Мальвина и Барабас

               
       Как часто в сетях появляются сентенции вроде этой: «По настоящему сильный тот, кто, спрятав слёзы улыбается так, что ему завидуют» Тысячи «лайков» этим пафосным словам ставят сильные и слабые женщины и заливаясь слезами от каждой маленькой неприятности получают поцелуи и ласки от своих мужей, любовников или бойфрендов. Кроме тех дур, которые вполне соответствуют этим гордым лозунгам.
         Я такая вот дура, радостно поставившая «лайк» и подумавшая, что это про меня. Ведь это мне все завидуют, думая, что жизнь у меня - сказка.
     Да. Сказка. Почти «Золотой ключик».
Только без ключика и дверцы за холстом.  Почему «Золотой ключик»? Да потому, что зовут меня Мальвина. Но не совсем
Мальвина...
     Мои безбашенные родители, произведя девочку на свет в ранней юности, вдобавок к фамилии МАльвина, ударение на первый слог, дали малютке киношное имя Анжелика. Моя 17-летняя мама ещё в куклы не наигралась, а папе, думаю, было всё равно, он хотел мальчика. Не то чтобы хотел, но раз уж так не повезло...
    И как думаете меня звали всё детство и отрочество? Правильно - Мальвина. Волосики льняные, глазки голубые. Всё банально.
      Итак, сказка началась сразу после школы.
Не дождавшись Буратино, Мальвина встретила Карабаса - Барабаса. Он жил в обычной жизни под именем Борис со сказочной фамилией Карабасов.
     Весёлые светло-карие глаза под шапкой каштановых
вьющихся кольцами волос смотрели на меня с восхищением
и завораживали. Боясь сделать такую же глупость, как моя мама, выскочившая замуж с «бухты-барахты» по словам бабушки, которой меня «подкидывали» мои молодые родители, желающие наверстать не догулянную молодость, я побежала бегом, в прямом и переносном смысле, подальше от Бориса - Барабаса.
      Далеко убежать я не смогла. Некуда было бежать. Он оказался на том же потоке, в той же группе и в той же аудитории, что и я.    Мальвина и Барабас. Только в больном писательском воображении могла появиться такая парочка. Прикалывались над нами все, кому не лень. Это не мешало нам весело проводить время и благополучно сдавать зачёты.
      Мы были вполне гармоничной парой, но...
В белой джинсовой куртке, с тёмно-русыми прямыми волосами почти до плеч, в начале следующего года, в весело бурлящую аудиторию вошёл Пьеро. Он остановился у двери высматривая себе удобное место. А может ожидая внимания. Его заметили. Девочки разглядывали с интересом. Он стоял молча. Высокий и худой, смотрел на нас очень тёмными глубокими глазами, из-под сдвинутых бровей.
     Профессор Углов, чуть было, не споткнувшись о него, сказал: «Пьеров, садитесь, не стойте в дверях» Он так и сказал: «Пьеров».   
     Чтобы успокоить хохочущую аудиторию профессору пришлось хлопнуть по кафедре толстенной энциклопедией, всегда валяющейся на столешнице. Хохотали все, даже Барабас. Мне было почему-то не смешно. Пьеро, только так его стали называть с этой минуты, оказался Перовым Петром. Он перевёлся в наш ВУЗ, переехав с родителями из Питера в Москву.
     Он был действительно похож на Пьеро. Бледный, худой, с длинными прямыми волосами, а главное почти не улыбающийся Пётр был весьма галантен с девчонками и, поговаривали, писал стихи.
     Я убедилась в этом уже через две недели после его появления.
     Барабас убежал на тренировку, а я поехала к себе домой на Автозаводскую, в уме составляя план реферата, чтобы меньше тратить времени дома. Из задумчивости меня вывел тихий голос рядом. Пьеро, сидя сбоку и наблюдая за мной из-под ресниц бормотал что-то вроде:
«Не нужна мне эта жизнь безликая
Без тебя моя Анжелика...»
Я не сразу вспомнила, что Анжелика это я. Но он то откуда знает?
«Не так, Петя» -поправила я –
 «Не нужна мне малина, не хочу я вообще ничего,
лишь бы только Мальвина обожала меня одного»
«Издевайся. Только не гони» - сказал он серьёзно, глядя бездонными своими глазами... Грубо отшить грустного Петра я, воспитанная бабушкой девочка, не смогла.
      С тех пор грустные глаза Пьеро неотступно следовали за мной. Борька злился, но Пётр всегда виртуозно избегал прямой конфронтации. Шансов у него в стычке с Борисом не было.
