Три книги. 17

СЕМНАДЦАТАЯ  КНИГА  РАССКАЗОВ

Содержание
-Трудности исправления природы
-Запасной выход
-Случай с коброй
-Основы религиозного мышления
-О Маме, Саше и обо мне
_________________________________


Трудности исправления природы

Было воскресенье. Да и погода выдалась замечательная, один из тех редких в наших широтах дней, когда можно не бояться ржавчины!

Гирш Ахметович решил воспользоваться благоприятной обстановкой и сходить с женой в человеко-парк.

Пока они, в струе управляемого воздушного потока, добираются до места назначения, позволю себе дать вам некоторые пояснения касательно имен, принятых  в том обществе, о котором я собираюсь вам рассказать.

Гиршем Ахметовичем нашего героя звали  его коллеги по Институту Перевоспитания природы — биороботы из подчиненных ему сегментов деловых подмножеств.  Имена и отчества безнадежно  устарели, конечно, это — да, но…   Любое общество традиционно! А общество роботов  — тем более!

В электронных документах по учету  материальной части Гирш Ахметович  проходил как Вариант 12-24 Экономный.
Жена Варианта Экономного звала его просто:  "Варик".

Вы поняли, что с именами  в этой стране все довольно сложно.  Добавлю только, что жену   Гирша Ахметовича звали "МодИфика 14-42 улучшенная".

Супруг, естественно,  звал ее Модей (есть такие всемирные законы, которые действительны для любых времен и народов. К таким законам относится и правило сокращения слов в устной речи!).

Итак, пока я рассказывал вам  про их имена,  Варик и Модя, в потоке сжатого воздуха, уже прибыли к входу в человеко-парк.

Так уж получилось, что, в связи с большой занятостью  на службе, супругам крайне редко удавалось выбираться в места, предназначенные для культуры, отдыха и развлечений.

Тем интереснее им было посетить заповедник,  в котором  собрали еще остававшихся на земле представителей  любопытного вида редких человеко-животных "гомус анормалис", и получить информацию, которая могла бы пригодиться для возможной  научной работы, запланированной на недалекое будущее.

Извините. Я забыл описать внешний вид моих героев. Отчасти меня мог бы  извинить тот факт, что во внешности супругов нет, собственно,  ничего того, что было бы достойно описания!

Воздушные шарики видели? Конечно, видели! Ну, так вот:  супруги похожи на  воздушные шары яйцеобразной формы. Один  шар больше, другой меньше. Кто меньше, кто больше, догадайтесь сами!
Нет! Скорее всего, — не догадаетесь! Модя  больше Варика! Потому что именно Варик,  представляя собой последнюю модель, — писк, так сказать моды, — имел меньшие, чем его супруга, габариты!

Все ученые БИОТЕХНОСТРАНЫ были увлечены, лучше сказать, поглощены наномиром, и каждая новая модель, чаще всего, была меньшего размера, чем ее предшественница.

Итак, Варик и Модя вкатились в человеко-парк.
В  просторных вольерах резвились, лежали; сидели на берегу у пруда; висели на ветках — особи, во всей наглядности изобличавшие  крайний непрофессионализм, лень и медлительность природы!

Варик и Модя остановились перед клеткой, в которой находился великолепный экземпляр человеко-самца: огромный, почти двухметрового роста верзила. Идеально сложенный,  он вряд ли  уступал, по стати и мощи, знаменитой статуе Давида работы Микеланджело!

"Что за уродец!" — шепнула Модя мужу. — "Какой нелепый силуэт: ничего совершенного, яйцеобразного: ни одного намека на форму яйца!"
         
Субъект был без одежды. Он грел на солнце  мускулистый живот и гигантский фиолетовый совокупительный орган, подобный  огромной, сильно вытянутой  клубничине на черной грядке курчавых волос.

"А это ему зачем?" —  спросила Модя, выставив длинную складную указку из  соответствующей полости. Указка заменяла ей указательный палец.

"Эта штука была им нужна для воспроизводства!" — ответил Варик несколько пренебрежительно. — "Что-то вроде интерфейса!"

Модя неожиданно  заинтересовалась новой проблемой:
"Разве они не могут соединяться при помощи датчиков зрения и слуха? Что нового могут дать тактильные ощущения? Как  мало информативен, скорее всего, этот "процесс"!"

Варик  даже не сразу нашелся, что ответить. Сам он соединялся с Модей  путем обмена  кодами и программами, благодаря которым они  помогали один другой стать более совершенными! Эту операцию супруги, смеясь, окрестили "аптудыт".

Помедлив, Варик объяснил:
"Для их эпохи это было прогрессивно! Видишь ли, — всегда необходимо мыслить исторично!..".

Ему самому пришлось мыслить исторично, с интересом наблюдая за женой. Казалось, она приготовилась, страшно сказать, чуть ли не покраснеть!  Неужели в ее программе еще оставались следы от тех диких, неправильных, неправедных "человеческих лет"   Планеты?!

