Амплитуда

Записки и размышления провинциального хирурга

На обложке изображено китайское полотно из коллекции автора. Пилигрим с посохом в руках стоит на краю сферы чувственного восприятия. Мудрец, устремлённый вдаль, видит перед собой не пустоту, а пространство, наполненное жизнью, Истиной и Законом. 




С О Д Е Р Ж А Н И Е

Станислав Сухинов. Жизненная позиция

О врачебной хирургической специальности
Первые шаги
Per aspera – ad astra!
О нашей национальной беде
Стандарты в хирургии
«Уходи добровольно…»
Гражданская позиция
Деньги
Белая ворона
Салфетка
О редких случаях в практической хирургии
Жалобы коллег
Жалобы больных
О политике

Об авторе
Словарь медицинских терминов








Жизненная позиция

 Книга «Амплитуда» – это повествование о нелегком жизненном пути практического хирурга районной больницы, о его непримиримой борьбе с негативными явлениями, происходящими в здравоохранении и обществе.
 Читая её тезисно-публицистические строки, без «воды», понимаешь, что только личность бесстрашная, сильная и целеустремлённая, любящая свою страну и народ, может встать против «ветра» зависти, равнодушия, несправедливости и лицемерия, ради создания благоприятных условий для конструктивного и созидательного развития нашего общества.
 Книга подкупает многообразием и актуальностью поднимаемых проблем, с которыми и мне, как участнику ликвидации последствий аварии на Чернобольской АЭС, пришлось столкнуться. В ней отражены как морально-этические, так и уголовно-правовые нормы и понятия, которые существуют в нашем непростом государстве.
 Написана она просто, в документально-художественном стиле, и верится, что читатель найдёт в ней для себя много интересного и поучительного.
Станислав Сухинов




Посвящается единомышленникам
и всем,  кто был со мной
в минуты радости и горя.
     Владимир Шахмачев



И все-таки: жизнь – это чудо,
А чудо не запретишь.
Да здравствует амплитуда –
То падаешь, то летишь!
       Виктор Боков























О ВРАЧЕБНОЙ ХИРУРГИЧЕСКОЙ СПЕЦИАЛЬНОСТИ

 Работая практическим хирургом в районной больнице много лет, часто «взлетая от радости побед и жёстко падая от горечи поражений», ощущая зависть коллег и живя по законам «дремучего леса», сопротивляясь законам природы, а порой и общества, начинаешь только понимать ответственность послевузовского выбора, сделанного в далёкой молодости.
 Хорошее образование, бесплатно полученное в одном из лучших вузов страны – Казанском государственном медицинском институте им. С. В. Курашова, родная страна, являющаяся одной из самых многонациональных и богатых в мире, с опять-таки бесплатной тогда медициной – все вселяло надежду и уверенность в завтрашнем дне, в возможность творческого поиска и новаторства, романтики и ощутимого конечного результата с беззаветным служением Родине и это привело меня к выбору моей сегодняшней специальности. Это было давно, но это было так!
 В те далёкие времена мы не думали о деньгах и оказывали гражданам своей страны, да и других стран, безвозмездную медицинскую помощь. Мы шли на работу как на праздник, не считаясь со временем и порой забывая о своих близких…
 Работа хирурга требовала полной отдачи сил. Глубоко заблуждался тот, кто связал себя с хирургией не по призванию и по велению сердца, а по желанию «примазаться» к этой независимой и сильной касте людей с целью возвыситься над окружающими и обогатиться.
 Это не женская специальность. Я не встретил в своей жизни ни одной женщины-хирурга, которая смогла бы выполнять эту работу настолько, насколько профессия хирурга этого требует. Внимание, чуткое отношение к больному, сопереживание с ним его состояния, правильная постановка диагноза – вот всё, что может сделать в этой области женщина. С таким врачом я проработал много лет, около тридцати, и почти на все операции она вызывала меня или другого хирурга. Она могла решить дооперационные задачи, но когда дело доходило до основного – самой операции, – то эту задачу решал мужчина. Она – хорошая мать и бабушка, самостоятельно справляющаяся со всеми домашними делами, которые требовала от неё жизнь.
 Хирургия – это, по сути, непрекращающаяся ни днём, ни ночью война, это кровь, грязь, опасность заразиться, постоянный выброс адреналина, т.е. экстремальная, не женская специальность. Как-то раз, под Новый год, в её дежурство «скорая» привезла двух обескровленных молодых женщин-продавцов палаточного магазина с однотипными ножевыми ранами в левой надключичной области. Раны им были нанесены бандитом, ворвавшимся в магазин и потребовавшим дневную денежную выручку. С дежурным врачом, с ней, вызвавшей меня, были зашиты у одной – сквозная рана сердца, у другой – рана дуги аорты. Обе женщины остались живы! После такого эмоционального «взрыва» с большим выбросом адреналина и неописуемо ярких ощущений от победы у операционного стола стоит идти в хирургию. По всей вероятности пошла и она.
Личная жизнь хирурга, как правило, развивается по трагичному сценарию: женитьба, развод, одиночество… Вторую половину не устраивает преданность работе, требующей необычного ритма жизни. Это не обошло и меня. После первого экстренного незапланированного вызова в больницу был поставлен ультиматум: «Или я, или работа». Развод проходил чрезвычайно болезненно, по суду дети остались с матерью, мне было запрещено с ними общение, нужное не только для них, но и для меня.
 Привлекала профессия хирурга своей математической точностью, с отсутствием понятий «наверное», «может быть», безграничностью целевого познания природы – человека и его жизни и конечно гуманностью и благородством, о которых так чётко и красиво сказано в клятве, которую, если верить истории, сформулировал Гиппократ.
Хирургию, как и всю медицину, нельзя относить к сфере услуг, ведь целевым предназначением ее, на мой взгляд, является обязательная, безвозмездная помощь больному. Обидно, что многие государственные деятели, не понимая этого, дошли до термина «медицинской услуги», с чем, разумеется, не согласна была основная масса моих коллег.
 Политические события в стране тем или иным образом влияли на развитие хирургии, в частности на образование, финансирование и отношение людей к ней. Получить хорошее образование стало проблемным сейчас даже за большие деньги. Современное хирургическое оснащение в провинциальной больнице остаётся пока ещё только мечтой. Всё это, несмотря на свойственную нашему человеку изворотливость, приводило к непоправимым ошибкам, нареканиям со стороны пациентов, а иногда и к судебным разбирательствам. А когда речь шла о «медицинской услуге», то пациент всегда оказывался прав.
 Хирург дорого обходится обществу. Только при длительной учёбе с научным поиском и самопожертвованием в экстремальных условиях можно стать им. Я могу сказать, что по-настоящему стал хирургом только в 45 лет, после того, как смог удачно сделать операцию кишечной пластики мочевого пузыря после его удаления по поводу рака. За плечами уже была большая половина жизни, но я не жалел об этом, так как яркость эмоций в работе и интерес к её результатам ждали меня впереди.
 Молодой врач, решивший стать хирургом, должен знать и о том, что его всегда ждёт непростой коллектив, в котором он должен занять свою достойную нишу, своим трудом добиться расположения и уважения больных и коллег, не зазнаваться, чутко и внимательно реагировать на просьбы и замечания всех.
 Эта профессия требует крепкого здоровья, об этом никогда не надо забывать и надлежащим образом следить за ним.
 Хирург, как и любой врач, должен быть примером здорового образа жизни и пропагандировать его.
 В силу трудности и драматичности этой специальности многие не доходят достойно до своего финиша. В конце концов каждый остаётся один… и вот тут-то и важно, кто этот один.
 Так, что, как высказался известный хирург Лериш, «хирург живёт хирургией, а это тяжёлая необходимость», которую не каждому врачу суждено понять, принять и осилить.





















