Сапфировая особа Недр

Глава 1

   Жители деревни, расположенной в отрогах гор, считали, что у деревни Медный ковш есть свой дух, который оберегает ее с древних времен. По местным преданиям и словам очевидцев, с одной стороны деревни существует выход в космический портал. Внешний облик деревни менялся на протяжении семи веков. В последние годы деревня словно помолодела, появились новые дома, а старые стали облицовывать плиткой.
   Я приехала в деревню Медный ковш на каникулы к тете Даше, которая жила в обычном деревянном доме. Дом с башенками стоял на краю деревни, на берегу небольшой речки. Медная крыша поблескивала в солнечных лучах. Вертикальные выступы на доме плавно переходили в башенки. Первый этаж, по периметру облицованный зеленоватым мрамором, приятно радовал своим видом. Все дорожки на участке были выложены зеленоватой керамикой, по ним бегал стройный молодой человек. Вскоре ему это занятие надоело, и он крикнул в сторону окон:
   — Отец, все! Я уезжаю, мне такие каникулы надоели!
   — Езжай, Феофан, куда хочешь, — тихо проговорил седой, важный, породистый мужчина. Он словно из-под земли возник за спиной Феофана.
   — Опять ты меня пугаешь, Афанасий Афанасьевич! Я смелый, но твои появления из ниоткуда меня приводят в бешенство!
   — А ты не злись. Живи спокойно, хотя это тебе не дано. Тебе надо прожить не одну жизнь, а несколько: в качестве археолога ты узнаешь прошлое, в качестве тренера узнаешь настоящее, в качестве конструктора перейдешь из настоящего в будущее.
   — Ты прозорлив, отец! Я буду тем, кем буду, по ситуации. Кстати, к тете Даше приехала племянница Катерина. Девчонка что надо. Я ей случайно не родственник?
   — Знаю, что она приехала. Наше родство с ней носит древние корни, тебе на ней не жениться, но если ты ее встретишь — помогай. Теперь ты можешь уезжать, а я позову Катерину к себе.
   Я медленно шла по деревенской улице. Я приехала к тетке Даше на время летних каникул. Пожилой красивый мужчина шел мне навстречу. Он остановился, засмотрелся на меня и попросил пройти рядом с ним. Он был красив на закате своих дней и божественно хорош.
   Дальше — больше: он пригласил меня, девочку лет 12, к себе домой. Я не испугалась, я знала, что мужчину зовут Афанасий Афанасьевич. Я видела его еще в прошлом году, он жил в шикарном доме по местным меркам. Его чопорный особняк обслуживали дворецкий, повар и шофер. Одна женщина убирала и приводила дом в порядок по утрам, когда хозяин еще спал.
   Я осмотрела помпезный дом, и мне стало не по себе. Что-то жуткое сквозило среди лепнины и огромных картин. Я невольно поежилась. Мне захотелось уйти из чужой тайны, не узнав ее. Но хозяин предложил мне сделку или контракт. Он предложил пожить в его доме без особых обязанностей, но с одним условием: я не должна покидать его дом на протяжении летних каникул — якобы именно столько времени оставили ему врачи для жизни.
   За службу у него я получу столько денег, что смогу купить себе новый дом такой же площади, как и его старый дворец. Что касается его дома, то он продаже не подлежит. Я, зная, что деньги достаются кропотливым трудом, согласилась на условия Афанасия Афанасьевича. Хозяин пообещал, что тетку Дашу он предупредит о моем  местонахождении.

   Дворецкий жил на первом этаже и особняк практически не покидал. Повар и шофер спать уходили к себе домой. Покупками для дома занимался шофер, иногда он брал с собой повара, если ехал за продуктами. Я быстро поняла, что могу покидать дом с шофером. И поездки по делам дома стали дня меня приятным занятием.
   Отрицательно сказывалось еще одно условие контракта: у меня не могло быть наличных денег, но я могла выбирать себе необходимые вещи и продукты, а шофер оплачивал мои запросы из кошелька хозяина.
   Две недели пролетели, как отпуск.
   Дальше стало сложнее, и мне захотелось покинуть дом Афанасия Афанасьевича, но сделать этого я не могла. Я готова была разорвать контракт, но обратной дороги у меня не было на ближайшие два месяца. Хозяин не требовал моего присутствия рядом с собой в комнате, я могла перемещаться по дворцу и небольшому газону вокруг дома в любое время.
   Женщина, приходившая по утрам для уборки особняка, со мной не разговаривала. Она собирала белье в стирку и приносила назад чистое и выглаженное. Мужчины, обслуживающие хозяина, были до неприличия немногословны.
   Хозяин со мной много не говорил. Больше двух фраз в день от него нельзя было дождаться. Я была готова разговаривать сама с собой. Я всегда легко общалась с людьми и от их исповедей часто уставала, а теперь я находилась в словесном вакууме. В доме я насчитала пять телевизоров разных времен и ни одного компьютера. Не было и телефонов, что меня неприятно удивило. Но была всемирная библиотека.
   Книги стояли в шкафах, закрытые стеклянными дверцами. Удивительно, но книги оказались без признаков старения бумаги. Меня этот факт поразил настолько, что я втянулась в чтение. Все книги были такими, словно их только что принесли из магазина. Но посмотрев на год издания, я удивилась еще больше.
   В библиотеке находились книги старше ста и более лет! Вскоре я заметила, что книжные шкафы достаточно герметичны, что дверцы закрываются плотно и без усилий с моей стороны. Через пару дней я почувствовала посторонний запах в книжном хранилище, он отгонял меня от книг. Книги словно просили меня, чтобы я их не трогала!
   Мне ничего не оставалось, как смотреть телевизор. Один телевизор был с линзой, заполненной водой. Второй телевизор был черно-белым с трехцветным фильтром. Третий телевизор украшала комнатная рогатая антенна. Четвертый телевизор был с большим экраном, цветной и толстый. Пятый телевизор с плоским экраном стоял в спальне князя Афанасия Афанасьевича.
   Я посмотрела на экраны пяти телевизоров, работающих согласно своему времени изготовления, и застонала от жалости к себе любимой. И ни одного телефона! Это для меня оказалось вообще за пределами понимания. Информация извне постепенно исчезала из моей жизни.
   Поездки с шофером сократились из-за постоянных моих трат. Мне захотелось посмотреть на луну, которая еще могла светить в окно без разрешения Афанасия Афанасьевича. Я решила пойти к луне, к природе.
   Я нашла садовые инструменты и рьяно взялась за благоустройство земли, лежащей вокруг особняка. Но из этой затеи ничего не получилось. Я быстро поняла, что штыковая лопата постоянно натыкается на что-то твердое, поэтому присела на корточки и раскопала землю руками. Под землей везде находились железобетонные плиты! То есть вокруг дома росла только трава на небольшом слое почвы!
   Я от бессилия села на траву и почувствовала взгляд из окна, но даже голову в сторону старца не повернула. Взгляд мой уткнулся в ограду из колючей проволоки, но собак я не заметила, правда от этого легче не стало. От нечего делать я стала делать все гимнастические упражнения, которые приходили мне в голову. Несколько дней я все силы тратила на различные упражнения.
   Однажды я умудрилась взять газету из почты Афанасия Афанасьевича и прочитала следующие строчки: "Под воздействием атмосферы медь покрывается прочным, нетоксичным слоем окисла — патиной, которая придает медной кровле красивый оттенок. Особенно удобно использовать подобный материал для медной кровли, низкие температуры не влияют на пластичность меди".
   Именно после прочтения этих строк я захотела себе дом, покрытый медной кровлей, чтобы мне легче было переносить западню Афанасия Афанасьевича.

   Во дворе я увидела, как в цветочном горшке, заполненном землей, но без цветка, копошился воробей. Я запела песенку собственного сочинения:
   — В горшке цветочном без цветка купался воробей. Его работа так легка, что весел воробей. Он набросал земли вокруг, он разметал крупинки. И счастлив маленький мой друг, посеял он смешинки.
   Хозяин, услышав песенку, разрешил мне на пару часов выходить за ворота усадьбы в поисках местных приключений.
   Я зашла к себе в комнату, открыла шкаф с одеждой, выбрала желтый брючный костюм. Я подошла к зеркалу и увидела в нем девочку с растрепанными волосами. Мне стало стыдно за свой внешний вид. Я пошла в душ, вымылась, почистила зубы и рассмеялась белозубой улыбкой.
   Потом я отжала волосы полотенцем, высушила их феном, прочесала гребнем и запрыгала на одной ножке от радости. Я надела желтый легкий костюм, бело-желтые босоножки и, пританцовывая, спустилась на первый этаж дома.
   Дворецкий выпустил меня за ворота особняка.
Я шла по деревне в надежде встретить кого-нибудь, чтобы услышать нормальный человеческий голос. Я увидела около одного дома широкую скамейку, доски которой были стянуты медными полосами. Скамейка стояла недалеко от скромного деревянного дома под величественной березой.
   Золотистые ветви березы так красиво шевелились от легкого ветра, что я решила сесть на скамейку и оглядеться. Я вспомнила, как впервые приехала в гости к тете Даше в прошлом году.
   Солнце светило сквозь шторы точно так же, как медный ковш, в который оно попадало своими лучами. Но солнце и медный ковш общими усилиями не делали из меня звезды. Сейчас все звезды — певицы, тонкие, маленького роста и весом до 50 килограмм. "Вероятно, для того чтобы сцена под ними не проваливалась", — думала я. Да, быть звездой — не для меня, а для певчих птичек, а у меня другая весовая категория.
   Есть лошади беговые, а есть тяжеловесы, которые тяжести медленно, но везут. Они ближе ко мне, а еще ближе ко мне сизифов труд. Так вот, прошлым летом я проехала от железнодорожной станции до деревни на настоящей телеге с деревянными колесами. Телегу везла обычная лошадь.
   На следующее утро я пошла на речку в одних плавках.
   Соседка Семеновна выпрыгнула из-за плетня и закричала:
   — Девушка, ты совсем совесть потеряла! Грудь уже появилась, а ты ее не прикрываешь! Ты большая девочка, нельзя так ходить по деревне!
   Я остановилась, глаза на соседку вытаращила и совсем не могла понять, за что ко мне такая немилость. Мне в этот момент было лет 10-11, а вес у меня как раз был килограммов 50. Тетя Даша меня на весах для овощей взвешивала. Ум у меня девичий, а внешность крупная. Нет, я не была толстой, я была именно крупной девочкой. На мне все рельефы фигурной местности сразу стали видны.
   Дошла я в плавках до речки, а там перо на берегу валяется, гуси купаются. Я опять глаза вытаращила и никак не могла понять, где в этой речке можно искупаться?! Смотрела я на реку и боялась зайти в воду, а вокруг меня ласточки летали и в берег прятались, в ямки-гнезда. Забралась я на косогор с гнездами ласточек и огородами прошла в дом.
   Тетя Даша в деревне овощеводом работала. Жилистая она была да загорелая в области рук до локтя и ног до колен. Я была вся белая, незагорелая. И еще я брезгливая до чертиков. Смотрела я на чугунки на печке и нос воротила.
   А чего нос воротить? Здесь другой еды никогда не было. Тетя Даша крупно порезала картошку, потом ее на сале обжарила, на стол поставила. Рядом репчатый лук положила целыми стрелками. Я  давилась, есть хотела, но не могла, сало в сторону откладывала.
   Да, еще. Тетя Даша дочь свою Тамару от цыгана родила. Цыганский табор проходил мимо деревни, дочка и родилась. Конечно, к тому времени, когда Тамара подросла, тетка Даша ей законного отца предъявила. Она замуж вышла за военного в отставке Ивана Кузьмича, уж очень он был красивый, с усами.
   Вот Иван Кузьмич и стал официальным отцом дочери тети Даши. Ох, и любили же друг друга Тамара и Иван Кузьмич. Они не родные, а лучше родни были. Ох, жизнь порой — портянка! Иван Кузьмич шибко портянки после армии любил, все в сапогах ходил.
   Я, сидя на медной скамейке, заметила петушка, который выбежал из курятника тети Даши.
   Я запела песенку:
   — Дождик, дождик с солнышком, он совсем не мокрый. Он как будто зернышко, золотой и добрый.
   Солнце ослепляло дождь. Дождь в лучах солнца казался не мокрыми каплями, а солнечными лучиками. Петушок прыгал через лужи под солнечным дождем. Петушку навстречу из курятника вышла курочка и остановилась под навесом.
   — Петушок, ты, почему бегаешь по лужам, так нельзя! — закудахтала пеструшка.
   — Пеструшка, не волнуйся, посмотри, какой золотой дождик! Он теплый!
   — Скажешь тоже! Дождь — он сырой, а добрая и теплая — это пыль на дороге!
   — Пеструшка, быстро повернись к курятнику! Посмотри, что с ним стало!
   — Петушок, ты опять выдумываешь, — сказала пеструшка и медленно повернулась к курятнику. — О, что с нашим курятником стало! — закудахтала курочка.
   — Сам не знаю, наш курятник стал солнечным дворцом! — прокукарекал петушок.
   От песенки, спетой мной, черный от дождей курятник превратился в золотистый домик и засиял своими новыми стенами в лучах солнца под тонким солнечным дождем. Из курятника выбежали еще пять курочек. Они остановились под золотистым навесом. Курочки топтались на одном месте, они не могли кудахтать от волнения.
   — Пеструшки, почему молчите? — закукарекал петушок.
   — Ой, Петя, ты посмотри, что стало с нашим курятником внутри, — еле слышно сказала старшая пеструшка.
   Петушок и его шесть курочек вошли в курятник и остановились у входа. Они от удивления не могли шагнуть или взлететь на насесты. Вместо семи шестов в грязном от помета курятнике они увидели золотистое помещение, созданное из дерева, но покрытое сиреневым лаком. По периметру курятника расположились полочки из тонких жердочек. На полу стояли золотистые корзинки для несушек. Вода сияла чистотой в деревянном корытце. Во втором корытце лежало золотистое зерно.
   — Пеструшки! Класс! Мне нравится! Выбирайте себе места! Три слева, три справа, я в центре. По местам!
   Пеструшки, не сговариваясь, взлетели каждая на своем месте и радостно закудахтали. Вскоре они сели в свои корзинки и снесли шесть золотых яиц. Петушок оценил свой труд и радостно закукарекал! И напрасно. Услышав крик петуха, прибежала тетя Даша. Она всплеснула руками и села у входа в курятник на золотистую от лака скамеечку.
   — Курочки, что это такое? — спросила усталая тетя Даша.
   В курятнике все молчали.
   — Чудо! И яйца золотые!
   И вдруг на глазах петуха и курочек, которые сидели на новеньком и удобном насесте, тетя Даша резко изменилась. Из усталой женщины в ситцевой длинной юбке, подоткнутой с боков ее непонятной фигуры, она превратилась в приятную стройную женщину в джинсах и белой футболке. Ее великолепные волнистые волосы лежали на плечах.
   Запел громко и радостно петушок.
   Из дома выскочил заспанный Иван Кузьмич в старых синих тренировочных штанах, вздутых на коленях, и закричал:
   — Ну, петух, ты меня достал! Спать не даешь после обеда! Я, можно сказать, древний обычай выполняю — сплю после обеда, а ты будишь! Голову оторву!
   Иван Кузьмич вдруг осекся, он увидел красивую женщину у входа в великолепный курятник.
   — Так я еще сплю? — спросил он себя и коснулся стенки курятника.
   После того как Иван Кузьмич коснулся золотистого дерева, он стал резко изменяться на глазах у жены и всего курятника. Лицо мужчины стало ровным и приятным. На самом Иване Кузьмиче появился спортивный костюм, который его делал стройным. Прическа у него стала мужской стрижкой, а не свалянной кошмой.
   Из-за угла дома вышла соседка Семеновна. Она подошла к онемевшим от удивления людям и птицам.
   — Что здесь произошло? Все такие крутые! Какой красивый курятник! Соседи, когда новый курятник успели построить?
   — Семеновна, не волнуйся и ничего не трогай! — закричала тетя Даша.
   — Еще чего, и присесть не дают на новом крыльце, — возмутилась пожилая женщина и уселась на крыльцо курятника.
   Естественно, что старушка немедленно превратилась в приличную женщину неопределенного возраста.
   — О, — простонал изумленный Иван Кузьмич.
   В это время солнце спряталось за тучки, а дождик прекратился. Хмурое небо окружило курятник и всю компанию. Тетя Даша встала, вошла в курятник, взяла шесть золотых яиц и вышла на крыльцо.
   — Люди добрые, смотрите, какие яйца сегодня снесли наши курицы, — сказала она.
   Все смотрели и молчали. Из дома выскочила Тамара, девочка лет восьми, и закричала:
   — Мама! Папа! Я вас жду!
   Она удивленно замолчала, увидев красивых людей, чем-то похожих на ее родителей, стоящих на пороге золотистого курятника.
   — Ой! А вы кто? — спросила Тамара.
   — Тамара, не волнуйся! Я — твоя мама, а он — твой папа. А вот — наша соседка Семеновна, — и она показала на моложавую симпатичную женщину.
   — Вы мне сказку сказываете? — спросила недоверчиво Тамара. — Моя мама в джинсах никогда не ходила.
   И тут девочка увидела золотые яйца в лукошке в руках матери.
   — Хорошо, — сказала она. — А яйца настоящие?
   Тогда девочка просто схватила одно яйцо, но оно из ее рук вырвалось и покатилось. Тамара побежала за яйцом и исчезла за углом дома. В это время очнулся ее отец и побежал за дочкой.
   За углом дома стояла древняя старушка с клюкой и держала в руке золотые осколки от скорлупки, в которых стоял маленький желтенький цыпленок. Рядом на велосипеде на большой скорости проехал мальчик. Он выхватил цыпленка из рук старушки и скрылся. Еще через минуту мальчик на велосипеде остановился у курятника.
   — Ваш цыпленок? Забирайте, — сказал мальчик и кинул маленького цыпленка.
   Цыпленок, пока летел по воздуху, вырос в большого петуха и чуть не ушиб соседку Семеновну. Велосипедист развеселился:
   — Здорово здесь у вас, я сейчас ребят позову.
   Через пять минут семь юных велосипедистов остановились у курятника. Они сразу заметили золотые яйца в лукошке у тети Даши, которая не знала, что с ними делать. Восторженные возгласы издали мальчишки на велосипедах. Подошел Иван Кузьмич и сказал, что Тамару не догнал, но за ним притащилась старуха с клюкой.
   На крыльце очнулась соседка Семеновна.
   — Привет! Ты откуда будешь в наших краях? — обратилась она к старушке с клюкой.
   — Бабуля, я соседка твоя, Тамара, мне восемь лет!
   — Я сама старая, но не настолько, чтобы не знать соседей старше себя.
   И тут петух, выросший за две секунды полета, клюнул клюку старушки. И старушка на глазах у всех превратилась в девочку Тамару. Потом петух подлетел к лукошку и клюнул все яйца по очереди, и из яиц вылупились цыплята, которые мгновенно превратились в больших курочек.
   Велосипедисты радостно засмеялись от такого зрелища.
   В это время из курятника выбежали петух и шесть курочек, они увидели молодого петуха и пять курочек. Два петуха затеяли драку. Велосипедисты улюлюкали и подбадривали петухов-драчунов. Вдруг у велосипедов выросли крылья, и они улетели с поля боя с недовольными возгласами.
   Победил петушок из курятника, и сразу вышло солнышко, и пошел солнечный дождик.
   Я тихо запела свою песенку:
   — Дождик, дождик с солнышком, он совсем не мокрый. Он как будто зернышко, золотой и добрый.
   Солнце протянуло свои лучи и сказало:
   — Спасибо, Катерина!
   С неба на землю посыпался не град, а золотое зерно. Зерно упало в землю, и вскоре выросло целое поле пшеницы. С неба вернулись велосипедисты и уставились удивленно на поле пшеницы, которого не было. Хозяева курятника пришли в себя. Они медленно пошли к своему старому деревянному дому. Стоило им зайти на крыльцо, как их дом в мгновенье ока превратился в новый дом.
   Солнце помахало им лучами и спряталось за тучку.
   Петушок после победы решил, что у него теперь одиннадцать курочек, и очень обрадовался. Но пять курочек, вылупившиеся из золотых яиц, не смогли перейти порог курятника и превратились в скульптуру из пяти курочек. Рядом с ними стал скульптурой побежденный петушок из золотого яйца.
   Петушок и пеструшки сели на свои насесты и задремали.
   В это время взревели семь юных велосипедистов и уехали с места бывших чудес, которое стало неинтересным. На насестах в золотистом курятнике вздрогнули и продолжили дремать курочки. Вокруг курятника остались лежать золотые скорлупки. Прилетели вороны, стали клевать золотую скорлупу и превратились в групповую скульптуру из ворон.
   Поле пшеницы заколосилось золотым зерном. Из него напекли золотистых пирожков и угостили ими петушка и курочек. Увидев, что из дома на подносе несут пирожки, приехали мальчишки-велосипедисты и схватили по пирожку, но кушать пирожки не решались. Но, посмотрев, что Тамара и тетя Даша едят пирожки, тоже съели по парочке пирожков, и ничего с велосипедистами не случилось.
   Появилось солнце и осветило два новеньких велосипеда у курятника. Мы с Тамарой сели на велосипеды и присоединились к остальным велосипедистам, а ездить они давно научились. Проселочные пыльные дороги хороши и для курочек, и для велосипедистов, когда дождь не идет, пусть и золотистый.
   Тетя Даша и Иван Кузьмич посмотрели вслед детям и решили, что себе они купят мотоцикл с коляской. В коляску посадят соседку Семеновну и будут ездить по ближайшим деревням, не ожидая попутных машин. Местные они все.
   Издал петушок победный клич. Из курятника вышел петушок и курочки — погулять, на людей посмотреть, себя показать. Петушок прибавил в весе и стал солидным петухом, ему теперь и на насест лень стало взлетать. Пеструшки взлетали, а он лениво сидел в уютной низкой корзине. Стал петушок напоминать хозяйского кота.
   Солнце засветило, дождик пошел, а он посмотрел-посмотрел на солнышко, но я песенку не спела. Солнышко обиделось и ничего не сказало. Среди новых яиц одно яйцо было серебристое. Из серебристого яйца вылупился новый петушок, он быстро и радостно рос, легко взлетал на насест.
   Однажды он решил заменить старого и ленивого петушка. Два петуха устроили петушиный бой. Посмотреть бой двух петухов приехали все велосипедисты. Ребята болели за нового серебристого петушка. Бой был хорош. Один петух, отъевшийся и медлительный, брал своей массой, второй, худой и шустрый, побеждал скоростью. Велосипедисты наблюдали за петушиным боем. Курицы кудахтали и не знали, за кого болеть. После боя они снесли яйца, и из них вылупились курочки.
   Старые курочки притихли. Тетя Даша зашла в курятник и сказала, что новая смена курочкам подрастает. На второй бой петухов пришла вся деревня. Велосипеды стояли в стороне. Победитель становился лучшим петухом деревни. Победил молодой серебристый петушок. Старые курочки отказались ему служить, они остались со старым петухом. Курятник поделили на две части: для молодых и старых. Солнце из-за туч не показывалось.
   Я еще раз спела песенку:
   — Дождик, дождик с солнышком, он совсем не мокрый. Он как будто зернышко, золотой и добрый.


Глава 2

Я посмотрела на часы и заторопилась в особняк. Я шла и видела свою мечту: медная крыша поблескивает в солнечных лучах. Дом сияет, украшенный вертикальными медными полосами. Первый этаж по периметру облицован зеленоватым мрамором, расположенным между листами меди. Все дорожки на участке выложены зеленоватой керамикой. Мне мучительно захотелось вернуться в особняк старого князя Афанасия Афанасьевича.
   Афанасий Афанасьевич и ухом не повел в честь моего возвращения. Я даже обиделась на его вопиющее безразличие.
   Он спросил:
   — Катерина, ты принесла истории из деревни?
   — Я сама принимала участие во всех историях.
   — Именно что сама! Но тебя не могли не достать истории, если они происходили с тобой, — возмутился Афанасий Афанасьевич.
   — Достали еще как! Особенно петухи и курочки.
   — Отлично! Теперь тебя достанет компания медной скамейки.
   — Я буду жить жизнью тех, кто сидит на медной скамейке?! — возмутилась Катерина.
   — А куда тебе деваться? Часть времени ты прогуляла.
   — А Вы меня не накажете за мое отсутствие?
   — Обязательно накажу. Я накажу тебя, Катерина. Тебя не было пять часов. Пять дней ты проведешь в подземелье. Ты, вероятно, заметила, что у меня на участке растет только трава?
   — Заметила, — угрюмо ответила я, прикидывая, что такое пять дней подземелья.
   Афанасий Афанасьевич, не вставая с кресла, нажал на мраморную чернильницу на столе. Пол подо мной сдвинулся в одну сторону, и я в стойке оловянного солдатика опустилась в подземелье. Пол стал для меня крышей и занял прежнюю позицию.

   Я не успела испугаться при падении в подземелье и теперь озиралась не столько с испугом, сколько с удивлением. Я оказалась в помещении с медными стенами, с изолированным потолком. Я вышла из комнаты, в которую опустилась по воле хозяина, и стала обходить все подземелье. Тревожного чувства я не испытывала от промышленного порядка.
   Возникло ощущение, что время в подземелье несколько другое. Меня заинтересовала кухня, все же предстояло здесь прожить пять дней! Я увидела раковину, кран. Открыла кран, из него пошла пузырьками холодная вода. Рядом на столе стояла электрическая плитка со спиралью накаливания. В столе в трехлитровых банках находились крупы. Я нашла соль, но сахара не было. Нашла банку с чаем. Заметила кастрюлю, чайник. Пять дней с этим можно было прожить. Признаков холодильника я не обнаружила.
   Телевизора, приемника я не заметила.
   Я насчитала пять странных комнат и кухню. Свет везде был одинаковый — матовый. Выключателей нигде не было. Вот и все на первый взгляд. Я поискала глазами табурет или стул. Их не было. Я обошла комнаты, но не нашла ни одного лежбища, тогда я решила опереться на медную стену, но и она оказалась теплой. Мне все больше хотелось сесть или лечь.
   Взгляд упал на пол. Пол оказался полной загадкой, но разгадывать ее не хотелось. Я опустилась на пол, он весь был покрыт знаками. Я  заметила выступ на полу и ударила по нему пяткой. Выступ сдвинулся вместе с частью пола. Куда-то вниз вела лестница. Недолго думая я стала спускаться в настоящее подземелье.
   Небольшое помещение в скале имело выход! Я согнулась и пошла в сторону света: метров двадцать — и я на воле! Вот и заточение! Я осмотрелась: вокруг стоял лес. Темнело. Лесные шорохи вселяли в душу страх. Меня взяли за плечи! Я вздрогнула всем телом и невольно оглянулась. Я была в руках некоего Феофана, выходца из деревни Медный ковш! "Откуда он здесь? — промелькнула мысль в голове. — Его ведь нет вообще".
   — Катерина, рад встрече! — проговорил Феофан.
   — Вы кто?
   — Сама сказала, кто я.
   — Подождите. Я читала в газете, что Вы летели на самолете, пилот остался жив, а Вы пропали!
   — Смешная девочка! Так я нашелся. Посмотри на меня — это я, Феофан, сын Афанасия Афанасьевича.
   — Но этого не может быть! Я даже сказку придумала, будто Вы превратились в летучую мышь! — возмутилась я.
   — Ты была под домом в медном подвале?
   — Была.
   — Так именно над этим местом наш самолет вел себя странно. Это не медные помещения, это некий генератор аномальных явлений. Хорошо, что ты из него выбралась.
   — У меня наказание: сидеть в генераторе пять суток.
   — Хорошее наказание, но еще лучше, что ты от него сбежала. Летчик успел посадить самолет на поле, но взлететь он не смог и придумал, что самолета нет. А сам он, по его замыслу, катапультировался, а я, по его выдумке, пропал. Вот он опять уехал подальше от этих мест. А теперь я тебя спасу на самолете. Я могу управлять самолетом и уже расчистил площадку для взлета. А жил я в сарае у некой тети Даши. Она такие блинчики печет — закачаешься!
   — С их запахами я знакома.
   И в это мгновение зашумел бор, послышался лай собак.
   В воздухе прозвучал выстрел. На поляну выскочили охотники с собаками. Собаки дружно бросились к нам. Охотники остановили нас командными голосами. Феофан под шумок исчез. Осталась я одна, у меня даже мысль возникла — а был ли Феофан здесь?
   Охотники меня повели в усадьбу. Они поклонились Афанасию Афанасьевичу. Хозяин стоял у окна и смотрел на меня пронзительным взглядом. Я содрогнулась от мысли, что наказание неминуемо, а лезть в генератор аномальных явлений мне не хотелось. Я стояла между воротами и домом и не знала, что мне делать. Я нерешительно пошла к хозяину.
   — Феофана видела? — спросил Афанасий Афанасьевич. — Вот и хорошо, больше не увидишь. Не бойся, в подпол ты больше не пойдешь, выбралась из него — и молодец, считай, что пять дней прошли.
   — Афанасий Афанасьевич, а вдруг Вы болеете, потому что живете на генераторе аномальных явлений?
   — Да я потому и жив, что живу на этом генераторе. Его для меня построили. А ты, смотрю, за меня волнуешься, ценно. Завтра начнешь ходить на прогулку до медной скамейки. Твое задание я не отменял.
   — Опять слушать ерунду жителей дома тети Даши?
Я села на попутную телегу и уехала в город.
 
 Прошло лет несколько.
   В деревне Медный ковш бабы за молодых парней одно время замуж выходили. Счастья вагон и маленькая тележка. Все как есть пример брали с главной певицы. Бабы деревенские себе молодых мужиков находили. А как певица и певец развелись — слезы пошли по деревне. Молодые мужья взбунтовались и с пожилыми, можно сказать, супругами развелись. Так и кто кого подставил? Сколько пар счастье свое потеряли — и не пересказать.
   Иван Кузьмич тем временем на машину "Копейка" пересел, тележку к ней прицепил. Они с тетей Дашей так хорошо зажили! Иван Кузьмич овощи те, что тетя Даша выращивала, на рынок на тележке возил. Ой! Хорошо у них в семье стало. Так нет, после развода великой пары певцов и он с тетей Дашей решил развестись, вспомнил, что он ее моложе на пару лет. А кто ему портянки стирал? Сейчас еще фантастика объявилась, но что это такое — толком тетя Даша не поймет, знает, что это вместо сказок насочиняли.
   Так тетка Даша сама сказки сказывает. Вот оно как бывает! А тетя Даша до сих пор неизвестная, потому что сказки сказывала в устной форме. Она по природе своей деревенское радио, ее все без рупора слышат.
   В прошлом году бабы на ее скамейке губы себе на семечках искусали. Они все как есть знали, что было, что будет, чем сердце успокоится. Так их никто газетой "Взгляд" не называл. Ой, а сколько раз они актрису с талией в 45 сантиметров вспоминали — и не упомнить! Она, чай, ровесница соседки Семеновны. Так она давно баба, ее щеки из-за спины всегда видно, и никто ей лицо не менял, щекастая такая.
   Я мамину шляпу из норки с краями большими подарила Семеновне, так из-за шляпы щеки Семеновны все равно выглядывали, когда она в ней на телеге ехала. Вылитая боярыня. А в этом году скамейка без семечек осталась. Приехала я, привезла две стопки книжек: одни красные, другие цветастые. Так тете Даше теперь поговорить не с кем. Бабы читают по очереди женские детективы.
   Вчера по телевизору тетя Даша видела физика, значит. Он все по горам ходил, семитысячники покорял, хотел из человека превратиться в снежного барса. Вот как. Что в этом удивительного? Он все вверх лез, чтобы быть выше земли, а тетя Даша так скажет: "Можно выйти в чистое поле — и сразу будешь выше ржи, а рожь — она над землей растет".
   А дело было так, если верить тетке Даше.
   — Ой, бабы, — сказала тетка Даша бабам, — Тамара совсем взрослая стала. Признавайтесь, если знаете, — кто ее испортил?!
   — Даша, ты чего, правда, что ли? — заговорили бабы, щелкая семечки.
   — А то, что Тамара полнеет не в ту сторону!
   Бабы смолкли и пошли по дворам деревни Медный ковш собирать вторую часть этой истории. На лето в деревню приехали археологи, молодые ребята. Бабы решили найти среди них нехорошего по их меркам мужика. Тамара страдала и не признавалась в том, кто он. Тусклая она стала и все время ворчала, что в школу идти не хочет. Дома не могли ничего понять и оставались в полной неизвестности.
   Деревня знала все.
   Осенью Тамара пошла в школу. Но ходила она в нее странно, мать провожала ее в школу и на работу уходила. А из школы звонить стали, что Тамара уроки пропускает. Запахи на ней появились посторонние. Однажды мать пошла по своим делам мимо школы, смотрит, ее дочь выходит из школы. А ее уже парень поджидает. Они поговорили и разошлись, а запах парня матери уже знаком был. Он прошел мимо нее.
   Мать вернулась домой, а дом был полон роз. По всей комнате во всех сосудах стояли крупные вишневые розы. Тамара сказала, что ей цветы подарил ее парень. Первую беременность дочь от матери пыталась скрыть. И тетка Даша молчала до поры до времени.
   Возникли новые проблемы. Училась Тамара, да не доучилась, а стала будущей мамой. Фигура у нее поплыла. Здесь нервы Тамары не выдержали, и она матери призналась в своем естественном грехе. Что делать? Оставили ребенка, а Тамару срочно перевели в вечернюю школу.
   Разносторонний человек, студент-археолог Феофан к этому времени окончил институт. И они поженились. Тетка Даша думала, что вот выйдет Тамара замуж, будет жить с мужем и к ней дорогу забудет. Нет, явилась со своим мужем. Вздохнуть тете Даше не давала, она из-за нее все больше дома работала, все пыталась дочери угодить.
   А Тамара стала такой справной женщиной, что все бабы в деревне диву давались. Хорошая жена из нее получилась. С мужем-археологом своим, как голубки, ворковали. Тетка Даша на них налюбоваться не могла. А муж-то Тамары продолжал копать землю один. Другие археологи больше не приезжали, они ничего здесь не нашли.
   Мужик Тамары оказался упорным малым. Таких рвов нарыл, что любо-дорого посмотреть. Дети в его пещерах играть стали. А он отпуск взял да и рыл ямы-то. Тамара ему еду носила прямо в поле, а у самой ребенок в подоле. Бабы над ним смеяться устали.
   И откопал археолог Феофан кузницу. Наковальню в ней нашел, молот, утварь домашнюю. Народ ученый в деревню приехал и люди с камерами. Вскоре находки по телевизору показали. Сподобились. А чего удивительного? Что они сами не находили подковы? Вон, у тетки Даши при входе в дом завсегда подкова на счастье висит.
   Так они что удумали? Тамара с мужем решили избу себе поставить и остаться жить в деревне. Бабы посмеялись, а они всерьез дом стали ставить. Купили печку странную, типа старой круглой стиральной машинки, она им весь дом стала обогревать.
   Дом построили с городскими удобствами. Так вся деревня к ним на экскурсию пришла, посмотреть, как вода из крана бежит. И плита у них чистенькая. И газ у них в баллоне и дров не видать. Все путем. Тамара хозяйственная оказалась. Дома чистота такая, какой у тетки Даши никогда и не было.
   Дом так поставили, что найденная кузница оказалась в огороде. Муж Тамары на месте древней кузни свою возвел, современную. Кузнецом стал работать и в школе учителем физкультуры. Медно так все получилось. В деревне Медный ковш землю никогда не ценили, а тут ее стали перемерять, продавать. Домов понастроили на пустом поле. Речку почистили. Вот тебе и Тамара, как все повернула!
   А тетка Даша как овощи выращивала, так и выращивает. Тамара матери построила теплицу. И тетка Даша стала бригадиром, и по отчеству стали ее звать-величать бабы — Дарья Артемовна. И приснился ей сон, будто в ее доме воды под крышу и все в ней плавает. Проснулась она, а на улице сильный ливень идет, потом молнии засверкали, гром прогремел раз, другой — и все успокоилось.
   Утром солнце засветило. Если бы не лужи, никто бы не поверил, что ночь страшная была. Телефон зазвенел. Тамара к себе мать позвала. Тетя Даша побежала по лужам, думая, что это за спешка, что ее подняли с утра пораньше. А люди стояли у кузни и смотрели в одну из ям. Ямы полны воды, а в одном месте земля словно светится. Да что там говорить!
   Археолог медь нашел, прямо под своим домом. То-то он все удивлялся, что все, что они в кузне нашли, было из меди, а не из самого железа. Так-то. А горы-то рядом, вот медь и вымылась из раскопок. Ладно, врать тетка Даша не будет, и ей не велели.
   Что они нашли, она толком не знала, вынули из земли то, что блестело. А это оказался обыкновенный старый медный ковш для варения. Смеху было, потом еще вся деревня смеялась.
   На тетку Дашу вместо смеха опустилась скука. Всю жизнь в этой деревне прожила — и вдруг скучно стало, хоть волком вой. Ну, ничего ее не радует. Грусть такая — до оскомины. Так захотелось ей уехать туда, куда глаза глядят, вот сесть бы на телегу и уехать. Оставила она теплицу на куму, приоделась и поехала на подводе до станции. Колесо деревянное у телеги и откатилась в сторону.
   В автобусе тетка Даша встретила смотрящие на нее глаза молодого человека, такие глаза были только у брата, отца Катерины. Когда молодой человек выходил из автобуса, он еще раз пристально посмотрел тетке Даше в глаза! Да, нет сомнения, у него взгляд и глаза ее брата! Парень мог бы сыграть в кино ее брата без напряжения. Взгляд запал ей в душу! Но с братьями романов заводить не принято, и тетя Даша вырвала из сердца проникающий взгляд молодого человека. Не может он быть героем ее романа.
   Отец Катерины в войну воевал! Он был красив и благороден по своей природе! Он мог понравиться любой девушке, и тете Даше похожий на ее брата молодой человек очень понравился. Молодой человек вполне мог быть сыном ее брата. Где он вышел из автобуса, она не запомнила, потому что увидела в окно краеведческий музей.
   Тетя Даша ходила в местный краеведческий музей и знала историю своего края. Нужно ли ей искать этого парня из автобуса? Вот нашла себе головную боль! Но у него редкие по красоте глаза брата! Один в один! Что она знает о брате того периода? Он был ранен, лежал в полевом госпитале. Он не был тогда женат, официальный брак у него один. Это ж надо, как они похожи!
   Приехала тетя Даша в город, идет по улице — и вдруг у огромной машины оторвалось колесо и покатилось. Страху она натерпелась, колесо от телеги намного меньше будет. Город — он и есть город. Горожанка Арина шла по улице, как у себя по квартире. И вдруг навстречу ей покатилось колесо, оторванное от огромной машины. Как она успела отскочить, неизвестно. Колесо размером с нее мимо прокатилось. Сердце у девушки сжалось от страха.
   К Арине подошла странная бабка, каких она давно не видела, и стала ее утешать. Слово за слово — и они познакомились в состоянии общего стресса. Позже оказалось, что шли они в один дом, зашли в один подъезд, поднялись на один этаж. Квартиры оказались рядом. "Судьба колесная, не иначе", — подумала Арина и зашла к себе домой.
   Странная для города тетка Даша позвонила в дверь квартиры Катерины, которой дома не оказалось. Тогда она позвонила в дверь к Арине. Стоит тетя Даша перед дверью и держит в руках коричневый чемодан с металлическими углами. Арина пропустила ее к себе в квартиру. Хотя никогда чужих людей в дом не пускала, а тут пропустила и чаем угостила. Сидят две дамы, разговаривают и чай пьют.
   Пришла мать Арины, тетка Люба, и сказала, что мать Катерины дня три не видела, ведь они дружат, на улице летом вместе гуляют вечерами.
   У тети Даши сердце зашлось:
   — А что если с племянницей Катериной что случилось?
   Три женщины переглянулись и ринулись к двери. Стучат. Кричат.
   Из третьей двери сосед выскочил и говорит:
   — Что расшумелись? Звать надо полицию. Я шум слышал в квартире, а потом три дня никого не видел.
   Тетка Даша к стенке привалилась, потом к двери подошла:
   — Запах, — сказал она и села на пол.
   Остальные принюхались и отошли подальше от двери. Соседка Люба первая очнулась, принесла запасные ключи от квартиры соседей. Зашли соседи в квартиру. У входа лежала собака, убитая пулей. На кухне лежала женщина, прикрытая газетой, с пулевым отверстием в области виска. В газете было ярко обведена одна статья о том, что в деревне Медный ковш нашли золотой ковш.
   Тетка Даша прочитала и спросила:
   — Неужели сестру мою за медный ковш пришили? У нас в деревне нашли медный ковш, а тут написано, что археолог Феофан Комков, зять мой, нашел золотой ковш у себя во дворе. Что же это делается?!
   — Мы читали эту статью, — сказала Арина, — мама еще сказала, что нашли медный ковш, сверкающий как золотой. Катерину я с детства знаю, так неужели кто-то прочитал статью и ринулся к ее матери? Глупость!
   Когда все стихло, сосед поднял газету с трупа.
   Тетка Даша ахнула:
   — Это не моя сестра!
   — А кто? — спросил сосед.
   — Не знаю, — ответила бабка Даша.
   Вскоре пришла я и сказала, что это труп подруги моей мамы. Тетка Даша стала обходить квартиру, в которую редко приезжала. Квартира из двух комнат была небольшой и какой-то средней во всем. Мебель была ни новая, ремонт не напрашивался, но и не светился тем, что его недавно делали. В общем, здесь можно было жить и на первых порах ничего не менять, что она и сделала.
   Так тетка Даша осталась в квартире своей племянницы Катерины, ведь надо было как-то решать все вопросы. Она одному не переставала удивляться — почему ей так неудержимо захотелось уехать из деревни? Оказывается, надо было.
   Она стала выходить с соседкой гулять во дворе, к ней привыкли соседи. И когда она почти свыклась со своей жизнью, к ней приехала Тамара с ребенком и без мужа Феофана. Она похудела, осунулась и попросила мать остаться с ней, иначе ей трудно справляться с ребенком.
   Тетка Даша посмотрела на свои корявые пальцы в узлах от работы с землей и осталась в городе, потому что никто не знал, куда делась мать Катерины. Понятно, что хотели убить ее, а убили собаку и ее приятельницу, но где она сама?!
   Феофан не звонил, Тамара с ним связь не поддерживала. Тетка Даша ее ни о чем не спрашивала. Все говорит: "Ребенок, ребенок". А ребенок у Тамары — это сын Вова. Вот с ним тетка Даша и стала гулять во дворе, вроде все при деле. Тамара работала. Домашние дела свалились на бабку вместе с внуком, она с ними справлялась. К работе она с детства привычная.
   Тетя Даша убирала квартиру и нашла вещи Феофана, и ей в них что-то показалось странным. Тамара сказала, что в этой квартире они вместе жили очень мало. Археолог с матерью Катерины не поладил. Тетке Даше стало странно и страшно. Вот помяните ее глупость, но ей казалось, что чужих людей в этой квартире не было! Пока Вова спал, она стала все осматривать, хоть тут и без нее полиция все осмотрела, но медный ковш это дело скоро прикрыл. Всем был понятен припев убийства, а точнее мотив убийства — медный ковш, который убийце показался золотым.
   После того как тетка Даша в деревне начиталась детективов, которые ей привозила Катерина, ее просто понесло в сторону расследования убийства. Она знала, что медный ковш достали из комков грязи. Феофан сказал, что это медный ковш.
   Тетка Даша этот ковш сама мыла, на нем письмена были и резьба. И потом, она знает, что такое медный ковш, она в нем завсегда варенье на зиму варила.
   Она сказала родственнику-археологу, что этот ковш не медный. А он глазами стал вращать, показывая, чтобы она замолчала. Феофан отвез ковш в город на экспертизу, ясно, что он побывал в этом доме. У него пистолета не было, но ковш был.
   Ребенок заворочался в постели. Бабка Даша укрыла Вову одеялом и села в кресло, продолжая осмотр квартиры. Когда она в первый раз в квартиру зашла, здесь был порядок. Пришла с работы Тамара раньше времени и с потухшими глазами сказала, что Феофан исчез.
   Она позвонила ему на мобильный телефон, а ей ответил кто-то чужой, что Феофана он не знает, а телефон он нашел, и отсоединился. Тамара пошла в душ, вышла из него спокойная и впервые заговорила:
   — Мама, Феофан возил ковш на экспертизу. Эксперты сказали, что ковш из золота. Ему лет 200-300. Скорее всего, это царский ковш. Ковш у Феофана изъяли и пообещали 25% заплатить. А кто знает, сколько он на самом деле стоит? И я не знаю. Он мне все это по телефону сказал, а теперь у него и телефона нет.
   Тетка Даша посмотрела на Тамару, ее глаза были полны слез. И ей стало ясно, что Феофан не хотел никого убивать, но то, что ковш виноват в смерти подруги сестры, стало совсем понятно и без газеты. Тамара уснула, выпив успокоительные таблетки.
   Проснулся Вова, и бабка закрутилась с ним. Они играли в мяч, который закатился под диван. Полы бабка мыла накрученной шваброй и не наклонялась, а тут она встала на колени и стала искать мяч. Она увидела... Правильно, она увидела край золотого ковша в диване. Как она раньше его не заметила? Она встала с колен, подала малышу мяч, зашла в комнату к Тамаре — та спала.
   Что делать? И откуда здесь оказался золотой ковш? Здесь обыск был, но ковша тогда не было! Сколько лет тетка Даша прожила в деревне Медный ковш, и все, слава богу, было хорошо. А поехала в город — и колесо от телеги отвалилось. В деревне в медном ковше варенье варят, а тут он криминальный объект.
   Не выдержала тетка Даша, встала, приподняла диван, смотрит и глазам не верит: в диване лежит четвертинка от золотого ковша! А рядом лежат ножницы по металлу. Она диван опустила, да так резко, что Вова заплакал. Это кто ж, такой умный, историческую ценность разрезал?
   Заглянула она под диван: кусок от ковша больше не светился, видимо, в фанерное дно дивана упал весь. Покормила она малыша, и они гулять пошли. Милое дело у бабок — выяснить, кто в подъезд заходил.
   Тетка Даша соседке Любе все и рассказала, даже про четверть ковша.
   А тетка Люба как засмеется:
   — Баба Даша, так 25% клада уже у вас. Дело можно закрыть. Убитую женщину только жалко.
   — Люба, я видела ковш в земле, по нему дождь хлестал. Я его потом отмыла, почистила. А яму ту зять Феофан выкопал, до этого он кузню откопал, а теперь он пропал.
   — Баба Даша, я тебе честно скажу, что Арине моей ваш Феофан сильно приглянулся.
   — А с какого боку мне такая неприятность? Она, что ли, его спрятала? Он, чай, у вас дома не сидит?
   И тут они увидели, что к подъезду идет сам археолог Феофан! Бабка Даша вскочила.
   А Люба ее придержала:
   — Сиди, баба Даша, с тобой ребенок, а они сами разберутся.
   Феофан на соседок и не посмотрел, он сразу зашел в подъезд. Бабки притихли, поглядывая за малышом, который в песочнице сидел. Через минуты две из окна какой-то квартиры вылетел черный предмет и упал в клумбу. Тетка Люба прыткой оказалась и вынула из цветов пистолет, потом сама испугалась и опустила его в цветы.
   — Баба Даша, а это что?
   — Сама видела, пистолет.
   — Так страшно мне стало!
   — Мне уже давно страшно, с тех пор как археологи первый раз приехали в деревню. Боюсь я Феофана этого.
   Они замолчали, Вова разревелся, и им стало некогда. Пока они утешали его, из подъезда выбежал Феофан с полиэтиленовым пакетом, но его они не заметили.
   Через полчаса бабка Даша и Вова вернулись домой. Люба подождала, пока она дверь в квартиру открыла. Бабка Даша зашла в квартиру, посмотрела на Тамару: она спала! Она спала в той же позе, в какой она ее оставила! Бабка Даша на цыпочках подошла к ней: дочь дышала ровно и просто спала, отвернувшись к стене. Значит, она Феофана не видела! Да и они его больше не видели.
   Тетка Люба, увидев, что у соседей все относительно хорошо, пошла к себе. Пистолет повторно нашла собака соседа и привела к Любе, ведь она его держала в руках на клумбе! Вторично заинтересовались детективы этим делом, а овчарка соседа стала героем дня во дворе.
   Круче оказалось то, что пистолет забрали для экспертизы, а бабка Даша подумала — надо было от него дуло отрезать ножницами для металла, что под диваном лежат. Она подняла диван, но в нем не было четвертинки от ковша и ножниц для резки металла.
   В этот момент проснулась Тамара, бабка Даша ей ничего нового не стала говорить. На улице потемнело, и Тамара села у кровати засыпающего сына.
   Бабка Даша пошла на кухню с полной уверенностью, что криминала в этой квартире больше нет. Она все пыталась припомнить, из какого окна вылетел пистолет, но этого она не видела, она его заметила, когда пистолет подлетел к клумбе. Феофан здесь был, но где был пистолет?
Если он его кинул в окно, так это глупо. А если не он, то кто? Тамара проспала на таблетках. Бабка Даша и Тамара сели пить чай. В дверь позвонили одним звонком, резким и продолжительным.
   Бабка Даша пошла открывать. На пороге стояла Люба с восьмушкой от золотого ковша. Бабка Даша прыснула от смеха. Соседка ворвалась в квартиру:
   — Баба Даша, ты чего смеешься? Я пришла домой, а на столе рядом с хрустальной вазой лежит этот кусок золота! Это 12,5% от вашего ковша!
   Из кухни вышла Тамара:
   — О, наш ковш уменьшается! За что вам 12,5% перепало? Тетя Люба, а я знаю, это доля.


