Сёстры и братья часть 2 глава 10

Михаил Николаевич
Город скрыт плащом дождливым, тихо спрятались в дома, и коварный грипп сопливый и пугливая зима. В конце 1933 года Иосиф Виссарионович Сталин заболел и остался на даче в Зубалово.
- Сегодня в Кремль не едем! - велел он охране.
Накануне он посетил новую постановку оперы Бородина «Князь Игорь». Главный дирижёр Большого театра Самосуд пригласил на главную партию грузинского певца:
- Польстим, таким образом, товарищу Сталину, который эту оперу выделяет среди остальных.
Грузинский тенор оказался ярким, взрывным артистом, с характерной кавказской внешностью и сильным акцентом.
- Такого князя Игоря Большой театр ещё не видывал, - удивился Иосиф Виссарионович на премьере. - Смотрелось действо скорее комически, чем патетично.
Сталин пригласил главного режиссёра Самосуда и поинтересовался что это за артист. Самосуд принялся защищать молодого артиста:
- Привезли его из Тбилиси, настоящий грузинский талант же!
Иосиф Виссарионович резонно заметил:
- Князь Игорь всё же русский князь. И партию его должен петь тоже русский тенор. А талант пусть поезжает петь в родной Тбилиси.
Самосуд, родившийся в Тифлисе, вспылил и резко спросил у советского вождя:
- Может и мне тоже бросить театр и поехать в Тбилиси?
- Самуил Абрамович, - мягко успокоил его Сталин, - ну какой же Вы грузин? Работайте, пожалуйста, в Москве! А вот я поехал в Зубалово…
Иосиф Виссарионович долго спал, а потом встретился с вызванными на дачу видными советскими военными. Некоторые из них приехали с детьми. За большим столом в столовой, временно ставшего местом совещания, сидели маршалы Будённый, Ворошилов, Егоров, Тухачевский.
- Заодно вечером сыграем с гостями в бильярд, - решил Сталин, который хорошо играл в эту игру.
До обеда они обсуждали, как выстаивать новые отношения с Германией. Недавно Адольф Гитлер стал рейхсканцлером Германии.
- У них много общего... - думал Михаил Николаевич Тухачевский, глядя на советского руководителя. - Гитлер, как и Сталин, третий сын в семье, и все дети, родившиеся до него, умерли. Гитлер также рождён в бедности, и также ходят легенды, что он незаконный сын, и даже отец Гитлера какое-то время зарабатывал сапожным ремеслом. 
Военные советовали Иосифу Виссарионовичу осторожно выстраивать отношения с новым правительством Германии. Она была особой страной для большевиков. В кругу военачальников Тухачевский не раз славил рейхсвер:
- Учителя Красной армии, который дал ей первые навыки в передовой технологии вооружений.
Придя к власти при помощи немецких денег, коммунисты мечтали присоединить Германию к Союзу пролетарских республик.
- На карте мировой революции Германии отводилось первое место… - знал Михаил Николаевич.
Её разгром в первой мировой войне сделал мечту реальной. По Версальскому договору немцы не имели права создавать в стране танковые и лётные военные училища, теперь они создавали их в России.
- У нас появились тайные филиалы немецких военных заводов, - помнил он, - идут секретнейшие опыты и создаётся немецкое химическое оружие.
Обе стороны преследовали свои цели:
- Немцы сохранить свою армию, большевики при помощи рейхсвера создать армию, которая в дальнейшем должна будет уничтожить империализм.
Сотрудничество продолжалось вплоть до прихода к власти Гитлера, объявившего себя жесточайшим противником большевизма. Его программа казалась воплощением давнего страха большевиков о неизбежности военной интервенции европейских стран. Гитлер писал:
- Если Германия желает иметь больше жизненного пространства в Европе, его можно найти только в России.
Приход к власти Гитлера воспринимался советскими военными как жесточайший просчёт Сталина.
- Он, управляющий Коминтерном как своей вотчиной, - злился Тухачевский, - не дал немецким коммунистам объединиться с социал-демократами. Расколотая левая коалиция проиграла Гитлеру.
Он не понимал, что угроза возрождения германского милитаризма наделила Сталина огромными правами, заставляла европейских радикалов поддерживать его. СССР являлся очагом сопротивления фашизму, предмет его ненависти.
- Гитлер покончил с международной изоляцией Советской России, - заявил Иосиф Виссарионович собеседникам, - страны Антанты должны были искать в ней союзника. Договор с Америкой в этом году это подтвердил.
Большое количество избирателей, голосовавших против Гитлера, сулило будущие потрясения. 
- Гитлер продержится несколько месяцев, за которыми крах и революция, - писали в газетах старые большевики.