ПЕРВЫЕ ШАГИ

 В первый выходной день начала своей трудовой деятельности, заведующий хирургическим отделением попросил меня за него подежурить. Для меня это было неожиданно. Самостоятельно и без страховки я ещё не дежурил. Психологически я ждал и готовился к этому, однако неожиданное и ответственное всегда несколько пугает…
 На дежурство пришёл в 7:45. Сделал обход во всех палатах. Внезапно зазвонил телефон, сестра приёмного покоя сообщила, что скорая помощь привезла семилетнего мальчика с болями в животе и я его должен осмотреть. В приёмном покое, кроме медсестры и работников «скорой», находились больной К., 7 лет, его встревоженная мать и ординатор нашего отделения, являвшийся близким другом их семьи. Мать мальчика была директором школы, в которой я в своё время учился, и зная, что дежурю я, и что это первые дни моей самостоятельной работы, попросила работников «скорой» заехать к опытному хирургу, чтобы тот осмотрел её сына и решил, что делать. Хирург сказал мне, что у больного острый аппендицит и его надо оперировать. Я расспросил мать и осмотрел больного, у меня не всё «уложилось» в классическую картину острого аппендицита.
 Ребенку стало плохо в 3 часа ночи: возникли боли в правой подвздошной области, которые периодически усиливались, была неоднократная рвота. Живот при пальпации был мягкий, болезненный в правой подвздошной области. Тем не менее, я согласился с диагнозом более опытного коллеги и распорядился госпитализировать больного и готовить к операции. Хирург глазами «показал» матери мальчика, что мне нельзя доверять делать операцию, «зелёный», мол, ещё. После этого мать позвонила старшему ординатору хирургического отделения, но тот заявил, что пусть оперирует тот, кто дежурит.
Тогда хирург сказал мне, что будет мне на операции ассистировать.
 В предоперационной, при обработке рук, я обратил внимание на то, что мой коллега в алкогольном опьянении. Отказавшись от его помощи, я вызвал ассистировать другого, знакомого мне, хирурга. Пьяный затеял с вновь прибывшим скандал и не допустил его к операции, высказав ему недоверие, как и мне. Я начал операцию самостоятельно, разрешив находиться в операционной всем, кроме матери мальчика.
Операцию пришлось делать под местной анестезией, так как анестезиолог был в командировке. Анестезию делал по методу А.В. Виш¬невского, 0,25% раствором новокаина, предварительно сделав «лимонную корочку», как учили в клинике. Затем медленно сделал в правой подвздошной области в месте анестезии разрез по Дьяконову-Волковичу. Мальчик лежал спокойно, не чувствуя боли. Я успокоился. Делая послойно анестезию и углубляясь в ткани, обнажил брюшину, которую, взяв на зажимы, вскрыл. Из брюшной полости выделилось около 50 мл мутной жидкости – экссудата с неприятным запахом. Осушив брюшную полость от экссудата, увидел купол слепой кишки бледно-розового цвета с характерными белесоватыми тяжами; взяв его и потянув на себя, «дошёл» до основания червеобразного отростка, приложил небольшое усилие и вывел его в операционную рану. Отросток оказался интактным, т.е. невоспалённым. Это меня насторожило и напрягло – причина болезни была не в отростке.
Пьяный врач прошептал мне на ухо: «Убирай отросток и с тебя бутылка». Я и без него знал, что, сделав разрез в правой подвздошной области, отросток надо убирать, но что меня ждёт дальше?
 Перевязав отросток кетгутом, наложил зажим на брыжейку отростка. Рассёк брыжейку по зажиму, прошил и перевязал её капроновой нитью. Этой же нитью наложил кисетный шов у основания отростка. Отсёк отросток, а основание его погрузил в этот шов.
Теперь надо было сделать ревизию органов брюшной полости. Сделав дополнительную анестезию брюшины, стал потихоньку тянуть на себя подвздошную кишку с целью её осмотра. В операционную рану вдруг вытянул петлю подвздошной кишки тёмно-багрового цвета, перетянутую каким-то образованием. Все находящиеся в операционной начали давать свои советы, что это заворот петли кишки и что её, петлю, надо вращать: одни – по часовой стрелке, другие – против часовой. Я проделал всё это, а присутствовавшие видя, что результата нет, дружно удалились из операционной, оставив меня наедине с больным! В этот момент мальчик, которому было всего семь лет, стал беспокоиться и говорить: «Дяденька, давай быстрее, мне больно!» И только в этот момент я обратил внимание на его глаза – тёмно-карие с большими длинными ресницами, я их запомнил на всю жизнь, они просили о помощи и ждали от меня ответа…
 Пришлось обратиться за помощью к моей матери – старшей сестре хирургического отделения, которая со времён войны умела давать масочный наркоз. Мать, срочно вызвав заведующего хирургическим отделением, дала мальчику масочный фторотановый наркоз. Минут десять мы разбирались с заведующим с этой тёмной петлёй кишки и выяснили причину произошедшего: у мальчика был редкий случай, когда воспалённый дивертикул Меккеля образовал межкишечную спайку, сдавившую петлю подвздошной кишки.
После рассечения спайки кишка несколько порозовела, как будто появилась перистальтика. Петля кишки была нами с некоторой неуверенностью признана жизнеспособной и погружена в брюшную полость. Брюшная полость была послойно зашита с оставлением полихлорвинилового дренажа. Из больницы я не выходил трое суток, смотрел за животом больного и, лишь когда появилась перистальтика и «пошли» газы, успокоился, что всё самое страшное осталось позади.
Послеоперационный период у мальчика в последующие дни проходил без каких-либо осложнений. На десятый день после операции он был выписан в удовлетворительном состоянии. …Спустя 35 лет судьба этого человека закончилась трагически – он спился и застрелился.
Через пять месяцев после этого случая жизнь преподнесла мне ещё один сюрприз. Под старый Новый год во время моего дежурства скорая помощь привезла мальчика 12 лет с жалобами на боли над лобком, на невозможность помочиться. Мальчик был умственно отсталый из соседней школы-интерната. При осмотре на основании полового члена мальчика было обнаружено резиновое кольцо-удавка, которое, прорезав кожу, сдавило мочеиспускательный канал. Разумеется, ткань полового члена омертвела. Из анамнеза удалось выяснить, что старшеклассники из хулиганских побуждений насильно надели на половой член несчастного резиновое кольцо две недели назад. Снять кольцо мальчик не смог и только когда возникла задержка мочи, обратился за помощью.
Что делать? Надо было удалять половой член. Консилиум из дежуривших врачей – терапевта, гинеколога, анестезиолога –принял решение об удалении. Под общим обезболиванием было произведено удаление (экстирпация) полового члена. Удаленный орган я положил в банку с формалином и оставил в в шкафу предоперационной.
Через неделю приехала комиссия из республиканского Министерства образования, на которую вызвали меня. При разбирательстве этого случая заведующий отделением высказал своё мнение, что я удалил, вполне возможно, жизнеспособный орган. Тогда я принёс из предоперационной банку с препаратом на обозрение комиссии, после чего мой диагноз был подтверждён и мои действия оправданы. Проследив за жизненной историей этого больного, узнал, что ему в 24 года в одной из столичных больниц была сделана фаллопластика, и что он благополучно устроил свою семейную жизнь.
 Интернатуру по хирургии я проходил со своим однокурсником по институту. Вместе мы впервые пытались сделать урологическую операцию – надлобковую эпицистостомию при острой задержке мочи, вызванной аденомой простаты. Не получилось…
 В отделение поступил больной 72-х лет с острой задержкой мочи, спровоцированной приёмом алкоголя. Осмотрев больного, мы с коллегой решили сделать первый этап операции при этом заболевании – наложить высокий мочевой свищ на мочевой пузырь. В тот день в больнице основных хирургов не было – уехали на Хирургическое общество, остался один анестезиолог, который и дал наркоз больному. Изучив по атласу ход операции, мы приступили к делу. Был сделан срединный надлобковый разрез, вскрыт апоневроз и, как будто, обнажена стенка мочевого пузыря. Пунктировав её иглой и получив мочу, мы попытались её вскрыть, однако в полость пузыря мы «не вошли»! Для нас это было неожиданно. Многократные пробные попытки найти стенку мочевого пузыря заканчивались неудачей. В конце концов, дренаж был поставлен в операционную рану и на неё были наложены наводящие швы.
 На следующий день у больного поднялась температура до 40, появились боли в животе. Однокурсник, узнав об этом, испугался и не вышел на работу, а я попросил одного хирурга, имеющего опыт работы урологом, взять повторно больного на операционный стол. На операции я был уже ассистентом. Хирург указал на ошибки, которые мы допустили, исправил их и наложил классический высокий мочевой свищ на мочевой пузырь. Спустя полгода я уже самостоятельно и успешно произвёл этому больному второй этап операции – аденомэктомию.
 Так потихоньку осваивались азы хирургии и урологии.
















