Парни навынос

   - Тебя разыскивает какой-то солдат, – эту новость мне сообщил  сокурсник Толик Белов. – Он топчется у деканата.

     Следующая пара была скучнейшая – исторический материализм и я  как раз хотел её прогулять.  А встреча с солдатом вызывала интерес: кто же это мог быть?

    У деканата топтался дембель Саша Вронский. С обладателем роскошной фамилии мы дружим с 6 класса. После школы он направился в художественное училище в Пензе (туда переехали его родители), а я в гуманитарии – в Ташкентский университет. После окончания его забрали в армию – в  прокаленный солнцем прикаспийский город Шевченко, который казахи  на закате СССР переименовали  в Актау.  Мы два года переписывались и я был в курсе его армейской синекуры. Вронскому сказочно повезло –  назначили полковым художником.  Обитал в клубе, в казарму заглядывал изредка. Свободен от строевой, сыт и нос в табаке.  Пороха, естественно, не нюхал.

    -Что ж ты о прибытии не сообщил? Я бы подготовился…

    -Глупости это -  лишние хлопоты. Тем более, что я к дяде заехал, там все вещи оставил, принял душ и к тебе, на студенток посмотреть заодно.

   Минут пять  мы похлопывали друг друга по спинам, подсмеивались над переменами в облике. Прозвенел звонок.

    -Раш, ты иди на занятие, а я пока здесь перекантуюсь, - армия не избавила Вронского от интеллигентских обременений.

    -Какие занятия,   едем ко мне отмечать твой приезд!

    -Ну, если так, то у меня  идея: отметим  дембель не у тебя, а в самом приличном ресторане .

    -В самом приличном говоришь, - я сник, с деньгами у меня было туго,  и лихорадочно раздумывал у кого можно было их занять.

     -Даже не думай, - угадал он мои метания. – У меня полторы тысячи, перед дембелем на халяве заработал - наглядную агитацию для администрации города рисовал. Куда едем?

     Я присвистнул от удивления, сумма - годичная зарплата  обычного советского инженера. 

    -Лучше всего в «Узбекистан»! - вмешался Толик. Мы о нем   как-то подзабыли.  Удивленно переглянулись с Сашкой и решили, что он компанию не испортит.

     «Узбекистан»  в советские годы  числился самым престижным отелем в Ташкенте.  Селили в него тогда в основном иностранцев и говорили,  что  имеет 5 звезд, есть бассейн на крыше, но в ресторан с великолепной кухней, вроде бы, пускают всех.  Для нас, студенческой голытьбы, он был не по карману. Хотя отдельные счастливцы там уже отметились и, рассказывая, причмокивали от удовольствия.

       Поехали туда, естественно, на такси.

       Вышколенный официант только удивленно поднял брови, увидев вошедшего солдата. Полупустой зал – 12 часов дня. В меню  полно блюд с незнакомыми  названиями. Мы с Беловым погрузились в его изучение, а Вронский подозвал официанта.

   -У вас есть рябчики с ананасами?
 
   - Можем предложить перепёлок , - вежливо посоветовал тот.
 
   - Мне хотелось рябчиков, со школы  мечтаю, - протянул Сашка.
 
   -Понял: ешь ананасы, рябчиков жуй, - услужливо улыбнулся официант.
   
   -Никакие мы не буржуи,  дембель будем  отмечать.  А пока принесите нам все, что здесь есть, - и Вронский положил пятерню на лист меню  с красивыми фотографиями. – Один черт, мы все это не ели и надо попробовать. Перепёлок с ананасами тоже.

      Официнт все же посоветовал взять на первое  суп буйабес или пити из баранины. Кстати, советую. Названия вторых блюд я уже не помню.  Начали   с легких вин.

    Ближе к четырем часам, слегка захмелев, Вронский признался мне, что в армии переписывался с Надей Живновой, студенткой химфака университета.

   -Живет она в общежитии, в вузгородке, как ты думаешь, стоит ее тоже в ресторан пригласить?

   -Конечно стоит, и лучше с подругами,- опять вмешался Толик. Я удивленно посмотрел на него:  уже второй раз за день проявляет  нескромную прыть за чужой счет.