                ...
     В тот день Мальвина ждала Барабаса на кафедре. Сдан последний экзамен. Летняя сессия окончена. На каникулы Борис обещал сюрприз.
     Пластиковая тарелка с бутербродами появилась прямо перед ней, а следом глаза Пьеро. Скрывая досаду, я кивнула головой, а Петька протянул бутылку вишнёвой газировки и...
красная жидкость потекла по белой блузке, капая на голубую юбку. Виноватый взгляд Петьки и отчаянное раскаянье в его голосе не могли исправить ситуацию. Вся липкая, в красных пятнах на одежде и голых коленках, я вскочила на ноги. Пётр быстро протянул свою джинсовую куртку: «Переоденься. Я покараулю
      Барабас подошёл к аудитории в тот момент, когда Пьеро выйдя из неё пытался пригладить свои якобы взлохмаченные волосы. Второй рукой он держал дверь. «Туда нельзя!» - он свёл брови и вид его стал ещё более грустным, чем всегда. «Почему?» - удивился Барабас и, отодвинув его плечом,
дёрнул за ручку двери. «Она одевается» - с отчаяньем в голосе произнёс Пьеро и добавив: «Мы с ней…», убрал руку преграждавшую путь.
      Борис трясёт за плечи и почти кричит на меня. Я глупо хихикаю и пуговицы белой джинсовки не попадают в петли. Голый живот с красными разводами...
                ...
     Все каникулы Мальвина жила на даче в маленьком   домике, окруженном цветами и кустами малины. Телефон Барабаса молчал, зато Пьеро навещал регулярно. Привозил свежие журналы для бабушки и новые стихи собственного сочинения для Мальвины.
     Пётр не нравился бабуле. Она говорила, что человек не может быть всегда грустным и томным, это противоестественно, следовательно, вечная грусть - маска. Под маской не скрывают прекрасную личину, только уродство.
      «Отсутствие таланта - не порок» -говорила я, а бабуля вздыхала в ответ: «Гони ты его от себя»
     Но хорошая девочка Мальвина не могла быть грубой, а намёков Пьеро не понимал. На мои вопросы о Борьке он пожимал плечами и закатывал грустные глаза. Сокурсники разъехались на каникулы и только, случайно встреченный мной в июле, один из его друзей сказал, что Борис собирался этим летом в археологическую экспедицию.
      А в сентябре он не появился на лекциях...
Кукольная голова Мальвины не могла вместить в себя такое понятие, как «навсегда». Она знала, что раздастся громкий весёлый смех, появится Барабас и спасёт её из плена грустных мыслей и снимет с её души камень долгого ожидания. Хорошая девочка Мальвина прилежно училась, а всё свободное время проводила в поисках Барабаса.
     В деканате сказали, что Борис забрал документы сразу после сессии в июне. Никто из его многочисленных друзей не знал о нём ничего. Я даже съездила в маленький городок под Ярославлем, где вырос мой...друг, но тётка, которая воспитывала его после смерти матери, ни адреса, ни телефона мне не дала, сказав: «Ходят тут всякие»
   Я вновь и вновь расспрашивала знакомых, искала в соцсетях и ждала, ждала... Этот год тянулся слишком медленно.
                ...
     - Что ты здесь делаешь, Барабас?
К подъезду Мальвины, почти одновременно с Борисом
подходил Пьеро.
- Не твое дело. Мне нужно поговорить с Мальвиной.
Пьеро вкрадчиво спросил: «А ты знаешь, что мы вместе? Что ей нельзя волноваться?»
-Говори прямо, в чём дело?
-Значит, не знаешь...
Пьеро опустил глаза и быстро из подлобья, взглянув Борису в лицо, произнёс: «Мы собираемся пожениться»
Тот отодвинул Петьку плечом.
-Пусть она сама скажет мне.
-Но она не хочет видеть тебя.
Барабас замер, но сделал ещё шаг к крыльцу.
«Пожалуйста, дай мне минуту, я подготовлю её - просительно произнёс Пётр - ей, правда, нельзя волноваться» У Барабаса мелькнула в голове какая-то мысль, уж очень Петюня педалировал это «нельзя волноваться».
-Хорошо, иди первый.
«Да, да, я сейчас - засуетился тот - я скажу о тебе и, если она захочет поговорить, подойдёт к окну и ты поднимешься. Но, если нет, то будь человеком-уходи». Барабас кивнул и отошёл, встав напротив окна её кухни. Только это окно её квартиры выходило во двор.