"А что, если и во мне они остались? Несмотря на все чистки, стирания и старания  Главного мозга удалить
Все лишнее!
НЕ прагматичное! 
НЕ функциональное!
Удалить из памяти!
Из среды-подзарядки!
Из  конструкции вещества?"
 
…И вдруг в нем вспыхнула, словно  бы взорвалась мысль.
Неожиданная, невозможная, яркая, как салют, сверкающая,  как полированная сталь в лучах рассветного солнца!

"Почему природа не делает роботов? Почему роботов не делает природа?"
 Их делать легче!!!

В самом деле!  Что бы  ей, Природе, стоило  набросать чертеж; собрать на конвейере  проектное изделие за номером №…?  Да ничего! Ни шестеренки  бы не стоило!
Почему  вместо этого, она миллиарды лет  терпеливо выращивала Живое, — вот этих самых игроков-охламонов,  до безобразия телесных, бесстыжих; материальных и идеальных одновременно;  упрямо, тупо  и надменно выдумывающих списанных с самих себя богов?

…А ведь они — совершеннее нас!

ПРИРОДА НЕСЛУЧАЙНО ВЛОЖИЛА В НИХ ИНОЙ СМЫСЛ, — И ОН ВАЖНЕЕ НАШЕГО СМЫСЛА!


…Одновременно с бурлящим в его вдруг очеловечившейся голове потоком мыслей,  все усиливался, наполняя землю и небо, пронзительный звон. Это звенело металлическое существо  Варика, его стальное нутро!
Громче,   еще громче!
В антеннах, щупальцах, датчиках, приемниках и передатчиках!

Звон становился все громче.
Все пронзительней.
Все  нестерпимей для Моди.
Ее словно стало меньше, точно из проколотого шара начал выходить закаченный туда воздух!

Пора объяснить происхождение вышеупомянутого звона!
Центром управления страны проводилась политика жесткого контроля за мыслями.  Если  у изделий возникали лишние, недопустимые, вредные  мысли, то допустившие сбой локальные программы немедленно блокировались из центра.

Если блокировка по каким-то причинам не удавалась, то блокировались сами роботы, а потом отправлялись на переформатирование и, при необходимости, на переплавку.

У каждой модели был свой звонок — индикатор  опасных мыслей. Любой находящийся в пределах слышимости  робот был обязан сразу же информировать  центр об услышанном звоне, где бы и с кем бы он ни находился. 

Модя сделалась еще меньше. Ее гладкая, ухоженная, аккуратно и бережно смазанная  кремом металлическая кожа  покрылась морщинами, вдруг став похожей на древний гофрированный картон.

"Прости, дорогой!" — тихо сказала она.— "Мне пришлось отправить сообщение в центр. Я написала им очень коротко и вызывающе сухо!
Ты слишком громко звенел!
Кругом слишком много  посетителей!
Я не могла поступить по-другому!"

Главный мозг быстро принял трудное решение.

Звон прекратился.

Изделие 12-42  перестало существовать.


Запасной выход

Шел дождь. Я нырнул в магазин "Овощи-фрукты"  и встал в  очередь за яблоками. Яблоки были хорошие: крепкие, красные,  большие. То ли из Венгрии, то ли из Польши. И по приемлемой цене.

Впереди меня   с  десяток женщин и старичок терпеливо  ждали приятного момента —  обретения товара и расставания с деньгами.

Надо мной навис  сзади некий  очень массивный гражданин.   Очередь занимать не стал,  а протиснулся  вперед.
Он  был похож на бывшего спортсмена-борца, с пропорциями "три на четыре". Кроме запаха перегара, этот сильный человек принес в наш мирный и благостный коллектив  еще и дух новой эпохи, времени агрессивного соперничества, потребовав обслужить его немедленно и вне всякой очереди. Потому что  торопился куда-то. Возможно, опаздывал опохмелиться!

Дамы занервничали
"Мы тоже спешим!"
"Меня дома внук ждет!"
"А мне в парикмахерскую надо!"
"А мне ребенка забирать из детского сада!"
"Он лезет без очереди! Не  обслуживайте его!"

Верзила проигнорировал всенародное возмущение и явно был настроен действовать с позиции силы.
Я  решил поддержать дам своим мужским авторитетом  и сказал:
"Встаньте, пожалуйста,  в очередь! Мы вас не пропускаем!"

Почему-то именно  я неожиданно привлек раздраженное критикой внимание амбала.  Он быстро окинул меня цепляющим взглядом спортивного брокера или врача  из медкомиссии  при военкомате:

"Так. Яблок, значит, не будет, говоришь?! Тогда я позволю себе маленькое  удовольствие: подожду тебя на улице и намажу на стену! В виде повидла! Мало не покажется!"

Он вышел  из магазина и стал разминаться перед витриной, показывая все знаки крайнего нетерпения и решимости сломать мне шею.

