Цивилизация каннибалов

                «Цивилизация каннибалов»
                роман.
                «О!
                Пройдут еще бесчинства свободного 
                ума, науки и антропофагии, потому,
                что начав возводить свою Вавилонскую
                башню, люди кончат антропофагией…»
                Ф.М Достоевский.               
          
                1.               
               
     Говорят, что человек однажды попробовав человеческого мяса, всю свою оставшуюся жизнь будет предпочитать человечину говядине, свинине и прочей мясной продукции.
     В каменном веке каннибализм был обычным, рядовым явлением. Однако и поныне сохранились племена (в джунглях Амазонки, в труднодоступных горных районах Вьетнама), у которых главный продукт в рационе питания – человечина.
     Словарь фиксирует и религиозный каннибализм(cannibal фр. – людоед) – поедание различных частей тел убитых врагов, умерших сородичей, основанный на убеждении, что сила и другие свойства убитого переходят к поедающему.
      Известен также каннибализм, возникший в процессе эволюции - поедание самками каракуртов и богомолов, оплодотворивших их самцов.
      Некоторые современные ученые предполагают, что человек разумный не один вид как считали совсем недавно, а подразделяется на четыре вида, два из которых – хищные. Полагают также, что речь, способность мыслить и совесть человек приобрел не сверхъестественным путем, а является результатом антропофагии (поначалу адельфофагии – поедание падали и трупов себе подобных, потом – каннибализма).
     Массовое расселение человечества по планете объясняют с одной стороны бегством падалеядного человека, с другой стороны – погоней за ним хищного вида.
     Появление способности мыслить и совести связано с ужасом homo тогда еще не sapiens,  перед перспективой быть съеденным себе подобными.
     Остальные неясности в теории происхождения человека объяснены еще проще. Появление способности передвигаться не на четвереньках, а на задних конечностях связано с желанием нашего пращура – троглодитида, стать выше, чтобы увидеть за высокой травой тушу падали.  А передние конечности стали нужны древнему человеку не для сбивания палкой фруктов и орехов над головой, как помню меня учили в советской школе, а для переноски камней, приспособленных для разбивания костей убитых животных.
    Камень на камень дало искру, искра подарила людям огонь, а тепличная жизнь при огне и радиация обезволосила наш кожный покров, подарив нам современный облик.
    Таким образом, наш древний пращур выполнял в природном симбиозе роль падальщика.
    Дальше произошли природные катаклизмы, в результате которых саблезубые тигры и пещерные медведи,  те, кто поставлял падаль нашему пращуру, вымерли и перед троглодитида встал выбор «или» - «или». Природный эгоизм (почему он и есть – мировое зло) подсказывал, что проще убить своего ближнего и съесть его. Одни пришли в ужас от перспективы быть съеденными себе подобными и стали homosapiens, другие в ужас не пришли и образовали вид каннибалов.
      Трагедия подобной метаморфозы заключалась в том, что отличить первых от вторых стало практически невозможно, и только в передних отделах головного мозга произошли некие изменения, которая современная наука только - только начала выявлять среди человеческих особей.
    Женский пол троглодитида не выделял особенно гомосапиенса от каннибала, даже вторым отдавал предпочтение, способствуя этим гибридизации вида, произведя на свет новый вид: суггесторов, как назвал его один  русский ученый, псевдо людей, артистичных, способных к имитации поведения человека нравственного.
    Последующие безобразия в истории человечества связаны как раз с этим видом. Дело в том, что у каннибалов и суггесторов образовалась вторая сигнальная система, а у поедаемых третья сигнальная система – совесть, определяющая нравственность, «нравственный закон во мне».
    Отсутствие совести и позволяет первым двум видам прибирать власть, деньги и собственность к рукам, а кровожадность - развязывать дикие и бессмысленные войны, и, что процесс этот вечен, а в современном мире хищники почти полностью направляют ход истории и ведут человечество к гибели.
     В этой теории необычайно черной по раскраске, есть какая-то безысходность (вероятно, есть и доля истины), мрачность, навевающая жесточайшее уныние по поводу вообще существования человеческого рода и своей жизни в частности. Эволюционной теории  все пытаются придать очередное дыхание, второе и третье измерение, и все научно принизить человека, или отказать ему в «подобии Божьем».
    -Если Бога нет, то человечество покончит с собой антропофагией, - говорил Достоевский, а почему бы и нет, если человечество с антропофагии начинало.
                2.
    В английском и американском кинопрокате (несколько фильмов на эту тему) обыгрывалась фантазия, как некий простак – англичанин, механик по профессии, в «лучезарном», буржуазном 19 веке, безвылазно сидя в своем поместье, изобрел машину времени, то есть техническое устройство, способное перемещать человека или в прошлое или в будущее.
   Снедаемый любопытством (а что же там…?), он двинул один из рычагов своей машины, переместился на несколько веков вперед и попал в эпоху ужасных и безобразных войн.
   Отвратительно, подумал простак – англичанин, воспитанный на лучших буржуазных традициях своего века, исходя из которых человечество, с помощью научно – технического прогресса и нанотехнологий построит себе рай на земле.
   Передвинув рычаг еще на несколько дюймов вперед, удачливый механик и на самом деле попадает в рай. Его уродливую машину окружают красивые, чистые, беззаботные люди, живущие в праздности и неге.
    Кругом замечательный пленэр: молочные реки, кисельные берега, чистый воздух. Лица людей светлы, наивны и радостны. Они ведут простака – англичанина в свое жилище – замок. Для обитателей замка созданы прямо - таки идеальные комфортные условия, опять же по представлениям буржуазного 19 века.
   Столы накрыты в огромной зале замка растительной пищей: фрукты, овощи, бананы, виноград, вино. Люди предаются радости и веселью. Женщины изумительно хороши и красивы. Кругом шныряют стаи веселых ребятишек.
   -Эдем,- впадает в эйфорию простак – англичанин, - ради такого рая для потомков стоило нам и великой Британии потрудиться в 19 веке.
    Однако некоторые сомнения по поводу образа жизни обитателей рая начинают одолевать простака – англичанина. Так кто же обеспечивает жителям рая этот комфорт? Ни рабов, ни техники он не увидел. И когда расспросами он выведал у наиболее колоритного жителя рая, что тот  не знает, что когда - то существовала великая Британия – сомнения переросли в подозрение: что- то здесь не так. И на вопрос «эдемовцам» - кто им создает подобный комфорт, - он получил ответ – «боги». А на вопрос – где живут «боги», - ему ответили – под землей.
   По замыслу сценаристов и создателей фильма, учитывая спрос населения, живущего в середине 20 века, простак – англичанин влюбляется в красавицу (голливудский стандарт красоты) обитательницу рая.
   Кстати, фильм записан в «классику», а создатели фильма и актеры получили «Оскаров» и огромные гонорары.
   За любовью начинается трагедия. Простак – англичанин, назовем его Джон, влюбленный в еще более простую и наивную красавицу, назовем ее Кандализа, ищет кусты в «Эдеме», чтобы под ними, как это принято в 19 веке «заниматься любовью». Однако, красавица даже не понимает «как это…», оплодотворяют их из пробирки. Джон показывает Кандализе «как это…» и она приходит к выводу, что «это…» - очень хорошо. Как выяснил Джон, лексический запас у райских жителей был очень бедный и многие явления жизни не имели словесного оформления.
   -Хорошо, - повторила Кандализа, - но там у «богов», к которым ей скоро предстоит уйти, будет гораздо лучше, об этом им постоянно напоминает информатор – динамик, райское средство массовой информации. И она постоянно готовится к переходу в иной мир «богов»: наращивает телесные формы («посмотри какие у меня шикарные ягодицы, а какая мясистая грудь»).
    Простак – англичанин гладит ягодицы и грудь и наивно думает, что они для него.
    И вот наступает кульминация событий: звучит призывной сигнал трубы, разновидность звука сирены, по которому жители «Эдема» собираются на площади, где невидимая рука начинает их сортировать. Отобранных, среди которых Кандализа, запирают в железную клетку перед отправкой в шахту. На лицах отбывающих умильное, молитвенное выражение. Жизнь в раю им прилично надоела и отправление к «богам»  сулило новые ощущения.
   Умный зритель, конечно, уже догадался, в чем дело: обитатели рая являются кормом для каннибалов, но простак – англичанин лишь подозревает, но еще не догадывается, не хочет верить в чудовищность подозрений.
   Затем он замечает, что живой контингент рая не имеет особей преклонного возраста. Наконец его озаряет истина, что там, в подземелье тоже люди, тоже его потомки поедают своих собратьев.
   Джон, воспитанный на идеях гуманизма, христианских традициях, с протестантским, буржуазным уклоном пытается объяснить жителям рая чудовищность происходящего, предлагает поднять бунт против каннибалов, возбудить в чистых и светлых, хорошо откормленных «агнцах» протест, революционные настроения, - но время уже упущено, перед ним безропотное стадо, хорошо обработанное динамиком – информатором.
   При отправке очередной партии к «богам» Джон пробирается в подземелье.
То, что он увидел в подземном мире, поразило и шокировало его: он попал в цех, где разделывались туши райских жителей. Внезапно, он вспомнил, как хвалилась своими шикарными ягодицами и мясистыми грудями его возлюбленная Кандализа, и сердце защемило от горести, что не для него.
  В другом цехе он увидел огромную толпу голых, красивых, счастливых мужчин и женщин. Они в молитвенном экстазе подходили к машине, которая одних безболезненно умерщвляла, другим сливала кровь, прежде чем безболезненно умертвить, для репродукции кошерного мяса; с другой стороны машины на быстро бегущем конвейере были видны головы, руки, ноги, почки обитателей рая; и уже другая машина упаковывала человеческие члены в красивые обертки.
   Здесь намечается еще один этап драмы. Среди тех, кто активно стремился в машину – молох, Джон замечает свою возлюбленную Кандализу. И вот по стандартному приему в голливудских фильмах для нагнетания страстей, красавице остается пять шагов до адской машины. Мозг Джона, техника по специальности начинает лихорадочно работать, каким образом отключит дьявольское изобретение. Четыре шага Кандализы - на носу у Джона появляется капля пота; три шага – у Джона начинается тряска рук; два шага – Джон в прострации…
   Взволнованный зритель уже смирился, что пышные формы красавицы пойдут на фарш каннибалов – но технически образованного Джона осеняет прозрение – он делает короткое замыкание: мясорубка останавливается. Красавица в недоумении: она уже готова была принести себя и свои пышные формы в жертву «богам». Джон выхватывает ее из толпы и горячо объясняет, что людей есть неприлично.
   Произвольно блуждая по подземному городу каннибалов, внимание парочки привлекает еще одна примечательная картинка: каннибал в своем естестве. Он сидит одиноко в пустом кафе; существо с огромным черепом, с громадным желудком, мощными челюстями и хорошо разработанным заднепроходным отверстием. Руки, ноги, груди, детородные органы – были в зачаточном состоянии. Из черепной коробки выглядывали необычайно умные и проницательные глаза.
   Каннибал сидел на мягкой подстилке; и перед ним на подносе лежала голова женщины; ловкий технический манипулятор с помощью вилки выдавливал из головы глазные яблоки и плавно переносил их в мощные челюсти каннибала, затем  ножом отрезались уши, язык, нос и в заключительной стадии трапезы пила распиливала черепные кости и каннибал, испытывая, по всей видимости, высшую форму удовольствия, съедал мозг несчастной женщины.
    «Какая омерзительная картина», - негодовал Джон, но красавица Кандализа, не имея собственного мнения, а лишь мнение динамика – информатора, заявила, что каннибал – бог, который дает им, что есть, что пить и во что одеться и они должны молиться за его здравие и приносить себя ему в жертву.
    Длительной агитацией и пропагандой, испортив предварительно динамик – информатор Джону удается переубедить Кандализу и затем остальных обитателей рая, что заведенный каннибалами порядок не соответствует принципам гуманизма.
    Возбудив в публике протестные настроения, Джон возглавил восстание против каннибалов. Разгоряченная толпа под предводительством Джона засыпала вход в шахту, оставив каннибалов без пищи, обрекая их, таким образом, на голодную мучительную смерть.
    Вскоре Джону надоела красавица Кандализа и непонятно для кого и для чего существующий рай вместе с его обитателями и он, починив свою машину времени, вернулся в свое поместье, в удобный буржуазный 19 век, пересказав свои приключения в будущем - соседу, такому же простаку, как и он сам – Гарри, который естественно не поверил Джону, но опубликовал его рассказ после смерти Джона, вероятно, с желанием заработать деньги.
   Фильм заканчивается неопределенностью: так был или не был Джон в будущем - предлагается решать зрителю. Зритель, покоренный безудержной фантазией создателей фильма, прекрасной игрой актеров, чувственным волнением, доставленным ему некоторыми сценами фильма, конечно и не верит, что нечто подобное может произойти с его потомками в далеком будущем. Но мы все помним фантазии Уэллса, Жюля Верна, которые во многом оказались пророчествами. Почему же фантазии создателей фильма, не исполнимы, ведь все предпосылки для ее реализации у человечества есть. Есть такая русская пословица «каков в колыбельке, таков и в могилку» и соответственно логично вытекает вывод, что если человечество и человеческая история начиналась с антропофагии, так почему она не может и покончить с собой антропофагией.
    Мы, конечно, жители 21 века присутствуем в жизни при необычных переменах: освоение космоса, бурный  и шальной прирост технической мысли, невероятно быстрыми темпами происходит глобализация, информация о том о сем стала достоянием не отдельных элит или групп, а всего населения планеты. То и дело возникают фантастические проекты, которые тотчас реализуются. Население земли угрожающе растет, а ресурсы планеты угрожающе иссякают. Отходы человеческой деятельности уже не вписываются в биоценоз и земля периодически бунтует. Тревожность жизни стало обычным явлением для современного человека.   Тревога просто так в душе не звучит, вероятно, и в самом деле присутствует угроза для жизни. Антиутопии Замятина и Оруэла (опять же фантазия, напоминающая пророчество) предостерегают, что несчастного человека поставят все - таки не просто под диктат закона, а под тотальный контроль не только его семейной и интимной жизни, но его чувств, желаний, хотений, действий, мыслей, то есть третью сигнальную систему, «нравственный закон во мне» попросту (пользуясь современным языком) демонтируют. И этот демонтаж совести активно ведется. Тогда, впрочем, каннибализму все двери будут настежь открыты, естественному каннибализму, а не тем его суррогатам: рабству и капитализму, виртуальным подменам все того же каннибализма. И переход виртуального каннибализма в реальный, дело лишь времени и техники. Ведь с точки зрения логики и здравого смысла, рациональности (теми орудиями, которыми выстраивается современный мир) поедание тела ближнего, тела в котором уже переработаны, усвоены все необходимые для роста, здоровья и активной интеллектуальной деятельности минералы, витамины, вершина достижений под лозунгом «хлебом единым жив человек». Ведь растительный мир, животный мир во многом иной мир, чем человеческий и потребление его переваривание требует огромных экономических затрат и затрат человеческой энергии, экономически неэффективно и поедание ближнего своего с точки зрения современного «экономического человека» было бы благотворно для развития экономики и дальнейшего прогресса человечества, ведь «лишних людей», неудачников, «лузеров» огромное количество и было бы проще не уничтожать их, тем более кормить, а - поедать. Пока еще «экономический человек» не озвучил своих установок, не рассекретил до конца своего истинного нутра, но все больше и больше за фасадом его скрывается «звериный оскал» натурального каннибализма.
    Представим себе на некоторое время, что фантазия создателей фильма предвидение и пророчество и, что на самом деле приключения простака – англичанина Джона в будущем были на самом деле. Тогда сразу возникает вопрос, а что же происходило в этот период между нашей современностью и той безумной «экономически эффективной» будущей реальностью, в которой оказался Джон.
                3.
               
   Следует предположить, что стремление народов земли к объединению – явление естественное. И строительство глобализма, то есть создание мирового центра управления планетой, ее биологическими, экономическими и финансовыми ресурсами практически уже завершено. Ведь идеология глобализма существовала давно и походы Тамерлана, Чингисхана, Александра Македонского, создание Римской империи, Наполеон, Гитлер, колонизация, попытка создания мирового государства пролетариата - историческое подтверждение, что идея создания мирового государства там или сям возникала в разные исторические эпохи. Однако в этой идеологии всегда существовал какой - то изъян, какая то червоточина, которые не давали возможность достроить намеченное глобальное государство. Мешали, конечно, разные причины: национальность, религиозность,  проходимость, да и мало ли что мешало. Кроме того глобализация совершалась насилием, грубой физической силой, и когда сдерживающая сила ослабевала намеченная было конструкция или каркас глобального государства разваливались.
   «Экономический человек», зачатый в недрах Европы, поставил задачу глобализации в очередной раз. «Экономический человек» пришел к власти под одним единственным лозунгом - «не эффективность». Научно-технический прогресс, призванный не эффективное сделать эффективным это уже вторичное.
    Не эффективны были те или иные режимы, где «экономический человек» или вообще отсутствовал, или не играл никакой роли, или его деятельность была поставлена под жесткий контроль и они практически все были уничтожены.
    Современная глобализация – это детище «экономического человека». Население планеты растет, потребляет все больше и больше и «экономическому человеку» отдают предпочтение народы, государства, - пасуют под его напором логики: ваше самоопределение не эффективно, ваши национальные, религиозные и культурные традиции не эффективны, ваш метод управления экономикой и государством не эффективны и т. д.
    Перед «экономическим человеком» пасуют и религии, выстраиваются под него, я уже не говорю об идеологиях. Идеологии и философские системы вырастают как на дрожжах по малейшему требованию человека пользы и выгоды и последняя из них - глобализм. Мол, отдайте мне всю власть и я вам дам, что есть, что пить и во что одеться.
    Экуменизм (создание некого мирового религиозного центра) опять же очередная афера, затребованная человеком экономическим, ибо религиозная рознь, конфессиональность мешают не только глобализации, но также экономически не выгодны, не эффективны.
    Я недаром завел речь об «экономическом человеке» и его идеологиях, ибо он как никто другой годится на роль предтечи эры каннибализма и, на мой взгляд, главное действующее лицо в намечающейся для человечества  трагедии.
    Впервые мысль, что зарывать в землю отработанный «человеческий материал» не эффективно, посетила голову рационального немца: человеческий волос, умерщвленных в газовых камерах людей использовали для набивки матрасов для солдат; человеческая кожа подходила для изготовления изящных дамских сумочек и обуви; измельченные человеческие кости были хорошим кормом для домашних животных, восполнение в рационе питания кальция; пеплом сожженных людей удобряли фермерские поля. Говорят, что по прошествии пятидесяти лет эти поля, удобренные человеческим прахом дают прекрасный урожай.
    Пересадка человеческих органов, еще одна разновидность скрытого каннибализма. Говорят, после победоносной войны в Ираке по мутным рекам плыли сотни выпотрошенных  трупов; торговля человеческими органами эффективный способ сохранить жизнь одних за счет других человеческих жизней.
   Факты каннибализма в современном мире фиксируются регулярно: мать, что бы сохранить жизнь старшим детям убивает самого младшего и вся семья поедает его. В блокадном Ленинграде нередко можно было увидеть на улицах трупы, у которых были вырезаны мясные части тела. В 90- ые годы в России, когда к власти пришел «экономический человек» каннибалов выявляли сотнями. Ничем ни примечательные люди, не агрессивные вдруг убивали своего соседа или собутыльника, съедали его, а иные даже приторговывали человечиной. На телевидении показывали ужасные кадры: засоленные куски мяса в ванной или замаринованные в банках на полках, среди замаринованных огурцов, помидоров.      Впрочем, зондаж идей каннибализма уже давно ведется. Многочисленные книги, фильмы о вампирах и людоедах, заполняют прилавки и не сходят с экранов. В одном фильме, я помню, группа спортсменов, попав в горах в авиакатастрофу, съела трупы своих погибших товарищей (факт, кстати, достоверный) и тем обеспечила себе продолжение жизни, а создатели фильма явно одобряли своих героев, убеждая зрителя, что в подобных случаях съесть своего погибшего собрата благое дело.               

                4.
               
   Мой отец геолог по профессии, обходил с рюкзаком за плечами и геологическим молотком Кавказ, Среднюю Азию, Сибирь и Дальний Восток и я неоднократно слышал от него, что земля, наша планета – живая; что атмосфера, биосфера и другие сферы – это всего лишь одежки, для живого существа, чтобы не замерзнуть, или не погибнуть от радиации в холодном и безразличном мировом космосе. Она и производит впечатление из космоса живого существа, чего не скажешь о других планетах нашей галактики. А кто ей подарил жизнь – это уже другой вопрос. Другое дело земля, как живое существо и производит на свет живые существа, одним из которых является человек. Бывают, например, бесплодные женщины и бесплодие результат старости, болезней, усталости и невежества. За неминуемой старостью земли последует и ее бесплодие  и вполне возможно задолго до ее физической смерти. Представьте себе голую землю, на которой как раковые опухоли с метастазами огромные города – мегаполисы, в которых бродят озверевшие, одичавшие люди. Техника не пригодна в пищу. Пусты моря, реки, озера, долины. Семя, пущенное в землю, не хочет прорастать, ибо ростку никто не даст силы – земля бесплодна.  Другие планеты, мертвые планеты, попытки оживления мертвых планет,- не дали никакого результата. Человек остался наедине со своими инстинктами, которые он развивал и усовершенствовал (сексуальный, потребительский и выживания) и интеллектом, также необычно усовершенствованным. В таком закономерном  развитии событий даже не надо фантазии или пророчеств, в какую сторону будет направлен  интеллект.