Глава 3

   "Был золотой ковш, остались обрезки", — об этом Феофан старался не думать, он ехал в деревню Медный ковш. Хотел сделать доброе дело, да злом оно обернулось. Лучше бы выдал золотой ковш за медный ковш, и никто бы не пришел проверять, мало ли медных ковшей для варки варенья!
   А еще он обзывал себя последними словами. Ведь он не убивал женщину, он убил собаку, и совсем не из-за золота. Женщина его с Ариной увидела, прошла бы тихо, так живой бы осталась. Он повез ковш на экспертизу, перед этим решил заглянуть домой и взять свои вещи. Встретил Арину в подъезде, и так она к нему прицепилась — не оторвать, и до поцелуя дошли.
   Тут и появилась эта женщина в парике, которая закричала:
   —Люди добрые, что же это делается! Феофан с Ариной целуется!
   Тут Арину и проняло. Спуску она никому не дает. Она оттолкнула любвеобильного Феофана, забежала домой, схватила пистолет с глушителем (он у нее был от друга) и выскочила на лестницу, сунула оружие Феофану. Все решили секунды странного настроения: Феофан убил собаку, а Арина убила женщину в парике. И оба они не поняли, кого убили.
   Дело в том, что настоящая хозяйка квартиры была в служебной командировке и вместо себя оставила дома приятельницу, которая обо всех все знала. Она с собой вещей мало принесла и ходила в одежде и парике хозяйки квартиры. Феофан опомнился, да поздно было, ему все казалось, что произошла ошибка, что это был странный сон, и только. Вот Арина и опекала бабу Дашу, когда та приехала к племяннице, время тянула.
   Ковш Феофан взял после экспертизы для съемок, его в комнату к фотографу отвели, чтобы снял его во всех ракурсах и отдал государству. У фотографа оказались ножницы не только для фотобумаги, но и обычные для металла. Он схватил ножницы для металла, отрезал четвертинку ковша, спрятал за пазухой и ножницы прихватил.
   Вот и вся история.
   Теперь Феофан ехал в деревню и боялся всего на свете. У него с собой была восьмая часть ковша, столько же он отдал Арине за пистолет. Они немного повздорили, и он бросил пистолет в окно из ее квартиры, а теперь он не знал, что с ним будет. Радио в электричке вещало, что есть предположение, что в убийстве...

   Живет бабка Даша с дочкой, сидит с внуком и чувствует, что жить с каждым днем становится тяжелее. Феофан уехал в деревню и помалкивает. Арина к ним не заходит. Тамара получает такую зарплату, что для деревни много, а для города очень мало.
   Они втроем на ее деньги жили с большим трудом. Их три человека — хоть реви, а все они неразрывно связаны. Тамара в деревню ехать отказывается, а бабке Даше в городе только в овощном магазине работать, да и то пол мыть или овощи фасовать. Жизнь ее — жестянка!
   Пока Вова спал, бабка Даша обошла квартиру с точки зрения уточнения убийства за золотой ковш. Кухню исследовала по сантиметру, по пятнышку.
   И она нашла! Женщину убили в висок, но она умерла через минуту после выстрела и кровью на красном столе написала "Арина" — дальше капли крови, рука у нее упала. Надпись не заметили, красный цвет —  на красном, внизу стола — тумбы. Точно, ту женщину Арина приголубила пулей!
   Феофан женщину не убивал, но собаку мог. Бабка Даша встала с колен и пошла в прихожую, где всегда лежала овчарка. Собака нигде не написала, кто ее прибил. Бабка ползала, смотрела, но никаких следов, все сама и вытерла. Хотя им сказали, что собака и женщина были убиты из одного пистолета. Нет, бабка Даша домой хочет, в деревню, овощи выращивать.
   И так ей поесть захотелось! Открыла она холодильник, потом морозильник, смотрит — ягоды мороженые лежат, никто из них варенье не варит. Думает — дай компот сварю. Стала она ягоды доставать, еле оторвала от стенки, так они примерзли. Пока отрывала ягоды, оторвала еще один пакет. Посмотрела в пакет, а в нем, не поверите, ложки лежат, то ли медные, то ли золотые, врать не будет. Ой, блестят! Шесть штук.
   Бабка Даша у дочери спросила:
   — Что за ложки лежат в морозильнике?
   Она удивилась для приличия, а потом и говорит:
   — Это Люба принесла вместо восьмой части золотого ковша.
   — Или она хотела, чтобы мы молчали?
   — А что мы такое знаем, чтобы молчать?
   Бабка Даша поняла, что Тамара не знает, кто убил женщину в парике, а тетка Люба выручает свою Арину.
   — Тамара, продай эти ложки на жизнь, на хлеб.
   — Нет, я ложки продавать не буду, а на хлеб нам хватит.
   — У меня мысль есть, я гуляла с Вовой и видела объявление, набирают людей на завод по изготовлению ложек. Отпусти меня на завод, Вову в сад отдам.
   — Мама, а тебя на работу возьмут?
   — Не беспокойся, меня возьмут и Вову возьмут в детский сад при этом заводе.
   Пришла бабка Даша на завод, а в отделе кадров тетка Люба сидит, она ее и пристроила на работу, как будто язык ей перевязала, чтобы она про Арину не проговорилась. Так бабка Даша стала городской жительницей, дважды нужной Тамаре.
   Тамара сама поехала в деревню. Феофана она заметила с лопатой у очередной ямы, рядом с ним копала землю женщина. Тамара узнала Арину и хотела развернуться и уйти, но передумала и подошла к ним. Они хотели ее прогнать, но передумали и закрыли собой большой грязный предмет.
   — Тамара, ты абсолютно свободный человек, я тебя не держу, — встретил ее недружелюбными словами Феофан.
   — Вы чего это откопали? — спросила Тамара, с любопытством рассматривая квадратную глыбу грязи, не обращая внимания на слова Феофана.
   — Ничего мы не нашли, ты спросила — я ответил.
   — Мне уже нельзя узнать?
   — Меньше знаешь — целей будешь, — процедила сквозь зубы Арина.
   Обиженная Тамара хотела развернуться и уйти, но на грязный ком опустилась третья лопата, все посмотрели на нее, потом на хозяина лопаты. Это был некий Олег.
   — Думаю, вы не против того, что я к вам присоединюсь, — пророкотал он. — Феофан, говори, кто из двух твоя, а вторая девушка будет моя.
   — Олег, какого черта ты здесь?
   — Не сердись, слухами земля полнится, решил тебе помочь копать, так кто из них моя? А о твоих раскопках я сам узнал, ты все в сети пишешь, а я читаю тебя.
   — Олег, твоя — Тамара, она у меня получила полную свободу.
   — А кто здесь Тамара? — спросил театрально Олег.
   — Я, — ответила Тамара. — Мы с тобой еще чистые, а они уже грязные.
   — Годится, а теперь давайте посмотрим, что находится в этом грязном коме грязи.
   — А ты ком вытаскивал из земли? Ты его откапывал?! — закричал истошно Феофан, готовый полезть с кулаками на Олега.
   — Чего кричишь? Если нашел, так и очищай чудище из грязи! — наставил Феофана на путь истинный Олег.
   Феофан стал лопатой грязь сбрасывать с непонятного предмета. И тут блеснула молния. Полил ливень. Громыхнул гром. У людей появилось естественное желание спрятаться под навес, но никто с места не сдвинулся. Дождь вылил быстро воду на грязный предмет и ушел полосой в другое место, где уже сверкнула молния и послышались раскаты грома.
   — Ящик! Я его сам вскрою! — пророкотал благодушно Олег, стряхивая воду с волос. И тут же лопатой открыл деревянное творение прошлых веков, окантованное ржавым железом.
   Непроизвольно все четверо вытянули шеи в сторону чуда. Это оказался обычный сундучок со старой одеждой, появился запах махры и плесени. Мех, ткань словно спеклись временем. Арина работала в перчатках, она и стала чистыми руками вытаскивать из сундука фрак, панталоны и верхнюю накидку, отделанную мехом, башмаки с пряжкой.
   — Ну, тут полный набор... — не договорил Феофан и расчихался.
   Напряжение и скованность прошли, появился смех и полное разочарование. Тамара прощальным взглядом посмотрела на Феофана, Арину, сундук и пошла назад на станцию.

   Олег догнал Тамару и пошел рядом. "Человека нет, собаки нет, а все увязли в круговой ответственности", — так думал Олег, идя рядом с красивой женщиной. В какой-то момент жизни ему пришлось учиться с Феофаном и заниматься археологическими раскопками. И сейчас ему надо было найти убийцу женщины в парике и часть бесценного золотого ковша.
   Тамара шла и молчала. Она думала: "Если вас поставили в состояние тупика, говоря всеми фибрами души, что тот человек, который вас поставил в плохое положение, умнее вас, значит, надо сделать так, чтобы он сам наслаждался этим тупиком, а самому покинуть эту ситуацию и заняться другим делом, более приятным и понятным".
   Олег тоже покинул раскопки и пошел с Тамарой на станцию. Он понял, что раскопки не его ума дело, а все, что раскопает Феофан, он обнаружит более легким путем, чем лопатой. Он шел и болтал о жизни. А в целом и эта ситуация для него была скучной, и дело с разрезанным золотым ковшом его не привлекало. Тревожить Тамару вопросами по поводу убийства ему тоже не хотелось.
   После дождя появилось солнце. Под ногами чавкала грязь от недавнего дождя. Тамара поскользнулась и слетела по грязи, как по маслу, в кювет с водой. Вода в кювете оказалась неожиданно холодной, ее пронзил озноб. Она крикнула, но язык от холода стал западать, звук получил слабый. Она попыталась вылезти из канавы, но ноги скользили.
   Олег продолжал идти, не замечая потери попутчицы. Он скорее почувствовал отсутствие Тамары, чем услышал ее тихий голос. Мужчина остановился, посмотрел в сторону женщины, потом осмотрелся, но ее не заметил. Тогда он пошел назад и стал кричать ее имя.
   И только тогда услышал тихий крик. Он сам едва не свалился в яму, расположенную вдоль дороги для спасенья дороги от лишней грязи и воды.
   Тамара стояла в грязной воде, держась за траву и пытаясь вылезти из водяного плена. Олег подал ей свою могучую руку и вытащил из канавы. Продолжать путь в таком виде смысла не имело, мимо не проезжало на колесах ровным счетом ничего. Глушь. Он проявил благородство, достав из рюкзака полотенце и воду в бутылке.
   Вскоре рядом с ним шла женщина в его клетчатой рубашке, с голыми ногами, обутыми в кеды. Теперь она излучала флюиды, весьма приятные для Олега, и скука стала покидать его мужскую сущность. Олег выкрутил джинсы Тамары и шел, размахивая ими, в надежде, что они высохнут до ниточки.
   Тамара заговорила, да так сказочно, пересказывая рассказ матери о своих предках. Олег слушал ее и не прерывал, так они подошли к станции, и тут он спросил:
   — Тамара, я правильно понял, что найденные вещи принадлежат Вашему прадеду?
   — Да, скорее всего, ему. В деревне Медный ковш живут свои легенды.
   — Вернемся, посмотрим на вещи в сундуке.
   Она посмотрела на свой облик, подумала о близком городском счастье с асфальтом и решительно ответила:
   — Нет, я не пойду назад, там Феофан с Ариной. Это они убили собаку и женщину в парике.
   — Вы все так думаете?
   — Это все знают, только не знают откуда. Ой, проговорилась! Олег, ты никому не скажешь?
   — Кому мне говорить, если я — следователь по этому делу.
   — Да, влетела — то в грязь, то в следователя, то в мужа.
   — Не волнуйтесь, я это уже знал. Мы нашли в клумбе пистолет, который вылетел из окна Арины, и из него были произведены два выстрела.
   — Так это она сделала!
   — Пока не приказано их арестовывать. За ними наблюдают из-за слишком успешных раскопок.
   — Кто наблюдает, если Вы со мной?
   — Все тебе расскажи! Есть люди рядом с ними.
   Тамаре нечего было возразить, она натянула влажные джинсы, и они подошли к электричке.
   "Кому женщина помешала"? — вот вопрос, над которым думал Олег.
   Бабка Даша купила красивые, круглые ломти ананасов — цукаты — у продавщицы с золотыми зубами. Колесики. В ее доме никто их есть не стал. А она подумала, что их делают там, где люди долго живут, вдруг ей их долголетие перепадет! В цукатном ананасе она оставила часть зуба. Тогда она купила маленькие разноцветные цукаты. В них она оставила четверть того же зуба.
   Пришлось задуматься о его восстановлении. Позвонила она в стоматологическую частную клинику, там оказались люди хваткие и разместили свои объявления на первых полосах газет, в результате у них запись была на три дня вперед. А она чувствовала, что последний кусочек родного зуба оставит в цветном цукате, если еще прождет два дня без стоматологического приема.
   Пришлось бабке Даше купить телефонный справочник, в нем она нашла номер телефона частной поликлиники, где обещали через четыре часа прием стоматолога. Она не жевала цукаты целых четыре часа и отварила замороженные пельмени из пачки. В пельменях последний осколок зуба она не оставила, но сил набралась. Что делать? Поехала бабушка к врачу.
   Врачом-стоматологом оказался мужчина очень красивый, правда, свое лицо он вскоре спрятал под маской, а ей пришлось прикрыть глаза.
   Его медсестра вместе с ним посмотрела в рот и вдруг как закричит:
   — А Вы собираетесь делать остальные зубы? Я пишу, что у Вас один зуб скошенный!
   После всех процедур и пяти рентгенов вышла бабка на улицу с двумя обновленными, белыми зубами. Естественно, она пошла в магазин за продуктами, которые не будут разрывать зубы на части.
   К бабке Даше приехал Феофан, посмотрел на нее внимательно и спросил:
   — Баба Даша, Вы лучше расскажите, кто была бабушка Вашей матери?
   Ой, ей страшно стало!
   А он опять говорит:
   — Мы нашли сундук с мужской одеждой, очень старый. Кто был хозяином одежды, мы и догадаться не можем. Скажите то, что слышали от матери.
   — Феофан, это одежда моего родного деда по линии матери. Я слышала историю его приезда от нее.
   В это время к ним позвонили. На пороге стоял Олег и еще несколько человек.
   Феофан попытался бежать, да было некуда.
   — Феофан, Вы подозреваетесь в убийстве. Вся вина за убийство лежит на Вас. Арина говорит, что Вы можете подтвердить ее алиби, якобы она была с Вами и не могла совершить преступление.
   — Где мы были? На раскопках, Вы нас видели там.
   — Нет, все не так.
   Олег со своими людьми быстро развернулся и ушел, как будто что вспомнил.
   Бабка Даша спросила у Феофана:
   — Что это было?
   — Ошиблись дверью.
   В дверь позвонили, на пороге стояла женщина со знакомыми чертами лица. Бабка Даша узнала родную племянницу Катерину. За ней стоял Олег.
   — Баба Даша, гостью принимай! У Катерины есть тестер лжи, работает через сотовый телефон. Прибор отделяет всю правду.
   Действительно, скоро вся квартира была полна народу. Я села в кресло, держа в руках небольшой прибор, к нему проводом был подсоединен сотовый телефон. Все по очереди отвечали на вопросы в этот телефон. Электронный обвинитель показал в сторону Арины. Арина взвизгнула, раскричалась, разревелась и призналась во всем. Феофан устало вздохнул. Прибор показал полную его невиновность. Пришли результаты экспертизы, которые показали, что женщина умерла не от пули, а от сердечного приступа.
   Заточение Арины было недолгим.

   Феофан смотрел на небо с голубоватыми прожилками между перистыми облаками и придумывал новую идею, которая была далека от благородства. Ему нужна была слава для материального обеспечения.
   Только людская молва могла принести ему имя и известность. Слава и известность, хотя чем эти два понятия друг от друга отличаются?
   Почти ничем. Добыть себе имя он мог только после того, как его покажут на всех телевизионных экранах. Второй вариант — ему надо сделать видео и раскрутить удачно распутанное дело, которое он раскроет лучше сыщиков.
   От сложной задачи Феофан ощущал тупость в висках; не найдя решения, он вышел на улицу и побрел в сторону центральной части города.
   Он увидел свадебные машины, которые остановились практически перед ним. Он с любопытством взирал на красивую невесту. Она его так поразила своими безупречными линиями фигуры, что он потерял ощущение времени.
   Невеста покрутилась у памятника, рядом с которым они находились. Ее сняли на фото и видеокамеру. Феофан тоже успел щелкнуть своим телефоном и получить удачный снимок девушки в белом платье и ее матери, которую мысленно назвал "мадам Фифа", а это оказалась тетка Люба при параде.
   Жениха рядом с невестой не было, из этого Феофан сделал вывод, что невеста едет на регистрацию брака. В его голове щелкнула мысль, что это именно то, что ему нужно, и записал номера машин. Феофан выяснил адрес невесты по имени Арина и через пару дней уже разговаривал с ее матерью во дворе их дома. Он завел разговор об экстрасенсах, и мадам поддержала эту тему.
   Они обсудили телевизионные программы, из чего Феофан сделал вывод, что мадам Люба не прочь засветиться на экране. Дома он набрал на мониторе нужный вокзал, посмотрел на расписание поездов, купил через виртуальную кассу два билета. Дальнейшие его действия никто не мог проследить.
   Мадам Люба, то есть мать невесты, сидела дома в полном одиночестве и смотрела телевизор. Ее отдых прервал звонок зятя, он жаловался на отсутствие молодой жены и спрашивал у тещи, не у нее ли дочь?
   Мадам Люба заволновалась, зная, что ее дочь Арина — девушка пунктуальная, честная и не могла она просто так кинуть молодого мужа. Они обсудили этот животрепещущий вопрос, выяснили, кто и что знал из них на эту тему, и ни к чему не пришли.
   В голове мадам Любы возник образ мужчины, с которым она разговаривала об экстрасенсах. Она вспомнила про его визитку, на которой было написано "Экстрасенс Феофан". Зять подал заявление в отделение по розыску граждан, где на него подозрительно посмотрели, словно обвиняя его в том, чего он не делал.
   Ему их подозрения не понравились, и он поддержал мысль тещи обратиться к господину Феофану, но телефон экстрасенса оказался вне зоны доступа.
   В отделения по розыску граждан пришел журналист. Ему и сказали, что пропала некая невеста Арина, не успевшая стать женой. Журналист предложил сотрудникам отдела поработать с экстрасенсом для поиска девушки и дал им визитку Феофана. Господин Феофан, изменив внешность, познакомился с невестой Ариной до этого ажиотажа. Он представился ей режиссером передачи об аномальных явлениях и предложил поучаствовать в съемках всего несколько минут и за большие деньги. Она из любопытства согласилась, поскольку от природы была любознательной особой. С собой она взяла пляжный набор одежды, как он и потребовал.
   Через некоторое время по телевизору показывали программу, в которой господин Феофан помогал сотрудникам отделения по розыску граждан разыскивать пропавшую невесту. Он уверенно показал на карте соседней области место, где она находится.
   Мадам Люба смотрела передачу по телевизору с мокрыми от слез глазами и не могла понять, что ее дочь могла делать в соседней области. В дверь позвонили — это пришел возмущенный зять, который тоже смотрел эту передачу. Его лишили права покидать город, и он не мог поехать туда, куда всех посылал экстрасенс Феофан.
   Но передача шла дальше. Теща и зять затихли в креслах, взирая на экран. На место, указанное экстрасенсом Феофаном на карте, выехали два сотрудника из отдела по розыску пропавших людей, журналист и сам Феофан. Зрителям оставалось смотреть передачу. К поиску невесты подключили добровольцев. Целая толпа людей рассеялась по лесу в поисках.
   Феофан первым нашел холмик и стал его раскапывать. Вокруг него собрались люди. Камера снимала, как разрывают землю, находят нечто, завернутое в целлофан.
   Зять завопил:
   — Это не Арина!
   Мадам Люба рыдала. В дверь звонили. Зять открыл дверь. Его арестовали по подозрению в жестоком убийстве невесты. Мадам Люба онемела. Передача по телевизору окончилась. Она не шевелилась. Она впала в оцепенение, не поверив в то, что произошло.
   Эту передачу смотрела и я. Вопреки всему я почувствовала страшный и несправедливый обман. Я подумала, что невеста Арина — живая. И ее молодой муж преступления не совершал. В моем мозгу всплыло лицо экстрасенса Феофана. Его взгляд доверия не вызывал. Было в его лице нечто хищное и самодовольное.
   Я погладила собаку, прижавшуюся к ее ноге.
   — Поехали, Чипа!
   Пес тихо залаял мне в ответ.
Я зашла к матери Арины, взяла у нее платочек Арины и поехала на вокзал. Купила два билета на себя и собаку.
   Кассир воскликнула:
   — Все туда поехали! Знаете, а ведь этот экстрасенс Феофан, которого по телевизору показывали, тоже туда ездил, и уже два раза!
   Я не удивилась, а погладила собаку по голове. Мы доехали до населенного пункта, о котором говорили по телевизору. Поселок шумел от новостей и гостей, наехавших сюда после передачи. Нашлись люди, которые довели меня до ямы, из которой выкопали нечто, завернутое в полиэтилен.
   Чипа молчал, он брезгливо морщился и покачивал головой. Я поняла, что здесь ничего для нас страшного не было. Неожиданно пес покрутил головой и побежал в сторону леса. Я бросилась за ним. Мы с собакой прошли метров двести по лесу и остановились перед забором из жердей, за которым ходили лоси. Один лось ел, выдирая пищу из-под пляжного платка невесты Арины.
   Я от увиденного зрелища вся встрепенулась, сердце мое сжалось от боли. Пес залаял на лосей. Они ощетинились на него рогами. Я залезла к лосям, протиснувшись между жердями в заборе, — во мне было столько агрессии, что лось невольно уступил мне дорогу к кормушке.
Я тронула рукой платок Арины, потом попыталась его снять с соломы, которую он обертывал, но у меня ничего не получилось. Я посмотрела на пса, но он уже бежал в лес. Я последовала за ним. Издалека я увидела силуэт девушки, привязанной к дереву. Пес лаял рядом. Я даже не удивилась, что это был манекен в купальнике невесты.
   Чипа продолжал лаять и смотреть вверх на дерево. Я подняла голову и увидела пляжную сумку, которая явно была пуста. Пес опять подождал, пока я сниму с ветки сумку, и бросился бежать дальше в лес. Он остановился у шалаша, расположенного в ветвях двух дубов. Пес больше не лаял, он скулил.
Я по лестнице добралась до входа в шалаш и посмотрела внутрь. Ничего страшного я не увидела. Невеста Арина спала на боку в свадебном платье, укрытая фатой. Я легонько пошевелила девушку, но та не реагировала на мои руки. Тело ее было теплым под грязной фатой. Усталость проступила на лице спящей девушки.
   Неожиданно она села:
   — Ой! — воскликнула она с таким отчаянием в голосе, что пес залаял.
   — Арина! — выдохнула я. — Что произошло с тобой?
   — Лох я обыкновенный. Я подумала, что мне заплатят за съемки, обещанные неким господином Феофаном. Да вот ни с чем и осталась.
   — Хорошо, что живая, — сказала я, у нее не было сил рассказывать, в какую историю Арина попала.
Мы спустились на землю.
   Для себя я из этой истории поняла, что экстрасенс Феофан — обычный авантюрист, который может быть двуликим и не поможет мне найти черный шар жизни.
   Везти сразу домой грязную невесту, которую знает теперь вся страна, я не решилась. Поэтому сняла номер в дорожном отеле. У невесты в огромной пляжной сумке оказались легкие босоножки и тонкое платье из полосок ткани. Она и надела сей незамысловатый комплект.


Глава 4

До начала занятий оставалось минут десять. Две девушки, я и моя кузина Тамара, могли себе позволить несколько минут постоять на улице. С первого взгляда мы поражали своей полной противоположностью. Нас объединяли только десять минут, которые обе были готовы потратить на праздный разговор.
   — Если девушка идет на высоких каблуках, то она находится в состоянии полной боевой готовности, — проговорила я, необыкновенно красивая девушка с сапфировыми глазами, с волосами до пояса, которые укрывали меня не хуже норковой накидки, а блестели так искусно, что видно было, что над ними работал мастер-стилист. Я смотрела на проходящих мимо меня девушек и, вероятно, поэтому сделала свое заявление.
   — Катерина, ты лучше скажи, чем волосы моешь? Они у тебя лучатся и искрятся! — задала свой вопрос Тамара, девушка с серыми глазами, с белыми, крашеными волосами, которые никуда не струились, а просто торчали от любого ветра во все стороны. Она стояла в старых кроссовках, и каблуки ее вообще не волновали.
   — Тамара, я тебе говорю о каблуках, а ты мне задаешь вопросы о волосах, — возмутилась я, ведь я тратила силы, время и золотые монеты на сложную окраску волос и использовала шампуни лучших фирм людского мира, но говорить об этом считала излишне. Я возвышалась над Тамарой сантиметров на десять за счет каблуков, достойных подиума, а не кафеля перед учебным заведением.
   Напротив нас стояли два накачанных парня, они разговаривали неизвестно о чем, но глазами вдоль и поперек измеряли нас. Судя по частоте взглядов, парни по своим симпатиям к нам благополучно разделились.
   — Олег, ты почему глаз с каблуков Катерины не сводишь? Нравятся туфли? А ты завтра на нее посмотри! У нас первой парой будет физкультура, так они обе придут в кроссовках! Разницы между подружками не будет вообще! — заметил Феофан.
   — Знаю, Катерина свои волосы спрячет в хвост и станет скромной, но сегодня она превосходно смотрится. Я так бы и подошел к ней, — мечтательно сказал Олег и сорвал лист с гортензии, — а то стоим мы тут с тобой, как две пальмы в пустыне.
   — Тебе нравятся каблучки и на лирику потянуло. Олег, ты подойди к Катерине, скажи, что домашнюю работу сделал досрочно, она тобой сразу заинтересуется, — сказал Феофан.
   Мимо двух пар прошла группа студентов, которая сразу ушла в здание. Вслед за группой ушли парни. Я, увидев, что Олег исчез с толпой, хотела уже пойти вслед за ним, но не смогла сдвинуться с места. Я захотела пожаловаться на ситуацию Тамаре, но та исчезла вслед за остальными.
   Я подняла одну ногу над землей, но вторая нога за первой не последовала. Шикарная туфля приклеилась намертво к асфальту. Каскад волос опустился к земле вместе со мной. Я стояла на одной ноге на огромном каблуке без дополнительной точки опоры, изображая цаплю, пытаясь руками оторвать туфлю от земли.
   Неожиданно я почувствовала, что неведомая сила поднимает меня от земли. Я подумала, что вернулся Олег. Но это был не он. Это был робот, которым оканчивалась лестница, висевшая из летающей тарелки, где я через минуту оказалась с одной туфлей.
   Внутри летающей тарелки стоял полукруглый пульт управления и три кресла, намертво прикрученных к дну или полу. За спинками кресел находилась полукруглая стена, за которой была еще одна кабина полукруглой формы. В одном кресле сидел импозантный молодой человек с длинными ушами-антеннами. Во втором кресле сидел седой старик с бородой и со смеющимися глазами. Это был сам Афанасий Афанасьевич.
   Присмотревшись к нему, я успокоилась.
   Сверху раздался голос диктора:
   — Катерина, занимайте третье кресло, оно Ваше на данный момент времени. Спокойствие! С Вами все будет в норме! Вы находитесь на борту летающей тарелки 008. На ноги наденьте золотистые сапожки, они стоят рядом с Вашим креслом. Наденьте на себя золотистую курточку и такие же брюки, они лежат на кресле. Ваше мини-платье сойдет за майку. Все. Да, знакомьтесь, рядом с Вами сидит Афанасий Афанасьевич — хозяин Медного треугольника. Меня зовут Феофан. В кабине сидит Олег. Перед Вами находится пульт управления. Переоделись? Садитесь в кресло.
   Я выполнила все приказания и села рядом с Афанасием Афанасьевичем. Перед стариком находился пульт управления с меньшим числом сенсорных кнопок, чем перед Феофаном. Я посмотрела на надписи на кнопках. И мне стало грустно от собственной неловкости. У меня возникло ощущение, что я нахожусь не в своей тарелке. Я окинула взглядом свой золотистый наряд, скрывающий фигуру, и замерла в ожидании. И тут почувствовала, что летающий объект набирает скорость.

   Афанасий Афанасьевич заговорил скрипучим голосом, он сказал Феофану о том, как он понимает цель данного полета. От скрипучего голоса меня передернуло. Мне стало страшно. Я поняла, что мы улетаем в прошлое людей. В голове мелькнула мысль, что меня одели не по моде прошлых веков и вообще могли бы заранее подготовить к полету, хотя бы морально и материально.
   — Катерина, — заговорил Феофан, — мы не могли Вас предупредить о полете по многим причинам. Мотив полета Вы бы восприняли патетически. Мы решили проверить одну сказку. Улыбайтесь. Мы летим в район Медных гор. Ваша задача — стать на время дамой Недр. Помните фильм людей, где хозяйку Медной горы изображала великолепная актриса? У Вас брови треугольником, это нас и подкупило. Ваша внешность так и просится на большой экран.
   — Я поняла, вы отправляете меня лет на пятьсот в прошлое. Тогда я косу заплету, а то у меня костюм непригодный для дамы Недр. Мы в какое время года попадем?
   — Самый болезненный вопрос. Сотню лет я могу угадать, но время года не могу предсказать. Я знаю, что Вы умеете шить и вязать. Наряд себе сами сделаете. Я и мой отец, Афанасий Афанасьевич, обязательно Вас найдем. Мы все втроем войдем в прошлое, но по прежнему опыту известно, что мы можем оказаться в разных местах. Вам будут служить ящерки. Афанасий Афанасьевич с ящерками найдет общий язык.
   — А нельзя было просто сделать декорации и снять фильм в нашем светлом мире?
   — Нам нужна историческая достоверность. Катерина, девушка Вы закаленная. Ничего, выкрутитесь из ситуации. Вы уже готовы к полету? Внимание: минутная готовность. Мы пролетаем над Медными горами. Катерина и Олег катапультируются. Я оставлю корабль в потаенном месте. До встречи в прошлом!
   Все ничего, но что-то не получилось в расчетах Феофана. Я почувствовала, что время вокруг меня резко изменилось. Я катапультировалась и очнулась на снегу.
Мимо меня проезжали люди Кареглазого хана и взяли меня, как золотистую добычу. Меня связали и положили на коня. Я не стонала, а только крепко сжимала губы и зубы, чтобы меня не было слышно. Я подумала, что надо бы свалиться с коня на очередном подъеме. Мне трудно будет сбежать с завязанными ногами. Мне хотелось быть найденной, значит, лучше всего побег осуществить можно на околице деревни.
   Со связанными руками и ногами очнулась я на околице деревни. Я подняла голову и увидела перед собой странную деревню. Над трубами домов вился дымок. По деревне на санях, запряженных одной лошадкой, ехал мужик. Вдруг он оживился, увидев на снегу золотистое бревно.
   Подъехав ближе, мужик увидел странную девушку. Спрыгнул мужик с деревянных саней, смотрит, а на снегу лежит красивая девушка с золотистыми волосами в золотистой одежде, но со связанными руками и ногами. Мужик положил ее в сани и домой привез.
   Жена мужика сбегала за знахаркой.
Я очнулась в доме, где вместо стекол на окнах были натянуты бычьи пузыри. Я медленно оживала в избе местной знахарки, пропахшей сушеными травами. Я исцелялась физически, но совсем не могла ответить на вопросы, кто я и откуда.
   Чем жили люди в то время? Чем кормились? Есть рыба в реке — поймают. Есть зверь в лесу — поймают в ловушку или убьют копьем, стрелой. Есть поляна — засеют рожью. Вот и сыты. А у кого корова или коза были — те люди богатые. Кто с пчелами умел дружить, у тех и мед водился. Чтобы жить в деревне, надо было работать в поле или животных держать.
   Я быстро поняла, что в деревне надо работать, чтобы жить. Вспомнила я уроки домоводства в школе, самые простые уроки кройки и шитья. Сшила я себе платье длинное из холста белого по типу ночной рубашки, расшила его узорами. Но это платье захотела взять себе жена деревенского богача. Продала я платье за продукты. Взяла я котомку и пошла по горам, по долам, а к вечеру домой вернулась. Так и стала я  ходить по Медным горам.
   Когда пища у меня заканчивалась, я шила платье, отдавала его за продукты и опять шла в горы. Тянули меня горы несказанно. Нашла я в горах пещеру большую. И будто свет в пещере был. Но в том месте, где свет шел, мог и дождь пойти. Пошла я в подземелье, слюду нашла. Закрепила я слюду в местах, где свет в пещеру проникал. И дождь ко мне в пещеру уже больше не попадал. Температура в пещере была более постоянная, чем на земле, это и привлекало меня.
Я украсила пещеру, сделала себе кровать из мешка с соломой, и тепло стало лежать мне в пещере. Нашла я в подземелье сапфиры, обменяла их на шкуру медведя у охотников. Так и стала я жить в пещере. Найду что внутри гор — обменяю в деревне на нужную в хозяйстве вещь. А саму меня стали называть дамой Недр.
   Я все больше узнавала секреты гор. Зрением я обладала как у кошек и в темноте все хорошо видела. Горы ко мне привыкли и я к ним.
   Люди в деревнях, что рядом с горами были расположены, привыкли к тому, что в горах живет дама Недр, которая стала разбираться в том, чем горы богаты, и с людьми умными по этому поводу беседу держала.
   Знала я, где руда медная, где железо находится, где уголь для печи найти можно. Дрова с земли в пещеру я больше не носила, а уголь и горел жарче, и меньше его нужно было, чем дров. Люди сами продукты мне несли в обмен на медь или уголь. Однажды я нашла прожилки блестящие в породе, каменья-самоцветы обнаружила. Одежду себе стала шить красивую, каменьями обшивать.
Люди из деревень даму Недр еще сильнее стали уважать, кланялись ей в пояс, когда с просьбой шли, или ей чего в дар несли.
Приручила я ящериц себе служить, много их в ту пору в горах бегало, подкармливала их. А потом и ящерки мне стали приносить то, что я просила. Заходили ко мне в гости люди, они все понимали.
   Пещеру я как дворец украсила, все у меня блестело и сияло, светом сквозь слюду освещалось. Я достигла своим трудом благополучия и стала скучать в пещере. Хотелось мне, чтобы люди оценили красоту мою и моего жилища, а может, мне любви человеческой захотелось.
Я взрослела. Однажды пришел парень, он показался мне знакомым.
 В его голове словно молния прошла и вышла. И я пыталась вспомнить, откуда я знает парня по имени Олег, но не могла. На желание мое как по сказочному велению и появился этот красивый парень в проеме пещеры.
   Взгляды наши удивленные встретились, любовь зародилась и засветилась в самоцветах на моей одежде дамы Недр. Парень в лаптях, в длинной рубахе, вышитой по горлу, и двинуться с места не мог. Олег, а это был он собственной персоной, стоял и смотрел на меня, одетую в ослепительное от самоцветов платье. Он приметил красоту пещерного дворца. Парень оказался по природе своей такой, как и я: не хотел он коров пасти, не хотел рожь сеять, не хотел рыбу ловить и на охоту ходить.
   Остался он у меня. Стали мы вместе делами внутри гор заниматься. Олег в пещере прижился, словно домой попал. Ящерки его признали. Оживилось подземелье. Олег улучшил быт тем, что сам мастерил домашнюю утварь и все самоцветами украшал. Меня присутствие молодого человека не раздражало до поры до времени, но однажды мне надоела суета Олега, и стала я все чаще уходить из своего дворца подземного.
   С давних времен ценились среди женщин каменья самоцветные, драгоценные, сапфиры темно-синие. Во времена Кареглазого хана много тех каменьев находили в горах Медных. А горы те с севера на юг тянулись. Много людей из войска его в горах тех осталось, коренными жителями стали, все самоцветы найти пытались для хана и своих женщин.
   Люди с серыми глазами с кареглазыми людьми из войска хана исподволь переплелись. За пять-шесть веков много чернооких людей народилось. Во многих семьях глаза у матери карие, а у отца — серые.
   А отчего все это произошло?
   Сероглазые люди были русоволосые, но триста лет кареглазого ига даром не прошли. В стране мало осталось семей, в которых были бы светловолосые, сероглазые люди в нескольких поколениях. До города Древнего Новгорода не дошли войска хана, может, в тех местах и живут сероглазые да русоволосые люди?
   В горах долго вели раскопки люди из войска хана. Искали они в горах руду медную да покладистую, чуть не золотою ее считали, стрелы медные из нее делали, монеты чеканили и находили в горах каменья самоцветные.
   Были в войске хана знатоки каменьев самоцветных. Хан оставил своих людей в горах, чтобы искали они камушки, что глаза радуют и здоровье берегут. Долго люди хана в горах работали, с лучшими местными мастерами совет держали.
   Добыли они каменьев на два сундука всех цветов радуги.
   Тяжелы камешки, хороши камешки, хоть на шапку их, хоть на женские украшения. С добром те камешки соглашались, а со злобою расставались. Камешки все хитрые, хоть и неживые, а есть в них сила непонятная. Узнал про сундуки Кареглазый хан, обрадовался. А камни про то узнали и не захотели к хану ехать.
   Люди с сундуками в горах заблудились. Таскали они сундуки, устали, ноги сбили, руки мозолями покрылись от ручек, с голоду стали падать, а выход из гор найти не могут, так и обвились их косточки вокруг сундуков. Пробегали рядом с сундуками ящерки, видели они косточки слуг хана. Подняли они крышку сундука с самоцветами, обрадовались несказанно, в другой сундук заглянули и заплясали от радости, и ну бегом к даме Недр.
   Ящерки те слугами были, услужить даме Недр — им в радость, а она их за то и любила, и не обижала, и дороги им в горах не путала. Сундуки пришла посмотреть сама дама Недр, за ней бежали ящерки, как шлейф. Ящерки, возглавляемые мной, все знали, что в горах делается, и про то Олег все мне докладывал. Обрадовалась я, увидев набор каменьев самоцветных, почувствовала я в них силу невиданную, поняла, что с большим умом каменья подбирали, и темная их ценность — обеспечивать здоровье того человека, которого они признают своим хозяином или хозяйкой.
   Если уж правду сказывать, то это ящерки по приказу Афанасия Афанасьевича сбивали с пути слуг хана. Знал он про работы по поиску самоцветов, но решил дать им возможность создать полную коллекцию каменьев, и теперь дама Недр была хозяйкой двух сундуков, дающих здоровье и благополучие их хозяину.
   Жадной дама Недр не была, и я понимала: лишнее взять — это плохо. Вот и умерли те, кто собирал эти самоцветы, их сияние было сильнее дозволенного. Нельзя собирать больше одной коллекции камней. Одна коллекция помогает, а от двух коллекций погибают.
   Велела я ящеркам спрятать один сундук там, где он стоит, а каждой ящерке бросить по одному камню обычному на сундук. Знала я, как хан войска свои считал. Спрятался сундук под горой камней. Поставили ящерки с помощью Олега второй сундук на медвежью шкуру, ухватились за нее со всех сторон и потащили в покои дамы Недр.
   Этот сундук всегда был при мне, никому я про него не сказывала. Исправно ящерки служили даме Недр, пищу с земли приносили и одежду. Смотрела я на самоцветы из сундука, но надолго сундук нельзя было открывать, душа не разрешала. Ящерки не советовали мне держать сундук открытым.
   Через некоторое время забрел в горы ко мне мужик, который меня  нашел на снегу и на своих санях в дом увез. Приглянулась мужику дама Недр. Затуманила я мысли его и отпустила с богом. На прощание положила я в руку мужика камень желтый, самоцвет красоты невиданной, неслыханной.
   Поднялся мужик на землю, лег на травушку-муравушку, долго лежал, ничего не мог вспомнить, но чувствовал, что силы к нему пришли богатырские. Вскочил мужик на ноги и ну бегом в сторону деревни. Где был, где камень нашел — не помнил мужик.
   Помнил он, что в горных пещерах бродил, свет увидел, на него пошел, а потом будто все исчезло — и очнулся с камнем в руке. Камень тот красивый да сияющий, прямо солнце яркое. Решил мужик про то, что не помнит, людям не говорить, мол, нашел камень самоцветный, и все.
   Хан Кареглазый не мог успокоиться, что два сундука с самоцветами в горах остались, посылал он за ними своих людей, но люди возвращались без сундуков. Не нашли люди хана сундуки, не давали им ящерки найти дорогу. Дама Недр свой сундук с каменьями хорошо хранила. Найти ее или ее сундук было невозможно. Сундук, лежащий под камнями, был такой же, да что-то в нем было лишнее.
   Странные дела творились в том подземелье. Звери, живущие поблизости, умирали рано и странной смертью. От сундука дамы Недр добро и здоровье шло, а от зарытого сундука сила шла злая и людям в ту пору непонятная. Никто из людей не знал и не ведал про тот сундук. Но место, где сундук был зарыт, люди чувствовали, рыть землю там не рыли, а трупы зверья разного находили. Сами люди в том проклятом месте старались не бывать, но слухи шли.
   Когда слуги хана собирали самоцветы, один мужичок бросил в тот сундук камешек не самоцветный, но странный, который в одежде своей носил. Мужичок тот здоровым мужиком был, пока этот камешек не нашел.
   Камешек он не мог бросить просто так на землю, долго он его с собой носил, а нашел его далеко от гор, когда с войском хана шел по степи чужой, по Степной стране, где местные жители песни пели длинные да тягучие. В тех степях было место одно заколдованное, боялись туда местные жители ходить.
   Один житель степей рыл там землю да умер вскоре, а почему — не понял никто. Крепкий мужик был. Птицы, звери там умирали, трупы их разлагались, а воронье мясо их не трогало.
   — Очень плохое место, — говорили про него жители.

