Как я провёл летние каникулы

               
        Кончилась война. Я закончил 3-ий класс. Мы со стариками ждали отца. Вместо него приехал офицер, который возвращался из  побывки на действительную службу в Литву, где был и мой отец. До демобилизации он всё лето оставался в литовском г. Плунге.

        В руках у офицера было письмо от отца, где он пишет, что соскучился по родной кровинке и решил показать сыну другую жизнь.

        Офицер переночевал у моих стариков. А утром мы с ним сидели уже  в попутной грузовой  полуторке с открытым кузовом.

        Сели мы с офицером в поезд до Москвы. Я вспомнил, как о Москве рассказывал мой одноклассник, отвечая на уроке:

        - Москва - столица нашей Родины. В ней много народу. В Москве живет товарищ Сталин.

        Все! Кратко, исчерпывающе, с сильным ударением на последнем слове и нараспев каждое сообщение.

        На одной из остановок сопровождающий купил мне мороженое между вафельными кружочками. Это было что-то для меня новенькое:

        - Что это такое?

        - Мороженое.

        Мороженое мне понравилось. Вот с таким  багажом  знаний о Москве я объявился в столице нашей Родины, где действительно оказалось  много народу.  Я не увидел там ни Кремля, ни товарища Сталина.

        Это была не туристическая поездка. Переночевали мы с офицером у его однополчанина. Он стал инвалидом на костылях. В землянку угодил снаряд, и однополчанину оторвало ногу.

        Едем на поезде в Вильнюс. В столицу нашей..., нет, уже не нашей, а в столицу Литвы.

        Проезжали Смоленск. Сплошные руины! Что же там творилось, как вынесли это люди! Конечно, в Куйбышеве я слышал голос Левитана. Бабушка слушала и причитала...

        А тут, вон, какая была каша! Неужели, правда, что рассказывают военные: «Чтобы выкурить из Смоленска 300 тысяч фашистов, нашим летчикам нужно было безжалостно бомбить город, где было и 300 тысяч своих граждан?! Уничтожен главный архив Смоленской области (!!!). Неужели другого решения не было!? В это трудно поверить! Война не все может списать!».

        В Вильнюсе была еще одна пересадка. Провожатый привел меня обедать в громадный зал столовой. Народу ужас, как много! Столов явно не хватает, и надо долго стоять в очереди за супом. Посадил меня провожатый за стол, велел сидеть и еще одно место караулить:

        - Сиди! Держи позицию!

        Меня попытались согнать и чуть не вышвырнули. Но подбежал мой защитник и позицию отстоял. Потом он еще раз подошел, чтобы вручить ложки, только что отвоеванные:

        - Держи! Никому не отдавай!

        Пообедав, мы снова сели в поезд, чтоб ехать  в г. Плунге, где нас ждал мой папа.

        Плунге – это небольшой чистый озеленённый город. Жили мы в коттедже, где на первом этаже снимали квартиру, две комнаты и закуток-кухню. На втором этаже жила хозяйка коттеджа, литовка. Удобства во дворе. Во дворе стоял большой «стог» из колотых поленьев дров, мастерски уложенный пленными немцами.

        Я уже умел писать. И еще неплохо рисовал. Я принялся писать письма дедушке и сопровождать их рисунками. На листах из тетради в клеточку! Написал сразу же:

        «Здравствуйте, дедушка, бабушка и тетя Соня! Мы живем хорошо. У нас две комнаты. Я сплю в одной комнате, папа - в другой. Папа показал мне, где он работает. И где работают военнопленные немцы. В лесу много каштанов. Каштаны очень большие. Мы не можем вдвоём обхватить вместе ствол. Целую! До свидания! Лёвик»

        И дальше приложение: рисунок комнат, коттеджа с четырёх сторон, улицы и всего, что мой глаз видел. Фотографии тогда не делали. Поэтому я описывал и зарисовывал цветными карандашами каждую деталь.

        Коттедж находился на улице Ванданской. Ванда - это по-литовски вода. Действительно, рядом под горкой текла речка Лента, названная так, потому что извилистая. Отсюда слышен был шум водопада, оставшегося то ли от электростанции, то ли от мельницы. Ходили  вдвоём купаться на речку и становились под струи водопада. Раки царапали ноги...