Женщины забирали  яблоки и уходили  одна за другой. Очередь быстро таяла, испарялась  прямо на моих глазах.

Мне стало немного досадно! Я  заступился за женщин! Это они спешили! НЕ я! Почему же дамы так равнодушны к моей судьбе? Ведь все прекрасно слышали слова громилы! Почему им нет до меня  никакого дела?!

Только одна, простая, не "упакованная" в шмотье,  немолодая уже, по виду работница,   пошла к дверям, но затем   вернулась  ко мне:
"Он вас ждет!..  А знаете что…  Не деритесь с ним!  В магазине ведь есть еще один выход: через подсобные помещения  — во двор. Вам нужно им воспользоваться!"

Воистину, свет не без добрых людей!
Я  от души поблагодарил добрую женщину!  Сам бы я ни за что тогда не догадался!  А шансов победить в уличной драке у меня было  еще меньше,  чем у карася в  поединке с кашалотом!

Я купил яблоки, незаметно для супостата моего вышел  через подсобку на другую сторону дома и выдохнул с облегчением. Побоев,  хуже того,  — позора,  все же удалось избежать: ведь мой неожиданный враг, "от всей души",  обмакнул бы меня в лужу у входа, почти у самых дверей,  большую, хорошую, свежую, после недавнего дождя вполне готовую для приема  водных процедур!

Я обошел дом, снова оказался  перед фасадом со стороны проспекта Вернадского и увидел моего оппонента. Он  торчал у дверей магазина, никуда не спешил, на самом-то  деле, и ни о чем еще не догадывался.

Тут  и мой троллейбус подошел. Сел я в него и поехал домой, целый, невредимый и с яблоками, не без любопытства разглядывая добродушно блестевшие лужи, купания в которых мне в тот день удалось каким-то чудом избежать…


Случай с коброй

Не уверен, что в этом рассказе  —  только правда и ничего кроме правды!
Однако,  сам рассказ передаю честно: точно таким, как услышал!

Один советский специалист помогал индусам строить металлургический комбинат в Бхилаи. Кроме него там трудились еще тысячи и тысячи, потому что Советский Союз был на Земле великой, доброй и порядочной Силой и, так или иначе, независимо от того, нравится вам это или же нет, на него выходило полмира,  и  на нем замыкалось полсвета!

Жили советские специалисты в отдельных домиках в саду, и туалеты тоже были отдельные, на улице,   с "дыркой".

Пошел как-то утром наш специалист в туалет. Зашел, спустил, как положено по закону, штаны и решил уже встать, а потом сесть прямо над благоуханным отверстием, как оттуда, из бездны неизвестности,  вдруг  возникла и поднялась  во весь рост двухметровая кобра.

Встала.
Прошипела:
"Вы меня оскорбляете!"
Качнулась в сторону бедняги…

Он рухнул в сторону двери, распахнул ее правым боком (благо,  крючка в кабинке не было из-за простоты тамошних нравов)  и  испуганным шариком выкатился наружу.

В тот раз пронесло!
Во всех смыслах!

Вот такая случилась в Бхилаи история аллегоричная! Может быть  даже, она, скорее, — про  характер некоторых дам, чем про все остальное!..


Основы религиозного мышления

Как подумаю:
"Плохо мне не просто так, а за грехи мои!" — так сразу легче становится!!!

Есть  в нас таинственно упорная,  неутолимая жажда значительности  и  со-причастности  к высшему Смыслу!
К чему-то большему, чем мы сами!

Даже суровый закон лучше безумия и беззакония!  Пусть лучше меня накажут по правилам! Не хочу страдать бессмысленно  и... так унизительно случайно!


О Маме, Саше и обо мне

Мой двоюродный племянник Саша позвонил в очередной раз своей прабабушке, моей Маме.

Пятилетний Саша  звонил Маме очень часто:  бывали периоды, когда звонки раздавались каждые десять-пятнадцать минут!  Моя строгая Мама не сердилась, напротив, радовалась "беспокойству"!  Очень любила Сашу!
Правда, и разговоры бывали порой интересными, содержательными и оригинальными.

Помню, однажды, Мама после очередной беседы  показалась мне  задумчивой, озадаченной какой-то трудно решаемой проблемой!
"Что он тебе опять наговорил?"  — спросил я с легкой иронией, совсем не ожидая подвоха.

Мама взяла паузу. Словно думала: "Сказать?  Или же нет?…"
"Ничего особенного. Просто задал один вопрос…".

"Какой же?"

"Что сейчас поделывает… твой  Гадкий Утенок?!"
"Это про тебя!"

(Саше в то время читали известную сказку Андерсена!).
 А  что касается меня…  Я изумился еще больше Мамы! 
Надо очень хорошо меня знать, чтобы такое придумать! Вот мальчишка дает!
А мне-то казалось, что я уже….

