебя…»
«Конечно, — перебил её Джек. — моё любимое место отдыха. Просто не вылезаю отсюда».
«Не жалуйся. Ты не был готов».
«А теперь, выходит, готов?»
«Более чем. пойдём, я хочу тебе кое-что показать».
Море исчезло. Теперь, судя по заснеженным остроконечным вершинам на горизонте, они оказались в Альпах. Мимо них, хрустя снегом, прошла группа румяных лыжников.
«Ты говорила, здесь нет людей», — заметил Джек.
«Это не люди. Это местные, — ответила блондинка и окликнула одного из лыжников: Эй, Майк, можно вас на минутку?»
Джек заметил, что блондинка успела сменить бикини на шубку, сапожки, шапочку и рукавички, но странным образом не стала выглядеть от этого более одетой. Лыжники, радостно улыбаясь, приблизились. Отец, мать и двое детишек: мальчик и девочка, все четверо румяные, бодрые и спортивные.
«Ребята, познакомьтесь с Джеком. Он здесь новенький. Покажете ему, как это работает?»
«Папа, папа, можно мы покажем?» — наперебой закричали дети, с трудом дождавшись, пока обмен приветствиями закончится.
Глава семейства улыбнулся и кивнул. Дети тут же бросились к окну, за которым виднелись очертания города. Насколько Джек мог судить, это была другая страна, другой город и, похоже, другое время года. Джек подошёл ближе. За окном тянулась пустынная захолустная улица с одним-единственным прохожим: молодой женщиной, которая спешила куда-то, поминутно дёргая за поводок небольшую собачку, тормозившую у каждого фонарного столба. Она быстро шла, не глядя по сторонам, и уже почти поравнялась с окном. Мальчик толкнул сестру локтем.
«Давай же!»
«Эй», — тихо позвала девочка.
Ничего не произошло.
«Ты не стараешься, — недовольно заметил парень. — Давай снова. Не забывай, с ними нужно поласковей…»
«Сама знаю! — огрызнулась девочка и снова повернулась к окну. — Эй, мы здесь!»
Женщина чуть замедлила шаг.
«Получается! — возбужденно закричал парень. — Теперь не упусти!»
Дети вытянули шеи, почти касаясь стекла носами. Теперь они удивительно походили на страстных рыболовов, у которых после долгого неудачного дня наконец-то клюнула рыба.
«Подойди!» — приказала девочка. В её голосе появились ледяные властные нотки.
Молодая женщина остановилась и неуверенно огляделась.
«Мы здесь, — подсказала девочка. — Подойди к нам».
«Подожди, Холмс, — произнесла женщина, останавливаясь. — И не тяни так поводок, дурацкая ты псина».
Теперь женщина смотрела прямо в окно, прямо на Джека. У неё были красивые серые глаза, только слишком уж грустные и усталые. С глазами собаки все было в порядке. Как и с чутьём. Бедняга изо всех сил тянул поводок, стараясь оттащить хозяйку от окна. Женщина наклонила голову, будто читая что-то, и её губы медленно сложились в мечтательную улыбку.
«Клюёт!» — возбужденно заорал парень.
«Тише! — зашипела на него девочка. — Ты её спугнёшь».
У Джека вдруг пробежал по спине холодок. Он поспешно оглянулся, пытаясь понять, откуда он взялся. Заснеженные вершины на горизонте, молодые спортивные родители, с гордостью наблюдающие за своими детьми, ослепительная блондинка, считающая себя богом — все это казалось вполне мирным и безобидным. Джек повернулся к окну. Молодая женщина уже успела перейти дорогу и теперь стояла прямо перед окном, выглядевшим для неё как обычный рекламный постер туристического агентства.
«Давай!» — не выдержал парень.
Девочка ощерилась на него, показав два ряда длинных и острых как иголки зубов. её ноздри расширились, втягивая воздух, и едва заметное, почти прозрачное облачко, отделившись от женщины за окном, медленно поплыло к окну, без труда преодолело его и было тут же втянуто в себя детьми.