   Хочу  заметить читателю, что я облек в слова не только фантазию (фантазия лишь подмастерье), не только пытался составить прогноз (прогноз обычно кратковременен) и отнюдь не пророчества( ибо пророчества возникают, когда человек вновь заинтересовал Бога), - а лишь очередную логическую закономерность, вытекающую  из современного духовного состояния общества и из карьерных амбиций «экономического человека». 
Может быть, мое повествование кому- либо покажется отвратительным, некоторые воскликнут «что такого не может быть!». Все может быть, - говорят же «от сумы и от тюрьмы не зарекайся». Не зарекайся и от антропофагии.      Проставлять точные даты событий как это обычно делают создатели фантастическим фильмов, утопий и антиутопий я не буду. Пусть это будет будущее время N, в которое эра каннибализма будет сменять нынешнюю эру капитализма.
                5.               
               


   Время, в которое мы  застали героя нашего повествования, было наполнено репрессиями против каннибалов, перед окончательным их приходом к власти. Тут и там люди в черном уничтожали любые ростки каннибальской религии и культуры. Главным вдохновителем гонений на каннибалов был последний президент – падалоид, который понимал, что власть ускользает у него из рук. Вопрос был поставлен кардинально: или мы или они нас.
    Наш герой, латиноамериканского происхождения, ведущий свою родословную  от тех древних племен в районе Амазонки, которые никогда не прерывали традиции каннибализма за всю историю человечества.
    Звали его Пуэбло  и псевдоним он взял себе Америго, в честь первооткрывателя континента Америго Веспуччи.
    Его детство протекало в строгой патриархальной семье, глава которой был и главой местного муниципального образования. Отец Пуэбло был красивый, осанистый мужчина с ярко выраженными каннибальскими признаками. Кроме хорошо развитых челюстных костей с клыками, он был необычайно умен, ловок и придерживался строгих принципов: ни в коем случае не поедать членов семьи, не поедать ближнего своего соседа по имению, но на дальнего соседа он выезжал охотиться чуть ли не каждое утро и всегда возвращался с обильной добычей.
    Пуэбло с ранних лет помнил тот сладостный вкус свежего человеческого мяса, после которого любая пища( а в те времена еще была пища нечеловеческого происхождения) казалась отвратительной.
    Еще с ранних лет отец учил Пуэбло, что поедая мозг другого человека, можно удвоить свои умственные способности; печень, почки, легкие,- даешь как бы второе дыхание своему собственному ливеру и для того чтобы Пуэбло всегда имел в рационе питания человеческое мясо ему надо в первую очередь получить качественное, высшее каннибальское  образование.
    Отец учил его элементарным азам охоты на человека: умению разделать человечью тушу; слить кровь.
    Пуэбло, рассматривая разделанные человечьи туши на дворе, испытывал чувство гордости за своего отца; ему хотелось во всем быть похожим на него, таким же ловким и смелым, мудрым.
    Когда Пуэбло исполнилось пятнадцать лет, начались массовые репрессии против каннибалов. Жестокие люди в черной форме, с оружием в руках окружили ферму, где прошло детство Пуэбло. Отец был арестован и увезен в неизвестном направлении. Пуэбло спрятался в сарае, где хранился инвентарь для разделки человеческих туш и наблюдал, что творилось на ферме. Люди в черной форме изнасиловали и зверски убили мать; один из них вытащил из детской маленькую сестренку Пуэбло, сжав щеки, открыл ей рот, сказал «у нее уже клыки, бесовское отродье» и потом раздробил ей голову о фундамент дома. Ферма была зажжена с 4х сторон.
    Ненависть кипела в сердце Пуэбло. Он поклялся отомстить: убить и съесть своих врагов.
    Несколько недель голодный и оборванный Пуэбло пробирался в город, куда увезли его отца и где проживала сестра его матери, которая была замужем за ректором каннибальского  университета, закрытого по причине репрессивной политики, проводимой мировым государством в отношении как и стихийно возникающих очагов каннибализма, так и организованного подпольного сопротивления.
    Уже на окраинах города, въезд и выезд которого охраняли люди в черной форме, Пуэбло наткнулся на кривого, на один глаз старика -  бомжа – каннибала.
    Старик разложил на бетоне где то им добытые кости и с помощью камней дробил их, поедая костный мозг. Голодный Пуэбло сделал попытку убить старика и завладеть его добычей, но старик-каннибал оказался проворен, силен и пожалел неопытного мальчишку. Узнав про трагедию Пуэбло, старик обещал оказать молодому человеку покровительство и помощь.
     Разыскивая дом, где по предположению Пуэбло могла находиться сестра его отца с ректором, два путника поневоле ночевали в мусорных контейнерах, где уже не водились крысы, мыши и сопровождающие их кошки. Кошки были съедены еще в прошлом веке
     В холодные пустые ночи старик рассказывал Пуэбло о своей тяжелой жизни революционера – каннибала, в тоталитарном  государстве, в котором он был на строгом учете и подвергался репрессиям.
    Однажды, разгневанная мать ребенка, которого он съел у нее на глазах, ошпарила его кипятком, и он лишился одного глаза.
    В тюрьмах, где он провел большую часть жизни, ему приходилось быть под жесточайшим нервным напряжением: для того, чтобы не съели тебя, надо быть всегда готовым съесть своего соседа. Доходили случаи, когда охранники поедали заключенных. Но он выжил: вера в светлое будущее  человечества поддерживало в груди огонь пламенного революционера, укрепляла стойкость его духа.
    Под его авторитет «пахана» в тюрьме была создана стойкая группа, с ярко выраженными каннибальскими признаками.
    В тюрьме, как нигде принципы каннибализма можно было применять в полную силу: слабые и немощные поедались в первую очередь.
    -Моя группа работала эффективно, и агитация велась в полную силу. Пропагандистская работа велась и среди сотрудников правоохранительной системы: за нами шли все и даже надзиратели и директор тюрьмы. Последний и сам поставлял нам человеческий материал, присутствовал на собраниях, где поедались, поставляемые им лица. Но ярких признаков каннибализма в нем самом не было, он был «примазавшийся». В один из таких вечеров мой верный помощник Чавес, ударил его алюминиевой кружкой в висок.
    Буквально через минуту радостная весть облетела всю тюрьму. Возле нашей камеры, выстроилась толпа для поедания туши директора.
    На воле радостная толпа скандировала: смерть сатрапам, свободу узникам совести каннибализма. С лязганьем толпа громила мерзкие узы, опостылевшего всем режима: на волю отпускались смертники. Это были радостные незабываемые дни. Тысячи каннибалов вышли на улицы, тут же разделывая тех, у кого отсутствовали признаки каннибализма.
    - А как же Вы отличали каннибалов от других ? - наивно спросил Пуэбло.
    -Придет с опытом, - недовольный тем, что его перебивают, ответил старик,- разумеется, в первую очередь по глазам: по бараньим, овечьим, воловьим, - по особому блеску глаз: у тебя взгляд, истинный, стойкий, каннибальский, - добавил  старик.
    -А бывают недоразумения, когда съедают каннибала? - Опять наивно спросил Пуэбло.
    -Бывают – мрачно ответил старик, - но сейчас наука ушла далеко вперед  в различении видов. Впрочем, мясо каннибала и падалоида по вкусу мало отличимы. Вкус соответствует индивидуальным и личностным характеристикам.
Вечером они блуждали по ночному городу, избегая встреч с патрулями падалоидов. Здание, в котором размещался каннибальский университет, пустовало. Никто не мог внятно сообщить, где в данный момент находиться ректор каннибальского университета, дядя Пуэбло.
   Прошла неделя бесцельных поисков. Одноглазый старик – каннибал терял энергию для жизни. Пищи было мало. Ночью они приходили на места пиршества каннибальских банд и обсасывали кости убитых и съеденных падалоидов. Так не могло долго продолжаться. Для поддержания здоровья необходимо было свежее мясо.
Однажды  в дождливый сырой день старик отказался выходить из подвала, где они обосновались с Пуэбло.
  -Пуэбло,- позвал дрожащим голосом старик,- я слаб и немощен и ты имеешь полное моральное право убить меня и съесть.
Пуэбло долго не раздумывал, старик был обузой, он вонзил нож в горло старика и тут же еще агонизирующее тело, вспоминая уроки своего отца, начал свежевать и разделывать. Мясо было жестким. Пуэбло открыл котомку старика  и обнаружил книгу «Каннибализм в свете современных проблем»». Открыв ее, он прочитал «первая заповедь каннибала: если не ты, то тебя».
Останки старика позволяли Пуэбло не думать о питании две недели.
                7.
   Со дня смерти старика прошел месяц. Поиски ректора каннибальского университета ни к чему не привели. В мире все больше и больше было неспокойно. Слабость тоталитарного режима падалоидов была очевидна, и падение его  было делом ближайших  месяцев. Африка и Азия уже давно не управлялись из центра. Власть была эфемерной, зыбкой.
   Причиной восстания толпы в столице мира была не поставка мяса из провинций, над которыми метрополия утрачивала власть. Поначалу взбунтовались части военного гарнизона, через неделю на сторону восставших перешли органы полиции. Дворец президента падалоида был взят восставшим народом. Он, его семья и ближайшее окружение были публично осуждены и съедены. Власть в мире перешла в руки народа под руководством каннибальской партии
    Еще на заре каннибальской эры некто  Смит (фармацевт по профессии) – по одним предположениям мифический образ, по другим - существовал реально, на самом высоком небоскребе, в центре мегаполиса - столицы мира получил откровение свыше в виде нового завета человечеству в новых сложившихся условиях бесплодности земли.
    По преданию передача завета Смиту сопровождалась чудесами и знамениями. Многие очевидцы этого события (впоследствии ярые апостолы и проповедники) красочно описывали в багровых красках небоскреб, стоящего на крыше Смита с воздетыми к небу руками во вспышках молний и странный замогильный глухой голос, исходивший неизвестно откуда, что Смит "сын мой возлюбленный, к нему мое благоволение, слушайте его". Смит, вдохновленный голосом, произнес в динамик с небоскреба речь, в которой изложил постулаты нового завета человечеству, затем бросился с небоскреба вниз и многие были свидетелями, что распавшийся на части, после падения на асфальт Смит был воскрешен и тогда многие уверовали. И уже не только слепые инстинкты голода и кровожадности направляли поведение человека, а вера в заветы, переданные через Смита. Суть этих заветов, как, впрочем, и любых заветов, переданных через откровение человечеству, была очень проста. Изменено лишь понятие «избранничества» и полномочия «избранных». В заветах в частности говорилось, что каннибалы унаследуют землю.
  Первые мученики за «святые идеи каннибализма» гнили заживо в тюрьмах, сжигались на кострах, подвергались гонениям со стороны несовершенной  юридической системы. И, когда биомасса нечеловеческого происхождения исчезла совсем, каннибальские вероучители вышли из подполья и в открытую заявили, что другого пути спасения, чем каннибализм у человеческого рода нет. Равновесие биомассы может быть сохранено только одним способом: поеданием себе подобных.
Буквально через год население земли уполовинилось: перед человечеством забрезжило будущее, и интеллект человека заработал в полную силу.
Каннибализм надо было поставить на интеллектуальную основу, учесть все жизненные тупики, составить каннибальский кодекс чести. Необходимо было срочно разграничить каннибалов от поедаемых, выделить какие - то яркие особенности у первых, давая им полное моральное право на людоедство, чтобы избежать заведомых бунтов, революций, свержений. Поначалу отличия первых от вторых искали в строении черепа, в наличии хорошо развитых клыков, высокого интеллекта: другие предлагали просто пометить тайной меткой избранных, обрезать им крайнюю плоть, как это когда то было в древности.
  Неугомонно, получив новые импульсы, заработала юридическая мысль: законотворчество достигло наивысшего своего развития за всю историю человечества. Юридически были оформлены права и обязанности как тех, так и других сторон. Избранным в срочном порядке парламентом, были разработаны законы для поедаемых, в которых в частности говорилось, что поедаемые имеют право на достойный способ умерщвления; поедаемые имеют право на жилье, на медицинское обслуживание; вопрос о пенсионном обеспечении с повестки снимался ввиду его абсурдности. Так как общество ничего не производило кроме себе подобных и земля была бесплодна – основное производство было человекопроизводство и основное потребление было человекопотребление, - производился таким образом замкнутый круг, в котором потери  биомассы были ничтожны и уже было сникшее человечество воспрянула и начало жить.
  Вокруг человеческого мяса вертелось все: религия, философия, идеология, музыка. Покорять природу не было никакой нужды, так как ее не было. Был только поедатель – каннибал и поедаемый – падалоид. Последний должен был быть в прекрасной физической форме, перед тем как пойти на блюдо каннибалу.
 Разумеется, в этой сказочной карусели главную скрипку играл и не каннибал – юрист, политик, врач, а в первую очередь «экономический человек». Экономия человеческого мяса, отходов человека, которые тотчас возвращались человеку, глоток воды, глоток воздуха – все было в высочайшей степени учтено.
 Сексуальную жизнь законами парламента упразднили по требованию «экономического человека»: расходы психические, биологические растраты при совершении полового акта совершенно не оправдывали себя экономически, были экономически неэффективны, а наслаждение, выдаваемое половыми рецепторами в мозг не шло ни в какое сравнение с раздражением рецепторов орального типа при поедании человеческого мяса. Однако сами каннибалы частенько нарушали закон запрета на совокупление, и их изощренно развращенный интеллект придавал человеческому соитию самые невероятные аранжировки.
  Самым ценным сортом мяса считались мясо младенцев до трех лет и мясо непорочных и нерожавших девочек, которое поставлялось на стол  членам правительства, парламента и творческой интеллигенции.
Последняя мировая война уже была не за передел земных ресурсов, а за передел человеческих ресурсов. После войны на всемирном совете каннибальских государств было принято беспрецедентное решение, какие народы подлежат полному съедению по отсутствию у них каннибальских признаков и как неперспективные в экономическом отношении, а в каких странах создать каннибальскую элиту из инородцев, для того, чтобы обеспечивалась регулярная поставка человеческого мяса из этих стран по дешевым, бросовым ценам.
   Государства, где еще не существовали каннибальские режимы, были подвергнуты жесточайшей изоляции, санкциям и экономической блокаде в результате которых каннибальские партии в этих странах пришли к власти. Государства были встроены во всемирную торговую организацию человеческим мясом.
Осуществилась давнейшая мечта человечества о создании глобального мирового государства.
                9.

   С изменением политической ситуации в мире было реставрировано все каннибальское. Был открыт и каннибальский университет, в котором преподавал дядя Пуэбло. Дядя встретил своего племянника радостно: еще не утихла эйфория от победы. "Какой специальностью ты бы хотел овладеть?" – спросил он Пуэбло.
Пуэбло помнил наставления отца, что без качественного каннибальского образования многие радости жизни ему будут не доступны.
   -Я бы хотел как отец стать фермером – агрономом и выращивать на ферме здоровое, жизнерадостное племя с улучшенными вкусовыми качествами мяса за счет прекрасных бытовых условий. В первую очередь необходимо селекционным путем создать здоровое, жизнерадостное поголовье. Мы есть то, что мы едим. Будет прекрасна пища – будем прекрасны и мы. Я подумываю о создании двух-трехголовых особей, а также меня интересуют вопросы генной инженерии и модификации. Например, при незначительном росте человека 2-3 фута можно создать тип с пенисом 30 футов и килограммовыми яичками. Я думаю, таким образом, можно было решить продовольственную проблему.
    -О-о,- восторженно откликнулся дядя, - дитя, твои замыслы благородны, порывы чистосердечны. Однако, генномодифицированные продукты не имеют будущего. Впрочем, это твое дело. Могу тебе предложить интересное, на мой взгляд, направление по селекции многососковых человеческих маток, одноразовый приплод которых до двадцати близнецовых единиц. Два-три месяца и бройлеры достигают массы половозрелых мужчин и женщин. Ты можешь параллельно с учебой заниматься практикой на ферме своего отца.
   Так началась студенческая жизнь Пуэбло.
                10.
   Пуэбло с жадностью накинулся на учебу. Наибольшее удовлетворение он получал, когда посещал анатомический театр. Запах свежего человеческого мяса, иногда чуть – подтухшего, «с душком» возвращал его память к тем чистым впечатлениям детства на ферме. Пуэбло вспоминал как отец - потный и блестящий от удовольствия - рубил топором, древним реликтовым инструментом (технических изобретений он не признавал) тело заблудившегося и забредшего случайно к ним на ферму падалоида. Как брызгали капли крови ему на лицо, он вспоминал, с каким искусством и изяществом отец отделял голову, потом руки, нежно вылавливая ливер, красными от крови руками. Эти нежные руки ласкали потом Пуэбло, трепали шевелюру. Отец гордился своим сыном. Учись, мой сын – говорил он, - отсекая резким ударом детородные органы падалоида. – Сегодня у нас будет прекрасный ужин… Пуэбло очнулся от нахлынувших сладостных воспоминаний. В анатомическом театре на столе лежало голое  тело молодой каннибалки. Труп уже начал окоченевать; раздвинутые ноги молодой девушки как бы приглашали к действию, о котором Пуэбло имел смутное представление. Волна дрожжи прошла по позвоночнику. Пуэбло смутно почувствовал влечение к распростертому телу.      Профессор Треппер указывая на те или иные пятна, кровоподтек на виске, сыпь на коже, объяснял студентам причины появления их. Треппер осторожно вставил тепловизор в женское влагалище. Кровь бросилась в голову Пуэбло, он уже не слушал лекцию Треппера, а мечтал, когда у него будет своя опытная ферма, и на столах будут лежать вот такие опытные экземпляры, но необходимо было учиться и получить диплом. И Пуэбло с еще большим усердием и жадностью набросился на учебу в университете.
                10.               
  К этому времени можно отнести еще одно событие, оказавшее влияние на душевную жизнь Пуэбло: он познакомился с замечательной девушкой каннибалкой из очень почтенной семьи. Она была шатенка, с нежной матовой кожей, лучистыми глазами и знаменитым прикусом зубов, рекламируемым популярным журналом «Мясо». Дитрих, так звали новую знакомую Пуэбло, была скромной застенчивой девушкой, и знакомство ее с Пуэбло состоялось при посредничестве дяди Пуэбло, который точно знал,  какими качествами должна была обладать «вторая половина» для его любимого племянника.  Внебрачная половая жизнь как, впрочем, и вообще половая жизнь признавались как разврат официальной идеологией, однако, официальные власти университета смотрели сквозь пальцы, когда на студенческих пирушках разгоряченные молодые люди устраивали массовые совокупления с поеданием своих сокурсников и сокурсниц. Дитрих славилась тем, что на таких пирушках, несмотря на свою природную застенчивость, она проявляла необычайные таланты и изобретательность. На одной из них во время полового акта она бритвой отсекла член своему партнеру и под веселый гогот студенческой братии прыгала по столам с висящим между ног членом, из которого бурая кровь заливала ей колени. Ее прекрасные, лучистые глаза в моменты таких шалостей становились необыкновенно нежными и добрыми.
  Дитрих пригласила Пуэбло к себе домой на встречу со своими родителями. Отец Дитрих во времена революции принимал активное участие в строительстве мирового  каннибальского государства, а в настоящее время отошел от дел, издавал  мемуары и предавался  радостям людей преклонного возраста.
  Семья готовилась к приходу Пуэбло. Радостно и сердечно встретили родители Дитрих предполагаемого жениха своей дочери. Пуэбло чувствовал себя неловко в старой патриархальной семье, однако доброжелательность, атмосфера дружбы, согласия, царившие в доме, приятно удивили его. Он уже почувствовал симпатию к старому ветерану и его преданной супруге.
Сервировкой стола занималась мать Дитрих: в центре на огромном фарфоровом блюде ароматно дымился, младенец в женской утробе запеченный в фольге,- обязательная принадлежность обеденной трапезы каннибальской элиты; потроха и ливер (печень, легкие, почки) были представлены в огромном количестве. Румяно зажаренные пенисы, фаршированные желудки, плавающие в маринаде глаза: синие, карие, серые, водянистые, -  имели определенные вкусовые особенности. Перед хозяином дома было поставлено блюдо с дефицитным по тем временам, отваренным в моче мозгом дауна,- любимое кушанье отца семейства. Костный фарш синими горками возвышался между бланшированными мелко фаланговыми пальчиками молоденького мальчика.
    -Попробуйте вот это, молодой человек - любезно предложила мать Дитриха Пуэбло. "Что это?" – озабоченно пытался догадаться Пуэбло, разглядывая на тарелке нечто круглое, морщинисто нежное колечко, плавающее в белой мутной жидкости. «А попробуйте догадаться?" – лукаво улыбаясь, спросила хозяйка. Пуэбло родился в простой фермерской семье, его желудок хорошо переваривал простую пищу, а знания его в области кулинарии были примитивны.
 - Не могу сказать, но запах восхитительный.
  -Это,- гордо сказала мать Дитрих,- половое влагалище китаянки. Посмотрите какое нежное, розовое, мягкое мясо,- выстоянное в сперме полинезийца, которого два года выдерживали на диете, питая женской грудью.
   -О,- восхитился Пуэбло,- да вы, мадам, настоящая кудесница. Мать Дитрих стыдливо потупилась.
   -Да она у нас просто шедевр, - восхищенно сказал хозяин дома.
 После обеда хозяин дома приступил к серьезному разговору с избранником его дочери.
   - Вы понимаете, молодой человек, какую ответственность вы на себя взваливаете, создавая новую семью? Мы очень любим нашу маленькую девочку и так же желаем, чтобы любили ее вы. Имеете ли вы серьезные намерения? Каковы ваши планы на будущее? Дитрих капризное, избалованное дитя и вы, Пуэбло, просто обязаны создать серьезную материальную базу  для семейного счастья. Мы поможем, чем сможем.