     Пьеро буквально взлетел на пятый этаж. Схватил Мальвину в охапку, пытаясь поцеловать в щёку, потащил в комнату, говоря, что появился след Бориса и сейчас он покажет сайт, где его знакомый видел...Он врал, заговаривая её, только бы она не вышла на кухню, только бы не подошла к окну...
     Они листали сайты, всматриваясь в фотографии, пока за окном не сгустились сумерки. «Да, Пьеро, ты добрый, хочешь меня отвлечь, дать ещё надежду» - сказала я.
     Глупая Мальвина опять поверила, что следы Барабаса
мелькнули где-то в сетях. Но этот сказочный персонаж сумел очень хорошо спрятаться от наивной девочки с голубыми глазами.
     Пьеро обнял меня за плечи и, тихо баюкая, шептал, что он всегда рядом, что он не бросит свою Мальвину.
     Большой и сильный Барабас поверил утончённому Пьеро. Он сидел на детской площадке, не сводя глаз с окна, в котором, даже с наступлением сумерек, так и не зажёгся свет. Мальвина не выглянула в окошко.
     Барабас уходил прочь от кукольного домика Мальвины. Его душа рычала как раненый тигр, а ноги несли всё дальше и дальше от подъезда, где он никому не нужен.
       А глупая Мальвина всё ждала и ждала, искала по интернету, звонила знакомым...
     Она закончила университет и устроилась в контору, которая гордо называлась «офис». К её специальности работа менеджера не имела почти никакого отношения, но давала неплохие деньги, и они с бабушкой перестали занимать «до зарплаты».
       Барабаса не было нигде, зато везде был верный Пьеро. На встречах друзей, на вечеринках, именуемых «корпоративами», на бабушкиных именинах, на свадьбах общих друзей. Он всё так же не сводил с Мальвины грустных глаз и читал плохие стихи собственного сочинения. А она, добрая и воспитанная девочка, не могла сказать, что его стихи «отстой». И вообще не стихи. Она не могла ранить тонкую поэтическую душу Пьеро.
                ...
     Кто-то сказал, что женщина как лиана, обнимает того, кто рядом. Мальвина считала это полным бредом, пока сама не обняла...
     Пьеро уже дважды делал предложение руки и сердца, но надежда найти Барабаса, заставляла отклонять их. И вот, Петя прибежал с почти радостным лицом (полную радость изображать он не умел), и загадочно прошептал: «Угадай кого я встретил?» Мальвина помотала головой, типа «без понятия».
-Борьку Карабасова!
-Где он? Почему ты не привёл его?
Я быстро схватила с вешалки плащ, готовая бежать за ним на край света. Петя наблюдал за мной, прикрыв веки. «Куда бежать? Я видел его из машины. Пока припарковался он уже «нырнул» в Метро» - грустно сказал он. «Но что теперь?» -пробормотала я. «Надо ждать. Раз он в Москве, значит зайдёт, всё-таки ты ему нравилась когда-то» - также грустно успокоил
Пьеро. Он умел «успокоить».
     Мальвина ему нравилась? Барабас хватал её в охапку, кружил и кричал на всю улицу: «Я люблю тебя! Люблю я тебя! Тебя я люблю!»
      И я ждала, проверяя телефон, выглядывая в окно, оглядываясь по сторонам на улице, пока Петька не сказал с укором: «Надо же, свинство какое, уже неделю в городе и даже не зашёл». «Ты о ком?» - испугалась я. «Как о ком? О Борьке» - удивился он моему вопросу. «Неделя?» - глупо переспросила я.
     Мальвина горько плакала, не выдержав напряжения этой недели в режиме ожидания нон-стоп. А добрый Пьеро подставил своё плечо, свою грудь, свои губы, свои мягкие руки с гибкими пальцами...
      Грустный, хитрый Пьеро, какой простенький план придумал и исполнил он. Не видел он Барабаса и знать не знает где он. И знать не хочет.
   Глупая, глупая Мальвина теперь принадлежит только ему.
                ...
      Мальвина готовила, убирала, стирала, ходила на работу, справляла праздники, а Пьеро всё писал и писал свои плохие стишки, которые не хотели печатать ни в одном издательстве, а он не хотел понимать, что стихи плохие.