«Уфф!» — облизнулась девочка.
«Вкуснятина! — довольно улыбнулся мальчик. — Давай ещё!»
И ещё, и ещё… Внезапно женщина тихо вздохнула, отпустила собачий поводок и медленно осела на тротуар. Собачка, сначала радостно рванувшая вдаль по улице, но, обернувшись, вернулась к хозяйке и уселась рядом. Женщина повернулась к псу.
«Ой, какой хорошенький! Откуда ты взялся? Ты потерялся? Я, кажется, тоже. Давай держаться друг друга, ладно?»
Дети повернулись к родителям.
«Так нечестно! — закричали они. — Она уже была наполовину пустая!»
«Ничего страшного, — принялись успокаивать их родители. — Вы молодцы и все сделали правильно. Это совершенно не ваша вина. Так иногда бывает».
«Мне нужно домой», — повернулся Джек к блондинке. Его тошнило.
«Разумеется».
Они снова оказались в комнате Джека. Блондинка сидела рядом с ним на диване, закинув одну длинную ногу за другую (кажется, ещё длиннее), и изучающе смотрела на Джека.
«Что это было?» — через силу спросил он.
«Еда. Лучшая в мире еда, — был ответ. — Самая доступная, самая вкусная, самая сытная».
«Какой ужас».
«Вовсе нет. Так устроен мир. Здесь каждый кого-то ест. А люди… люди сами нас создали, приложив, вдобавок, немало усилий, чтобы научить нас правильному питанию».
«Так что же, каждый раз, когда они видят какое-нибудь объявление или смотрят свой Визор…»
«Каждый раз, когда они видят любой рукотворный текст или картинку…»
«… с другой стороны окна кто-то сосёт из них жизнь?»
«Скорее всего. Бывают прикормленные окна, а попадаются и не очень…»
Джек помолчал, обдумывая услышанное.
«А зачем тебе нужен я?» — спросил он наконец.
Блондинка с видимым облегчением улыбнулась.
«Я уже говорила: в отличие от мира людей, наш постоянно растёт. Это естественный и здоровый процесс, который меня вполне устраивает. Но вот люди последнее время ведут себя как-то странно. Сначала они изобрели рекламу, теперь они пытаются от неё защититься. Жители Загорода отрастили себе природные фильтры. Горожане используют искусственные. И вот с этим определённо нужно что-то делать. Проблема в том, что нам трудно вмешиваться в жизнь людей. Мы можем посещать их мир, но очень ненадолго. Наши возможности ограничены. Другое дело Каменный Доктор. И совсем другое дело ты, Джек. Ты же практически всесилен в их мире. Только представь, каких дел мы можем наворотить вместе».
«Представляю. А что будет дальше с той женщиной?»
«Понятия не имею. Обычно люди сами куда-то убирают тех, кто не может больше о себе позаботиться. Выкидывают, что ли. Не знаю».
«Мне это не нравится».
«Ты просто ещё не пробовал. Это восхитительно».
«Боюсь, мне не подходит эта работа».
«Даже если и так, ты для неё подходишь, и это куда важнее. Я всегда получаю то, что мне нужно. Сейчас это Воздушный Джек. Кстати, он, кажется, до сих пор не понял, что у него, в общем-то, и нет выбора. Откажется — попросту умрёт с голода. Не веришь — проверь. Впрочем, немного времени у тебя ещё есть. В любом случае, ты знаешь где меня найти».
Оставшись один, Джек закрыл глаза и долго сидел так, монотонно покачиваясь на диване, все повторяя и повторяя про себе невесть где услышанные слова:
«Покойники справятся и без тебя, а вот живые вряд ли».
Почему-то ему казалось, что эти слова должны значить для него больше, чем для других, вот только он никак не мог понять почему.