Белавия мой лепшы сябар

                Белавия – мой лепшы сябар

   Я очень часто летал на самолётах, насмотрелся всякого за четверть века.
  Больше всего у меня вызвал уважения немецкий воздушный Гусь. Люфт Ганзе выглядела в моих глазах отлаженным надёжным и коллективным механизмом. Тонкие, как советские спички, бортпроводницы излучали прохладную приветливость и профессиональную невозмутимость. На их плоскую женственность невозможно зацепиться взглядом, но мужской интерес к ним не пропадал от этого.
  Самолёт выглядел надежным и ухоженным, что вызывало уважение и доверие к пилотам. Никаких проблем с коленями при полете. Они не упирались в переднее кресло. Между рядами оставлено достаточное расстояние для удобного путешествия.
  «Здесь вам не шухры-мухры, – подумал я в первый полёт. – Кормят хорошо и самыми свежими продуктами, любые напитки для пассажиров, включая вино и пиво».
  Но цены на немецкие полеты оставались стабильно высокими, поэтому пользовался их услугами лишь в безвыходных случаях, экономил по советской привычки.
  Литовские авиалинии привлекали доступными любому эмигранту прайсами. Правда и самолёты выглядели игрушечными. Литовцы на германо-питерских линиях летали на пропеллерных машинах ниже, чем реактивные, поэтому чаще попадали в воздушные ямы и разные колдобины, что вызывало невольную прохладу в животе и опаску за жизнь.
  Более рельефные, чем немки, бортпроводницы согревали несбыточными мечтами о красивых и жарких длинношеих журавушках, пойманных голыми руками в мирном небе.
На пересадке в аэропорту Рига литовские красавицы упорно не желали говорить на отвлечённые темы по-русски, делали вид, что не знают языка «агрессора».
  «Жаль, – подумал я и перешел на «мирный» немецкий, хотя на нём так красиво не выразишь любую шальную мысль».
  Девушки в лётной форме переглянулись и без акцента серьёзно объяснили на русском, что должен забыть глупости и поспешить на посадку в самолёт до Санкт-Петербурга. На это было отведен лишь один час.
  Про датчан не хочется вспоминать и рассказывать. Слепая и ярая ненависть и презрение к русскому народу и российской стране. Хотя цены были умеренные я больше не летал с датчанами, потому что негативом пропитаны были не только стены копенгагенского аэропорта, но и их летательные аппараты. На стюардесс с перекошенными, казалось, от злости лицами смотреть не хотелось вообще. Бог им судья.
  Польские стюардессы какие-то невзрачные с первого взгляда. Молодые стройные и очень подвижные женщины старались угодить пассажирам. В самолете чистенько, кормили сносно. Летчики умело вели летательный аппарат. Цены были на Евросоюзом уровне, то есть ориентированы на немцев. Мне пришлось исключить поляков из своего списка предпочтительных авиалиний.
  «Уральские авиалинии» привлекли однажды очень приемлемой ценой полетов из Франкфурта в Санкт-Петербург и обратно. Стюардессы, как ягодки – черненькие, беленькие, рыженькие – на любой таежный вкус.
  Пилоты умело поднимали и сажали летательные машины.
  Питание в полетах отвратительного качество, частенько на грани отравления. Я лично испробовал однажды почти пропавшую рыбу. Мне стюардесса несколько раз предложила мясо с картошкой, но я любил рыбу и поплатился за это. Мне пришлось выбросить всю порцию, чтобы не огорчать чувствительный желудок. В тот полет услышал от стюарда, что у них цены низкие по сравнению с другими конкурентами, вот и приходится выживать, приобретая продукты подешевле. Видимо кто-то тоже не одобрил питание и пожаловался ему.
  Мне думается, что я так бы и летал на этих машинах – скромненько по цене и терпимо по обслуживаю. Если бы не вмешался не особо адекватный менеджмент «Уральских Авиалиний».
  Сначала началась чехарда с багажом. Они решили, что в цену входит лишь десять килограмм. Я не знал этого, и при взвешивании моего чемодана оказался перевес в полтора кило. Мне пришлось за это заплатить шесть тысяч рублей при цене на перелет в шестнадцать тысяч. Пришлось задуматься, что стоимость перелета становится ближе к конкурентным линиям от этого.
  Последнюю точку в моем предпочтении к Уралу снова поставил менеджмент. Нет ничего проще особо не утруждаться неординарными решениями, чтобы заработать на перевозках людей по воздуху. Они просто переустановили кресла в самолетах. Я тоже ничего об этом еще не знал, поэтому купил билет в очередной раз из Франкфурта в Санкт-Петербург. Когда уселся в кресло согласно билета, то оказалось, что колени не вписывались, хотя еще недавно вполне мог разместить в любом ряду Боинга. Теперь не получилось, пришлось направить их вдоль кресел.