   Неожиданно для меня путешествие подошло к концу. Рядом со мной стоял хозяин Медного треугольника — Афанасий Афанасьевич. Мы  вышли из пещеры дамы Недр, нас ждала летающая тарелка и Феофан.
   — Катерина, так почему один сундук приносил много горя, а другой много здоровья? Ты теперь знаешь ответ на этот вопрос.
   Я напрягла свои извилины и ответила:
   — Во втором сундуке лежал радиоактивный камень.
   — Правильно. Его судьбу ты проследишь в следующем полете, а сейчас прыгай к своей туфле на каблуке.
   Я по веревочному трапу спустилась с летающей тарелки на кафельный двор. Моя нога вошла в забытую туфлю. Я подняла ногу. Нога поднялась вместе с туфлей. Все было в порядке. Из здания вышли студенты. Они окружили меня. Они смотрели на меня восхищенно.
   — В чем дело? — удивилась я.
   — Катерина, ты наш герой. Страна гордится твоим полетом во времена дамы Недр.
Не успела я посмотреть на однокурсников, как что-то пошло не так. Меня вновь медленно, но верно затянуло в вертолет времени. Но я оказалась не при делах, пока мое время не пришло.
Давно это было …


Глава 5

   И вот тут произошло чудо. Я не могла быстро перемещаться из прошлого в настоящее, но медленно скользить по виртуальному времени, перескочив еще одно столетие.
Теперь я была приглашена в Мраморный дворец в качестве фрейлины царицы совсем по другой причине. Для своего времени я была прекрасно образованной, обладала удивительной красотой, приятной во всех отношениях, — все эти факторы и стали составляющими причины, почему я появилась в Мраморном дворце. Фрейлинами царицы чаще всего были девушки из древних славянских родов.
   На ответственных царских приемах все фрейлины должны были присутствовать и изображать массовку, сквозь которую проходила царственная чета. На фоне красивых фрейлин важность царицы резко возрастала. Послы засматривались на фрейлин, и это играло положительную роль в деловых переговорах — они становились более щедрыми и сговорчивыми.
Я наступила атласной туфелькой на краешек платья.
   — Ой, чуть платье не испортила, а сегодня прием во дворце! — воскликнула я.
   Очередной прием в Мраморном дворце был подготовлен увлекательный: послов развлекали аукционом, на котором продавали новые ювелирные изделия. Царица играла с послами в поддавки, и послы почти даром получали подарки.
   Одному послу так понравилась фрейлина царицы Катерина, сероглазая статная красавица, что он подарил ей желтый сапфир. Сапфир был закреплен в золотом ажурном диске, а оправа своим контуром соприкасалась с соломенной шкатулкой круглой формы и держалась в шкатулке крепко, как будто кто солнце в шкатулке спрятал.
   — Сапфир "Соломенная вдова", — сказал посол мне. Он из соображений безопасности решил не брать дар царицы, или предчувствие опасности у него было хорошо развито.
   Шкатулочку с сапфиром я убрала в секретер стола и закрыла на замок.
   В дверь постучали:
   — Катерина, Катерина, отвори дверь!
   — Господин посол, я уже сплю.
   — Спать со мной!
   — Нет! Нет!
   — Катерина, скажу царице, что ты против мира между нашими странами!
   — Господь с Вами, господин посол!
   Посол ушел. Вскоре пришел с царицей.
   — Катерина, мать моя, ты почему не слушаешь господина посла? — крикнула сквозь дверь царица.
   — Матушка царица, он требует любви.
   — Катерина, отвори дверь! Возьми мир между нашими странами на свою душу!
   Царица ушла. Я открыла дверь. Посол ворвался в комнату.
   — Катерина, ты прелесть! Я твой, душа моя!
   Посол, худощавый мужчина, несколько тоньше меня красавицы, уже сбрасывал бальные панталоны. Я медленно снимала платье. В комнате стояла широкая и прочная кровать. Только теперь я осознала всю свою миссию во дворце. Меня долго берегли. Но посол был важный. Я вскрикнула, вскочила и выбежала из комнаты.
   Иногда мне казалось, что из секретера идет лунный свет. Особенно он хорошо был виден зимними ночами. Свет сапфира меня не пугал, в нем была некая таинственность. Я зажигала свечи в канделябре и писала стихи под сияние сапфира. В такие минуты я открывала шкатулку и наслаждалась красотой камня — и засыпала от странной усталости.
   Окна светлицы выходили на набережную реки. Вид из окна был замечательный: волны плескались о гранит набережной и ночью убаюкивали. Если ветер дул с реки, то в комнате становилось немного прохладно.
   Мраморный дворец был так велик и красив, что у меня не было необходимости выходить из него. Да фрейлинам и не разрешали отлучаться из дворца. Летний сад был летней радостью фрейлин, иногда их отпускали туда гулять. Прогулки были редкие, но радость доставляли фрейлинам большую.
   Родители редко навещали дочь, такое условие ставила царица. Но как бы хорошо фрейлины ни отгораживались от внешнего мира, жизнь сама приходила во дворец.
Я однажды увидела великолепного офицера в форме улана. Ой, эта форма улана с высоким головным убором и белой лентой через плечо делала офицера еще выше и привлекательнее для молодой девушки. Серые глаза улана стали меня преследовать в мечтах днем и ночью.
   Дворянин Олег служил в легкой кавалерии. Встречи наши были необыкновенно короткими, или нам так казалось, и потому полностью запоминающимися. Оба мы были на службе царя и отечества.
   Большую радость нам принесла встреча на балу, куда улан попал за воинские заслуги. Я расцветала от взгляда серых глаз своего героя сердца. Как прекрасно скользить по великолепному паркету дворца с любимым уланом!
   Жизнь в такие минуты казалась великолепной.
   Я знала, что жизнь во дворце полна скрытой опасности, здесь нельзя было лишнего говорить, нельзя было осуждать действия царицы. Для того чтобы выжить во дворце, надо было хитрить, льстить царице через любые уши, чьи языки немедленно все доносили к ушам царицы.
   Превратности судьбы во дворце можно было понять в полной мере. Я смирилась со своей участью и решила дождаться свободной жизни после службы в Мраморном дворце.
   То, что меня могут подставить любому человеку по приказу царицы, я уже хорошо усвоила. Хуже могло быть, если сам царь или фаворит царицы обратит на меня свое внимание. Я от горничной, убирающей в комнате, знала, что в таких случаях фрейлины не выживают. Им протягивают с улыбкой бокал с напитком, и после этого их уже никто не видит.
   Царица ревнива для своего же блага и для блага всей страны. Готовить яды ее научила бабка, которая была у королевы другой великой страны незадолго до жуткой ночи. Бабка царицы приезжала на свадьбу принца Наварры, да и почерпнула опыт правления от самой королевы. Хитрость и яд — вот две составляющие ее правления, а сыновья у нее были больны. Кровь шла из их пор, а мать правила за их спиной. Эти рассказы впитала царица от своей бабушки и не уступала власти во дворце, хоть на троне сидел ее муж, царь.
   Фрейлины выполняли все ее требования. Послы знали, кто главный во дворце, и оказывали царице все необходимые почести. И все же не избежала я тяжелой участи красавицы. Посол рассказал самому царю о несостоявшейся любви с фрейлиной Катериной. Царь очень заинтересовался его рассказом. Ему захотелось быть первым, пока царица фрейлину Катерину кому-нибудь не подсунула.
   Сам царь явился к фрейлине.
   Я невольно открыла царю дверь, и ощутила холодок ужаса от своей участи. Страх сковал меня, но не впустить царя я не могла. Царь был навеселе, море ему было по колено. Он весело заговорил со мной. Я потихоньку втянулась в разговор. Ласковые движения царя я не смела оттолкнуть. Царь был мастер любви без любви. Нежность его рук заменяла любую любовь.
   Он вкрадчиво довел меня до абсолютного понимания важности момента, когда я сама была готова кинуться в объятия царя. Я сняла с себя платье и помогла царю раздеться. Любовь с царем так поглотила меня, что я обо всем на свете просто забыла. Царь ушел, а я ждала мести царицы.
 
   Вскоре я поняла, что я от царя становлюсь тяжелее день ото дня. Решила я выйти замуж за улана Олега, но того отправили в действующую армию по приказу царя и отечества. По многу лет фрейлины у царицы не служили, поэтому их состав постоянно менялся. Мне пришлось покинуть престижную службу при дворе Ее Величества.
   За службу я получила титул и деревню Медный ковш. Родители мои к этому времени переехали в Северную столицу, жили в каменном трехэтажном доме рядом с Невским проспектом. К родителям и переехала из Мраморного дворца я в интересном положении.
   Душа моя дышала свободой передвижения, свободой выбора наряда. Теперь я могла менять свои платья! Фрейлины ходили, похожие друг на друга своими дворцовыми нарядами, как уланы в форме. Я с маменькой пошла в магазин "Гостиный двор" выбирать ткани и ленты.
   Мне покупали все, что я скромно просила.
   Я стала писать стихи, чем не очень радовала своих родителей, но они так были рады возвращению дочери, что прощали мне все! Я стала посещать вечера поэтов, читала на вечерах свои стихи, но женщин похвалой редко баловали, и мне стало скучно от несправедливости. Я углубилась в домашние дела и писала в стол, если очень хотелось писать стихи.
   Иногда я посещала балы, но достаточно скромные и не в Мраморном дворце. Ходила я в театр с маменькой. Жизнь была спокойная и налаженная. Я читала газеты и книги. Родители пытались найти мне жениха, но я всех отвергала, что совсем не мешало продолжать быть красивой, цветущей девушкой.
   Беременность исподволь нарастала. Скрытые сроки быстро проходили. Меня приметил барин Яков Тимофеевич, живший по соседству. У него было имение, и не одно. За счет деревенских доходов он спокойно жил в столице, не имея вредных привычек. Пара из нас получилась хорошая. Родители стали улыбаться соседу, им уже снились будущие внуки...

   В Северную столицу не ко времени явился улан Олег. Барин Яков Тимофеевич пришел в состояние отчаянья. Олег явился с войны нервным и раненым, недовольным всем на этой земле. Родители мои от беспокойства не знали, что и делать.
   Но Олег случайно встретил женщину на проспекте и зачастил к ней в дом, весьма странный для приличных людей. Я нервно переживала изменения, произошедшие с Олегом. Между нами как будто прошел луч света желтого сапфира, так показалось мне. Отношения у нас стали прохладными. Я поняла женским своим чутьем, что сейчас мне лучше выйти замуж. Родители постоянно намекали мне о Якове Тимофеевиче.
   Барин Яков Тимофеевич вздохнул свободно, когда понял, что я к нему стала хорошо относиться, и предложил мне выйти замуж.  Я согласилась. Свадьба прошла прилично, с хорошим вкусом. Вскоре по обоюдному согласию новых родственников в одной стене прорубили дверь и две квартиры соединились.
   Осеннее серое небо сменилось морозным ясным небосклоном. Редкие перистые облака не мешали солнцу освещать первый лед на водоемах города. Народ и господа с удовольствием меняли сюртуки с накидками на шубы и кожухи, если они были. Длинные юбки раскачивались под меховыми жакетами. Меха распространяли запах нюхательного табака, которым пересыпали одежду против моли. Нюхательный табак держали в табакерках, считалось высшим шиком нюхать табак и чихать для здоровья. Из труб домов вились струйки дыма. По проспекту катили кареты и конки.
   В морозное утро родила я мальчика Илью. Яков Тимофеевич был несказанно рад наследнику. Сын царя так и не узнал, кто его настоящий отец. Для ребенка приготовили детскую комнату, в которой висела колыбелька, прикрепленная к потолку. Родители мальчика воспитывали его по всем правилам и рано стали учить читать.
Лет через пять бог послал нам девочку Машу.
   Я гуляла с детьми сама. Мне нравилось воспитывать детей. Дома мне помогали родители и прислуга из деревни, но воспитание детей я не доверяла никому, пока они были маленькие. Яков Тимофеевич мечтал, что Илья станет юристом. И мальчик оправдал его надежды. Он хорошо учился и поступил на юридический факультет университета. Яков Тимофеевич и я были спокойной супружеской парой, без больших потребностей и затрат. Все у нас ладилось. Наши деревни процветали.
   И урожаи были хорошими. Родители наши жили долго и были достаточно тактичными, чтобы не мешать нам, а только помогать. Илья и Маша росли под присмотром родителей, дедушек, бабушек и слуг. Все хорошее иногда резко меняется. Умерли один за другим родители Якова и мои.
   Наши усадьбы остались без присмотра. И сразу доходы с деревень стали меньше, а расходы в Северной столице возрастали очень быстро, и быстро росли дети. Пришлось барину Якову Тимофеевичу ехать по деревням и наводить в них относительный порядок. Заболел он от непривычной работы и умер в одной из деревень под названием Медный ковш, не доехав до Северной столицы.

   Я попыталась установить связь с деревнями. Деревни все меньше приносили средств к нашему существованию. Оставить детей на слуг я долго не решалась, но пришлось. Приехав в деревню Медный ковш, я поняла, что в городе нам больше не жить, придется вести деревенский образ жизни. Я решила забрать дочь Машу к себе и высылать деньги на учебу сына. Так я и поступила. Дверь между квартирами в доме замуровали. Одну квартиру сдали в аренду. Дома требовали ремонта и не очень дорого стоили.
   На некоторое время я наладила деревенский быт. Однажды я посмотрела на желтый сапфир, и мне показалось, что он недоволен моей жизнью. Или сапфиру не нравилась жизнь в деревне. Иногда сияние камня я воспринимала как живой отклик на свои беды. Как могла жить в деревне фрейлина царицы, дама из царской свиты? Не могла. И я вспомнила улана Олега. Я подумала, что если улан жив, то он меня еще любит.
   Я назначила нового управляющего всеми деревнями и поехала в Северную столицу, прихватив с собой средства для существования в городе.
   Первым делом я занялась ремонтом своего дома, потом обновила гардероб, после этого нашла Олега. Забыть первую любовь он еще не мог. Он к этому времени стал красивым и покладистым мужчиной. Жизнь его многому научила. Мы поженились и восстановили вторую квартиру.
   Дочь Маша подросла, но мало походила на меня. Она не отличалась красотой и статностью, поэтому надежды на то, что она станет фрейлиной царицы, не было. Маша была похожа во всем на своего отца — Якова Тимофеевича. У нее не было вредных привычек, но и хороших было немного. Выдали Машу замуж за такого же спокойного парня, у которого не было особых желаний. Раньше ему желания диктовала мать, теперь — Маша, если сама она не ленилась чего-либо желать.
   Оба они были меланхолики.
   Дети выросли. Я вновь могла спокойно читать книги. Я с великим интересом прочитала книгу "История родов русского дворянства". К дворянам я себя относила, но очень хотелось найти предков в книге! Одно было жаль, что все дворяне исчислялись по мужской линии от владык из древнего рода. И если проследить всех бояр и князей до девятнадцатого века, в котором жила я, то получилось, что князья сами себя уничтожали из поколения в поколение.
   Каким образом? Они с большим шиком выходили замуж и женились практически на родственниках в разных поколениях. Конечно, были и пришлые из других родов, но люди старались сохранить свой род по линии древнего рода.
   Женщины, вышедшие замуж за людей из другого рода, исчезали из списков княжеских родов. Получалось, что чем дальше и больше просматривала книгу Катерина, тем все больше встречала рассказов о бесплодных мужчинах, сыновьях великих родов.
   Некоторые княжеские рода сохранились, но очень чувствовалось, что история то и дело поворачивала вспять, чтобы найти предков всемогущих в другие времена. Фамилии постоянно изменялись несколько странным образом: из клички получалась фамилия целого рода. Я пришла к выводу, что прямых предков из древнего рода у меня точно нет, но боковые ветви я не исключала.
   Олег не осуждал пристрастие Катерины к книгам, он знал одно: если жена читает, значит, в доме тихо. И ему было с ней покойно. Они жили довольно хорошо. Своих детей у Олега не было.

   Дочь Маша удивила своих родственников тем, что уехала жить в деревню, в имение своей матери. С Машей уехал ее муж Антон Иванович. На прощание я подарила Маше сапфир "Соломенная вдова".
   Сын Илья окончил университет. Он стал красивым и умным мужчиной. Внешне он напоминал мать. Илью взял личным юристом князь Воронов, который часто бывал при дворе. Дочь князя, Лизонька, влюбилась в статного сероглазого Илью. Сам князь был не против замужества дочери.
   Он прекрасно понимал, что сохранить и пополнить накопленные предками богатства может вот такой Илья — трудолюбивый и порядочный человек. И еще Илья внешне напоминал царя...
   Любовь молодой княгини носила вспыльчивый характер. Все ее дома звали Лизонькой. Она была летающим, порхающим мотыльком. Ее ручки парили над клавишами рояля. Ее юбки летали по большому дворцу князя. Тоненькая и легкая, изящная и красивая девушка обволакивала своими флюидами благородного Илью. Он рядом с ней казался еще более высоким и крепким мужчиной. Лизонька имела ярко выраженный темперамент. Живая и подвижная девушка. Долго она не сердилась. Много не переживала. В жизни у нее все было, в смысле дохода и благосостояния.
   Свадьбу Лизонька попросила сделать пышную, но без большого количества людей. Собрали целый санный поезд и с колокольчиками объехали все центральные улицы Северной столицы. Соболиная шуба с горностаевым воротником прекрасно сохраняла тепло Лизоньки во время поездки. Жить молодые остались во дворце князя.
   Илья спокойно переносил причуды жены и хорошо вписался во дворец своего тестя. Любовь молодых диктовалась самой Лизонькой. Ее неуемным темпераментом. Но вот детей у них долго не было. Умная жена, как благородная дворянка, для защиты от беременности использовала золотое кольцо. Илья мысленно переживал отсутствие детей, не догадываясь о золотом кольце.
   Но они были молоды. Работы у него было много, так как князь, отец Лизоньки, имел свои заводы в городе. Рабочие не всегда были покорны. Да и поставщики имели относительную порядочность. Маша к брату в гости не приходила. Домой к матери Илья практически не ходил. Маша с Ильей общего языка не нашли. Брат все дальше отделялся от сестры.
   В семье Ильи появился ребенок. Это Лизонька, наконец, решила стать матерью и родила девочку. Илья очень рад был дочке, а та большего всего любила лазить по своему большому папе. Мама у нее постоянно была в делах и очень часто отсутствовала дома. С ребенком сидели мамки-няньки. Лизонька вновь порхала в поисках приключений по Северной столице. Время она чаще проводила с подругами, чем с ребенком.
   Внучка царя жила совсем недалеко от дворца, на канале с золотыми сфинксами. Но царь не знал про свою внучку и про сына, который жил практически рядом с ним, даже по меркам девятнадцатого века.


Глава 6

   Прошло время, лет двести-триста. Однажды приехали люди на подводах медь добывать, да и наткнулись на сундук, который гномы забросали землей, а рядом скелеты лежали слуг хана Кареглазого. Взяли люди сундук и вынесли его на волю, про то царице в Северную столицу немедленно сообщили.
   Царица приказала доставить ей сундук, но часть камней по дороге сгинула вместе с людьми. Не без этого. Не знала она, не ведала, что нельзя самоцветы эти раздавать, нельзя на них смотреть долго.
   Умерла царица от сияния камней. На смену царице царь пришел. Знал он про несчастье с царицей, поэтому держал у себя в покоях сундук закрытым. Позвал царь к себе гадалку и спросил, в чем сила камней. Та была выдумщица большая, но и предвидела немало.
   Сказала гадалка, что камни обладают огромной энергией, непонятной ей самой, и лучше из палат царя их убрать. Послушался царь гадалку. Убрали самоцветы от царя. Велел он из них украшения смастерить, чтобы красивые были и все разные, и на вкус разный.
   Задумал царь раздарить с пользой для себя и своего отечества все самоцветы. Ювелиры, кто украшения те делал, умирали чаще других ювелиров. А сделали из тех каменьев украшения для послов, решили их раздарить на праздниках, ассамблеях. Одно украшение, выполненное из желтого сапфира, сам царь назвал "Соломенная вдова".
   Внучка Варвара, росла красивой, статной сероглазой девушкой с большой русой косой, вверху косы красовался атласный бант. С 14 лет к ней засылали сватов. К своей бабушке девушка всего один раз и ездила на берега Невы. Бабушка осталась довольна внучкой и очень жалела, что та живет в деревне, но мама Варвары, Марья Яковлевна, ехать в город отказывалась.
   Отец Варвары, Антон Иванович, в деревне преобразился. Здесь никто его не считал увальнем, как в городе. Здесь его почитали умным и сильным мужчиной. В деревне он был на своем месте. Чаще всего Антона Ивановича можно было видеть в кузнице. Нравилось ему работать тяжелым молотом. Кузнецом он был отменным. В деревне при нем народ стал строить добротные избы.
   Построили на всех хорошую мельницу. Антон Иванович для всех деревенских жителей был отцом родным. Марья Яковлевна в минуты грусти доставала подарок матери — сапфир "Соломенная вдова". Сапфир не очень любил жизнь в деревне, но одобрял действия Антона Ивановича и покорно сносил грустные взгляды Марьи Яковлевны. Сапфир лежал в своем золотом обрамлении и грустил вместе с хозяйкой.
   В деревне произошло трагическое событие. Одна непокорная лошадь так лягнула Антона Ивановича, когда ее подковывали, что он слег и вскоре умер. Марья Яковлевна онемела от горя и практически сама не передвигалась. Варвара хлопотала вокруг матери. Мать торжественно, насколько это было возможно в ее ситуации, передала сапфир "Соломенная вдова" Варваре и умерла.
   Девушке было лет 15. На память от матери у нее остался сапфир, но дочь посчитала его маминой безделушкой и засунула за печку. Без сапфира она себя лучше чувствовала, он мистически плохо на нее действовал, он ей мешал своим желтым глазом. Одним словом, не сроднились сапфир и Варвара. Она осталась одна. Грустное состояние от потери отца и матери она переносила с большим трудом.
   Рядом с деревней рос лес. Робость ей была неизвестна, она родилась рядом с лесом. Варвара стала ходить в лес за земляникой, за малиной, за грибами. Подруги ее мало занимали, она предпочитала одиночество в лесу. Вместо ружья она брала с собой легкий лук и стрелы.
   Сосед по ее просьбе сделал наконечники для стрел. Лук для нее согнул мастер, который хорошо знал свойства дерева, но чаще для людей он плел корзины. Варвара хорошо стреляла по мелкой цели. Убить медведя из лука она не надеялась, а для самоуспокоения он ей был нужен. Из лука Варвара могла подстрелить утку на лету.
   Друг у девушки объявился самый неожиданный — лось. Это дивное животное с ветвистыми рогами всегда выходило на тропу, когда Варвара шла в лес. Первый раз девушка испугалась лося и повернула назад к дому. Лось остановился и стал бить копытом по земле, словно просил: вернись, не уходи.
   Варвара остановилась, повернулась к лосю и подошла к нему, словно он был простой лошадью. С лошадьми Варвара умела обращаться, но предпочитала ходить пешком, а не скакать на лошади. А лось? Варвара не знала, чего можно ожидать от лося. В котомке у нее лежала краюха хлеба. Она отломила половину и протянула лосю. Лось огромными мягкими губами забрал хлеб с ладошки Варвары.
   Варвара стала с ним разговаривать, а потом сказала простую фразу:
   — Лось, идем со мной.
   И лось пошел с ней рядом. Варвара потрепала его по холке. Лось помотал головой. Варвара ничего не собрала в этот день, но у нее стало спокойно на душе. Она погуляла немного с лосем, с этим стройным и гордым животным из лесного мира. И опять сказала:
   — Лось, идем домой.
   Лось повернулся и пошел провожать ее домой. Когда сквозь деревья стали просвечивать избы, лось остановился. Варвара его поняла и сказала:
   — Лось, иди в лес. Мы еще встретимся.
   Лось послушно пошел в лес. Еще несколько раз лось встречал в лесу Варвару. Встречи Варвары с лосем заметил Олег, сын управляющего, которого когда-то назначила Марья Яковлевна. Олег спросил:
   — Варвара, что за дружба у тебя с диким лосем?
   — Не знаю, но лось меня ждет постоянно на тропе, когда иду в лес.
   — Ты его прикормила хлебом?
   — Да.
   — Варвара, дружба с лосем — это интересно, а ты не боишься? Зачем лук носишь с собой?
   — Мне нравится попадать в цель.
   — Варвара, выходи за меня замуж! Я понимаю, тебе трудно жить одной.
   — Давай поженимся, но через год…

   Некоторое время я, как и все, посещала занятия, которые проходили в кабинетах. Ничего необычного не происходило, пока я и Олег не вышли на балкон. Студентам категорически запрещалось выходить на балкон, выполняющий функцию взлетной площадки.
   Мы хотели поговорить без лишних ушей, но были мгновенно подняты роботом на борт летающей тарелки. Нам вдвоем предназначалось выяснить судьбу сундука с самоцветами, содержащего, кроме всего прочего, радиоактивный элемент.

   Прошло пятьсот лет с тех пор, как были собраны сундуки с самоцветами. Осень полыхала в последней фазе золотистого оперения. Я сидела у окна. Мысли мои пролетали над осенней природой. В жизни бывают чистые и солнечные дни, а потом происходят события грустные, как дождливый день, или здоровье подцепит где-нибудь осенний вирус.
   Вероятно, в такую звездную осень дама Недр и встретила героя, влюбленного в самоцветы. Создавать красивые изделия из драгоценного камня было делом мастера по обработке самоцветов. Сейчас любое украшение создали бы с помощью специального инструмента, который бы кружился над камнем с приличной скоростью и жужжал бы сильнее мухи. Что за мысли в голове девушки?
   "Ой, очень странная женщина появилась из золотистого лесного мира?" — подумала вновь я, посмотрев в очередной раз в окно на ускользающую осень. Как будто кто меня заставил в это время выглянуть в окно.
   Стройная женщина без возраста в темно-зеленой накидке шла от леса к дому. Скажи кому — не поверят, но я была уверена в том, что незнакомка шла к ней.
   — Здравствуй, милая Катерина! — сказала старая дама. — Не удивляйся, что я знаю твое имя. Ты мне привиделась в камнях самоцветных. Они мне все рассказали о тебе. Не удивляйся, милая, я — твоя прабабушка. И не просто прабабушка Я — дама Недр.
   — Здравствуй, бабушка! Я узнала тебя. Мне сердце подсказало!
   — Вот и славно!
   — Бабушка, а ты можешь у нас остаться жить?
   — Милая, но у тебя совсем нет камней-самоцветов, а я без них не смогу жить!
   — Да, у меня есть только разноцветные листья в лесу, и то только осенью!
   — Родная, не волнуйся, все у тебя будет.
   Дама Недр подошла к окну и сделала властный знак рукой. Из леса немедленно показались два невысоких человека в зеленых куртках. Они несли сундук за ручки.
   — Катерина, это твое наследство! Я рада, что могу отдать тебе каменья самоцветные!
   Двое открыли сундук и исчезли за дверью, а потом и в лесу. Камни самоцветные играли всеми цветами радуги, сияние от них исходило волшебное! О, это было чудесно!
   Дама Недр была рада предложению внучки остаться в доме. Но ей было достаточно поездки на зеленой машине с людьми в зеленых курточках. Другим видом транспорта сундук с самоцветами Медных гор к Катерине трудно было бы привезти. Старая дама умела туманить взгляды и мысли, и те, кто ее встречал по дороге, теряли на время память и ощущение времени и реальности. Она была счастлива, что передала своей правнучке сундук с самоцветами.
   В Медных горах постоянно появлялись туристы и геологи. Вытащили они на свет божий все, что можно добыть в недрах гор. Чувство долга хранило даму Недр для дела доброго. Одно ее не устраивало — что Катерина не сможет быть новой дамой Недр и жить там, где так долго жили, сменяя друг друга, дамы Недр.
   Она решила немного пожить в доме правнучки, поскольку она не любила менять свой образ жизни и готова была уехать в затерянное царство в старых Медных горах. Машина, точнее, микроавтобус ее ждал в лесу на сенной дороге. Лес все больше терял листву, а ее все больше тянуло в родные места. Днем она сидела дома, смотрела телевизор и грустила. Вечером появлялась Катерина. Становилось веселее.
   Взяла я из сундука яхонт лазоревый с двенадцатью лучами и пошла в книжный магазин. День был теплый, солнечный. В автобус садиться мне не хотелось. Шла я быстро. Дорога мне была хорошо знакома. Шла я и вертела в руках камешек лазоревый, и мечтала о красивом парне. И он появился рядом.
   Ой! А не камень ли самоцветный его к ней приставил? Парень остановился. Остановилась и я. Мы посмотрели друг другу в глаза. И пошли дальше вместе. Путь не запомнился. Мы разговаривали и смотрели друг на друга. Пошел дождь. Листва полетела с деревьев. Нам пришлось разойтись по домам.
   — Бабушка, я познакомилась с чудесным парнем, — закричала я с порога. — Я покрутила камень самоцветный, яхонт лазоревый. И он оказался рядом со мной!
   — Правильно, внучка! Есть в яхонте сила необыкновенная, исполняет он желания тех, кто обладает этим драгоценным камнем.
   — Бабушка, а когда ты пришла, я думала о тебе. Но у меня в руках яхонта не было.
   — Эх, Катерина, яхонт всегда был у тебя дома.
   — Бабушка, скажи, где яхонт лазоревый в моем доме?
   — Яхонт лежит в этой комнате. Он спрятан в шкатулку, выполненную под книгу, но ты книгу-шкатулку в руки не брала.
   — Бабушка, все книги не прочитаешь.
   — А ты посмотри в шкаф книжный и увидишь книгу-шкатулку.
Я внимательно посмотрела в шкаф. Да, книги дома я не перечитывала, я читала новые книги из магазина, а старые книги дома еще не смотрела и не читала. Внимание остановилось на очень старом переплете. Я взяла книгу — это оказалась шкатулка.
   Открыла я книгу, а в ней лежала еще одна шкатулка. Открыла я шкатулку, а в ней яхонт лазоревый красоты невиданной!
   — Бабушка, я нашла яхонт!
   — Да, внучка, это мой камень. Не теряй его. Теперь у тебя много камней, но перед людьми не хвастай камнями. Береги их. Найдется мастер — отдай в работу три камня, но не больше.
   Дама Недр в сопровождении двух мужчин в зеленых куртках исчезла в проеме двери, а потом и в лесу с редкой листвой.
   Вскоре передо мной появился Феофан вместе с Олегом. Они зашли в комнату.
   — Катерина, прощения не прошу. Сам не знал, что нам придется пройти сквозь пятьсот лет, но и это не все. Мы в летающей тарелке лет на сорок отстали от своего времени. Не сразу я понял, что резистор времени не довел до конца на пульте управления.
   — Феофан, а, как Вы объясните то, что мы прыгали галопом во времени в поисках камней из сундука?
   — Вот, родная моя, ты все правильно поняла. Мы будем теперь искать второй сундук. Сундук один был радиоактивный, если ты это поняла, из него и был взят сапфир "Соломенная вдова". Нам надо найти нормальный сундук.
   — А что его искать? Он у меня дома, его дама Недр принесла.
   — Катерина, ты уверена в том, что сундук у тебя дома?
   — Абсолютно! Я сундук открывала и взяла синий сапфир.
   — Открой сейчас.
Я подошла к нише, в которой я оставила сундук дамы Недр, прикрытый небольшим ковриком. Но под ковриком оказалась скамейка на низких ножках.
   — Девушка, ты в своем уме? Какая дама Недр могла сюда прийти, если прошло пятьсот лет?
   — А почему нет? Мы с тобой за эти столетия очень даже сроднились.
   — Без личных отношений! Мы на работе! Что было давно, то неправда! Нет сундука! Короче, мы сейчас находимся лет на пятьдесят в прошлом. Тебе, как всегда, лет шестнадцать — восемнадцать, действуй.
   — А Олег?
   Вопрос мой повис в воздухе другого столетия...
Время вернулось в свое русло.
   Солнце светило почти в окно. Окно отражалось в больших очках. Я покрутила в руке сапфир и продолжила писать. Я, когда брала сапфир в руки, всегда испытывала желание писать, или вспоминать, или придумывать новые истории или конструкции. Сапфир синего цвета олицетворял осколок моего вдохновения.


Глава 7

   Однажды я сидела на крутом берегу и смотрела за реку, туда, где находилась пойма реки. То ли от солнечных лучей, то ли еще от чего перед ее глазами стал возникать Призрачный город. Мне захотелось крикнуть:
   — Нельзя строить город на том берегу! Там пойма реки!
   Но меня никто не услышал, а город продолжал строиться. Круглые дома с вогнутыми крышами возникали один за другим.
   — Кто там дома как грибы выращивает? — спросила я вслух в следующий свой приход на берег реки.
   — Это ребята со строительного факультета резвятся, — отозвался Олег.
   — Олег, это не сон?
   — Катерина, люди работают в круглосуточном режиме. Я и сам им помогаю. Студенты строительный факультет заканчивают, а этот город — их коллективный дипломный проект.
   — Интересно. Но дипломы — бумажные! А это настоящие дома!
   — Катерина, нам помогают известные архитекторы из Северной столицы, с ними разработан совместный проект. Они много домов в городе спроектировали. И я предложил им круглые дома, кстати, после одного разговора с тобой. Ты сказала, что страшно по крышам ходить. Я и придумал вогнутые, круглые крыши, с которых если скатишься, то внутрь крыши. В центре дома проходит сток воды с фильтром. Фильтр делают выпускники твоего факультета.
   — Я не знала.
   — А ты кого, кроме себя, видишь? Ты всегда сама в себе. И сейчас к тебе я с опаской подошел: вдруг прогонишь?!
   — Слушай, Олег, затопит весной ваш город!
   — Не затопит. Мы подключили еще один факультет, ребята разрабатывают проект дамбы, выполняющей роль набережной. Ты сама любишь ту сторону реки, что я, не знаю?
   — Ты прав. На той стороне реки с берега не надо съезжать по глине, и на скорость подъема работать не надо, и вода там теплее, и берег мельче. Где деньги взяли?
   — Ты не поверишь!
   — Говори!
   — Помнишь, ездили на соревнования в горы? На лыжах ты не лучше всех ходишь, но в тебя влюбился один зритель. Кстати, ты хоть знаешь, что гонки были рядом с правительственным санаторием?
   — Кто-то что-то упоминал.
   — Зрители у нас были что надо! Тебя на пленку сняли. Мужик ко мне один подходил. Он спрашивал о тебе и сказал мне, чтобы тебе подыгрывали в твоих мечтах.
   — Припоминаю, что ты и другие из меня идеи тянули. А дома кольцами построили?
   — Да, как ты говорила. Почему ты на строительный факультет не пошла?
   — Лучше скажи, как с одного берега на другой попасть? На пароме?
   — У нас все схвачено. Скоро начнут новый мост ставить в этом месте, где мы с тобой сейчас сидим.
   — Мне и сесть нельзя, как сразу мост на моем месте поставят! За что так? Олег, а смысл какой в строительстве города на том берегу?
   — Там ветры меньше дуют.
   — Принимаю все за шутку, но город на самом деле растет быстро! А город красивый!