За такими разговорами подошло время обеда. На дачу съехалось много гостей. Сталин любил, когда у него собиралась большая компания.
- Собрались почти все родственники первой и второй жены Сталина, - огляделся Тухачевский.
Были брат первой жены Екатерины, Александр Семёнович Сванидзе, его жена, дородная красавица Мария Анисимовна, её сын от первого брака Анатолий и их общий сын Джон.
- Сванидзе более известен в большевистских кругах под своим партийным прозвищем Алёша… - усмехнулся Михаил Николаевич.
Сестра Надежды Аллилуевой Анна Сергеевна, с мужем-чекистом Станиславом Реденсом и детьми Леонидом и Владимиром сидели напротив него. Родной брат Павел, его жена Евгения, их дети: Кира, Сергей, Александр расположились сбоку. 
- Кирка! - позвал Сталин дочь Аллилуевых.
- Что? - племянница подбежала к дяде.
- В голове дырка!
- Да ну вас! - девочка надувала губки.
- Ладно, не буду, - великодушно обещал дядюшка.
Через пять минут снова:
- Кирка!
- Что?
- В голове дырка!
Тухачевский видел, что дочь вождя Светлана всё время тёрлась около отца. Он её ласкал, целовал, любовался, кормил из своей тарелки, любовно выбирая кусочки получше.
- Кушай, вырастишь большая! - говорил ей Иосиф Виссарионович.
После обеда у него было благодушное настроение, он подошёл к междугородной «вертушке», вызвал Сергея Кирова, стал шутить. Советовал приехать в Москву, чтобы защитить интересы Ленинграда.
- Сталин любит Кирова, - подумал Михаил Николаевич, - и ему, очевидно, после приезда из Сочи хочется повидаться с ним, попариться в русской баньке и побалагурить.
После обеда девочки устроили кукольное представление, и Иосиф Виссарионович восхищённо сказал:
- Такой красоты я никогда не видел!
Тухачевский во время представления сидел мрачным. Недавно произошла попытка военного бунта, и после обеда Сталин намекнул, что он имел к этому отношение:
- Почему военные начальники делают вид, что ничего из ряда, вон выходящего, не произошло?
Пятого августа начальник штаба артиллерийского дивизиона Нехаев выстроил на плацу бойцов стрелкового полка, который располагался неподалёку от московского Кремля.
- Смирно! - скомандовал командир.
Он призвал красноармейцев с оружием в руках захватить власть и кричал, что завоевания революции грубо попраны:
- Рабочие не получили фабрик, а крестьяне земли!.. Всем в стране заправляет жиды… Нужно начать новую революцию, утопить власть в крови!
Нехаев призвал захватить оружейные комнаты и двинуть войска на Кремль. Впрочем, мятеж продлился недолго, героического революционера скрутили, отобрали оружие и передали особистам. В докладе Сталину об инциденте Каганович схитрил:
- Случай неприятный, но вполне рядовой. Нехаев, по всей видимости, спятил и никакой опасности не представлял.
В подтверждение версии о психической ненормальности начальника штаба, говорил целый набор фактов.
- В семье у него не ладилось, - пояснил Лазарь. - Квартиру не давали, и очередного звания ждал уже пару лет. Вот и заехали шарики за ролики.
Хотя подготовка была серьёзная. У организаторов мятежа была обнаружена бутылка с ядом на случай провала. Иосиф Виссарионович обрушился на него с критикой:
- Кто стоит за действиями сумасшедшего начштаба? 
- Мы знаем, что Нехаев, не идейный борец. Вся его жизнь показывает, что он шкурник, мироед. Какая может быть политическая платформа у шкурника? Разве только поклонение деньгам, - ответил Каганович.
- Куда смотрит ЧК? - раздражённо спросил Сталин. - Почему вместо настоящего допроса мятежного офицера в ЦК направлены балаганные рассуждения?
Следователи допросили Нечаева и сообщили ему:
- Выяснилось, что действовал начштаба не по собственному почину, а по указанию генерала Быкова.
Про него компетентным органам было уже известно, что он завербован германской разведкой и готовил антиправительственные мятежи в ряде воинских частей.
- Я ему помогал… - Нехаев на очередном допросе под грузом улик сломался психологически и начал давать признательные показания.
Решением Верховного суда Нехаев признан вменяемым и виновным в совершенном преступлении против государства.
- Дурак получил десять лет лагерей, - злился Михаил Николаевич, - а теперь может меня потянуть за собой…
Перед поздним ужином мужчины собрались около биллиардного стола.   Тухачевский хорошо играл. Первую партию играли он и хозяин дачи. Они договорились сыграть на пролаз под столом:
- Кто проиграл, тот и лезет…
Обычно Сталин выигрывал, но победил Михаил Николаевич. Возникла курьёзная ситуация. Никто не мог представить, что Иосиф Виссарионович полезет под стол. Тухачевский быстро среагировал и велел лезть своей дочери Свете, что она с превеликим удовольствием исполнила. Вдруг возмутилась Кира Аллилуева:
- Это нечестно, товарищ Сталин должен лезть под стол.