     Какой-то предприимчивый   Дуримар однажды сжалился над ним и предложил писать поздравления на открытках и неплохо заплатил за первую партию, чем воодушевил и оскорбил одновременно. Вдохновил гонораром, оскорбил уровнем статуса. Мальвина утешала верного Пьеро, стесняясь сказать правду. Она была воспитанная девочка и знала, что мужа нужно поддерживать в его начинаниях.   
     С рождением маленького толстенького, орущего по ночам Пьерончика, Пётр всё так же писал стихи, но гораздо чаще стал искать вдохновение вне дома. И только, когда малыша забирали к себе на выходной родители Пьеро, он с удовольствием проводил время с любимой, у которой свободны руки от малыша, памперсов и бутылочек с сосками.
     Он любил смотреть как   она готовит, гладит бельё, пылесосит квартиру, а особенно, как делает маленькие постирушки в тазике. Это будило его эротические фантазии, и он спешил их исполнить.
       Мальвина чувствовала себя последней дрянью, досадуя на бесконечное присутствие рядом с собой Пьеро, когда дома нет малыша и ей можно немного полениться и отдохнуть. Можно было бы...Но она улыбалась, придумывала для них с мужем развлечения и жила для него, для Пьеро, как и положено хорошей жене.
                ...
   Определив Пьерончика в детский сад, я вышла на работу и в первый же день застряла в лифте с незнакомым парнем, который, увидев испуганные круглые глаза, все сорок минут смешил меня, рассказывая дурацкие истории из своей жизни. Подмигнув на прощание, он сказал: «Я зайду к тебе».   «Куда зайдёт этот глупый Буратино, ведь он даже её имени не спросил» - думала Мальвина.
      А через день, над монитором зависшего компьютера, появилось весёлое лицо с улыбкой до ушей системного администратора Тимофея Деревянко, того самого Буратино из лифта. И он опять смешил меня, перезагружая компьютер и задавая бестактные вопросы, совал свой нос куда не надо. Мальвина сказала себе: «Ну вот, действительно, появился деревянный мальчик в моей жизни. Покоя не жди»
      Но всё шло очень неплохо, пока не умерла бабушка и я «выпала» из жизни, пытаясь осознать и пережить горе. Пьеро грустно вздыхал, сочувствуя своей Мальвине, но через пару недель, прочитав грустные стишки, потребовал любви и исполнения супружеского долга.
     «Петя, ты же видел вчера две полоски на тесте беременности - просительно сказала я - живот побаливает»
«Но я же не железный - загрустил он - и я буду осторожен» Проще дать, чем объяснить почему нет. Это тот самый случай.
Под утро пришлось вызвать скорую.
                ...
     Мальвина плавала в серых облаках и не могла открыть
глаза. «Зачем эту умирающую к нам положили, таких в сто первую обычно отвозят» - услышала она недовольный голос. «Может перепутали, ещё заберут» - прозвучал второй, озадаченный. К вечеру кукольные глаза открылись, а пришедшая медсестра, сказала, что ребёнка не будет, но у неё вся жизнь впереди и вколола сразу два препарата.
      На следующий день, за окном маячила весёлая физиономия Тима. Он корчил рожи и кричал, что всё будет хорошо. А потом его голова скрылась, и вместо неё выплыли воздушные шары с надписью: "Поздравляю!"
       Обычно на день рождения Мальвины бабушка пекла торт и приезжали давно "разбежавшиеся" мама и папа. Пьеро приносил цветы и посвящал стихи.
     Я совершенно забыла, что сегодня мой день рождения.
Но откуда Тим знает это? И воздушные шары! Их дарил Барабас и кричал на весь мир поздравлялки.
      Соседки по палате улыбались, глядя на разноцветные шары, и немного завидовали. А я ждала, что приедет Пётр и привезёт маленького Петьку, и принесёт забытый дома сотовый, и продекламирует свои стихи.
     Конечно, Мальвина умная девочка. Она не обижается на Пьеро. Конечно, книжная выставка так важна для них обоих, ведь поэту необходимо знакомиться с людьми из издательств, встречаться с творческими единомышленниками и ценителями поэзии. И она всё равно сидит в палате куда не пускают, а через стекло «уже не то». Мальвина улыбалась и кивала соглашаясь, но чувствовала себя совсем глупой девочкой, пытаясь понять важность выставки и встреч с единомышленниками. Вспоминала шары за стеклом и рот до ушей у весёлого Буратино.
     А когда я сказала, что второго малыша не будет, Пётр отмахнулся: «Какая ерунда, его ещё и не было»
     ...Да его ещё не было. И уже не было бабушки. И стало не
хватать денег до зарплаты. Зато Пётр стал чаще «зависать» дома. Приглашать друзей и я, как примерная жена готовила, подавала, убирала. А ещё оценивала то, что мой муж называл поэзией.
