9. Внезапно возникшая идея

Колокола в церквях трезвонили празднично. Услышав разноголосый бронзовый звон, крестьяне истово крестились.
Покров.
Снег на Покров лег уже окончательно. Виктор по наивности так и полагал, что название праздника напрямую связано со снегом покрывшим, будто белым покрывалом, землю, приготовив природу к долгой зимней спячке.
Такими соображениями молодой человек и поделился с Замараевским священником – отцом Мелентием.
У обычно невозмутимого священника брови, словно сами собой, поползли вверх.
- А ты, сын мой, признаешь ли нашу православную веру?
Оп-па!
Виктор озадаченно покрутил головой. Из церковных праздников молодой человек более или менее знал лишь о Рождестве и о Пасхе. А что уж говорить об остальных…  Вроде бы и христианство худо-бедно, но возвращается в Россию, но все равно.  Но Россия времен Наполеона совсем не то, что современная ему. И не знать религиозных праздников в этой России несколько непонятно. Мало того, такое еще и недопустимо.
Виктор озадаченно почесал подбородок. Пальцы к его удивлению заскребли по отросшей за неделю колючей щетине.
«Побриться бы»,- мелькнула непрошеная мысль.
- Ты не слушаешь меня, сын мой,- укоризненно произнес отец Мелентий. Далее он продолжил уже поучительным тоном,-  Страшно и чудно видение честную святцу Андрея и Епифания, како видеста на воздусе святую Богородицу, пришедшу Влахерну в святую церковь с ангелы и с Предотечею и с Богословцем Иоанном и с инеми многими святыми. Народу стоящу в церкве, видеста молящуся с слезами к Сыну за весь мир. И глагола Андрей к Епифанови: «Видиши ли Царицу и Госпожу всех, молящися за мир?» Он же рече: «Вижу, отче!» И покрывши честным своим омфором, светящися паче електора люди сущая в церкве…
А колокола продолжали звонить, наполняя воздух несколько протяжными мелодичными звуками. В гулкий звон вплелись более нежные голоса колоколов поменьше. Россыпью звонких звуков отозвались мелкие колокольчики.
Целый колокольный оркестр!
А что если…
- Извини, батюшка,- лишь в последний момент Виктор вспомнил, как нужно обращаться к священнику,- а ты можешь различить, когда и какой колокол звонит?
От удивления Мелентий аж задохнулся, прервавшись чуть не полуслове.
- А как же,- немного помедлив, проговорил священник и самодовольно огладил густую бороду,- да любой православный, думаю, справится.
Виктор на мгновение замолчал, обдумывая что-то ему одному известное.
- Ага! А вот французы смогут разобраться в этом звоне?
- Французы?- Мелентий внимательно оглядел Виктора с головы до ног,- Сомневаюсь…
- Ты что-то задумал?- встрял в разговор Александр.
Виктор хлопнул друга по плечу.
- А то! Мы ж сможем при помощи колоколов передавать крестьянам сведения!- торжествующе проговорил он,- И противник ни о чем не догадается.
Привлеченный последними словами, подошел и Тит.
- Что ж тут особенного-то? Мы так и делаем.
Виктор оглядел собравшихся. Взгляд его встретил полное одобрение в глазах крестьян. В стороне еле слышно усмехнулась Оксана.
- И чего смешного?- хмуро пробормотал молодой гусар.
Звякнули шпоры. Подойдя к столу, Виктор расположил на столешнице ташку с грубо вышитым вензелем Императора. Хлопнула  о доски крышка поясной папки. Зашуршали выуженные из папки бумаги.
- Это еще зачем,- ткнул в бумаги палец старосты.
- Распланирую наши…
- А чем же ты собираешься писать?- вкрадчиво сказал Александр.
- Так у меня…- Виктор полез в ташку, и тут словно споткнулся,- Оп-па…
- Вот именно…
Иконы из Красного угла смотрели на молодого человека укоризненно. «Как же ты сразу-то не сообразил? А еще говорил, что историей интересуешься».
Виктор почувствовал, что лицо его заливается краской. Молодой человек раздраженно вернул бумаги обратно в недра папки  и захлопнул ташку. Дернулись ремни, принимая вес кожаного планшета.
- Значит, насчет колоколов мы решили,- заключил Виктор, тяжело опускаясь на лавку.
За дверью послышались шаги. Скрипнула отворяемая дверь. В клубах морозного воздуха на пороге появились еще мужики, сопровождаемые все тем же Степаном.
Молодой человек опустил подбородок на скрещенные руки. Из груди шумно вырвался выдох.
- С чем пожаловали?
Отстранив вновь прибывших, Степан выступил вперед.
- Мужики из окрестных деревень тоже собираются под твою руку…
Пришедший ражий мужик шагнул в обход Степана.
«Надо же, они еще и за первенство в этом деле борются,- легкая усмешка искривила губы молодого человека,- так и собственную структуру можно будет создать».
- Ми  до  тебе,  Самусь,- проговорил он, снимая шапку.
- Самусь? Кто такой?
- Расскажи, Панас,- подтолкнул мужика его сосед.
- Самусь – Самойло  Іванович – полковник  Богуславського  полку,- замедленно заговорил Панас,- Очолював  боротьбу  проти  турецьких  і  татарських  нападів  на  Поділля.  Наказний  гетьман  Правобережної  України.  Керівник  повстання  проти  поляків.  Разом  зі  своїм  полком  перейшов   на  Лівобережну  Україну.  Брав  участь  у  боротьбі  зі шведськими  військами.  Виступав  проти  зрадника  Мазепи.
- Оп-па!- воскликнул Александр,- а мы и не слыхали о таком.
- Так,  як  не  чули?,- Панас почесал в затылке,-  Він  же  наш  герой.
- Хм,- пробормотал еле слышно Виктор,- сейчас на Украине несколько другие герои.
- Ага,- так же еле слышно отозвался Александр,- и сам Мазепа уж точно среди них.
- Так  ми  не  з  порожніми  руками,- продолжил, украинец,- Ми  ж  гармату французьку  тобі  добули.
- Гармату?- повернулся Виктор к Оксане.
Все ж таки как-никак переводчица. Может она и украинский знает? Сам Виктор мог разобрать лишь несколько украинских слов. И то не был до конца уверен в том, их правильно понимает.
- Гармата – это пушка,- вместо Оксаны ответил Александр.
Виктор удивленно воззрился на друга.
- У меня ж на Украине бабушка живет.
Этого Виктор не знал. Да и как? В школе они особо и не дружили. Да, впрочем, Виктор и не интересовался подобными обстоятельствами. Да и зачем?
Вопрос сейчас не об том. Как был – в расстегнутом доломане, Виктор выскочил во двор.
Взвихрился под его сапогами пушистый, еще не притоптанный, снег возле тропинки. Качнулись приветливо покрытые словно кружевами, снежными буртиками ветви деревьев. Ссыпались невесомые хлопья, пятная покрывало свежевыпавшего снега.
На память Виктору пришли его же давние стихи:

Выпал снег, такой желанный.
Выпал снег ночной порой
И улегся долгожданный
Белым на земле ковром.

Он лежит - пушистый, нежный,
Словно сказочный покров.
Белой черточкой небрежной
Ветви тронуты кустов.

На крыльце и на дорожке
Не видать еще следов.
Щеки, уши осторожно
Щиплет утренний мороз...

Молодому человеку показались эти строки вполне подходящими в данной ситуации.
Все это Виктор заметил как бы мимоходом. Большего внимания заслуживала стоящая чуть поодаль лошадь, запряженная в сани. Заиндевевшая шкура животного слабо подрагивала. Из ноздрей вырывался густой пар.
На санях, полностью прикрытое грубой рогожкой, лежало короткое бревно.  Тяжелое, если судить по глубоким следам от полозьев.
Нет, это никак не бревно.
Э-Это…
Машинально обтерев внезапно вспотевшие ладони о сукно чакчир, Виктор шагнул к саням. Негромко скрипнул под сапогами снег.
Отодвинулась в сторону рогожа. Перед глазами предстало нечто темное, округло-холодное. Хищно смотрело на собравшихся бархатисто черное жерло пушки. Что и говорить, Виктор, конечно, встречал реальные пушки того времени, но только в музее или, в крайнем случае, на памятниках. Но никогда до этого момента, пушки не казались ему страшными. Ну железяка и железяка. Ничего особенного.
А сейчас…
Молодой человек всеми клетками тела почувствовал  исходящую от металла опасность. Пушка, даже в крестьянских санях, ужа сама по себе выглядела грозно.
Виктор повторно вытер ладони.
Рука осторожно коснулась выпуклого бронзового бока. Пальцы погладили выпуклую букву «N» в лавровом венке.
Александр, отталкивая крестьян, чуть ли не бегом присоединился к другу. Руки его лихорадочно зашарили в санях.
- Чого шукаєш, барин?- осторожно спросил Панас.
- Так ведь одной пушки мало,- Александр похлопал по казенной части орудия.
- Не переживай, барин,- ободряюще махнул рукой Панас,- Все є. І ядра і порох…