Значит, я так и  не превратился в "белого лебедя"!?
Эх! Не судьба!



СЕМНАДЦАТАЯ  КНИГА  СКАЗОК

Содержание
-Скамейка
-Улыбка
-Разум и чувство
-Богатырь и комар
______________________________


Скамейка

Митя Линьков шел из школы домой. Он шел все медленнее, укорачивая шаг, пока, наконец, не остановился совсем.
Дело было в том, что он только что получил очередную двойку, на этот раз по географии, и ему вовсе не улыбалось опять объяснять маме, почему он такой ленивый.
«Отдохну-ка я немного. Вот и скамейка!»—  решил Митя Линьков и уселся на старую некрашеную скамью, а портфель на землю бросил.
«До чего же мне учиться надоело! Хочу на необитаемый остров!» — вырвалось вдруг у мальчика из самой глубины души.

«Приказывай, о, мой господин!» —послышался вдруг чей-то голос.

«Ой, кто это?» удивился Митя.

«Это я, Волшебная Скамейка! Готова исполнить любое твое желание. Хочешь на остров? Летим, если не раздумал!!»

«Нет! Не раздумал! Хочу туда, где можно не учиться; где не надо  ничего  делать, только вкусно есть, много спать и играть! Только играть! ….
Хочу на необитаемый остров!
А ты не обманываешь? С виду ты такая обыкновенная старая скамейка, а тоже… хвалишься!»

Скамейка чуть шевельнулась, пробормотала что-то вроде:
«Я лечу, куда хочу, чур-ли-чур-ли-чу-чу-чу» и взлетела.

Мальчик словно приклеился к доске, на которой сидел, сердце замерло от страха. Ветер унес в сторону слова:
«Ой-ой, а портфель-то забыли!»

«Смотрите, смотрите, вон самолет летит!» — кричали внизу дети. Только летел вовсе не самолет, а Линьков Митя на Скамейке.

Сначала Мите было страшно, потом интересно. Промелькнул под ним зеленый цвет леса, потом желтый пустыни, затем голубой простор океана. Наконец…
«Земля!» — закричал Митя и сильнее в скамейку вцепился.

Не успел оглянуться, как оказался вместе со Скамейкой на твердой земле. Это и был тот необитаемый остров, о котором он мечтал, — маленький такой, словно пуговица на голубом кафтане океана. Посередине росло одно единственное дерево.
Смотрит Митя, а на дереве том на одной ветке бутылки с лимонадом, на другой плитки с шоколадом, выше булочки с изюмом, ниже орехи, чуть дальше бананы, чуть ближе батон колбасы!
Даже бидончик с квасом висит себе, покачивается: небольшой такой бидончик, не больше ведра. Это, значит, чтобы жажду утолять!

Завопил Митя: «Ура!» и от скамейки отклеился. Встал и сразу на дерево: по веткам лазает, ест все подряд. Только и слышно на острове, как прибой шумит, да у Мити за щеками хрустит.

Так и стал он все дни на дереве проводить. Вниз слезал, только для того, чтобы на песочке позагорать и в океане искупаться. А скамейка здесь, рядом, никуда не улетает, ждет, когда у мальчика новые желания появятся. Только Митя ничего больше не хочет и ни о чем скамейку не просит.
Руки у мальчика стали длинными, пальцы цепкими, челюсти мощными.

Откуда ни возьмись, нагрянули на остров пираты. Отдохнули немного, закусили, а потом один из них, коротышка с черной бородой на нахальном лице, уставился  прямо на Митю, который на дереве сидел, на самой высокой ветке и тихо дрожал от страха.

Пират осмотрел мальчика очень внимательно и предложил своим пиратам:
«Эй, ребята, давайте-ка зажарим вон ту обезьяну, уж очень я, друзья, по обезьянине соскучился!»
Сказал так и полез  на прямо дерево, к Мите Линькову.

В ужасе стал Митя на самой верхней ветке затылок чесать. Одной рукой за дерево держится, чтоб не свалиться, другой рукой затылок чешет, мысли хорошие ищет!
И вдруг как закричит:

«Вспомнил! Меня скамейка ждет!!»

Спрыгнул мальчик  с дерева  на скамейку
И скомандовал:
«Вези меня домой, скорей домой!»

Не успели пираты понять, в чем дело, а скамейка из песка выкарабкалась и с Митей Линьковым в воздух взвилась. Облетела остров три раза и скрылась из пиратских глаз.

Прилетел Митя в свой город. Приземлился на старом месте, как раз рядом с портфелем. Оказывается, пока Митя на острове пировал, у него дома время не изменилось. И вид мальчик принял прежний, куда только девались его челюсти и лохматая прическа! Обыкновенный мальчик возвращался из обычной школы!

Посидел Митя несколько минут на скамейке, перевел дух, взял портфель и быстро пошел домой: некогда прохлаждаться, уроков полно!

Дома Митя Линьков рассказал Маме про двойку, только на этот раз Мама почему-то его не ругала.