        Спустя годы, у меня с отцом этот водопад был милым воспоминанием о Плунге. И еще рядом заросли черемухи и жасмина, издававшие ароматный запах по вечерам.

        Улица Ванданская упиралась в рынок выходного дня на центральной площади. Заинтересовала меня литовская обувь - деревянные калоши, все разрисованные. Быстрее всего это национальные сувениры. И еще - обувь женская, для взрослой «мергайте» (девочки). Подошва так сработана, что в шаге каблучок отстает от пятки, затем догоняет ее, громко шлепая. И когда ножка вышагивает по булыжной мостовой, звук  от каблучка получается  двойной, - и по мостовой, и по пяточке. Цык-цок, цык-цок. Почти как лошадка. Это уникальная национальная обувь. А девушка в ней - королева!

        Снуют вездесущие подростки, торгуя папиросами, и кричат на весь базар:

        - Ком папирос? Ком папирос?

        Меня соблазняли яблоки. За трояк можно было купить чашку местных яблок. Мне яблочка хотелось еще и в будние дни. Но в будни за яблоками нужно было идти далеко, к палисадам, где они произрастали. Сидит там та же бабуля на скамеечке, у домика своего и те же яблоки продает, тоже по три рубля. Но уже за кучку, где штучек пяток…

        Каждую неделю отец приносил офицерский  спецпаек: кулечки с печеньем, с конфетками-подушечками.  В доме был праздник.

        С другой стороны улица Ванданская вела  в  великолепный каштановый парк, что проходил через воинскую часть.

        Мой отец был в звании капитана, служил в должности зама по технической части (помпотех). Занимался ремонтом военной техники, отечественной и трофейной немецкой. Была при воинской части  ремонтная база. На ней, в том числе, работали и пленные немцы.

        Заказал отец немецкому умельцу изготовить для меня двухколесный велосипедик. И тот смастерил настоящий велосипед! Только шины у него были не надувные, а цельно вулканизированные. Пришли мы с отцом к немцу в цех. Поблагодарили, пакет с продуктами ему вручили. 

        И учил меня отец кататься на велике, поддерживая сзади.

        Была у моего отца ракетница. Трофейная, незарегистрированная. И однажды отец вышел со мной на улицу и пальнул, чтобы сыну показать. Вскоре сюда прикатили военные. Стали расспрашивать:  «Где, кто стрелял?». Ребята, литовцы, при стрельбе присутствовали, но не выдали моего отца. Указали в сторону водопада и черемух.

        Через эти места сбегавшие военнопленные пробирались в направлении государственной границы. На окраине города случалось, что стреляли.
 
        Как-то раз отец уехал по делам службы на три дня. Еды мне наготовил. И на карманные расходы целых семь рублей отвалил. Впервые в жизни я был самостоятельным и с деньгами!

        Я случайно нашёл в литовском городе еврейский квартал. Коттеджи одноэтажные с палисадником-огородом. Сдружился с мальчиком, который отлично говорит по-русски и по-литовски. Часто я с ним гулял по городу. Сейчас мне было бы интересно спросить, как возникло это «местечко» и как уцелело оно в военной мясорубке, и в условиях непроходимого антисемитизма.

        Как уцелел в г. Плунге, в военной мясорубке еврейский квартал!? В Вильнюсе находился концлагерь смерти. Его пополняли преимущественно евреями. А местные жители (конечно же, не все) выслуживались перед фашистами и за краюху хлеба выдавали евреев. Аналогичная ситуация была в Белоруссии, на Украине, под Киевом, в Бабьем Яру.

        Для тех, кто не знает, в лагерях Советского Союза и, помимо лагерей, во всех, оккупированных фашистами, территориях было расстреляно и сожжено целенаправленно именно евреев почти половина (!!!) из 6-ти миллионов, уничтоженных в годы войны.

        Кроме крупных мест злодеяний над евреями, были многочисленные расстрелы не очень больших групп в населенных пунктах. Их не вывозили в концлагеря, а выводили в ближний лесок и расстреливали там на месте. Отмечено всего 101 место в СССР истребления евреев в годы Второй Мировой Войны! 