 Пуэбло заверил хозяина, что маленькая крошка Дитрих за его спиной будет в полнейшей безопасности. Потом Пуэбло поделился своими планами на будущее. Ферма отца, которую он собирается усовершенствовать  лишь ступенька на пути к политической карьере, которую он намерен реализовать на культурном поприще.
 Ответы Пуэбло успокоили отца Дитрих, и он заговорил о политике. В мире происходила предвыборная компания. После свержения диктатуры падалоидов и прихода к власти каннибалов, возникла проблема создания крепкой демократической власти.
  -Режим должен быть незыблем, вечен, тысячелетнее царство демократии, - заговорил хозяин дома. – Падалоид должен знать свое место. Падалоид должен принести себя в жертву будущему человечества. И, разумеется, надо сделать так, чтобы первоначально он шел на эту жертву добровольно, сознательно. Падалоид низшее, несовершенное существо. А все что несовершенно подлежит переработке. Если мы хотим сохранить человечество, мы должны сохранить себя в чистоте каннибальской крови. Любые смесительные операции должны строго караться законом, иначе бастарды опять начнут сеять смуту, создавая прецедент для Апокалипсиса. Мы и только мы способны сохранить человечество и переход на строгое убойное питание позволит нам иметь энергию для жизни, для борьбы, для будущего и на ваше поколение возлагаются большие надежды.
  Пуэбло заворожено слушал вдохновенную речь наставника, и в груди его поднималось волнующее чувство сопричастности великим делам.
                12.
  Дела в университете шли как нельзя лучше. К концу года Пуэбло был один из первых на курсе по успеваемости. Дядя гордился своим племянником, Дитрих гордилась своим женихом и ее лучистые глаза сверкали сильнее обычного. Она перестала посещать студенческие пирушки и большую часть свободного времени посвящала общественной работе, участвуя в облавах на нелегально проживающих в городской черте падалоидов. По изданному указу президента падалоид не имел права жить в городской черте и тысячи добровольцев вместе с отрядами народной полиции вылавливали падалоидов и вывозили их в специально оборудованные для проживания фермы - поселения.
  В одну из таких облав, когда  Дитрих смутил кадык молодого смазливого падалоида, она впилась в него зубами, своим знаменитым на весь университет прикусом. Ее нежные руки ощущали предсмертные судороги жертвы, она жила полной напряженной счастливой жизнью. В конвульсиях умирающего есть какая- то прелесть, думала она, не заметив надвигающейся опасности. Острый нож вонзился в сердце прекрасной Дитрих.  Перед смертью она хотела увидеть  любимого Пуэбло.
 Гроб с телом Дитрих выставили в актовом зале университета. Пуэбло поклялся отомстить за смерть своей подруги. Горе ее родителей было неутешным. В университете объявили траур.
  -Мы потеряли, - говорил ректор университета на траурном собрании, -лучшую из наших рядов. Она могла быть прекрасной матерью, замечательным ученым. Мы должны преобразовать наше общество, избавив его от внезапностей и несчастных случаев.
Слезы хлынули градом из глаз Пуэбло. Он подошел к гробу, посмотрел в ясный лик своей возлюбленной и прикоснулся к ее губам. Губы были мягкими и Пуэбло откусывал кусок за куском. После него к гробу подошли родители и надъели молодые девичьи груди, потом потянулись преподаватели, студенты сокурсницы, поедая внутренности, нежное мясо ягодиц и к концу церемонии в гробу остался обглоданный  скелет погибшей.
                13.
   Для Пуэбло наступили мрачные времена. Он хандрил, охладел к учебе, и мысли о самоубийстве все чаще посещали его голову. Товарищи Пуэбло по университету были обеспокоены его душевным состоянием.
Дядя как никто другой понимал его душевные страдания.
   -Пуэбло – говорил дядя - делу отчаянием не поможешь. Тебя ждет великое поприще. На Дитрих свет клином не сошелся. Ты должен взять себя в руки.
    В конце учебного семестра Пуэбло выехал на ферму своего отца. Ферма была в разоренном состоянии. Надо было восстанавливать и сам дом, и приводить в порядок хозяйственные постройки. Вскоре на ферму была завезена партия падалоидов – рабочих. Яростно закипела работа, и через неделю все было готово для приема  поголовья.
    Современные препараты позволяли выводить людей-бройлеров, то есть детство, отрочество, юность человека не растягивались на десятилетия а сжимались в два-три месяца. Бройлеры - падалоиды сохраняли все телесные достоинства, но умственные способности были у них в нулевом состоянии. В СМИ все чаще говорили, что мясо бройлеров для здоровья имеет негативные последствия. Однако, выведение их давало бешеную прибыль и окупало вложенные в дело средства. Пуэбло закупил на соседней ферме два десятка младенцев: мальчиков и девочек и разместил их в приготовленный для этого бокс. Кроме того он закупил экспериментальную партию несколько половозрелых пар падалоидов для научных опытов. Воздействуя на генетический аппарат с помощью химических реактивов или радиационным излучением  можно было менять конфигурацию падалоида, добиваясь выведения особей с многокилограммовым мозгом или огромным желудком или другими частями тела в ущерб остальным органам  в зависимости от спроса на мировом рынке человеческого мяса. Угадав коньюктуру, можно было сделать себе за короткий срок приличное состояние. И дорога к политической карьере была бы открыта. Этот путь был единственным, на котором Пуэбло намеревался реализовать свои таланты и способности. В его воображении все чаще возникала та мертвая девочка - каннибалка из анатомички, с чуть раздвинутыми ногами, нежным пушком между ног. К ней он испытывал чувства совсем непохожие на те, которые вызывала у него Дитрих. Он признался себе, что Дитрих он любил из карьерных соображений, а милая девочка - труп была его настоящей любовью, которая будет сопровождать его всю жизнь, будет светить ему всю жизнь, освящая поприще, намеченное ему судьбой. Впоследствии он все чаще будет посещать морги, анатомички или бойни, выискивая аналоги своей настоящей возлюбленной.
Занятия в университете уже опостылели Пуэбло. Посещение лекций он считал пустым времяпровождением. Тот объем знаний, необходимый для участия в жизни он получил, необходим был диплом; и дядя ректор предложил ему сдать экзамены экстерном. С  блеском молодой выпускник университета защитил дипломную работу под названием «Деструктивные изменения в генетическом аппарате падалоидных самок».
    После окончания университета Пуэбло отверг предложения остаться на кафедре и посвятить себя научной и преподавательской деятельности. Он уехал на ферму и предался размышлениям о смысле каннибальской жизни. В заветы, переданные человечеству через Смита и постулаты книги «Канибализм» вдохновлявшие его на активную жизненную позицию легко опровергались полученными в университете знаниями. Он уже вырос из тех догм, из тех «штанишек», выстраданных стариком-каннибалом. К религиозным догмам Пуэбло был совершенно равнодушен. Он не как не хотел понимать, что какой - то бог покровительствует каннибалам и совершенно равнодушен к падалоидам, определяя вторых в пищу первым. Для Пуэбло наступил душевный кризис. Надо было выработать свою идеологию, свое миросозерцание, чтобы жизнь  имела смысл.
   Наблюдая на ферме за ростом и поведением падалоидов, он пришел к выводу, что падалоиды такие же люди, как и каннибалы и, что свобода для падалоидов была бы непременным условием, чтобы их мясо приобрело необыкновенные вкусовые качества. Необходимо гуманное общество, в котором падалоиды могли чувствовать себя свободно, разумеется, в пределах, установленных рамками закона, до отмеренного им конституцией срока жизни.
 -Разумеется, с культурными, высоконравственными и законопослушными падалоидами было меньше проблем.  Необходимо создать на ферме райские условия для падалоидов, чтобы моя ферма была образцом для ферм во всем мире, - думал Пуэбло. Только земной рай для падалоидов, может обеспечить рай для каннибалов. И еще, надо сделать так, что бы каннибалы сменили привычные места обитания земные города на города подземные. Сменив дислокацию и ареал обитания во - первых можно избежать гибридизации видов: гибрид всегда опасен, непредсказуем,  не знаешь, что от него можно ожидать: во вторых - жизнь в подземных условиях гораздо безопаснее, и в третьих, в результате эволюции каннибалы могли изменить свои внешние данные, совершенствуя оральное и анальное отверстие и мозг как необходимый инструмент для власти над падалоидами. Чтобы реализовать созревшие идеи нужны были рычаги власти, нужна была совершенно другая идеология, - нужно было пробираться к вершинам власти. 
                13.

.
  Деньги, вложенные в ферму окупились с лихвой. Его ферму все чаще посещали именитые, сановитые и популярные политики, звезды и фермеры из разных концов света для перенимания опыта. Однажды  к Пуэбло на ферму запросто по - товарищески заглянул маститый, известный писатель Ли Чунь – каннибал китайского происхождения, автор популярного роман «Фарш». Пуэбло читал роман, не переставая восхищаться мастерством художника в передаче оттенков мельчайших чувств, возникающих в душе молодого каннибала, влюбленного в падалоидку. Любовь к поедаемой приводила героя романа в трепетный восторг, неистовство, когда он обсасывал некогда ласковые пальчики своей возлюбленной, когда он трогательно скальпировал череп, вдыхая фиалковый  аромат ее волос, и трагический финал романа: маленькую кучку серых костей – все, что осталось от возлюбленной, ее прах, ее дух, развеянный по ветру.
  Ли Чунь и Пуэбло  несколько дней провели в беседах, обсуждая различные темы, находя много общего в своих мировоззренческих установках.
 -Любовь – говорил Ли Чунь -  только любовь может нас сделать более совершенными. Надо любить то, на что обращен твой взор, что осязает твой язык, что рвут и перемалывают твои зубы, что выводит твое анальное отверстие. И любовь надо прививать еще в младенчестве, ибо в ином случае каннибал превратиться в обыкновенное животное, вяло жующее свою жвачку.
   -Я с Вами совершенно согласен, – говорил Пуэбло – иное дело, когда ты поедаешь печень, чтобы существовать и иное дело, когда ты любишь именно печенку.
  Они посетили «бройлерную», где в уютных чистых комфортабельных стойлах, размещались пышнотелые  молодые женщины - падалоидки.
 -Обратите внимание, – объяснял Пуэбло, – этим девочкам три месяца, но формы они имеют двадцатилетних женщин. Вы посмотрите в их ясные, невинные, синие глаза, в них светиться ангельская кротость, они не знают этого тяжелого бремя жизни. Посмотрите, как мягко волнуется жирок в районе брюшной полости, какие мягкие, нежные славянские губы и нос, я уже не говорю о половых губах, о! - это настоящий деликатес…Лу Чинь зацокал языком, восхищенно посматривая на поголовье.
-Да,да я ошшень люблю славянских женщин и предпочитаю их всем остальным, - сказал он.
 -Марья, - поманил пальцами Пуэбло, - молодую падалоидку, сидящую в стойле на корточках и отправлявшую свою естественную надобность. Марья встала во весь свой рост, сияющей нагой красоты и смущенно подошла по зову хозяина. Ее блестящие золотистые волосы водопадом струились по полным женским плечам, обрамляя тугую прекрасную грудь с нежными, розовыми сосцами; мелкими кольцами вились возле рельефно выделенного живота  и устойчиво лежали на розовых блестящих ягодицах. На пухлом лице с румяными щечками алым огнем горел рот; и прозрачные большие капли мочи, переливаясь изумрудами, висели на больших половых губах между полных и стройных ножек самого, пожалуй, прекрасного экземпляра на ферме Пуэбло.
 -Бройлерный метод выведения падалоидных самок славянской породы, - начал объяснять Пуэбло Лу Чиню, – применяли в годы войны для заполнения борделей каннибальских солдат. Это очень удобно, выгодно и эстетически очень привлекательно. Прекрасная женщина создана не благодаря векам работы природы, культуры, воспитания и качественного кормления, а буквально в течение трех месяцев, используя метаболики, витамины и введения специально изобретенной вакцины. Главное хорошо подобрать качественный генетический материал и создать цивилизованные условия существования поголовью.
 -Марья, - ласково сказал Пуэбло, - покажи нашему гостю, что ты умеешь делать.
 -При лужку, лужку, лужку, при широком поле…- бархатным контральто задушевно запела Марья.
  -А теперь спляши – дал команду Пуэбло. И Марья повела полными бедрыми, сначала вызывающе выгибая грудь, потом скромно смущенно потупясь, прикрыла нежными руками слегка заросшее золотистым пушком влагалище, как бы говоря на языке танца о наиболее важном, но доступном для немногих органе своего тела.
  -Кстати,  сказал Пуэбло, - никто  ее этому не учил, способности врожденные на генетическом уровне, она трехмесячная дикарка, а представьте себе, если она получит образование?
  -Однако, вряд ли от этого измениться вкус ее печени – возразил писатель Лу Чинь. Но, впрочем, прекрасный экземпляр я бы приобрел  у Вас за, разумеется, приемлемую цену. Что Вы можете еще мне показать на Вашей замечательной ферме?
   Восхищение увиденным маститого писателя было искренним. Он с удовольствием люлюкал розовых откормленных малышей-падалоидов в детских кроватках клетках.
 -Я очень люблю детей, - заметил он Пуэбло, и неприязнь у него вызвали мускулистые самцы-осеменители, которые с ненавистью смотрели на посетивших их стойла гостей.
  -Вы не боитесь,- спросил он Пуэбло, что эта омерзительная публика когда – нибудь разорвет Вас?
 Пуэбло рассмеялся весело, звонко, заразительно.
-Ганс – подозвал он одного из них.
Ганс мускулистый широкоплечий парень с налитыми кровью глазами и необычайно крупным половым органом  подошел к краю клетки. Груды мышц перекатывались за тонкой кожей и мускулистые ягодицы и грудь поросли курчавой шерстью. Мощная шея держала на себе маленькую совсем не соответствующую размерам тела головку.
 Ганс зарычал и Лу Чинь с осторожностью отошел подальше от клетки.
 -Не бойтесь – сказал Пуэбло – все меры предосторожности соблюдены. После того как Ганс даст качественный осеменительный материал он будет отбракован и переведен в цех по выработке биотоплива, который я предлагаю вам для просмотра.
   В цехе по переработке отбракованных материалов приятно пахло свежей кровью.
   -Весь процесс переработки,- начал давать пояснения Пуэбло, - полностью автоматизирован и компьютеризирован. Слив крови, лимфы, мочи, то есть полное обезвоживание происходит на первой стадии сложного технологического процесса, результатом которого производится самый высококачественный сорт топлива; вторая стадия – отжим; и в третьей стадии – сушка и измельчение в порошок отходов, который идет в корм все тем же падалоидам. Потерь практически нет.
  Лу Чинь заинтересовался первой стадией процесса, надеясь в будущем использовать свои впечатления от увиденного в творческой работе.
  - Меня интересует, какие чувства, эмоции, переживания испытывает падалоид перед его утилизацией.
   -Я сомневаюсь,- ответил Пуэбло,- что падалоид испытывает переживания, свойственные нам каннибалам. Психика падалоида примитивна
    Они вошли в огромный зал, ярко освещенный солнцем. В зале было уютно, тихо; и десятка два падалоидов сидели на стульях в очередь возле маленькой дверцы. Сотрудник фермы в белом халате выходил из дверцы и приглашал вежливо очередного падалоида пройти через дверцу в камеру для слива жидкости.
  -Я бы не хотел быть на их месте, -задумчиво сказал Лу Чинь,- они вероятно предчувствуют свою смерть.
   Вечером на ужине в честь маститого писателя звучали хвалебные речи. На прощание Пуэбло преподнес в дар Лу Чиню Марью с надеждой на протекцию в столице.
                14.
     Сложное фермерское хозяйство требовало от Пуэбло максимального напряжения сил.  Он вставал рано,  следил за подачей корма падалоидам, осматривал завод по производству биотоплива, но большую часть времени он посвящал научной работе. В его лаборатории находились различные опытные экземпляры, выведенные селекционным путем. Здесь можно было увидеть многотонные туши падалоидов, которых выводили для производства мяса или на мясо; женских особей с многочисленными сосцами-грудями у которых мирно посапывали младенцы; многочленистые девочки – сороконожки. Но самым интересным экземпляром был падалоид по имени Сократ. Пуэбло придавал важное значение случайности. И необходимость выведения видов с огромным мозгом, для производства деликатесов привело его к такого рода случайности, когда по неосторожности ассистента вакцина была введена опытному экземпляру, при температуре тела  42 градусов по Цельсию и, казалось, опыт был неудачным, и падалоид должен был неминуемо умереть, но он выжил, и голова его начала расти прямо - таки на глазах и продолжала расти, когда эксперимент был уже закончен. За несколько недель голова Сократа выросла  в диаметре до нескольких метров, и прекратила свой рост, когда удалось нейтрализовать гормональную активность клеток роста мозга. Сократ представлял собой экземпляр научных экспериментов Пуэбло, и Пуэбло возлагал большие надежды  на потомство Сократа и его необычайные умственные способности. Для Сократа был выделен отдельный комфортабельный бокс на ферме. Его огромная голова, которую конечно не могло удерживать немощное и слабое тело, была на весу, поддерживалась железными тросами, а почти незаметное на фоне головы тело, лежало рядом  на тюфяке.
   -Как здоровье Сократ? - спросил Пуэбло, входя в бокс. Маленькие глазки Сократа, которые надо было искать на заросшей волосом огромной голове, лениво открылись. Надо сказать, что Сократ был необычайно умственно одарен, чему наверно способствовал огромный размер мозга, который превышал обычный в тысячу раз. Беседы Сократа с Пуэбло носили демократический характер. Знания Сократа были природными. Его мозг и без умственной пищи осязал мировой космос и вселенную, не выходя из бокса. В его глазках светились необычайная проницательность, ирония, насмешка. Пуэбло он  не признавал за неограниченного хозяина, как все остальные обитатели фермы, а называл его "мачо", на что Пуэбло нисколько не обижался. У Сократа как у дельфийского оракула Пуэбло выведывал свое  вероятное  будущее; и советы как ему стоит поступать  в той или иной жизненной ситуации. И в этот раз Пуэбло задал вопрос Сократу: стоит ли ему жениться? в какой среде искать избранницу? - и совсем уже откровенно рассказал Сократу о своем божественном идеале трупе – девушке - каннибалке из морга, которому он никак не мог найти аналог среди живых .      
Маленький рот Сократа, который  надо было искать на заросшей голове и, который было почти невидно под усами и бородой, произнес громовым голосом.
 -Мачо, налево пойдешь, свою смерть найдешь, направо - мучительную смерть найдешь,  и прямо пойдешь - найдешь сладкую смерть.
   -Да,да,  - подумал Пуэбло, – везде, конечно, смерть, но прямо, вперед к своей цели. Сократ прав. Никаких налево и направо и уже вечером он сделал визит на соседнюю ферму к  соседу - сумасброду, который как и Пуэбло занимался научными экспериментами, скрещивая гены падалоидов, то с геном слона, то мамонта, вымершего животного мира. На его ферме, которая была под пристальным вниманием СМИ, появлялся то падалоид с хоботом, то с шеей жирафа, то напоминал собою бегемота, и это было еще одно перспективное направление в науке. К тому же  сосед имел политические связи в столице и мог быть полезен Пуэбло в его желании сделать политическую карьеру. Кроме того у соседа было три дочери - каннибалки на выданье. Это были милые, застенчивые девочки, младшая из которых еще играла в куклы, и звали ее Элен. Пуэбло застал картину, когда милая, очаровательная крошка Элен препарировала куклу, в натуральную величину падалоидку  скальпелем, отыскивая в ней сердце, печень и раскладывала органы на солнце для первичной обработки. Пуэбло с восхищением видел ее маленькие проворные ручки, которые так умело обращаются с режущим инструментом и - несмотря на юность - уверенность во всех своих движениях. Молодые люди сразу подружились. Сосед был только рад передать в руки Пуэбло свое чадо и уже через неделю сыграли свадьбу, на которой присутствовали именитые гости из столицы.
В свадебное путешествие молодая пара отправилась на элитарный курорт «Живодерня», где в то время отдыхал весь бомонд каннибальского света.
     Для Элен выход в шумную светскую жизнь после чуть ли не затворнической скучной "вонючей" - как она выражалась - жизни на ферме был настоящим триумфом. Своей наивностью чистотой и свежестью она покорила не только старых светских львов – каннибалов, но и сухопарых видавших виды старух, погрязших в салонных сплетнях, наушничестве и интригах. На праздновании годовщины каннибальской революции для отдыхающих  было устроено шоу. На сцене веселились жирные и мерзкие падалоиды, а герои - каннибалы влачили жалкое существование. Во втором действии  партию падалоидов вывели на сцену и предложили гостям, показать свои каннибальские способности. Вот тут то и отличилась Элен. Старухи, для которых  убийство и разделка туши падалоида было привычным машинальным делом, совершенно не могли представить себе,  с каким творческим напряжением и тщательностью отнеслась к своему заданию Элен. На стройных ножках балерины, воздушная хрупкая фигура молодой девушки в танце, под восхищенный шепот зрителей, она  подплыла к падалоидке и отсекла ей почти невидимым движением ухо. Ее маленькие ручки мелькали грациозно и нежно возле тела и та или иная часть тела вдруг как по мановению волшебницы падало на пол. И буквально через несколько минут туловище падалоидки, лишенное всех своих членов упало на пол. Весь зал был в восторге и разразился безумными рукоплесканиями. Топорные движения старух, перекусывающие падалоидам горло,  никого не могли удивить. Все это было старо как мир.