Говорят, теперь он хорошо учится, делает все уроки, особенно любит географию. А про скамейку в парке и свое путешествие никому не рассказывает.

Интересно, почему?  Как ты думаешь?


Улыбка

Поезд спешил  с юга на север. Торопился, но все равно опаздывал. В вагоне были: мужчина в спортивном костюме, мальчик с родителями, женщина с книжкой и много других пассажиров.

Поезд уже давно находился в дороге, пассажиры устали, настроение у всех было неважное. Мужчина молчал, женщина скучала, внучка плакала, бабушка ворчала, мальчик не слушался родителей. Остальные пассажиры поссорились с проводницей, а проводница с пассажирами, и все они с начальником поезда.

Колеса стучали, люди скучали. Мы подъезжали к какой-то станции. Я стоял у окна, наблюдая, как за окном мелькали полосатые шлагбаумы, словно зебры бежали мимо от головы поезда, их догоняли кусты сирени. Поезд замедлил ход.

На холме у железнодорожного полотна играли дети. Они бегали друг за дружкой по ярко-зеленой траве. Только одна девочка, самая маленькая, в голубом платье, похожая издали на цветок цикория, не бегала вместе со всеми, а стояла в стороне. Она улыбалась и махала рукой мелькавшим перед ней вагонам.

«Счастливого пути вам, люди! Пусть каждый приедет туда, куда он торопится под стук колес!» — наверное, так думала она, а может, вовсе и не думала, а просто махала рукой и улыбалась.

Я тоже помахал ей в ответ, высунув руку в окно. Холм скрылся, и поезд въехал на станцию.

Я огляделся и увидел моих соседей. Они тоже стояли у окон, но лица их вдруг стали неузнаваемы.
Все улыбались. Мужчина в спортивном костюме начал рассказывать какую-то веселую историю. Проводница пообещала принести всем горячего чая, когда поезд тронется. Девочка перестала капризничать, бабушка перестала ворчать, все незнакомые люди вмиг стали знакомыми и приятными.

Неужели все это сделала маленькая девочка, махавшая рукой вслед проносившимся мимо вагонам?
Значит, улыбка имеет волшебную силу переходить от одного человека к другому и оставаться в памяти, и согревать сердца даже незнакомых людей?

Значит, маленькие дети тоже могут быть волшебникам


Разум и чувство

Жил-был один Большой Человек, а в нем обитали два маленьких человечка. Звали их Разум и Чувство.

О том, что они живут в Большом Человеке, знали немногие: сам Большой Человек да несколько друзей, считавших его умным и добрым.

Хотя Разум и Чувство были невидимы глазу, можно предположить, что разум носил аккуратный костюмчик, на нем была всегда опрятная рубашка и крохотные ботинки. В одной руке он часто держит папку с записями, в другой вычислительную машинку.

Чувство одевалось кое-как, бегало босиком, плакало и смеялось невпопад. Оно вообще отличалось непостоянством: то красовалось в венке из роз, то вытирало глаза платочком, мокрым от слез, то носилось с любимой игрушкой.

Разум и Чувство жили дружно, однако это не значит, что у них не бывало ссор, ведь они были такими разными!

Разум гордился своими качествами: сдержанностью и спокойствием, любил доводить все дела до конца.
В его речи чаще других звучали слова «дисциплина» и «порядок». Разум постоянно думал о будущем и посвящал ему все свои помыслы.

А вот Чувство жило по своим законам, мало внимания обращало на окружающий мир и не заботилось о завтрашнем дне. Если Разум походило на взрослого, то Чувство было ребенком. Оно быстро увлекалось и также быстро разочаровывалось. Чувство остро переживало все, случавшееся на свете, но не умело выделить главное, не могло и не хотело предвидеть будущее и часто обращалось к Разуму за помощью и советом.

Самыми главными словами Чувства были слова «люблю» и «не люблю».

Оба человечка были очень нужны друг другу и, конечно, Большому Человеку.
Чувство, доброе и восторженное, согревало холодный Разум.
Вообще, в этой компании заводилой стало, конечно же, Чувство. Это оно говорило Разуму, что именно нужно сделать, а Разуму приходилось потом решать, как лучше добиться желаемого. Но иногда и Чувству приходилось прислушаться к голосу Разума. Так они и жили.

Но однажды друзья серьезно поссорились. Провинилось, разумеется, Чувство.
Большой Человек, в котором, как в доме, жили человечки, случайно встретил на улице Принцессу и влюбился. В нем заговорило Чувство, да так громко заговорило, что голос Разума стал совсем не слышен.
«Люблю, люблю, люблю!» — повторял Большой Человек на разные лады, сразу забыв все другие слова, особенно те, что так уважал Разум: «дисциплина и порядок».

К сожалению, для сердца Принцессы Большой Человек вовсе не был принцем, а был чем-то вроде маленького пастушонка или поваренка, на которого и глаза-то опускать лень.

