Глава 31 Джек

Он был чисто выбрит (хотя в этом не было никакой нужды) и одет в новый деловой костюм. Его белоснежная рубашка похрустывала, запонки сверкали, а ботинки сияли. Он был полностью готов к выходу. Он взглянул на Тесс, которая ответила ему ободряющим взглядом, потом на сияющие лица детей, и удовлетворенно кивнул.
— Не будем нарушить традицию, — сказал он. — У нас ещё есть время до выхода.
Он вынул из кармана пиджака тщательно сложенный лист бумаги.
— Итак, ещё одна история про Джека. Простите, сегодня мне придётся читать по бумаге, но я обещаю исправиться…
Он запнулся.
— В общем, я буду стараться, — закончил он. — Итак, слушайте.

***

— Ночью Джек проснулся от голода. С трудом добравшись до ванной, он хмуро уставился в зеркало. Теперь все его тело было покрыто мельчайшей татуировкой из букв, слов и надписей. Плакат с Бренд Питом, служивший ему лицом, совсем запачкался и измялся. Глаз, кое-как державшийся раньше на обрывке бумаги, теперь исчез.
Джек покачал головой. Что за конец для супергероя! Где тот прежний Воздушный Джек, защитник обиженных, покровитель невинноубиенных и беженцев, бесстрашный герой, всю жизнь сражавшийся со злом?
«Ну ты хоть себе-то не ври, — ответило отражение. — Когда и чего хорошего ты сделал кому-то кроме себя? Кого спас? Кого защитил? Да ты и себя-то не уберёг!»
Мысль была неприятная, но верная. С другой стороны, защитником, покровителем и заступником он назначил себя не сам. Так его назвали люди, хотя он и пальцем не пошевелил ради этих несчастных ублюдков. Не много же им, выходит, надо… И вот он, их хвалёный герой, во всей красе: очень скоро он окончательно свихнётся от голода и отправиться выслеживать отбившихся от стада людишек, чтобы наконец покушать. Будет вместе со своим новым боссом следить за ними с каждого рекламного плаката, выглядывать из каждой чертовой надписи. Тупой, жадный, похотливый и агрессивный, он будет отлавливать их и обирать до нитки: их время, деньги, жизни и даже мечты. И, если честно, он уже не мог терпеть голод.
Джек выбрался на улицу и огляделся. Город, как обычно, ломился от еды, но ближе всего оказался освещённый стенд какой-то фастфудни с аппетитнейшими картинками и сытнейшими с вида надписями. Голодный Джек бросился вперёд так, что едва не сбил с ног какого-то малыша, который, точно заворожённый, застыл перед стендом.
Твик покосился на младшего брата и улыбнулся.
— Малыша звали Мик, хотя Джек, разумеется, этого не знал. Он видел лишь дурачка, разинувшего рот на картинку с вкусным пирожным, и еще он видел тех, кто пожирает его с другой стороны картинки. Джек с огромным трудом подавил желание дать малышу хороший пендаль, чтобы тот улетел куда-нибудь подальше и освободил наконец место перед стендом. Вместо этого он осторожно приблизился и в один присест целиком съел все содержимое панели. Для Мика это выглядело так, будто стенд вдруг погас. Он отпрянул, в недоумении огляделся по сторонам и, понурившись, разочарованно побрёл прочь.
Джек проводил его задумчивым взглядом. Выходило, он только что спас парнишку. Может быть, не целиком и точно не навсегда, но на этот раз точно. Джек сел на скамейку и задумался. «Покойники справятся и без тебя, а вот живые вряд ли», — вспомнил он снова. Но, в таком случае, может быть, верно и обратное? Если живой Джек не смог никого спасти, может, получится у мёртвого?
Он с трудом встал со скамейки, похлопал по животу и деловито оглядел ночной город. Сверху нависало ночное чёрное небо, изредка вспыхивающее грозовыми разрядами рекламных слоганов. Там были багровые толщи облаков, роняющих призрачные дары. Там была изящно подкрашенная луна с её неизменным Лунным Тигром, дерущим глотку над спящим, но таким оглушительным городом. Снизу был живой асфальт с его движущимися картинками. Справа — до неба — телеэкран с рекламой. Слева — до неба — такой же. Далеко впереди — там, где проспект сворачивал направо — ещё один. Бесконечный прямоугольный короб с живыми стенами. Уютная перламутровая раковина для моллюсков. Отличный гроб для миллионов кошельков. Заманчивая реклама вечного счастья.
Джек вразвалку двинулся вперёд, не спеша ворочая головой из стороны в сторону, поедая бесчисленные надписи и картинки. Сначала он старался выбирать наиболее ядовитые, но это отнимало чересчур много времени, и Джек принялся есть все подряд. Он ел, и ел, и ел, оставляя за собой тёмную беззвучную колею с растерянными людьми, чуть не впервые в жизни оставшимися наедине со своими мыслями.
Вскоре он уже не шёл, а катился, точно огромный шар для боулинга, наматывая на себя бесконечную пряжу цветных слов и образов, оставляя за собой чёрные пустые прорехи, из которых неслись мольбы и проклятия, и выглядывали прекрасные картинные лица, искажённые теперь злобой, страхом и ненавистью. Один раз ему показалось, что он узнал блондинку, но её лицо было слишком искажено, да и лифчик съехал настолько, что лицо уже не имело никакого значения. Впрочем, в любом случае, Джеку было не до неё. Он был слишком занят. Он ел, он защищал, он спасал. Впервые в своей жизни он спасал живых. Впервые он был настоящим Джеком-Заступником.
А потом он застрял. Внезапно проспект стал для него слишком тесен. Джек рыгнул, поднатужился и выдавил себя кверху, сразу же нависнув над домами. Он вздохнул, потёр свой огромный живот и медленно покатился дальше, продолжая есть, есть, есть…
К утру трудно уже было сказать, кто из них больше: он или город. Как нельзя было и отделить одно от другого. Как, впрочем, и узнать Джека в огромном мыльном пузыре, переливающемся всеми цветами радуги, подмявшем город и заполнившем каждый его метр. А потом… потом Джек наткнулся на какую-то антенну (или, может, это была башня, или просто зонтик) и лопнул, обрушившись на город потоками цветной типографской краски.

***

— Начавшийся вскоре дождь без труда отмыл стены домов, унося Воздушного Джека в водосток радужными ручейками, весело бегущими по асфальту. К утру город был чист и свеж. Одна за другой начали оживать яркие вывески, погасшие было ночью. Город возвращался к своей обычной жизни. Только кое-где из трещин в асфальте начали пробиваться к небу странные нежные ростки. Призрачно-голубые, почти прозрачные, совсем как воздух.
Твик опустил лист бумаги.
— Боюсь, про Воздушного Джека всё, — мягко сказал он. — Ну, по крайней мере, на сегодня. И еще, папа просил вам кое-что передать…  Здесь, в самом низу…
Он оглядел семью и торжественно прочёл вслух:
«Никогда ничего не бойтесь. В мире полно героев. Просто не все они ещё поняли, зачем пришли в этот мир».