  После успехов в свете  Элен, молодой паре посыпались приглашения со всех сторон, Для Пуэбло, для его карьеры - триумф Элен был спасением. После представления молодую чету пригласил в свой номер высокопоставленный чиновник из совета по делам культуры. Это был потертый видавший виды каннибал, которого уже почти ничего не могло удивить на свете. Но очарование и грация, с которыми Элен отдалась своему делу тронуло сердце старого развратника. Элен вся сияющая, светящаяся от вдохновения в белом платье, забрызганном кровью, была обворожительна; и старый каннибал совсем растрогался, когда Элен как бы невзначай  скальпелем - ее любимым инструментом детских игр - вырезала розу на груди горничной обслуживающей их. Чиновник впал в исступление и попросил Пуэбло оставить его с Элен наедине. И уже на следующий день Пуэбло получил назначение в столицу на должность секретаря помощника главного советника по делам культуры.
                15.
   Столица встретила молодых людей неприветливо. Пуэбло, несмотря на свои таланты, был провинциалом и входить в круг столичной элиты ему было трудно еще и потому, что он считался выскочкой, проникшем на должность благодаря   прелестям своей жены. Но вскоре его быстрый природный ум, обаяние, умение ловко обходиться с женским полом позволило ему  найти доверие не только его товарищей по службе, но и  начальства. Кроме того он вывез с фермы своего главного советника Сократа, снял для него большую квартиру и постоянно даже в мелких делах доверялся его мнению. На этот раз он спросил Сократа, как сделать так, чтобы из секретаря помощника стать самим помощником и Сократ после длительной паузы своим громовым голосом изрек:
   -Мачо, пойдешь налево, навлечешь гнев, направо – ярость, пойдешь прямо - будут тебе финики. Да, да подумал Пуэбло, который  хорошо понимал эзопов язык Сократа. Конечно, надо помощника ликвидировать, убрать с дороги, заманить с помощью Элен его на ферму, и - баста.
 Помощник по культуре был культурным человеком любил оперу, поэзию, сам писал стихи и ценил женскую красоту. Расторопность Пуэбло, его готовность услужить в любое время дня и ночи импонировали помощнику, хотя самому Пуэбло он не доверял, как и всем своим секретарям, но увидев Элен, он был покорен и  его утилизация была делом времени. Уже в камере для слива жидкости помощник понял, что его обманули, и Пуэбло, которому было интересно, как будет себя вести его начальник при первичной утилизации, он гневно бросил:  «Вы - подлец, сударь».
   Элен, присутствующая при утилизации своего недавнего любовника была в восторге и от самой процедуры, и от того, что она была причастна восхождению мужа по карьерной лестнице и от того, что были намечены очередные сотрудники министерства культуры для утилизации по тем или иным причинам мешавшие карьерному росту Пуэбло. Уже в ближайшие недели на ферме Пуэбло в цехе для производства биотоплива собрался костяк министерства культуры, наиболее одиозные соперники Пуэбло по культурной работе. После кратковременного пребывания в будуаре Элен они мужественно шли на эшафот, в камеру.
Добравшись, разумеется, с помощью Элен до самого верха карьерной лестницы по делам культуры, отправив при этом в камеру несколько десятков своих сослуживцев, Пуэбло работал грубо и неосмотрительно. За ним началась слежка со стороны органов безопасности госаппарата. О его недостойном поведении было доложено премьер - министру. Пуэбло уже в ранге министра по делам культуры был вызван для консультаций. Премьер-министр был  человеком многосторонним, образованным,  большим знатоком каннибальской культуры. И к тому же был нетрадиционной сексуальной ориентации и поэтому ценил не только деловые качества своих подчиненных. После уединения в кабинете с Пуэбло, премьер похвалил его деятельность на посту министра по делам культуры по проведению торжеств по случаю празднования годовщины каннибальской революции. Похвалил, что после сокращения штатов министерства чуть ли не в половину, орган стал работать более эффективно и необходимо продолжать сокращение сотрудников аппарата. Культурная политика, по мнению премьера должна быть направлена на формирование общественного мнения соответствующего сути и назначению каннибала - сохранению человеческого рода в условиях бесплодности земли. Не будь каннибалов, человечество бы просто вымерло, исчезло как вид. И разделение на поедающих и поедаемых, выделение, особенных признаков у первых, рациональное и эмоциональное оправдание священной миссии каннибалов, учитывая, конечно, и новые откровения человечеству - должны лежать в основании культурной политики министерства. Необходимо в СМИ, живописи, кинематографе, литературе создавать идеальный образ каннибала и постоянно подчеркивать героическую жертвенность падалоида, готового всегда безропотно принести себя в жертву каннибалу, укрепляя, таким образом, нашу государственность, стабилизируя ее.
     Пуэбло оценил и не только интимные способности премьера, но и, конечно, его таланты государственных мышления и деятельности. В кабинете премьера они все чаще и чаще обсуждали культурную политику, и Элен начинала ревновать. Поначалу она пыталась применить свои чары к премьеру, но для него женщина была только соратник, сотрудник, иногда товарищ, но не женщина. Потерпев неудачу Элен начала выпивать, и пьяная выбалтывала подробности их совместной деятельности с Пуэбло по утилизации сотрудников министерства культуры.  Ее пьяная болтовня становилась опасной для Пуэбло.
По обыкновению Пуэбло спросил совета у Сократа. Сократ, который симпатизировал Элен, однако ориентировался на разум, чем на симпатии на этот раз был не так громогласен, но говорил на все том же эзоповом языке: что прямо идти лучше всего, а любая кривизна только усложняет процедуру и участь Элен была решена.
  Элен женской интуицией почуяла свою трагическую судьбу, и предательство супруга парализовало ее волю к жизни. Ее труп обнаружили в спальне, она повесилась на люстре; и записка на столе извещала, что ее решение  принято самостоятельно, без принуждения.
 Смерть Элен не произвела на Пуэбло никакого впечатления, он был рад, что освободился от обузы. Элен все больше донимала его своей ревностью, скандалами и уже, когда труп Элен лежал на холодном столе в морге, Пуэбло пытался найти в нем сходства с тем виденным в юности трупом девочки-каннибалки предметом его вечной любви. Сходства, разумеется, не было. Мертвая Элен выглядела топорно, вульгарно; и Пуэбло после кратковременного лицезрения трупа жены, брезгливо отвернулся.
                16.
  На посту министра по делам культуры - как бутон розы раскрывает свои лепестки - раскрылись все таланты Пуэбло. Культура в мировом глобальном каннибальском государстве процветала. Пуэбло разработал ряд законопроектов по улучшению качества жизни падалоидов. Каннибальское государство должно гарантировать падалоидам начальное образование. Законопроект встретили поначалу с недоумением, перешедшим в жесточайшее сопротивление в кругах оппозиции. Зачем учить падалоида, пичкать его ненужными ему знаниями, если он подлежит съедению? - задавался вопросом  конгрессмен из партии «Гуляш», Килтон. На что Пуэбло иронично замечал, что дубленый желудок Килтона переварит и камни, но мы - люди цивилизованные,  культурные и соответственно тела падалоидов перед забоем должны быть скрашены культурой, при этом мясо становится нежнее и это совершенно не то, что выдерживать мясо в уксусе, совершенно разные вкусовые качества.
Законопроект Пуэбло был поддержан большинством голосов в парламенте. Пуэбло тотчас по принятии закона выехал на свою ферму. Ферма процветала. По двору строем ходили отряды осеменителей и «мясных», молодые падалоидки с пышными телесными формами сидели  на скамеечках, молодняк резвился в загоне, все дышало жизнью. Устройство новой школы не понадобилось. Некоторые здания завода по производству биотоплива пустовали. Вопрос стоял, кто будут учителями молодого поголовья падалоидов. Приглашать ли каннибалов со стороны, или из тех же самых падалоидов воспитать свои собственные кадры учителей.
    -О, Сократ! - Подумал Пуэбло. - Он будет замечательный учитель. Сократ вяло отнекивался. Я – пророк, говорил он, - ну, на крайний случай философ. Чему я буду учить потенциальное мясо. Мясо у учеников будет желчным, ибо чему я могу научить, как не презрению мира. Все мы смертны, что падалоиды, что каннибалы, всех ждет смерть. Пуэбло пригрозил Сократу, если он откажется от преподавания – утилизацией.
 Открытие первой школы для падалоидов сопровождалось теплыми речами, салютом и праздничными мероприятиями. Пуэбло дал интервью телеканалу «Почка» и еженедельнику «Мочевой пузырь».
  Мы вступаем в новую фазу взаимоотношений каннибалов и падалоидов.- говорил Пуэбло,- мир и только мир. Одни должны выручать других. Я за братские отношения между каннибалами и падалоидами, ибо вторые переходят в телесный состав первых, становятся как бы частью каннибалов, придавая им силы для жизни и для творчества. И от культурного уровня падалоида в конечном итоге зависят и наши творческие способности. Мы должны создавать на фермах перед забоем и утилизацией падалоидов творческую атмосферу, культурную атмосферу, Кровь забитых должна смешиваться с культурой, знаниями, как специями. Открытие школы - это только цветочки, будут еще и плоды, вкуснейшие плоды я вам скажу, - оптимистически закончил свое интервью Пуэбло.
                18.
  Первые занятия в школе для падалоидов провел Сократ. В класс привели два десятка пятнадцатилетних падалоидов обоего пола. За спиной Сократа висел на доске плакат-предупреждение: «Нарушитель дисциплины в классе подвержен немедленной утилизации». Первые занятия проходили в гробовой тишине.
   Сократ рассказал краткую историю мира, как Бог создал небо, землю и человека. Небо и земля оказались невероятно хороши, а человек же оказался бракованным, с грехом. И начал портить небо и землю. Предупреждения Бога человеку не имели силы: бракованный человек продолжал свою по произволу греховную жизнь. Потоп также мало вразумил человека. Уже тогда в древние года люди поедали друг друга, но каннибалов насчитывались единицы, падалоидов, то есть нас с вами было значительно больше. По классу среди падалоидов прошел тяжкий вздох и рыжий, конопатый, сидевший за первым столом подросток протянул руку и спросил Сократа, а кого первым создал Бог каннибала или падалоида? Ну, разумеется, каннибала, а потом в пищу ему падалоида, ответил Сократ. Поначалу, конечно, различия были минимальны и поедать падалоида считалось зазорным, но наконец Бог в наказание для греховного человека определил бесплодность земли и наконец - то высветилось главное назначение и смысл каннибала. Каннибал забрал власть и уже юридически и этически (новое откровение) определил падалоида себе в пищу.
    Класс взволновался. Сократ продолжал: « Наша участь быть съеденным в расцвете творческих и физических сил гораздо, на мой взгляд, благоприятнее чем удел наших поедателей – каннибалов жить на тридцать-сорок лет больше и терпеть эту муку жизни». Первый урок прошел благополучно. Рыжего падалоида утилизовали за излишнюю любознательность, а Пуэбло в целом похвалил первый урок Сократа, но указал на излишнюю мизантропичность конечных выводов рассуждений.
                19.
     Жизнь Пуэбло наладилась. Министерский труд приносил ему радость. Брифинги, интервью, заседания, поездки, фуршеты, корпоративы, открытие выставок полностью заполняли время Пуэбло. Однако вялый, грузный лысый премьер-министр доставлял Пуэбло много хлопот и своими домоганиями и претензиями к культурной работе, которую Пуэбло боготворил. Помимо претензий премьер видимо начал испытывать подозрения, что Пуэбло "копает под него", метит на его место. На Пуэбло, как и на всех членов правительства, был компромат, но пускали его в ход только в экстренных случаях. Пуэбло обвинили в коррупционных связях, и на его ферму выехала правительственная комиссия. После длительных разбирательств Пуэбло было предъявлено обвинение в превышении служебных полномочий по делам культуры и временно отстранили от культурных дел.  Временные перебои в служебной карьере нисколько не смутили уже вошедшего во вкус аппаратных игр, интриг Пуэбло.  По обычаю он допросил своего верного вожатого Сократа. Сократ на этот раз был ясен и не многословен. Ищите женщину - посоветовал он своему шефу и добавил, что женщина должна быть достойной. Да, да только женщина спасительница, женщина палочка-выручалочка во всех каверзах судьбы. Но, где она достойная меня женщина? – спрашивал себя Пуэбло.  И тут как всегда высшие силы, благоволящие судьбе Пуэбло, явили свой знак. Его избранницей стала дочь негритянского аристократа, потомок древнего рода из недр Центральной Африки, где никогда не прерывались традиции людоедства, Элоиза Лумумба. Ее древний пращур еще в доисторическую эпоху, когда человечину считалось есть преступлением вопреки общественному мнению, несмотря на дикий рев СМИ, готовил фундамент к нынешнему устройству мира. Его огромную статую благодарные потомки возвели на вершине горы Килиманджаро. А в замке в подножии горы, где проживала Элоиза, был открыт музей, в котором находились артефакты жизни и деятельности представителей древнего рода. По делам культуры Пуэбло посещал музей и томная, матовая негритянка с тонкой фиолетовой кожей, под которой просматривались голубые жилки, по которым струилась древняя голубая кровь, привлекла его внимание. Потом они познакомились, потом знакомство переросло в бурную связь. Обаяние Элоизы не поддавалось описанию. От нее эманировали флюиды нежности, ласки, похоти. О! Моя черная пантера! В минуты экстаза восклицал Пуэбло. Он держал в руках ее хрупкое тело и чувствовал, как древняя кровь облагораживала и его кровь плебея, что он становился чище, лучше после каждого проникновения в  потаенные места ее тела. После любовных ласк молодая пара бродила по многочисленным залам замка – музея, любовалась шедеврами древних и современных мастеров живописи, коллекциями картин, собранных предками Элоизы. Огромный триптих привлек внимание Пуэбло. В центральной части был изображен мускулистый страдающий каннибал - негр,  прикованный к скале, опутанный цепями, которые он тщетно пытался разорвать. Предельное напряженные мышц подчеркивали его стремление к свободе. В красных навыкате глазах светилась ненависть к белым угнетателям падалоидам, которые стояли в разных статических позах возле героя, наслаждаясь муками героя. В правой части триптиха герой разрывает оковы, приводя в страх своих мучителей, и в левой он разрывает уже самих падалоидов.
  -Какая символическая метафора, апофеоз свободы и достоинства я увидел в намерениях мастера, - сказал восхищенный Пуэбло. - Какой плевок в сторону сегрегации, апартеида, расизма. Я неоднократно подчеркивал в своих выступлениях, что черный каннибал равен белому, даже в какой - то мере превосходит второго. Мы братья по крови, по наличию у нас клыков, а не по каким то там вторичным признакам различения – цвету кожи, хотя кожа черного, белого или желтого падалоида в зависимости от уровня пигментации придает, конечно,  определенный вкусовой колорит, я бы даже сказал цветовую гамму ощущений вкуса при поедании.
   Черное лицо Элоизы после слов Пуэбло осветила белозубая обаятельная улыбка, показав полный рот здоровых зубов среди которых клыки были украшены голубыми стразами.
    После осмотра шедевров живописи Элоиза, повела своего возлюбленного в хозяйские пристройки, в хозяйственную часть на огромной территории замкового комплекса. Это был своего рода логистический центр, обеспечивающий всю центральную Африку необходимыми продуктами падалиеводства. Помимо бойни и боксов, где содержались падалоиды, предназначенные для забоя, гору Килиманджаро облепили промышленные предприятия швейной, легкой и другой промышленности.
    Пуэбло сразу оценил хозяйственные таланты своей возлюбленной.Строгий хозяйский глаз  Элоизы замечал любую небрежность, любую оплошность в ведении хозяйства и тотчас многочисленные слуги – падалоиды устраняли недостатки. Скрупулезность деятельности его новой избранницы привело в восторг Пуэбло. На складах в  контейнерах хранились ногти, волосы, зубы, кости, кожа падалоидов. В холодильниках отдельно почки, ливер, мозги. Кругом была идеальная чистота, ни пылинки. Бойня была оборудована новейшими средствами умерщвления.
  -Проблема смерти падалоида всегда занимала меня, - сквозь шум и грохот станков на ухо прокричала Элоиза Пуэбло.- Разнообразие смерти вырабатывает в падалоидах различные вещества полезные для организма каннибала. При удушении, убийстве током, при ударе молотом по темечку, заклании, падалоид всегда умирает разнообразно и всегда в момент той или иной разновидности смерти, в его организме происходят процессы, приводящие к различным химическим реакциям, дающие специфический вкус мясу. Чем мясо удавлены, отличается от мяса убоины, могут отличить только гурманы.
    Элоиза показала Пуэбло ноу-хау, новый аппарат газированной жидкости для утоления жажды, "ведь у нас в Африке климат жарче, чем у вас в Америке". Аппарат в стадии разработки, но опытные образцы уже созданы и проходят испытания. Устройство - как все гениальное - просто. Необходима только закладка баллончика с газом, но и, разумеется, живого падалоида.
 Элоиза подошла к аппарату, приказала прислуге заправить устройство. Тотчас привели падалоида из проштрафившихся по хозяйству и зарядили устройство. В небольшом углублении стоял пластиковый стаканчик, а на панели кнопки с надписями: кровь чистая, кровь разбавленная 20%, 30%, 50%. Элоиза нажала кнопку 50% и в стаканчик запенилась, шумно фыркая из краника красная жидкость. Она пригубила напиток и предложила остальное Пуэбло. Пуэбло с удовольствием выпил, в нос ударило свежими эритроцитами, и он сразу опьянел.
 -Падалоид медленно, - продолжала пояснения Элоиза, - и безболезненно умирает в течение дня по мере слива крови, Это все-равно что вскрыть себе вены в ванной с горячей водой. По мере иссякания крови загорается красная лампочка на панели, которая предупреждает потребителя, что крови осталось на один стакан и необходимо перезарядить аппарат. Я думаю, подобные аппараты появятся во всех уголках мира в придачу к ресторанам «Макдональдс». Нужны только инвестиции.
  -О, моя прекрасная черная мадонна! – вскричал восторженный Пуэбло,- будь моей верной спутницей, другом на всю жизнь и мы перевернем с тобой весь мир.
  -Я согласна, - быстро отреагировала на предложение руки и сердца Пуэбло Элоиза, - но помимо брачного договора, в котором будут оговорены все условия нашего брака, я бы хотела (может нескромно с моей стороны), чтобы ты мой милый разрешил мне называть тебя ласково Пу, а не Пуэбло.
   -Конечно, конечно, - согласился молодожен, -я буду только рад.
     После экскурсии по промышленным объектам жених и невеста держась за руки, как невинные мальчик и девочка проследовали в будуар Элоизы. Так как Элоиза была негритянка с фиолетовым цветом кожи, то в будуаре превалировали цвета белые, я бы даже отметил ослепительно белые: белые шторы прикрывали ставни, за которыми открывался прекрасный вид на гору Килиманджаро, стены покоев  покрывали белые шелковые обои, альков был затянут накрахмаленной марлей, и простыни излучали чистоту и свежесть. Элоиза скинула с себя тунику. Пуэбло открылось великолепное зрелище: хрупкое черное тело - торс девочки – подростка; жесткие курчавые волосы колечками  обрамляли тонкое породистое лицо аристократки, мелкие блестящие колечки волос, прикрывали и влагалище с розово- красными губами; маленькие груди двумя бугорками скромно примостились на глубоко и страстно дышавшей грудной клетке Элоизы, подтверждая что они присутствуют на теле не для того, чтобы кормить младенцев молоком; в ее бедрах было нечто волнующее: одновременно готовность к длительному бегу по знойной пустыне, а также обещание длительной помощи и поддержки любому готовому проникнуть между бедер «пришельцу» со стороны. Пуэбло тотчас почувствовал, что его «пришелец» помимо воли занял боевую готовность и был готов принять приглашение бедер: путешествие в таинственное лоно между ними.
 -Есть что то общее между негритянской кровью и драгоценными камнями, - в этот миг подумалось Пуэбло.
   Однако за первым посещением таинственного лона, последовало следующее и потом еще, еще и все настырнее и агрессивнее и это было уже не вежливое приглашение, а приказ. После десятого посещения страстных недр Элоизы Пуэбло уже с тоской вспоминал свою мертвую девочку – каннибалку, предмет его  настоящей любви и печально думал, что среди живых женщин этот идеал недостижим.
 Наконец Элоиза больше умом, чем своими бедрами, которые все также приглашали и приказывали, осознала бесперспективность притязаний   и усилием воли усмирила свои требовательные органы. Пуэбло выглядел бледным и жалким, его руки тряслись не от страсти, а от физического и нервного истощения. Элоиза сделала вид, по своей природной женской хитрости, что она удовлетворена, хотя для полного удовлетворения нужен был полк вот таких вот Пуэбло.
 -Мой милый Пу,- сказала она нежно, - сейчас мы все поправим. Она позвонила в колокольчик и нежный мелодичный звон поплыл по будуару, достигнув двери, за которой уже притаилась горничная - падалоидка, в розовом передничке, с тележкой на которой стояли графины со свежей неразбавленной кровью и дымились паром горки вываренных в сперме семенных яичков падалоидов, а также лежали пачки «Виагры». Горничная ушла, шелестя крахмальным передником и Пуэбло понял как он по- настоящему голоден и с жадностью набросился на пищу. В тайне Пуэбло думал, что надобно пометить в брачном контракте сколько раз в неделю или месяц или может быть даже год посещать будуар своей черной мадонны. И вполне, может быть, падалоид Ганс - осеменитель на его ферме сможет заменить его в этом изнурительном, но необходимом труде, доставления счастья Элоизе. А как хотелось видеть постоянное счастье в бирюзовых глазах Элоизы и умиротворенность в требовательных бедрах невесты.