«Не переживай!» —говорил Человеку Разум, — «оглянись вокруг! Видишь, сколько принцесс в нашем городе? И каждая ничуть не хуже твоей избранницы. Не хнычь! Будь молодцом!»
Но голос Разума звучал так тихо, что Человек его почти не слышал.

Обиделся Разум и вовсе покинул Человека.
«Раз я вам не нужен, живите без меня, как хотите!» — сказал Разум Человеку и Чувству и отправился странствовать по свету со своей папкой, счетной машинкой и записной книжкой. Стал ходить по стройкам, заводам и фермам, где был очень нужен.

А тем временем, Большому Человеку становилось все хуже и хуже. Он несколько дней не пил, не ел и не вставал с кровати, все лежал, повернувшись лицом к стене, словно без чувств.
Да так и было! Ведь и Чувство, считавшее себя виноватым во всем, что случилось с Человеком, тоже покинуло его и бросилось на поиски Разума!

Чувство умело быть крылатым, поэтому очень быстро перемещалось во времени и пространстве, и поиски не заняли много времени.
Быстрее урагана промчалось Чувство над землей. Наконец, оно  заметило внизу маленького человечка при малиновом галстуке, в аккуратном костюмчике.

Человечек сидел в тени старой яблони и разглядывал чертеж какого-то хитрого прибора.
«Как хорошо, что я тебя нашло!» —воскликнуло чувство.
«Большому Человеку без тебя совсем плохо! Он ничего не ест и не пьет! Давай вернемся к нему вместе. Обещаю тебе больше не мешать!»
Разум встал, обнял Чувство, и они полетели.

Вернувшись к Человеку, Разум заставил его встать с кровати и выпить немного воды.
Потом велел Человеку оглядеться вокруг, и Человек заметил облака на небе, такие белые, такие большие и красивые, что трудно, очень трудно было отвести от них взгляд. А еще он заметил зеленое дерево под окном, такое зеленое, что Человек даже удивился:
«Разве бывают   Такие Деревья? Никогда в жизни ничего подобного не видывал!» — тихо сказал себе Большой Человек и улыбнулся одними глазами:

Медленно, но верно набирал больной силу. Разум давал ему умные советы. Чувство согревало ему сердце, укрепляло волю.

И вот стал Человек еще сильнее, чем прежде, но любовь к Принцессе по-прежнему жила в его сердце. Только на этот раз он решил слушаться Разума.

И правильно сделал!

Большой Человек смело подошел к девушке, заговорил с ней, сказал ей добрые и умные слова.
Встретились два взгляда!
Свершилось чудо!
Девушка полюбила Большого Человека!
Через какое-то время они поженились.

Разум и Чувство теперь всегда с ними!


Богатырь и комар

Жил-был в одном городе могучий Богатырь. Он был такой сильный, что никто в целом свете не смог бы победить его в честном бою.

Понятно, что в своем городе Богатырь был самым знаменитым человеком. А самым главным там был Правитель. Он давно мечтал, чтобы Богатырь возглавил его охрану. Богатырь отказывался от этой чести, потому что не хотел менять работу, которой очень дорожил: он учил городских мальчишек быть сильными, добрыми и смелыми.

Обиделся Правитель на Богатыря и поставил ему условие: если хоть раз проиграешь хотя бы в одном поединке, то сидеть тебе в тюрьме!

Не стал Богатырь возражать. Что толку возражать Правителю! Знал он к тому же, что никто не мог с ним в силе и доблести сравниться, да и уступать он никому не собирался!

Была у Богатыря одна тайна: если ему не удавалось хорошо выспаться перед состязанием, то он терял ровно половину своей силы, Поэтому накануне поединка он всегда тщательно закрывал окна и двери, задергивал занавески и пораньше ложился спать.

Однажды Богатырю предстояло сразиться с очень сильным противником. Вечером, перед боем, в спальню Богатыря влетел Комар. Спрятался за занавеской и молчок!
Ждет, пока Богатырь заснет.

Не успел силач закрыть глаза, а Комар уже тут как тут: жалит его, кусает, крыльями щекочет, лезет в ухо и при этом жужжит громко и противно.

Всю ночь напролет вертелся Богатырь с боку на бок, хлопал себя то по лбу, то по уху, но Комар оставался неуловим.
Только под утро заснул Богатырь.
Не выспался!

И случилось так, что проиграл он  бой. Никто этого не ожидал. Все огорчились. Особенно дети, его ученики.

А Правитель, наоборот, обрадовался и приказал бросить непокорного силача в самую темную темницу. Долго мечтал он об этом дне!

Посадили Богатыря в самый страшный застенок: за семью запорами, за тремя решетками.
Заперли стражники дверь на семь засовов и ушли. Остался богатырь один.
Лег он на низкий и жесткий топчан и сразу уснул. Потому что не выспался!