PER ASPERA – AD ASTRA!*

 Субординатуру я проходил в знаменитой Казанской клинике А.В. Вишневского у его ученика, профессора-хирурга И.Ф. Харитонова и профессора-уролога Э.Н. Ситдикова, сплочённый творческий тандем которых являл собой образец бескорыстной преданности своему делу, новаторства и мастерства. По линии санавиации я вместе с ассистентом кафедры, кандидатом медицинских наук М.И. Мавриным неоднократно вылетал на самолёте в отдалённые районы Татарии для оказания больным хирургической квалифицированной медицинской помощи. И.Ф. Харитонов по окончании субординатуры хотел оставить меня на кафедре в клинической ординатуре, однако судьба распорядилась по-другому, и мне суждено было работать в качестве хирурга-уролога в районной больнице небольшого провинциального городка.
 В предвоенные годы (1935–1941) хирургическая помощь населению моего города и района оказывалась в двухэтажном деревянном здании вновь открытой районной больницы врачами П.С. Кафтанниковым и М.В. Ханявиной, выпускниками Казанского медицинского института. Они стояли у истоков становления медицины в нашей местности. Им пришлось работать в условиях голода, нищеты, разрухи, массового поражения населения трахомой и инфекционными заболеваниями. Несмотря на неблагоприятные условия труда, отсутствие антибиотиков, проводимая под их пристальным вниманием и мудрым руководством работа давала неплохие лечебные результаты.
 Великая Отечественная война внесла свои коррективы в кадровый состав больницы. На фронт ушёл П.С. Кафтанников, вплоть до 1945 г. он был начальником хирургического отделения в одном из дальневосточных госпиталей. Возвратившись и возглавив вновь хирургическую службу, П.С. Кафтанников проводил сложные по тем временам операции на органах брюшной полости и грудной клетки.
С появлением в хирургическом отделении П.Е. Кулакова, также воспитанника Казанского медицинского института, в подход к лечению больных были внесены элементы экспериментально-новаторского и научно-творческого руководства к действию. Логическим завершением этого была успешная защита им в 1971 году в Москве кандидатской диссертации по хирургии. Это были наиболее значимые хирурги, обладавшие организаторскими способностями, стоявшие в авангарде своего окружения, пользовавшиеся непререкаемым авторитетом среди коллег и населения. За значительный вклад в развитие здравоохранения Российской Федерации П.С. Кафтанникову и П.Е. Кулакову было присвоено звание «Заслуженный врач РСФСР», П.Е. Кулаков был награждён орденом «Знак Почёта».
 В годы социалистического подъёма страны, на различных его этапах, в кадрах врачебного хирургического профиля больницы трудились Т.М. Казакова, А.С. Буфатин, Ю.А. Попков, В.В. Русов, А.И. Попов, В.П. Фиганов, В.С. Запорожцев, В.А. Макаров, Л.П. Ершов, А.М. Давыдов, А.И. Александров, Б.Ф. Нестеров. В своё время они успешно решали задачи обеспечения населения города и района хирургической помощью.
 Большую роль в оказании хирургической помощи больным, в их выхаживании сыграли медицинские сестры. Их труд заслуживал особого внимания и уважения. В разные периоды в хирургическом отделении работали операционные сестры В.А. Колесникова, К.С. Реднева, А.Н. Шестакова, Т.С. Бихтяева, Н.В. Холкина; старшие сестры отделения Р.И. Плетнева, М.Ф. Шахмачёва, В.Я. Весёлкина, Г.Н. Ванеева; медицинские сестры В.И. Калентьева, М.С. Воронкова, М.А. Цветкова, Л.С. Жидкова, З.В. Бондаренко и многие другие.
 После ввода в эксплуатацию нового кирпичного здания больницы хирургическое отделение неоднократно подвергалось реорганизации, а открытие реанимационно-анестезиологического отделения дало возможность хирургам наиболее качественно решать поставленные перед ними задачи.
 Моя годичная интернатура по хирургии была пройдена в стенах этой больницы. После неё началась практическая работа хирургом-урологом. Я выполнял любую доверенную мне работу без слова «нет», продолжая изучать хирургию по книгам, «вариться в собственном соку»…
 В 1974 году я проходил обучение на пятимесячных курсах специализации по урологии в Алма-Ате у профессора-уролога Ю.А. Свидлера. Находясь там, освоил с одним китайским врачом перидуральную анестезию, осознав, что за ней будущее.
Учились мы этой анестезии у одного известного анестезиолога – сына выдающегося американского боксёра, оставшегося после революции в России и известного по книге «Джонсон остаётся в России». К сожалению, из-за косности, профессионального и возрастного консерватизма заведующей реанимационным отделением перидуральная анестезия у нас в больнице не прижилась. В конце этого учебного цикла я узнал из газеты, что Казанский медицинский институт объявляет приём в заочную аспирантуру по хирургии. Меня это заинтересовало и, успешно сдав экзамены, я стал аспирантом кафедры хирургии.
 За год учебы в аспирантуре были сданы кандидатские экзамены и практически собран материал для кандидатской диссертации. С этого времени у меня начались конфликты с администрацией больницы. Я понял, что моя учёба в аспирантуре никому, кроме меня, не нужна. Мой руководитель работы профессор И.А. Салихов позвонил мне и сообщил, что у ректора института был мой заведующий отделением, намекнувший ему, что у меня не всё нормально с первичной документацией по кандидатской диссертации. Впоследствии, в результате проведённого прокуратурой расследования выяснилось, что те истории болезни, на которых основывалась моя диссертационная работа, были уничтожены. Фигуранты этого преступления отделались лишь лёгким испугом и выговорами, а я получил хороший урок от коварных своих коллег и потерял на время интерес к научной работе.
 Через год, оправившись от полученного «коллегиального» нокдауна, я решил заняться изобретательской деятельностью. И  здесь мне кое-что удалось – я получил в патентном институте два авторских свидетельства на изобретения в области урологии и внедрил их в урологическую практику.
 Встреча на жизненном пути с легендарным Ф.В. Федоровым – бывшим узником Гулага, участником Великой отечественной войны, автором известных книг «Грибы» и «Дикорастущие пищевые растения», и дальнейшая дружба с ним привели к рождению книги «Лекарственные растения в урологии». Издание книги шло с большими трудностями, чинимыми чиновниками. Во время распада Советского Союза рукопись книги, не без помощи коллег, даже была арестована.
Этот период моей жизни примечателен и тем, что мне было предложено (!) уйти из больницы «добровольно, иначе – подведём под монастырь», как заявил главный врач. Лишь вмешательство редакции «Медицинская газета» – выход статей «Уходи добровольно...» и «О “династиях” и пристрастиях» и широкое обсуждение их в лечебных учреждениях страны – несколько поубавило накал страстей в коллективе и дало мне возможность продолжить работу на прежнем месте.
 В 1999 году на курсах усовершенствования врачей по хирургии в Москве заведующий кафедрой хирургии известный хирург Боткинской больницы Р.Б. Мумладзе, ознакомившись с материалами моей диссертационной работы, порекомендовал мне её доработать и защитить. В 2000 году я успешно защитил кандидатскую диссертацию на тему «Динамика функциональной кишечной непроходимости при перитоните и методы её коррекции» в диссертационном совете Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарёва. При защите кандидатской у меня уже была почти готова и докторская…
 В 2002 году судьба меня свела с двумя прекрасными во всех отношениях людьми, в памяти моей они останутся навсегда как учителя и коллеги, бескорыстные, преданные своему делу, Заслуженные врачи РСФСР, доктора медицинских наук Е.А. Войновский и Н.Ф. Сергиенко. Для меня они стали хирургами-кумирами, как и выдающийся хирург С.С. Юдин. Благодаря им в 2003 году мной в диссертационном совете при Государственном институте усовершенствования врачей МО Российской Федерации была успешно защищена докторская диссертация на тему «Оптимизация методов гемостаза при расширенных операциях на предстательной железе». Я был на седьмом небе от счастья!
Но в родной больнице и республике это неожиданное известие было встречено настороженно. Поздравлений я, как и ожидал, не услышал… Главный хирург республики, кандидат медицинских наук, заявил, что меня пожалели и дали возможность защититься лишь потому, что я из провинции… Ведущий уролог республики, профессор, доктор медицинских наук, перед защитой сказал, что меня «завалят» на первой же апробации, даже если мне придётся выложить приличную сумму денег и… ведя уже после моей защиты заседание общества урологов республики обошёл это событие стороной… Однако на защите диссертации один из ведущих урологов страны, профессор НИИ урологии Министерства здравоохранения РФ так оценил мою работу в своём выступлении.