       Соседки немного завидовали мне, говоря какой у меня интеллигентный и обходительный муж, какие интересные и воспитанные гости ходят в наш дом и поэтому я выгляжу такой счастливой.
                ...
       А через месяц случился новогодний корпаратив, где Мальвина изменила грустному и верному Пьеро с весёлым Буратино.
      Совсем не поэтично рассказывая мне, какие красивые у меня глаза, волосы и как я замечательно пахну, Тим засунув руки под блузку и быстро расстегнув крючки, моментально обнаружил все эрогенные зоны на груди, животе, вдоль позвоночника. Сгорая от желания на краю измены, я прошептала: «Мне страшно» Глядя весёлыми   сумасшедшими   глазами, он ответил: «Сам боюсь» А дальше   его губы накрыли мой   кукольный рот, и я начала плавиться под его поцелуями... Мой оргазм, приходивший обычно, как почтовый поезд, примчался в этот раз, как скорый или даже, как скоростной «Сапсан».
       Мальвина не боролась с собой, испытанное наслаждение
заставляло искать его вновь и вновь. А Буратино говорил, что бесполезно гасить страсть отказом от неё, она только разгорается сильнее, и поэтому её нужно просто исчерпать.
       Прошёл год. Ещё год. Ещё. Страсть не угасала, а казалось, становилась всё сильней и невыносимей. Буратино требовал, чтобы она ушла от Пьеро, но...Мальвина не могла причинить горе Пьерончику, любившему своего отца, который всегда был добр и снисходителен к нему. Он даже не пытался быть строгим, ведь это так утомительно. «Воспитывать» должна была Мальвина. Кто-то должен...
     Меня грызло чувство вины перед мужем, а с годами и перед Тимом, но выхода я не видела. Я пыталась уйти от любовника, но жизнь становилась невыносимо серой и скучной, а тело горело в огне. Я пыталась бросить мужа, но чувство вины перед сыном плющило меня в лепёшку. Подруги завидовали - и муж, и любовник, и прекрасный сын, и выгляжу замечательно.
     Слава богу, что Пётр всегда был занят только собой и не видел, что творится в моей душе, ведь в доме всё было по-прежнему хорошо. Как всегда, обед из трёх блюд, свежее бельё, сверкающие чистотой окна и пироги по выходным. А то, что я стала чуть более нервной и позволяю себе повышать голос, так ведь Мальвине лишь бы кого-нибудь повоспитывать.
                ...
      Впервые за семь лет выбрались к морю. Малыша перед школой нужно «оздоровить». Маленький посёлок на южном побережье Крыма в мае совсем сонный и безлюдный. На пляже раздолье, но вода ещё не прогрелась.
      Рыбацкие лодки кажутся щепками с берега.
«Рыбалка - это созерцание, медитация дающая вдохновение» - говорил Пьеро, уставший от лежания на песке и решивший получить такой опыт.
      Мальвина играла с Пьерончиком, кормила его фруктами, следила, чтобы не сгорел на солнце и была даже рада, что Пьеро отправился на рыбалку, а не изнывает от скуки рядом с ней.
        Компания бородатых загорелых мужиков расположилась неподалеку. Играли в волейбол. Места им мало на пляже...Я перенесла вещи чуть дальше и, взяв Петьку за руку, пошла к морю.  У самой воды звонко и больно мяч влепился мне в ж...
ниже спины. «Я воспитанная девочка и рядом ребёнок» -
мелькнуло в голове за долю секунды. «Вашу…» - я прикусила
язык.
     Подбежавший, до черноты загорелый бородач ещё издали крикнул: «Простите!» Подобрав возле моих ног мяч, ещё раз сказав: «Простите, ради бога», поднял на меня весёлые светло-карие глаза...
     Маленькая испуганная Мальвина пролепетала: «Барабас...
Ты нашёлся.»  Глаза его потемнели.
     Не маленькая и совсем не правильная Лика (Мальвиной меня уже давно никто не называл) сказала: «Какими судьбами? Сто лет не виделись»
     Борька отправил точным ударом мяч друзьям и, ухмыляясь,
кивнул на мою задницу: «Не зашиб?»
«Больно, но не так, как тогда после сессии» - ответила я
«А что тогда было, напомни» - тон был насмешливый, но глаза не улыбались.
-Ты сбежал, ты бросил меня. Бросил.