Все гости засмеялись, а он громче всех и потом сказал:
- Дети никогда не ошибаются!.. Надо - значит надо.
Он пролез под столом, началось застолье с обильными возлияниями. Михаил Николаевич был физически сильный человек. В сильном подпитии он подошёл к Иосифу Виссарионовичу и поднял его на руках, давая понять, что может сделать с ним всё, что угодно.
- Отпусти! - Сталин так посмотрел в глаза Тухачевского, что его дочь сильно испугалась и запомнила этот взгляд на всю жизнь.

Павел 
В начале 1915 года Павел Дроздов попал на фронте в полк, имевший богатую боевую историю с конца XVIII века. Он находился под командованием брата царя, великого князя Михаила Александровича.
- Великий силач! - шла молва о его большой физической силе.
Как память о ней в офицерском собрании хранилась под стеклом свёрнутая в трубку серебряная тарелка и разорванная вся сразу колода карт. Полк входил в состав отдельной кавалерийской бригадой под командованием генерал-майора Абрама Драгомирова, сына известного генерала Драгомирова.
- Его видим на парадах и больших учениях… - шепнули Павлу солдаты.
Командира полка полковника Плохина наблюдали редко. Командир эскадрона, ротмистр Пантелеев, приходил всего на час. Основную работу с солдатами вели вахмистр и унтер-офицеры.
- Злой как чёрт! - молодых солдат обучал штабс-ротмистр Свидерский, мужчина высокий, широкий в плечах. - За малейшую оплошность бьёт.
Боевой путь дивизии проходил через города Замостье, Томашов, Ярослав, Тарнув, с выходом на реку Дунаец. Пасху они встречали в районе Ясло и Кросно. Потом полк занимал оборону в Карпатских горах. Там Дроздов стал вестовым командира взвода Бориса Генсицкого, который окончил Киевское пехотное училища и был направлен в армию.
- Павел желает получить Георгиевский крест, - понял молодой офицер.
Под Станиславом Дроздов напросился с ним в бой. Генсицкий дал команду к атаке, поднялся, за ним адъютант, а все солдаты остались лежать.
- Поднялся лишь один мой Павел… - изумился Борис.
Командир и вестовой побежали вперёд, за ними поднялись все. Павел был легко ранен в плечо. В атаке он заслужил солдатский крест. После боя солдаты уважительно стали величать его по имени отчеству.
- Ты тепереча для нас Павел Петрович! - зауважали его сибиряки.
Бородачи ходили в атаку с дедовскими иконами поверх шинелей.
- Сибиряк любитель порядка и спорщик! - разобрался Генсицкий. - Едва зайдёт при них солдатский разговор, что такому-то полку дали георгиевские петлицы или что снова прославилась гвардия, как сибиряк щурился презрительно и говорил с показным равнодушием: «Да брось ты про георгиевские петлицы... Гвардия тоже... Что гвардия, когда мы, сибирячки, с ашалонов Аршаву атаковали».
Сибирский стрелок стрелял редко, да метко. Всегда точно по прицелу.
- Говорят, что они белке в глаз метят, чтобы шкурки не испортить? - спросил офицер вестового.
- Так точно! - откликнулся он.
Дроздов оказался солдатом заботливым. В глинистых окопах, полных воды, если у Бориса промокали ноги, обязательно находились у Павла шерстяные носки на перемену. После удачного боя им пришлось переходить вброд речку, герой окликнул офицера:
- Ваше благородие, как вы ноги промочили, носки другие подмените!
Горячие котелки из кухонь он носил командиру под самым огнём.
- Как же без горячего? - удивлялся он отказам офицера.
Взвод Генсицкого приблизился к населённому пункту для ночёвки. Дождались, когда квартильеры разместили уставших солдат. Лошадей расседлали, солдаты набрали в котелки ужин, как раздалась команда:
- Седлать!
Оказалось, надо перейти на другую улицу, так как занятое им место было отведено другим. В адрес начальников ушла полная мера едких эпитетов и ругательств:
- С такими разве германца победишь?!
Однажды разорвавшимся рядом снарядом были убиты четыре лошади. Их закопали. Когда полк продвинулся вёрст на пятьдесят, командир эскадрона рапортом командиру полка попросил разрешения исключить этих лошадей из списков. На рапорте была наложена резолюция:
- «Лошадей откопать, шкуры содрать, по представлении квитанции об их сдаче лошадей из списка исключить».
