Несмотря ни на что

Автобус, выпустив облако почему-то черного дыма, уехал. Постояли на остановке. Покурили. Рано приехали.

- Черт возьми, ну и погода!

-И не говори, кума! – подтвердил Коля, растирая свои побелевшие уши.
Валерка рассмеялся.

- Хи-хи. Коля, ты точно отморозишь свои большие уши.

- У-у-у, -  зарычал на него Юрка, стоявший рядом с Колей, , - доволен,
да? Что мороз накаркал.- и опустил уши своей ржавой ушанки. – Доволен, да?

Юркины глаза еще не смеялись, но искорки смеха уже искрились где – то в уголках его нарочито нахмуренных бровей и готовы уже выпрыгнуть и заразить нас громким хохотом над самими собой, такими жалкими и съежившимися от несильного всего-то в двадцать пять градусов мороза.

Валерка Свинцов, наш товарищ по группе, был вечно весел и никогда не унывал. За три года никто из нас так и не увидел его хоть на минуту взгрустнувшего. И потому может все почему – то его считали за такого несерьезненького, не придурка, конечно, но все – таки несерьезненького. Так же с ним и общались: игриво и весело.

И сейчас его улыбающаяся физиономия изобразила высшую степень довольства, и он ответил:

- А как же, конечно! – и расхохотался.

Рассмеялся и Юрка, завязавший уши своей рыжей шапки, и Колька, уже отгоревший свои уши. И я за компанию заулыбался.

Колька достал сигареты, дал Вовику и Юрке. Они закурили, и мы пошли дальше.

- Не, никогда не ходи в это кино, - продолжая прерванный разговор и после очередной затяжки, явно издеваясь, бросил небрежно  Юрка.

Валерка сам по себе парень неплохой, незлой, потому наверно и не уловил в Юркином голосе издевательских ноток и уж совсем добродушно спросил:

- А почему?

И Юрка начал расписывать, все более и более утрируя свой тон, доведя его почти до хамской нахальности, всячески высмеивая этот фильм.

Валерка его выслушал и видимо больше для проформы, абсолютно равнодушным голосом спросил меня:

- Саш, а ты ходил?

Не успел я ответить, как Юрка вставил:

- Пушкин в детские фильмы не ходит.

Пренебрежительный тон, с которым это было сказано, никто не понял, кроме меня. Все уже привыкли к его колючим высказываниям. Когда у Юрки плохое настроение, он подкалывает всех, направо и налево. Но ко мне он вяжется уже второй день. После того, как вся наша компания, сходила по поему предложению на отстроенную недавно Диораму, большой музейный комплекс. Юрка как – то привык, что все  наши слушаются только его.

Огрызаться мне было лень. Да и, если у человека плохое настроение, на Валерку зарычал, Равильке сигарету не дал, да еще и слова сказал колкие, мол маленький еще, подрасти, не вырастешь, курить будешь. Видно, что у человека плохое настроение. Зачем ему еще его портить?
- Сходи,  сходи, - советую добродушно Валерке, - обязательно. Шикарный фильм. Не знаю, как этому – я кивнул в сторону Юрки – а мне понравилось. Давно не смотрел таких боевиков.
- А ты точно ходил?
Его недоверчивая улыбка не рассмешила, как обычно.
- Ходил. Ходил.
Валерка успокоился и уже к Равилю:
- Ну что? Сходим сегодня в три часа в ДК «Родина» «По следу тигра» называется. Парни говорят, фильм интересный.

Так незаметно всей компанией дошли до подземного перехода что напротив новой заводской проходной и остановились. Запас времени был еще большой. Шумалов пошел дальше.

- Эй, Юрик! - крикнул ему Коля, - Куда?

- На завод.

Колька пошел к нему.

Вовик было рванул за ними, но нам удалось его уговорить еще прогуляться  с нами. Он, все еще сомневаясь, (стоит ли гулять по такому морозу)  присоединился к нам.
Нас стало уже пятеро. Я, Валерка, Вовик, Равиль и Рыжий. Леньчика и так вообще – то незаметного, в этот раз что-то вообще не было слышно.

Отошли несколько метров, вдруг слышим:

- Эй , дожидайте! – Это Колька. – Мы тоже с вами.

- Ага, - позлорадствовал я, -  снова не удалось Юрке разбить нашу компанию. Так что, кукиш тебе, еще неизвестно, кто у нас больше лидер, я или ты.

Злой и раздосадованный Юрка плелся сзади, о чем – то разговаривая с Колькой.
Мы прошли мимо кафе, зашли в магазин обуви, что на заводской площади, не столько обувь посмотреть, сколько погреться слегка, и направились обратно, к проходной, а там на завод, каждому в свой цех.

Я, шел впереди и наслаждался новой демонстрацией Юркиного бессилия, с удовольствием вспоминая Юркины глаза, растерянные и обиженные. А что на толпу обижаться, если она за тобой не пошла. Толпа всегда за лидером идет. Все, Юрик, не лидер ты уже, а я. За мной пацаны пошли.

