Письмо из армии

     В эту ночь Колька не спал. Он был поставлен караульным. Друзья благополучно дрыхли,  видя десятый сон, Колька зевал, завидуя сослуживцам. Новоиспечённый солдат думал: «Армия  –  что детский сад, никакой свободы выбора». Он вспомнил, как в детстве не хотел вставать по утрам, чтобы идти в этот ненавистный дом, где собирались дети «для приятного общения». Так как Колька всегда был маленького роста и имел скверный характер, ему частенько доставалось от сверстников. Однажды  утром Колька закатил истерику матери и та, под отчаянным напором сына, не желавшего идти в детский сад, отправила его к бабушке на весь день. Больше в садик Колька не ходил, бабушка стала его воспитательницей и подругой. Колька даже научился ходить, как она: не торопясь, вразвалочку, и поэтому в первом классе всегда опаздывал на  урок.

     Колька бодрствовал. Время стояло на месте. Он присел к столу. Обнаружив смятый тетрадный листок, Колька вытащил из кармана ручку и начал писать:
     «Приветик, мои дорогие баушка, мама, Света, Алексей, Наташенька (фу, замучился всех перечислять)! Пишу вам ночью – времени 2 часа 18 минут, стою на посту (тумбочке). Вся рота спит, а мне выпала честь то ли её охранять, то ли наблюдать за её крепким богатырским сном. Мобильные телефоны у нас отобрали – приказ командира полка, так что опять старое доброе средство связи даёт о себе знать (это я о письме). У меня всё около дела. …Ну вот, вроде, январь подходит к концу, через пару дней начнётся февраль, а там весна – долгожданная весна! Ко всему прочему в феврале намечается полевой выход – будем жить в палатках на природе, так что время должно пролететь незаметно. Пока складывается такое ощущение, что один день длится 29 часов 15 минут, но уж не 24  точно, хотя и хорошего здесь тоже немало: особенно обед с перекуром.

     Что вам ещё рассказать? Сегодня уже суббота? Ну да, два с половиной часа, как суббота. Хотя здесь, в армии новый день начинается с ужина: как входишь в столовую, считается, что новый день наступил. А прикольно так-то посреди ночи «на тумбочке» стоять: и письмо пишу, не торопясь, и печеньку шоколадную хаваю, и никто замечания не сделает – ляпота  ляпотная!»
     Недавно ходил в увольнение. Пообщался с родным отцом. Оказывается он интересный, интеллигентный общительный человек! Никак бы раньше этого не подумал. Я даже благодарен судьбе, что помирила меня с предком.
    Ну что вам написать ещё на данном «куске папируса?»  (Извините, этот смятый листочек раньше двойным был, но вторая половина ушла «на нужды земные»). В общем, как вы уже поняли из моего письма, служба идёт почти отлично. Почему почти? Объясняю: солдат спит – служба идёт – это отлично, а я сегодня бодрствую – следовательно, почти отлично.

     Как там мой дружок Скалозуб поживает? Наташенька всё поёт, пляшет? Бабушка – стираешь, готовишь? Ну вот, нормальное письмецо я сегодня завернул: такое душевное, большое, длинное. Что-то меня на лирику, на дом, на Родину потянуло…

     Не грустите, мои родные, и запомните: я служу России, и я обязательно вернусь! Так что отвечайте, жду. На этом заканчиваю, больше нет места, и другого папируса тоже. Отправлю, когда смогу.
    Ваш защитник Колька.

       Колька отложил в сторону ручку, зевнул, и представил, как осенью он возвратится домой. Мать заплачет, бабушка будет бегать по комнате из угла в угол,  раскрасневшись от радости, громко кричать, спрашивая обо всём и сама себе отвечая.

      …Колька закрыл глаза и, невольно задрёмывая, увидел желтеющие деревья, Сиверское озеро, монастырь, и себя, мчащегося мимо этой первозданной красоты  на машине в шутку названной друзьями «Сирота». Звучала рок-музыка, Колька жал на газ, брызги луж разлетались во все стороны, молодые девчонки, визжа, и грозя кулаками вслед, шустро шарахались на обочины. Он был счастлив, курил пятую сигарету, разговаривал с Маринкой по мобильному телефону десятую минуту, и никто не посягал на его свободу и независимость. Чей-то лохматый пёс, громко и беспрестанно лая, норовил сунуться под колёса «Сироты», но Колька мчался быстрее ветра, оставив это глупое создание позади. Он торопился навстречу Маринке, навстречу своей судьбе и простому человеческому счастью!

     А до дембеля оставалось ещё девять длинных месяцев…


Фото из открытых источников