«Но ведь не одну» - с горечью парировал он.
-Не одну?
Я не поняла, о чем он говорит.   «Мама, я хочу купаться» -раздался голос моего сына.
«Иди, но у берега» - разрешила я.
   
     Перед глазами побежали картинки. Пьеро проливает ядовитого вишнёвого цвета газировку на мою белую блузку, суёт в руку свою джинсовую куртку: "Переоденься, я покараулю, и бежит из аудитории. Кто-то стучит, толкает дверь, но Пьеро на страже. Когда дверь открывается я уже пытаюсь застегнуть пуговицы на куртке и думаю где взять пакет, чтобы спрятать мокрую, в красных пятнах блузку. Барабас трясёт за плечи: «Почему не пускала меня?» «Я одевалась» - лепечет Мальвина...
      Я смотрю на Борьку. Он не отводит взгляда от маленького Петьки, хлопающего руками по волнам. «Это ваш младший?» - спрашивает, всё также наблюдая за малышом.
- Он у нас один. Петька.
- А тогда, когда я ждал, что ты выглянешь в окно, разве ты не была...Пьеро обманул, да?
- О чём ты говоришь? Какое окно?
- Я приезжал. Через год. Петька сказал, что тебе вредно волноваться...Если захочешь поговорить со мной, подойдёшь к окну.
- Но...этого не было...
«Умненький Пьеро. И болван Барабас» - зло ухмыльнулся Борис.
- Но почему ты не пришёл тогда, восемь лет назад, когда приезжал в Москву?
- Я не был в Москве с тех самых пор, как ждал под твоим окном...
 Я хлопала глазами и пыталась дышать.
- Где твоя шляпа?
В два прыжка он отнёс меня на покрывало, открыл бутылку воды и, обливая, стал поить. «Петька» - выдавила я между глотками. Через минуту малыш сидел возле меня, и Борька вытирал его полотенцем. «Ты не был в Москве, не был... - я смеялась почти истерично - я неделю ждала, что ты позвонишь, зайдёшь, а потом... рыдала...Пьеро утешал...»
-Но почему ты думала, что я в городе?
«А ты догадайся с трёх раз, кто видел тебя?» - я грустно усмехнулась. «Я убью его» - сказал Барабас.
Я посмотрела на сына, потом на него и покачала головой.
     Какие же мы идиоты. Глупая Мальвина и тупой Барабас.
Мы смотрели на море, а маленький Петька строил башню из песка.
     «Что ты делаешь здесь, Боря? Что за компания?» - спросила я.
-Археологи. Здесь в Крыму масса древних захоронений. Раскопки. Я уже на докторскую насобирал материала.
 И на её вопросительный взгляд ответил, что закончил учёбу в другом городе. Летом на раскопках, зимой научная работа. Третий год в Крыму.
«Барабас, ты женился?» - голос дрогнул, не понятно почему. Он пожал плечами: «Пытался. Дважды» И обращаясь к маленькому Петьке спросил: «Не получается дом из сухого песка? А потому, что скрепить нечем. Пошли построим вместе» Они побежали к кромке моря.
     Я смотрела на вырастающий замок и думала, что моя семейная жизнь рухнула, как башня из сухого песка.
                ...
     «Мы немедленно уезжаем! Мы не можем оставаться здесь
рядом с этим...Барабасом... Он может наговорить тебе…» -истерил Пьеро, собирая вещи. Я молча ждала, когда иссякнет
поток слов.
-Мы с малышом остаёмся, как и собирались, до конца месяца.
А ты уезжай.                ….
       Когда Мальвина вернулась с маленьким Пьерончиком   в Москву, вокруг Буратино уже крутилась какая-то Лиса Алиса. Но Мальвине было уже всё равно. Огонь страсти потух.
      Пьеро сначала просил прощение, потом обвинял во всех смертных грехах, а потом обиделся на неё, на Барабаса, на жизнь. И наконец написал пару вполне приличных стихов...
      А Мальвина в своём кукольном домике создавала тихий светлый мир без собутыльников мужа и плохой поэзии. Она почти не думала о Барабасе, ей было достаточно знать, что он есть в этом мире, копает скифские курганы и не важно, что ему совсем нет дела до девочки с льняными волосами...
                ...
   Когда Борька появился на моём пороге, только тогда я поняла, как сильно ждала его всю свою жизнь.
И я больше не хочу улыбаться, спрятав свои слёзы, чтобы все завидовали. Я могу быть слабой, потому что у меня есть мой Барабас.