Возвращаясь к Бахметским болотам

Сегодня мне попал ролик "Страшная тайна Агафьи. Кто же она?" Надо сказать, что никакой страшной тайны там не раскрыто. Просто кому-то еще раз захотелось потоптаться на теме старообрядства.
В своем рассказе "Бахметские болота" я коснулся вопроса о старообрядцах которые, если верить историческим сведениям, издавна жили в наших местах. Сведения о них, об образе их жизни всегда вызывали у меня сомнения в их правдивости.
Хотя, надо сказать, сведений в литературе об их дикости было предостаточно. Чего только стоит "Пётр Первый" - незаконченный исторический роман А. Н. Толстого, над которым он работал с 1929 года до самой смерти. Две первые книги были опубликованы в 1934 году. Незадолго до своей смерти, в 1943 автор начал работу над третьей книгой, но успел довести роман только до событий 1704 года.
В этой связи стоит обратить внимание на роман Сергея Алексеева "Покаяние пророков", в котором автор дает совершенно другую трактовку событий 17 века. По его словам:
"...церковная никонианская реформа была всего лишь прикрытием другого, исторически более важного события - смены элиты государства и, как следствие, ценностной ориентации русской жизни.
Для того чтобы утвердиться на престоле, Романовым было необходимо избавиться от мощного влияния вольного, самодостаточного и независимого боярства, доставшегося в наследство от Рюриковичей. И, по сути, добровольно отказаться от исторической миссии - провозглашения и утверждения Третьего Рима на Руси. Как известно, "четвертому не бывати".
Прямое и открытое притеснение особо ретивых бояр ничего не давало, ибо опальные тотчас становились мучениками. Так возник замысел провести церковную реформу, и принадлежал он не Алексею Михайловичу и даже не патриарху, а греческим попам, которые в поисках места службы толпами шли на Русь, и приближенному митрополиту Паисию Лигариду, известному на Руси тем, что задолго до Петра он завез и торговал табаком, уча не молитвам, а курению.
Церковная реформа и расколола боярство. Пожалуй, это была первая русская революция в верхах, и впервые ставка была сделана на боярских детей, отколотых за счет "конфликта поколений" от именитых элитных отцов.
И только во вторую очередь - на худородных, обедневших, а то и вовсе нищих князей и дворян, которые поддержат все, что сулит выгоду. Все последующие революции с поразительной точностью использовали этот прием, укладывающийся в короткую формулу "разделяй и властвуй".
Никон сделал свое дело и отправился в ссылку, консервативные родовитые бояре и купечество, не приняв новой обрядности, оказались вне двора, вне закона и без собственности, а скоро и вовсе без родины, вынужденные скрываться сначала на глухом Керженце, потом за Уральским камнем, на Балканах и берегах Босфора. Самые влиятельные и богатые, например боярыня Феодосья Морозова с родными сестрами, были попросту замучены и заморены голодом. Десятки строптивых князей, мужей боярых и сотни непокоренных священников и монахов сгноили в земляных тюрьмах и сожгли заживо, распустив молву, будто они фанатичные самосожженцы. И потом, на протяжении веков, гнали и палили уже их потомков, ибо смена элиты непременно влечет за собой характерный признак - несоразмерность наказания, возведенную в неписаный закон. Места знатных, высокородных заняли худородные, кое-что получившие за лояльность, однако деяния благочестивого Тишайшего отца довершил бритый, ****олюбивого образа сын, срезав с боярских подбородков последние остатки достоинства и заменив этих бояр еще более худородными.
А простому люду, недавно пережившему Смутное время, польские нашествия и войны с Лжедмитриями, тогда было все равно, сколькими перстами креститься и как ходить вокруг аналоя."
А ведь действительно, нам десятилетиями вбивалось в головы, какие дикари жили в России, которые по этим поводам устраивали противостояние с властями вплоть до фанатических самосожжений.
И это очернение части нашего народа продолжалось из года в год.
Большинство из нас читали трилогию Алексея Тимофеевича Черкасова "Сказания о людях тайги" - "Хмель" (1963), "Чёрный тополь" (1969), "Конь рыжий" (1972).
Да и позже... вот как об этом пишет тот же Сергей Алексеев: "...тут еще вышла публикация в "Комсомольской правде", в которой журналист Песков, обыкновенно пишущий о природе и зверушках, поведал о старообрядческой семье Лыковых, назвав скит таежным тупиком. Тупик действительно был: в этом скиту оставались последние из рода князей Лыковых, тех самых бояр Лыковых, которые лет двести служили русскому престолу. После этой статьи к ним кинулись своры туристов и проходимцев, занесли заразу и, по сути, истребили всю семью."
Вот именно об этих Лыковых, то есть об одном из их потомков,  Агафье Лыковой, и шла речь в том ролике, о котором я упомянул в самом начале.
Профессор Александр Владимирович Пыжиков в Своей книге "Грани русского раскола. Тайная роль старообрядчества от 17 века до 17 года" пишет, что уже в середине 19 века Россия по сути уже была расколота пополам.
Когда в конце 1840-х годов правительство отправило по стране несколько исследовательских комиссий, выяснилась ужасающая картина: миллионы русских людей не считали себя приверженцами официальной церкви и крайне враждебно относились к действующей власти. Целые губернии были охвачены раскольничьей фрондой.
Существовали бесчисленные сёла, контролировавшиеся представителями старообрядческого движения, где в домах были двойные стены и крыши, чтобы прятать беглых раскольников. В руках весьма успешных купцов-староверов концентрировались огромные финансовые и промышленные ресурсы.
По сути, была выстроена вторая, параллельная Россия.
Молодой славянофил Иван Аксаков, участник одной из государственных комиссий, писал тогда обречённо:
"Право, Россия скоро разделится на две половины: православие будет на стороне Казны, Правительства... а все прочие обратятся к расколу..."
Писатель Мельников-Печерский тоже был участником этой комиссии и наиболее известен дилогией «В лесах» (1871-1874) и «На горах» (1875-1881), в которой детально описан быт и обычаи нижегородских купцов-старообрядцев.
Некоторые критики причисляют эти романы к «национальной эпопее» в одном ряду с толстовской «Войной и миром», «Бесами» Достоевского и некоторыми другими. В этих произведениях проявилась известная противоречивость его взглядов, испытывавших славянофильское влияние. Как государственный чиновник П. И. Мельников был более склонялся к умеренному либерализму.
Возвращаясь к профессору Пыжикову, советую обратить внимание на его работу "Питер-Москва. Схватка за Россию".
В ней говорится о том, что на протяжении долгого времени, практически до октября 1917 года представления петербуржцев и москвичей о модернизации России сильно различались. Петербург осуществлял свой путь, который реализовывался государственной элитой и столичной предпринимательской группой, а роль оппонента московское купечество и кадетская партия, руководствовавшиеся совершенно иными идеологическими приоритетами.
В чем корень противостояния двух великих городов России -Санкт-Петербурга и Москвы? Почему историческое полотно нашего общего прошлого переполнено эпизодами их конфронтации и конкуренции?
И, конечно, необходимо прочесть книгу Пыжикова А.В. "Корни сталинского большевизма". В ее основе - взгляд на различие ленинского и сталинского большевизма. Эти два течения имели разные истоки, социальную базу, идейные устремления. Понимание этого обстоятельства открывает новые горизонты не только с научной, но и практической точки зрения. Позволяет глубоко осмыслить бурные события отечественного 20 века....