Из стенограммы заседания диссертационного совета Д215.009.01 от 17.12.2003 года:
«Мне хотелось бы очень коротко сказать. Всё дело в том, что с моей точки зрения, очень большим преимуществом данной диссертационной работы, которую мы сегодня рассматриваем, – это та дискуссия, которая развернулась и в ходе ответов на вопросы, и в ходе выступления официальных оппонентов, и неофициального оппонента. Вы видите, что вопросы были у всех. Спрашивается, почему? Я всегда с большим трепетом приезжаю на ваш совет, столь представительный и солидный. Я посмотрел материалы тех форумов урологических, которые были посвящены этой проблеме, проблеме лечения аденомы предстательной железы. Это был большой пленум в Барнауле в 1973 г., это был отдельный вопрос на VIII Всероссийском съезде урологов в Свердловске в 1988 г., это был пленум в Курске в 1993 г., пленум в Саратове в 1998 г. и т.д., т.е. вопрос о гемостазе при аденомэктомии находится до сих пор в центре внимания урологов нашей страны и не только нашей страны.
 Правильно сказал один из ведущих урологов Москвы, что сейчас аденомэктомия за пределами крупнейших региональных центров это операция выбора. И при этой операции масса модификаций гемостаза есть, но того самого уверенного гемостаза, о котором мой предшественник, военный хирург с большим пафосом говорил, мы почти никогда не достигаем. Это невозможно. И в силу того, что это невозможно, создано так много модификаций, кто чего не предлагал. Я специально посмотрел все эти материалы, посмотрел – а действительно ли то, что предлагает наш диссертант сегодня, является ли это новым, является ли шагом вперёд, является ли это одним из способов решения этой научной проблемы? С моей точки зрения, при сравнении всех этих материалов, получилось – да, действительно, предлагается новое, предлагается более совершенное, предлагается оптимизировать и предлагается значительно улучшить результаты этих операций.
 В отношении диссертации, в отношении тех формальностей, о которых сегодня говорили, и в отношении некоторых положений, которые есть в автореферате и диссертации. То, что наш диссертант – представитель практического здравоохранения, врач, который работает в центральной районной больнице, безусловно, вла¬деет литературой, владеет вопросом, владеет литературными данными на сегодняшний день, но он не владеет другим – он не владеет стереотипом написания диссертаций, тем, чем владеют специалисты, работающие в крупнейших центрах, ведущих клиниках и т.д. Может быть, не всё то, что он излагал в докладе и в автореферате, оно настолько гладко, что оно у нас не вызывает никаких сомнений. Может быть, как раз, вот эти шероховатости, связаны с тем, что он практический врач, что он не знает, как надо было бы описать, чтобы не было никаких вопросов и не было никаких замечаний. Но я считаю, что в этом есть определённая индивидуальность его работы, это – не недостаток, а скорее это достоинство его как учёного, как индивидуальной фигуры, которая с моей точки зрения, безусловно, достойна ходатайствования перед ВАК о присуждении ему учёной степени доктора медицинских наук и не только по специальности урология, но и хирургия».