  В полете обратил внимания, что основная масса пассажиров сидела неудобно, как я. Однако впереди оказались десять свободных рядов. Для шестидесяти мест расстояния между ними были выдержаны для удобства пассажиров, то есть шире, чем у нас, позади. Как оказалось, если хочешь лететь с удобствами, то плати еще две тысячи. В такую сумму оценили наши колени руководящие товарищи с Урала. Я не говорю уже об бизнес-классе. Это еще шесть тысяч рублей дополнительно, если пожелаешь.
  Так и летели мы два с половиной часа. В бизнес-классе два человека. За ним десять рядов без людей. И дальше были все ряды заняты, томились, как в бочке селедки. Несколько женщин с детьми попросились пересесть на свободные места. Но, видимо, стюардессам было запрещено это делать. Мне пришлось и эти линии исключить из моего внимания.
  Известный любому земляку «Аэрофлот» славился гостеприимством, красавицами-бортпроводницами, надежными машинами и хорошими пилотами. К сожалению, они почему-то не летали в Санкт-Петербург напрямую, поэтому нужно было делать пересадку в Москве. В принципе, ничего страшного, полтора часа для перехода на посадку, хорошая кормежка, удобные места. Цена билетов выше, чем у остальных линий, но ниже немецких.
  И вдруг я обратил внимания на авиалинию «Белавиа». С пересадкой в Минске полет на Боинге занимал столько же времени, что и «Аэрофлот». Но цена в двести тридцать евро против аэрофлотовских четырехсот шестидесяти справедливо приглашала к себе.
  И я решил полететь с «Белавия» в этот раз.
  Чистенький ухоженный и красиво раскрашенный Боинг впечатлял мой избалованный взгляд. Все в нем было, казалось, солидно. Самое интересное – в самолете не было бизнес-класса. Весь салон с первого до последнего ряда предназначался для всех пассажиров с билетами одной цены. Это стоит многого, если руководство отказалось от тысячи-другой рублей на этом. Бортпроводницы, как на подбор стройные и красивые. Они мило улыбались и с охотно отвечали на любые наши вопросы.
  Меня удивила вкусная и свежая еда, думаю, что из белорусских продуктов. Нам предложили качественные и привлекательные новизной блюда. Всего понемногу – колбаса, балык, красная рыба, рис и белый хлеб, вполне хватало насытиться. Я обратил внимание, что предложенный перекус все соседи по полету съели без остатка.
  Вылет, правда, задержался на час. Экипаж явно ожидал важных гостей.
  Бортпроводницы очень переживали, что заставляли нас ожидать кого-то.
  Девушки стали разносить нам воду, чтобы не так страдали люди в ожидании.
  Вскоре появились последние пассажиры. Все они были белорусскими артистами. Среди них я узнал известную в кинематографии личность еще советских времен. Он извиняющимся голосом сообщил, что ждать больше не придется, они последние.
  Я простил эту досадную задержку. Потому что эти люди представляли гордость для небольшой страны.
  При подлете к аэропорту небо очистилось от облаков. Вид ухоженных полей удивил меня. Окружающие их леса выровнены словно под линейке. Нигде не было небрежных извилистых краев. Если поле углублялось небольшим участком в лес, то это был аккуратный треугольник. Белорусы явно позаботились, чтобы пассажиры самолетов поразились рукотворной геометрической формой полей.
  Еще больше я удивился, заметив сверху сточные канавы возле взлетно-посадочных полос аэродрома. Они абсолютно ровной линией пролегли внизу. Изумрудная вода в них поразила еще больше. Присмотревшись, я понял, что забетонированные канавы покрашены салатным цветом. Сверху этот колер создавал иллюзию изумрудной воды. Видно было, что люди и здесь позаботились не только о чистоте, но и красоте окружающей местности.
  Аэропорт был, видимо, недавно перестроен. Современное здание и огромные залы внушали уважение к стране чистотой и аккуратностью.
  Но больше всего меня удивили работники аэропорта. Обслуживающий персонал трудился на совесть. К кому бы я не обращался, мне охотно отвечали и показывали, куда следовало пройти на пересадку.
  На таможенном досмотре моих вещей, сотрудница обратила внимание, что мой самолет на Санкт-Петербург должен вылететь через пять минут. Обеспокоенная этим открытием таможенница бросилась к телефону и сообщила кому-то, что гражданин такой-то подойдет позже. Там, видимо, заверили, что вылет задержится до тех пор, пока я не взойду на борт самолета.
  Ни в одном аэропорту мира не встречал такого отношения к пассажирам. Невольно пришло в голову, что здесь проблемы путешествующих переносятся на обслуживающий персонал аэропортов и воздушных судов. И сразу же трудности пассажиров становятся проблемами работников. Они кинутся решать их на совесть.
  Я как-то слышал, что президент Белоруссии с любовью сказал о своих гражданах:
   – Белорусы такие же русские, но только со знаком качества.
  Теперь я убедился в этом на деле. Абсолютно уверен, что такое отношение к делу не только на воздушных сообщениях, но и по всей стране. Потому в республике не говорят громких фраз на всех уровнях, а добросовестно выполняют свои обязанности.
  Отныне я не только стал летать лишь белорусскими самолетами, но и с бОльшим уважением начал относиться к руководству и людям этой страны.
  «Белавия» – мой лучший друг.