Спит Богатырь богатырским сном и не знает, что из глубокой и темной норы вылезла громадная крыса и, крадучись, на цыпочках пробирается к его голове, чтобы отгрызть у него кончик носа. Крыса эта всегда норовила откусить кончик носа у узников темницы.
Привычка у нее такая была!

Добралась крыса до самого лица богатырского и уже примеривалась, куда вонзить свои острые зубы, но тут в узкое окошко за тремя решетками залетел Комар. Тот самый, из-за которого и попал Богатырь в тюрьму. Очень понравился Комару вкус богатырской крови. По всему городу искал его и вот где нашел!
Зажужжал Комар изо всех сил и на Богатыря устремился. От писка комариного проснулся наш добрый молодец. Увидел крысу, схватил ее за ухо правой рукой и швырнул об пол.
Брякнулась злая крыса на пол и чувств лишилась. Прихлопнул Богатырь комара левой рукой и встал.

Он хорошо выспался, отдохнул, и вернулась к нему сила прежняя, богатырская.
Стал Богатырь запоры тюремные сокрушать. Ломал замки, гнул железо, засовы отрывал.
Шесть запоров сломал, а с седьмым заминка вышла. То ли засов прочнее других оказался, то ли устал Богатырь немного.

Тут помощь подоспела. Прибыли его ученики, маленькие богатыри. Разогнали охрану, навалились снаружи, выбили дверь вместе с седьмым засовом!
Распахнулась дверь темницы широко-широко!

Вышел Богатырь на волю и сразу направился  Правителя искать. Хотел спросить, за что его Правитель крысе на съедение отдал.
Да не тут-то было! Удрал Правитель. И след простыл.
И охрана его разбежалась.

А Богатырь и сейчас детей учит, как добрыми, смелыми и сильными быть; как разумно трудиться, правильно спать, есть и пить!



СЕМНАДЦАТАЯ  КНИГА  ТЕАТРА

Содержание
-Последний урок
___________________________

Последний урок

Аудитория института.
Преподаватель Сергей Федорович
Студентки:  Лена, Катя, Таня

Лена. Ну, вот, Сергей Федорович!
Наконец-то, все в сборе. Я ради вас  с работы отпросилась!..
Катя. А я у мужа! Знаете, он к вам ревнует!
Сергей Федорович. А ко мне что, уже и ревновать нельзя? Рад, девушки, что мы сегодня, наконец,  вместе. А вы Ирина, опять  ребенка с нянечкой оставили?
Ирина. Да!
Сергей Федорович. Давно уж не было  такого, чтобы вы пришли все втроем. Ну, что ж, лучше поздно, чем никогда. Как говорили еще в древности: «datius sero quam nunquam».
Катя. (смеется) Знаете, Сергей Федорович, я жалею, что не сумела хорошо подготовиться: не дают мне на работе позаниматься, хотя и просила не раз. Всю жизнь на службе запарка! Извините. У  меня так и не получилось ни дома спокойно позаниматься,  ни занятия. нормально посещать!
Сергей Федорович. Я все понимаю: если бы вы не работали, то не смогли бы ежемесячно платить за наши занятия по пятнадцати тысяч!  В мое время  простым людям учиться было куда как проще!
Катя. Я так люблю итальянский язык, что  даже свое родовое древо изучила, и представляете, нашла в нашем роду итальянцев, еще при Екатерине Второй понаехали они к нам!
Сергей Федорович.  Горжусь, что мне выпала высокая честь учить представительницу такого древнего рода!
Лена. Мы так любили ваши уроки! Жалко, что ходили не все и не всегда…  Как бы это сказать точнее…
Сергей Федорович. Ходили по очереди? Ну, и за то спасибо! Я хотя бы деньги за урок получал…
Ира. Все же у нас уважительные причины!  Не просто так прогуливали!
Сергей Федорович. Хорошо, когда есть уважительные причины! Работа — вот лучшее основание для уважения и самоуважения. У  нас вот тоже впереди ГОС по языку. Как вы собираетесь сдавать экзамен?
Лена. Сергей Федорович, а можно с вами откровенно, а? Продайте нам билеты! Вы же сами их составляли!
Сергей Федорович. Подождите, как же так? Что же это будут за экзамены такие,  если…
Лена. Параллельные группы все давно  получили и переписали, только мы такие бедненькие у принципиального Сергея Федоровича.
Сергей Федорович. Нет, вы постойте! Подождите про бедность: раз учитесь, значит, уже не бедные. Но я  о другом. Какое мне дело до другой группы!
Катя. Сергей Федорович! Ну, дайте нам билеты из  гуманных соображений, чтобы мы не волновались, не переживали…
В Италии ведь тоже экзаменами и дипломами торгуют.
Давайте устроим «экзамены по-итальянски!»
Сергей Федорович. Какое мне дело до Италии! Нет, до Италии дело, конечно, есть, но не до ее преступников! Вот еще одно кино, в стиле неореализма, на мою голову…
Слушайте, давайте сделаем так: вы по-русски, бесхитростно, выучите материал и сдадите мне! У вас еще больше месяца в запасе.
Ирина. А трудно будет у нас  на экзамене?
Сергей Федорович. Да все то же самое: что учили, чем занимались, то и будет! Да не бойтесь вы так!
Лена. Страшно все же как-то, Сергей Федорович!  Ох, страшно!
С билетами  как-то спокойнее!
Таня. Сергей Федорович, у нас, между прочим, красный диплом просвечивает!
Сергей Федорович. Просвечивает? Красный? Через что просвечивает!
Лена. Светит, правильнее сказать! Вот если бы вы нам поставили на экзамене  "пятерки"! Тогда красный диплом  у всех точно будет! Вам еще в деканате об этом не говорили?
Сергей Федорович. Нет. А зачем вам красный? На стенку повесить? Перед мужем  авторитет укреплять? Гостям показывать? У меня вот синий диплом, и я, представьте, от этого еще здоровее себя чувствую!…
Вам не нравится синий цвет? Вы будете  несчастны без красного диплома?
Катя. Ну, если так рассуждать, то вообще ничего в жизни не надо… Азарт человеку нужен! Красный цвет возбуждает!
Сергей Федорович. Вот  еще один вариант использования: показывать справку поклонникам и говорить: «Женись, идол, скорее, а то стану кандидатом наук и выйду замуж за профессора!
Таня. А что, прекрасная идея!
Сергей Федорович. Не знаете вы языка на «пять», никто из вас не знает!  И  не такой это  предмет, чтобы можно было з а ночь выучить или шпаргалки написать: в нашем деле обманывать трудно! Наш предмет — это десятки моделей и грамматических конструкций, десятки тысяч речевых единиц. Чуда не случится: не знаете вы пока  на «отлично», —  и все тут!
Лена. Ну,тут  я не согласна, Сергей Федорович!
Катя. Лена! Не приставай к преподу.
Лена. Только тебе можно приставать, да?
Катя. Как бы нам, в конце концов,  тройку не схватить! Не приставайте  к Сергею Федоровичу!
Сергей Федорович. Ну, вот и звонок! Отдохните пока, сходите в буфет, его уже открыли, а  я  тоже отдохну. Ошарашили вы меня. Оглушили! Что-то тяжело у нас сегодня. Не понимаем друг друга….