   На крутой берег реки из крутого автомобиля вышли респектабельные мужчины. Я вскочила со своего наблюдательного места. Поднялся и Олег. Уйти нам не дали. Мужчины из автомобиля нас остановили.
   — Привет, Олег! — сказал плотный мужчина с седой шевелюрой. — Познакомь меня с девушкой.
   — Шеф, девушку зовут Катерина.
   — Отлично, я даже дар речи потерял от неожиданности! Город получит название Катрин в честь этой девушки! Поздравляю! — сказал величественно мужчина и протянул руку мне.
   — Вы этикет нарушаете! — неожиданно сказала я.
   — Вот те раз! Мою руку отказываются обнять такой милой ладошкой!
   — Я нужна здесь? — спросила резко я и, не дожидаясь ответа, скатилась с крутого берега к воде, где группа лыжников собиралась на очередную тренировку.
   Я подошла к Тамаре:
   — Тамара, ты видишь город на той стороне?
   — Она еще спрашивает! Вижу!
   К нам подошел Олег:
   — Красавицы, вас приглашают сегодня в кафе для беседы...
   — Олег, ты нас кому продал? — спросила я.
   — Катерина, я для тебя стараюсь.
   — Не верю, не приду.
   — Катерина, ты обязательно придешь! Шеф очень просит.
   — Смысл есть, господин, приближенный к финансистам?
   — Обижаешь!
   Я и Тамара явились на ужин, мы скромно сели с краю стола.
   — Новая столица региона намечена. Начало работы считаю успешным! — громко вещал шеф, а заметив двух подружек, сказал: — Внимание, перед вами молодые особы, чьи лица будут скоро на всех экранах региона! Именно они являются лицами нового города.
   Публика за столом активно подняла бокалы, льстиво улыбаясь шефу. Его рука с бокалом стала центром вселенной, каждый пытался достать своим фужером его фужер. Мы продолжали скромно сидеть и не высовываться.
   Появился Олег в сопровождении нескольких совсем незнакомых парней. Их представили остальным. Я поняла, что пришли проектировщики нового моста через реку. На стойке бара появился телевизор, на его экране возник круглый город с вогнутыми крышами. Люди пришли в восторг и стали дружно друг друга поздравлять. В зал вошла Людмила, лыжница из нашей группы. С ней рядом шел тренер Феофан Афанасьевич. Они сели рядом с нами.
   — Катерина, тебе камень нравится? — спросил тренер, открывая ладонь, на которой лежал незнакомый ей камень.
   — Не знаю, меня камни не интересуют, — неохотно ответила я.
   — Такими камнями предполагают декорировать здания в столице региона.
   — Здания круглые, к ним такие булыжники не приклеишь, — возразила я.
   — Зато приклеишь вертикальные планки, их разная высота украсит фасады навечно.

   В это время ветер прошелестел над столом. Два человека окунули лица в салаты. Звуков выстрелов слышно не было. Нависла тишина, которая прекратилась криками. Кричали все. Я заметила ствол, исчезнувший в рукаве одного незнакомого человека.
   Еще я заметила, что убили двух проектировщиков моста, которых совсем недавно мне представили. Два официанта исчезли и появились с охраной заведения. Все стало неинтересно и тягостно. За столом шел опрос очевидцев. Я сидела за столом, но мысли мои витали где-то очень далеко.
   — Катерина, ты спишь? — спросил Олег.
   — Нет, не сплю.
   — У тебя спрашивают, что ты видела.
   — Стволы в рукаве.
   — Ты ясновидица? — усмехнулся Олег. — Сквозь ткань видишь?
   — Не знаю, но я видела тех, кто стрелял, а звука не слышала.
   — Катерина, Вы можете описать тех, кто стрелял? — спросил неизвестный ей детектив.
   — Нет, только рукава.
   — И какие были рукава? — спросил детектив.
   — Черные.
   — Тут у всех почти черные рукава.
   — На рукавах были запонки.
   — Какие запонки?
   — Красивые, треугольные, синие сапфиры, их еще в древности яхонтами называли.
   — Вы только что говорили, что в камнях не разбираетесь, — заметил детектив.
   — И у Вас в руке был сапфир треугольный, — меланхолично ответила я.
   — Лучше бы ты спала, — сказал Олег.
   Я послушно прикрыла глаза.
   — Господин сыщик, она спит, что ее слушать, — сказал Олег.
   — Я ей верю, а Вы — пройдите со мной, — сказал детектив.
   Оба покинули застолье, окруженное людьми в пятнистой униформе.
   "Дома сапфирами не украсишь, если только искусственными", — подумала я. И вспомнила слова о сапфире: сапфир — камень души, постоянства, верности и любви. Помогает отличать правду от ложных данных. Лечит зрение и сердце. Сапфиры не сапфиры, а новые дома действительно украсили прозрачными камнями, под нежные цвета сапфиров.
   Я села на свое любимое место на берегу реки. Новых проектировщиков моста, который должен соединить старый город и цилиндрический город, еще не назначили. Любимое мое место на берегу строительной площадкой пока не сделали, а в голове у меня появилась новая мысль: сделать одну нормальную горку в городе и ее окрестностях, то есть мост сделать в виде склона, а не в виде горизонтального моста.
   Получится странный мост. Конструкция моста прорисовывалась достаточно простая: горка над рекой. Я сидела и прорисовывала в блокноте общий вид своего моста. Сзади тихо подошел шеф. Сопровождающие его лица остались поодаль.
   — Катерина, хорошо получается мост на твоем рисунке! Именно ты и будешь руководить строительством этого моста.
   — Согласна.
   — Ты дашь идею, выполнят ее другие конструкторы и строители мостов. Для тебя есть еще работа. Столица огромного региона должна иметь большую дорожную развязку: самолеты, поезда, машины. Ты местные окрестности обошла на лыжах или бегом пробежала, местность знаешь не понаслышке. Подготовь проект дорог.
   — Хорошо.
   — Ты только наметишь идею, дорожники справятся без тебя.
   — А я?
   — А ты, моя дорогая, наметишь идеи строительства Дома правительства.
   — Круто, но скучно.
   — Значит, справишься. У тебя будет охрана.
   — Не надо.
   — А я сказал, что будет!
   — Бог подаст. Мне даже машины не надо, но мне нужен кабинет в Доме художников, на последнем этаже, с видом на тот берег.
   — У художников все помещения заняты.
   — А это уже по Вашей части, — сказала я и скатилась с горки вниз прямо по глинистой почве.
   На пологом берегу реки стояли пять шлюпок, в одну из них сели я и Тамара. Солнце светило на всем небе, облака полностью отсутствовали.
   — Катерина, почему тебя пасут такие интересные мужчины? — спросила Тамара.
   — Хотят меня вместо убитых товарищей приобщить к разработке моста.
   — Не боишься?
   — У меня выхода нет. Мой проект моста им нравится.
   Мы переплыли реку на шлюпке, вышли на берег и пошли к новым домам. Чудесные белые цилиндры стояли группами, образуя дворы.
   — Тамара, а как ты смотришь на круглые комнаты?
   — Катерина, но не все стены круглые, внутри все прямо — как обычно ты говоришь, "ну, прямо".
   — А ты хочешь здесь жить?
   — Кто мне даст жить в элитном комплексе?
   — Я.
   — А ты кто такая?
   — Сама же говоришь, что город будет называться Катрин в честь меня.
   — Ты что, сдвинулась на своей особе?
   — Нет, мне так сказали. Я — скромная.
   — Оно и видно, — обидчиво сказала Тамара.
   Четыре шлюпки причалили к берегу. Нас позвали играть в футбол на пляже, достаточно пустом в это время года. Тренировки на песке — дело обычное.

   На высоком берегу реки в машине сидели Олег и шеф. Они смотрели на другой берег реки.
   — Олег, женись на Катерине, не прогадаешь, — предложил шеф серьезным голосом.
   — Знаю. Но Вы попробуйте к ней подойти — не получится. Она от Вас с горки съедет на своих двоих.
   — Еще одно: от нее надо убирать мужчин, которые снискали ее расположение.
   — Как прикажете убирать — убивать? — удивился Олег.
   — Сами себя уберут.
   — Это как?
   — Олег, возьми бинокль, посмотри, как эти чудики футбол на пляже гоняют. Посмотри, кто к Катерине клеится. Видишь? Значит, ты, Олег, — лыжник, и все к твоим услугам. Ты идеи будешь подавать в лыжную группу.
   — И какие идеи?
   — Примитивные идеи. Скажи им, пусть пойдут на своих шлюпках в поход. Мы дадим палатки, топоры и тушенку.
   — Это все положительные подачки, а где отрицательные?
   — А здесь уже работать надо! Надо двух ее обожателей поссорить и заставить драться на топорах.
   — Круто. Понял.
   — Вот так, Олег, так держать!
     На следующей тренировке обсуждали недельный поход на шлюпках. Чувство тревоги не покидало меня. Я слушала Олега и чувствовала подвох, но раскрыть его сразу не могла. Лыжникам дали продукты и палатки для похода, но к дарам я привыкла и считала их естественными, потому что говорили, что дары из своих средств выделяла спортивная школа молодежи.
   Олег и Антон ссорились с самого начала похода. Их развели по разным шлюпкам. Когда они выходили на берег, то петухами друг к другу подлетали. Друзья находились в состоянии ссоры.
   Я к ним была равнодушна, хоть они и говорили мне: "А ты красивая!" — но эти забияки составляли костяк лыжной группы и дорогого стоили. Лыжники как спортивная семья. На стоянке собирали валежник. Рубили старые деревья. Олег замахнулся топором на Антона, тот ответил в шутку. Драка разгорелась на топориках.
   Сильные ребята, и удары у них сильные. Остальные почуяли нечто чудовищное в драке. Спортсмены сбежались на полянку. Разнять друзей с топорами казалось невозможным. Я взяла ведро с водой, принесенное для компота, сорвала его с костра и со всей силы вылила ведро на друзей. Вода была еще теплая, и сухофрукты повисли у ребят на голове и ушах. Драчуны остановились от неожиданности. Топоры у них забрали.
   За хворостом я пошла сама, на ребят не смотрела. Прошла я  метров пятьдесят, остановилась: передо мной стоял нормальный живой лось.
   Я видела лося впервые, да еще так рядом. Большие глаза смотрели на меня спокойно. Шерсть лоснилась, ее хотелось погладить. Я сказала лосю: "Привет!" — и быстро пошла к костру.
   Ребята послушали рассказ Катерины о лосе и предложили посмотреть на памятник Тимофеевичу. Они находились в местах сражения Ермака Тимофеевича. До памятника можно было на шлюпках по реке доплыть, что они и сделали. Вот где плавала на шлюпках группа лыжников и где собирались строить столицу региона! Места чудесные. Олег и Антон пожали друг другу руки у памятника великому Тимофеевичу. Лыжники вернулись к палаткам.
   Олег саперной лопаткой рыл землю. Он задумал вырыть ямку для тушенки. Дни стояли жаркие. Лопатка стукнулась о твердый предмет. Парень расчистил землю и увидел старый сундук. Помня о недавней драке, он не стал звать ребят к находке. Лыжники в это время купались в реке. Олег сам раскопал землю вокруг сундука и стал его вытаскивать.
   В это время чья-то железная рука вцепилась ему в плечо:
   — Стой, Олег!
   Олег узнал Антона.
   — Антон, не мешай!
   — Бегу и падаю. Вместе вытащим кованый сундук. Он тяжелый.
   Парни прогнулись под сундуком и подняли его из земли. Замка на сундуке не было. Сундук оказался перевязанным веревкой, типа мочалки. Веревку Олег срезал и открыл сундук. В сундуке лежал древний топор, завернутый в старую кожу. Рядом с топором в старых тряпицах лежали сапфиры. Один сапфир был в диаметре 3 сантиметра. Три луча сияли от большого темно-синего камня.
   — Олег, а почему сундук такой тяжелый? — спросил Антон примирительным голосом.
   — Сундук медным листом обвернут.
   — А что это за стекляшки прозрачные? Смотри: розоватые, желтые, голубоватые...
   — Самоцветы, раз они цветные.
   — Умен ты, Олег, не по годам.
   Остальные лыжники, мокрые после купания, подошли к сундуку, заглядывая внутрь.
   — Катерина, смотри, сапфиры! Ты их вспоминала на днях, — сказала Тамара.
   — Мне пришлось с ними познакомиться.
   — Стало быть, это сапфиры? — спросил Олег.
   — Да, сапфиры. А ты бы мог и не дожить до такого счастья, — сказала я.
   — Век благодарен буду тебе за компот на ушах, — ответил Олег.
   Феофан Афанасьевич подошел к сундуку. Удивительно спокойно он воспринял находку.
   — Кому отдадим дары природы? — спросил тренер у лыжников.
   — Себе возьмем, — ответил Антон.
   — Это я нашел сундук! — крикнул Олег.
   — Возьми за него на полке пирожок, — ответила ему Тамара.
   — Сдадим сундук в краеведческий музей, он находится недалеко от набережной реки, — сказал Феофан Афанасьевич.
   Лыжники мысленно затаились, они захотели того — не знаю чего, но очень хотелось.
   В краеведческом музее обрадовались сундуку времен Ермака Тимофеевича. В музей потянулись посетители на смотрины сундука и его начинки. Нашлись люди, которые сказали, что сундук самого Тимофеевича, его ему сам царь Иван подарил. И истории про Тимофеевича стали сказывать.
   ...Ермак Тимофеевич влюбился в сестру богатого человека. Богатый хозяин был против бедного силача, он самонадеянно не учел силу могучего Тимофеевича. Богач увидел свою сестру с Тимофеевичем и решил помериться с ним силой. Тимофеевич убил богача саблей и сбежал на Волгу. По реке в тот момент плыли люди в лодках — ладьях. Сильный мужчина напросился к ним в товарищи вместо умершего у них человека.
   Вскоре пришлось им драться с разбойниками, все сбежали, остался один Тимофеевич. Он кого убил, кого покалечил. За свою удаль он понравился атаману разбойников, который его у себя оставил. Прошло время, и стал Тимофеевич атаманом разбойников. И так он прославился, что о нем прослышал сам царь Иван.
   Велел царь Иван расправиться с разбойниками. Услышали о том разбойники во главе с Тимофеевичем, и рванули они с широкой реки Волги в горы Медные. Нашли они себе пристанище у владельца завода. Некоторое время они завод Демидова охраняли. Заметил Тимофеевич, что местное население страдает от набегов ханских людей. Решил он избавить население Медных гор от людей хана. Хозяин заводов помог Тимофеевичу с провизией, дал ему людей.
   С первого захода недалеко ушел Тимофеевич со своими людьми. А со второго захода отправился атаман разбойников Тимофеевич покорять Сибирь и при возможности бить людей хана за Медными горами. Несколько зим ослабили силы армии Тимофеевича. Помощь, которую ему выслал царь Иван в виде стрельцов с припасами, сама себя уничтожила. Стрельцы запасы съели, а зиму не пережили.
   Силы армии Тимофеевича таяли не зря. Навел он страху на ханских людей. Они почувствовали сопротивление! Тимофеевич не побоялся пойти в неизведанные земли освобождать людей от длительного ханского ига. Убили Тимофеевича люди хана, взяли они его хитростью, а не в открытом бою...

   Олег локти кусал, что не утаил сундук от Антона. Местная газета его подвиг расписала. Антона заинтересовал сапфир — такой камень да в сейф бы! Телевидение приехало. Фотокорреспонденты со всего мира стали приезжать в город, который приобрел популярность. Призрачный город сняли во всех ракурсах и вместе с сундуком прославили по всему миру.
   Шеф читал газеты. Ему реклама была на руку. Он знал, что строить. Так было и с мостом. Кому нужен горизонтальный мост? Кто его по всем каналам телевидения покажет в новостях? А мост-горку покажут. Такой Катерина человек, такие у нее мысли, их вовремя подхватить надо. Команда мостостроителей возмутилась всеми фибрами своей души. Они раскричались против проекта Катерины. Ей никто не хотел подчиняться! Люди ее укоряли в смерти двух проектировщиков, будто она хотела их место занять.
Мне мало не показалось. Я была готова провалиться сквозь землю к двум ушедшим на тот свет проектировщикам моста. Но я улыбалась, смеялась и шла на тренировку.
   Шеф ждал меня в машине рядом с лыжной базой:
   — Привет, Катерина! Ты не плачешь от радушного приема проектировщиков моста?
   — Сейчас заплачу.
   — Рисуй! Черти! Набросай основную идею моста и размеры с точностью до 10 метров, точнее замерят без тебя.
   — Уже все сделано.
   — Где твои прорисовки?
   — В спортивной сумке.
   — Достань.
   Я расстегнула сумку, но планшета в ней не было.
   — Куда делись твои эскизы? — ехидно спросил шеф.
   — Они здесь лежали, — недоуменно ответила я, перебирая содержимое спортивной сумки.
   — А прорисовки — были ли они?
   — Были.
   — Дома остался экземпляр?
   — У меня были только прорисовки, а в сумке лежал последний вариант моста.
   — Мило. На кого думаешь?
   — Знала бы — с собой не брала бы чертежи!
   — Я тебе говорил про охрану, а ты все с горки катаешься. Твои чертежи у меня, — сказал шеф и показал последний вариант моста.
   — Ну, Вы! У меня слов нет! — искренне возмутилась я.
   — Были бы мысли, а слова найдем. Мне твой мост нравится.
   — Меня КБ не признает.
   — Заставим. От тебя будет зависеть их зарплата.
   — Вот этого делать не надо! Я не плачу деньги! Я придумываю конструкции!
   — Умница, целей будешь! Уважение людей само придет к тебе, по ходу дела.
Я лежала и крутилась вокруг гвоздя в сердце, гвоздь из-за острой боли не давал двигаться и не позволял встать. Попыталась я вспомнить, есть ли в доме сердечные лекарства, и с ужасом осознала, что в доме нет таблеток, нет капель. Все давно закончилось, а проблем было так много, что о лекарстве никто не вспоминал. Спроектированный мост, несколько похожий на чертежи, оборвался и повис над рекой.
   Тамара позвонила и спросила:
   — Катерина, почему тебя нет на тренировке?
   — Я лежу на гвозде в сердце, — ответила я.
   Ужас от катастрофы не проходил. Я прекрасно понимала, что мост оборвался из-за жадности шефа. Он жадный человек, он жалел денег на усиление конструкции! Сколько я с ним спорила! Я показывала ему варианты крепкого моста. Но спонсор деньги на одно давал, а на некоторые элементы конструкции не давал.
   Мама принесла новенькие таблетки. Я их выпила, но боль еще держалась. Приехала Тамара, провела рукой над сердцем — и боль исчезла. Я заметила синее сияние, шедшее из ладони ее руки, но промолчала.
   Позвонил шеф, спросил:
   — Катерина, почему ты впала в лежку и нигде не появляешься? Могла бы посмотреть на оборванный мост.
   От меня он слов упрека он не услышал. Что страдать попусту? Взяла я книжку, романчик дома всегда можно было найти. За день я прочитала роман. Вдруг я перестала читать, мне стало казаться, что круглые дома — это вовсе и не дома, а картонки для съемок. Села я, посмотрела в окно. А вдруг это шутка? И город, и мост, и дороги, которые я рисую в свободное от других мыслей время? Что они задумали?
   Откуда взялся сундук рядом с палаткой? Какой еще сапфир?! Вдруг люди готовят все для фантастического фильма, а я со своим неординарным мышлением им помогаю? Боль, пронизывающая сердце гвоздем, исчезла. Я успокоилась. Почему моя конструкция плохая? Да она замечательная! Ее специально ослабили, нужно было снять на кинопленку обрыв моста! Плохо, что мой любимый спуск с горы испортили.
   Спуск засыпали, зацементировали. Да, это плохо, придется по лестницам спускаться. Я села. Встала. Посмотрела в зеркало. Улыбнулась. Но сил не было. Взяла я следующий роман и еще сутки жила в вымышленном мире другой писательницы. Вечером второго дня я позвонила Олегу. Непонятно почему, но я вдруг почувствовала к нему интерес:
   — Олег, это я, Катерина. Я вчера не была в институте, плохо было с сердцем.
   — У меня тоже болело сердце, и сегодня покалывает, оно у нас с тобой вместе болит.
Я поняла, что Олегу не объяснить истинной причины моего состояния. Он все знает, даже то, что я причастна к строительству моста для съемок, или все это настоящее? Я позвонила шефу.
   — Простите, а что Вы за кино у нас снимаете?
   — Катерина, я не режиссер, ты о чем толкуешь?
   — А почему мост оборвался?
   — Так не рисуй глупости, и мост не оборвется.
   — Но Олег не пропустил полностью всю конструкцию, часть просто не отдал в изготовление, там сплошная жадность.
   — Голубушка, а это уже не твое дело.
   — Но глупо...
   — Заткнись, родная... — трубка замолчала.
   Я перевернулась, походила по комнате, слабость давала о себе знать. Сердце кольнуло раз, второй. Я положила таблетку под язык. Волна неприятностей прошла через мозг. Я поднялась. Вот и лыжница, а загибается просто так. Нет, надо вставать и действовать.
   В дом внесли два торта необыкновенной красоты.
   — Катерина, девочка моя, смотри, что тебе принесли — торты, и сразу два.
   — Спасибо, мама, один попробую с кофе.
   — Какой кофе, если у тебя сердце болит?
   — А без кофе я есть торт не хочу.
   —Вот ведь упрямая девушка, делай, как хочешь.
   Я рассмеялась, боль в сердце исчезла, как и мост, который был нужен для съемок фильма.
   Олег сидел у Феофана и говорил ему, что его отношения с Катериной улучшаются, но она жалуется на боль в сердце.
   — Олег, а без боли нельзя обойтись! Я к тебе Катерину привораживаю, сердце ее тревожу. А ты как хочешь?
   Олег в ответ:
   — Прости, Феофан Афанасьевич, тебе виднее.
   Я взяла трубку телефона и услышала знакомый голос Тамары:
   — Катерина, привет!
   — Здравствуй, твой голос не изменился, знакомые интонации.
   — Катерина, когда-то ты мне говорила о сапфирах, я думала, что ты сказку рассказываешь. Ты еще вспомни про сундук, который мы нашли на берегу реки рядом с памятником Тимофеевичу!
   — А почему ты напоминаешь о сундуке? Он находится в музее.
   — В сундуке был синий сапфир?
   — Был. Выкопал сундук Олег и подрался из-за него с Антоном, вот такая история.
   — А ты не забыла, что ты их компотом разливала? — настойчиво спросила Тамара.
   — Это точно, враждовали они непонятно почему. Но не в этом дело, в музей приехал известный колдун Феофан, увидев синий сапфир, он сказал, что этот камень излучает энергию добра, и захотел купить его, но музей сапфир отказался колдуну продавать. Колдун рассердился и сказал, что этот камень может делать большие деньги. Служители музея ответили, что к ним и так людей стало ходить намного больше, чем до этого яхонта-сапфира. Колдун вышел на Олега, который рассказал, где сундук нашел. Олег тогда работал в местной газете, он еще со школы рисовал для газеты карикатуры. А, вспомнила, Олег и Антон поссорились из-за карикатуры! Ведь Олег на друга Антона карикатуры рисовал и в газету помещал.
   — С Олегом понятно, страдает из-за своего таланта. Катерина, так что с сапфиром произошло? Заметь, появился некий колдун Феофан — и наш тренер Феофан Афанасьевич, что их объединяет? Это имя тебя на мысль не наводит?
   — Подожди, Тамара. Оказывается, в этом сапфире была сила необыкновенная, в нем три луча играли странным образом. Колдун заколдовал служителей музея, вынес синий сапфир, сел в машину...
   — Катерина, ты чего замолчала?
   — За рулем машины сидел Олег!
   — Он что, таксист?
   — Угадала, он совершенно случайно оказался свидетелем кражи.
   — Катерина, если колдун украл мистический сапфир, то почему он на свободе?
   — Это еще одна загадка колдуна. Этот колдун Феофан был на судебном процессе, он там всех загипнотизировал, мысли у судей перепутались, и его освободили за отсутствием доказательств.
   — Круто все. Они что, так и сидели в зале — заколдованные?
   — Нет, они нормальные, но насчет Феофана у них в мозгах возникла дырка от бублика.
   — Почему колдун Феофан так Олега полюбил?
   — Феофан сказал, что камень любит Олега.
   — Кошмар, а мы с тобой сегодня наговорим... Катерина, ты чего хотела еще мне сказать?
   — Я хотела сказать, что это был сундук не Олега, а дамы Недр.
   — Колись, откуда такая новость?
   — Приезжай, расскажу.
   Тамара приехала ко мне слушать мой рассказ о даме Недр, но до рассказа мы не дошли.
   — Катерина, зачем ты этот сундук закопала, который потом Олег откопал? — спокойно спросила Тамара.
   — Так получилось, — без эмоций ответила я.
   — Слушай, Катерина, а Олег случайно не родственник твой?
   — С чего ты взяла?
   — Пока не знаю. Пока... — сказала Тамара и вышла из комнаты.
   Я задернула шторы.
   В это время вернулась Тамара:
   — Катерина, ты знаешь, в городе весь транспорт стоит!
   — Чего здесь удивительного? Пробок не видела?
   — Нет, говорят, по городу провезли синий шар — и все машины встали.
   — Синий шар, говоришь?
   — Катерина, ты о чем?
   — О сапфире.
   — Тот, что в нашем музее лежал?
   — Да, его украли, но почему его всему городу показывают — непонятно. Это был сапфир "Синяя звезда". Колдун с ним носился.


Глава 8

   Вскоре все население города говорило только о колдуне Феофане и сапфире "Синяя звезда". Жаждущие здоровья за деньги и без боли стояли к нему в очереди. Я подошла к толпе, которая волнами ходила рядом с его местом обитания.
   Я нагло лезла сквозь толпу с криками:
   — Люди, пропустите! Я жена колдуна Феофана!
   Люди удивленно смотрели на меня, но пропускали. В последней комнате, перед входом в обитель колдуна, сидел Олег.
   — Олег, привет! Пропусти к Феофану!
   — Катерина, здравствуй! Сама пришла или Тамара прислала?
   — Сама, конечно, ты же знаешь, я всегда астрологией и психоанализом занималась.
   — Если ты такая умная, скажи, что здесь происходит?
   —Психоз любви и почитания колдуна Феофана.
   — Правильно, я тебя пропущу через одну дамочку, уж очень она хорошо заплатила за визит к всемогущему колдуну.
   — Я ждать не буду и не заплачу! Дамочка подождет! Не волнуйся, Олег, я ее успокою.
   Я подошла к даме и узнала в ней Тамару.
   — Тамара, тихо, я прекрасно помню, что мы участвовали в находке сапфира. Сиди, а я сейчас войду к колдуну, как только выйдет посетитель.
   Однако Тамара быстрей меня вошла к колдуну, но вскоре она из двери вылетела. Волосы у нее были взъерошены:
   —  Катерина! Ты хороший психолог, вот иди и всю толпу двумя словами распусти!

Я вышла на крыльцо и сказала:
   — Господа, товарищи, граждане, все на сегодня свободны! Господин Феофан уснул от усталости. Он вас ждет завтра!
   Толпа, как под гипнозом, развернулась и растворилась ручейками по городу. Я вернулась в комнату.
   — Тамара, — сказала я и осеклась.
   Передо мной сидел тренер Феофан Афанасьевич, больше никого не было в комнате.
   — Катерина, приветствую тебя! — сказал тренер.
   Я посмотрела на него внимательно:
   — О! Феофан Афанасьевич!
   — Хоть ты узнала, — сказал бывший тренер.
   — Вы давно исчезли! — удивилась я.
   — Как исчез, так и воскрес!
   — Феофан Афанасьевич, Вы и есть колдун Феофан?
   — Жить захотелось — стал колдуном.
   — Зачем Вы украли сапфир в музее? Люди очнутся от гипноза и придут к Вам!
   — Катерина, этот сапфир дорогого стоит. Ты на нем могла бы безбедно жить, изображая мага, потомственного мага!
   — Феофан Афанасьевич, я всей толпе сказала, что я Ваша жена! Но я не знала, что Феофан — это Вы!
   — В тебе маг заговорил! Посвящаю тебя в маги! И дарю тебе синий сапфир, "Синюю звезду".
   — Спасибо, но...
   Я увидела в руках тренера синее сияние! Вскоре сияние лежало в моих руках — это был шар с большим количеством плоских граней, он действительно был синим...
   — Этот сапфир не из музея?
   — Нет, моя радость! Сапфир настоящий, и весьма ценный экземпляр.
   — Вы где его взяли?
   — Не в музее.
   — Мне не стыдно будет пользоваться таким сапфиром?
   — Нет. Этот сапфир из сундука дамы Недр. Все тебе надо знать. Вопросы кончились, бери синий сапфир и лети домой, а меня не ищи, — сказал Феофан и исчез за дверью.
   Я показала Тамаре синий сапфир.
   — Тамара, колдун Феофан дал мне синий сапфир. Ты не удивилась?
   — Нет, — сказала она.
   Я пошла на кухню, где меня остановил телефонный звонок. Я взяла трубку.
   — Катерина, есть срочная работа.
   — Поговорим завтра, на работе.
   — Нет, сейчас! Я стою под твоими окнами. Катерина, посмотри в окно. Моя машина тебя ждет.
   В руках шефа лежал желтый сапфир, или, как его называли, "Соломенная вдова".
   — И Вы в маги подались, — сказала я, садясь рядом с шефом.
   — Катерина, — сказал шеф и упал замертво, из виска текла струйка крови.
Я невольно отшатнулась от него. В окно просунулся пистолет:
   — Катерина, верни желтый сапфир, он на пол упал.
   Я отрицательно покачала головой.
   — Феофан, Вы зачем шефа убили?
   — Он у меня взял сапфир, а это много.
   — У нас с ним одна работа.
   — Так я и поверил, сапфир подними.
   Я нагнулась за желтым сапфиром. Феофан ударил меня по затылку и отодвинул в сторону. Он взял желтый сапфир и быстро пошел к машине, стоящей рядом.
Тамара посмотрела в окно и увидела лежащую на земле Катерину. Она позвонила Олегу, который быстро приехал. Они вдвоем отнесли ее домой.

   Феофан продолжал разработку темы о двух сундуках дамы Недр. Он прекрасно знал, что один сундук с самоцветами, собранный людьми хана и содержащий радиоактивный элемент, был роздан в качестве сувениров. Этот сундук нес в себе отрицательно заряженные элементы.
   Судьбу желтого сапфира "Соломенная вдова" он представлял и знал, что самоцвет оправдал свое название. Теперь ему хотелось найти сундук с положительным набором самоцветов.
   Для дальнейших экспериментов Феофану необходимо было дождаться рождения очередной героини для Катерины. Он прослеживал жизни людей, заложенные в компьютерную систему канцелярии перемещений. Катерину нужно было послать в нужное время в определенное место на Земле. Душа Катерины и душа ее героини среди людей должны были бы совместиться без особого дискомфорта. Трудность была в том, что героиня меняла место жизни, но он нашел способ преодолеть сие препятствие.
   На этот раз меня не похищали с кафельного двора. Я была уже признанной дамой, способной воспринимать задания без юношеского максимализма, и еще достаточно молодой, чтобы войти в душу молодой девушки.
   Пересылка меня и моей компании во времени производилась, как обычно, с летающей тарелки времени, размеры которой для людей были столь малы, что ее можно было принять за воздушный шарик, но не за летательное средство. Летающая тарелка зависала над нужным объектом, десант опускался на землю, чтобы встретиться в образе обычных людей.

   Летом я с Олегом пошла к знатоку Медного треугольника. Знаток с ненавистью посмотрел на пришедших, но потом взмахнул рукой и такую глупость рассказал, будто в этом треугольнике есть выход оси Земли! И, находясь на территории зоны, можно сдвинуть ось Земли на долю градуса, а это вполне может вызвать некоторые сдвиги земной коры.
   Кто тут сдвинутый был — неизвестно! Еще он сказал, что там часто встречают НЛО. Это я и сама знала и читала о пятнах в небе. Подводя итоги, я пришла к элементарному выводу — в Медном треугольнике можно сдвинуть ось Земли и можно наблюдать НЛО.
   Неплохо, конечно, не может она сдвинуть ось Земли, но может увидеть НЛО. А почему нет? Мы решили поехать летом в Медный треугольник. Нам предстояло купить палатку, рюкзаки, одежду, посуду и прочее. Мы ходили по магазинам спортивных товаров и искали необходимые предметы особой легкости.
   Знаток сказал, что до нужного места придется сделать марш-бросок, то есть идти пешком. В день отъезда погода стояла солнечная — двадцать градусов тепла. Мы сели в поезд, доехали до маленькой станции. От нее по узкоколейке доехали туда, куда ехали. Снег валил в июне только там!
   Ноль градусов. Вот и вся аномалия, но это личное мнение мое. Река Оперная — она и есть река. По горам, по холмистой местности несет река свои прохладные воды. И путешественникам через нее пришлось переплывать по пути к аномальной зоне!
   Вода — холодная! Пошли они по тропке, неся на себе свой скарб, да, тут каждый лишний грамм чувствовался! Они пришли на большую поляну с большим числом срубленных деревьев. Срубленные деревья были выложены рядами, словно в лесном театре. В центре поляны был сооружен небольшой помост. Палатки стояли по периметру поляны, слегка спрятанные в листве, покрытой свежим, тающим снегом.
   Олег поставил палатку там, где ему посоветовали старшие товарищи по аномальной зоне. Здесь все жили в палатках фирменного пошива, и только один седовласый мужчина жил в темно-серой палатке, сшитой своими руками. Палатка на самом деле была легкой, сверху ее покрывала тончайшая серебристая фольга, от этого его палатка казалась маленьким чудом.
   Хозяином палатки был седовласый человек с тонкими чертами лица, с тонкими костями и широкими плечами. Он был как не от мира сего. При виде этого благообразного старика Катерина забыла об Олеге! Старик был хорош. Она понимала, что это сам Афанасий Афанасьевич, но вида не показывала. Олег отошел на второй план и пошел по периметру поляны знакомиться с соседями.
   А я видела перед собой только этого старика! Я попыталась с ним заговорить, но он не обращал на ее слова внимания. Тогда я решила понаблюдать за ним со стороны, поговорить о нем с другими людьми. Мне сказали, что скоро будет его выступление, тогда я все узнаю. Люди приезжали в аномальную зону на одну-две недели, а старик практически здесь жил.
   Выглянуло солнце. Снег исчез. Зеленая трава стала сапфировой. Листочки засияли капельками снежной росы. Старик шустро залез на помост и с чувством стал рассказывать необыкновенные истории об аномальной зоне. И еще он попросил подойти к нему тех людей, которые согласны вместе с ним сдвинуть ось Земли. Ему нужны были люди, которые верили бы в то, что ось Земли можно сдвинуть силой внушения!
   В старика я влюбилась на третьей минуте. Его тонкая кожа на груди выглядывала из расстегнутой клетчатой рубашки. Волосы до плеч серебрились, как фольга на его палатке. Чувственные пальцы рук шевелись в пространстве, что-то поясняя из его рассказа. Джинсы не первой молодости обтягивали абсолютно прямые ноги, подчеркивая торс, одетый в клетчатую рубашку. Чудо!
Я подошла к старику в числе тех, кто готов был сдвинуть Земную ось мимо столетий. Да я в тот момент была готова на все, хоть луну с неба достать! Но достала из рюкзака часть продуктов и отдала их старику, а в ответ увидела его разнокалиберные глаза с веселым прищуром. Один глаз был немного больше другого, а сами глаза были весьма странной формы, тем не менее — привлекательными. Я поняла, чем его можно взять — тем, что в лесу на деревьях не растет.
   Старик отобрал трех мужчин и меня, и повел нас в лес. Буквально в ста метрах от стоянки находился лаз под землю. Я поняла, что это была дорога к оси Земли. Я оглянулась, но признаков землеройных машин не обнаружила. Земля вокруг лежала сырая и промозглая. Лезть в нору мне не хотелось. Вход был метра полтора в диаметре. Нагнувшись, я  пошла вслед за мужчинами.
   Метров через десять появилась пещера. Это же Медные горы! Тут оказалось несколько пещер, соединенных искусственными, пробитыми в скальной породе лабиринтами.
   Свет шел сквозь сеть отверстий над головой, которые при необходимости можно было закрыть. В одной пещере лежал кусок серебристой пленки. Здесь они и сели на распиленные пни вокруг стола из сколоченных досок.
   В этой же пещере стоял верстак с рубанком. Вот где жил хозяин Медного треугольника! Я подумала, что я, Олег и старик — уже треугольник, если не настоящий, то из ближайшего будущего.
   Интересное дело, учитывая, что люди скептически относятся к выходу оси, старик стал рассказывать о новых северных кратерах, которые он видел лично. Ездил он в те места. И люди его слушали, а он говорил:
   — Расследовать происхождение северных кратеров — дело специалистов, которые могут с уверенностью сказать, что огромные скопления газа вырвались сквозь вечную мерзлоту, которая растаяла.
   Простое решение сложного вопроса легко притупляет интерес к происхождению северных кратеров. Но ровные края кратеров не дают покоя некоторым личностям, которые проще могут согласиться с тем, что кратер произошел от метеорита. А значит, нечто вонзилось в Землю! Вонзилось! А может, кратер был раньше, просто был забит льдом, ледяным столбом?
   Глобальное потепление топит глобальные льды, заполняющие полости в земле. В результате проваливаются дороги или земля уходит из-под ног и машин. А значит, круглые ямы произошли вообще давно или недавно. Ладно. Ситуация коварная, если не сказать больше.
   Кратер — излюбленный космический ландшафт. Не верите? Слетайте на Луну или Меркурий — везде найдете кратеры, тем более их можно найти на Земле. Если вы найдете огромное количество зеленых кругов в пустыне, то это оазисы, а не кратеры, так теперь оживляют пески до уровня садов, огородов, полей. Можно найти водяные круги, но это будут ясли по выращиванию креветок. Люди умные, они давно подчинили себе процессы производства продуктов питания. А кратер? Дела важнее.
Я не выдержала даже первого сеанса внушения Земле мысли, чтобы она сместила свою ось, и покинула Медный треугольник вместе с Олегом, чему он был несказанно рад. Он уже знал, что хозяин Медного треугольника умеет быть двуликим.

Детектив Илья Мусин давно знал, что в предгорье Медных гор постоянно пропадает девушка Катерина. Только он соберется ее искать, как она вновь появляется, как ни в чем не бывало. Он уже стал за ней наблюдать рядом с ее колледжем. Он знал ее подруг и друзей, иногда тупо смотрел на обычную девушку, которая постоянно училась, постоянно занималась спортом и исчезала в неизвестном направлении. Иногда ему казалось, что она исчезает во времени, а не пространстве. Вот ведь стоит и смеется со своей кузиной, он не стал на них большей смотреть и пошел по своим делам.
 Да куда она денется из здания фирмы!
Пяти звездная осень царила на земле. Клены высотой в шесть этажей были покрыты чистыми светло — желтыми листьями, такие же изумительные по красоте листья кружились в воздухе и падали на влажную и прохладную землю. Несколько дней красота была неземная, а золотистая и на земле, и на кленах. Но сегодня опустился туман, прошел осенний дождь, подул не совсем легкий ветер, и красота постепенно стала покидать божественную кленовую поляну. Кленовые листья, как раскрытые ладошки лежали на земле и понемногу теряли свою первозданную, нежную желтизну. Клены стали принимать растрепанный вид.
   В жизни бывают такие чистые и солнечные дни, а потом происходят события не совсем радующие, или здоровье подцепит где-нибудь осенний вирус, или компьютер случайно зависнет. Вероятно, в такую звездную осень хозяйка медной горы и встретила Данилу мастера, влюбленного в малахит. Малахитовые цвета исчезают осенью из природы, долго кустарник остается зеленым, а малахит он вечно зеленый камень с разводами. Создать зеленый малахитовый каменный цветок, было делом чести мастера Данилы. Сейчас этот цветок создали бы с помощью специального инструмента, который бы кружился над малахитом с приличной скоростью и жужжал сильнее мухи. И нет романтики медной горы, и незачем прятать Данилу во владениях хозяйки медной горы.
   На высоте девятого этажа расположен офис и цеха фирмы, где сидят мастера своего дела, а хозяин и хозяйка управляют производством. Где-то далеко, внизу на земле, видны волны красной, желтой и зеленой листвы. Небо затянуто туманом. Девятый этаж — это вполне приличная гора, начиненная людьми и аппаратурой. Что связывает фирмы с медной горой? Медные провода являются постоянной принадлежность многочисленных фирм и производств. Долгое время в стране не поощрялась семейственность в руководстве, а это влекло за собой печальные проблемы неверности.
   Ведь Хозяйка Медной горы то же разрушала пару Данилы и его девушки на земле. И только после того, как появились частные фирмы, появилось и парное руководство. Хозяин фирмы, сын военного командира, был потрясающе воспитан. Лет пятнадцать назад, когда он был моложе, и вся его душа воспринимала флюиды окружающих женщин, он и тогда не воспринимал их, как сексуальных партнеров, только как партнеров по работе.
   Осень пятнадцать лет назад была в последней фазе золотистого оперения, когда Олег и я шли по Столице на выставку. День был теплый для этого времени года и в автобус, который везет от метро до выставки, садиться им не хотелось. Шли быстро, дорога до выставки была им хорошо знакома. Раз в год сюда приезжали обязательно. Выставки менялись, задания на работе то же менялись. Олег шел рядом со мной, но не близко и рассказывал о своем отце, о том, что его отец родом с Медных гор. Этого можно и не говорить, если посмотреть на Олега внимательнее: крупный молодой мужчина, русоволосый, голубоглазый.
   А я? И я оказалась родом с Медных гор, но с более южной его части. Вот так в центре Столице шли и знакомились по дороге два человека, родом с Медных гор. И я была русоволосая, голубоглазая и рослая молодая женщина. В моей памяти остались только красивые машины с выставки, тогда еще их так много не было на улицах Столицы. А сапфиры у меня еще были? Были, но из магазина и очень маленькие в сережках, которые я сняла совсем недавно.