 Перед защитами обеих моих диссертаций администрация больницы знала дату и место их проведения, однако моих коллег, в виде «группы поддержки», на них не было…
 На защите кандидатской диссертации у хирурга, ставшего впоследствии главным, я присутствовал, как фанат, болеющий за свой клуб, видел и переживал за каждый забитый «гол» в наши ворота.  Я был искренне рад, когда диссертационный совет, несмотря ни на что, вынес решение в его пользу. Я поздравил его с этим и он это принял…Поздравлений же от него в свой адрес я не услышал.
 Обошёл стороной эти события и президент республики, не проследивший за исполнением чиновниками своего Указа о единовременном денежном вознаграждении соискателя при успешной защите диссертаций.
 После такой реакции всех возникала мысль: «А нужен ли доктор наук с его трудами и изобретениями государству?» Создавалось впечатление, что нет, и к тому же он становится изгоем в нём с «мизерной» зарплатой и незаслуженной завистью коллег. Это негативно действовало на молодёжь, которая хотела заниматься наукой и «двигать» её, но всегда останавливалась, задавая себе вопрос: «Зачем? Ради чего?»
 Всё это я расценивал, как «мелочи жизни» и… не обращая ни на что внимание, продолжал заниматься своим любимым делом – хирургией. В ней я находил своё полное удовлетворение…













О НАШЕЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕДЕ
 
 Ещё в 1975 году XVIII сессия Всемирной организации здравоохранения официально признала алкоголь наркотиком, разрушающим здоровье. Это такой же наркотик, как марихуана, героин, гашиш. У нас он продаётся во всех продуктовых магазинах. В человеческом организме нет органа, на который бы не действовал алкоголь. Мозг является для него наиболее уязвимой мишенью. Более 80% выпитого алкоголя задерживается нервными клетками мозга, а они составляют всего лишь 2% от веса тела. Вот такая чудовищной силы нагрузка ложится на маленький объём живой ткани. Чем больше выпито алкогольного напитка и чем он крепче, тем пагубнее его влияние на мозг и на важнейшие его функции – ассоциативное мышление и память.
Алкоголь разрушает кору головного мозга, самую главную его составную часть, отвечающую за мыслительную деятельность человека, за его творчество, нравственность. В народе давно замечено, что пьяница в первую очередь пропивает не штаны, а стыд и совесть. Для моего народа совесть тысячелетиями была основой нравственности. Почему я не могу работать плохо? Потому, что мне совестно. Почему я не ворую? Потому, что мне стыдно. У пьяниц чувство стыда исчезает в первую очередь. Стыдить его бесполезно. Нервные клетки, отвечающие за стыд, у пьяниц мёртвые.
Алкоголь – это лучшее средство лишить человека разума. Приучить народ пить – значит лишить народ разума, превратить человека из разумного существа в двуногое рабочее животное, в алкогольного наркомана. Вредна не только водка, но и вино, пиво и другие алкогольные напитки. Мой народ всегда сопротивлялся пьянству. Ещё в позапрошлом веке были антиалкогольные бунты против спаивания русского крестьянства. Первый декрет советской власти – это декрет о мире, второй – о земле, но почти никто не знает, что третий декрет был о «сухом законе».
Революцию народ совершил в самый трезвый период своей жизни, когда в стране был «сухой закон», когда у людей мозги были свободны от алкогольного дурмана, когда народ ясно видел где правда, а где ложь. Интересна судьба винных погребов в революционном Петрограде. Трижды собирался Петроградский Совет решать вопрос, что с ними делать? Предлагали раздать народу, или сберечь, а потом продать. Но приняли единственно правильное решение – уничтожить! Отмена «сухого закона» в народе была страшно непопулярна.
 Алкоголизм среди хирургов – обычное явление. Администрации больницы, в которой мне пришлось работать, алкоголики были очень удобны: они не могли возразить, покритиковать с пользой для дела, постоянно висели «на крючке», с которого невозможно было «соскочить».
Пьяный хирург – это особо опасный преступник с ножом в руке, который может убить не только больного, но и своего коллегу. Мне пришлось от своего пьяного заведующего с ножом, ранившим меня, прыгать из окна второго этажа. Этот же заведующий, находясь в таком же состоянии, облил мой автомобиль азотной кислотой. Всё это, учитывая многолетнюю работу с ним, я ему простил. При вручении ему знака «Отличник здравоохранения» он также… был пьян! Другого своего коллегу я раз пять отправлял в психиатрическую больницу лечиться от алкоголизма, но всё было напрасно, и в конце концов он повесился.
 Председатель профкома, невропатолог, в пьяном виде украл из магазина конфеты. И это врач, который в таком состоянии потерял и стыд и совесть! Его конец – задохнулся в пьяном виде рвотными массами.
Психиатр осужден на 9 лет лишения свободы за изнасилование женщины. Виной тому была все та же водка! Медицинская сестра информировала главного врача об аморальном поведении коллеги, однако ответ был неадекватно обратным.
Один терапевт в пьяном виде замерз, другой – подавился куском сала и умер; инфекционист – повесилась; рентгенолог, врач лор, гинеколог – умерли.
И все это в одной больнице!
Председатель ВТЭК, несмотря на то, что лет двадцать назад по пьянке потерял желудок, выпив по ошибке вместо водки кислоту, продолжал пить и учить нас, непьющих, как правильно оформлять документы больных на комиссию.
Чему удивляться, если главный врач, заняв эту должность, в честь этого сам принёс хирургам… бутылку водки!
 В начале своей хирургической карьеры я никак не мог понять, почему все хирурги без исключения в конце рабочего дня пьют спирт. Объяснял себе это тем, что они снимают стресс после напряжённой работы или занимаются профилактикой атеросклероза. Однако со временем понял, к чему это может привести. Самое страшное заключалось в том, что от них не отставала и молодёжь(!), беря с них пример.
 Мои выступления на открытых партийных собраниях против пьянства и алкоголизма в нашем коллективе вызывали у администрации больницы лишь непонимание и раздражение.
 На Дне главного врача, проходившем в столице республики, министр здравоохранения, ставшая впоследствии премьер-министром, спросив у главного хирурга о ведущем хирурге одного из районов – не спился ли он, продолжила: «Если нет, то представьте документы на присвоение ему звания «Заслуженный врач России». Оказывается, критерием присвоения этого звания являлась для неё прежде всего толерантность к алкоголю! С тех пор, после такой реплики министра (!), звание «Заслуженный…» осталось в моём сознании как неприемлемое, нарицательное и оскорбительное.
 В качестве примера «борьбы с пьянством» может служить реакция этого чиновника на служебную записку, написанную мной по просьбе главного врача:

«16 июля 2009 года ординатор хирургического отделения доложил мне, как заведующему, о поступлении в отделение больной П., 25 лет, которая была доставлена «скорой» с жалобами на боли за грудиной, затруднения при глотании, отёк шеи.
 Осмотрев больную, мы приняли решение вызвать специалиста из столицы республики, что и было осуществлено вместе с заместителем главного врача по лечебной части. В 18 часов заместитель позвонила мне и сказала, что специалист приехал и у него возникли ко мне вопросы.
 Первым, кого я увидел, приехав в больницу, был дежурный врач по хирургии, который сообщил мне, что консультант-специалист пьян.
 В ординаторской хирургического отделения находились неизвестные мне мужчина и женщина. Мужчина, как позже выяснилось со слов ответственных работников аппарата Мин-здрав¬соцразвития республики, представлен специалистом в области торакальной хирургии, «хирургом от Бога», был в состоянии алкогольного опьянения и неадекватного поведения. Вопросы у него ко мне, может быть, и имелись, но задать их он уже не мог. Об этом я доложил заместителю главного врача в присутствии заведу¬ющей родильным отделением и двух ответственных работников аппарата Минздравсоцразвития республики. Реакция была незамедлительной, но парадоксальной, что и привело к появлению этой служебной записки».
 К сожалению, ответ от министра на эту служебную записку я не получил.
 Проблема с кадрами хирургов в республике из-за их повального пьянства стала назревать давно, однако на это мало кто из чиновников обращал внимания.
 Однажды в больницу на консультацию больного ребёнка приехали два пьяных врача – ведущий детский хирург, кандидат медицинских наук, о котором много писали хорошего в местных газетах, и анестезиолог. Что они могли сделать в таком виде? Ничего! Создали лишнюю проблему и головную боль мне, как дежурному хирургу и родителям больного. Неужели министр не знала об этом? Наверняка знала…
 Один из известных торакальных хирургов, кандидат медицинских наук допился до того, что убил своего собственного сына! Людей перед этим зельем не останавливало ничто – ни любимая работа, ни наука, ни семья, ни жизнь любимых…
 В нашей больнице по этой причине ситуация стала неуправляемой, пьяного хирурга администрация не увольняла, объясняя тем, что некому работать и жаль его и его семью. Взяли молодого хирурга со стороны, не разобравшись в нём, но оказалось, что и он алкоголик, сменивший уже три места работы. Через две недели после устройства на работу он запил, не вышел на работу, его нашли, «отмыли», как выразилась заместитель главного врача, и… заставили дежурить!
Даже в боксе, если боксер в нокауте, рефери прекращает бой, а здесь… дежурить!.. и отвечать не только за себя, но и за больного! Непонятно, почему это происходит во врачебной среде, от которой должна «идти» в народ санитарно-просветительная работа о вреде пьянства и алкоголизма? А какая ответственность лежит на враче родильного дома, где две жизни – матери и ребёнка! Но и там люди пьют, не понимая, что делают, к чему это может привести, пьют без стыда и совести!
 … Одну из моих знакомых муж привез на роды в родильное отделение нашей больницы. Вечером она звонит мне из роддома и говорит, что к ней никто из врачей не подходил и что она плохо себя чувствует, болит голова, появились непонятные боли в животе… Я позвонил в больницу и попросил дежурного врача к телефону, но медицинская сестра, взявшая трубку, ответила, что врач не в состоянии не только подойти, но и говорить! Когда я приехал в больницу, то увидел женщину-гинеколога в безобразно пьяном виде, какого-либо ответа на свои вопросы от неё я добиться не смог. Мной были вызваны из дома в больницу заведующая родильным отделением и заместитель главного врача, которые, выслушав меня и увидев пьяного гинеколога, ничего не предприняли для предупреждения возможной беды. Утром я вынужден был увезти знакомую на роды в столичный родильный дом, где она благополучно родила здорового сына.
 … Алкогольная беда коснулась и меня – на этой почве я потерял своего незабвенного и любимого сына.
 Удивляешься тому, что люди – инвалиды с болезнями опорно-двигательного аппарата, с ДЦП (!), имеют цель, творят и созидают, устанавливают рекорды, «не бросают вёсла в бушующем океане жизни и побеждают», а другие, имеющие здоровье, бесцельно сжигают себя в тихом омуте алкогольного дурмана.
 У нас не на кого показать, что он совсем не пьёт! Единственная возможность уберечь нацию от алкогольной гибели – это возврат к декрету о « сухом законе»!
 




















СТАНДАРТЫ В ХИРУРГИИ

 Можно ли вводить стандарты в диагностику и лечение хирургических больных? Как это понимать и кто это придумал? Неужели и здесь применим шаблонный метод, который не оправдал себя в других отраслях народного хозяйства? Практический хирург, с индивидуальным творческим подходом к диагностике и лечению больных, всегда будет против стандартов, ограничивающих его профессиональный потенциал. Отмечено, что о стандартах вынуждены были заговорить только тогда, когда наконец-то поняли, что уровень образования в здравоохранении стал резко падать.
 Чиновникам необходимо понять, что введение стандартов не улучшит результатов и показателей в работе, особенно в хирургии, а создаст лишь благоприятные условия для дальнейшего бюрократического блокирования отрасли. Хирург – не робот, чтобы открыть книгу и по стандарту строго провести диагностику с целью что-то не пропустить, или по пунктам стандартов проделать ту или иную манипуляцию на операции. Дураку, да, действительно, необходимо работать по стандартам, но не в хирургии, а в любой, менее ответственной, отрасли с целью получить хоть какой-то результат, чтобы он мог ответить – всё сделал по стандарту, ну вот так и получилось… не судите строго.
 В приёмное отделение районной больницы «скорая» привезла из кафе бездыханное тело мужчины средних лет. Медсестра вызвала дежурного терапевта. Терапевт невозмутимо стал по стандарту измерять артериальное давление, «искать» пульс у больного с выраженным цианозом, находящимся в состоянии клинической смерти! Только появление хирурга, сделавшего вовремя закрытый массаж сердца и интубацию трахеи с последующей вентиляцией лёгких, спасло больного. Мужчина, обедая в кафе, подавился куском мяса. В данном случае всё зависело от академического образования и опыта врача, если они есть – жизнь, нет – смерть!
 Или больной поступает с выраженной запущенной кишечной непроходимостью, где в решении тактического вопроса дорога каждая минута. Что делать? Заниматься диагностикой по стандартам? Потеряешь время, а в принципе, порой, оказывается вполне достаточно анамнестических, клинических и объективных данных для постановки правильного диагноза, чтобы взять больного на операционный стол.
 Каждый хирург индивидуален, и в его подходе к больному всегда просматривается только ему присущий «стиль» научного ремесла.
Введение стандартов сведёт всё к «одному знаменателю», который, отбрасывая и образование, и опыт,  играющие, и я уверен, которые будут играть в будущем основную и решающую роль в диагностике и лечении больных, создаст лишь только видимость работы.
 Мы стараемся «пилить опилки», изобретая то, что уже давно изобретено, не упрощаем решение задачи, а усложняем, порой уходя от её правильного решения! Никогда не надо забывать о классической хирургии, которая, являясь основным «скелетным» стандартом или «отправной точкой», способствует и помогает правильно оценивать и решать сложные хирургические задачи.
 В хирургии все случаи ответственные и исключительные; чем-то отличаясь друг от друга и не всегда вписываясь в стандарт нозологического лечения, они требуют решительных, нестандартных, творческих и грамотных действий!