                20.
     После того как брачные и любовные дела Пуэбло были разрешены необходимо было выяснить чем же занималось министерство культуры в его отсутствие. Премьер – министр встретил Пуэбло настороженно ласково, хотя и поздравил его со вступлением в брак. но по-прежнему считал, что его подсиживают и на его место метит Пуэбло,  своих же домоганий не оставил. Но Пуэбло не был природным геем и, если отвечал взаимностью начальнику только из карьерных соображений.
  Пуэбло искренне и откровенно рассказал о своих взаимоотношениях с начальником своей фиолетовой подруге. Бирюзовые глаза Элоизы загорелись древним огнем своих мужественных пращуров длительно преследующих старого, задроченного бегемота. Этого старого пидараса, - сказала она,- следует проучить, чтобы он оставил моего дорого Пу. Мой Пу принадлежит только мне и никому больше. В ее породистой головке аристократки роились мысли об отмщении. Иной раз она представляла себе, как огромными ножницами  отрезает половой орган премьера, в других  своих фантазиях - она распинала премьера на кресте.
  Пуэбло, обеспокоенный неистовствами Элоизы вывез с фермы осеменителя Ганса и Ганс занялся своим обычным делом, к которому он и был предназначен. Желание мести было вымещено другими желаниями, и хрупкий мир в семье Пуэбло был восстановлен, что позволило Пуэбло всерьез заняться министерскими делами.
                21.
  Быть министром культуры считал Пуэбло святая и почетная обязанность. Культура, по его мнению, и не только облагораживает каннибала, но и делает падалоида вкусным и аппетитным. Культура - это когда потребитель культуры присосался непосредственно к божественным источникам и сосет, сосет, но Бог иногда отрывает сосущего от соски и тогда начинается цивилизация, которая подсасывает от самой культуры. Но, впрочем, понятие Бога определено по разному в разные эпохи, и Бог прячется под разными псевдонимами: для одних он грозный карающий деспот, оторвавший каннибала от соски в другие времена мягкий, любящий, обожающий каннибала отец, вернувший соску. Но то, что души каннибалов попадают в рай, а души падалоидов в отстой, в ад в этом не было никакого сомнения. Мировому порядку,  учрежденному Богом на земле есть аналог в небесных иерархиях, в метафизическом мире. Поедание каннибалом падалоида предполагает, что кто - то там наверху кто- то кем - то питается. В мире все детерминировано.
 Мировоззрение Пуэбло многократно менялось в зависимости от ступеней его духовного роста.
При закладке основания храма святому Смиту в центре столицы на церемонии присутствовали разные именитые гости, приглашенные из всех концов света планеты Земля. Произносились пламенные речи, звучали и укоризны, что правительство мало уделяет времени и средств культурной политике глобального государства, и что, святой Смит, принесший на Землю новое откровение для каннибалов, почитается все меньше и меньше народом, что несет за собой необратимые последствия нравственной деградации.
  После закладки храма в министерстве иностранных дел состоялся  брифинг. На брифинге присутствовали Пуэбло с Элоизой. После брифинга состоялся фуршет, на котором Пуэбло представили известному писателю Кислому. Кислый (это был его псевдоним) родился в варварской России, где падалоидов поедали просто без всяких затей и технических усовершенствований и откуда всегда исходили крамольные мысли, а правильно ли, что мы поедаем падалоидов, а не лучше бы было умереть, чем поедать себе подобных. Россию всегда одергивали, развенчивали заблуждения, и она после еретических отступлений возвращалась «блудный сын» в семью цивилизованных соседей. Писатель же Кислый, предполагал, что его культурная деятельность должна вызывать у обывателя – каннибала оскомину, неприятное ощущение во рту, возникающее после поедания цитрусовых плодов, собираемых с деревьев, произраставших на земле, когда она еще была плодна и способна к деторождению. Знаменитый роман писателя «Это я, Кислый», в котором он выражал недоумение, что его красавца, литературного гения его похотливая подруга бездарно предала и поменяла на пошлого лавочника, после чего он пустился во все тяжкие и предоставил свое тело в обладание мужественному негру, вызвал бурю восторгов у креативного класса. И десятки тысяч молодых людей встали под знамена революционера и бунтаря. Мировое правительство снисходительно относилось к деятельности пламенного революционера, ибо наиболее умные члены правительства, к которым относился и министр культуры Пуэбло, понимали, что радикальные взгляды Кислого только разнообразят культурную политику каннибализма, не покушаясь на ее суть.
   Внешность Кислого, его умение одеваться, создавать себе имидж интеллигента – каннибала, при этом отрицавшем свое причастие к интеллигенции, умение строчить не только многочисленные книги, но и брюки на швейной машинке (ремесленное умение, на которое не способен был ни один великий русский писатель) всегда были обаятельны.
   Пуэбло желал познакомится с писателем, и на фуршете ему представилась такая возможность. Его внешность, конечно, была известна каждому школьнику – каннибалу, но одно дело наблюдать личность на картинке, на экране, другое непосредственно в тесном контакте общения.
   Перед Пуэбло явился сухощавый, поджарый (ему часто приходилось бегать по полям с автоматом),легкий на подъем, легкий на любой половой акт в любых климатических условиях, в условиях антисанитарии: в самолете - на кресле правого пилота, пароходе - рубке машиниста, поезде - в тамбуре и туалете, в автомобиле - в багажнике, в пустой бочке из под мазута - везде, он был готов к осеменению противоположного пола и продолжению жизни.  За толстыми стеклами очков сверлили буравчиком Пуэбло и его подругу Элоизу(которая была в восторге  как и от его литературной и публицистической деятельности, половых и военных подвигов и уже мысленно примеряла, то что пряталось за ширинкой великого писателя к своим требовательным бедрам и таинственному лону между ними) его зоркие глаза; остроконечная бородка а ля Чехов, Ленин, Троцкий, Чернышевский, Дон Кихот придавало его круглому монголоидному лицу форму асиметричного овала; белоснежный, седой клок – чуб, как светящийся нимб, который, казалось, парил над  черепом, выдавал принадлежность его к древнейшему племени укров; трепетные, нервные пальцы словно были созданы для того чтобы левой рукой ласкать клитор и женское влагалище, а правой нажимать на курок автомата и творить – книги, книги, книги.
   Пуэбло был косвенно знаком с творениями Кислого, как и любой образованный каннибал, но сейчас он пожелал услышать нечто новое из уст самого Кислого. Последний, не заставил себя долго ждать и, расположившись в кресле в кругу почитателей и поклонников рассказал содержание очередного своего творения. В нем он, как и положено гению, опровергал все предыдущее знание (что каннибал произошел от плотоядной обезьяны) и совершенно по новому, свежим взглядом выдвигал новую версию – историю рода человеков. Что Бог на самом деле сам каннибал и создал Адама по своему образу и подобию, но себе в пищу. Но питается он не мясом, ибо сам не материален, а душами, созданных им биороботов, то есть людьми. И что каннибал Каин убил и съел падалоида Авеля, а потом совокупился с единственной тогда самкой человеческого рода, своей матерью Евой, ибо других и не было, заткнув сначала рот своему отцу Адаму, ибо был физически гораздо сильнее папы, занимался земледелием (профессия Адама не упоминается), а потом кастрировал его, ибо всегда завидовал пенису своего отца и всегда мечтал в детстве оскопить своего папу. Таким образом, де юре - родоначальником человеческого рода является не Адам, а каннибал Каин. Потомки Авеля стали падалоидами, а потомки Каина, то есть мы с вами – каннибалами.
 -Но сам Бог, я полагаю, - продолжал Кислый,- не единственный, а один из многих, которые витают сгустками плазмы в метафизическом хаосе. Я бы даже убрал из нашего вербального обихода слово Бог, а называл бы его создателем, изобретателем, хитроумным инженером - конструктором, преуспевшим в разработке биороботов. Разумеется, у него были и соавторы, которые постоянно враждуют с ним на право авторства. Один из них нас решил усовершенствовать и подарил нам разум, что не входило в планы главного изобретателя и поэтому между главным конструктором и вторичным разработчиком программы идет постоянная вражда, битва за душевный корм. Главный предпочитает поедать чистые и непорочные души, его конкурент довольствуется и грязной пищей. Все религии как раз об этом. Засылка к нам то одного, то другого провокатора – ремонтера, чтобы починить, подновить изобретение. И святой Смит не исключение. Где он там витает воскресший в метафизическом Хаосе?
  -И наша главная задача,- уже твердым и властным голосом вождя говорил Кислый,- смысл жизни каннибала разобраться с этим якобы Богом, полностью рассекретить  и в конечном итоге съесть его. Мы уже научились клонировать падалоида и дело за малым: понять технологии создания каннибала. Каннибал смертен индивидуально, но как род бессмертен и в этом наше преимущество. Поэтому поклоняться надо сперме, сперме и еще раз сперме и таким великим людям как я,  а не какому- то мифическому Богу.
 Раздались аплодисменты. Элоиза, которая всегда считала, что между пророчествами и женским оргазмом  много общего: и в том и другом случае происходит выход в метафизику, не спускала с Кислого своих бирюзовых глаз. Между взорами писателя и черной мадонны установилась бесперебойная связь. Они как бы читали мысли друг друга о необходимом совокуплении. Мысли становились все навязчивее, и пара направилась в туалет. Через несколько минут недовольная Элоиза вышла из туалета, одергивая платье. Возле выхода ее нетерпеливо ждал Пуэбло.
  -Он не тот за кого себя выдает,- сказала она разочаровано. Недовольство Элоизы было искренним, еще один кумир, идол пал в ее мнении.
   -О, сколько в жизни завлекательных  обманок,- грустно подумала она.
                21.
  Падалоид осеменитель Ганс неутомимо выполнял свои обязанности в будуаре Элоизы. Работа шла круглосуточно не прекращаясь ни на минуту. В краткие паузы, перерывы он пытался восполнить иссякающие силы. Но силы постоянно убывали. Какие- то неведомые никому энергии подпитывали неутомимые бедра Элоизы. Пуэбло вывез с фермы всех своих осеменителей. Они скромно сидели в ожидании своей очереди. После каждого оргазма, выхода в метафизический мир, душа Элоизы с неохотой возвращалась в скучный мир физический. И наконец, после очередного оргазма душа ее все- таки решила не возвращаться более в свое тело. Мертвое черное тело мадонны трогательно и трагически лежало на белых простынях. Пуэбло горько плакал над телом своей соратницы и подруги. Но вскоре, анализируя умом свои чувства, он пришел к выводу, что лицемерит, работая на публику, что между мертвым телом Элоизы и его идеалом – трупом девочки в анатомичке ничего общего нет. Он сурово стряхнул слезу и твердо решил – никаких женщин. Только работа, культурная работа, посвятить себя до самоотречения, самоотвержения великой каннибальской культуре.
                22.
  Премьер –министр из информационных источников узнал о несчастье постигшем Пуэбло и довольно потирал руки. Ненависть между премьером и Элоизой была обоюдной.
 -Мой друг,- сказал он при встрече с Пуэбло,- ты вновь осиротел. Я утешу твое горе. После любовных ласк два чиновника обсуждали государственные вопросы. На культуру было решено потратить из бюджета значительные суммы. И Пуэбло вновь приступил к работе. В этот раз он отправился в командировку на обетованную землю, где по  преданию каннибал Каин убил и съел падалоида Авеля, тем самым положив основания для современной жизни общества. Родоначальнику на совете по делам культуры было решено воздвигнуть огромный монумент, средства были отпущены и Пуэбло рассматривал различные  варианты, эскизы, первоначальные наработки, проекты монумента. Многометровая фигура Каина из бетона должна была олицетворять собой могущество каннибальского государства. Могучий и суровый Каин должен был в проекте правой рукой держать маломощного Авеля за уши, а левой душить его, при этом тело последнего по замыслу должно подло извиваться (трудно передать в камне), и уже рядом   в скульптурной композиции Каин должен был разделывать тушу Авеля. Строительство монумента шло ускоренными темпами. В минуты отдыха от культурных дел Пуэбло все чаще думал о том, что дела тлены и недолговечны, что и любым памятникам отпущен малый срок в сравнении с вечностью. Он вспоминал активную деятельность  Кислого по осеменению, и ему стало так горько так печально, что нет семьи, нет продолжателей рода, и ему тотчас захотелось исправить жизненные недочеты. Случай представился тут же: после открытия монумента он давал интервью телеканалу «Лимфа». Интервью брала молоденькая журналистка Сара. Пуэбло был публичной фигурой и его короткий брак с Элоизой и ее трагическая смерть под телом осеменителя, стали достоянием гласности. Сара симпатизировала Пуэбло и после официального разговора перед телекамерой они говорили на бытовые тема. Пуэбло после смерти Элоизы, стал женоненавистником, на женщин смотрел с раздражением. Но для Сары Пуэбло не был кобелем, самцом, она заглядывала в его душу и теребила в душе струнки, которые начинали звенеть. Сара была городским жителем, питалась тем, что поставляли супермаркеты, и к живым падалоидам проявляла сочувствие, однако любила ходить на рынки, смотреть на вывешенные туши свежеванных падалоидов, но больше всего она любила языки.
  У Сары уже подошел тот возраст, когда подруги и родственники начинают смотреть на одиночество как преступление с  подозрением аномалий в интимной жизни и Сара искала себе товарища мужского пола, чтобы избежать пересудов, сплетен и осуждения. Саре Пуэбло нравился духовно, но плотски она была фригидна. После сладострастной Элоизы Пуэбло в Саре обнаружил противоположные свойства: бедра Сары были обычными бедрами без воплей и призывов. Однако именно вот это равнодушие бедер Сары возбуждало Пуэбло. У Сары телесное осязание кожи мужчины вызывало аллергию, и первый интимный опыт с Пуэбло был через преграду. Сара закуталась белой простыней, оставив небольшое отверстие для входа в свое лоно. Пуэбло был в восторге. Отсутствие страсти у Сары и ее тело напоминали ему холодную, мертвую девочку из анатомички. Сара была холодна, как и эта девочка. Беременность Сары протекала без осложнений. Вскоре Пуэбло стал счастливым отцом. Маленький Бил (так назвали мальчика) резво возился в кроватке, иногда звуками, оповещая свое присутствие в мире. Пуэбло умильно смотрел на дитя и твердо знал, что есть преемник его делу.
  Сара оставила журналистскую работу, и все свое время посвятила воспитанию сына. Маленький Бил отказывался от молока и требовал крови. Как воспитать из него настоящего каннибала, достойного нашего общества, думала Сара. Она обложилась  книгами по воспитанию детей. Книги гласили, что намеченную кровожадность в ребенке надо стимулировать и поощрять, что ребенок для своего полноценного развития, телесного роста должен выпивать не менее одного литра свежей крови в сутки. Вечерами она читала сказки малышу о вампире Дракуле, герое древнего эпоса. Мальчик рос послушным, слушался маму, папу, взрослых и хорошо учился.
 Семейная жизнь Пуэбло наладилась. После напряженной деятельности на посту министра культуры Пуэбло стремился домой, в семье он отдыхал, набирался сил для творческой работы. Все меньше и меньше он обращался за советами к Сократу. Все больше рациональный ум Сократа приводил его в раздражение. Пусть Сократ десятки раз гений, - говорила Сара,- но его ум отвлеченный, он мыслит схематически, сухо. Теория всегда суха. Она хотела заменить Сократа на посту советника Пуэбло. Она намекала Пуэбло, что после многолетней напряженной умственной деятельности мозг Сократа должен быть невероятно приятен на вкус, что и малышу Билу для развития мозга, для его гармоничного роста нужна качественная пища.
С тяжелым камнем на душе Пуэбло принял решение забоя Сократа. Чтобы облегчить  последние минуты жизни своего многолетнего советника, для Сократа была приготовлена чаша с цикутой.
  Сократ умирал медленно и торжественно. Ему и самому надоела жизнь, в которой маленькое рудиментарное тело было почти ненужным придатком огромной головы с огромным мозгом. Пуэбло плакал над умирающим Сократом. Сократ презирал бренный несовершенный мир с его каннибалами и падалоидами и готовился к переходу в иной, метафизический мир, в котором по его расчетам душа его займет подобающее ей место. После очередного глотка цикуты он  хладнокровно сообщал собравшимся, как отказывается ему служить тот или иной отдел головного мозга.             
-Вот я перестаю любить, испытывать страх, вот я перестаю шевелить руками, ногами, контролировать почки,- говорил Сократ - и моча, не сдерживаемая приказом, покинула мочевой пузырь, - вот я перестаю видеть, слышать… и наконец, омертвел тот отдел мозга отвечающий за болтовню. Язык Сократа онемел. Дальше уже без словесных комментариев смерть Сократа стала обычным делом. Душа еще теплилась в ненужном ей теле, но больше по многолетней привычке, чем по необходимости.
Пуэбло плакал, Сара же была бесстрастна, рассчитывая в уме хозяйские хлопоты по приготовлению ужина. Череп Сократа отвезли в палеонтологический музей. Мозг же его  вымоченный в карболке дымился паром на столе, за которым собрались многочисленные родственники Сары, дядя Пуэбло–ректор каннибальского университета, приглашенный по такому событию маститый писатель Ли Чунь, премьер – министр со своей формальной супругой и сама Сара. Для маленького Била был поставлен высокий стул с шлагбаумом. Атмосфера за столом была дружественная, радостная.
   Мозг Сократа был тщательно разделен. Та его часть, отвечающая за любовь, была предназначена для женщин, остальные части были равномерно поделены  для мужчин. Для Сары на тарелке лежал язык Сократа, который совсем недавно обсуждал особенности умирания. Билу отдельно был приготовлен мозжечок.
   Невероятно выделялся своими внешними данными писатель Ли Чунь. После встречи с Пуэбло на ферме прошло много времени. С тех пор Ли Чунь помолодел лет на пятьдесят и выглядел дерзким, задиристым подростком у которого еще не пробивались усы. Причиной такой метаморфозы были древние китайские методы омоложения организма с помощью приготовления в пищу абортированного плода. Ли Чунь осеменял, подаренную ему Пуэбло падалоидку Марью. Наиболее действенны по омоложению были поедаемые эмбрионы на втором, третьем месяце беременности. Секреты приготовления были тайной Ли Чуня. Каждый аборт Марьи омолаживал писателя на год. Но в нужный момент надо было остановиться, ибо выглядеть в 50 лет десятилетним мальчиком было неприлично. Новый роман писателя «Эмбрион» как раз рассказывал о духовном опыте автора, когда время в его теле повернулось вспять, под тайным действием мяса эмбрионов, порожденных его же собственным семенем.
Торжественный тост перед ритуальным поеданием мозга Сократа произнес лысый премьер - министр. Он похвалил деятельность Пуэбло на посту министра по делам культуры, сделал комплимент его верной подруге Саре, мигнул левым глазом, раскрывшему рот Билу, сообщил, что ему приятно среди своих, он чувствует себя как в своей тарелке, что Сократы еще придут, их будет очень много, мы поставим на поток воспроизводство Сократов.
   В ответ на речь премьера первым захлопал дядя Пуэбло – ректор каннибальского университета. Дядя был интеллигентом, человеком умственного труда и произвольное мышление Сократа вызывало в нем неприязнь. Ум такой же инструмент у человека, как например зубило или молоток, - говорил он, - и не надо напрягать ум на не нужные дела. Ум имеет одну цель: постоянное воспроизводство падалоидов для продолжения рода каннибалов. Отвлеченное чистое мышление только заставляет мозг работать вхолостую, заводит человечество в тупик обманками. И мозг падалоида тем более должен работать только в одном направлении, в совершенствовании себя, чтобы собственное мясо стало нежнее, вкуснее для тех, кому оно предназначено. А мы – каннибалы должны поощрять такое направление ума падалоида.
Маленькому Билу надоели умные речи за столом, он уже съел предназначенный ему мозжечок Сократа, ему хотелось показать свои способности. Увлеченные беседой гости не заметили как Бил слез со своего трона - стула и залез под стол. Под столом он с удивлением рассматривал ступни, колени гостей. Над столом все было для него совершенно по другому: были лица, руки. Здесь же был таинственный низ, который был ближе ему и понятнее.  У него появилось желание впиться зубами в голую ляжку формальной супруги премьер-министра, и он его тотчас удовлетворил. Дикий женский визг прервал живую содержательную беседу. Била с трудом приходилось отрывать от женского тела. Сара поставила Била в угол в холодной комнате и вернулась к гостям, чтобы извиниться за принесенные неудобства. Пуэбло, впрочем, в тайне гордился своим сыном, а к жене премьер – министра он всегда относился с презрением.
  Гости обсуждали и мировые экономические проблемы. Бесплодная земля снаружи все больше становилась не матерью родной, а мачехой. Внутри же земли еще теплился какой то огонь, исходило тепло, там внутри ядра. И поэтому жилье, строимое под землей, становилось элитарным, дорогим и не всем доступным. Поэтому перед правительством вставал вопрос, как сделать доступным жилье под землей не только для элиты, но и для рядового обывателя каннибала.
 -Как некогда наши предки строили Вавилонскую башню куда то вверх в небо, с дурными целями добраться до Бога,- говорил премьер- министр,- есть предложения построить нечто симметричное в другую сторону к центру, туда где пекло. Надо объединить усилия всего человечеств, чтобы исполнить намеченную программу строительства. По наивным представлениям наших предков рай был вверху, а ад под землей. Я утверждаю совершенно обратное, что рай как раз там, где тепло, жарко и пекло. И мы каннибалы в конечном итоге построим свой рай под землей. Это будет свободное общество, где человеку – каннибалу будет свободно дышать, есть падалоида, размножаться, - место под землей хватит всем.