Глава 9

 Стояла поздняя осень, когда меня вызвала к себе домой тетя Ксения. Теперь я ходила по ее квартире, не зная, что здесь вообще можно делать. Все казалось чужим, особенно доставали запахи залежалых лекарств. Пока я ехала, тетушка умерла. Да еще ее похоронили как-то странно: поставили гроб рядом с глыбами глины, а в могилу не опустили. Только несколько старушек сморкались в платочки. Из молодого поколения на похоронах была только я.
   Старушки поминки организовали у соседки и в квартиру тети Ксении даже не зашли. Я к ним тоже не пошла, потому что мне тяжело было находиться среди бедности и затхлости. Я и в доме тети Ксении с трудом находилась, горло сжималось от спазмов брезгливости, скверное, на первый взгляд, чувство спасало меня неизвестно от чего. Я вообще была странно устроена: не любила рестораны и не любила столовые. В ресторанах слишком много вычурности и посуды, а в столовых ложки и вилки излишне примитивные. Я любила белый фарфор и нержавеющие вилки.
   Итак, я находилась в квартире умершей тети Ксении, которая не брезговала собирать в парке бутылки. Я жила далеко от нее и богатой не считалась. У тети Ксении вообще-то была более любимая внучка Тамара. А вот ее на похоронах и не было.
   У тети Ксении была сестра, мать Тамары, которая постоянно жила в деревне, поэтому тетя Ксения иногда воспитывала Тамару вместо ее матери. Естественно ее основной наследницей считалась Тамара и немного я, Катерина.
   Интересная картина получалась, зачем тогда именно меня вызвали на похороны? Я на эти самые похороны истратила часть наследства, переданного мне перед собственной смертью тетей Ксенией наличными. Я ни с чем приехала перед ее смертью, ни с чем и осталась. Меня вообще-то вызвала соседка, сказав, что одинокая женщина при смерти.
   Приехала я, когда тетя Ксения еще дышала и лежала в этой комнате на железной кровати с периной. Запах в однокомнатной квартире стоял жуткий. Тетя Ксения достала пачку денег из-под подушки и умерла, только и успела улыбнуться сухими губами.
   Дверь в квартиру была открыта, то есть двери не были закрыты на замок. Вскоре пришла старушка соседка и громко завыла, узнав, что тетя Ксения скончалась. Когда она выть прекратила, тогда и спросила у Катерины про деньги на похороны. Я показала деньги, переданные мне тетушкой перед смертью. Соседка довольно улыбнулась и помогла организовать похороны.
   Тетя Ксения была человеком социалистической закалки и в церковь не ходила, поэтому ее не отпевали. Однако и гроб с ее телом не дали опустить в могилу подошедшие к могиле два мужчины весьма странной внешности. Они показали документы, из которых я ничего не поняла, но послушно вместе со старушками отошла от могилы.
   Два старичка подошли к двум мужчинам, они поговорили. Старички уверенно повели старушек на выход. Я была вынуждена пойти с ними. Вскоре меня догнали два крепких мужика с лопатами, ведь за работу им было заплачено. Они сказали, что все сделают, как только им разрешат захоронить покойную, тем более что она еще при жизни купила себе мраморную плиту на могилу.
   На сердце у меня остался неприятный осадок от непонятных похорон, и теперь я бродила по квартире, как неприкаянная. Я попыталась открыть окно в комнате, но оно было крепко закрыто на шпингалет, покрытый несколькими слоями старой краски. Между рамами окна лежала запыленная вата. Квартира находилась на первом этаже четырехэтажного кирпичного дома, возможно, именно этим можно объяснить нелюбовь хозяйки к чистому воздуху в квартире. Или она чего-то боялась? Но чего могла бояться пожилая женщина?
   Я внимательно осмотрела убогое жилище с мебелью весьма примитивной: шкафом из фанеры, металлической кроватью, круглым столом и одним стулом со спинкой из гнутых прутиков. Я встала на стул и посмотрела на то, что лежало на фанерном шкафу: там лежало с десяток сберегательных книжек. Я подумала, что тетушка хранила старые книжки. Я и подумать не могла, что сберегательные книжки с деньгами!
   Брезгливо взяла я одну книжку, открыла, и глаза полезли вверх: денег на сберегательной книжке бедной тетушки было очень много! Я открыла еще шесть книжек: на всех лежали вклады внушительных размеров. Семь сберегательных книжек были оформлены на предъявителя.
   Я знала, что квартира достанется Тамаре, на нее все бумаги были оформлены теткой Ксенией, но о сберегательных книжках речь нигде не шла. А если я сберегательные книжки нашла на семейной территории, то они принадлежат мне и государственной пошлиной не облагаются.
   Я собрала все сберегательные книжки, чихнув от пыли. Пыльное облачко поднялось над крышкой шкафа, и я увидела плоский браунинг, покрытый крутой пылью. Тетушка — женщина больная, поэтому пыль не вытирала на шкафу и сбоку за верхней планкой шкафа складывала свои сберкнижки. Когда она туда браунинг закинула?

   В сумке моей лежали легкие кожаные перчатки, в них я и взяла браунинг в руки. Он оказался именным! На нем было выгравировано имя тети Ксении! Я сняла с головы шелковый, черный платок, положила в него сберегательные книжки и браунинг. Черный сверток я засунула в отдел своей большой сумки.
   В это время позвонили в дверь. На пороге стояли два мужика с кладбища, которые не дали сразу захоронить тетю Ксению.
   — Не волнуйтесь, девушка, Вашу тетушку захоронили. Завтра можете проверить, а сегодня Вам придется ответить на наши вопросы, — сказал первый из мужчин и сел на единственный стул
   — Вы нам не объясните, кто была ваша тетушка? — спросил второй мужчина.
Я посмотрела на странных мужчин и поджала губы в знак незнания.
   — Так дело не пойдет, мы люди серьезные, нам нужны официальные ответы, — сказал первый мужчина.
   — Я ее племянница. Тетушка с моей мамой практически не общалась. Мать моя о ней ничего не говорила. Тетушку я видела редко. Больше мне сказать нечего. Да вы посмотреть на бедность ее! Это же ужас какой-то! — воскликнула я в подтверждение своих слов.
   — Стыдно родственников забывать! — воскликнул второй мужчина, обходя убогую комнату.
   Я смотрела на тщетные попытки мужчины открыть окно, но теперь у меня закрытое окно удивления не вызывало.
   — Мажор, да что с ней говорить! — воскликнул первый мужчина, — Она ничего не знает о бабке и приехала перед ее смертью по вызову соседки.
   — Сундук, эта Тамара! Это она страху напустила, что в гробу тетки лежат сокровища! — прокричал в сердцах Мажор. — Мы с тобой ей поверили, гроб проверили, денег и драгоценностей в нем не нашли.
   — Ты чего при посторонних кричишь? — зло спросил Сундук.
   — Эта девушка не посторонняя, она кузина Тамары, которую ты закрыл у себя дома.
   — Так вы еще и мою кузину скрываете от похорон?! — возмутилась я и спросила: — А почему у тетушки в гробу должны были быть деньги?
   — Вот, и эта не в курсе! Значит, Тамара все придумала, — пробурчал Мажор, отходя от закрытого окна.
   — Девушка, есть вероятность, что у Вашей тетушки были большие деньги и пистолет! Дело в том, что этот гроб был заказан ею при жизни, значит, она могла свое богатство с собой унести в могилу, — сказал Сундук.
   — Вы правы, гроб был заказан. Но я не успела этому удивиться, мало того, гранитная плита стояла в ее квартире еще при жизни! Мы все это привезли на кладбище, но вы не позволили ее положить в могилу, на которую уже все было куплено тетушкой при жизни. Она мне и деньги сунула перед смертью, чтобы я все это вместе собрала и сделала так, как подобает в таких случаях.
   — Похоже на правду. Но где деньги?! — воскликнул Сундук.
   — Какие деньги? — на автомате спросила я.
   — Те, что Вы взяли со шкафа, — сказал Сундук, удивительно ловко вскочив на стул, на котором сидел, гладя на нарушенную пыльную композицию на шкафу.
   — В сумке, — ответила я машинально.
   — Нехорошо обманывать старших, — проговорил Мажор, вытаскивая из сумки черный сверток. — Гляди, Сундук, да тут все есть: и деньги, и пистолет! — Он взял сверток и исчез за дверью.
   Я села на стул и горько заплакала. В этот момент дверь открылась и зашла сердобольная соседка, она стала успокаивать меня. Тут набежали ее старушки. Пришли два старичка. Запахло кадилом. Послышался напевный голос человека в черной сутане: видимо, старушки решили отпеть соседку.

   Когда все покинули квартиру тети Ксении, появилась Тамара. Она села на кровать, взяла в руки подушку и разревелась. По ее щекам текли черные слезы от туши для ресниц. Она легла на бок и уснула.
Мучительно захотелось спать и мне, но в комнате была одна кровать, я села на стул, положила руки на стол, на руки наклонила голову и задремала.
   Через час я разговаривала с Тамарой, которая пояснила ситуацию:
   — Сестричка, все было шито-крыто, и тетя Ксения жила бедно. Она собирала бутылки для большей убедительности и управляла некой монополией недвижимости. Не удивляйся, ты ничего не знала, тебя и твою правдивую маму она оберегала от неприятностей, связанных с большими деньгами. А вас терзала совесть, что вы пенсионерке не помогаете.
   Я с этим была полностью согласна.
   — Так вот, сестричка-синичка, тетя Ксения была то, что надо! Ты видела ее браунинг времен царя Гороха? Она была большим партийным человеком и имела право получать бесплатные квартиры для людей. Она их и получала. У меня есть отличная квартира. У нее есть замечательная квартира, а эта убогость — ее официальное пристанище для проверяющих людей, которых хватало во все времена. Мало того, она владела домами. Да что теперь вспоминать! — в сердцах воскликнула Тамара.
Я молчала от неожиданной информации.
   — Катерина, эти мужики вели нашу тетушку давно, они ее вычислили и окучивали со всех сторон, пока не закопали. Думаю, они взяли деньги со шкафа и успокоились. Ты не удивляйся, я знала про эти семь сберкнижек, они нужны были для отвода глаз. Ты главного не знаешь: у тебя есть квартира, она оформлена на тебя. Не строй удивленные глаза, не эта квартира, а другая, в которой тетя Ксения жила. А у меня уже есть квартира, да плюс эта квартира — я ее сдавать буду.
   В этот момент посыпались оконные стекла, послышался выстрел. Тамара упала на кровать, на которой сидела. Белая постель покрылась кровью. Я подошла к Тамаре, она держала правую руку на левой руке, рана оказалась легкой, но кровопролитной. Пуля прорвала кожу, прошла через мягкие ткани и пролетела дальше, не задев кости. Я не нашла бинт и разорвала старую наволочку. Рядом с раной я нанесла йод и забинтовала руку.
   В комнату струился холодный воздух из разбитого окна. Тамара, стиснув зубы, качалась на кровати, держа забинтованную руку. Врача вызывать двоюродные сестры не захотели.
     Дверь входная открылась: на пороге стояла тетя Ксения собственной персоной в той одежде, в которой она лежала в гробу:
   — Привет, девушки, не ждали?
   Тамара упала на кровать, а голову закрыла подушкой.
   Я с ужасом смотрела на тетю Ксению, а ее зубы ныли от избытка чувств.
   — Ладно, ничего удивительного не произошло, мне надо было сбросить хвост из тех двух мужчин, которые забрали деньги со шкафа. Что молчите?
   — Тетя Ксения, я сомневалась в Вашей смерти, но Вас в гроб положили в морге, а вот захоронить не дали. А позже эти двое сказали, что они Вас похоронили, — первой откликнулась я.
   — Катерина, все нормально. Я за все заплатила, а отсюда я выйду ночью в твоей одежде. Впрочем, если квартира постоит без жильцов некоторое время, то это будет естественно.
   — Тетушка, ты не могла нас предупредить?! — завопила Тамара, сбрасывая с головы подушку.
   — Девушки, дайте мне полежать, я устала от собственных похорон, — сказала тетушка, ложась на постель рядом с Тамарой.
   Тамара вскочила с кровати и выскочила из квартиры, хватая по дороге свои вещи. Я осталась в странной квартире с бывшей покойницей и разбитым окном.
   — Катерина, я человек добрый, но не настолько, чтобы все нажитое непосильным трудом оставить Тамаре и двум мужикам, я еще хочу пожить. Твое присутствие меня бы устроило.
   — Тетя Ксения, все так странно, но как нам окно закрыть? — спросила я, уводя разговор в сторону реальности.
   — Отдохнуть не даешь. Хотя ты права: здесь холодно, не теплее, чем в гробу. Достань в шкафу мешок, в нем две норковые шубки — мне длинную, тебе короткую. Там же новые сапоги и два черных платка. Мы это наденем, а на улице нас ждет моя машина с шофером. Детка, ты зайдешь в квартиру напротив, дашь соседке деньги и ключи, она присмотрит за квартирой и вставит стекло.
   Я даже не успела удивиться и просто выполнила приказ тети Ксении.
   Мы обе вышли из квартиры. Я отдала соседке ключи и деньги. Соседка безразличным взглядом глянула на приникшую тетушку, прикрытую дорогим мехом, и промолчала. Умершую соседку в мехах она не узнала.
   На улице стоял огромный темный джип. За рулем сидел весьма приличный мужчина. Он слова не вымолвил и просто ждал, когда женщины сядут в машину, и поехал туда, куда сам знал.
   Я подумала, что это он стрелял в Тамару, но сказать о своей догадке не решилась. Тетя Ксения бодренько сидела рядом с шофером. Я одна сидела на заднем сиденье и дремала от общей усталости последних дней и особенно часов, поэтому в окно она не смотрела. Бездна бытия обволакивала мое сознание почти осязаемо, опять это странное чувство безысходности нахлынуло на меня. Я погружалась в сонное забытье. Очнулась я от резкого торможения.
   Машина остановилась у великолепного дома, расположенного за высоким кирпичным забором. Рядом стояли похожие двухэтажные дома, состоящие из трех секций. Судя по всему, это был престижный дачный поселок не для самых бедных мира сего. Тете Ксении принадлежала одна часть дома, состоящая из двух этажей и нескольких комнат. Шофер имел свою комнату на первом этаже, рядом находилась спальня тети Ксении.
   Спальня моя находились на втором этаже. Из окна был виден кирпичный забор, ветви деревьев и кусочек неба. Я походила по комнате и вскоре услышала стук в дверь. Я подумала, что тетя Ксения идет, но вошла невысокая женщина, неся в руках поднос с едой. От еды я не смогла отказаться, голод давно давал о себе знать.
   В комнате было все, что нужно: стоял на столе компьютер и висел плоский экран телевизора. Я включила компьютер, написала письмо маме, коротко объяснив свое отсутствие на ближайшую неделю. Письмо я не успела отправить, как за дверью послышался очередной стук. Я подошла к двери, открыла. На меня смотрели глаза шофера, вращаясь от ненависти.
   — Вы что-то хотели? — спросила я безразличным голосом.
   — Нет, я хотел вас предупредить, чтобы Вы никому не писали о том, где вы находитесь. Все остальное писать можно, — процедил сквозь зубы мужчина неопределенного назначения. — И еще, тетушку Ксению не ищите, ее здесь нет! Вам придется неделю жить здесь.
   Я промолчала, понимая, что события этого дня выходят за рамки моего понимания.
   — Да, здесь есть электронная защита, нажмите на кнопку — и к Вам никто не войдет, даже я.
   И, показав, где находится кнопка, шофер удалился.
   Я нажала на кнопку, потом попыталась открыть дверь. Дверь не открылась, теперь я подумала о том, как выйти из помещения. Я  обошла место своего заточения, при этом обнаружила двери в ванную, туалет, мини-кухню и продукты на неделю. Все у меня было, но для чего все это было нужно, мне было неведомо.
   Неделю я прожила в заточении, сколько бы я ни жала на кнопку, дверь не открывалась и не пищала. Окна тоже не открывались, но вентиляция работала исправно. Я никому ничего не сообщала, понимая, что это лишнее в моем положении. Сотовый телефон молчал, питание в нем закончилось, а блок питания куда-то исчез.
   Поражала тишина поселка. Звуки практически не долетали. Я готовила пищу, ела, мыла посуду и мыла полы пару раз. Пыли практически нигде не было, я все вымыла из-за своей брезгливости, чтобы вокруг меня жили мои микробы, а не чужие. Через неделю за дверью послышался шум. В кнопке засветился светодиод.
   Я нажала на кнопку и дверь открылась. Передо мной стояла тетя Ксения, но выглядела она просто изумительно.
   — Катерина, надеюсь, ты отдохнула и о жизни подумала. Вела себя ты вполне прилично, тебя снимали с нескольких камер, а я в это время сменила немного свою внешность. Так что теперь мы можем с тобой поговорить. Идем на первый этаж.
   Мы спустились на первый этаж, где был накрыт стол на троих. К нам присоединился шофер. Я продолжала молчать то ли от страха, то ли от внутреннего возмущения.
   — Катерина, да скажи ты хоть слово! — вскричала тетя Ксения.
   — Тетя Ксения, — начала я говорить.
   — Так, меня зовут Ксения Артемовна.
   — Хорошо, Ксения Артемовна, — пролепетала я тихим голосом.
   — И это правильно. Твой имидж претерпит изменения, тебе сделают крутую прическу, и будешь ты что надо. И цвет волос станет немного темнее.
   Я вздохнула, но это никого не волновало.
   — Катерина, не вздрагивай, а привыкай! Вскоре приедет твой жених. Вы поженитесь. Ты сменишь ФИО, и у тебя будут новые документы.
   — А он кто? — спросила я.
   — Познакомитесь при встрече! Бежать не пытайся, здесь все схвачено. Живи спокойно, дольше проживешь.
   Я вновь замолчала, осознавая, что Тамара в этом доме явно была до своего ранения. Я встала и пошла наверх, меня никто не окликнул, не остановил. Когда я осталась одна, закрыв дверь на электронную защиту, я подумала, что тетя Ксения что-то на себя вообще не похожа, да и знала ли я ее раньше? Скорее нет, чем да. Теперь я понимала, почему моя мать с ней не общалась. Мелькнула мысль, что с моей помощью тетя Ксения проводит очередную махинацию.
   Следующая неделя была моей  неделей. Меня привели в должный вид, после чего мы с тетушкой стали больше походить друг на друга. Надо сказать, что до появления в этом доме я училась, так вот теперь я полностью зависла, не имея контакта с внешним миром. И тут приходит тетушка и говорит, что я могу вновь учиться, о работе речь пока не идет. Тетя Ксения протянула мне студенческий билет и зачетку.
   Я не успела удивиться, как тетя Ксения в очередной раз удивила:
   — Катерина, учиться ты будешь в университете на дневном факультете, тебя приняли по твоим документам. На учебу тебя будет возить шофер. Понятно? И никакой самодеятельности! У тебя хорошая фигура, одежда у тебя будет в нужном количестве и качестве.
   — Ксения Артемовна, как я должна к Вам относиться?
   — Право, называй меня Ксения, этого вполне достаточно.
   — Но у нас разница в возрасте огромная!
   — Детка, кого это волнует в наше время? Мы с твоей мамой хорошо выглядим, а это дает простор для воображения.
   Что удивительно, но учиться в университете на старших курсах я стала лучше. Раньше я трупом ложилась, все учила и учила, а мне все равно ставили "удов", а то и "неуд", и как высший балл ставили "хор". А тут я свет увидела и "отлично" в зачетной книжке. Такое чудо я не могла объяснить. Я ведь не изменилась, и университет был крупнее прежнего, хотя профиль учебных программ сохранился.
   Одеваться я стала настолько лучше, что сама себя в зеркало не узнавала и иногда вздрагивала от неожиданности, всматриваясь в свои утонченные черты лица и фирменную одежду. Сокурсники относились ко мне нормально, без эксцессов, особо не заигрывали, но и не игнорировали. Они с пониманием смотрели на джип с шофером, да и сами разъезжали на машинах, а многие просто сидели за рулем своих машин. Мое имя произносили с неким удивлением, потом улыбались, но удивительно быстро запоминали.
   Меня больше всего волновало предстоящее замужество. Тетя Ксения больше о нем не говорила, но я прекрасно понимала, что она ничего зря не говорит.
   В морозное солнечное утро ко мне в комнату пришла домработница, которая принесла короткую шубу из чернобурки и длинные сапоги. Я была уже с макияжем, осталось надеть предложенные вещи. Я покрутилась у большого зеркала и вышла в холл.

   На первом этаже в гигантском кожаном кресле сидела тетя Ксения, она спокойно осмотрела наряд Катерины и помахала ей ручкой. Шофер ждал у дверей. Слова в этом доме не всегда произносили, все шло по накатанным рельсам неких правил. Машина остановилась у старого дома тетушки.
Я машинально посмотрела на окно: она было новое. Шофер протянул мне ключи от квартиры. В шикарной шубе я зашла в захудалый подъезд, открыла дверь ключом и остановилась, нижняя челюсть челюсти медленно стала опускаться вниз, я ее закрыла усилием воли.
   Квартира была так хороша! Прошел месяц, а здесь все было просто шикарно! Ремонт и новая мебель сделали свое дело. Белая кожа мягкой мебели и красное дерево мебели поражали своим неожиданным сочетанием.
   Я повесила шубу в шкаф, где уже висела для меня новая одежда. В высоких сапогах выше колен я села в кресло и закинула ногу на ногу, осматривая новый интерьер. Но отдохнуть мне не дали, я уже знала, что тетушка время бережет, и свое, и чужое. Через десять минут в дверь позвонили. Я посмотрела на экран монитора, расположенный у двери, и увидела букет.
   Букет из белых и вишневых роз и мужское лицо соответствовали друг другу. Я открыла дверь. В квартиру вошел молодой человек в черном пальто с белым шарфом.
   "Гималайский медведь", — подумала я и сказала:
   — Добрый день!
   — Добрый день, Катерина! Меня зовут Прохор.
Я улыбнулась.
   — Мне не до смеха, а букет Вам, — сказал со странным акцентом серьезный молодой человек со слегка загорелой кожей лица.
   Я взяла букет, оглянулась и увидела изогнутую вазу из бело-вишневого стекла, точно предназначенную для этого букета. Я налила воду в цветочную вазу, поставила в нее цветы. Когда я вернулась в комнату, то увидела мужчину, сидящего в кресле без пальто, но в блестящих черных штиблетах.
   "О чем нам говорить?" — с тоской подумала я.
   А он сказал:
   — Садись, — и показал на кресло напротив себя. — Катерина, я твой жених, и можно сказать с уверенностью, что я буду твоим мужем!
   — Буднично все так... — пролепетала я.
   — Ты будешь продолжать учиться, но работать до окончания университета тебе никто не даст. Опыт показал, что ты умна, преподаватели тобой довольны.
   Дальнейшие дифирамбы прервал звонок в дверь.
   Я посмотрела на экран монитора: за дверью стояла Тамара собственной персоной. Я открыла дверь, не думая о том, как вписывается кузина в новую игру тетки Ксении.
   — Привет! — воскликнула Тамара и села на белый диван, снимая с себя старую шубу и бросая ее на край дивана.
   — Представьте мне свою гостью, Катерина, — величественно произнес Прохор.
Я не знала, как Тамару представить.
   — Меня зовут Тамара, — представила себя кузина.
   — Вас три сестры? — удивился Прохор. — Вишневый сад.
   — Да, нас три сестры: Ксения, Тамара и я, — сказала с насмешкой в голосе я и внимательно посмотрела на Тамару.
   Тамара подхватила игру, видимо, за жизнь с теткой она чему-то научилась.
   — Катерина, а он кто? — с удивлением спросила Тамара.
   — Мой потенциальный муж, — ответила я с долей недовольства.
   — Обойдешься, тебе его слишком много. Пожалуй, эту квартиру и Прохора я возьму себе, — уверенно произнесла Тамара.
   — Спроси у тети Ксении, если она согласится, то я возражать не буду, — вставила я свою мысль и внимательно посмотрела на темные волосы Тамары.
   — Девушки, я жених Катерины... — робко проговорил Прохор.
   — Какие проблемы? Ты ее жених, но муж ты будешь мой, — настойчиво заявила Тамара, подходя к шкафу и открывая вишневую дверь. — Ба! Какая шубка! И шуба эта моя!
   Наглость Тамары начинала коробить меня. Она у меня все отбирала. Зачем ей только руку бинтовала в этой комнате? Раздались трели сотового телефона. Я раздвинула сотовый телефон, нажала на зеленую кнопку и услышала голос тетушки:
   — Катерина, Тамара отняла у тебя три вещи: квартиру, жениха и шубу?
   — Да, Ксения.
   — Отлично! Надень ее старую шубу и выходи из квартиры. Джип ждет тебя.
   Я взяла с белого дивана старую шубу. Помахав новой паре рукой, я вышла, положив ключи от квартиры на полку, расположенную рядом с монитором.
   В джипе на заднем сидении сидела Ксения Артемовна. Тетушкой ее я даже мысленно перестала называть.
   — Катерина, ты огласила главное, что нас три сестры. Остальное неважно.
   — А кто тогда моя мать? — спросила я, не ожидая услышать ответа.
   — Твоя мать остается твоей матерью, но для нее ты находишься за границей, а почему — не пытайся выяснять. К ней тебе ехать нельзя. Дом, где ты жила последнее время, не знает твоя мать. Там искать тебя не будут.
   — Но Прохор знает, как я учусь, — возразила я.
   — Прохора я не комментирую, — как-то грустно сказала тетя Ксения.
   Я подумала, что тетушка привыкла находиться в детстве с сестрами и это ситуация ее устраивала, а теперь она устроила трио с племянницами для молодости души.
   — Ты права, Катерина, рядом с вами я моложе. Мне с вами интересней жить.
   — Но Вы обещали мне мужа!
   — Детка, зачем тебе муж нужен, ты не подумала?
   — Но Вы — подумали.
   — Твое дело — учиться. А Тамара взяла то, что ей принадлежит, а не твое. Если бы я сразу сказала, что Прохор предназначен ей, она бы на него не посмотрела. А у тебя она отобрала его с руками и ногами в блестящих штиблетах.
   — Мы едем в дачную крепость?
   — Нет, мы заедем на выставку автомобилей, которая проходит в новом выставочном комплексе. Выбери себе автомобиль и не спрашивай о деньгах.
   Еще бы я задавала нетактичные вопросы в присутствие шофера! За окном мелькали деревья, широкие полосы дорог, высокие дома. Вскоре поток машин стал плотнее. Мы подъехали к выставочному комплексу. Старую шубу пришлось сдать в гардероб, потом заполнить анкету и пройти в залы с медленной публикой.
   Я многократно отражалась в экранах мониторов, но я знала конкретную цель, что я должна выбрать себе новый автомобиль. Я час ходила среди машин, прежде чем выбрала автомобиль, потом взяла у представителей фирмы подборку каталогов и пошла на выход.
   У выхода меня ждал шофер. Кто бы в этом сомневался! В джипе тети Ксении не оказалось, видимо, она не из тех, кто ждет в машине рядом с выставочным комплексом. Шофер отвез меня домой, от выставки до него рукой подать. Хорошо, что выставочный комплекс сделали на окраине, а не в центре столицы.
   Душа моя пела, а я испытывала состояние легкости: страх замужества исчез, а дача меня больше не пугала. Я забежала на второй этаж, открыла дверь в свою комнату и обнаружила, что комната пустая! Вот пустая! Радость сбежала по мне и упала на пол. Меня тронули за плечо.
   Я оглянулась: рядом стоял шофер.
   — Катерина, Вы так быстро забежали на второй этаж, — проговорил шофер. — Вам надо спуститься вниз.
   Я медленно спустилась вниз за шофером и села у стола. В дверь позвонили. Шофер нажал на кнопку на углу стола. Дверь открылась. На пороге стоял мужчина и держал в руках огромную коробку с пиццей. Шофер рассчитался с мужчиной и положил коробку на стол.
   Я открыла коробку, приятный запах одурманил голодный желудок. Я  пошла в туалетную комнату, а когда вернулась, то увидела, что к столу на кресле-коляске шофер подвозил Ксению Артемовну.
   — Катерина, то, что я в кресле сижу, так это временно.
   Да, я теперь совсем не знала, чего ожидать от мобильной тетушки в инвалидном кресле. После трапезы тетя Ксения объявила, что будет ездить на сеансы терапии и вскоре поднимется на ноги. Я ей поверила и пошла в новую комнату, где все было по-прежнему. Я закрылась в комнате, задумалась, открыла почту, но ничего интересного в ней не было.
   "И почему тетушка такая неугомонная?" — промелькнул вопрос в моей голове, я уже порядком устала от смены интерьера перед глазами.
   Когда я вышла на следующий день из комнаты, чтобы поехать в университет, тетушка вручила мне ключи от машины, которая стояла у парадной двери. Машина была что надо, я вчера ее сама на выставке выбрала.
   Тетя Ксения так и передвигалась в кресле, но значительно повеселела от присутствия Катерины и надеялась на то, что скоро будет ходить.
Похоже, у тетушки были проблемы с ногами, поэтому она решила умереть, но потом передумала и все переиграла. Или ей кто подсказал, что еще можно жить и ходить всегда, а не иногда и через силу.

   Я ехала медленно на новой машине, в районе пробки бывали редко и по графику работающих людей. Я почувствовала относительную свободу, и это радовало меня не меньше нового джипа вишневого цвета. Я вновь была на высоте.
   Джип заметил сокурсник и присвистнул. Мне он с первого дня понравился. Да что говорить, это был гималайский медведь собственной персоной. На занятиях я умудрилась отличиться. Вообще, я сама себе поражалась, как с новым имиджем у меня все дела лучше стали идти.
   Раньше я училась усердно, но это никогда не оценивалось, а теперь я элементарно тащилась от своих успехов. Даже прическа из длинных волос меня не раздражала, раз с ней я была победителем над самой собой прежней. Ради этой победы я готова была простить тете Ксении все перемещения и нервозность последнего времени.
   Прохор ждал меня рядом с моим джипом, поскольку рядом стоял его форд. Он улыбнулся мне великолепными зубами и щеками с ямочками.
Я подумала: "Интересно, а я смогу его домой пригласить?"
   Он сказал:
   — Катерина, пригласи меня к себе. Я от любопытства сгораю, хочу увидеть тебя в твоем интерьере.
   — Не сегодня, — и я села за руль прекрасного и могучего автомобиля.
 

Глава 10

 Дома я намекнула тете Ксении о поклоннике. Тетка спросила его имя, полученные данные ей были хорошо знакомы. Она знала почти все официальные данные о сокурснике Прохоре. Они ее устроили, или она сделала вид, что устроили.
   — Ксения Артемовна, а зачем Вы показались на глаза Тамаре?
   — Так она спряталась под подушку и подумала, что это видение. Ладно, она знает, что я жива, и знает мое новое место жительства. Мы его вместе с ней придумывали и покупали до инсценировки похорон, а потом тебя вызвали.
   — А кто ее ранил? А где сберегательные книжки? А зачем весь спектакль?
   — Для тебя.
   Мне естественно расхотелось приглашать к себе Прохора. Я не знала, что еще придумает тетя Ксения для очередного развлечения.
   — А откуда у Вас дурные деньги?
   — Они что, пахнут? Тебе не нравится новая жизнь?
   — Если честно — не знаю. Вы мне объясните: зачем я Вам нужна?
   — Я тебя люблю с рождения, как свою дочь.
   — Я хочу домой, к маме. Хочу свою внешность.
   — Наивная. Отец при твоем рождении хотел дать тебе свое отчество, но твоя мать с ним не согласилась. Они долго спорили, твоя мать его перекричала. Что еще, твой отец (ты с ним и не знакома) — декан твоего нового факультета.
   — Интересное кино получается, Вы все знаете, а я нет. Но обидно, теперь я знаю, за что меня преподаватели вдруг полюбили! Не дали Вы мне побыть счастливой от своих успехов.
   — Извини, но этот номер сейчас не пройдет. Тебе придется побыть принцессой. Хозяин этого дачного поселка — твой отец. Хуже того, Прохор — сын своей мамы, а она доцент в том же институте. Так его мама всегда нравилась твоему отцу. Вкусы и во втором поколении совпадают. Остальное узнаешь позже. Твоя машина от твоего отца.
   — А я думала, это Вы такая богатая.
   — Он через меня тебе деньги передавал все время, пока тебе не исполнилось восемнадцать лет, а потом захотел дать тебе куш больше.
   — Вся сказка исчезла, — сказала я уныло.
   — Не вся. Мы с ним акционеры, часть его капитала принадлежит мне. Мы вместе создавали недвижимость, а декан факультета он по совместительству.
   — Тетя Ксения, значит, я принцесса Катерина, хозяйка элитного поселка и факультета?
   — Нет, у твоего отца еще есть кирпичный завод, где делают кирпичи для дачного поселка.
   — Я богатая невеста, — запела я диким голом.
   — Твоя встреча с отцом намечена на сегодня. Он зайдет к нам. Вы познакомитесь.
   — А раньше нельзя было меня с отцом познакомить?
   — Спросила бы раньше у своей мамы, — сказала Ксения Артемовна более чем спокойно. — Тебе об этом не сказали.
   — Мне реветь или смеяться? — спросила я в полном трансе.
   — Твоя мать родила тебя и не сказала от кого. Твой отец меня нашел и помогал тебе по мере сил, он не всегда был богатым. А я была некоторое время на ответственном посту, и мне перепало несколько квартир. С них мы и начали создавать империю для тебя. Его голова и мысли, а мой первый вклад.
   — Но когда я ехала к Вам из дома, мой родной отец был жив! — с плачем воскликнула я: — Он ведь Ваш брат, — добавила я без большой уверенности.
   — Ты видишь: я ходить не могу. Ноги мои отказали, а у твоего отца тромб в черепушке оторвался. Умер он мгновенно, пока ты ко мне ехала. Когда ты ко мне зашла, я уже знала, что брата нет в живых.
Я разревелась как белуга. Я рыдала, кричала и вдруг затихла. В этот момент и зашел новоиспеченный мой отец.
Он посмотрел на заплаканные глаза дочери, погладил ее по голове:
   — Я надеюсь, что теперь ты все знаешь?
   — Кирпичная принцесса — звучит, скорее, вообще не звучит, — прокомментировала я ситуацию.
   — Нам надо было запутать дорогу для несчастий, — сказал мнимый отец, мужчина с весьма умным лицом декана факультета.
   — А браунинг с гравировкой? — выдала я неожиданно для всех. — Это он тромб в голове отца сделал?
   Тетя Ксения и новый отец переглянулись, но по их взглядам я поняла, что они не стреляли в голову отца.
   — Катерина, у него тромб и никаких ранений в голове, — тихо сказал мнимый отец.
   — Давайте вскроем могилу! — вскричала я.
   — Смысла нет, его сожгли, — проговорила тетушка.
   — Забудем эту тему, там все честно и труп сожжен, — проговорил мнимый отец.
   — Тетя Ксения, зачем Вы так со мной поступили? — спросила я.
   — Так получилось, произошли многочисленные накладки, — ответила она.
   — Катерина, я боюсь за тебя! — искренне воскликнул мнимый отец.
   После ухода мнимого отца я осталась одна. Сдвинуться можно от новостей тети Ксении, если их еще самой интерпретировать. Я  съездила на могилу, рядом с которой когда-то оставили гроб с якобы телом тети Ксении, но позже здесь захоронили отца.
   Над могилой стояла новая плита. Точно, здесь была похоронен отец, в этом я убедилась окончательно. Мне очень захотелось вернуться в свою квартиру, но я понимала, что это невозможно.
В стороне стоял Прохор, как всегда в белой рубашке под черным плащом. Он наблюдал за Катериной в экстремальной ситуации, но к ней не подходил...
   На даче Ксении Артемовны спокойствие отсутствовало. Тетушка волновалась об исчезновении Катерины, ее везде искали, но не могли найти.
   Вскоре появилась Тамара, которая пришла с единственной просьбой: дать ей денег. Два мужика, сопровождавшие Тамару, постреляв в воздух, исчезли.
   — Тамара, зачем ты устроила весь этот шум? Не могла одна приехать? — спросила Ксения Артемовна, сидя в кресле за чайным столом в холле.
   — Хорошо, Ксения Артемовна, эти два мужика меня достали. Я осталась одна, а эти двое потратили деньги с одной твоей сберегательной книжки и стали просить у меня еще. Они не знали, что ты жива. У меня случайно вырвалось, что ты живая и закрыла остальные вклады, — протараторила Тамара, доставая пиво в банке из холодильника.
   — Понятно. Где мы будем Катерину искать? — спросила Ксения Артемовна, наливая воду из чайника в чашку с пакетиком зеленого чая.
   — Не волнуйся. Катерина спряталась где-то, — сказала Тамара, открывая шкаф, где лежали пакетики с чипсами, орешками, пряниками, конфетами, вафлями.
   — Катерину найдем. А теперь у меня есть предложение: ты можешь пожить в этом доме, но ты будешь работать, — сказала Ксения Артемовна, показывая на пакет.
   — Добрая тетушка! Я — и работать! Ты лучше придумай, как откупиться от мужиков! Вчера их выгнала охрана дачного поселка. А в следующий раз что произойдет? — Тамара подала пакет пряников тетке, взяла себе пакет соленых орешков.
   — Тамара, что я могу придумать, я уже смерть изобразила, а ты проговорилась, что я живая, — недовольно проговорила Ксения Артемовна, вскрывая пакет с пряниками.
   — А шофер зачем? Пусть тебя защищает, — парировала Тамара, вскрывая банку.
   — Тогда пойдем другим путем: ты их вызови сюда, пока здесь нет Катерины. Попробуем устроить переговоры на высшем уровне, заключим с ними договор о ненападении, — проговорила Ксения Артемовна с чашечкой кофе в одной руке и пряником в другой.
   — Эти два мужика договоры не воспринимают, — возразила Тамара, щелкая соленые орешки из пакетика и запивая их пивом из банки.
   К ним подошел шофер в спортивном костюме.
   — Присаживайся, Клим. Чай. Кофе. У нас легкий завтрак, — проговорила Ксения Артемовна, доставая следующий пряник.
   — А мне пива не осталось? — спросил Клим, но, увидев покачивание головы Ксении Артемовны, добавил: — Уговорили, выпью кофе. У меня есть предложение по поводу вчерашних олухов.
   — Клим, а раньше где ты был? Где было твое предложение? — с раздражением спросила Ксения Артемовна, вставая на ноги, которые почти отошли от стресса и могли ходить.
   — Не хотите — не скажу, — обиделся Клим, положив пару ложек растворимого кофе в чашку и заливая горячей водой из чайника.
   — Клим, у тебя отличная фигура! Давай поженимся! — воскликнула на одном дыхание Тамара, чтобы не успели ее прервать. — Это у меня идея, а не у тебя! Если мы поженимся, то те двое от нас отцепятся, не будут они преследовать семейную пару. Я подслушала один их разговор. Ксения Артемовна, соглашайтесь на нашу свадьбу, сразу получите дополнительных наследников, а преследователи уйдут от Вас к другим!
   — Тамара, если все будет так, как ты говоришь, то я согласна, — приободрилась от идеи о свободе от преследователей Ксения Артемовна.
   — Меня женили! — с пафосом воскликнул Клим. — А я согласен, человеком буду, а не Вашим служащим, — и залпом выпил кофе из кружки, словно это пиво.
   — Кстати, мой багаж у ваших соседей, я ждала результата переговоров. Я за ним пойду, а ты, Клим, изобрази счастливого мужа, когда мы возьмем мои чемоданы.
   И она выскочила в дверь в джинсах и тонком свитере.
   Через минут пять Тамара появилась с сумкой, а за ней шел нагруженный большими сумками Клим.
   Ксения Артемовна величественно показала на второй этаж:
   — Тамара, весь второй этаж ваш, а если Катерина вернется, то мы придумаем выход из ситуации.
   Тамара хлопнула в ладоши и побежала по лестнице на второй этаж, за ней пошел Клим. Вскоре он вернулся, взял сумки и отнес их на второй этаж. К столу подошла домработница, посмотрела на чашки и стала их составлять на поднос и как-то незаметно вытерла стол. Ксения Артемовна осталась одна за столом. Она подумала, что с Тамарой ей жить проще, чем с Катериной.
 
   Прохор имел собственную семью. В его округе дома стояли разнокалиберные, их высота зависела от времени возведения. Ближе к центральным дорогам дома были умеренно грязные. Чем дальше от дорог стояли дома, тем они были чище.
   Я не жила рядом с дорогой, мой дом находился в двух домах от дороги, то есть недалеко от дорожной магистрали. Я была городской жительницей и умела перемещаться в пространстве на всех видах городского транспорта.
   У Прохора были мать, отец и бабушка неопределенного возраста. У них была трехкомнатная квартира в десятиэтажном доме из больших белых кирпичей. Они жили на последнем этаже, сверху над домом располагалась надстройка непонятно зачем, видимо, это задумка архитектора.
   Отец Прохора, более известный как Кирилл Дмитриевич Фен, был большим тружеником. Он сделал лестницу из своей квартиры на чердак. На огромном чердаке были видны трубы различного назначения. Минуя трубы, он возвел стены, выкрасил их снаружи в белый цвет и нагородил еще три комнаты. Конечно, при первой проверке их могли аннулировать, но до этого момента можно было пожить в нормальной обстановке, не утруждая семью своим частым присутствием. Теперь у семьи получилось шесть комнат. Это уже намного лучше, да еще плюс кухня.
   Короче, пять спальных комнат плюс одна общая комната, из которой лестница шла на чердачный этаж. В общей комнате поставили диван на троих, два кресла и длинный низкий стол. На стене повесили длинный плазменный экран телевизора. В стене между кухней и комнатой пробурили небольшое окно, по которому туда и сюда ходил сервированный стол, что позволяло есть в общей комнате и не усложнять своим присутствием обстановку на кухне. Готовили на кухне мама и бабушка Прохора.
   Прохор — молодой человек. Рост у него где-то 180 см. Плечи широкие, ноги длинные, глаза серые, волосы русые. Характер нордический. Младшие члены семьи во все времена считали, что они умнее старшего поколения, поэтому старшие вздрагивали от едких замечаний Прохора. Но все по порядку. Прохор учился в университете.
   Отец семейства — Кирилл Фен, ростом 178 см, плечи шире нижней части тела, руки натруженные, пальцы на руках крупные. Волосы зачесаны назад, длина волос не больше 6 см. Мать семейства — Людмила Ивановна, ее рост 167см, возраст 40 лет. Бабушка была ростом 155см.
   Людмилу Ивановну съедала тоска, сын вырос и развлекался сам по себе либо за счет ее нервов. Он слушал такую матерную музыку при своей внешней интеллигентности, что не только уши вяли, но и мозги усыхали. Музыка Прохора звучала на полную мощность, одну и ту же песню он слушал по несколько раз и подпевал. Речитативные песни крутились под самодельные клипы и вызывали нервные спазмы.
   Людмила Ивановна задумалась: а виновата ли в этом музыка? Модные ритмы со странной рифмой раздражали ее до бешенства. Она послала проклятье на экран с такой ненавистью, что Прохор крикнул:
   — Не смей проклинать моих друзей!
   — Выключи! — выдавила из себя Людмила Ивановна.
   Рядом бегали две собаки, создавая суету. Кобелю было два года, его будущей партнерше только два месяца. Эта красивая собачка задирала взрослого пса, и он не выдержал — ударил лапой по мордашке собачки.
   Людмила достала остатки твердой колбасы, разрезала на две неравные части и отдала собакам за домашний цирк. Они успокоились, легли с двух сторон от нее и задремали.
   Кирилл Фен в последнее время постоянно жил на даче и Людмиле Ивановне не докучал, он ее вовсе не замечал. Мать Кирилла пасла его на даче вместе с козой и поила козьим молочком. Оставался дома Прохор, но он так увлекся девушкой Катериной, что мать в упор не видел и ее к себе в комнату не пускал.
   В доме наступила временная тишина. Людмила Ивановна включила телевизор в общей комнате и стала смотреть сериал, но просмотреть всю серию она не смогла. Ей захотелось пойти в обувной магазин и купить новые туфли. Для чего они ей нужны, она не знала, но захотела обновить обувь. Она переключила программу, в которой красили волосы, захотелось пойти и купить новую краску для волос. Она взяла и выключила плоский экран. Это было самое худшее состояние, сопровождающееся полной безысходностью.
   Взгляд ее упал на усохшие букеты цветов, выбрасывать их у нее не было желания. Она была пустая, без положительных эмоций. Она стала рассматривать обстановку вокруг себя, но что-либо делать ей не хотелось. Вдруг она ощутила зов бедняка. Он звал ее с того света. Возникло ощущение, что его душа в этой комнате. Это было ужасно! Дома не было никого! Была только зовущая душа умершего любимого человека. Да, она его любила! Со всеми его достоинствами и недостатками. Она знала секрет счастья: между удачными свиданиями обязательно должна была быть нейтральная полоса отчуждения. А теперь у нее была только эта полоса, но она не обещала приятной встречи.
   Руки у Людмилы Ивановны мелко завибрировали. Она посмотрела на руки, внешне они были спокойны, а изнутри их трясло. Состояние нервного напряжения нарастало. Психоз готов был вырваться наружу, ей хотелось заголосить. И она завыла, протяжно и неистово, и резко прекратила вой.
   Людмила Ивановна вышла на балкон, лето окутало ее теплом. Пролетел голубь. Мимо капнула вода с верхнего этажа. Она села в кресло, взяла отложенную книгу, стала читать.
   В дверь позвонили.
  Я пришла к Прохору с капельками слез в глазах.
   — Что случилось? — спросила Людмила Ивановна.
   — Не знаю, я устала быть никем и нигде, — тихо пролепетала я.
   — Проходи на балкон. Поговорим, — предложила Людмила Ивановна.
Мы сели в два кресла в окружении цветущей герани.
   — Людмила Ивановна, а что говорить? Я живу у вас никем. Тетя Ксения сорвала меня с моей квартиры, а ваш Прохор не дает в нее вернуться. Жить у тетушки я не могу, с ней живет двоюродная сестра с новым мужем. Я никому не нужна, — и я заревела в полный голос, навзрыд.
   — Катерина, а какой сегодня день недели?
   — Вы про его плащ? Так это шутки Прохора. Сильно придуманная ложь. Я все придумала. А я не умею постоянно выдумывать подвиги, чтобы ему было со мной интересно! Не могу! — и я нервно всхлипнула. — Нет, его тщеславие границ не имеет! — вскрикнула я.
   — Я верю тебе. Его отец тоже хочет от меня того, чего во мне нет и быть не может.
   — Но у вас есть сын! Вы привыкли друг к другу!
   — Если ты заметила, то Кирилл Фен живет постоянно на даче, там и развлекается. Он в отставке по возрасту, еще не наигрался и свободой не надышался.
   — Что мне делать? Я хочу быть собой. Мне надо уехать от вас. Я поеду в свою квартиру, давно я там не была, тетушка за квартиру платила, я дома почти год не была.
   — Что мне Прохору сказать?
   — Что я улетела на остров в океане, это последняя наша шутка. У тети Ксении на самом деле есть нефтяная платформа в ста километрах от берега. Кстати, там сейчас находится Прохор, я от него одна улетела на вертолете.
   — Катерина, заметь, ваша жизнь полна чудес и без фантазий. Не возражай мне. Хочешь уехать домой — уезжай.
   Я поднялась наверх, собрала вещи, помахала пальцами и вышла из квартиры. Людмила Ивановна неожиданно для себя почувствовала легкость. Собаки проснулись и стали бегать мимо нее туда-сюда. Она улыбнулась себе любимой и приступила к уборке квартиры.