Около 10 лет назад на приёме у нейрохирурга Республиканской клинической больницы была молодая медсестра одной из детских больниц по поводу эпилептических припадков, которые её мучили с раннего детства после перенесённой травмы головы. Врач по стандарту провёл все методы диагностики, включая компьютерную томографию. Заключение республиканских нейрохирургов – спаечный процесс в правой височной области и… рекомендация – трепанация черепа справа. На что медсестра с мамой, тоже врачом, ответили отказом, решив провести дополнительное обследование с последующим лечением в Санкт-Петербурге.
В Поленовском институте нейрохирургии при интерпретации диагностических результатов Республиканской больницы пришли к выводу, что очаг расположен в левой височной области и что нужна трепанация черепа, но уже… слева. Операция была проведена в институте успешно. Медсестра «выдернула из тысячи билетов один, который оказался счастливым», а если бы это было в республике?.. Трудно представить! В данном случае речь идёт не о стандарте, а об образовании – оно оказалось на порядок выше у работников института.
В последующем эта медсестра, став совершенно здоровой, закончила медицинский институт, стала работать по специальности, не обременяя никого, и вспоминать свои хождения по больницам, как самые мучительные и унизительные в своей жизни. Это … моя дочь.
 О бюрократизме говорили всегда и везде, как о негативном явлении в обществе, создающем дополнительные препятствия на пути к цели. Это коснулось и медицины. К этому относятся вводимые чиновниками в последнее время новые приказы, всевозможные отчёты, формуляры, стандарты, которые не только загружают врачей и мешают делу, но и значительно ухудшают его. Особенно это проявилось в хирургии. Бюрократы «душат» хирургию. Создаётся впечатление, что наши чиновники далеки от здравоохранения и что они – «всадники без головы»!
 Сейчас всё погрязло в бумагах – на одно оформление документации у хирурга уходит почти весь рабочий день. Кстати, из-за этих бумаг почти прекратило существовать нужное для больницы отделение переливания крови.
 Бюрократу-чиновнику надо бы понимать, что больному нужна не бумага, а хирург с его головой и руками, грамотное и чуткое отношение, а если в больнице отсутствует туалет с биде, то только в этом случае ему нужна бумага… туалетная.
 Введение стандартов в диагностику и лечение, особенно в хирургии, лишь позволит прикрыть халатность, отсутствие необходимой квалификации, ошибки. Несмотря на убедительные доводы чиновников о целесообразности стандартов для повышения эффективности и качества оказания медицинской помощи населению, оно лишь ухудшит положение в нашем здравоохранении.
 





















«УХОДИ ДОБРОВОЛЬНО…»

 Учёба в заочной аспирантуре, кропотливая работа над диссертацией явились причиной возникновения сложных взаимоотношений между мной и администрацией больницы. Пытаясь найти какие-то изъяны в работе, изыскивая возможные и невозможные пути для моего унижения и наказания, она ввела меня в состояние растерянности, неуверенности и неопределённости – что делать?
 Только вмешательство редакции «Медицинской газеты» с выездом на место её корреспондента и последующая публикация статей «Уходи добровольно...» и «О “династиях” и пристрастиях», вывели меня из состояния шока, дали возможность поверить в свои силы и в существование справедливости.
Статьи привожу без сокращений.

«УХОДИ ДОБРОВОЛЬНО...
Перед нами две характеристики. Обе касаются одного человека – врача, работающего в центральной районной больнице небольшого городка одной из республик России.
 «…При прохождении субординатуры на кафедре хирургии Казанского медицинского института в 1970–1971 гг. проявил себя вдумчивым, инициативным врачом, всегда был аккуратным, принципиальным, дисциплинированным и честным в работе». Документ подписан Заслуженным деятелем науки Татарской АССР профессором И.Ф. Харитоновым.
 Другая характеристика: «Работая на амбулаторном приёме, зарекомендовал себя беспринципным и недобросовестным врачом…». Подписи главного врача больницы, руководителей партийной и профсоюзной организаций. Дата – 1980 год.
 История двуликого Януса? Или человека, который обманул возлагавшиеся на него надежды?
 Жизнь всегда сложнее схемы и, к счастью, в неё не укладывается. С доктором не произошло метаморфозы, как это можно предположить, прочитав две столь полярные характеристики. Познакомившись с ним, мы поняли, что одной розовой краской его портрет не нарисуешь, Человек замкнутый, неулыбчивый, как сейчас принято говорить, некоммуникабельный («На одной лестничной клетке с ним жили – не помню, чтобы хоть раз первым поздоровался», – рассказывал один из горожан). Погружённый в себя, он иным кажется холодноватым и даже высокомерным.
 Пациенты другого мнения. Врач пользуется неограниченным их доверием. И дело не в том, что он по существу единственный специалист-уролог в городе. Главное, что он уролог хороший, квалифицированный. Это, кстати сказать, признают и руководители больницы. В той же суровой характеристике они вынуждены констатировать: «…имеет глубокие знания по урологии, окончил заочную аспирантуру».
 Казалось бы, город должен беречь такого специалиста. Но у нас сложилось твёрдое убеждение, что от него хотят избавиться. Этого и не скрывают. Главный врач больницы публично заявил доктору: «Уходи добровольно, иначе подведём под монастырь».
 За полтора года пребывания в должности руководителя коллектива главный врач объявил врачу пять строгих выговоров. Мотив очень серьёзный: необоснованная выдача больничных листов на приёме в поликлинике. Мы взяли документы из архивов, беседовали с пациентами. В некоторых амбулаторных картах врач действительно делал слишком краткие, а подчас и небрежные записи. И всё-таки в обосновании строгих взысканий имеются явные натяжки и даже нарушения закона.
 В ноябре 1979 года врач выдал больничный лист пациентке К. Через шесть с лишним месяцев главный врач на основании формальных придирок неожиданно объявляет урологу строгий выговор за «необоснованную выдачу» больничного листа. Комиссия по трудовым спорам и местком под давлением администратора утвердили решение, но состоявшийся вскоре суд признал выговор незаконным.
 Взыграла амбиция главного врача. Заметим, что когда-то они с доктором были приятелями, потом между ними чёрная кошка пробежала. Став руководителем, главный врач не смог подняться над личными пристрастиями. Через два дня после суда он собирает коллектив и «большинством голосов» восстанавливает выговор.
 За этим следует запрет врачу в течении трёх месяцев единолично выдавать больничные листы. А через некоторое время – новый выговор, уже за нарушение этого запрета. Проверив больничные листы, мы увидели на них – чёрным по синему – подпись председателя ВКК. Значит, не нарушал врач приказа, действовал по предписанию.
 Удивляет одно обстоятельство. По каждому из больничных листов, фигурирующих в приказах как неправильно выданные, больные получили денежное пособие по временной не-трудоспособности. Почему главный врач не препятствовал разбазариванию государственных средств для помощи «мнимым больным»? Ответ прост: для такой акции нужны веские доказательства, а их у главного врача не было.
 В своих приказах, бичующих доктора, главный врач выглядит неутомимым поборником порядка, не терпящим малейших нарушений. Странным образом уживается с этой непримиримостью избирательная слепота в отношении действительно серьёзных проступков некоторых сотрудников. Не раз больничный лист выдавался лицам, поступавшим в стационар в состоянии алкогольного опьянения. Дежурившие врачи чётко фиксировали в историях болезни факт опьянения, но затем запись оказывалась зачёркнутой или даже страницу в документе просто вырывали и заменяли другой. Эти подделки стали известны, но виновники не понесли должного наказания.
 Характерный случай. Одного из больных госпитализировали с опозданием, были просчёты в диагностике. Ошибки допустили другие дежурившие врачи. Наказали же … «нашего доктора». Резкое ухудшение в состоянии пациента произошло как раз во время его дежурства, хотя он впервые видел больного и, кстати сказать, первым высказал сомнение в правильности диагноза.
 Столь явная необъективность (исправленная лишь после вмешательства Минздрава республики) в данном случае объясняется ещё и тем, что один из упомянутых врачей – сын заведующего хирургическим отделением – ветерана больницы, до последнего времени работавшего её главным врачом. О его заслугах здесь все знают. Но знают и то, что в его бытность главврачом в больнице работали (и продолжают работать сейчас) 17 его родственников: жена, два сына, сестра, две невестки, свояк… Не с тех ли пор идёт здесь негласное деление работников на своих и чужих? «Наш» врач оказался среди последних.
 Даже самое суровое решение руководителя будет в конце концов понято и принято коллективом, если оно беспристрастно, рождено стремлением к истине. Не зря же на глазах богини правосудия и справедливости неизменная повязка. В нашей истории она словно съехала с глаз.
 Вдумаемся, какой урон это наносит. Врач, с отличием закончивший институт, нужный жителям города, живущий в нём почти с момента рождения, преданный больнице, где всю жизнь медицинской сестрой проработала его мать, – этот врач уже подумывает об отъезде. Научную работу забросил – не до неё (к тому же загадочно исчезли из архива именно те истории болезни, на которых строилась его диссертация). А жаль! Научный руководитель профессор из Казани И.А. Салихов высоко оценивает работу соискателя.
 Противостояние самолюбий, личная борьба – это неизбежно и удар по интересам больных. За последние годы в больнице допущены серьёзные просчёты в организации неотложной помощи, немало жалоб на несвоевременные и недостаточно квалифицированные оперативные вмешательства.
 Три комиссии из Минздрава республики проверяли жалобу доктора. И снова виноват один он. Министр сказал в сердцах: «Знаете, как я разрублю узел? В столице скоро откроем новое урологическое отделение, переведём туда этого врача!».
 Представим, что план министра осуществится. «Недобросовестный» доктор, уличённый во множестве грехов, переедет в столицу республики. А райцентр останется без надёжного специалиста. Непонятно только, какой нравственный урок извлекут из такого финала участники этой истории.
 На полированных стендах в больницах и поликлиниках часто можно видеть хорошие, нужные призывы и обязательства. Беречь электроэнергию. Экономно расходовать вату и другие материалы. Неплохо бы подсчитать, а во что обходится бездействующий специалист? Хирург, отлучённый по чьей-то капризной воле от операционного стола? Врач, которому «из принципа» годами отказывали в путёвке на курсы усовершенствования?
 Не будем забывать: из всех режимов экономии самый большой выигрыш даёт режим чуткого, хозяйского отношения к людям. Режим наибольшего благоприятствования деловым качествам, творческому началу в каждом работнике. Всякий иной подход оборачивается потерями, восполнить которые невозможно».
«Медицинская газета»
от 8 мая 1981 года