    Впрочем, участки под землей для застройки все более дорожают, становятся предметом спекуляции, процветает коррупция и мы должны бороться в нашем обществе  с этими негативными явлениями.
    Опять же первоначальный интерес к экономическим речам премьера начал ослабевать, женщинам хотелось говорить о любви, об искусстве, Первая, свела разговор на новые темы Сара.  Ее тотчас поддержал писатель Ли Чунь. Омолодившись он почувствовал в себе не только энергию творить, но и огромную сексуальную энергию, которая тут же разрывала его за столом. Бил, сидя под столом заметил нечто мощное, выходившее из паха Ли Чуня и подпиравшее собой снизу стол, иногда поднимая его край. Эту особенность состояния Ли Чуня подметила и формальная жена премьера, всегда озабоченная своим формальным положением в обществе виртуальной жены.
   Ли Чунь заговорил о любви нежно страстно с присущим ему пафосом.
-О, любовь, она движет всем: светилами, космосом, - говорил он, - мочой, лимфой, кровью, половым членом. При слове любовь глаза женщин засветились, при словах половой член - засветились еще больше. Ли Чунь вдохновился при проявленным к его речи вниманию женщин. Одна лишь фригидная Сара внимала равнодушно. Любовь для нее было духовное понятие.
   -Прежде чем говорить о любви, продолжал говорит Ли Чунь,- надобно отметить что путь к любви оснащен шипами и терниями. Тут и там то один шип впивается в тело и мы, двигаясь к завладению любовью всегда подвергаемся опасности смерти. Они рядом: подруги, сестры ( сестра моя смерть),товарки, они, можно сказать, лесбиянки. При слове лесбиянки взор формальной жены нахмурился, а Сары принял мечтательное выражение.
 -Да, да лесбиянки (удачное определение),- продолжал Ли Чунь, - одна - молодая цветущая, вторая - старуха с косой, однако разница в возрасте не мешает им сочетаться, формально совокупляться, испытывать чувства и они в связке друг с другом: любовь и смерть, одна сеет семена, другая выкашивает посеянный урожай и отдает семена первой и так вечно. Представьте, что любовь охладеет, окаменеют сердца, кому оно понадобиться несъедобное, каменное сердце, да и будет ли каменное сердце гнать кровь по жилам и аортам, орошать капилляры. Охладеет любовь тогда ожесточиться и смерть, как же ей одной без своей подруги лесбиянки. И мы должны стимулировать любовь везде ко всему.
Дальше разговор продолжался о новом романе Ли Чуня «Эмбрион». Дядя Пуэбло выразил недовольство, что великий писатель скрывает от общества секрет своего омоложения и этично ли есть абортированный плод, а не нравственней ли было дать ему дозреть в утробе матери, появиться на свет и уже потом делать из него блюдо?
   -О, проблемы добра и зла,- воскликнул Ли Чунь, - ведь добро – это молодость и жизнь, а зло, что мешает молодости и жизни. Как видите, я молод, выгляжу подростком, невероятно активен – это и есть добро. Гости за столом согласились с доводами Ли Чуня.
  Билу надоело стоять в  углу, в холодной комнате. Он снял со стены, подаренную отцом шашку и выскочил во двор. Ему хотелось удивить гостей, показать себя. Случай представился тут же. Камердинер падалоид Буш сидел на кухне в ожидании приказов хозяйки Сары. Он был громаден этот Буш, как мифический Голиаф и давно не нравился Билу, следил за мальчиком, докладывал Саре о его проступках. Мальчик ловко, как учил его папа, отделил шашкой голову Буша от тела, схватил ее за волосы и вбежал в залу, где сидели гости. Разгоряченный окровавленный мальчик с шашкой в одной руке и головой в другой вызвал восторги приглашенных гостей. Им уже надоели бесплодные разговоры об отвлеченных предметах.  Сара ласково обняла своего мужественного мальчика. Гордо сидел за столом Пуэбло, он гордился своим сыном. Бил занял подобающее ему место на стуле - троне со шлагбаумом.
 После того как был съеден мозг Сократа, гостям захотелось танцевать. Зазвучала музыка, премьер отплясывал трепака, Сара с Пуэбло вальсировали по залу, многочисленные родственники Сары, взявшись за руки, водили хоровод. Вечеринка удалась на славу.
-Как я счастлива,- сказала Сара, когда они остались с Пуэбло наедине.
                23.
  Бил рос не по дням, а по часам. То и дело ему приходилось менять штанишки. Хорошее мясное питание способствовало росту. Сара составила меню для мальчика, насыщенное минералами, витаминами, белками. В рационе питания мальчика были все необходимые для роста белки,  витамины, минералы. Каждое утро на дворе дома рубили головы падалоидам. Мясо должно быть свежим, только-только, дымиться, - считала Сара. Мороженные, консервированные продукты теряют свою ценность. Она всегда сопереживала чужую смерть как свою и когда по ее приказу забивали на дворе очередного падалоида, ей всегда было больно, горько, но ничего не поделаешь.
Пуэбло некогда было заниматься воспитанием своего сына, и Сара начинала уставать от общения с Билом (переходной возраст), который дерзил, не слушался маму. На семейном совете было решено пригласить со стороны Билу педагога по рекомендациям дяди Пуэбло.  Каннибал Карабас был педагог со стажем и психолог по образованию Он тотчас нашел общий язык с мальчиком. У него душа романтика, трепетная нежная душа, которая начинает формироваться, - говорил он Саре.  Необходима  и соответствующая литература для формирования души. Из него вырастет монстр, если он будет проводить самые радостные, самые счастливые годы детства за компьютером, играть в стрелялки,  и собирать пороки в Интернете, когда кругом живая настоящая жизнь, наполненная кровью.
 Сара согласилась с мнением Карабаса. Дни и ночи Карабас проводил с мальчиком на ферме Пуэбло и заводе по производству биотоплива. Они вместе наблюдали, как весело играют мальчики и девочки падалоиды в загоне, предназначенные для поставок элитарной еды элите, как в другом загоне мальчики и девочки дружно и стремительно растут, чтобы в короткий срок стать стройными и красивыми мужчинами и женщинами, бройлерами.
  -Карабас,- сказал Бил,- я тоже хочу быстро вырасти как они, я тоже хочу стать бройлером, взрослым, мне надоело быть ребенком.
    Карабас философски заметил, что  быть взрослым не такое уж счастье, оно всегда впереди, а детство остается в прошлом, сзади, а назад дороги нет, к сожалению. И что взрослым ему Билу быть еще надоест. К тому же падалоидов делают бройлерами по пищевой необходимости, нам же каннибалам нет необходимости менять природу роста.
   Билу понравилась девочка - падалоидка Аня. Аня была худенькая, слабенькая девочка (мама страдала алкоголизмом) плохо развивалась телесно, генетически ущербна, и ее то и дело отбраковывали то в пищу элите, то на производство генетически модифицированных продуктов и ее удел был в ближайшее время – попасть в молох - машину на биотопливо. Когда ее краснолицые, жизнерадостные, мясистые сверстники играли  в детские игры в загоне, она грустно стояла в отдалении.
 -Я бы хотел погулять с Аней,- сказал Бил.  Карабас вывел Аню из загона, и они пошли вмести с Билом гулять по коридорам фермы. Карабас уважал волю своего воспитанника и шел сзади в некотором отдалении.
  -Мне папа подарил шашку,- говорил Бил Ане, - хочешь покажу?
   Аня не знала, что такое шашка и спросила о ее назначении. Чтобы рубить головы падалоидам, - ответил мальчик,- когда они опротивели.
    Аня грустно отметила, что Бил злой и жестокий мальчик, разве ему не жалко невинных жертв?
   -Вот еще чего, - недовольно сказал Бил, - кто тебе сказал, что они невинны, мама говорит, что если Бог определил падалоидов нам в пищу, значит, были на то основания.
   -Вот и я скоро умру,- печально сказала Аня, - завтра или послезавтра.
 Вечером того же дня Аню по настоянию Била взяли полотеркой в господский дом. Сара поначалу противилась просьбам Била, что есть более трудоспособные, энергичные падалоидки, чем этот заморыш, которому место в морильной камере. Однако Бил обещал изменить свое поведение и основательно взяться за учебу при уважении его просьбы. Карабас как опытный педагог  также поддержал просьбу Била.
 Билу было радостно, когда утром, проснувшись он слышал как топают худенькие ножки Ани, ощущения счастья наполняло его душу в предчувствии, что он увидит девочку, ее хрупенькие косточки, ее тщедушное тельце, которое не возбуждало никакого желания употребить ее в пищу.
Несмотря на хорошее питание, Анечка так и оставалась бледненькой, слабенькой девочкой и, когда Пуэбло первый раз увидел ее, ему даже показалась странным, что его отпрыск оказывает ей покровительство. Впрочем, он тотчас вспомнил свою любовь: девушку - труп из анатомички и отметил для себя, что сердцу не прикажешь. Так они и росли вместе Бил и Анечка. Сара ревновала, постоянно третировала полотерку, придиралась по делу и без дела и пыталась довести дело с девочкой до утилизации, но боялась гнева Била и к мнению Карабаса о том, что Билу нужен товарищ для детских игр, она прислушивалась.
 Бил по-прежнему рубил головы шашкой падалоидам, вызывая восторги многочисленных родственников Сары, но в глазах Анечки он только видел ужас. За ужасом следовал плач, слезы и ее слезы приводили Била в умиление.  Каннибалы не умеют плакать, - думал он, и порой заведя Сару в свою комнату  давил ее хрупкие косточки, ломал пальчики и, когда она кричала захлебываясь в плаче Бил, испытывал доселе неведомые ему чувства: смесь жалости со сладострастием. Это свойственный каннибалам садизм,- говорил ему Карабас,- одна из форм чувственно-эстетического удовлетворения. Иной раз он и сам, как опытный садист со стажем и опытный педагог, принимал участие в издевательствах. Все педагогические приемы, весь свой мудрый опыт педагогической деятельности он вкладывал в воспитание Била. Помимо шашки,  подаренной Билу отцом у мальчика хранился запас орудий для детских игр. Здесь были «испанский сапог»: приспособление, одеваемое на ногу падалоиду для дробления костей. Карабас объяснил и показал мальчику как им пользоваться. Были также плоскогубцы для выдергивания ногтей, паяльная лампа для прижигания кровоточащих ран, фигурный молоток с набором гвоздей, для фиксирования падалоида в нужном положении, электродрель, с набором сверл разной длины, величины, для создания в теле падалоида отверстий нужного размера, шило, для прокалывания глазных яблок, острый как бритва нож.  Все свои сокровища мальчик хранил в отдельном ящичке, протирал их после каждого употребления. По вечерам Карабас читал мальчику при свете лампы откровения маркиза де Сада. По утрам Карабас показывал мальчику, как применять, полученные знания в книге на практике. Объектом служила Анечка. Когда она после очередного урока, уже не могла кричать, а только всхлипывала, оба и педагог и ученик находились в состоянии экстаза.
-Понимаешь теперь, - говорил Карабас,- в чем счастье жизни? Чем слабее и беспомощнее падалоид, тем больше  силы, могущества возникает в тебе, когда ты можешь делать с ним  все, что хочешь. Страдания другого как напаяют собственную душу энергией, когда ты сам причиняешь эти страдания. Бил как губка впитывал наставления своего учителя. Положительные изменения, происходившие с Билом, отметила и Сара. Мальчик становился сильнее, кровожаднее, и по- прежнему, любил своих папу и маму.
                24.
    Но оставим на время Била и его учителя и вернемся к деятельности Пуэбло.
    В каннибальском государстве назревал кризис. Кризис этот был только экономическим, так как других видов деятельности  и не было. Причиной тому была эпидемия, поразившая сначала падалоидов, а затем добралась и до каннибалов. Неизвестный вирус выкашивал целые фермы, целые территории. Мясо умерших стерилизовали, консервировали, сушили, коптили, заготавливая впрок продукты на случай голодной зимы. Накладывали карантины на целые области. Лысый премьер совсем извелся на своем посту и уже подумывал уйти в отставку. Из бюджета на культуру отпускалось все меньше денег, и Пуэбло страдал оттого, что может остаться без работы. Подумывали упразднить министерство культуры. Подземный вид жительства для каннибалов становился все привлекательнее. 
   Министерство культуры осталось без финансирования. На заседаниях парламента  обсуждался вопрос вообще о месте культуры и ее эффективности в каннибальском обществе. На заседании был заслушан отчет Пуэбло о проделанной культурной работе за год. Его зажигательная речь  перед членами парламента произвела сильное впечатление. Он говорил о сохранении культурного наследия каннибалов, о необходимости постоянно и неустанно культурно трудиться, о том, что без культуры мы – каннибалы просто так канем в вечность не оставив памяти о своей деятельности для будущих поколений, а память о прошлом, это рывок в будущее, в светлое будущее, где каждому каннибалу будет кусок земли под землей, кусок мяса, а может быть и туша падалоида,  и что только культурный каннибал и не менее культурный падалоид могут найти точки духовного соприкосновения, найти общий язык  жизни, а не только смерти, что строительство монументального памятника Каину идет непрестанно и день и ночь, на износ. Мы все канем в вечность, а культурный монумент будет стоять века, тысячелетия, напоминая всем, что мы чтим нашего прародителя, помним его подвиг, заложивший основы современной жизни, нашу вечную и неистребимую культуру пожирания одних другими. Зал приветствовал заключительные слова оратора овациями и стоя, однако денег на культуру не было выделено. На трибуну тотчас после Пуэбло взошел его соперник конгрессмен Килтон. Он начал свою речь взволнованно и проникновенно.
   -Я, конечно, согласен с министром культуры во всем, что он говорил, но есть, конечно, противоречие, ибо на мой взгляд поедать падалоида, когда он бессмысленное животное, ползает на четвереньках, когда нет осмысленности в его глазах не так обременительно для совести каннибала, чем когда падалоид образован, умеет читать и претендует на культурное творчество. Пусть остается в невежестве, сознательной темноте, в ожидании насильственной смерти, избавлении от страданий. Между каннибалом и  падалоидом должна быть огромная дистанция. Каннибал для падалоида должен быть не только сильным и грозным, но и обладать в его сознании всеми атрибутами божества: творить материю из ничего, что падалоид создан по необходимости не каким- то там Богом, а самим каннибалом себе в пищу. И что давно надо бы отставить применение абстрактного слово "человек" и к каннибалу и падалоиду. Только каннибал - человек, а падалоид нечто другое, еще не животное, но уже не человек. И вовлекать падалоид в культурную политику по моему безрассудство, независимо от того какого вкуса и качества будет его мясо.
                25.
   После заседания парламента Пуэбло в глубоком расстройстве выехал на свою ферму. Ранг министра культуры ему оставили, но само министерство культуры упразднили.
-Вы еще пожалеете, - думал про себя Пуэбло,- куда вы без культуры.
На ферме его встретила грустная и тревожная Сара. Она слушала заседание парламента, восхищалась речью Пуэбло и ненавидела конгрессмена  Килтона.
-Вот, урод,- думала она.  Только работа по селекции давало отдушину мрачному настроению Пуэбло. Он начал обход фермерского хозяйства. После забоя Сократа ему некого было спросить о своем вероятном будущем. В смерти Сократа он винил Сару и уже подумывал, как от нее избавиться. Но Сара предвидела последствия забоя Сократа и со свойственной женщине интуицией и предвидением сохранила в жидком азоте сперму головастого падалоида. Осеменили по ее приказу сперматозоидами Сократа толстомясую, многососковую падалоидку Лилит. Лилит лежала на подстилке, раскинув свое пышное, мясистое тело чуть ли не во весь загон и возле многочисленных грудей присосавшись к розовым соскам, посапывало головастое потомство Сократа. Сара занималась осеменением втайне от Пуэбло, желая сделать мужу подарок, но и, разумеется, для кормления в будущем Била, который уже нашел вкус и привычку к поеданию мозгов падалоидов. Пуэбло обратил внимание на Лилит и ее потомство, ибо выведением Лилит он занимался самостоятельно, а кто ее оплодотворил, ему было неизвестно. Сара  объяснила Пуэбло, с какой целью она утаила от мужа свою научную работу по осеменению и только сейчас, когда он расстроен, чтобы порадовать его, - ведь жизнь полосатая, - она показала ему выводок.
-Посмотри, - говорила она радостно Пуэбло,- какие крепкие, здоровые  бутузы, вот этого высоколобого мы решили назвать Платон, а вот этого широколобого – Аристотель, а вот этого рыженького мы долго думали, как назвать, и Бил предложил назвать его Картезий. Она «сделала козу» Картезию и тот недовольно засопел. Вот этот, продолжала представлять она многочисленный приплод,- важный и степенный, посмотри с какой нежностью он отсасывет сиську Лилит – Гегель, вот этот - нервный и чувствительный Фридрих, а вот этого, - совершенно отличный от других младенцев, заросший черным волосом, который лизал самую нижнюю и последнюю сиську Лилит, ниже которой уже начиналось влагалище, - мы назвали Карликом, не потому что он маленький, а уменьшительное от имени Карл.
Она взяла маленького Карла на руки и спела ему колыбельную. После чего Карл отрыгнул и сделал «кака» на ладошку Саре. Ух, чертенок, сказала ласково Сара. Ты доволен мой милый Пуэбло моей инициативой? –спросила Сара ожидая от мужа радости и одобрения. Но Пуэбло лишь обдумывал - насколько Сарина инициатива ему была полезна. Он уже вырабатывал двойной стандарт во взаимоотношениях с Сарой, ибо прошла любовь и Сара уже не радовала его своей фригидностью, а в чертах Била он все больше находил сходства с Сарой, а не с собой. Тем более до него стали доходить слухи, что у Сары, появились любовницы. Неофициальная жизнь Сары дискредитировала его деятельность. Спросить же совета, как поступить дальше в новых сложившихся условиях, было не у кого. Мой бедный, бедный Сократ. Наверняка душа Сократа нашла себе тепленькое местечко в загробном мире под метафизическим солнцем. 
    Пока так думал Пуэбло, на дворе раздались выстрелы и в помещение вбежал Карабас с автоматом в руке, расстреливая все живое, что попадалось ему на глаза.
Педагогическая деятельность Карабаса подходила к концу, Бил уже вырос и ему были в тягость наставления и советы мудрого педагога. Бил хорошо усвоил, чему его учил Карабас и все чаще применял мудрость Карабаса к жизни. Рыдания и пытки Анечки все меньше доставляли Билу удовольствие. Рубить шашкой головы падалоидам  надоело. Надо что-нибудь свеженькое, оригинальненькое, нужен творческий подход, все кругом шаблоны, стереотипы, штампы, -  думал Бил. Садистские радости все меньше приносили радости, а есть ли у Карабаса мазохистские радости? Вполне возможно опытный педагог не имеет о них понятия, - философски рассуждал Бил. Ведь плох тот ученик, кто в мудрости не превзошел своего учителя.
 У Карабаса на ферме был отдельный апартамент, маленький флигелек, в котором он отдыхал после напряженной педагогической деятельности по воспитанию Била. В момент, когда почивал Карабас на своем ложе, Бил пробрался во флигель, предварительно захватив с собой бутылку с кислотой. Карабас любил спать голый. Мощный торс мужчины средних лет лежал на белых простынях перед взором Била. Могучий храп сотрясал стены, огромный член до колена безвольно лежал между ног Карабаса и привел в восхищение Била, а потом вызвал у него чувство зависти. Просто плеснуть кислоту на член и убежать было бы трусливо, не благородно. Действовать надо было решительно и хладнокровно. И когда первые капли кислоты начали сжигать эпидерму на члене Карабаса, Бил ощутил такое счастье в сердце, какое он не испытывал до сих пор никогда, а когда он увидел широко раскрытые глаз Карабаса, обезумевшие от боли, эта радость в сердце увеличилась многократно.
-Ах, ты пащенок, - взревел Карабас,- но дело уже было сделано. Вместо великолепного органа, предметом гордости Карабас между ног дымился красный остов. Бил, поняв, что длить радости в сердце дальше бессмысленно поспешно удалился, а голый Карабас, с обугленной головешкой между ног сорвал со стены автомат и вбежал в помещение фермы, где рассматривали потомство Сократа Сара с Пуэбло. Обезумевшие от боли глаза Карабаса различали только очертания фигур. В этот самый момент он испытывал жестокую ненависть к человечеству, не различая каннибалов от падалоидов. Первой жертвой его ненависти стала Сара. Она мужественно приняла в свою грудь порцию свинца, прикрыв грудью и Пуэбло, и Лилит и весь выводок Сократа, от Аристотеля до Карла. Поняв, что сотворил непоправимое убийством Сары и, испытывая все большее отчаяние, глядя на обугленную головешку между ног - жизнь для него потеряла смысл - Карабас сунул дуло автомата в рот и мужественно нажал курок. Карабас не был рожден для мазохистских радостей. Природа обделила этим талантом мудрого педагога.  Совсем потерянно стоял между двумя окровавленными трупами Пуэбло, а в окошечко любопытно рассматривал драму Бил. Отец и сын сплелись в объятиях, в единстве против поразившего их несчастья.
-О, горе, - возопил к Небу Пуэбло, - мы остались в мире совсем одни. И философски спокойно глядел на трупы и рыдающих родственников через ограждение загона, стоя на кривых ножках, младенец, головастый сын Сократа и Лилит – Гегель.
-Все действительное разумно, - думал он.
                25.