        Возвращается отец: еда целая, деньги потрачены.

        Отец сделал мне подарок. Привел меня в швейную мастерскую в еврейском квартале. Снял портной с меня мерку и сшил красивую гимнастерку и галифе. И стал я рядом с папой маршировать, окружающим на потеху.

        Мы с папой смотрели запоминающийся фильм «Венский вальс». Ходили  в баню, иногда посещали пивной бар. Обстановка в зале была цивилизованная. Ухоженный зал, столики с белоснежными скатертями. Посетители, в основном, офицеры. Кружки с пенистым напитком приносила официантка. К пиву подавались соленый горошек и соленые хлебцы. Меня ублажали солеными цацками. 

        Пошел, как-то отец в парикмахерскую и меня взял за компанию. Стригут отца, намыливают, бреют. А я на улице в окна заглядываю, рожицы строю. Отец решил проказника проучить: «А ну, кто это там безобразничает? Сейчас как выйду!». Потом хорошо отругал меня, но не бил.

        Каникулы окончились.

        В начале 4-го класса начальной школы я учился в Литве. Я всего пару месяцев посещал литовскую школу «для русскоязычных», как бы ее теперь назвали.

        Ну, и школа, я вам доложу! За партами в классе человек пятнадцать. Учитель в роли слуги 15-ти «господ»! Ведет один (!!!) одновременно уроки по программе для всех  классов, для каждого конкретного ученика.

        Я учился в 4-ом классе, а кто-то - в 10-м и т.п. Ну и ну! Ничему я там не выучился...

        Отцу дембель все не дают. Проблемы какие-то. Но отец понимал, что мне нужно отсюда линять.

        Да и ходить в школу далековато, на край города, мимо садов с яблоками, в тихом городе, с благодатью на его окраине, где гнезда с аистами на крышах домов.

        Я немного успел познакомиться  с литовскими детьми. Они неплохо разговаривали по-русски. У них я узнавал литовские слова, и на подоконнике у меня формировался  русско-литовский словарь.

        Эти слова я и сейчас помню. Но никто меня не надоумил словарик приобрести, дело пошло бы бойчее. Бывал я и в библиотеке, книги брал почитать. Листал там учебник русского языка для литовцев.
      
        Однажды подошёл ко мне взрослый посетитель, когда я долго выбирал книгу, и говорит:

        - В начале каждой книги есть аннотация, прочти и узнаешь, о чём эта книга.

        Так я и стал делать.

        Литовские дети ругаются только по-русски. И перевода на свой язык не дают. Говорят, что нельзя ругаться на литовском языке! А по-русски даже девочки ругаются.

        Обратишься:

        - Мергайте, док побечет! (Девочка, дай поцелую!)

        А она отвечает  на чисто русском:

        -  Пацелуй курицына допа!

        Правда, забавно?!

        Студента-электрика  на экзамене попросили рассказать, как работает электромотор. И он объяснил просто и доходчиво: «у-у-у-у-у-у».

        У моего отца тоже был электромотор, доработанный под точило для ножей. Мотор гудел: «у-у-у-у-у-у», и это было интересно. Я приводил домой литовских товарищей, чтобы показать им мотор. А те, в свою очередь, рассказывали про мотор друзьям, уже на литовском языке. Сам рассказ я не понимал, до момента, когда объясняли, как же этот мотор работает? «У-у-у-у-у-у».

        Становилось прохладно. Вода в речке казалась теплее воздуха, вылезешь - холодно. А вскоре и нельзя стало купаться в Ленте. Пиявки там объявились, и они в человека впиваются. Тонкие, как проволока, миллиметра два в диаметре. И мне, и птицам перелетным пора улетать.

        Наконец отца демобилизовали.

        Спустя годы, в Самаре я встретил маленькую девочку. Неожиданно узнал, что она владеет литовским языком. Ну, и испытал ее, в пределах своего детского словарного запаса. Надо же, все знает малява литовская! И про курицыну допу поняла! Вот дети стали способные! Акселерация, ускорение, перестройка...




Фото г. Плунге из Интернета, спасибо автору!