   В дачном поселке жизнь шла с местной скоростью. Кирилл Фен зашел в дом бывшего изобретателя. Помещение, опутанное проводами, не вызывало ощущения жилого дома. Хозяина похоронили, его смерть была официально оформлена. С ним Кирилл Фен пошутил, но еще больше он пошутил над Людмилой Ивановной. Она находилась в шоке, в подвешенном состоянии и от взаимной ревности на похороны бедняка изобретателя не приходила.
   Кирилл Фен был зол на жену. Она выводила его из себя любовью к бедному изобретателю. Он и решил убрать бедняка с дороги. Он редко жил дома, пока служил в армии, вернувшись в дом, не мог найти себе места. А его место было элементарно занято. Устроил он обычную перестрелку у пруда, куда дачники особо не ходили. Женщинам он сказал, что изобретатель случайно погиб. Не нравилась ему такая ложь, но так получилось.
   Хотя изобретатель в принципе не мог быть бедным из-за богатого духовного мира. Чудовищная ложь стоила Кириллу Фену денег, а теперь он бродил среди проводов в доме изобретателя и искал вчерашний день. Ему захотелось уехать далеко и надолго. В его душе не было ни любви, ни ревности.
   На бугорке сидел Борт, охранник дачного поселка. Перед ним поблескивал маленький пруд, затянутый илом и тиной. Кружились деловитые комары. Виднелся маленький домик, рядом с которым паслась коза. Чуть в стороне находился элитный дачный поселок.
     Борт вел наблюдение за окрестностью, и думал. У полковника была сестра Галя, у сестры не стало мужа по имени Ефим... Бывают общительные люди и необщительные, а Ефим был общительный молодой человек, его день рождение был святым для многих людей. Все считали своим прямым долгом поздравить Ефима. Но кому-то это могло не нравиться. К Ефиму в дом тянулись и молодые люди, и девушки, и люди чуть постарше. Об этом Борт знал от не менее общительной Гали, от нее же он узнал, что Людмила Ивановна любила Ефима, а что тянуть такую новость? Людмила Ивановна была женой полковника. Дальше можно не и не напрягаться, все и так понятно, почему с этого света на тот ушел общительный молодой человек с кратким именем Ефим.
     Так да ни так, а на свете жил бедняк, и жил он в старом, деревянном доме, на окраине дачного поселка, где стояла и не падала приличная дача полковника, с неплохими финансовыми запасами. Бедняку богатые соседи были безразличны, он тут жил с рождения, а эти понаехали, понастроили. Привык к соседству бедняк, но к нему не привыкли дачники, он не вязался с их образом жизни, опять же козу держал. Хотя, что греха таить, тонкую тропку дачники протоптали к бедняцкой козе. И бедняк стал богаче от денег от соседей. Но это уже не в тему.
     Ефим у бедняка козье молоко не покупал... Эту информацию Борт знал. На пригорке, напротив дома бедняка продолжал сидеть дачный охранник. Он смотрел на дом, рядом с которым ходила коза. Он отмахивался от комаров и думал об убийстве Ефима, которое произошла на не вверенной ему территории. Дачники грозились лишить его оплаты, если он не успокоит страсти и страх дачников. Этого Борт не понимал.
     И угораздило Ефима приехать к полковнику Кириллу Фену! Охранник знал Ефима лично, да и кто его не знал? Его знал весь дачный поселок... Очаровательный молодой человек, просто обаятельный. К нему люди липли, как комары к охраннику на пригорке. Борт посмотрел на пруд, заросший тиной. Вот буржуи, дома построили, а ничейный пруд лень почистить, а на берегах этого пруда и зарождаются эти кусачие создания - комары. Охранник прибил три комара на собственной шее, и хотел уже покинуть пост наблюдения, да заметил движение на территории дома бедняка. Он пригнулся и растянулся, словно загорает, а сам стал смотреть сквозь траву за хибарой, расположенной за старым штакетником.
     Над штакетником возвышались две фигуры: полковника и бедняка. Один большой и крепкий, второй худой и согнутый, словно сам не пил молоко своей козы. Они разговаривали и размахивали руками так, что коза и та с них глаз не сводила. Охранник слышал крики, но не слышал самих слов, о чем не очень и жалел, он понял главное, что они лично знакомы. А Ефим точно знал полковника, но неизвестно знал ли он владельца козы - бедняка.
     К чему все эти мысли у охранника? Дело в том, что труп Ефима был обнаружен у пруда, рядом с тем местом, где в данный момент находился охранник и пытался представить сеть событий минувшего выходного дня. Охраннику дачного поселка нужна была эта работа, и он очень хотел разгадать загадку с большим числом неизвестных.
     Бедняк остался стоять у калитки, а полковник пошел к своей даче. Навстречу ему уже шла его сестра Галя. Они остановились на тропе и стали бурно объясняться. Дальнейшее охранник не видел, по той причине, что почувствовал чье-то дыхание. Он повернул голову и увидел козу, она ходила вокруг него, точно он съел ее траву, или примял, и произносила бе-бе...
     Охранник вынужден был подняться с належанного места. И тут же услышал смех хозяина козы, тот незаметно подошел к нему.
     - Привет, Борт! - сказал бедняк. - Чего лежишь в одежде? Зеленым станешь.
     - Отдыхаю.
     - Оно и видно. Нет, ты тут за мной следишь, все пытаешься узнать, кто Ефима приголубил. Так я вот, что тебе скажу: коза не виновата! Коза Ефима не убивала. А остальное сам узнаешь, если сможешь, а я лично ничего не знаю, никого не видел.
     Борт понял, что его гонят, и что этот мужичок все знает, но ему чем-то рот прикрыли. Да и ему все это даром не надо знать, если бы не грозили оставить его труд без оплаты. Он поднялся и пошел в сторону дач, но резко остановился, оглянулся и увидел, как мужик нагнулся и поднял из травы ни много, ни мало, а пистолет.
     Охраннику вновь захотелось спрятаться, ну хоть за травинку что ли, но он стоял на поляне между дачами и домом коза держателя. На его счастье, на этой поляне лежало два срубленных дерева, он и рухнул за одно дерево. И услышал выстрел, он высунул голову из-за дерева и увидел настоящий бой: полковник стрелял в бедняка. А бедняк в полковника. Гали рядом с ним не было. Но все происходящее походило на дуэль. А коза еще громче запричитала бе-бе. Это рядом с ней упал ее хозяин.
     Бравый охранник коснулся кобуры из-под личного пистолета. Оружия при нем не оказалось. Теперь он был вынужден изображать третье бревно, и вести наблюдения. У дуэли оказалось два сторонних наблюдателя: охранник и коза, стоящая над головой лежащего хозяина. Полковник оказался настоящим и покинул место происшествия на своих двоих.
     Охранник встал и услышал выстрел, в его бревно врезалась пуля. Он пошатнулся, не зная, что ему дальше делать и ему страшно расхотелось здесь работать, и деньги его уже не прельщали, хотелось просто жить, и без выстрелов в баррикады.
     - Сюда ползи, - услышал охранник женский голос, и увидел Галю, лежащую за вторым деревом.
     Охранник нагнулся, и вытянулся на траве, ползя на женский голос. Они оба расположились за вторым стволом, более крупного размера.
     - Борт, ты не бойся, это они холостыми патронами развлекаются, - сказала спокойная Галя.
     - Но хозяин козы лежит, а Ваш муж Ефим убит.
     - А ты сюда ходил в разведку? - спросила спокойно Галя.
     - А тебе Ефима не жалко? А меня из-за его убийства хотят наказать.
     - Кого-то наказать надо, и тебя наказать легче всего, но не за что.
     - Лучше я отсюда уйду, - пробубнил охранник.
     - Нет, ты прошел проверку боем, теперь ты наш человек. Просто у моего брата полковника есть хобби, он любит стрелять.
     - И он убивает твоих мужей? - ехидно спросил Борт.
     - Это ты хватил, Ефим мой единственный муж, лучше его на свете мужиков нет.
     - Хочешь сказать, что мужиков после смерти твоего Ефима не осталось?
     - Я не говорила, что Ефим убит. Он жив.
   Борт от неожиданности сел:
   С чего он жив, если его труп найден у этого пруда в последний выходной день?
     - Не пори ерунду. В прошлый выходной отмечали день рожденья Ефима, немного перебрали, немного постреляли, но все остались живы, как всегда.
     Борт посмотрел на женщину и решил, что она не в своем уме от горя, хотя внешне она выглядела вполне адекватно. Она не стала спорить, а встала и пошла в сторону полковника. Он сел на бревно, но тут же поднялся и пошел посмотреть на бедняка с козой.
     Мужчина лежал, коза бродила рядом, словно была привязана к хозяину веревкой. Комары кружились, на лоб мужчины садились мухи, но он их не отгонял. Крови не было видно, но дыхания тоже не чувствовалось. Охранник взял в свою руку, руку мужчины, пульс он не уловил. Ему захотелось завыть волком, но луны на небе еще не было.

Глава 11

     Борт посмотрел в сторону дачного поселка, там царила величественная тишина. Полковника и Гали не было видно. Ему захотелось элементарно набрать 02 и 03, но эти услуги в данной местности практически отсутствовали. Теоретически они были, но далеко. В старых деревушках всегда есть бабки на такой случай, но здесь старых домов не осталась, кроме этого, вмиг осиротевшего.
     Коза паслась рядом и чувств не выражала, кроме бе-бе. Борту пришла в голову мысль, что козу пора доить. Коза поняла его мысли и согласно кивнула головой. Охранник взял козу за веревку и повел ее к дому. Доить коров ему еще не приходилось, но ее вымя требовало вмешательства извне. Она поила своим молоком всех желающих из поселка.
     К моменту дойки со стороны дач подошла пожилая женщина, она увидела Борта, пытающегося доить козу, засмеялась и предложила свои услуги. Борт тут же вскочил на ноги и отдал козу женщине, в которой узнал мать полковника, сказав, что ее хозяин задерживается, и просил подоить козу.
     А сам быстрым шагом пошел к поселку, но дойти до него ему вновь не удалось. Навстречу шла жена полковника Людмила Ивановна и несла букет цветов к тому месту, где лежал второй труп за одну неделю.
     Этого Борт допустить не мог, он остановил женщину с цветами и спросил:
     - Вы к пруду едете? Там сегодня травили комаров, чтобы они не размножались и хождение в данном районе запрещено.
     - Нет, так нет, - сказала Людмила Ивановна и повернулась лицом к дачному поселку.
     Борт шел рядом с Галей, пытаясь задать вопрос по поводу Ефима, но она отмалчивалась, и диалог с охранником не поддерживала. А ему хотелось одного: сесть в проходящую электричку и уехать подальше от этих мест. Но врожденная честность и чувство ответственности не позволили ему побежать в сторону железнодорожной станции.
     Борт пошел в маленькую амбулаторию, небольшой оплот медицины в данной местности и пригласил фельдшера к трупу. По дороге он рассказал, что проходил мимо пруда и заметил козу, рядом с лежащим на земле человеком. Надо бы зафиксировать смерть человека. Женщина оказалась словоохотливой и сказала, что в прошлый выходной на этом месте тоже был найден труп человека по имени Ефим. Борт на это ответил, что жена Ефима утверждает, что он жив.
     Фельдшер посмотрела в глаза охраннику:
     - Это вам Галя сказала, что Ефим жив? Она наговорит.
     - Тогда объясните мне, что здесь происходит? Почему люди гибнут, и никто никого не ищет?
     - Ой, е, е... - пробормотала про себя женщина и добавила, - а мне, зачем знать лишнее? Мне хватает других проблем.
     Борт подумал, что тут ни у кого ничего ему не узнать. Они подошли к пруду. Труп хозяина козы лежал на месте. Фельдшер посмотрела на мужчину, на глазах у нее навернулись слезы.
     - Это мой бывший, теперь еще и покойный муж, - тихо проговорила женщина.
     - А почему вы не говорите, что он жив? Да объясните мне хоть что-нибудь! - в сердцах воскликнул Борт.
     - Хорошо. Полковник любил пострелять, ох любил, причем он не любил стрелять в стенды и тарелочки, ему живые мишени подавай. Мой-то олух и согласился быть живой мишенью, ему за это еще в прошлом году козу подарили. Полковник стрелял холостыми и не в самого человека, а поверх его головы, словно на голове человека яблоко еще лежит. Это мне он рассказывал, -  и она показала рукой на труп.
   - Тогда почему пастух козы умер?
   - Сердце не выдержало, со страха умер, я его об этом давно предупреждала.
   - Так, если пастух умер от страха, то где Ефим?
   - Борт, ведь тебя так зовут? Нас тут мало, я всех по именам знаю, забудь ты все, как страшный сон.
   - Но Галя говорит...
   - Галя она наговорит. Нет Ефима, и его убил далеко не полковник.
       У Борта от удивления глаза раскрылись так, что в них мошка залетела, и он стал ее доставать. Но фельдшер с этим справилась быстрее. Борт поморгал ресницами, смахнул слезу.
   - А кто?
   - А сам догадаться не можешь?
   - Нет. Я знаю, что у них был любовный квадрат и больше ничего. Потом я видел, что пастух поднял в траве пистолет. И они стреляли с полковником друг в друга, как дуэлянты.
     - О, уже ближе. У них тут ни квадрат был и не треугольник, а звезда. Пастуху моему Людмила Ивановна нравилась, это он в чистом пруду тину развел, в честь нее. Удивился? А я нет. Это ты думаешь, что пастух бедняк, а ты был в его доме?
    - Нет.
    - Пойдем в дом, заодно на козу посмотрим.
       Женщина, доившая козу, сидела на скамейке у штакетника. Она с улыбкой встретила фельдшера. Фельдшер завела козу в сарай и закрыла. И все втроем зашли в дом. Внутри дом был опутан проводами. Кругом валялись обрезки металла и проводов, откусанные от элементов объемного монтажа кусочки выводов. Валялись зеленые платы, стояли странные приборы. Хаос был первозданный, без женского вмешательства.
     - Борт, теперь вы поняли, почему мы вместе не жили?
     - Я понял, но не понял почему...
   - Не продолжайте, знакомьтесь, это мать полковника, Анна Григорьевна.
     Борт посмотрел на пожилую женщину, недавно доившую козу, и нашел нечто общее между ней и Кирой.
     - Пастух был заслуженным изобретателем в старые времена. Он интересный собеседник и Людмила Ивановна приходила сюда, чтобы с ним поговорить. Это не нравилось полковнику и Ефиму, и длилось пару лет. Полковник и придумал эту стрельбу, чтобы разрядить душу свою и пистолет одновременно, холостыми патронами. А Ефим был более прямолинейный и лез к пастуху - изобретателю с ревностью.
     Анна Григорьевна села на табурет и почти не слушала слова фельдшера.
   Зато Борт, предчувствую развязку событий, весь напрягся.
     - Я ничего не придумываю, - сказала фельдшер, мне Галя все рассказала. Она говорила, что Ефим со всеми всегда был обаятельный, но всегда имел одного врага, с которым душу отводил. Он специально приезжал к полковнику на дачу. Потом шел на пруд к пастуху и изводил его издевательствами. Пастух терпел это пару лет, да не выдержал, когда увидел Ефима и Людмилу Ивановну, гуляющих у пруда. Решил бывший изобретатель отмстить насмешнику. Он получил в подарок от полковника уже в этом году пистолет, и слегка изменил конструкцию пистолета. Результат - убитый Ефим, да так, что ни пули, ни гильзы. Он у меня взял ампулу с ядом, якобы комаров потравить у пруда, да сделал пулю по личному специальному заказу, и послал ее в Ефима.
   Борт уже понял, что денег ему не видать, как своих ушей, если только в зеркале пруда с тиной. Он оставил женщин в доме и пошел к пруду. Он помнил, как пастух поднял пистолет. Борт медленно обходил берег, и ему повезло, он нашел пистолет под корягой. Действительно он был сильно изменен, и грубо переделан.
     Рядом как из-под земли появился полковник Кирилл Фен:
     - Борт, нашел улику против пастуха?
     - Да.
     - Да не волнуйся ты, пистолетов у нас было несколько. Только к Людмиле Ивановне не подходи.
     - В пруду.
     - Бе-бе, - поддержала разговор коза, выпущенная фельдшером из сарая.
  Зимой я и Прохор приехали на его дачу. Я думала здесь непролазный снег, но дорога оказалась вполне сносной для зимней оттепели, было видно, что здесь чтят хорошие дороги и дорожки внутри дачных участков. Холод  пронизывал двухэтажный домик. Прохор включил котел для обогрева, благо электричество к участку было подведено. Я пошла на кухню, обнаружила небольшие запасы еды, приготовила ужин из того, что было, да и по дороге мы прикупили продукты.
  В холле стоял небольшой телевизор, мы сели на диван, еду поставили на столик. Поели. И потянулись друг к другу со всей страстью оторванных от окружающих людей. Свобода на звуки и чувства - главное достоинство дач.
  Я встрепенулась, спросила про душ. Оказалось, что душ есть, надо только включить водогрейку. После водных процедур мы разместились на диване в холе, постелили белье, лежащее в шкафу.
  Прохор уткнулся в мою шею, чувствуя мои запахи, потом обнял мое тело. Я запустила руки в его шевелюру, и легко путешествовала пальцами в его волосах, потом поцеловала шею. Он подключился к поцелуям и перехватил мои губы губами. Я приникла своим телом к его телу с упоительной для Прохора нежностью. Тела наши пришли в движение. Ненасытность от ощущений поглотила нас полностью. То он был наездником, то я становилась лягушкой царевной, то мы превращались в иероглиф, похожий на ножницы. Устав от наслаждения мы уснули.
  Утром страх от преследования прошел. Я позвонила по сотовому телефону Ксении Артемовне, та взяла сотовый телефон со столика, посмотрела на имя 'Катерина', вращающиеся на экране.
  - Ксения Артемовна, со мной все нормально. А вы как? Все здоровы?
  - Катерина, у нас все хорошо, есть предложение: поживи в квартире своей матери.
  - Я могу вернуться в свою квартиру, но тогда мне будет далеко ездить на учебу.
  - Тебя переведут.
Я вытерла набежавшую слезу. Это заметил Прохор.
  - Катерина, что случилось?
  - Тетя Ксения предлагает от нее уехать, и вернуться туда, откуда я пришла,  - и я залилась слезами. И, всхлипывая, добавила, - но я привыкла жить с ней! А дома я буду одна!
  - А я? Ты меня в расчет не берешь? - спросил Прохор.
  - Прохор, ты сам живешь в семье, вас и без меня много!
  - А мы будем жить у тебя.
Я вытерла слезы, глаза заблестели, появилась улыбка. Я прильнула к Прохору, и мы вновь повалились на диван, довольные жизнью. За окном таял снег, вода текла из-под снега на асфальт и утекала по наклонной плоскости.
        Я шла по строящейся улице, с одной стороны дома стояли лет 9, а с другой на месте снесенных деревянных домов возводили новые дома, с более дорогим фасадом. И это правильно, я невольно всматривалась в технологию строительного процесса. Мне было все интересно, и как получаются панели, прямо на стройке, и как облицуют дом кирпичами.
Я шла медленно и разглядывала кирпичи, а на меня сверху смотрели строители. Один молодой строитель стал передо мной на пятом этаже фортели выкидывать, я испугалась за него и пошла быстрее. Под ногами у меня хлюпала вода, тихо лежал снег, покрытый свежее выпавшей крупой. Низкое небо с проблесками голубизны внушало ощущение весны. Чувства уныния у меня не было, свежий почти весенний воздух радовал. Закрытые в честь воскресения магазины не удручали. Поток машин и автобусов не раздражал, он был значительно меньше, чем в рабочий день. Плакаты приглашали на выборы.
   Рядом со мной шел Прохор и не замечал моих наблюдений за окружающим миром. Он просто перепрыгивал через лужи в снегу или обходил их по тающим сугробам. Его сиреневый плащ вместо рюкзака висел за спиной.
   Один из рабочих, тот, что загляделся на Катерину, оступился и полетел вниз, мимо металлических стоек, окружавших место работы строителей.
   Прохор, шестым чувством почувствовал неприятность, нажал на сиреневую кнопку, падение строителя замедлилось, за спиной у него развернулись сиреневые крылья, и он в долю секунды подхватил на уровне второго этажа, падающего человека. Строители со всех домов смотрели на сиреневую птицу, которая подхватила парня строителя и поставила его на землю, и тут же исчезла.
   Я с восторгом наблюдала за подвигом любимого человека, который уже стоял рядом со мной, а сиреневый плащ исчезал за его спиной медленно, но верно. Я трогательно поцеловала спасателя, и мы через два шага сели в проходящий автобус.
   Мы приехали в квартиру Прохора, так он решил, что некоторое время мы поживем с его родственниками. Людмила Ивановна искренне обрадовалась возвращению сына и подруги, и была рада нашему союзу. А меня мучило новое желание, я захотела ни много, ни мало, а плащ сиреневый в личное пользование. Мне не хотелось ни с кем общаться, даже с Людмилой Ивановной. Она попросила повторить меня, как Прохор был Сиреневым Богом на стройке. А после этого у него остался Сиреневый плащ, действующий по воскресеньям.
   Я поднялась по лестнице в комнату Прохора, где уже лежал сиреневый плащ. Я попыталась взять его в руки, но плащ, словно, мяч подпрыгнул, и лег на шкаф. Это меня заинтересовало, но не отпугнуло. Я села на постель и стала смотреть на плащ. А плащ от моего внимания стал излучать семь цветов радуги по очереди. Над шкафом засеяла радуга.
   Красный луч попал в мой глаз, и я медленно, но верно превратилась в диву в красной мантии. Я сидела по центу постели Прохора, скрестив ноги и выставив руки, по типу тюльпана. Радуга над шкафом исчезла, в комнате царил красный цвет.
   В комнату зашла Людмила Ивановна, она посмотрела на меня и не очень удивилась:
   - Катерина, ты Красная Богиня Вечерней Зари?
   - Я - Красная Богиня Солнца!
   - Завернула, важно выйти из этой ситуации без потерь. У нас есть красная соль, можно полежать в ванне и немного прийти в себя.
   - Служите мне, и я Вас отблагодарю! - величественно произнесла я.
   - Да уж ладно, налью я для тебя воду в ванну и насыплю красную соль клубнички.
   Я вошла в ванную комнату, повесила красную мантию, разделась и легла в ванну с красной пеной. Я с наслаждением лежала за красной занавеской и крутила ногой с красным маникюром, соль действительно меня немного успокоила, и утвердила мою веру в то, что я Красная Богиня. Мыслей в голове практически не было, я расслабилась. Красное облачко закрутилось перед моим лицом, я встала и почувствовала необыкновенную легкость, вода с моего тела сама испарилась, я надела на голое тело красную мантию вместо халата и вышла из ванной комнаты.
   Я несла в себе божественную красоту. Отец и мать, Прохора, сидевшие в общей комнате у телевизора, удивленно посмотрели на меня и почтительно наклонили голову, когда я мимо них прошла к лестнице на чердачный этаж. Кирилл Фен и слова не мог вымолвить, он только схватил руку Людмилы Ивановны и сжал ее.
   Прохор лежал на своей постели в полудреме. От красного свечения, исходящего от Катерины, он приоткрыл глаза. Перед ним стояла божественная девушка, в красном халате, облегающем ее фигуру, без признаков выступов от нижнего белья. Он откинул одеяло, приглашая Катерину к себе.
Я не двинулась с места. Глаза мои блуждали по телу Прохора в полоске одежды:
   - Нет, мне нужно красное, атласное постельное белье.
   Прохор вспомнил, что родителям подарили комплект именно такого постельного белья, и оно лежит у них в шкафу. Он встал и пошел за бельем.
   Я села в красное кресло, которое до моего похода в ванную комнату отсутствовало, эта Людмила Ивановна предусмотрительно принесла его из своей комнаты и теперь стояла на пороге, она видела, что Прохор из комнаты вышел.
   - Людмила Ивановна, Ваш сын сегодня спас строителя.
   - Он это может. А с тобой, что произошло?
   - Мне в глаз попал красный луч со шкафа, где лежит сиреневая мантия.
   - Это опасно, ты можешь зазнаться, и ничего хорошего из этого не будет.
   - Я была немного готова к этому, после Вашего рассказа о Прохоре. Что мне делать? Мне очень хочется повелевать Вами, я еле сдерживаюсь.
   - Прохора, ты уже послала за красным, постельным бельем. Он принесет белье, ты его заставишь надеть красные плавки.
   - Откуда Вы все знаете? Бред какой-то.
   - Я живу в этой квартире.
   - Чем все кончится?
   - Этого никто не знает, но быть твоей слугой мне не хочется, можешь пойти другим путем и делать добро людям сама. У тебя есть красная мантия, она обладает одной возможностью: по понедельникам ты можешь совершать одно доброе дело, пожалуй и все. Но можешь войти в раж...
А я вспомнила одну историю, которой раньше не предавала особого значения.
   В своей комнате в дачном поселке страдал Прохор, его съедала тоска от одиночества, ему было и скучно, и грустно. Он посмотрел на улицу. В памяти всплыло милое лицо Катерины. Вот кого он хотел видеть! А захочет ли она его увидеть?
Я в этот момент повернула невольно голову к окну, в моей памяти возник облик Прохора, мне интуитивно захотелось его увидеть. За дверью послышались крики и редкие выстрелы, я вся сжалась от невольного страха, потом оглянулась вокруг себя с мыслью спрятаться, но услышала приближающиеся шаги, мужские голоса. Кто-то тряс мою дверь. Мне показалось, что эти голоса я уже слышала.
   — Катерина, дверь открой, все равно выломают, — громко сказала Тамара.
   Я последним взглядом окинула комнату, посмотрела наверх и увидела нечто похожее на люк. Раньше я думала, что это обрамление для светильников, расположенных в разных местах потолка.
   — Тамара, секунду подожди, халат наброшу! — крикнула я и нажала на выключатель странной лампы.
   Мгновенно в потолке открылся люк, из него вывалилась лестница. Я полезла по лестнице на чердак и закрыла за собой люк, уже слыша, что дверь стали ломать. Я оказалась на весьма приличном чердаке, но меня теперь волновал вопрос личной безопасности. Я невольно вспомнила, где слышала эти голоса: в квартире тетушки, но легче от этого стало.
   С чердака надо было уходить. Я выглянула на улицу, открыв дверцы с чердака на крышу. Стоило мне показаться в открытом окне, как я попала в мужские руки. Крепкие мужские руки подхватили меня и перенесли по чердачному балкону в другую комнату. Я удивленно посмотрела на Прохора.
   — Спасибо, Прохор, что спас. Мне надо убежать подальше от этой дачи.
   — Не волнуйся, прорвемся, держись за меня и верь мне! Катерина, машина моя недалеко стоит. Я приехал на машине на дачу, а потом решил посмотреть на твои окна с чердачного балкона, но заметил твое испуганное лицо на крыше.
   — Отличное решение для моего спасения! — проговорила я, подходя к знакомому форду. — Понимаешь, Прохор, волшебный плащ действует только по воскресениям, завтра ты бы уже не смог мне помочь.
   — Кому ты это говоришь? У меня волшебный плащ! В нем используется непонятная энергия! Понимаешь, я пытался понять, что и как устроено в плаще, но он, как кокон, закрывается в ночь с воскресения на понедельник. Вернешь мне плащ при случае.
   — Не объясняй, вероятно, ты владеешь одним из чудес света. А почему нет! — Я повеселела, но вдруг нахмурилась. — Прохор, я боюсь несуразицы, которая последнее время со мной происходит. Боюсь возвращаться на дачу к тетке!
   — Нормальная реакция, поедем ко мне домой, на чердак. Я там один живу. Кстати, у плаща была рубиновая брошка, она управляла плащом. Ее следы потеряны.
   — До того, как ко мне стали стучаться в комнату, я слышала выстрелы, а до них я думала о тебе. Что касается брошки, я о ней слышала от своей мамы.
   — Ой, Катерина, а я о тебе думал. Но чтобы не попасть в суп к налетчикам, предлагаю тебе пожить у меня. Отец хорошо придумал комнаты на чердаке, над ним насмехались, а он сделал. Я не думаю, что у твоей мамы нужная мне рубиновая брошь, хотя с такой тетушкой, как у тебя, возможно все.
   — А Кирилл Фен сам, что ли, делал? Темнишь, Прохор. Комнаты по кирпичику выложили солдаты, мне Людмила Ивановна говорила.
   — Держи ее дома, всех продаст, — пробурчал Прохор. —  Ладно, так оно и было, мой отец — Кирилл Фен, вот он и использовал солдат в мирных целях, с пользой для себя и для общества.
   — А мой второй отец — декан факультета, и он перетянул меня в свой университет, и под его крылом учиться легко и приятно. И оценки у меня выше, чем раньше.
   — Если честно, то солдаты нам дачу построили и все пристройки. Хочешь, пойдем в пристройку, посмотришь, как солдаты умеют трудиться. И дачка не хуже, чем у твоей тетки, и заборчик каменный.
   — Все хорошо и без фантастики. Но как быть с моими преследователями? — спросила я, снимая с себя обычный плащ, который мы случайно или нарочно наделили сказочными свойствами.
   — Так, идем в пристройку, — сказал Прохор утвердительно.
Мы сидели и слушали новости.
   — Прохор, знаешь, что меня волнует? Вот ты носишься с плащом, человек-паук — с паутиной, очень много летающих героев развелось и монстров, а потом люди из окон прыгают. Послушай, что в новостях говорят. Студенты из окон во время пожара прыгали. А с пожара бегут туда, где дыма нет и огня. В этом месте пожарники не договорились с криминальными структурами. Обычные металлические лестницы с земли и до чердака. Пожарные лестницы. Но их часто используют не по назначению. А по поводу летающих пауков и птиц — так ведь надо сказку от жизни отличать.

     Вечером в комнату вошел Прохор с комплектом великолепного постельного белья. Я боролась с желанием послать его куда подальше, потом у меня возникла мысль, что мы равны! Мы легли в прекрасную постель, укрылись одеялом.
 Он быстро понял, что легли вдвоем, но еще быстрее понял, что ее в постели нет. Он откинул одеяло в пододеяльнике: на постели лежала мантия, но без Катерины.
   Я вылетела из постели, оставив в ней халат, пролетев некоторое время невидимкой, я оказалась летящей в ступе по типу ракеты. Я лежала в странной кабине, обитой изнутри зеленым шелком, приборов никаких я не видела, но прекрасно ощущала полет. Я летела в неизвестном направлении, но теперь моя скорость была раз в сто больше, чем в ступе. Я летела недолго, но быстро, на чем я летела, я не понимала, но чувство страха отсутствовало.
   Ступа-ракета приземлилась на берегу моря. Я не успела ничего понять, как створки ракеты открылись. Я вышла на песок в комбинезоне и увидела странное плавательное судно. Людей рядом не было. Красный катер с закрытой палубой качался на волнах. Катер дал задний ход, в нем открылись двери. Я зашла внутрь красного катера. Двери за мной захлопнулись. Я села в единственное кресло.
   Катер полетел по волнам. Я увидела корабль, но катер пролетел дальше красной стрелой. В холодных волнах моря были видны две мужские головы, они держались руками каждый за свой мяч. Из катера выдвинулась платформа, матросы легли на нее и вместе с платформой были подняты выше волны и задвинулись внутрь катера.
   Я уловила, что мой катер спас двух человек, но как это получилось, я не осознала. Катер полетел к берегу. Два человека были доставлены на берег в сухой одежде. Мне дали на них посмотреть, чтобы я убедилась, что с людьми все нормально.
   Сильным потоком воздуха меня засосало в ракету-ступу с небольшой кабиной. Теперь я летела сидя, красные шторы с окон были сдвинуты, я наблюдала в окно полет сквозь облака и полет вне облаков в ясном небе. По контурам земли я догадалась, что я находилась в районе Тихого океана, а теперь возвращалась домой, ракета зависла над крышей дома. Я сама вышла в открытый люк ракеты.
   На крыше, огороженной по контуру, стоял стол. За столом сидели Ксения Артемовна с Тамарой и Людмила Ивановна. Одно место было пустое. Дамы улыбались, приветствуя меня. С чердака ленивой походкой вышел Прохор:
   — Привет, Катерина! С почином тебя!
   Я посмотрела на всех и поняла, что это не ее место.

Глава 12

Зато выслушала одну историю…
   Сероглазая Ксения Артемовна родилась в сентябре 1907 года. Она росла в трудные для страны годы. Она была энергичной и способной девочкой, которая всегда хотела учиться в школе. Мать не разрешала ей учиться, но Ксения в школу ходила, училась хорошо, учительница ее любила. Она окончила 4 класса. С 13 лет она работала на железной дороге вместе с другими подростками. Они пропалывали железнодорожные пути и убирали вокруг рельсов, деньги она отдавала матери. Позже она работала на мельнице.
   В 16 лет Ксения уехала в промышленный город, где через райком комсомола устроилась на работу. С первой получки она купила платье и хромовые ботики, и так была рада покупкам, что и не передать словами.
   Ксения в 1920 году вступила в комсомол, а в 1928 году комсомольская ячейка передала ее в партию. Она была членом бюро комсомольской ячейки, и женским организатором. Комсомольцы ставили спектакли, и показывали их в деревнях. После спектаклей комсомольцы организовывали молодежные вечера с участием деревенской молодежи.
   На одном из вечеров Ксения познакомилась с учителем Сергеем Гавриловичем. Они полюбили друг друга. Через некоторое время Сергей Гаврилович приехал и сделал Ксении Артемовне предложение. Девушка не отказала, она его очень любила. Он был добрый человек, культурный и с хорошей душой. Своей маме дочь ничего о предложении Сергея Гавриловича не сказала. Ксения была комсомолкой, выполняла много общественной работы, — все это ее матери не нравилось.
   Мать считала ее непослушной дочкой. Она хотела отдать ее замуж за другого человека. Пришли сваты и выдали Ксению замуж. Счастья не было. Родилась дочь. Муж стал вести нетактичный образ жизни. Ксения решила от него уйти. Так началась ее жизнь матери одиночки, ей помогала ее мать.
   Сергей Гаврилович не женился два года после ее замужества, ждал с ней встречи, но встреча не состоялась. Женился он без любви, счастлив не был.
   Ксения вступила в партию большевиков.
   А куда еще вступать красивой и интересной девушке? Братья Ксении всю ВОВ были на этой войне. Она видела разрушенные дома Ленинграда, окопы под Москвой и землянки партизан в брянских лесах. Она была ранена в Кронштадте, где была комиссаром...
   Ксения Артемовна была выдвинута на работу в райком партии. Годы для страны были тяжелые: восстановление народного хозяйства, коллективизация. За свою жизнь она работала в райкоме, в парткоме, в политотделе МТС и в совхозе. Окончила она партийную школу. Работала там, куда ее партия посылала. Была исполнительна и аккуратна.
   Ксения следила за учебой младших братьев Миши и Ивана, и за первыми их шагами на работе. На работе о них хорошо отзывались. Ксения работала и училась в Ленинграде до войны, но братьев из виду не упускала, посылала им посылки и деньги на жизнь и одежду.
   В мирное время Ксения любила ездить в санаторий, расположенный на берегу моря, вероятно потому, что в войну она была комиссаром на флоте. Представьте на корабле комиссар — женщина. Ксения была ростом 165 сантиметров, с хорошей партийной подготовкой, что касается личных связей с моряками, они были исключены. Стрелять она умела из пистолета, который был всегда при ней.
   В городе — острове моряков она жила и работала за два года до войны. Ей приходилось присутствовать при первом погружении подводной лодки. Конструктор подводной лодки, Сергей Сергеевич, часто просил ее помочь достать что-нибудь необходимое для подводной лодки. Капитаном подлодки был назначен капитан с ее крейсера, где она была комиссаром, — это незримо связывало их всех троих. Женщину на подводную лодку комиссаром не брали. Капитан был тайной любовью комиссара.
   Ксении было немного за тридцать лет. Женщина с партийным стажем и карьерой, с неудачной семейной жизнью, ценила хорошее отношение капитана к ней. Конструктор Сергей Сергеевич ей просто нравился, и она ему помогала, как партийный работник. Подводная лодка встретила войну в плаванье, ей надо было вернуться в порт города-острова, и она вернулась. Команде корабля пришлось участвовать в наземных военных действиях, пока лодку ремонтировали после плавания. Ксения с капитаном встретилась раз, но в качестве медсестры. Ей пришлось стать медсестрой и пройти военные курсы подготовки.
   Комиссаром Ксения была на линии фронта, на любовь время не оставалось, время было на военные действия корабля, и военные действия моряков в прибрежных районах. В результате сильных боев моряков с противником, она была тяжело ранена, и ее отправили в блокадный Ленинград. Позже Ксению переправили по дороге жизни в Медные горы. Ее отправили лечиться в тыл. То есть, тетя Ксения существовала на самом деле…

А у меня был свой современный вид транспорта, изобретенный для облета пробок на дороге. Вот опять я перепутала кнопки на пульте управления МЛА (малого летательного аппарата, способного перемещаться по воздуху), в результате чего меня занесло в сторону от центральной магистрали летающих объектов. Я залетела в кромешную тьму. У меня всевидящее око во лбу! Моему третьему глазу интуиции любая тьма в радость.
   Но на этот раз известная модница занавесила третий глаз большой челкой и поэтому потеряла ориентир.
К своему небольшому хвостику волос я прицепила огромный хвост из чужих волос. Местный цирюльник постарался и сделал мне подарок. Он у жеребца Фомки отрезал часть хвоста да переделал его для моего хвоста. Вот уж я обрадовалась подарку! Краше меня и на всем белом свете никого теперь не было! Я даже хотела в честь такой красоты назвать себя принцессой, но этого бы никто не понял.
   Малый летательный аппарат последней модели состоял из комфортной кабины с креслом. Сверху кабина закрывалась прозрачным куполом, дающим обзор на все 360 градусов. Поэтому я вертела головой, или вертела МЛА. Летательный аппарат украшала метелка антенны для приема сигналов с пульта диспетчера. Цвет корпуса и аэрографию я выбирала сама. Да, престижно для девушки иметь такую модель! Стоила она больших денег, да и не в каждом болоте МЛА купишь.
   Кстати, о болотах. Летний домик мой стоял на Клюквенном болоте. Отличное место для уединения и размышления о смысле вечной жизни! Место на болоте мне выдали на слете болотных людей. Главной болотной хозяйкой во все времена была жилистая ведьма Марфа. Она не признавала себя женщиной, а всегда утверждала, что она чистокровная боярыня. Болотные люди не пользовались воздушным транспортом, а ведьма постоянно летала над лесами, полями и болотами в малом летательном аппарате. С годами она взяла власть в свои руки и сама раздавала земли и болота молодым девушкам.

