Бессмертный Пушкин

     Не особо мы в школе любили классику…. Но всё же были произведения, которые заставляли задуматься,  и одним из них стало стихотворение Михаила Лермонтова «Смерть поэта». Когда я его прочла в первый раз, на глаза навернулись слёзы. Было обидно, что великого поэта, нашего Пушкина, мы потеряли… А ведь сколько б он мог ещё написать! Стихотворение я выучила быстро, на одном дыхании. На следующем уроке литературы подняла руку, и попросила рассказать шедевр. Учительница  с удовольствием разрешила. Я вышла к доске, и тут начался мой  звездный час, так сказать,  моё первое выступление от растревоженной  стихотворением души… Вдруг показалось, что Пушкин - это часть меня, часть нашего  русского достояния. Я начала читать медленно, растягивая слова, чтоб все поняли смысл утраты:

Погиб поэт! — невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..

     Я читала, не прерываясь, все  увеличивая звук:

Убит!.. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор,
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!

     Ребята с  последней парты  вдруг замолкли, и стали с интересом наблюдать за  моим театральным  монологом. На  лицах мальчишек  появились ухмылки и  улыбки. Я махнула в их сторону рукой и громко спросила:

Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?

     Моё лицо перекосилось от ненависти к тем, кто обижал поэта, гримаса отторжения и презрения к врагам  отпечаталась на лице:
Что ж? веселитесь... — он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок…

     Парни стали подтыкать друг друга. Весёленький денёк намечался…. Я не видела себя со стороны, но остановиться уже была не в силах, и, досадуя, что надо мной смеются, перешла почти  на крик:
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
        Таитесь вы под сению закона,
        Пред вами суд и правда — всё молчи!..
     Парни стали смеяться уже откровенно. Видимо, моё лицо, ненавидящее тех, кто убил поэта, было  по-идиотски презрительным и противным. Весь класс смотрел на меня, отлично понимающую, что надо мной смеются так же, как над Пушкиным, но  разве ж можно было остановиться??? Я протестовала:
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
                Есть грозный суд: он ждет;
                Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
                Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
                Поэта праведную кровь!

     Последнее четверостишье  прозвучало  громко и  убедительно, на восклицательном знаке. Она  было в моём сознании уже  не только о Пушкине, а обо всех, кто злословит за спиной, кто обижал меня раньше и смеётся  сейчас.
 
      Учительница, улыбаясь, сказала: «Садись, Емеличева, пять». Я пошла за свою парту, села на стул. Одноклассник Мишка Краснов  хлопнул  по спине:  «Не мели, Емеля, не твоя неделя. Ну ты и дура. Ты свою морду сейчас видела? Во, умора…» 

     Я сидела и думала, что вот жаль, что никто не понял, что мы Пушкина потеряли, и  ещё о том, что больше никогда не буду рассказывать стихотворения так, как их чувствую.

     А впереди была долгая-долгая  жизнь, в которой я, сквозь  годы,  улыбаюсь вместе с одноклассниками,  своему  выражению лица и всплеску эмоций, но не перестаю   жалеть и любить  бессмертного  Пушкина, который бы  мог написать  ещё очень  много великих произведений....

Фото из открытых источников