Три солдата с Дроздовым за старшего были посланы выполнить приказ. Отрыли лошадей, содрали шкуры и сдали под квитанцию. 
- Завтра смотр! - предупредил солдат Борис.
Командир полка получил сведения от ветеринарного врача, что многие лошади под офицерскими вьюками оказалась с набитыми спинами. Последовал приказ, чтобы вес вьюков не превышал три пуда:
- Два чемодана по бокам, наверху постель.
После ночёвки, полк выстроили за селом, всех вьючных лошадей выведи вперёд и развьючили. Началось взвешивание. Допускалось превышение в десять фунтов против приказа. Излишек сложили в общую кучу, облили керосином и сожгли.
- Зачем же добро палить… - мучился Павел Петрович.
В горах кормить лошадей было нечем, поэтому их отправили в долину, вёрст за двести, а сами держали оборону Дукельского перевала. Но правее, у города Тарнув, немцы прорвали фронт. Рано утром Дессино собрал полк и обратился к ним со словами:
- Братцы-солдаты, немцы прорвали фронт, нам, угрожают окружение, плен и гибель. Нужно в пешем строю за трое суток пройти сто восемьдесят вёрст. Сумеем это сделать и сохраним наше знамя, спасём жизни. У господ офицеров имеются лошади, но я не позволю им сесть на них, сам буду идти впереди полка, хотя я старше на много лет. Так что же вы ответите, братцы?
Как один человек, весь полк отозвался:
- Пройдём!
Командир просиял, и тронулись в путь. Командир полка шёл впереди, опираясь на длинную, как посох, палку. После каждого привала эскадроны менялись местами, задние переходили вперёд, так как передним легче идти.
- Я с вами! - Генсицкий шёл с взводом.
К концу первого перехода некоторые офицеры вышли из строя и под смех и шутки солдат разместились в повозках. К концу третьего дня половина офицеров перебралась на повозки и двуколки, в санитарных линейках места не хватало.
- А наш орёл! - любовался им Дроздов. 
Они успели выйти из окружения и с хода вступили в бой. При отступлении из Галиции конница часто спешивалась, прикрывала отход войск. Однажды полк отбил четыре атаки, но, когда враг пошёл в пятый раз густыми цепями, полк не выдержал и отступил.
- Куда?! - тщетно пытался остановить солдат Борис.
В окопах остались два пулемёта с расчётами, которые возглавляли старшие унтер-офицерами Черноусов и Дроздов.
- Они отбили атаку немцев… - полк вернулся на удержанную позицию.
Оба героя получили по Георгиевскому кресту первой степени и были произведены в первый офицерский чин прапорщика. Однако офицеры полка заявили, что не желают подавать руку бывшим нижним чинам.
- А я подам! - вспыхнул Генсицкий.
Они прибыли в местечко в двенадцати километрах от Дукельского перевала, отправили лошадей в предгорье. Высокие горы окружали местечко. Пройдя около километра, он очутился в окопах, которые занимали русские. Окопы были неглубокие, обвалившиеся.
- Какая же здесь была стрельба! - изумился Борис.
Тысячи гильз были разбросаны по окопам, огромными кучами они были навалены там, где, по-видимому, стояли пулемёты. Вокруг валялись лопаты, вещевые порожние мешки и окровавленное обмундирование.
- Тут же и хоронили убитых… - огляделся офицер.
Ни одна могила, не была отмечена, ни надписью, ни вешкой. Удручающе действовал вид небрежно засыпанных трупов. То тут, то там выглядывало плечо, торчали ступни босых ног, иногда виднелось лицо.
- Очевидно, наши цепи, выскочившие из укрытий, - догадался он, - в самом начале наступления были расстреляны врагом, а убитых оставшиеся в живых успели только кое-как засыпать землей.
Покинутые немецкие окопы же были глубокие, оплетенные ветками, чистота в них абсолютная, не заметно было предметов военного обихода.
- Ржавых гильз нет и в помине… - на кладбище, куда Генсицкий спустился, на каждой могиле был аккуратно оформленный холм и крест с надписью. - Офицерских могил нет, вероятно, их трупы увозят в Германию.
На фельдфебельских могилах кресты были больше, чем у солдат.
- С немецкой аккуратностью даже в смерти люди не уравниваются в правах, и начальники возвышаются над подчинёнными... - Борис вернулся на брошенные русскими позиции.
Удручённый скорбной мыслью, что родные никогда не узнают, где похоронены русские солдаты, он почувствовал такую тоску, что невольно прибавил шаг. Побежал без остановки, как бегал мальчиком, когда отправлялся на поиски цветка папоротника в ночной лес.


 
продолжение http://www.proza.ru/2019/09/07/1313