МОНОЛОГ
СЕРГЕЯ ФЕДОРОВИЧА

Ах, Лена. Лена. А я-то думал, ты близка мне по духу и по судьбе! Был готов жениться на тебе без красного и любого другого диплома. Подкосила ты меня сегодня! Словно  ледяной водой окатила! Уничтожила  как влюбленную личность!
Какие жестокие слова прозвучали из твоих уст!
Как же мне было в  тебя не влюбиться, красивая ты моя умница! Как я ожил, как весь встрепенулся, когда ты подала мне руку надежды:
Помнишь, как я на уроке читал тебе свою поэму? Ты обнадежила меня тогда, упомянув о твоем друге из издательства «ОПЭРЭСЭТЭ». Нашелся там, очень кстати, твой школьный товарищ! И как раз в отделе поэзии трудится.  Знак судьбы какой-то!
Ты говорила:
«Я познакомлю вас! Такие хорошие стихи не должны лежать дома! Я верю в вас  и помогу вам!»
Как я мог не поверить!
И я ответил тебе:
«Хорошо, Лена, познакомьте нас, но… только после экзаменов!»
Я решительно не хотел быть коррупционером, пошляком, наконец, просто не желал нарушать мой долг!

(Звенит звонок на урок. Вместо девушек в аудиторию входит Декан.)

Декан. Сергей Федорович. Нам надо объясниться.
Сергей Федорович. Что случилось? По какому поводу объясниться?
Декан. К нам  только что поступило заявление. Если ему верить, вы вымогали у девочек деньги,  билеты им переписать предлагали. Они просят включить в экзаменационную комиссию другого преподавателя, а вас…  уволить!
Сергей Федорович, Другого какого? Из параллельной группы?
Декан. Не важно.
Сергей Федорович.  Простите, но все это — перпендикулярная неправда. Они предложили взятку, а я отказался. Фитюльки хитроумные! Хотели получить дипломы отличников любой ценой, даже ценой клеветы!
Декан. Может быть, и так... Но поймите же, Сергей Федорович! У нас вуз коммерческий, зависим мы исключительно от  наших студентов  — от их взносов, вернее. Я буду вынуждена  выполнить их просьбу…
Сергей Федорович. Понимаю: мне надо уйти?
Декан. Вы правы.
Сергей Федорович. Ну вот, значит, стихов опять не издадут!
Декан. Что не издадут, простите?
Сергей Федорович. Нет, это я так…
Я о своем… Просто мысли вслух…

Конец