   -Что же ты, тугодум, в универе не сказал, что ее надо прихватить? – удивился я.

   -Не будет же она занятия из-за меня пропускать,- усомнился Вронский. – Да и не видел я  её никогда в жизни, только фото вот прислала, - он полез в нагрудный карман.

     Симпатичная девушка, с хорошей улыбкой, ясными глазами, правда, блондинка.

    -Она, наверное, уже пришла в общежитие с занятий, пошли к телефону, я ее разыщу, но ты сам с Надей будешь договариваться. И насчет подружек тоже, - активизировался Толик. Обычно робкий Сашка засомневался, хорошо ли это будет выглядеть, но Белов его уже настойчиво подталкивал в спину.

     Вернулись они минут через 15. Толик звонил якобы из ректората и просил срочно пригласить к телефону студентку Живнову.  Вахтерша прониклась и  разыскала Надю.

    -Приедут,- Белов сыто улыбался,  - плюс две подружки, но не сразу, марафет им надо будет навести.

     Банкет продолжился, но пили и ели  мы уже умереннее – как никак девушки обещали нагрянуть.

    Часа через три они появились. Первым их углядел Толик. Он и подтолкнул Сашку. И они вместе направились к девушкам. Надя, смущаясь, все же чмокнула Вронского в щеку. Видать, он и в яви ей приглянулся. А Белов под ручки повел к столу девушек – предупрежденный официант уже расставил для них приборы. Две девушки Анна и Елена  оказались близняшками: кудрявые, стройные, смешливые. Я мысленно похвалил Надю  за выбор – у нас с Беловым исчезает элемент соперничества.

    Девушки захотели шампанского, а мы перешли на коньяк.  Вронский с Надей, найдя общий язык, стали время от времени отлучаться от стола и прогуливаться вдоль гостиницы,  им было о чем поговорить, а мы пировали.  Химички, когда на улице стемнело, стряхнув с себя застенчивость, так отплясывали на танцполе, что вызывали  аплодисменты. Их начали приглашать на танго, кое-кто из  озабоченных парней даже пытался подсесть к нам  и выпить за наших девочек. Да и солдатская форма Вронского их стимулировала на излишние армейские  ностальжи.

    -Сматываемся, - переглянулись мы с Толиком, -может и до драки дойти.

    Аня с Леной были слегка разочарованы нашей ретирадой, им хотелось продлить свой успех.

    Официант собрал нам закуску в дорогу и несколько бутылок для продолжения банкета.  Добирались на такси, близняшки сидели у нас на коленях с Толиком.

    В общежитии продолжили у Нади. Сдвинули столы, откуда-то появились стулья. Готовить ничего не надо – все  заботливо упаковано в «Узбекистане».  Вот тут-то и выяснилось, что девушки предпочитают тоже коньяк  - химички же!
 
    -Как тебе Надя? – склонился к моему уху Вронский.

    -Очень даже, - ответствовал я. – Надя вселяет надежду, что у тебя все будет с ней хорошо.

    -А знаешь, оказывается, она прекрасно разбирается в красках и может меня многому научить…
 
    - И производства алкоголя на дому наладит? Повезло тебе! – я поднял  вверх указательный палец и заглотил очередной кусок великолепного казы (это колбаса из конины,  если кому не довелось  попробовать).

    Музыка гремела, коньяк разливался, закуска не кончалась. Приходили соседи с жалобой на шум, кто-то оставался, кто-то уходил и снова возвращался. Потом решили оставить Сашу вместе с Надей, а сами спустились этажом ниже к близняшкам. Пока перемещались, охота продолжать праздновать дембель без виновника пропала.  Уже не помню как мы с Толиком оказались в кроватях (без близняшек), но раздетыми.  Аня с Леной куда-то ушли.  Ни искать их, ни дожидаться у нас уже не было сил. Алкоголь - лучшее снотворное.
   
  … Первым проснулся Толик. Кто-то рядом напевал приятным голосом  песню “Ах майн либер Августин”. Кафель, белые стены. Толик посмотрел на часы – 6.45.  Женщина в платке, мывшая пол, повернулась к нему и улыбнулась: “Гутен морген!”