А Валерка все – таки пакостный парень.

Что- то зашел разговор о девчонках вообще и о девчонках нашей группы в частности. Кто – то их хвалил, что мол наши девчонки лучше, чем в Э-41. Хотя там тоже есть красивые девочки. А Вовик похвалил вычислителей. Мол там вот  не только «ничего»,  смазливенькие, но и умненькие. Это ж надо на электронно-вычислительных машинах работать учиться. Я, говорит, видел у мамки на работе, так машина с целую комнату и полкомнаты картонных картотек в нее вставляют. И все гудит. Ведь в этом во всем разбираться надо, программы с помощью карточек писать. Молодцы девчонки.
Ленька тут проснулся. А все равно, говорит, лучше и красивее девчонок, чем в нашей школе я в вашем Кирове еще и не встречал.

Поржали над ним, любителем колхозных и сельских красавиц.

А Свинцов все - таки пакостный парень. Наклонился Вовику, ухо шапки – ушанки приподнял и прошептал, как всегда со своей улыбкой, показавшейся мне на этот раз непривлекательной и ехидненьки – подло  и прошептал те зловещие слова, не помню точно, что, но отчетливо звучит до сих пор в ушах его ехидный шепот:

- А, все они…

И он небрежно махнул рукой. И видимо не решаясь сказать вслух одно подлое слово вложил весь его ругательски - унижающий смысл его в «трали – вали».

- А – повторил он, - все они «трали вали»!

Я не знаю, как я не вклепал в эту смеющуюся харю, как не треснул по носу этого идиота. Не знаю. Мне обидно стало за всех девчонок. Это божественные существа. И так их обозвать.

- Сволочь же ты, Валера!

Я попытался всю свою ненависть к этому улыбающемуся ехидству вложить в эти слова.

- Ты, что, Саня, - испуганно отошел он от меня. – Я ведь ничего не сказал плохого.

- Ах, ничего? Ты, не сказал ничего?  Мерзкая тварь. – молча подумал я.

  Передо мной встало множество картин, в которых он, этот Валера, весело щебечет с девчонками из нашей группы, заразительно смеется. И они смотрят на него тоже газами смеющимися. Ну, как бы это описать, такими, которыми смотрит человек на другого человека, когда-то тот делает или скажет ему что-то очень приятное. Я вспомнил его лицо на этих картинках, такое жизнерадостное, его слова полные веселья и смеха и сегодняшнее его заявление. Такое наглое и похабное.

А я девчонок стесняюсь.
 
Так вот, что давало ему силы. Так вот почему он так нахально, не стесняясь (ну какое может быть стеснение, если ты говоришь с  «трали-вали»?)  так нахально, не стесняясь, болтал им всякие анекдоты. Так вот почему! Потому что в душе всех их он считал за (,,,), «трали вали».

И вот на тебе. Такое признание. Такое откровенное и подленькое. Эх, подлый же  ты, Валерка, человек.

Пока я удивленно разглядывал это несоответствие внешнего поведения и внутреннего отношения человека к своим собеседникам, эти две противоположные позиции одного человека, пытаясь хоть как-то объяснить это противоречие в человеческой природе, к нам снова подошли Коля с Юрой, заходившие в киоск за газетами.

Я, глядя на желтый соломенный затылок Юрки, думал о том, что вот и этот человек тоже всех презирает, считает за ничтожество, тоже подлого мнения о наших девчонках, а может быть и о нас, судя по его фразе про мое кино, и в то же время шутит с ними, с девчонками нашими, смеется.

Сволочи же они. Думают одно, а говорят другое.  Да как смеют они так поступать!
Впрочем, это я сейчас написал слово сволочи, лучше, наверное, другое, типа двуличные люди, не знаю, это я сейчас такое грубое слово написал, а тогда я испытал, просто недоумение. Почему так бывает в жизни? Ведь в идеале, по – моему, так не должно было быть.

Хотя, почему только недоумение.

Жизнь имеет одну особенность.

Она никогда сразу не раскрывает своих карт. Правда для человека опытного, который знает жизнь все карты ее открыты. Но кто, в любом возрасте осмелится сказать: «Я знаю жизнь! Я изучил ее.» А если и скажет, то сама ЖИЗНЬ  только снисходительно рассмеётся. И подложит когда-нибудь этому самоуверенному  самозванцу хорошенькую свинью.

Нет, ребята, никто никогда из нас так  и не узнает жизнь до конца. Вот и я впервые сегодня узнал о Валерке и Юрке что-то лишнее.

Иногда жизнь лучше не знать.

А мы продолжали веселой гурьбой двигаться к проходной. Замёрзшие, но веселые и счастливые от того, что практика заканчивается, и что солнце сверкает, и что в футбол, пока шли по тротуарам ледышкой успели сыграть, а я еще и от того, что  Валерке все – таки  забил гол. Чуть в башку не попал. Это ему за "Трали-вали"!

Вообще, пацаны, жизнь прекрасна! Несмотря ни на что.