   Все ведьмы как ведьмы, а я себя к ведьмам не относила, я считала себя феей или богиней. Я всегда выделялась статностью и экстравагантностью, за это и получила прекрасное болото с кочками клюквы и небольшими березками. На автомобиле по болоту не проедешь, но при необходимости можно было перемещаться, перепрыгивая с кочки на кочку, цепляясь за маленькие березки.
   Великолепное место! Я заказала грузовой вертолет, команду строителей и макет дома. Строители соорудили платформу и с четырех сторон опустили болотные якоря. На платформе постепенно вырос двухэтажный дворец с небольшими башенками. Это была моя летняя резиденция.
   Феофан сидел на лесной опушке с прекрасным видом на Клюквенное болото и в ус не дул. Он нехотя смотрел в сторону болота из—под больших век и длинных ресниц.
   У него был дом, расположенный на трех дубах. Дом у него был добротный, не каждому лесному жителю такой по карману, ведь ипотеку в лесу на жилье не выдавали. О его доме необходимо сказать пару слов. Некогда Феофан нашел три дуба, которые умудрились вырасти на краю леса. Три дуба он спилил на высоте двух метров и соединил бревнами. На бревнах установил настил и построил одноэтажный дом.
   Дом на трех дубах дом очень понравился Марфе Митрофановне. Она хотела дом Феофана купить лично для себя. Она пыталась обмануть его и заполучить домик на трех дубах, но он был неподкупен.
   На опушке леса Феофан сделал скважину для воды, провел в дом водопровод от скважины и был почти счастлив. Ему не хватало спортивного канала для наблюдения за футбольными баталиями. Он купил себе телевизор, спутниковую антенну и поставил на краю болота ветряную мельницу для получения электричества. Теперь он был счастлив, наблюдая игры ЦСКА, Спартака и Зенита на футбольном поле и на ледяной арене.
   Марфа Митрофановна вообще потеряла покой от возможностей Феофана. Она готова была его взять своим заместителем, но он не соглашался, тогда она стала смотреть концерт по своему телевизору. У нее домов хватало, и не только на куриных ножках! И вообще, ей всегда нравился дворец на болоте, принадлежащий Катерине, а не какой—то там дом на трех дубах Феофана!
   Итак, сидел Феофан на пне, оформленном под кресло, и неожиданно для себя увидел на болоте мини—дворец. Он глаза протер от неожиданности! Дворец на болоте! Впервые он пожалел, что у него нет МЛА — малого летательного аппарата — и даже вертолета! Все МЛА распространялись только через Марфу, а с ней у него отношения не складывались. Прыгать с кочки на кочку по Клюквенному болоту ему не хотелось. Он открыл Всемирную сеть, которую недавно умудрился провести от ближних дач, пользующихся беспроводной сетью, и увидел: "Все продают и покупают автомобили только здесь!"
   Но на автомобиле по болоту не проедешь, это уж Феофан точно знал! Тогда он решил купить вертолет, но вспомнил, что устав общества болотных жителей запретил пользоваться неуставной техникой перемещения. Да, он не девушка, а правящая партия на болоте — ведьмы, с этим приходилось считаться. Феофан достал бинокль и направил его в сторону дворца на болоте.
   Дворец внушал уважение. Рядом с дворцом ходила великолепная девушка с конским хвостом на голове, в гольфах и шортах. Он видел ее раньше, она летала на МЛА последнего образца, и звали ее Катерина. А девушка не такой уж простой оказалась, построила себе дворец на болоте.
   Феофан любил ходить по лесу. В выходные дни он вставал рано и уходил в лес с рюкзаком. Сада и огорода он никогда не имел. Феофан не мог быть землекопом по своей натуре, не мог копать грядки, сажать кустарники или картофель с луком. Не было в нем крестьянской жилки. Родители его были люди обычные и практичные: у них был сад, огород, и в доме все было добротно и красиво, или ему так казалось...
   Он возвращался домой и из—под верхнего мусора в корзине доставал плоды леса. Он приносил малину с дурманящим запахом, приносил грибы, бруснику.
   В средней полосе Руси росли ягоды для производства средних благородных напитков. Благородство вин, как и благородство людей, от многих факторов зависит. В местах, где растет клюква, не мог он найти благородный виноград. Из клюквы можно было сделать настойку на спирту. А клюква и без сахара не портилась.
   Он находил в лесу бруснику. Ее водой зальет, и зиму она простоит. И однажды набрел он на поляну голубики, набрал рюкзак и корзину ягод. Шел за грибами — нашел голубику. С кем не бывает?! Варенье из голубики Феофан варить не решился. Он напряг память и вспомнил, что на складе у девушки Марфы видел бутыли, в них на дне еще что—то оставалось, но в целом их можно было применить для своих нужд. Пошел он на склад, выпросил две емкости из—под снадобья, принес домой, долго мыл, стерилизовал.
   Марфа дивилась старательности Феофана. Ягоды он не мыл. Он говорил, что если ягоды вымыть, то смоются полезные микробы. Он положил ягоды в бутыли, добавил сахар, помял сахар с ягодами и в полученную смесь налил немного воды. Время было еще теплое, и Феофан ждал бродильной реакции. В бутылях забродила некая жидкость темного цвета, тогда он конфисковал у Марфы две резиновые перчатки, надел их на горлышко бутылей, чтобы вино дышало и не убегало. Он сделал из дерева две длинные плоские палки и стал иногда темную жидкость помешивать.
   Ждал, когда вино получится. Все знакомые упыри Клюквенного болота ждали вино. Но оказалось, что Феофан первый раз в жизни вино делал. Он по жизни всегда пил вино хорошее, и то редко, лишь по большим праздникам, а на этот раз процесс виноделия его сильно увлек. Раньше он покупал вино в больших бутылях, наливал его в металлический кубок и добавлял газированную воду из сифона.
   Еще у него была теория, из которой следовало, что если в воду из болота добавить вино, то вода становилась пригодной для употребления и все микробы уничтожались. Он вообще любил с микробами бороться, а тут сам развел в бутылях микробы и с удовольствием наблюдал за бродильным процессом.
   Как-то Феофан решил съездить в город. Перед отъездом он еще раз в одной бутылке помешал ягоды, а когда стал мешать вино во второй бутыли, то в окно увидел Катерину, летевшую к его домику на МЛА. Он сгоряча как ударил палкой по дну бутыли! Бутыль и разбилась. Вино потекло по полу, стало затекать под лавки.
В этот момент к нему заглянула Катерина.
   — Катерина, а запах винный! Я лизнул, нормальное вино у меня получилось.
   — Ты бы лучше вино вытер с пола, — смеясь, сказала я.
   — Нет, я стекла соберу, а ты вытри пол, и мы успеем уехать в город.
   Сумки его стояли у двери. Мы оба занялись быстрой уборкой, убрали последствия винного завода и поехали в гости к садоводу. Дней десять мы ели фрукты с деревьев, ягоды с кустарников и овощи с грядок. Когда Феофан вернулся домой, то увидел, что над единственной бутылью перчатка раздулась, как капюшон кобры. Он помешал осторожно вино. Да — это уже было нечто, похожее на вино. Бутыль была литров на десять—пятнадцать. Стал он собирать бутылки, которые закручиваются крышками, даже нашел квадратную бутыль. Болотные люди собрались праздник отметить. Феофан принес им на пробу свое вино, они его выпили.
 
   Вскоре Феофан привез домой кролика и поселил его на балконе дома на трех дубах. Когда пришла осень, размеры кролика были уже достаточно большие. Феофан наточил топор и приготовился из него сделать кроличье рагу. Мне он сказал, чтобы я улетела на МЛА как можно дальше от его дома. Предварительно были куплены керамические горшочки для тушения кролика. Убил Феофан кролика топором. Из кролика было сделано рагу в горшочках с овощами. Вкус пищи был отменный, но при воспоминании, что кролик только что бегал — и вот его едят, аппетит у меня несколько портился.
   Феофан прочитал в книге, как надо обрабатывать мех кролика. Он приготовил нужный состав, натер мех с внутренней стороны крупинками соли и стал ждать, когда из меха можно будет сделать шапку. Мех кролика положил на балкон, и запах, идущий от меха, то усиливался, то уменьшался — все зависело от направления ветра. Мех, засыпанный солевым составом для обработки меха, портился на глазах. Феофан благополучно выкинул мех, а солью почистил свое лицо. Вино среднего благородства он тоже использовал по назначению: он протирал вином свое лицо.
   Следующее утро новой жизни я начала с белого тренажера. Этот загадочный белый станок для корректировки фигуры стоял рядом с постелью. Зачем изматывать себя зарядкой, бегом, что практически невозможно в болотных условиях? Я встала в тренажер, натянула на себя ленту с резиновыми выступами, включила вторую скорость — и вперед, к новой фигуре. Кто сказал, что это легко? Стоишь, а по тебе лента бьет и бьет, а ты ее по себе передвигаешь туда—сюда.
   Ноги мои плотно обтянуты джинсами, немного вытянуты каблуками, я всегда шагаю навстречу судьбе.
   Два МЛА сделали в воздухе полукруг и остановились. Не глядя на них, я знала, что в одном из них сидит тот, ради кого все мои потуги в области фигуры. Он неотразим для меня. Рядом с ним я ощущаю себя стопроцентной девушкой. Он выше меня, плотнее, и я рядом с ним смотрюсь изящней. Блаженство — находиться рядом с ним! Феофан — мое визуальное счастье! Счастье длилось ровно столько, сколько МЛА поднимался над болотом.

   Марфа летела в МЛА за машиной, в которой ехали по земле Феофан и Катерина, оберегая их путь. По трассе шли огромные фуры целыми поездами. Удивительно, но машина свернула с трассы и поехала не в сторону крупных городов, а в сторону болота Клюква. Она притормозила у дома на трех дубах. Дом несколько обветшал без хозяина, но все равно привлекал внимание случайных путников. Феофан первый поднялся в дом. За ним по лестнице поднялась я.
   Мы сели в кресла по разные стороны комнаты.
   — Катерина — принцесса, — проговорил попугай из клетки.
   Феофан насыпал попугаю зерно в миску, чтобы замолчал.
   — Глупость! — воскликнула я. — Так не бывает! — прокричала я и в голос заплакала.
   Феофан налил стакан воды и протянул его мне, чтобы я успокоилась.
   В дверь вошла Марфа с унылым выражением лица.
   — Спокойно, я все слышала и все знаю. Катерина, хочешь, тебя будут звать "графиня Катерина"? А что? Звучит сногсшибательно!
   Феофан принес Марфе стакан своего вина, чтобы она не волновалась за Катерину.
   — Спасибо, дорогой! Но быть принцессой — не актуально. У меня, кроме болота, ничего нет. Я могу работать. Мне этого достаточно. Нет, я не принцесса, здесь какая—то ошибка, — сказала я и поставила на стол пустой стакан.
   — Ой, ты еще заплачь! Она не хочет быть принцессой! Да кто тебе даст быть принцессой? Посмотри, везде пишут и говорят, что принцесса погибла, доказывают, что ее косточки найдены вместе с косточками погибшего в автокатастрофе шаха. А это значит, что и ты не принцесса! — гордо вымолвила Марфа и поставила стакан на стол.
   — Чушь! Катерина — принцесса! — сказал попугай. Он задел пустую миску. Но вместо миски из клетки выпало кольцо с сапфиром.
   Феофан поднял кольцо, потом медленно надел его на мой палец. Кольцо пришлось мне впору. Он всегда считал меня принцессой и с попугаем был полностью согласен.
   На следующий день подлетает я в МЛА к дому на болоте, а Феофан на крыльце сидит, лестницу отверткой колупает, он местная звезда телеэкрана, только немногие люди могут попасть на экран. Поговорили мы о трубах. Он сказал, что у себя дома он трубы прочистил и не менял. Ровно через неделю все смесители стояли на месте по воле Феофана, долгая история, современная, как и жизнь моя.
   Я, посмотрев новости с болота, решила сама съездить к Феофану. На краю болота я увидела дом на трех дубах. В доме сидел Феофан собственной персоной. Я от неожиданности присела на кресло, сделанное из пня дуба. Феофан с удивлением посмотрел на меня.
   — Ты дома? Почему трубку не берешь? — тихо спросила я.
   — Я здесь живу давно один, — ответил он, как эхо, — звонить мне некому.
   — Понятно, здесь одни комары и поговорить тебе не с кем.
   — Так здесь не жарко, мой дом с обогревом. Я не жалуюсь на жизнь. А ты что здесь забыла?
   — Я давно тебя не видела, — слукавила я, — сегодня по ТВ показали тебя, твой дом на трех дубах и этот мой новый дворец на болоте. Вон его видно из окна! Но как я туда попаду? МЛА в ремонте. У тебя есть транспорт?
   — Спрашивает! Здесь во все века один транспорт — ступа! — важно и насмешливо произнес Феофан.
   — А у тебя есть ступа? — с надеждой в голосе спросила я.
   — Конечно, есть! Твой МЛА я починил, забирай! — бодро ответил Феофан, поднимаясь с лежбища. — Мне Марфа свою старую ступу удружила.
   Вскоре мы были на крыльце дома, стоящего на сваях, забитых в бесконечную топь болота. Мы пили клюквенный напиток и заедали его свежей сдобной выпечкой. Разговор медленно переходил в монологи, в которых трудно было отделить правду от вымысла. Вечер выдался теплым, но комары не дали излить свои души. Неожиданно Феофан уснул. Уснула и я.

   Феофан постоянно смотрел на дворец на болоте. Надоело ему видеть Катерину с голыми ногами выше колен, очень хотелось ему быть к ней поближе, да не получалось. Решил он спрятать гордость и обратился к Марфе, чтобы она дала ему право пользоваться ступами последнего поколения для перемещения над болотами. Марфа — человек с опытом. Она затребовала дом на трех дубах в фонд ведьм. В порыве желания Феофан согласился на обмен дома на трех дубах на ступу с крышей и мотором пылесоса. Прилетел Феофан на ступе к дому Катерины, опустился на платформу, а платформа почти и не качнулась.
   В глазах Катерины Феофан заметил потаенную грусть, не было у нее радости от нового терема. И ноги Катерины были прикрыты джинсами, что в его планы не входило, он дом потерял ради ее голых ног выше колен, а тут джинсы!
Я следила за порядком на вверенном ей болоте Клюква, но пока клюква цвела, делать на болоте было ровным счетом нечего. Я лишь слегка улыбнулась прибывшему в ступе человеку.
А Феофана от ее улыбки разобрала такая грусть, что дальше некуда. Лететь ему было некуда! Домой он не мог возвращаться, для всех его больше не было, но он чуть—чуть не умер, он чуть—чуть не зомби.
 
   В зимний день выручила Тамара. Она прекрасно знала, что Феофан и Катерина ни к чему не придут. В момент отчаянного молчания молодой пары она появилась на платформе дворца. Тамара купила коньки и на снегоходе доставила их во дворец на болоте. Болото подмерзло. Местами ровный слой льда сковывал открытые участки воды. Дворец Катерины привлекал внимание болотных упырей. Феофан вообще часто к ней приходил. Тамара внесла разнообразие в холодный период жизни на болоте.
Я обрадовалась новому развлечению и включила музыку на все Клюквенное болото. Из всех щелей на музыку полезли жители леса и болот. Красавец Феофан явился в овчинном полушубке мехом наверх. Он пел без слов. С собой он привел дюжину белых зайцев, которые у него служили лесными разведчиками. Появилась Тамара. Ее я произвела в ранг воздушной девы, оберегающей людей от упырей, и выдала ей белые коньки. Приехал некий Олег. Его я произвела в ранг змеевидного демона, который любит дупла дубов и способен внушить страсть женщине, тем более что у него есть клон — Феофан, живущий в домике на трех дубах. Олег от звания змеевидного демона не отказался, но попросил называть его скромно — Олег.
   На звуки болотной музыки прибыла Марфа. Я не обошла ее своим вниманием. Я захотела ее произвести в лесные духи, но та отказалась. Марфа приняла решение быть самой собой, она отказалась быть духом воздушных стихий. Но я не сдавалась, и назначила Марфу женским духом, и эту должность с нее мог снять только мужчина, первым снявший с нее одежду.
   Коньков хватило на всех, оставались еще одни коньки.
   Я была верна себе и предложила Феофану стать подобием вия. Феофан поднял руку вверх и резко опустил в знак согласия. У него навсегда осталась привычка соглашаться с женщинами для предотвращения болотных скандалов. Феофан сказал, что роль вия, его устраивает, поскольку у него тяжелые веки и огромные ресницы от природы.
   После официальной части болотный народ на коньках разбрелся по льду болота. Каждый нашел себе личный каток и крутился на нем.
   Не крутилась на коньках одна госпожа Марфа, она устало сидела во дворце на болоте и смотрела на катание других. Феофан быстрее всех устал и стал снимать публику на сотовый телефон, потом вошел в домик. Так закончились новогодние праздники. На самом деле друзья жили в обычном городке и работали на фирме.
   Закончился отдых молодых людей в клюквенном крае.
   

Глава  13

    Давно – давно в огороде стояли два соломенных чучела, которые Феофан сам набивал соломой и украшал старой одеждой. Когда он злился на кого-нибудь, то подходил к чучелам и бил их ножами. Дед, увидев очередной разорванный наряд чучела, ругал мальчика, но безрезультатно, его неизменным развлечением оставались чучела в огороде.
   Когда Феофан освоил нападение на одно чучело и мог нанести удар в обведенную углем точку, ему захотелось большего. Он поставил два чучела на крепкие колья так, словно стояли два человека и разговаривали. Теперь его задача резко усложнилась: он не нападал на чучела, он к ним подходил так, словно хотел с ними поговорить. Он некоторое время стоял против соломенных идолов, потом резко наносил два удара двумя ножами в обведенные точки.
   Деда пугало затяжное развлечение мальчика, он пытался научить его полезным навыкам. Если дело было осенью, то дед приглашал внука помочь порубить капусту. На столе шинковали вилки капусты и морковь, потом обильно солили эту овощную смесь крупной солью и уминали руками до тех пор, пока капуста не давала сок. Комок соленой капусты с морковью бросали в кадку, и так происходило до тех пор, пока кадка не наполнялась капустой. Но Феофан неизменно вонзал двойным ударом два ножа в целый вилок капусты в намеченную точку, чем выводил деда из себя.
   Солнце пробивалось сквозь облака. Кленовые листья наливались красками. На одном клене было до трех ярких цветов: зеленый, желтый, вишневый. Березы желтели через лист: один зеленый, второй желтый. Красота в лиственных просторах нарастала. И в личной жизни Феофана стояла осень. Ой, да что там! А там вот что произошло. Он изменился. Ножи ему надоели хуже горькой редьки.
   Он подошел к плетню соседнего дома и сказал:
   — Катерина, я жить без тебя не могу! На улице благодать божья, а тебя нет! Пришла бы ты да утешила молодца, погуляли бы мы с тобой около мельницы.
   Я ему и отвечаю:
   — Любимый мой, так уж и соскучился? Или тебе чучело на огороде надоело? Не сомневайся, я приду, как только солнце к дубу подойдет, подле него и ждать буду. А к мельнице я не пойду, страшно там.
   Я от счастья закрутилась на одной ножке. Да, сподобилась! Значит, и у меня ныне девичья осень. Феофана я больно любила. А он меня? Да неужели он не любит меня? Я к сундуку бросилась, отворила крышку и затихла над нарядами. Зипун новый достала, платок вытащила новехонький. Что еще Феофан у меня не видел? Тятенька давно на базар не ездил.
   Я вынула из сундука атласную ленту, переплела косу, затянула ее на конце крепко лентой, бантик завязала. Потом я покрутилась, отчего коленкоровая юбка колоколом закрутилась подле ног. Я опять к сундуку подошла, чтобы юбку новую посмотреть, словно не знала содержимое сундука. Я юбку себе сама шила. Бабушка меня стежку крепкому обучила. Юбку я лентой по подолу обшила.
   Отец зашел в горницу, посмотрел на девичьи хлопоты и раскатисто рассмеялся:
   — Дочь, куда ты собираешься? Неужели под венец идти надумала, а меня не спросила?
   — Отец, люб мне Феофан.
   — Да верно ли? Пусть сватов засылает! Хватит вам желуди с дубов околачивать.
   Встретились Феофан и я под раскидистым дубом. Он в рубашке новой пришел, ремешком золотым подпоясанный, а сам в лаптях. Ремешок ему боярыня подарила, он и носил его постоянно. Очень Феофан боярыне приглянулся. Боярыня в столице белокаменной зимой жила, а летом в деревню наезжала.
   Только Феофан поцеловать захотел девушку, как откуда ни возьмись боярыня в карете подъехала. Вышла она из кареты, выхватила у кучера плеть да по юбке Катерине и врезала. Ноге девушки больно стало. Она отпрянула от парня. А боярыня засмеялась и дальше поехала.
   Феофан испугался за Катерину, испугался он гнева боярыни. Парень стоял в полной растерянности под дубом, с которого медленно падали первые желтые листья. Страх парня перед боярыней был сильнее его любви к девушке. Феофан с того дня от Катерины отдалился и взгляд при встрече отводил.
Мне стало зябко и обидно за себя и за беспомощность Феофана. Я поняла, что он зависит от боярыни больше, чем от меня. И я решила, что непременно буду сильнее боярыни! Я будет сильнее его! Я — Катерина, и все тут!
   В зеленой траве лежали желтые листья, словно золотые иконы. У меня в горнице в переднем углу висела икона, срисованная с древней иконы. Печь занимала четвертую часть жилого помещения, в ней можно было мыться и греться после того, как испекут хлеб. Пол был выстлан широкими половицами, немного черноватыми от времени.
   Вскоре я сидела на крыльце и поджидала молодого соседа, я еще надеялась на его возвращение. Отец вышел из дома и сел рядом со мной. Мы стали рассматривать новый каменный собор с золотистым куполом. Возле него толпилась воскресная кучка прихожан.
   Звон колоколов радовал тишину своим проникновенным звучанием. Платки и сарафаны были надеты на женщинах. Редкая женщина ходила в кокошнике. На мужиках были надеты высокие лапти и длинные рубахи, подпоясанные веревкой или ремнем. А на Феофане уже был золотой ремешок, словно золотой гребешок у петуха.
   — Отец, Феофан боярыне служит, — нарушила тишину я, не отрывая глаз от соседнего дома в надежде, что на соседнем крыльце появится Феофан.
   — Хорошо, что ты это сама узнала, — сказал отец и тяжело вздохнул. — Эх, дочь, знавал я нашу боярыню, служил ей верой и правдой, да состарился.
   — Отец, и не старый ты вовсе! Твои ровесники — мужики седые, а ты молодой еще, русоволосый. А меня сегодня боярыня хлыстом отходила. Промолчу, но отомщу ей! А я замуж пойду за боярина! — не удержалась я от обиды на боярыню.
   — Мстить — не надо. Тебе еще хуже будет, забьют тебя розгами. Эх, куда хватила: замуж за боярина! Очнись, дочь! — испугался отец за свою дочь.
   — Тогда я служанкой пойду в боярский дом! Я Феофана попрошу, так он за меня словечко и замолвит, — не унималась я взволнованно.
   — Слуг они завсегда любят. Если Феофан замолвит слово, может, что и получится, — задумчиво сказал отец, закряхтел и поднялся с крыльца.
   Я стала думать, как понравиться боярину да во что одеться. Одежды такой, как у боярыни, у меня никогда не было. Я встала с крыльца, взяла деревянное ведро, поставила его на голову и стала ходить по двору.
   Мать, увидев дочь с ведром на голове, закричала:
   — Катерина, ведро расколешь, протекать станет!
   — Матушка, я статной боярыней хочу стать, — ответила важно я, продолжая гордо вышагивать по двору с ведром на голове.
   — Ты и так не последняя невеста, приданое у тебя есть. Очнись! — крикнула мать и пошла к корове, которую пригнал пастух.
Я подошла к корове и погладила кормилицу семьи по холке.
   Отец кучером служил у бояр. Боярыню раньше он возил, но теперь она его с собой больше не брала. Бывший кучер все больше навоз из конюшни выносил да за лошадьми ухаживал.
   А я к рукоделию была приучена, могла рубаху сшить и расшить ее. Первую рубаху я отцу и сшила, да так ее узорами вышила, что боярыня вновь взяла отца на облучок своей кареты. Я расшила рубаху и для боярина, да и поднесла ее боярыне.
   Боярыня плетью хлестнула меня в знак благодарности да рассмеялась громко:
   — Катерина, ты у меня мужа отнять хочешь?
   "Как она догадалась?" — подумала я и пошла прочь среди летящей осенней листвы в сторону города, на околице которого она и жила со своими родителями.
   В городе стояли соборы большие, белокаменные. Чуть ниже располагались ряды торговые каменные. Я в монастырь заходила к настоятельнице и видела каменные своды и келью монашескую. Оставаться в монастыре я и не думала, не по ней была святая жизнь. Несколько домов в городе стояли — каменные, красивые дома, прочные.
   А у меня дом бревенчатый, просторный, еще у нас был большой хозяйский двор под навесом. Дед мой дом начинал строить, а отец двор камнем вымостил. Бабушка все еще с нами жила. Она пряла пряжу, покручивая в руках веретено, сидя на широкой лавке. А мама моя любила полосатые половики ткать на маленьком деревянном станке. Все в семье ремеслу обучены.
   Феофан — сын кузнеца, отец его подковы для лошадей делал. У них была своя мельница. Они и муку мололи. Семья моя у них зерно молола на муку. Феофан со своим отцом иногда у горна стоял, помогал отцу. Чем Феофан не жених мне? Правда, он себе все ножи выковывает, а потом их в чучела вонзает. Так нет, боярыня еще на голову мою объявилась! У нее своя земля, свои деревни, и все здесь принадлежит боярыне.
   Слухи ходят, будто боярыня — ведьма и колдовать умеет, будто мужа своего она приворожила зельем любовным. А если она и Феофана к себе приворожила? Он справный парень.
Боярыня, рассмотрев рубашку, сшитую Катериной для ее мужа боярина, заказала еще для себя пять рубашек и чепчики для сна. Засадила боярыня Катерину за работу.
Стала я портнихой, а не служанкой. Узоры боярыня заказывала сложные, вышивать их теперь придется мне всю зиму!
   Вот как дело обернулось! А боярина я так и не увидела, к нам он редко приезжал. Люди говаривали, что он самому царю служит! Я бы и для самого царя рубашку справила, так дел много и без царской одежды. Но между дел я себе кокошник смастерила и расшила бисером. И рубашку под сарафан я тоже себе расшила.
   Я быстро наловчилась вышивать.
   Пришла весна. Отдала я заказ боярыне. А тут и снег растаял. Надела я на себя обновы: сапожки сафьяновые, сарафан расписной по подолу и впереди полосой весь расшитый. На голову надела кокошник и во двор вышла.
Отец как увидел дочь, так и пошатнулся от неожиданности.
   — Катерина, красавица ты наша! Ох, какая ты стала! — удивленно воскликнул отец, не веря своим глазам.
   Он медленно подошел к дочери и дотронулся до кокошника.
   — Знатная из меня боярыня получится? — спросила я у отца, павой пройдясь по каменному двору.
   — Страшно за тебя, дочка! — замахал отец руками, а потом вдруг спросил: — Хочешь, дочь, грамоте обучиться у дьячка нашего?
   — Хочу, — ответила я с вызовом, — мне нужна грамота.
   Стал дьячок к нам домой приходить и грамоте меня обучать. Мать ему за учебу сразу половик подарила, а потом молочко в крынке подавала, когда он приходил. Дьячок маленький был да шустрый. Знал много, рассказывал интересно о том, что за горами, за долами делается.
   Летом меня признали первой красавицей среди девушек. Феофан на празднике солнца изображал всадника на коне. Я расшила себе и ему белые одежды. Феофан с босыми ногами сидел на коне, ездил по улице с пучком пшеницы, люди выходили ему навстречу и кланялись в пояс, словно он само солнце доброе. Боярыне он больше прежнего приглянулся.
     Меня в белом расшитом платье к дереву привязали на солнечной поляне, а на голову мне надели венок из цветов. Вокруг меня парни и девушки стали хоровод водить да песни петь. Феофан отвязал меня от дерева, поэтому нас стали дразнить: "Жених и невеста".
   Вечером сожгли соломенные чучела. Факелы запылали. Красота. И вдруг в круг праздника ворвалась карета с боярыней, лошади зафыркали, заржали. Девушки и ребята разбежались, а боярыня-матушка на глазах у всех в ведьму превратилась, а карета — в ступу. Схватила ведьма Феофана, посадила вместе с собой в ступу и улетела за леса, за моря.
   Я так и села у костра, в нем еще головешки потрескивали. Ко мне отец подошел, это он боярыню в карете привез. Лошади стояли и хрипели. Я подошла к лошадям, погладила их по холке, они и успокоились. А отец сказал, что боярыня полетает и сама вернется, не век же ей в ступе сидеть, да еще с молодым парнем.
   Страху я натерпелась — и не передать. Сижу я у костра, смотрю, а у меня в руке ремешок золотой остался. Показала я золотой ремешок отцу. Он взял ремешок и перекрестил им костер. Ремешок превратился в ужа, а ужей в их местности всегда много было. Я так и отпрянула от отца.
   А отец засмеялся:
   — Не пойдешь ты, дочь, под венец, не пара Феофан тебе, не пара.
   Парни вокруг меня заплясали да песни запели, что я их невеста, а не Феофана. Просили парни своими песнями жениха среди них себе выбрать. А мне все парни казались на одно лицо, не могла я вот так сразу Феофана забыть. Ох, не могла.
   А Феофан — что Феофан? Он оказался у боярыни в услужении и, пока служил, многое узнал, многие ремесла изучил. Узнал он состав отвара — снадобья, из-за которого боярыня превращалась то ведьму, то опять в боярыню. Скучал он по Катерине, по нраву она ему была, но не мог он к ней вернуться, боярыня-ведьма не отпускала.
   И так ему захотелось на свободу, что он замахнулся ножом на саму боярыню! Ведьма, словно мужик, перевернула его за руку через себя, да и хлопнула оземь. Феофан до нападения на боярыню-ведьму зелья выпил. Очнулся он дома с книгой в руках, словно века промелькнули и остановились в новое время.
 
   Сапфирные лучи света медленно скользили по серебристым шарам, создавая праздничное мерцание холодных мраморных столешниц. Я выключила прожектор и грустно усмехнулась, я все сделала для будущего праздника, оставалось накрыть столы и ждать гостей. Это моя мама предложила оформить зал кафе к новогодним праздникам, что я и делала.
   Я купила елочные шары и приклеила их к подносам, а потом я развешивала подносы с шарами по стенам небольшого зала. Я  подошла к елке, украшенной такими же шарами, и погладила ее от избытка чувств, потом вздохнула и, как истинная Золушка в фартуке и стоптанных туфлях, присела на стул, чтобы еще раз осмотреть зал.
Потом я подошла к зеркалу на стене, покрутилась перед ним — увиденным в зеркале собственным изображением, я осталась довольна, но на секунду задумалась, перебирая в голове свою одежду. Я подумала, что мне не хватает нарядного платья с декольте. Взор мой  опустился на туфли, я покрутила одной ножкой и скрипнула от злости зубами: туфли мне тоже были нужны.
   До праздника оставалось три дня, деньги за это время не предвиделись, их я получу только после праздника от мамы, работавшей в этом кафе. На некоторое время я задумалась, и  вспомнила, как приехала в этот городок с мамой из деревни, продав там дом и всю мебель. На данный момент у нас с мамой ничего не было в этом большом городе. Деньги за проданный дом мы быстро израсходовали.
   Мама жила у хозяина кафе, Афанасия Афанасьевича, в его квартире, с ней жила и я. Нет, мама за него замуж не вышла. Просто хозяин решил три задачи: он получил сотрудницу для кафе, обеспечил ее жильем, и дома у него появилась домработница — и все в одном лице мамы. Но денег от этого в нашей семье особо не прибавилось, мы постоянно были в долгу у хозяина.
Я еще раз вздохнула и покрутила носком туфли, что меня не порадовало. Я еще училась в школе и постоянно чувствовала свою бедность, такую глубокую, что избавиться от нее не представляло никакой возможности. Конечно, мама сделала глупость, что продала дом в деревне Медный ковш, а то бы мы давно назад в деревню сбежали. Мама с хозяином познакомилась прошлым летом, когда он приезжал в их деревню по своим делам. Именно тогда Афанасий Афанасьевич предложил работу и комнату в своей квартире.
   Я поднялась со стула и обошла зал: все было в порядке, можно было уходить домой. Дома меня ждала новость: к хозяину приехал новый повар, сын Феофан, бывший военнослужащий, участник боевых операций. Особенно хорошо он владел двумя ножами одновременно, просто виртуозно, за что его отправляли работать на кухню. Позже он стал помощником повара в солдатской столовой, так и привык к кухне. Когда он покинул воинскую службу, то однозначно решил стать поваром.
   "Мужчина-повар — звучит хорошо!" — так думал Феофан. Он окончил кулинарное училище и теперь явился к отцу работать в его кафе, но место шеф-повара было занято, да и место повара тоже.
   Это все, что знала я о Феофане. А еще я знала, что к хозяину подбивает клинья новая сменщица ее мамы. Я была еще совсем юная девушка, стройная и худенькая, но в душе у меня расцветали такие потребности! Об этом я и думать боялась. А еще я знала, что декада до Нового года в кафе вся расписана и со следующего дня в кафе ожидается наплыв праздничных компаний.
   Я еще раз посмотрела в зал и погасила свет. Я зашла в раздевалку, накинула старую курточку, заглянула в кабинет хозяина и вышла из кафе, и сама закрыла дверь на ключ, потом отнесла его домой.
   На школьном новогоднем вечере я блистала в сказочном платье настоящей феи, на ногах у меня сверкали волшебные туфельки, на шее сверкало колье из сапфиров, в ушах покачивались сапфировые сережки. Я стала центром притяжения всех мальчиков, они крутились вокруг меня целой стаей.
   Девчонки обиженно толпились у елки, обсуждая наряд новой феи. Они и так недолюбливали Катерину, а тут и вовсе отодвинулись от нее. Девочки не могли понять: где бедная девушка добыла великолепное платье?! Нет, это в головах красавиц никак не укладывалось!
   После школьного праздника я ушла ночевать к однокласснице.
   Для Арины ничего удивительного в этом не было. Арина дала мне свою домашнюю одежду, раздвинула диван, спросив разрешения у мамы. Так я осталась на три дня в доме подруги, домой я даже не звонила. Шли школьные каникулы.
   Вечером по телевизору я из новостей узнала, что в городе произошло двойное нападение, а человек, совершивший нападение, — скрылся. Предполагали, что Феофан двумя ударами ножа ранил двух сотрудниц.
   Тем же вечером ко мне пришел детектив  и сказал, что моя мать ранена вместе со своей сменщицей. Я пошла в больницу, но к матери меня не пустили, и я ушла домой. На следующий день под предлогом, что мне тяжело, я вернулась в дом к Арине и осталась у нее на неделю.

Меня жалели все и осуждали Феофана. Я один день грустила, потом вместе с Ариной ездила по магазинам и покупала новую одежду и обувь. Арине деньги на одежду давал отец.
   Шеф-повар прекрасно знала, что Афанасий Афанасьевич привел в дом Катерину с матерью. Она внедрилась в доверие к матери Катерины, назвавшись поварихой. Но в праздники им пришлось много работать, и обе дамы переутомились. Они крупно повздорили и разозлили третьего помощника — Феофана.
   Шеф-повар всегда чувствовала, что Феофан — опасный человек. Нож слегка ранил ее, злоба у него копилась давно. Мать Катерины вступилась за напарницу. И Феофан в порыве гнева на повара случайно ранил мать Катерины, демонстрируя им технику владения двумя ножами одновременно.
   По делу о двойном ножевом ранении все были одного мнения: виноват Феофан.
   Я думала, что Феофан ранил мою мать случайно, мне казалось естественным, что человек, прошедший через настоящую войну, обладал ослабленной нервной системой и навыками обращения с холодным оружием.
   Феофана и Афанасия Афанасьевича не могли найти.
   Еще один человек не мог взять в толк, зачем Феофану понадобилось нападать на двух женщин. Может быть, он демонстрировал технику владения ножами? Да, они выпили на троих во время работы, но это им не в первый раз доводилось делать, а тут еще и новогодние праздники. Но вот так сразу ранить двух женщин? В чем две женщины могли перед молодым мужчиной провиниться? Очевидного ответа на этот вопрос не было.
   Отец Арины не переставал размышлять на эту тему. Я постоянно находилась у них в доме, а у него нарастало раздражение против меня. Меня все жалели, а он меня ненавидел с каждым днем больше и больше. Неужели это мужская солидарность? Или что-то другое? Он попытался высказаться дома против Катерины, но на него домашние обрушились с гневными словами, что он несправедлив к бедной девушке. Казалось бы, задача решения не имеет: почему его раздражает Катерина? Почему он внутри себя не осуждает сына хозяина кафе, а если и осуждает, то только за несдержанность?
   Новогодние каникулы подходили к концу. Что же произошло в кафе с точки зрения детектива? Посетители сидели за праздничными столами в кафе и мирно разговаривали. Все столы в этот новогодний вечер были заняты. Елочные шары поблескивали на елке и на всех стенах в лучах цветомузыки. Музыка звучала как оформление к разговорам за столами, которые ломились от еды и напитков. Шел час насыщения и тостов.


Глава 14

   Детектив Мусин, сидевший в зале, всегда знал, что после шампанского и вина аппетит разгорается на целый час. В этот час даже те, кто занимался развлечением общества, и те ели, словно до этого еды в глаза не видели. В какой-то момент вилки уменьшили свою скорость, движения рук и челюстей прекратились. Самый праздничный стол в году постепенно приобретал неопрятный вид. Голоса зазвучали громче, пытаясь заглушить музыку.
   — Реально, у всех отношения разные. Ты познакомился со мной, подарил мне подарки, но это не факт, что у нас все будет хорошо! Что ты на меня опять наезжаешь со своими вопросами по поводу "почему мы не живем в деревне"? — спросила детектива его напарница Зоя.
   — Мы притираемся с тобой друг к другу, — уклончиво ответил Мусин. — У нас период вопросов.
   Красный луч света прошел по красной блузке Зои и побрел дальше.  Мусин передернулся он внутреннего ужаса, он ничего не понял, но ему показалась, что по груди девушки струится кровь. В этот момент раздался крик, за ним еще один. Крик шел со стороны кухни, заглушая музыку.
   Зоя посмотрела на детектива Мусина, который вскочил с места и побежал в сторону кухни. То, что он там увидел, превзошло все его ожидания. Сцена не для праздника. Две поварихи лежали у стола в странных позах и истекали кровью.  Мусин увидел, как из открытого окна выпрыгнул мужчина, в каждой руке у него было по ножу, а на голове у него был белый колпак. В этот момент в кухню ворвались несколько человек и закричали на разные голоса. Некто уже вызывал скорую помощь. Женщины были ранены в мягкие ткани, но они были обе живы.
 