    Толик с трудом попытался поднять голову, трещавшую от перепитого,  и увидел, что к его большому пальцу ноги привязана бирка.   И он с ужасом вдруг  начал осознавать, что лежит в морге. А песня и приветствие на немецком и вовсе сбили его с толку. Неужто  оказался к тому же в Германии? 

    -Дас ист морг? – спросил он почти  по-немецки.

     Женщина  расхохоталась и отрицательно помотала головой.

    – Их бин русише студент, - с трудом составил Толик следующую фразу.
 
    -Ist es moglich, bis zu einem solchen Schwein zu betrinken , - усмехнулась женщина. 

      -Не понимайт, - перешел на международный Белов.

      -Ну, разве можно до такого свинства напиваться, - перевела уборщица, - что даже по-русски лыко разучились вязать.  Вот и на бирке у вас написано: “Законченный алкоголик, хотя и блондин, советуем держаться от него подальше”.

     -Так вы русская,- обрадовался Толик. – А кто это написал и почему мы здесь?

     -Я это как раз у вас хотела спросить: как вы в душе оказались? Может, места  не хватило?

     -Толик, где это мы? –проснувшись,  я не узнал своего осипшего голоса.

    -Сам не знаю. Вставай, разберемся, - и он начал сдирать с ноги бирку.

     Тут и я заметил свою. “Врун, говорун, зануда,  прогрессирующий  алкоголик. Не притрагиваться - заразен”. Прочитав и мою эпитафию на бирке, женщина рассмеялась. Такого звонкого смеха я давно не слышал. Отсмеявшись,  она сняла  низко надвинутый платок, встряхнула волосами  и превратилась в очень даже приятную статную девушку.

      -Мальчики,  вы  пока одевайтесь, а я пойду  разузнаю,  кто вы и как сюда попали.

       Наша одежда и обувь были в пакетах аккуратно привязаны к спинкам кроватей.  В коридоре зазвучали  голоса – пробуждался студенческий народ.  Надо спешить, вдруг ранние пташки попрутся в душ.

      Через минут 10 вернулась  девушка. Звали ее, как она представилась, Людой, училась на вечернем отделении химфака, а в общежитии подрабатывала уборщицей. Знала три языка, включая немецкий, ей родной. Она нам и рассказала, в какой мы переплет попали из-за Вронского.  Тот случайно капнул соус на рубашку, а Надя взялась оттереть пятно.  Вытащила из нагрудного кармана документы и несколько фотографий, чтобы не замочить их. На первой была она, на второй и третьей две другие подружки Вронского. Надписи  на обороте (а какая девушка не впадет в искус?) неопровержимо свидетельствовали, что она  не единственная, обожаемая, как выдавал ей  рулады еще недавно подвыпивший Сашка.

      Надя попыталась  растолкать закемарившего Вронского, но  привыкший даже в армии не вставать по тревоге,  он дрых как убитый.  С таким изменником коварным в одной комнате Надя не желала оставаться и вместе с близняшками (вот куда они отлучались), решила выставить его в коридор вместе с кроватью.

     Мы же попали под девичью раздачу, как его друзья.  Нас  перетащили в  душевую по соседству. Хотя для меня до сих пор загадка, как это они умудрились сделать. Выкатили кровати или созвали подруг?

     Вронский сладко похрапывал этажом выше, рядом с Надиной комнатой. На бирке было написано: “Коварный бабник, поганец законченный. Не дышите с ним одним воздухом!”

    Мы попытались постучаться к Наде, но она так и не открыла дверь. Как и близняшки. На душе было пакостно и слегка обидно за девичью месть.

    Провадив Сашку в Пензу, мы с Толиком на следующий день разыскали девушек  на химфаке . Даже отметили  затем с ними примирение в кафе,  но над нами незримо витал обманщик женских сердец и отбрасывал  свою  настораживающую  тень.  Возможно, из-за этого не заладились у нас и романтические отношения с близняшками.  Или мы сами после выноса наших тел  опасались  с ними водиться…

     В ту весну я последний раз видел Вронского без бороды, после ночевки в коридоре он перестал бриться. Может, стеснялся, что Надя при встрече его узнает. А затем женился - на Наде, на другой, естественно.  Так совпало. От судьбы не уйдешь..