   После смерти Сары ферма оделась в траур. Дядя Пуэбло, ректор каннибальского университета, приехал на ферму морально поддержать неутешного мужа. Официально выразил свои соболезнования семье через СМИ лысый премьер-министр. Писатель Ли Чунь в литературном журнале «Cadavre» опубликовал некролог. Образ Сары стал символом мужества, благородства, жертвенности для подрастающего поколения каннибалов. То тут то сям говорили и публиковали мнения, что Сара была святая и тысячи паломников заполонили ферму, чтобы поклониться ее останкам. Пуэбло надоела эта суета, толкотня,- хотелось спокойствия, отдыха, хотелось отключиться от этого мира. Но этот жестокий мир не хотел отпускать с миром от себя Пуэбло, и Пуэбло принял кардинальные меры: он «впал в запой». Первую неделю с дядей, поминая Сару, они выпили несколько ящиков бутылок спирту. На все несчастья, свалившиеся на голову Пуэбло он так и лил спирт, надеясь что ли их расплавить,. Пьяный дядя говорил, что несчастья следуют одна за другой по какому то закону и что сломать этот закон, нарушить его надо создавать счастье искусственно наперекор несчастью и когда они столкнуться естественное несчастье и искусственное счастье, произойдет временная остановка в жизни, жизнь без движения и времени. Это будет момент истины. А дальше все зависит уже от тебя, а не от судьбы. Вскоре дядя уехал по своим делам ректора, а его сменил писатель Ли Чунь, который не уважал «запой», предпочитая ему «разврат» для утешения в горе. Пуэбло сквозь алкогольный туман принял поначалу великого писателя –подростка за черта, - нимб, который всегда витал над головой Ли Чуня в его воображении предстал рогами, и еще он увидел хвост и хотел его схватить, - но вскоре он узнал своего советника по делам любви и с рыданиями опустил голову на плечо утешителя. Разврат продолжался неделю. Дядя по такому случаю освободил от занятий в университете партию студенток – каннибалок с филологического факультета. Студентки, которые изучали шедевры Ли Чуня духовно, теперь имели возможность пощупать саму плоть великого писателя. После того как телесная часть процедуры разврата была окончена, - Пуэбло по телесной немощи в ней не участвовал, - а лишь визуально наблюдал само действо,- студентки (они получили задание на кафедре написать реферат на тему: «Анальные, оральные, вагинальные мотивы в романе «Эмбрион») близко и тесно расположились возле голого литературного мэтра. Одна из них Нона, лаская рукой крайнюю плоть Ли Чуня задала давно томивший ее вопрос: «Как возникает замысел художественного произведения?» Как древний пророк вещал с небольшого постамента великий писатель в аудиторию мысли о творчестве.
- Это пленительное переживание – замысел написать художественное произведение. Он может возникнуть в самые будничные минуты, обычные, когда поедаешь любимое блюдо, сидишь на унитазе, оплодотворяешь женщину, ковыряешься в носу. Как некий бес закладывает тротиловый заряд между двумя полушариями мозга, а потом, веселясь, взрывает его, - так возникает замысел художественного произведения, и только, собрав осколки после взрыва, писатель лепит художественную ткань. Лепит и слюной и спермой и своей и чужой кровью. В качестве помазка можно применять не только пальцы, мозг, воображение, но и в первую очередь - член, Членом надо писать шедевры членом и тогда они издают запахи, ароматы, вони, на которые тотчас слетаются как мухи миллионы читателей. У женщин нет этого задуманного Богом для мужчины органа и потому их произведения так скучны, наивны и редко добираются до вершин литературного мастерства.
  -Скажите,- продолжала задавать вопросы Нона, лаская уже бережно и осторожно рукописный орган писателя, - а разве помимо члена, язык и анальное отверстие не принимают равноправного участие в творческом акте?
  -Конечно, конечно, - вдохновился Ли Чунь, ибо понял что перед ним сидит хорошо подготовленная аудитория,- язык наш грешный и лукавый, как  давно известно - слуга Дьявола, а без присутствия Дьявола какое может быть творчество и меня всегда разочаровывало, что наша молодежь, так пренебрежительно относится к заднице, попке, ведь там в попке могут роится совершенно оригинальные и мысли, и чувства, и запахи, которые часто бесследно исчезают, растворяются в атмосфере, ноосфере без применения.
  Пока шла ученая беседа, Пуэбло мирно дремал в вольтеровском кресле и видел сон. Сон примечателен был еще и тем, что был метафизическим. Ему снилась комфортабельная пещера,  в которой было сухо, уютно, тепло; сталактиты и сталагмиты в пещере разрастались у него на глазах, отсчитывая годы, века, тысячелетия. Он понимал во сне, что попал в какую- то временную пещеру, откуда выглядывает озорно и лихо с самого дна пещеры сама вечность. Как бы добраться до самого дна, до вечности, - подумал он. Он сделал попытку спуститься глубже, но руки, натолкнулись на преграду, невидимую преграду; и вдруг он увидел на дне пещеры там, где вечность изуродованный, кричащий образ Сары. Он протянул к ней руки и опять натолкнулся на преграду. Сара кричала ему: не надо вечности не стремись к ней, зачем тебе она, здесь так плохо в вечности. О, мое ласковое, родное время, время бросать камни и собирать их, время рождаться и умирать. И эта жестокая бесконечная вечность, кто замыслил ее? Пуэбло заперебирал руками, стараясь выбраться из этой временной пещеры, но как бы завис между временем и вечностью. Как может этот бред так долго продолжаться,- подумал он и тотчас проснулся.
  Писатель Ли Чунь уже заканчивал свою лекцию о творчестве. Голые студентки, что - то тщательно и усердно конспектировали в блокнотиках, а над фермой жестоко  багровел закат; и горе в сердце Пуэбло, последний раз всхлипнуло и покинуло его. Жить, как это радостно жить, наслаждаться жизнью, наслаждаться пищей из падалоидов и размножаться. И культура, верной служкой которой был Пуэбло, скромно примостилась у его ног, как бы взывая своего верного слугу к дальнейшему самопожертвованию ради нее. О, моя  пузатая, дородная, плодоносящая баба - Культура. Как обижают тебя все кому не лень, как пытаются лишить тебя суверенитета, денег. О, это бездуховное, безкультурное племя каннибалов.
                26.
  Оправившись от горя Пуэбло весь жар своей души, всю мощь своего гения, весь свой темперамент, короче всего себя направил на научно-селекционную работу. Пока продолжался запой с дядей, а потом разврат с Лу Чинем головастое потомство Сократа уже бегало на ножках по загону, постоянно полемизировало и уже надзиратели за потомством докладывали Пуэбло, что между ними постоянно происходят драки; и недавно маленький Аристотель разбил нос Платону, а Фридрих с Карликом затеяли умственную каверзу и что- то лепечут о фашизме, либерализме и коммунизме, и, что нельзя так много головастых держать в одном загоне, а для каждого необходим отдельный бокс.
  -Рано еще, - отвечал Пуэбло,- пусть наберутся друг от друга, разделим потом, когда созреет индивидуальность, личность.
  -Вот еще один, - продолжал надзиратель, - Плотин, явно отличается от всех остальных как по физическому развитию - очень слабое - так и по интеллекту и лепечет что - то об эманациях: якобы Бог нам что- то эманирует, а потом нас онанирует, явно попахивает сумасшествием и, пожалуй, его бы надо было утилизовать,  как брак в потомстве, чтобы не мутил воду и не рассказывал сказки.
   -Да Вы что, - возмутился Пуэбло, - это же прирожденный мистик. Вот его, пожалуй, необходимо поместить в отдельный бокс и усиленно кормить.
   После обхода фермы Пуэбло затворился в своем кабинете, сидел перед чистым листком бумаги, грыз карандаш и думал о том, с какого события своей жизни начинать писать мемуары. В это время в дверь кабинета постучал уже юноша Бил.  Папа, - сказал он нежно, глядя любящими глазами на своего отца, - я тут долго думал о своем призвании, чтобы принести своими способностями как можно больше пользы человечеству и пришел к убеждению, что те явления садизма, которые возникают в нас спонтанно, генетически заложены в нас и удовлетворение которых приносят неизъяснимое наслаждение, не имеют научной базы, научного обоснования и так и останутся зачаточными, в первобытном виде. Де Сад – это реликт каменного века, с тех пор наука ушла далеко вперед, необходимо создать университет с обширной библиотекой, лабораторией в котором сконцентрировать все знание, которое выработало человечество о садизме. Чтобы очередное поколение не начинало свой садистский опыт с нуля, от зова сердца, а уже прагматически подходило к этому животрепещущему и вечно актуальному вопросу. Я бы мог возглавить университет, набрать команду талантливых единомышленников, создать серьезную исследовательскую базу, ну, ты меня понимаешь.
На глаза Пуэбло навернулись слезы.
   -Дитя, - всхлипнул он, - я и не заметил как ты вырос, стал серьезным молодым человеком с устойчивыми нравственными понятиями, с чувством морального долга перед обществом и твердыми жизненными принципами. Конечно, надо взвешенно и ответственно продумать твое предложение. Я поговорю с премьер – министром, надеюсь, он откликнется и мы реализуем твой проект. У человечества накоплен огромный как практический, так и теоретический опыт садизма. Но я думаю, выделять садизм в отдельную отрасль науки было бы опрометчиво, ибо каннибал и садист это на практике одно лицо, и выделять какое-либо отдельное качество каннибала и потом развивать его в ущерб остальным качествам - мы утратим цельность, гармонию. Я думаю, что твое предложение можно реализовать как филиал, отделение каннибальского университета.
   И уже через неделю филиал был открыт. Открытие филиала как всегда сопровождали фейерверки, вдохновенные речи и шампанское лилось рекой. Уже через следующую неделю через зарешеченные окна здания, в котором располагался филиал, неслись душеуслаждающие крики, радуя и веселя проходивших мимо обывателей каннибалов. Вновь открытое научное заведение  посетил тотчас, - а как же без него, - великий писатель Ли Чунь. Бил, который был одержим своей идеей, которая воплощалась его волей, дневным и ночным трудом,- практически не спал, похудел, осунулся, но Ли Чуня встретил восторженно. Следуя за Ли Чунем на почтительном удалении,  Бил проявил поистине гениальную эрудицию, осведомленность в новой отрасли науки, которой он намерен был посвятить свою жизнь.
 -Каждая нация, каждый народ, - говорил он,- еще задолго до де Сада внесли свою лепту в священную науку углубления мучений и страданий одних и наслаждения при этом других. Де Сад лишь слабый эпигон, подражатель, обобщитель тех довольно примитивных садистских наклонностей, проявляемых в кругах аристократии предреволюционной Франции, но надо ему отдать должное сумел талантливо запротоколировать в художественной форме опыт садизма. За это мы ему премного благодарны, ибо все художественно названное уже никогда не вернется в хаос, забвение. После него уже каждый каннибал, знал, что он занимается садизмом, а до де Сада каннибал просто занимался садизмом, не зная то, что чем он занимается, называется садизмом. Вот мы проходим мимо кафедры «Священной Инквизиции», зайдем?
  -С удовольствием, - согласился Ли Чунь, ибо в своей стране он знал все о садизме, написал несколько книг на эту животрепещущую тему, но культура садизма в теории и практике других народов его всегда интересовала. Они прошли мимо зала, где осуществлялась пытка допросом, и прошли в зал, где уже осуществлялась пытка физическая.
  -Фантазия инквизиторов, - давал пояснения Бил, - вообще в области пытания и вызывания мук жертвы, прямо скажем, была небогатая. Набор инструментов был примитивен и весьма однообразен: дыба, кобыла, плети. Были, конечно, пытки жаждой, холодом, голодом, запретом  на сон. Чувствуете, какое убожество фантазии, отсутствие полета мысли, дефектность воображения. Да и само слово «пытка» подразумевает выпытать из субъекта некую тайну, душевную тайну, выведать ее, вынести на поверхность, на обозрение, а страдание и мучение испытуемого лишь побочный результат, а не главная цель ради чего пытка должна затеваться.
  Бил взволновался, ибо тема пыток была близка его сердцу. Ли Чунь же внимательно слушал, однако в душе снисходительно посмеивался над доморощенными, неоригинальными методами пытания белолицых, ибо в его стране - узкоглазых и желтолицых уж чего, чего, а многообразие пыток - это культурное достояние нации, достойный вклад народа в культурную копилку человечества.
 -Вот представим себе, - продолжал Бил, - насаживание анусом субъекта на кол, или скажем четвертование, или пышное больше декоративное «аутодафе» - все это делалось больше на публику, для услаждения толпы, а палач лишь всего исполнитель, рабочий, который за деньги исполняет свое дело. Тут садический элемент действа как бы расплывается, лишается своего конкретного содержания. Садическое наслаждение толпы под вопросом, ибо в толпе есть и сочувствующие. Поэтому муки, страдания излучаются, но не всегда достигают тех, кто наслаждается ими. К тому же обратите внимание, как разнообразна сама мука: сколько оттенков, глубоких, настоящих чувств, скрывается в самом смысле этого слова. Ведь муку нельзя подделать, она настоящая, искренняя, в ней истина и правда жизни. И человек вызывающий муку у другого человека, мало того, что при этом он получает неизъяснимое в словах наслаждение от страданий мучающегося, он еще заботится об очищении жизни от лицемерия, лжи, обмана.
   В зале камеры пыток на кафедре «Священной инквизиции» все было устроено как в старину. Зал напоминал собой непроветриваемый темный подвал без дневного света, с сырыми зеленоватого цвета стенами, сложенными из гранитных валунов; по углам подвала горели факелы; в центре стоял дубовый стол; под потолком висели дыбы; на столах возле стен лежали орудия пыток; в углу ассистент кафедры раздувал горном угли, на которых подогревались щипцы, клеймы и просто спицы. Слева от ассистента шумели практикующие студенты и аспиранты.
В камеру ввели испытуемого падалоида, Он был бледен, но не истощен. Видно было, что его хорошо кормили. Ассистент  сорвал с падалоида белую рубаху, связал ему руки за спиной, подвесил их на крюк и медленно на дыбе  стал поднимать его, пока ступни ног перестали касаться каменного пола; плечевые суставы вывернулись, и падалоид закричал от боли. Потом ассистент также медленно приспустил падалоида на дыбе, чтобы ноги коснулись пола, и он перестал кричать.
-Посмотрите как все изящно и просто,- заговорил Бил,- точно так же любой школьник выкручивает руки за спину своему сверстнику. Но я бы хотел обратить Ваше внимание, мэтр, на выражение лица испытуемого. Оно бледное, не одухотворенное, искажено страхом и обратите на то же лицо после процедуры пыток. Перед вами будет совершенно другой человек: одухотворенный, переживший муки, страдания, понимающий жизнь во всех ее проявлениях. И не надо никакой религии, культуры, образования, просвещения, чтобы облагородить его. Достаточно провести ему несколько часов в нашей камере пыток, - и результат достигнут. Вот он симбиоз, именно то духовное соприкосновение, когда мы как бы воспринимаем в себя чужие страдания и одновременно наслаждаемся ими, а объект, страдая очищается, как телесно, так и духовно, то есть мясо его освобождается от шлаков, очищается от негативных энергий и перед нами высококачественный продукт, почти готовый для поставки его в супермаркет. Деятельность «Священной инквизиции» по очищению общества от еретических мыслей, несмотря на примитивность употребляемых методов, и наша деятельность имеют много общего в духовном плане.
   Ли Чунь удовлетворенно кивнул: ему нравился Бил, энергии исходящие от него, приятно было смотреть (эстетическое удовлетворение) на висящего на дыбе падалоида, приятно было смотреть как группа студентов и аспирантов,- наша молодежь, наше будущее,- по команде Била похватали на столах и углях разнообразные орудия пыток и занялись серьезной исследовательской, эмпирической работой с падалоидом, висящем на дыбе, ведь впереди была сессия, сдача экзаменов, писание дипломных работ, защита диссертаций и практический опыт был ох, как необходим.
Бил и Ли Чунь прикрыли дверь на кафедру «Священной инквизиции», чтобы больше не мешать студентам и медленно пошли по длинному коридору, пол которого был выложен тротуарной плиткой.
  Ли Чунь был под впечатлением увиденного и его возбужденный мозг начал выдавать мысли, соответствующие уровню его гениальности. Бил же трепетно внимал мэтру, фиксировал каждую черточку облика великого человека и писателя в своей памяти, интонации его голоса, манеры поведения, мысли и чувства, чтобы в будущем потомкам  оставить литературные воспоминания о незабываемых встречах с великим человеком – проповедником любви.
 Они не торопясь шли по тротуарной плитке мимо только что открытых кафедр: «Опыт резни в Турецкой империи», «Оккультизм, метафизический садизм и его воплощение - «Бухенвальд» и «Дахао», «Гуантанамо» - переплетение садических элементов в культуре ацтеков, негров и англосаксов», «Славяне и их роль в теории и практике садизма, опыт «ГУЛага», «Сдирание кожи с живого: в наше время и в прошлом».
  -Дух любви витает в этих стенах, - заговорил Ли Чунь, прочитав название кафедры «Сдирание кожи с живого…», - ведь что такое кожа, «кожаные ризы» как не лохмотья, чтобы прикрыться, которые кинул Бог грешному, падшему человеку, чтобы прикрыть срамоту и стыд и сдирание этих лохмотьев я полагаю, высшее проявление любви. Человек без кожи – это нежное, ранимое существо, которое воспринимает мир оголенными нервами, рецепторами напрямую, а не через преграду. Без кожи человек как бы сливается с природой во всех ее проявлениях, в которой присутствует сам Бог и значит с самим Богом…»
   Внезапно открылась дверь кафедры, и в коридор выскочил кричащий падалоид без кожи и побежал, оставляя за собой лужи крови на тротуарной плитке и куски мяса. Вслед за ним вышел недовольный лаборант кафедры в белом фартуке, забрызганном кровью, руки по локоть тоже были в крови, но увидев своего непосредственного начальника Била и великого писателя Ли Чуня, лаборант стушевался, принялся извиняться за некоторые сбои в работе: «сейчас уборщицы подотрут, уберут».
   -Ничего, ничего,- успокоил его Бил. – Продолжайте заниматься своим непосредственным делом.
   Ли Чунь  расстроился, что внешние силы прервали в самом интересном месте полет его мысли. Однако мечущийся, кричащий, окровавленный падалоид без кожи, которого безуспешно пытались поймать охранники заведения - шикарное зрелище - тотчас вернуло его в благодушное, созерцательно философское настроение.
  Наконец то Бил представил совсем недавно открытую кафедру, предмет его гордости. Кафедра называлась так: «Тактика и стратегия садизма среди народов Юго- Восточной Азии».
-Очень перспективное направление в науке, - говорил Бил.- Но что такое  наш белый садист: линчеватель негров? Опять же в его действиях отсутствует чистый элемент садизма, а присутствуют посторонние примеси: чувство расового превосходства, ненависть и иногда похоть. А надо бы как ваши соплеменники: садизм ради самого садизма, своего родного, брата по крови, по раскосым глазам, по желтому цвету кожи.
 -Да - подтвердил Ли Чунь, - мои соплеменники великая нация, показали и еще покажут себя так что весь мир закачается. Ну, пойдемте, пойдемте, я сгораю от нетерпения.
  Они открыли дверь на кафедру и тотчас  дух средневекового Китая, приятно приправленный человеческим жиром, также приятно ударил в нос  посетителям кафедры. Стоны, крики, вопли, рыдания, стенания, плач также приятно ласкали уши гостей.
 -О кусочек моей родины с такой любовью перенесенный на чужую сторону,- воскликнул Ли Чунь.-  Совершенно неверно утверждение, что китайцы не умели рационально мыслить до прихода европейцев, - продолжал он,- нигде в мире, ни в одной стране, ни в одной части земли не приложено народами столько логики, аналитических и синтетических способностей разума к умению вытащить из ничтожного человеческого тела столько страданий, мук и мучений, что любой европейский садист может только поначалу восхититься и следом позавидовать (зависть нехорошее чувство) способностям разума моей нации.
   Бил восхищенно слушал великого писателя. Они осторожно мелкими шашками, чтобы не поскользнуться и упасть, ибо пол кафедры был натерт человеческим салом,- продвигались вдоль экспонатов, - шедевров искусства садизма. Тут и там сновали безмолвные исполнители, мужественные и суровые с косичками и раскосыми глазами, специально приглашенные Билом из далекой страны: специалисты высокого класса. Иные из них подбрасывали полешки в огонь под большими и малыми медными котлами, в которых варились падалоиды: иные- плавили свинец и кипятили масло: другие - заливали этот расплавленный свинец в глотки, а кипящее масло во влагалище изменницам мужей: другие- занимались резанием, при этом верхом искусства было разрезание тела падалоида на тысячу кусков, сохраняя при этом душу в теле. И если душа уходила из тела на восьмой сотне вырезанного куска, - то труды пропадали даром: брак немедленно утилизовали. Кто - то деревянной пилой распиливал визжащего падалоида, кто то, кастрировал, кто то выламывал ребро или  коленную чашечку,- в общем, весь персонал был занят своим обычным делом.
   Уже на выходе посетителям показали интересную новинку: к грудной клетке падалоида, привязывали металлическую клетку - люльку, в которую помещали младенца – каннибалика только что из утробы матери, сырого. Младенец тотчас начинал пить кровь и грызть предоставленный ему продукт. Попьет немного кровушки, поест немного мясца падалоида, покакает, пописает, отдохнет и вновь за трапезу, и так,- пока не проест падалоида насквозь и тот не начнет коченеть. Потом клетку - люльку вместе с уже подросшим розовощеким и крепким младенцем привязывают к другому, свежему, следующему падалоиду,- пока из младенца не вырастет прекрасный, здоровый каннибал –юноша. Потом уже клетку - люльку становится мала  для подросшего юноши, и ее сдают в ломбард, а юноша начинает жить самостоятельной жизнью.