  На следующий день белый снег облепил деревья. Почти белое небо не отражалось в реке, запорошенной снегом. Детектив  шел по берегу пруда мимо снежных деревьев и нетронутого снега. Он наслаждался чистотой природы и чувствовал себя первым среди снежного безмолвия. Его душа еще страдала, но уже наполнялась лирическим настроением. Его грудь вдыхала чистый воздух. Ему было и хорошо и плохо. Его ноги отважно оставляли следы на белом полотне дороги.
   Вскоре появилась у берега вода, он остановился и посмотрел вдоль берега. Судя по нетронутому снегу, здесь никто за последние сутки не проходил. Ему нравилось одиночество, словно он вошел в иной мир. Он невольно посмотрел сквозь стволы деревьев в сторону дороги: по ней равномерно ехали машины, то есть мир людей был рядом, до него всего метров сто, если идти сквозь строй серебристых деревьев.
   Неожиданно для себя ему стало неуютно. Из-под льдины показалась ладошка, она колыхалась на ледяной воде от слабого течения.
   — Ау! — крикнул  и замолчал, озираясь вокруг себя, хотя он прекрасно знал, что рядом нет человеческих следов.
   Из-под льдины показался человек и посмотрел в сторону детектива а, который ничего не понял, но заметил, что человек еще живой, но сильно замерзший, хоть и не голый, но и не в одежде водолаза. В голове пронеслась мысль, как бы спасти моржа, учитывая, что себя он к моржам никогда не относил.
   Взгляд Мусина упал на тонкое дерево в снегу, потом он посмотрел на более старые деревья. Нашел приличный сук, забрался на него с ловкостью обезьяны. Сухой сук подломился и упал вместе с молодым человеком. Мусин поднялся, схватил сук и пошел в сторону берега. Он осмотрел полынью, но никого в ней не обнаружил.
   — Ау, утопленник! — закричал он. — Я пришел тебя спасать!
   — Чего раскричался? — почти в ухо ему сказал человек в мокрой одежде, синий от холода.
   — А как ты доплыл до берега? — удивился Мусин.
   — Время дорого. Мне холодно. Я подо льдом прятался, — проговорил человек синими губами. — Отдай одежду погреться, — и синий человек стал сдирать с него куртку.
  Мусин разозлился, развернулся и суком уронил рьяного моржа на землю. Мужик в мокрой одежде оказался на снегу. С ближнего дерева на него посыпались потревоженные снежинки. Жалость к моржу ненадолго исчезла.  Мусин посмотрел на окоченевшего человека и побежал к дороге через лесную полосу за помощью. Морж увидел, что человек с суком бежит прочь, попытался подняться, но его одежда успела сродниться со снегом дороги.
   Владельцы машин, завидев на кромке дороги человека с суковатой палкой, пытались его объехать. Тогда  стал качать сук в разные стороны. Фургон остановился, из него вышел весьма крепкий мужчина. Да, хозяин кафе собственной персоной стоял перед детективом. У него возникло странное чувство, что если Афанасий Афанасьевич и есть тот, кто их ранил, то в данный момент все равно важнее спасти человека из пруда.
   — Помогите, там человек замерзает! — крикнул Мусин, опуская сук в землю и тараня его за собой по земле.
   Афанасий Афанасьевич, не задумываясь, пошел рядом с человеком с суковатой палкой приличных размеров. Они подошли к месту, где оставался замерзающий морж, но его на месте не оказалось.  Мусин осмотрел полынью. Конечно, морж был в воде, синея рядом с берегом.
   Морж, увидев мужчин, окунулся добровольно в ледяную воду. По воде пошли ленивые круги.  Мусин подошел к берегу и протянул моржу сук, пытаясь достать его из воды. В это время Афанасий Афанасьевич случайно или нарочно толкнул Мусина в сторону воды.
  Мусин  и его сук упали в воду. Озноб пронзил его тело. Он посмотрел на берег, ища глазами крепкого мужчину, но только увидел его спину, уходящую к машине.
   Рядом всплыл морж и прошипел стянутыми, синими губами:
   — Ты зачем отца привел? Я хотел замерзнуть.
   — Вдвоем замерзнем, — пролепетал Мусин, пытаясь по суку выбраться на берег.
   Над головой Мусина возник Афанасий Афанасьевич и рывком вытянул его на берег. Потом он протянул сук моржу, который настолько замерз вместе со своим страхом, что из последних сил схватился за сук и в момент оказался на берегу.
   Афанасий Афанасьевич, как волшебник, достал из внутреннего кармана бутылку крепкого напитка и влил его двум моржам в рот. Приятное тепло прошло волной по телу а. А морж настолько замерз, что для него этот напиток спасением не показался. Афанасий Афанасьевич взвалил моржа на плечо, как бревно, и пошел в сторону дороги. Мусин поплелся рядом.
   Машина оказалась небольшим фургоном, внутри него находилась узкая постель. На нее и положили моржа. Мусин сам стал растирать себя полотенцем до красноты на коже. В это время хозяин фургона закутал моржа одеялом и еще раз попытался напоить. Морж хлебнул напиток и отключился.  Мусин завернулся во второе одеяло, все еще стуча зубами от холода.
   Фургон дернулся и поехал дальше от зимнего пруда и потревоженного снежного покрова деревьев. Он остановился у деревенского медпункта, из которого вышла худенькая девушка. Она осмотрела двух моржей и предложила первого моржа положить в лазарет, а второго моржа она отпустила домой под его ответственность.
   Морж назвал свое имя: Феофан. Девушка записала его в журнал медпункта. Фамилия его ей ни о чем не говорила.
   Детектив сидел в машине рядом с Афанасием Афанасьевичем и рассказывал ему о громком нападении неизвестного на двух поварих, надеясь вызвать у него признание, что это он их ранил. Но Афанасий Афанасьевич даже не знал об этом нападении, и они одновременно подумали, что морж из пруда и есть потенциальный убийца! Потом они высказали свои мысли вслух. Мусин сказал, что видел, как мужчина с двумя ножами убегал через окно после убийства.
   Афанасий Афанасьевич после этих слов развернул машину и поехал назад в медпункт, где оставили моржа. По дороге хозяин кафе сказал, что его несколько дней в городе не было, он ездил за продуктами и ничего не знает об этом деле.
   Морж Феофан лечился с помощью медсестры. Он был настолько промерзшим, что девушка от него не отходила и отогревала его всеми известными ей способами. Она напоила и обтерла его спиртом, потом укутала. В этот момент и вошли в палату двое мужчин. Они пытались устроить допрос моржу, но тот уснул и не отвечал на вопросы.
     Феофан проснулся и увидел небольшую комнату с одним окном, одной кроватью, одной тумбочкой и одним стулом. Он был один в белом безмолвии палаты. Звуки отсутствовали.
   Он стал вспоминать, что с ним произошло, но ничего особенного не мог вспомнить, словно память и совесть у него отмерзли. Потихоньку он вспомнил, что он работал в кафе, а у него не было денег. Впереди маячили новогодние праздники. В отсутствии хозяина Феофан сказал поварихам, что обнаружил кражу денег, которые внесли коллективы за новогодние торжества.
   Часть продуктов была закуплена, были закуплены напитки. Феофан тихо спросил у поварих, кто из них взял деньги. Женщины восприняли его вопрос всерьез и разразились бранью. Он разозлился. В зале шел праздничный банкет, а у него кончились нервы и деньги. Он сказал поварихам, что не намерен скрывать кражу, которую сам не совершал.
   Женщины стали отрицать кражу денег из стола хозяина, которые он якобы не успел убрать в сейф. Что было дальше, Феофан помнил смутно: как ему кухонные ножи под руку подвернулись, как он их поднял...
   Феофан остро почувствовал, что поварих больше нет, что он двойным ударом убил двух женщин почти мгновенно, будто они были соломенными чучелами. Он сжал голову. Застонал. В груди послышались хрипы. Он понял, что проморозил себя и свою совесть. Терять ему было ровным счетом нечего, кафе все равно прогорело от кражи и крови. Идти ему было некуда. Он закашлялся.
   В палату заглянула медсестра.
   — Феофан, Вы проснулись? — спросила медсестра, подходя к больному.
   — Не подходи, — прошипел Феофан и вновь погрузился в лающий кашель.
   В палату зашел  Мусин в медицинской маске и сказал:
   — Девушка, немедленно наденьте маску на лицо, заболеете — посмотрите, как он кашляет! — и протянул ей голубоватую маску.
   Медсестра послушно натянула на уши тесемки маски, подошла к шкафу, чтобы взять одноразовый шприц для укола. Феофан угрожающе закашлял. В этот момент в медпункт вошла или влетела женщина с забинтованной рукой. Феофан с удивлением узнал в ней шеф-повара из кафе.
   Женщина, увидев Феофана в отмороженном виде, стала нервно говорить все, что в голову пришло:
   — Счастье — это иллюзия некоего состояния, к которому можно стремиться, но невозможно в нем долго существовать. В чем состояло мое счастье пару лет тому назад? У меня был муж, дочь, квартира, работа. Я всегда была спортивного телосложения благодаря прежним занятиям спортом. Выносить физические нагрузки семейной жизни, когда мои родственники и родственники мужа были от нас очень далеко, мне помогал спорт. То есть спортивная закалка помогла мне выдержать счастье семейной жизни. Прочитав книгу о счастье три раза, я благополучно не запомнила из нее ни единой строчки. Вероятно, поэтому невозможно удержать в руке птицу счастья. Хотя я вообще не привыкла держать в руках нечто живое из числа птиц и животных. Во времена писем в конвертах были распространены письма счастья, авторы которых требовали переписать письмо большое число раз. Видимо, потому, что невозможно понять, что такое счастье, с первого раза. Так, да не так. Проехали. Когда я узнала об исчезновении Феофана, то проревела целый час со всхлипами от боли в раненой руке. Глупец, поранил мне руку!
   Медсестра, выслушав даму, сказала:
   — Хорошо, что Вы плакали, у вас промылись слезные протоки, глазам легче стало. Ваше счастье для глаз оказалось рядом с горем либо с жалостью к себе любимой. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Еще есть счастье в виде писания стихотворений, но в данный момент в моей голове нет любовных иллюзий, нет фантастики, хотя как сказать. Чувства у меня вспыхнули мгновенно, как только я увидела взгляд детектива а. Это он нашел Феофана в пруду. Мне показалось, что  смотрит на меня. С таким прекрасным ощущением я прожила целый день. Мне все удавалось, пока я еще раз не посмотрела в его глаза. Потом поговорила с ним и поняла, что я — случайность на его горизонте. Однако спасибо ему и за это недолгое везение. Но я ожила, пройдя очередной порог комплекса неполноценности.
   — Что такое неполноценность? — спросила шеф-повар, приходя в себя и обретая прежнюю силу.
   — А бог его знает, — ответила, вздохнув, медсестра. — Себя я ощущаю так, как надо, а мужчины от моего малейшего внимания к ним заводятся с половины оборота. Это радует, но забирает некую энергетику, которую не от всякого индивидуума получишь взамен. Пара удачная получается тогда, когда в ней не возникает чувство неполноценности! Вот, нагородила. Но я успела представить, что будет со мной, если второй половиной у меня будет мужчина-врач. С этой мыслью я не смогла долго существовать по многим причинам. У каждого врача есть близкие ему люди: врачихи и медицинские сестры, больные и почитатели его творчества. В юности я уже один раз прошла мимо врача, так неужели сейчас я выберу столь опасный объект? Конечно, нет! Да и он сразу понял, что меня лучше обойти. Спасибо Мусину за взгляд. Он меня исцелил, и теперь я буду жить дальше без него. Но  не врач, вдруг у нас с ним получится?!
   — Первые годы я часто плакала от семейной счастливой жизни, — шептала шеф-повар, не слушая медсестру. — Если сейчас проанализировать мою семейную жизнь, то ее однозначно можно бы назвать счастливой. Но тогда я этого понять не могла из-за постоянных перегрузок. Спасибо, что Вы согрели Феофана, я его забираю с собой.
   Женщина посмотрела на свою руку: рана полностью затянулась, словно ее никогда не было. Тогда она посмотрела на Феофана и решила его наказать. Она, собрав все свои силы, направила руки с растопыренными пальцами в сторону Феофана, потом резко сжала их в кулаки и выпрямила.
   — Феофан, за то, что ты меня ранил, я натравлю на тебя твоего соперника! Он отберет у тебя твою девушку! Его убить невозможно! Да будет так! — с пафосом произнесла шеф-повар.
   Медсестра проснулась утром и подумала, что в любви виновных нет, если любви нет, а если любовь есть, то какая может быть вина? Да никакой. Хоть вой, а выть не хотелось. При встрече взгляд детектива пронзал ее насквозь, он все хотел что-то сказать, но не решался. Он говорил одними глазами, но так долго продолжаться не могло, мог бы и слово молвить.
   Афанасия Афанасьевича арестовали, как только он вернулся домой. Он никого не успел увидеть, да и видеть было некого. Он надеялся, что Феофан выживет, и ничего о нем не говорил. Афанасий Афанасьевич сказал следователю, что ездил за мясом в знакомый кооператив и немного задержался, а когда вернулся, то никого в кафе не обнаружил.
   Следователь, проверив алиби хозяина кафе, отпустил его домой. Афанасий Афанасьевич сразу поехал в медпункт, где нашел медсестру в полном замешательстве. Оказалась, что у моржа была шеф-повар, как она нашла Феофана — неизвестно, но из медпункта она его забрала в очень плохом состоянии. Лиса в это время в медпункте не было, а медсестра с такой женщиной справиться не смогла.
   Я и Афанасий Афанасьевич остались одни, пока моя мать и Феофан лежали в больнице. Он задал вопрос мне, который стоил ранения моей матери:
   — Катерина, ты брала деньги из моего стола?
   — Нет, — резко ответила я.
   — Не спеши, девушка. Пропала большая сумма денег. Феофан денег не брал. Он всегда колол ножами соломенные чучела и вот нанес серию ударов по живым мишеням. Извини, что так говорю. Мне твою мать искренне жаль! Хорошо, что она уже поправляется. Но я хотел бы знать, в чем твоя вина в этой кровавой истории? И где мои деньги? Я видел твое новогоднее платье и туфли, они немалых денег стоят! Где ты их взяла?! — закричал Афанасий Афанасьевич, встряхивая меня за грудки.
   — Платье я сама сшила из старого тюля и расшила серебряными нитями! А туфли? Да, они старые! Я их обклеила серебристой фольгой! — нервно закричала я. — А деньги? Да кому они нужны? Лежат, где лежали, — проговорила я тихим сдавленным голосом.
   Афанасий Афанасьевич внимательно посмотрел на меня и повел меня к фургону. Мы поехали в сторону кафе, зашли в него. Он подошел к столу, открыл ящик — денег не было.
   Тогда к столу подошла я, и открыла нижний ящик стола: в его дальнем углу лежала кипа денег.
   — Ты спрятала деньги?! — воскликнул хозяин с негодованием в голосе.
   — Нет. У Вас дома стоит такой же стол, я за ним уроки делала. Фанера дна ящика постоянно смещается, и содержимое из одного ящика стола плавно переходит в другой. И вся загадка двух ранений, — всхлипнула я и разревелась в голос.
   А Афанасий Афанасьевич подумал, что он деньги оставил в столе по типу того, как люди носят большие деньги — в полиэтиленовых пакетах, чтобы никто о них не догадался...
   Феофан очнулся от забытья. Рядом с ним сидела шеф-повар.
   — Я долго спал?
   — Почитай, трое суток. Сны хорошие снились?
   — Мне целая сказка приснилась.
   — Ты ее всю и упомни.
   Феофан подумал, что шеф-повар не настоящая, а из его сказки.
   Мне показалось, что с Марфой Митрофановной что-то случилось или случится. Она ее чувствовала, словно она ее мать...
     И тут передали, что умерла Марфа. С чудаком по телефону я все же поговорила, но на следующий день. Он был такой нервный, потому что умерла его Марфа—покровительница, не всегда он был немолодым и некрасивым. С Марфой чудак придумывал приборы воздействия на человека для увеличения продолжительности жизни. Она была известной целительницей. Статная Марфа многим нравилась в период своей молодости.
   Так Марфа понравилась самому генеральному Правителю Большой страны. Правитель обычно флиртовал с медсестрами, любил он этот тип женщин. Жена у него была важной женщиной и совсем не походила на медсестер. Шутить о жизни Правитель мог и с Марфой, именно ее он позвал для личного массажа. Марфа с радостью лечила Правителя, она была красивой, ухоженной женщиной и очень гордилась своими делами.
   И родился у Марфы сын от Правителя. Массажи бывают разные, как оказалось. Никто не догадывался, чей сын у Марфы. Шли годы. Правитель умер, а сын Марфы стал все больше походить на своего именитого отца. Кому—то это не понравилось. К этому времени изобретатель и Марфа уже перестали вместе работать, а она увлеклась восходящей звездой — певцом, автором, исполнителем своих песен. Он был импозантен! Он был обаятельный и привлекательный.
   Марфа обрела с Певцом свою уходящую молодость. Певец гордился Марфой. Они любили смотреть на лебедей в пруду. Певца убили, а кто и почему — неизвестно. Сын у Марфы тем временем приобрел все черты Правителя, но сам был слабовольным молодым человеком, у него не было девушки. Мать после гибели Певца полностью опекала сына.
   И тут она понравилась новому Правителю. Он был высокий и представительный, седой и удалой. Странное сочетание для правителя. Марфа в эту пору еще была статной и яркой женщиной, известность ее была огромной. Народ все еще переживал гибель Певца, его многие любили, но никто не связывал его судьбу с Марфой, но кто—то всю беду свалил на другую восточную женщину — певицу, и та надолго попала в людскую опалу.
   А Марфа? Ведь именно она первая любовь Феофана! Она полностью перешла на службу к новому Правителю. Ее карьера пошла вверх. Ей подарили много квартир. Она стала меньше заниматься лечением массажем, больше писала картины в свободное время. Новому Правителю сделали операцию на сердце, и Марфа на этом уровне ему мало помогла. Ее сына убрали, как Певца, за схожесть с отцом, о чем никому не говорилось. Прошло еще десять лет, и Марфе сделали операцию на сердце, как второму Правителю, а говорить она стала как первый Правитель. Ее не стало, с ней ушла цепь событий, в которых она участвовала прямо или косвенно.


Глава 15

   С некоторых пор бизнесмен Афанасий Афанасьевич обладал огромным капиталом, и был одним из первых в рейтинге богатых людей страны. Но по своей натуре он был бедняк, который любил пожить за чужой счет. Его средний мужской возраст требовал престижа правительственного уровня. Он очень хотел стать мэром столицы, но это место было надежно занято другим человеком, тогда его осенила скромная мысль о строительстве нового города.
   Главный архитектор города рисовал карандашом круги на бумаге.
   Он полдня провел в автомобильной пробке и, добравшись до любимого кабинета, стал крутить карандашные круги. Круг за кругом он приближался к разгадке градостроительства. Казалось бы, все знают, как и где строить города, но транспортных развязок так много, а доработки стоят так дорого, что у него появилась мечта — создать правильный город с нуля.
   "Столица создавалась веками, а современный город можно создать быстрее, правда, кому он нужен?" — думал он. Но эту проблему можно решить, если перевести в новостройки ключевые объекты, организации, промышленные предприятия.
   А трудовую столицу оставить в качестве музейного экспоната девяти веков, потому что в ней то и дело проваливалась почва под ногами, под домами и под транспортными средствами. Усталая земля не выносила шахты метро и ухода домов в подземелья.
   Строители копали землю до тех пор, пока не появлялась твердая почва для строительства очередного многоэтажного строения города. Архитектор нарисовал очередной кружок, прочертил радиальные линии, радостно прокричал: "Ура!" Его лицо озарилось улыбкой победителя, он был готов к беседе с бизнесменом для решения финансовых вопросов по строительству нового города.
   Архитектор и бизнесмен сидели за одним столом, перед ними стоял макет будущего города. Оба влюбленными глазами смотрели на совместное творчество. Деньги и мысль объединялись в одном макете. Бизнесмен видел в мечтах вывеску: "Афанасий Афанасьевич — мэр города".
   Глава края находился в своем кабинете. На сегодня у него выезды не намечались. Он блаженствовал в полном одиночестве. Лень медленно подступала со всех сторон, утомление от частых перелетов и поездок пронзало его насквозь. Он был счастлив в кабинете. Спокойствие нарушилось миганием светодиода на пульте управления телефонами — это секретарь просила взять трубку экстренной связи. Глава края взял в руку телефонную трубку.
   — Извините, но Афанасий Афанасьевич просит аудиенции, — сказала секретарь, не называя главу по имени и прикидывая, какую машину она купит себе за эту услугу.
   — Пусть войдет...
   Афанасий Афанасьевич вошел в кабинет, сел на антикварный стул для посетителей и положил на стол фотографии макета новой столицы.
   — Афанасий Афанасьевич, Вы хотите быть мэром новой столицы или сразу президентом страны? — медленно проговорил каждое слово глава края.
   — Я хочу быть мэром города, наброски нового города находятся в работе у главного архитектора.
   — А столица Вас не устраивает? Девять веков отразились на внешнем облике города. По слухам, Адам прожил девять веков, вероятно, потому, что людей в то время было мало, а сейчас все быстрее делается. Место для застройки выбрали?
   — О том и речь. Река Оперная меня вполне бы устроила, она пройдет через центр города. Сейчас там имеется несколько поселков. На мостах поставим позолоченные скульптуры медведей.
   — Афанасий Афанасьевич, неплохо выбрано Вами место для нового города. Но кто поедет в Ваш город? Или Вы думаете, что если построить город, то люди за Вами потянутся? Для сохранения любой жизни необходима твердая почва под ногами. Ваше предложение достаточно мудрое. Мне тоже не хочется проваливаться под землю старого города. Я подпишу приказ о постройке города на указанной Вами земле. Машина у меня очень тяжелая для нынешней столицы.
   В симпатичном месте Медных гор Афанасий Афанасьевич надумал построить небольшой аэродром для пролетающих частных летательных средств. Несколько мощных вертолетов переоборудовали под летающие станки. Сверху крутился пропеллер, а снизу у вертолета на той же оси крутился наждачный круг.
   Над пятью холмами приступили к работе пять вертолетов. Вращающиеся круги весело срезали верхушки деревьев, срезали стволы деревьев, выкручивали их корни из скальной породы вместе с почвой. Пять водоворотов образовалось в воздухе. Рев моторов стоял неимоверный. Летчики-шлифовальщики работали в защищенных от внешних звуков шлемах.
   Труднее стало работать, когда надо было срезать скальные породы, но красота образующихся поверхностей стоила затрат. В срезы попадали полудрагоценные камни и зеленые разводы Медных гор. Работа велась в разумных пределах, и на стадии, когда полости между пятью холмами остались небольшими, их залили бетоном с крошкой горных пород. После этого вновь заработали наждачные круги и выровняли площадь до музейного блеска.
   Афанасий Афанасьевич был доволен внешним видом площадки для вертолетов, но еще ему нужно возвести дома, супермаркеты и гостиничный комплекс. Прилетели вертолеты со сверлами из особо твердых инструментальных сплавов. Каждый вертолет работал как сверлильный станок.
   В скалистой породе образовались шурфы, в них на цемент-момент поставили стальные столбы — эти столбы служили опорой для строений. Полом на первом этаже служила сама шлифованная площадь. Зеленый гостиничный комплекс с магазинами был готов среди затерянных гор. Покупатели и отдыхающие прилетали на небольших летательных аппаратах, которые приземлялись на летную полосу.
   Весь этот красивый комплекс не выступал над окружающей средой, он вписался в нее весьма естественно. Что за комплекс без воды?! Гранитную дорожку провели до ближайшего озера в скалах. Скалистые берега только слегка зашлифовали для общего великолепного вида. Оставалось провести борьбу со стражей таежных мест — комарами. Комары в тайге — аспиды! До смерти могут закусать, человек от их укусов раздувается, потом сжимается, и его больше не кусают. Но кому хочется расплываться от укусов? В шлифованных поверхностях устроили фонтанчики аэрозоля, от запахов комарики дохли, а люди вдыхали приятные ароматы парфюмерии.
   В непроходимых местах основным видом транспорта между населенными пунктами являлись небольшие вертолеты.
 После городских просторов мне показалось тесно на маленьком искусственном плато в лесу, я прилетела сюда из любопытства, да так и осталась в новом торговом комплексе.
   Я встретила Афанасия Афанасьевича, когда он шел по торговому комплексу с целой компанией людей. Я, затаив дыхание, проводила его глазами, потом спросила у продавца, кто он здесь, и, услышав, что он хозяин города, решила остаться, но только для того, чтобы хоть иногда видеть этого необыкновенного мужчину.
   Афанасий Афанасьевич заметил внимательные глаза. В них было нечто привлекательное. Вскоре он сам назначил Катерину своим заместителем по административной работе с населением. Мини-городок привлекал покупателей своей необыкновенной красотой. Из бескрайних северных и лесных просторов сюда летели с мехами, с драгоценными камнями, и никто не оставался не удовлетворенным покупками.
   Лесная сказка всегда была заполнена людьми и небольшими вертолетами. Большие самолеты здесь не садились. Мраморное основание городка сияло первозданной чистотой, потому что дома располагались таким образом, что водоструйные моющие установки по утрам промывали город. Грязь скатывалась за пределы мраморной площади.
   Люди, живущие в тяжелых условиях севера, с благоговением ступали по мрамору торгового комплекса. Им здесь все нравилось. Озеро заинтересовало Афанасия Афанасьевича, он захотел сделать из него огромный бассейн, который бы мог работать круглый год. Озеро само по себе находилось в граните, питалось подводными холодными родниками — оставалось возвести над ним купол и установить нагревающие установки.
   Плохо то, что из-за огромной разницы температур пары воды на потолке превращались бы в замерзший лед. Афанасий Афанасьевич с мыслями об озере остановился рядом с Катериной, ему хотелось услышать ее мнение по поводу очередной мечты.
Я сказала, что есть адсорбенты, которые поглощают избытки влаги, их только надо подсушить. Так создавался все более полезный комплекс для населения в радиусе трехсот километров.
   Я, девушка с серо-зелеными глазами, становилась хозяйкой. Мои отношения с хозяином города были настолько официальными, что никто нас не обсуждал и не осуждал. Афанасий Афанасьевич, когда у него было хорошее настроение, пел для публики пару песен в неделю в местном ресторане.
   Я сидела рядом и играла на гитаре. Ресторанчик приносил неплохой доход его организаторам. Приезжие отводили в нем душу и осуществляли прихоти, утоляя голод своей неприхотливой северной жизни. Постепенно плотность заселения всех домов и гостиниц резко увеличилась. Людям хотелось арендовать площади для разных целей. Цены на аренду становились баснословными.
   Появился Дом культуры, компьютерный центр, банк. Дома стали надстраивать вверх. Афанасий Афанасьевич ожидал и не ожидал такой популярности своей затеи. Люди притягивались к островку цивилизации, расположенному на холодных старых холмах, омытых дождями и ветрами.
   Из столицы прилетел Феофан. Он хотел здесь отдохнуть и дальше полететь. Но населенный пункт его так заинтересовал, что все накопленные средства он пристроил в виде салона красоты. Феофан Афанасьевич был весьма элегантным мужчиной, его салон быстро завоевал популярность. Ему не хватало партнерши по бизнесу, среди своих работниц он пару себе не находил.
   Вскоре за приключениями прилетела Арина. Стоило девушке опустить зеленый сапог на шпильке на аэродром, как она попала в поле зрение Феофана, который шел к своему вертолету, но не дошел. Девушка в зеленом плаще и в зеленых сапогах его заинтересовала. Они встретились на аэродроме и оба направились в дневной ресторан. В это время там пел Афанасий Афанасьевич, а на гитаре играла Катерина. Арина бросила им зеленую бумажку. Афанасий Афанасьевич скосил на нее глаза, заметил и допел песню.
   Отец Афанасия был геологом, сына он с детства приучил к мысли, что именно он построит город. Мальчик так и рос, познавая все, что необходимо знать для строительства современного комплекса. Он пел для собственной души, а деньги воспринимал как пожертвования для строительства. Что главное для любого успеха? Неповторимость. Отец его так много прошел дорог тропами, что всегда мечтал о рае для ног, о несбыточном счастье в центре непроходимых дорог.
   Афанасий Афанасьевич немного путешествовал с отцом, но навсегда запомнил дым костров и вечные палатки. Баня пользовалась огромным спросом среди приезжих людей, им хотелось отмыться, подстричься, привести себя в божеский вид хоть на денек. Здесь все было построено для приезжих и проезжающих людей.
   Люкс обслуживание среди хаоса вечного безмолвия притягивало не только тех, кто прилетал, но и тех, кто добирался до городка пешком через лесные буреломы. Сюда заходили геологи, но в город проходили только через бани.
   Их одежда оставалась в шкафах, а по комплексу они ходили в чистой новой одежде. В оплату здесь брали и деньги, и пушнину, и необработанные драгоценности.
   Арине понравился аристократизм комплекса, все лица были так чисты и так различны по своему строению, что ей очень захотелось здесь остаться и пожить, но жить здесь не особо оставляли, все места были только для приезжих людей, цена каждого последующего дня была в два раза больше предыдущего. Почему? Деньги у приезжих можно было вынуть быстро, а без денег здесь не держали. Решила она устроиться на работу к Феофану, но весь его немногочисленный штат был заполнен.
   Однако девушка ему очень нравилась. Он задумался, а потом спросил, не могла бы она заняться созданием этнического музея и согласовать его с самим Афанасием Афанасьевичем. Основатель города идею Арины одобрил и выделил маленькое помещение для музейных экспонатов. Так она стала местной жительницей. Народ ей сам дарил экспонаты, да и люди здесь проезжали и проходили просто уникальные.
   Я заглянула к Арине в музей по двум причинам: хотела найти в ее музее нечто древнее и деревянное. Бедность музея была на грани несостоятельности, но я упорно осмотрела все экспонаты, среди них лежал бубен шамана, образцы обработки шкур северных оленей. Вот здесь я и остановилась.
   Экспонаты были уникальные, но меня с детства интересовала мебель, и я подумала: нельзя ли сделать мягкую мебель с мехом? Потом я подумала: "А почему нет? Можно сделать мягкую мебель с натуральными мехами", — эта мысль засела в голове. Я хотела забрать лучшие образцы меха из музея. Меня всегда интересовала мебель во всех ее проявлениях и декорация для новых зданий.
   Интерьер — моя слабость. Арина, заметив мое внимание, сказала, что может меня познакомить с теми, кто все это принес. Я поняла, что решила задачу по созданию экзотичной мебели с мистическим уклоном и что я вообще могла теперь покинуть этот город на Малахите, административная работа меня мало привлекала.
   Незаметно городок обнесли высокой металлической изгородью, свою изгородь получил аэродром. Везде стояли проверяющие или пропускающие люди или турникеты. Мини-город превратился в мини-крепость. Когда Афанасий Афанасьевич почувствовал, что проезжих и приезжих становится все меньше, а из местных жителей деньги и запасы он уже вынул, он разрешил покупать жилье в городке тем, у кого деньги еще были.
   Основатель стал бояться, что его идея заглохнет как слишком дорогая для местного населения. Окрестные жители все отметились в городке, а на второй визит финансов у них не было. Я предложила идею, старую, как мир Севера. Я сказала, что надо создать постоянный приемный пункт пушнины и давать взамен не деньги, а услуги, необходимые охотникам.
   Одним словом, новинку сезона превратить в обменный пункт для местного населения, пусть не полностью, но все же некую часть помещений для этого надо выделить.

   Афанасий Афанасьевич задумался над тем, что он снял сливки с этого края, осталась одна сыворотка, и надо что-то придумать еще, а что — он пока не знал. В любой момент комплекс мог стать нерентабельным. Ажиотаж вокруг новинки прошел. Иногда и самые бедные люди бывают богатыми. И все же Афанасий Афанасьевич заподозрил что-то неладное и вызвал Катерину.
Мы вдвоем быстро пошли по городку и поднялись на аэродром. Здесь мы встретили Феофана, он подходил к вертолету.
   — Афанасий Афанасьевич! Откуда и куда? — спросил наигранно весело Феофан.
   — Феофан, молчи! Ты нас не видел! У нас обход местности.
   — А куда вся охрана делась? Никого не видел! — спросил Феофан у Афанасия Афанасьевича.
   — Местность обходят.
   — Интересно... — затянул Феофан.
   — Феофан, дорогой, не взлетай, полетишь позже.
   — А если мне надо за товаром слетать?!
   — Сейчас нельзя, полетишь завтра. Оружие у тебя есть?
   — Будет. Сейчас брякну Арине, она принесет.
   — Феофан, охраняй аэродром, а если что — сообщи мне. Вертолеты не должны взлетать!
   — А если кто прилетит?
   — Сообщи мне!
   День выдался таким, что приезжих было очень мало. Афанасий Афанасьевич теперь понимал, что охрана работала против его выгоды, они отговаривали всех, кто хотел посетить городок, от посещения. Ему стало не то чтобы страшно, а как-то не по себе, и в то же время он почувствовал легкость от того, что узнал правду, почему в городок перестали залетать люди. Он остановился, посмотрел вокруг себя и подумал, что все это охрана может уничтожить.
   Нужна была поддержка или подкрепление. Но все на свете стоит денег, а он был на мели. Охрана не хотела пропускать бедного старого геолога в комплекс, но старик был настойчив и звал самого Афанасия Афанасьевича. Хозяину доложили о геологе Михайловиче, так он велел себя называть. Геолога отмыли, переодели в дежурную одежду и пропустили к хозяину комплекса.
   — Афанасий Афанасьевич, знавал я твоего отца, Афанасия. Он мог не мыться, не бриться, месяцами по тайге хаживал. Мы с ним однажды пойму реки Оперной изучали, так в одном месте обнаружили блестки золотые да подумали, что их кто обронил. Потому как мы много песка перемыли, но ничего найти не смогли. А я нашел в том месте слиток золотой, самородок, значит. Твоей охране его сразу и не показал, слух пошел — обирает твоя охрана людей пришлых, а тебе про то неведомо.
   — Простите, а золото при Вас?
   — Нет, с собой я самородок не взял. Твои охранники меня обыскали, и до тебя бы я слиток не донес.
   — Спасибо Вам вдвойне.
   — Афанасий Афанасьевич, не спеши спасибо говорить, пойдем со мной, покажу золото, оно у меня в надежном месте схоронено.
   — А почему я Вам верить должен?
   — У тебя выхода нет! Обложили тебя охранники!
   — Я пойду с Вами, но один не могу, со мной пойдет Катерина.
   — Катерина? Зови ее. О ней люди хорошо отзываются. Да идем быстрее, пока не стемнело.
Я переоделась по-походному, взяла все необходимое для похода. Троица под суровым взглядом темного охранника покинула городок. Река Оперная протекала по горам с незапамятных времен. Вода в реке была чище своих берегов, которые туристами редко посещались. Места здесь были таежные, глухие. И лишь иногда попадались редкие профессионалы по ориентированию на местности.
   Геолог знал хорошо берега непокорной речки, он ловко ходил по корягам, горам и прибрежному песку и гальке. Афанасий Афанасьевич и я шли за ним, мы немного устали от постоянного движения по пересеченной местности.
   Внезапно старый геолог остановился и нас остановил движением руки. Он услышал голоса и сквозь ветви деревьев увидел людей на берегу реки. Путники снизили скорость и стали идти медленно и тихо. На берегу реки я заметила вторую смену охранников, которые мыли золото.
   — Выследили меня твои люди, Афанасий Афанасьевич! Золотишко-то моют ребята, — сказал шепотом геолог, — но его здесь почти нет, крупинки золота могут попасть.
   — Когда они успели тебя выследить?
   — Так я не первый раз ходил в городок. Вначале я охранникам золото давал, они меня к вашим благам цивилизации и пропускали, а последний раз я сказал, что золота у меня нет, они и не пускали меня, пока я тебя, Афанасий Афанасьевич, не затребовал.
   — Михайлович, а с чего это ты решил мне показать, где золото лежит?
   — Так ты чай мне не чужой! Я с батькой твоим много хаживал, а сейчас, чую, мой конец приходит. Смерть в шейку бедра постукивает. Последнее дело, когда одна нога отказывается ходить.
   — А ты неплохо ходишь — и не видно, что нога болит.
   — Так растер ногу змеиным ядом перед тем, как к вам идти. Я подумал, что покажу наследнику его наследство, да и на покой, а тут охранники окопались.
   — Что делать будем, Михайлович? — спросил Афанасий Афанасьевич.
   — Так не знаю. Силы мои на исходе, но до золота здесь ближе, чем до моей берлоги. В другой раз я не поднимусь.
   — Дорогой ты наш человек, а рукой можешь показать, где золото находится? Или приметы местности назвать?
   — Ох, Афанасий Афанасьевич, золотишко-то — оно коварное, пальцем в небе не достанешь, показать бы тебе — так и спал бы спокойно.
   — А почему эту речку называют Оперной? В честь оперативных сотрудников уголовного розыска?
   — Ты чего? Мы чай ученые, у этой реки название звучит как название одной оперы, так народ давно стал ее просто Оперной называть.
   — Прости, если ты — бывший геолог, то пенсию получаешь?
   — Нет. Да и какая пенсия в глуши?
   — Есть старые поселки, мог бы оформить!
   — Трудно все это. Мы привыкшие, безденежные.
   — Хорошо, покажи, Михайлович, где золото лежит, а я тебе обязуюсь платить личную пенсию. Найдется для тебя работа.
   — Афанасий Афанасьевич, не греши, я в служаки не пойду, не люблю покоряться. Смотри-ка, а твои людишки-то уходят с реки. Подождем, да уж сегодня и покажу золотко, а на ночь схороню вас в одном шалаше, утром и пойдете в городок.
   Я молчала, пока мужчины разговаривали, и думала о том, что опасно знать, где золото лежит, да еще и в самородках. Мне очень хотелось сбежать, не узнав цели этого похода.
   Последний охранник исчез за холмом, как и последняя надежда на неизвестность. Мужчины поднялись, и я помимо своей воли пошла следом за ними. Реку перешли по поваленному дереву, держась за редкие ветки. Прошли место, где охрана мыла золото, и углубились в чащу, потом неожиданно оказались на берегу реки, вероятно, река здесь делала петлю.
   Вечерело.
   — Афанасий Афанасьевич, отец твой здесь смеялся, что мы с ним глину нашли, сделаем, мол, себе посуду, а потом будем продавать, раз ничего путного найти не можем. В этом месте сделали мы привал, костер разожгли, шалаш сделали — вон он стоит, его можно подладить и жить.
   — Глина и нам пригодится.
   — Не спеши. Так вот, здесь глина золотая.
   — Ты чего, Михайлович? Золото находится в глине?
   — Горшки золотые можно делать из нее.
   — А почему об этом вы с моим отцом никому не сказали?
   — Сказать-то мы сказали на свою голову, это ведь тут отца твоего-то и убили, он золото защищал. Могилку его могу тебе показать. В глине он захоронен, копал я ему могилу, так золото и нашел, немного, но нашел. Идемте — покажу. Здесь недалеко. Помяни отца, Афанасий Афанасьевич, а после покажу жилу золотую.
   Темнело. Я разожгла костер. Мужчины разговаривали. Я их перестала слушать, мне было страшно. Я привыкла к лесным походам с отцом, ночных стоянок не боялась, но здесь было жутковато. Сова ухнула или дерево треснуло — много новых шорохов, места чужие. Мужчины у могилы постояли и подошли ко мне.
   Я, хорошо зная тайгу, прихватила все самое необходимое для однодневного похода. Скромный ужин утолил общий голод. Шалаш оказался очень старым, легли у костра. Ночью разбудили голоса. Костер едва тлел. Старый геолог быстро затушил остатки костра, чтобы их сразу не обнаружили, но запах дыма остался.
   — Тут где-то костер был недавно, — услышали мы голос охранника. — Мажор, ты нас правильно привел? Ты хорошо следил за хозяином?
   — Их геолог вел к золоту, это уж точно. Сегодня наши на отмели намыли золотые копейки, а эти шли за большими рублями. Сам понимаешь, хозяин за копейку не пошевелится.
   Афанасий Афанасьевич в темноте усмехнулся и придвинулся ближе к дереву, сливаясь с ним. Луна спряталась за тучи, темень была вокруг. Я приткнулась к Афанасию Афанасьевичу.
   — Феофан, ты чего? Я эти места раньше все прошел. Сегодня я знал, куда хозяин с геологом пошли и где срежут дорогу. Они рядом. Запах дыма чую, но костра нет — потушили.
   Михайлович узнал голос Мажора, это он дрался с его другом. Да, похоже, не все знал Феофан, вот опять в этих краях оказался.
   — Мажор, нам без золота нельзя! Его надо найти! Давай отойдем от этого места подальше, а утром сюда вернемся.
   Мажор с Феофаном пошли обратной дорогой, да видимо споткнулись, закричали, упали. Послышался рев медведя. Прозвучал выстрел. Рев медведя усилился.
   — Феофан, зачем стрелял? Ты медведя не убил! Что ему твой браунинг!
   Рев медведя раздался рядом со мной.
   — Тога, Тога, не реви. Это я.
   Медведь мотал головой. Старый геолог стоял рядом с медведем и гладил его шею.
   — Узнал, Тога, узнал, молодец, — приговаривал он. — Тебя не ранили? Да нет, жив!
   Медведь рухнул рядом с геологом. Михайлович нащупал рану у медведя, ощутил липкую кровь и заплакал.
   — Феофан, медведь умер! Туда ему и дорога! — закричал Мажор. — Смотреть будешь?
   — Нет, еще царапнет, лучше пойдем куда шли.
   Медведь дернулся и затих.
   Замолчал и геолог, потом тихо проговорил:
   — Тогу Афанасий нашел маленьким медвежонком, он с нами ходил, потом подрос и в лес ушел, но меня узнавал, в этих местах он жить любил. Старый медведь был, с Мажором не сладил. Как я Мажора не узнал среди охранников? Больно хороший стал, холеный, вот и не признал.
   Афанасий Афанасьевич и я спали под ночной говор старого человека. Через час геолог встал, прикрыл ветками и старой листвой место костра, разбудил остальных:
   — Вставайте и идите за мной! Я покажу вам выход золотой жилы. Но останавливаться я вам не разрешу, пройдем дальше нужного места. Перейдем на ту сторону реки, сделаем кружок, и я вас верну.
   — Михайлович, а ты не устанешь? — спросил Афанасий.
   — Это вы поспевайте за мной! Погоня — дело опасное. Надо уходить. У них браунинг, а у нас только мой дробовик.
   Цепочкой, быстрым шагом маленькая группа прошла мимо выхода золотой жилы, прикрытой сваленным деревом. Афанасий Афанасьевич на ходу осматривал приметы местности. А я крутила головой, словно запоминая, где и что находится.
   Геолог, показав место выхода золотой жилы, стал сильно прихрамывать, словно силы его покинули навсегда. Он тащил свою ногу, массировал ее на ходу, скрипел зубами, но шел вперед и вперед, пока не дошел до переправы. Пройти по сваленному дереву ему было не под силу. Афанасий Афанасьевич тоже не знал, как его перенести. Старик из последних сил забрался на дерево, прополз до средины горной реки и упал в воду.
   Пузыри быстро исчезли, исчез и геолог.
   Я, всхлипывая, перешла по дереву на другую сторону, потом схватила за руку Афанасия Афанасьевича:
   — Идемте быстрей к городу. Мы поднимемся со стороны аэропорта, нас там не ждут. Нам старика не спасти, — я показала на его труп, зацепившийся за корягу. Видно было, что тело без дыхания.
   Мы решили прийти за телом старого геолога позже и похоронить его по чести — и вынужденно вернулись в городок, пройдя мимо охраны с гордо поднятыми головами. Надо сказать, этот поход нас сдружил.
   Но еще больше найденное золото сдружило Феофана и Арину. Феофан, которому от жизни вдруг перепала золотая жила, на радостях так Арину обнял, что дальнейшие прикосновения продлились половину ночи. Они просто любили друг друга, потом крепко уснули.
   Днем они проснулись. Светило солнце.
   Феофан радостно крикнул:
   — Арина! Мы богатые с тобой!
   Арине мужское восклицание очень понравилось, и она приготовила завтрак. Выйдя из дома, они не обнаружили в городе людей. Улицы были безлюдные, шаги звучали глухо в пустоте.
   Афанасий Афанасьевич посадил меня в свой личный вертолет, который был закрыт в ангаре, а больше летательных средств на аэродроме и не было. Мы поднялись над тайгой. Люди цепочками шли к золотой жиле! Откуда они о ней узнали? На вертолете пулемета не было. Афанасий Афанасьевич полетел над длинной цепочкой людей, шедших к золотой жиле.
   Он завис над людьми, открыл дверь вертолета и крикнул в мегафон:
   — Люди! Спокойно! Эта золотая жила — моя! Ее нашел мой отец! Возвращайтесь в городок! Золото пойдет на благое дело!
   Снизу послышались выстрелы, направленные в дно вертолета.
   Афанасий закрыл дверцу и полетел к пустому городку. Он понял, что золото даром ему не получить, вызывать армию ему было не на что. К вечеру люди стали возвращаться в город.
   Первой пришла Арина:
   — Афанасий Афанасьевич, прости, пошла против тебя, мне так хотелось дарового золота, что сил не было сидеть в музее без посетителей! Дай мне ночной клуб, и я сделаю тебе золото из ночного воздуха!
   — Арина, дам я тебе помещение!
   Город развлечений перерастал в нормальный городок, где должно было быть все для нормальной жизни. Народ вернулся в городок, не найдя золотой жилы, о которой рассказывали охранники.
   Афанасий Афанасьевич вздохнул свободно, но пойти и еще раз увидеть золотую жилу он не решался — боялся, что золото окажется мифом, а геолог был в этом уже не помощник. Труп его выловили, нашли в нем пулевое ранение. Захоронили геолога рядом с другом.
   Нет, не зря я вертела головой, именно я обнаружила выход на поверхность золотой жилы.
   Сквозь золотистую листву вернулась я в умеренный климат деревни Медный ковш. Роскошная береза стояла у пустой скамейки. В воздухе приятно пахло из деревянных ворот дома тетки Даши. Но я решила сразу пойти и покаяться Афанасию Афанасьевичу. Долго меня здесь не было, и условия контракта я основательно нарушила.
2004-2019
Наталья Владимировна Патрацкая