 Или вот еще одно великое достижение человеческого разума в достойном применении природных сил показали Ли Чуню: падалоида сажают задом на семечку скорорастущего бамбука, который за сутки вырастает на несколько метров. Представьте себе, как упругий стебель бамбука проникает в зад, пышно разрастается в теле, отдельные ветки выходят через рот, животик, - моя фантазия бледнеет.  Куда там примитивному римлянину с его наивным, лишенным фантазии, распятием на кресте.
   Чем изощреннее и невероятнее были наблюдаемые пытки и способы увеличения мук и страданий, тем больше проникался Ли Чунь важности, чувства гордости за величие своего народа.
  -Я бы может быть так и остался, здесь у вас на кафедре, чтобы учиться, трудиться, жить, - заговорил Лю Чинь,- но общество ждет моих подвигов, моих творений, моих великих мыслей о любви.
Разумеется, все свои впечатления об увиденном великий писатель вдохновенно изложил в статье, в редактируемом им журнале «Cadavre» тираж которого после публикации поднялся до нескольких миллионов экземпляров. Тысячи читателей журнала из разных концов мира делились с великим писателем своим личным опытом садизма. Один из них писал: « Это еще что, а у нас в Костромской губернии два алкаша пили с третьим и одновременно закусывали им, оставляя ему правую руку ( чтобы мог держать стакан), глотку и пищеварительную систему и только после его трагической смерти, тотчас помянули его и закусили тем, что от него осталось.
                27.
  Пуэбло был наслышан об успехах своего сына Била на научном поприще, радовался им, но в тоже время он увидел в нем конкурента по способу окультуривания населения и оппонента своему мировоззрению. Ведь облагораживание пыткой и одухотворение культурой падалоида - не одно и то же. Мясо культурного падалоида сочнее, питательнее, калорийнее, чем того же падалоида после пытки. Да, конечно, - думал он, - мясо после пытки очищается от шлаков, от негативных энергий, но он не учел химических реакций происходящих в теле во время пытки. А они плохо изучены, и кто может взять на себя ответственность за качество мяса после садистских экспериментов. Перед забоем падалоид должен быть в радостном, восхищенном состоянии, радоваться жизни, умирать мгновенно и тогда эта радость как бы остается в мясе и по наследству передается поедателю. Пуэбло в своем кабинете, грызя карандаш, тотчас написал статью, в которой изложил свои мысли. Между сыном и отцом на страницах журнала «Cadavre» разгорелась ожесточенная полемика. Ли Чунь со стороны своего величия, как бы сверху смотрел на взгляды представителей разных поколений и понимал, что народ надо принимать в его целостности всей его истории, а не принимать за истину, точки зрения того или иного поколения.
  Пока шла полемика потомство Сократа крепло, головы росли, и младенцы все чаще опровергали один другого. Однажды Аристотель чуть было не задушил Платона, а розовощекий Цицерон выполнял своего рода роль рефери пока шел поединок, подначивая того и другого к соперничеству; и равнодушно и величественно смотрел на потасовку - Гегель. Он различал в своих  братьях Абсолютный Дух, который из них самих выглядывал, наслаждаясь самим собой в своем изобретении. Фридрих  же с Карлом сошлись в жесточайшей словесной распре по поводу будущего человечества: первый утверждал, что каннибал шавка. ничтожество и должен преодолеть себя, вырасти в сверхканнибала, второй,- что достаточно для счастья только изменить экономические отношения, чтобы бедные каннибалы имели равные стартовые условия с богатыми и всегда качественный кусок мяса падалоида в пищу, и кусок земли под землей. Тогда жизнь станет розовой, и вечный рай воцарится под землей. Рыжий Картезий же подвергал всех сомнению и сомневался в реальном существовании тех, кто не мыслит. Медленно и задумчиво ходил по загону в широкополой черной шляпе из под которой уже вились по ушам колечками пейсы, младенец Маймонид; и поглядывал на свору дерущихся братьев, кто из них больше всего подходит по своему философскому укладу для богоизбранного народа, примеряя то одного из них, то другого для мировой закулисы - будущего мирового правительства. Младенец Плотин, которого отделили в отдельный бокс, внимал Единому, его эманациям, сочетался экстазом с мировой душой и своей матерью Лилит, которая зачала, но еще не доносила в своей утробе эмбрионов своего сына Плотина и, которым уже подготовили имена - Сведенборга, Беме, Экхарда, а единственную девочку решили назвать Блаватской.
  -Но кто же, кто же, - думал Пуэбло,- кто же из них годится на роль советника, роль Сократа? Все, какие - то ущербные, с придурью, где ты мой великий Сократ? Он все больше поминал нехорошими словами Сару, что послушался ее совета и все больше и больше вспоминал предмет своей любви: мертвую девушку –каннибалку из анатомички.
   В доме одинокого мужчины все больше пахло суровым холостячеством. Сын Бил отделился и жил своей жизнью; нужна была хозяйка дома, ну на крайний случай любовница. И она появилась. Звали ее Лукерья. Ее предки были из крестьян Олонецкой губернии, и так как крестьянский труд стал ненужен, по причине бесплодности земли, но крестьяне остались, не зная чем им заниматься в новых сложившихся условиях. Большинство из них подались в города на заработки, постепенно забывая крестьянский труд. Лукерья сразу поразила воображение Пуэбло широким костяком, мощным станом, широчейнейшим тазом, огромными грудями и красными руками, носящими на себе стигматы труда своих предков - крестьян. В ее облике, особенно в профиль, было что- то от римских императоров и немного от индийских брахманов: черты властности, хрящеватый прямой нос и такие же хрящеватые уши, с большими завитками раковин и лепешками мочками.
   Встретил ее Пуэбло на рынке. Лукерья стояла за прилавком, такая прекрасная, такая вся… сама сила, как будто сама земля – старая и бесплодная - передала свои последние потенции Лукерье, перед тем как стать бесплодной. Торговала Лукерья мясом падалоидов: и разложенные куски мяса на прилавке, и она сама, как бы создавали единую композицию, в которой нельзя было вычленить отдельный кусок для эстетического анализа,- картину надо было принимать целиком.
   -Гражданин, - окликнула она Пуэбло, когда тот проходил мимо, с целлофановым пакетом в руке, разглядывая мясные деликатесы падалоидов, маслянистым взглядом ощупывая то тот, то другой кусок, «чтобы такое на засолку, поджарку, гуляш, антрекот, бифштекс, хот дог, гамбургер…?»

   -Гражданин, посмотрите вот на эту вырезку, - повторила Лукерья, поднимая с прилавка кусок грудинки падалоида, - посмотрите какое мраморное, нежное мясо. Кормили натуральным кормом без пестицидов и нитратов, или вот этот кусочек, берите гражданин, не пожалеете…
   -О чем жалеть,- сказал Пуэбло и тотчас заглянул в глазную глубину Лукерьи и увидел на самом дне этой глубины глаза Евы - прародительницы человеческого рода. Я покупаю весь твой товар вместе с тобой, - сделал широкий жест Пуэбло.
  -А как же, как же, - засуетилась Лукерья,- а как же чеченец - хозяин. Он же меня убьет.
   -С чеченцем мы договоримся.
Лукерья сразу вошла в роль хозяйки дома и по - новому выдрессировала прислугу. А Пуэбло создала прямо - таки идеальные условия для его творческой, научно селекционной работы, взяв все хозяйственные заботы по дому и ферме на себя. С падалоидами она сама особо не церемонилась и как ее предки крестьяне скручивали головы курам или кололи штыком в аорту визжащих поросят, так и Лукерья нового ничего не изобрела при забое падалоидов.
   Проблемы, впрочем, возникли с пасынком Билом. Бил прямо говорил отцу, всеми фибрами души ненавидя свою мачеху: «Где ты нашел это реликтовое чудовище, ведь она же необразованная деревенщина".
  -Много ты понимаешь в женском естестве,- отвечал Пуэбло. И уже ночью, расположив свою  голову между огромных сисек Лукерьи, щупая широкий таз, гладя широченные бедра, он думал о том, что какое богатство природы, какое несомненное счастье привалило к нему.  Для него тело Лукерьи была как бы солнцем, генератором энергии, возможно атомной, которой он напитывал все частички его существа. Духовно он по - прежнему любил труп девочки - каннибалки, но телесно, телесно он не ощущал ничего подобного при телесном контакте с Элен, Сарой, Элоизой. Предыдущие жены вспоминались ему  бледными призраками в сравнении с телесной мощью Лукерьи. И карьеристка Элен, и фригидная Сара, и эротоманка Элоиза не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас лежало рядом на широком ложе: все такое широкое, громадное, настоящее, живое.
-Луша,- нежно шептал в огромное ухо, с брахманистскими мочками - лепешками Пуэбло,- как же тебя угораздило такой появиться на свет. Ты Гаргантюа и Пантагрюэль в одном лице, в женской ипостаси, - комплиментовал Пуэбло. И Луша, принимая ласки, комплименты, лупала своими красивыми, коровьими глазами в темноте, не зная, конечно, кто такие Гаргантюа и Пантагрюэль по своей необразованности: она не умела читать.
   -Ты тоже ничего, - говорила она Пуэбло в ответ на его комплименты, желая сделать ему приятное,- у нас Васька в деревне, весь такой кудрявый, хорошо играл на гармошке и ухлестывал за мной, ты чем- то похож на него.
   -Да, да Васька, Васька, - потерянно думал Пуэбло и тяжелые муки ревности, впервые в жизни он может начал ревновать, закрались в его сердце.
  -Расскажи мне о своем Ваське, - потребовал Пуэбло.
  -Какой же он мой, - возмутилась Луша, - так перепихнулись пару раз в хлеву, а потом он меня оставил одну с ребенком, подлец. И понимая, что перебрала с откровенностью, пыталась ласками стереть из разговора опрометчиво высказанные слова.
  -А чеченец – хозяин? - Уже настороженно расспрашивал Пуэбло.
 -Он меня взял с ребенком, - приличный, добропорядочный человек, - ребенка он отправил на свою родину и сказал мне, что из него вырастет прекрасный джигит - каннибал.
  Все это, конечно, были мелкие грехи и ничего не стоили.
-Забудь своего Ваську,- на всякий случай сказал Пуэбло. Да не мой он, не мой – ответила Лукерья.
                28.
   После эпидемии большинство политической и творческой элиты каннибальского государства жило на Рублевке (от слова «рубль» была когда- то такая мелкая разменная монета в древней Руси). Рублевку строили под землей и участки земли под землей, как я уже говорил,  стоили безумные цены. Каждый  каннибал видел цель своей жизни в том, чтобы застолбить себе кусочек земли под землей и выстроить там себе логово. Почти напротив, за небольшим подземным озером развернулось грандиозное строительство Долларовки (от слова «доллар») Особняки в Долларовке строили с помощью новейших технологий, отличались простотой, дешевизной и уже средний обыватель - каннибал, а не только элита мог себе позволить купить себе жилой угол в Долларовке. Между жителями Рублевки и Долларовки возникли напряженные классовые отношения. Лысый премьер- министр то и дело, то и дело разряжал классовые страсти с помощью перманентных никогда не прекращающихся реформ. Реформы следовали одна за другой и уже воображение, как премьера, так и его помощников истощилось в реформаторстве, - все уже перепробовали. Чтобы еще такое, что бы еще такое реформировать?- думал премьер. Нужны были свежие мозги, свежие силы в правительстве, и новые реформы. Не будет реформ, в каннибале умрет надежда на лучшую жизнь в будущем. А будущее было уже четко определено. И к этому светлому будущему, в котором каждому каннибалу будет по потребностям надо стремиться. Однако были и такие в основном маргиналы и богема, в основном из выродившихся каннибалов, которые утверждали, что кусок мяса падалоида и жилой угол – это не главное, второстепенное, а надо обратить все силы и энергии на самоусовершенствование, что каннибал должен переродиться внутренне, а затем и внешне. Внутри каннибала там все есть, заложенная Богом программа, надо только хорошо поискать ее, с усилием: совершенство усилием берется.
    Слабая плохо подготовленная оппозиция  утверждала, что мозг каннибала, плохо изучен и работает, может быть, на три процента своей потенции, потому что работает в неправильном направлении. Сменить надо направление работы мозга, переменить ум, не искать на земле или там где то в небесах, а вглубь земли, еще ниже, ниже, к центру. Постепенно взглядами оппозиции заразились и верхи и после строительства Долларовки, все строительные усилия были направлены вниз, где становилось все жарче и жарче. Вот где рай, о котором мечтало человечество, думали первооткрыватели новых земель под землей. И уже некоторые смельчаки проживали возле земной мантии, где клубилась лава. Земля же еще жила, надеясь в будущем после отдыха, после насилия над собой человечества, вздохнуть, расправиться и дать, наконец, семечку силы для прорастания, а ростку силы для роста.
   Под землей, где шло беспрецедентное в истории строительство жилья, необходимо было создавать и соответствующую инфраструктуру: школы, больницы, храмы, почту. По поводу строительства храма святому Смиту возникла дискуссия: некоторые утверждали, что сам храм надо бы основанием прикрепить к потолку под землей, а шпиль вместе с аптекарскими весами на конце шпиля(в земной жизни святой Смит был фармацевтом) направить вниз, туда, где по представлению верующих пребывал воскресший Смит. Дискуссия вырвалась на страницы печати, подверглась всенародному обсуждению; и народ порешил, что так оно и должно быть. Строительство храма потребовало сложнейших архитектурных решений. И наконец -то храм был воздвигнут; и народ валом повалил на литургию. Выстаивать службу вниз головой было затруднительно, но что не поделаешь ради благодати.
 И наконец -то был выделен очередной транш на культурную работу; и Пуэбло ожил, как бы заново возродился. В народе поговаривали, что министр культуры нас на бабу променял (Лукерью). Пуэбло публично через СМИ опроверг это народное мнение.
-Лушка,- говорил он, - это всего лишь эпизод моей частной жизни, а культура - это моя жизнь. И культурная жизнь под землей закипела, а Лукерья обиделась на Пуэбло и не разговаривала с ним два дня.
 Было решено еще при жизни ( а когда Ли Чунь умрет было неизвестно ибо он постоянно омолаживался с помощью эмбрионов) построить музей великому писателю. Были подготовлены и экспозиции для будущих залов музея, на которых подлежали для просмотра вещи, окружавшие писателя, бумаги, черновики. В центральном зале музея Пуэбло (это была его инициатива – строительство музея) предполагал поместить историю создания творческих шедевров, романов «Фарш», «Эмбрион», «Спикачки», во втором зале поменьше, предполагалось поместить френч, в котором он творил, трусы, носки, и курительные трубки, которые также же присутствовали при создании шедевров.
   Когда Ли Чунь привез  партию ношенных им носков при написании шедевров, то Пуэбло долго выбирал, принюхивался, какая пара бы точно передавала дух великого писателя.
После изнурительных трудов, постоянной нервотрепки согласований с чиновниками все дождались открытия музея. Это было незабываемое культурное событие. Выступавшие на открытии музея, почитатели творчества великого писателя, который присутствовал тут же - скромно сидел на скамеечке - говорили о огромном счастье жить в эпоху, в одну и ту же с гением. Как его творчество облагораживает душу, тело, мысли. Но в мыслях, конечно, у каждого был вопрос: как же он омолаживается с помощью эмбрионов? - главную загадку великого писателя.
   На церемонии также присутствовал писатель Кислый. Между Кислым и Ли Чунь шла постоянная конкурентная борьба, кто же из них двоих настоящий великий, а не всего лишь маститый, даровитый, известный. Кислый находил, что значение творчества конкурента для подрастающего поколения ничтожно; и музей надо было открыть о нем, и уже заготовил проект музея, но денег на строительство музея отпущено не было. Поэтому Кислый прыскал желчью, иронизировал по поводу открытия музея конкуренту, называл творчество Ли Чуня «экземой на жопе каннибальской литературы». Ли Чунь в таких случаях в долгу не оставался и на страницах своего журнала бранил его по матерному, называл сифилитиком( мягким шанкром на х...(головке члена) каннибальской литературы), спидоносцем, педиком. Но все это было литературная борьба, а в жизни они были милыми приятелями. И вот сейчас они троекратно облобызались; и Кислый похвалил наружный вид Ли Чуня: «молодо выглядишь, бродяга». Ли Чунь зашелся мелким смешком от распиравшего его счастья.
    После того, как высказались все кому не лень на торжествах, Ли Чунь подвел итоги, но нет не своей творческой жизни, - жить и творить он собирался вечно, а организации торжеств по случаю: он удовлетворен и музеем, и публикой и в ближайшее время порадует читательскую публику новым шедевром… название оставим в тайне. Потом в своем заключительном слове он поблагодарил всех присутствующих за участие в торжествах, министра культуры Пуэбло за проявленную инициативу в создании и открытии музея и перешел к своей излюбленной теме о любви.
   -О, любовь, здесь под землей любовь не растворяется в мировом хаосе, космосе, как там наружи, на поверхности, а как бы концентрируется, самооплодотворяется, куда ей деться под землей, все выходы закрыты. И мы должны нагнетать все больше и больше любви в наших жилищах, подземных шахтах, чтобы она как газ метан заполнила все пространство и потом достаточно одной искорки, чтобы она взорвалась, кумулятивный, направленный взрыв к центру, еще глубже и тогда любовь и смерть по- настоящему совокупятся.
                28.
  А жизнь продолжалась. Каннибалы все большими и большими партиями перебирались на постоянное место жительства под землю, где жизнь была комфортабельнее, чем снаружи. Среди падалоидов развивались демократические институты, элементы самоуправления; и они уже на народных сходах, вече решали, когда поступал запрос, требование снизу, - сколько и каких из своих рядов поставлять  для прокорма каннибалов. Пуэбло также перебрался под землю и все реже посещал свою ферму, все меньше занимался селекционной работой и доверял ее менеджерам - управленцам из наиболее способных падалоидов. Пуэбло старел и оформил завещание на ферму на Лукерью, надеясь, что после его смерти ферма окажется в надежных руках. Для Била это завещание было шоком. Занимаясь все больше научной работой по теории и практике садизма Бил был равнодушен к селекционной работе, - отцовские труды могли пропасть даром. На потомство Сократа он поглядывал плотоядно, так как любил деликатесы и был чистым материалистом. Мистиков потомков Плотина и Лилит он считал шулерами и тунеядцами, и предполагал после смерти отца упразднить эту ветвь селекции, а самих мистиков направить для детального изучения на свою кафедру: « Опыт резни в Турецкой империи», а головастых потомков Сократа и Лилит на кафедру: «Сдирание кожи с живого». Однако ему все больше и больше вызывали симпатии Фридрих и Шопенгауэр: по своему мировоззрению Бил был либералом.
   Лукерья же вращаясь возле Пуэбло, постепенно вытравила из себя крестьянский дух, приобрела замашки светской дамы и опыт сутяжничества в судебных тяжбах. И, когда после смерти Пуэбло, Бил подал в суд иск на право владения фермой, она - и с помощью талантливых адвокатов- с легкостью выиграла дело против Била. Бесценный опыт по селекции был сохранен и продолжался.
    Вскоре Бил женился на лаборантке с кафедры: «Вырванные Ногти» из своего филиала и она родила ему многочисленнее потомство.
   И жил Бил после переселения каннибалов  под землю двести лет.
   Вот наследие Била: Ганс, Джон, Педро, Том Круз. Том Круз родил Шварцнегера, Траволту, и капитана Воробья и так далее в течение тысячелетия плодилось под землей потомство Пуэбло и Била и, наконец, мы подходим к тому моменту, когда изобретатель машины времени Джон оказался в далеком будущем, и блуждал в подземном мире каннибалов, наблюдая как универсальное существо - каннибал поедал голову женщины. Это был потомок Пуэбло и Била.
  Так что же произошло с другими персонажами нашей истории про цивилизацию каннибалов. Великий писательЛи Чунь все - таки скончался: поедаемые эмбрионы не помогли. Его труп пятнадцатилетнего мальчика в трехсотлетнем возрасте  мумифицировали и выставили для обозрения поклонникам в музее его имени. Лысый премьер также скончался; его виртуальная жена также скончалась, дядя –ректор тоже скончался, писатель Кислый тоже скончался, оставив после себя многочисленные тома литературы, Лукерья же в отличие от всех остальных – почила.
 Потомство Сократа, в конце концов, забили и съели.
 Но земля после насилия над ней человечества, отдохнула, оправилась и дала ростку силы и все кругом зацвело, защебетали птички, забегали зверушки, водоемы наполнились рыбкой. Падалоиды тотчас перешли на растительную пищу и жили как бы в раю: где сверху висели бананы, а снизу росла морковка; и не надо было применять усилий для добычи пропитания. Каннибалы же не могли изменить своего рациона питания и так и остались плотоядными, поедая падалоидов, пока не явился в этот сбалансированный, экономически эффективный мир путешественник во времени Джон. Как мы уже знаем, Джон поднял восстание падалоидов, засыпал выход подземного жительства наружу, по которому  каннибалам поставлялось пропитание. Оставшись без пищи, каннибалы поедали под землей друг друга, пока не остался последний самый сильный каннибал, который  умер голодной смертью. На земле воцарился настоящий рай, но Кандализа, как мы знаем, согрешила с англичанином Джоном, и их общее дитя несло в себе ген каннибализма. Прошло еще несколько сотен лет и цивилизация каннибалов начала новый виток своего существования. И только святой Смит (фармацевт по земной профессии), поглядывал с метафизических низин на этот очередной виток и посмеивался:
   - Я же говорил, что каннибалы унаследуют землю.
      
             

 

 
    
   .
.
  ,