«О “ДИНАСТИЯХ” И ПРИСТРАСТИЯХ

РЕДАКЦИЯ получила официальный ответ Министерства здравоохранения республики на статью «Уходи добровольно…», опубликованную в №4066 «Медицинской газеты». Напомним: в корреспонденции речь шла о нездоровой обстановке, сложившейся вокруг врача-уролога центральной районной больницы. По существу он поставлен руководством больницы перед необходимостью уйти из больницы.
 В ответе, подписанном министром здравоохранения республики, говорится, что статья обсуждена на совместном заседании коллегии министерства и президиума обкома профсоюза медицинских работников. Критика в основном признана правильной. Отмечены недостаточная работа администрации районной больницы по повышению квалификации врачей и слабый контроль за соблюдением требований экспертизы временной нетрудоспособности. Коллегия и президиум обкома профсоюза осудили порочную практику голого администрирования со стороны главного врача больницы. Учитывая отсутствие у него опыта административной работы, планируется направить его на курсы повышения квалификации по социальной гигиене и организации здравоохранения.
 Указано на недопустимость формализма при проверке писем и жалоб трудящихся работниками аппарата министерства. В заключение Минздрав республики выразил своё несогласие «с фактом осуждения в статье врачебной династии заведующего хирургическим отделением».
 Ответ нуждается в комментариях. В статье «Уходи добровольно…» говорилось о том, что при вынесении дисциплинарных взысканий врачу были допущены нарушения закона. В ответе министерства ничего не сказано о мерах, принятых для исправлений этих нарушений.
 Не может не удивлять и такой факт. Уже после опубликования статьи в газете главный врач был награждён значком «Отличнику здравоохранения». Странно получается: «порочная практика голого администрирования», «отсутствие опыта административной работы» (см. официальный ответ) – и представление к награде, которой удостаиваются работники, «показавшие образцы социалистического отношения к труду, отлично выполняющие свои обязанности…» (см. «Положение о значке “Отличнику здравоохранения”»).
 По-видимому, работникам Министерства здравоохранения республики надо указать не только на «недопустимость формализма при проверке писем и жалоб трудящихся», но и на недостаток принципиальности при решении вопросов о награждениях и наказаниях подчинённых.
 Редакция получила много откликов на статью. Подавляющее большинство авторов поддержало позицию газеты, в том числе и группа врачей районной больницы, приславших коллективное письмо. Почта принесла новые факты, свидетельствующие о том, что случай с нашим доктором не единственный. Так, в недалёком прошлом вынуждена была уйти из больницы опытнейший офтальмолог, что привело к резкому ухудшению качества этого вида специализированной помощи в больнице. Есть и свежие факты выдачи больничных листов без должных оснований, причём виновные в этом врачи не понесли никакого наказания.
 И, наконец, о династии. Достаточно перечитать статью, чтобы убедиться: осуждения чьей-либо династии нет и в помине. Отмечая заслуги заведующего хирургическим отделением районной больницы, мы указали лишь на недопустимость положения, когда руководитель сравнительно небольшой больницы (заведующий хирургическим отделением много лет был одновременно и главным врачом) окружил себя многочисленными родственниками (всего 17). Клинической лабораторией заведует жена, детской консультацией – сестра жены, родильным отделением – сноха. Заведующий инфекционным отделением (свояк) до последнего времени был также руководителем горздравотдела.
 Если это называется династией, то что же тогда семейственность, порождающая атмосферу круговой поруки и несправедливого предпочтения?
 Передача из поколения в поколение опыта и традиций – дело очень хорошее. Но зачем же путать подлинную преемственность мастерства и знаний с практикой наибольшего благоприятствования ближним, друзьям, односельчанам? Тут-то и рождается непозволительное разделение сотрудников на «своих» и «чужих».
 Продолжить разговор на в общем-то достаточно деликатную тему нас побудило и ещё одно обстоятельство. Пришло письмо, из которого мы узнали, что подобные «династии» зарождаются не только в провинциальном городе, но и в столице республики. Есть в столице Республиканская клиническая глазная больница. Недавно её возглавил сын главного офтальмолога республики. В этой же больнице трудятся дочь и сноха. По имеющимся данным, семейный хоровод грозит стать шире…
 А вот молодой врач, закончившая медицинский факультет университета с отличием, пришлась здесь не ко двору, хотя и была назначена в больницу врачом с прохождением интернатуры. Минул год, и начинающему специалисту, матери, имеющей грудного ребёнка, сказали: нет вакантных мест. Между тем места были, не говоря уже о том, что за время прохождения интернатуры из больницы уволились четыре врача. Взяли других, даже из дальних мест. Этот доктор оказалась «чужой».
 Вот и получается: династии только на бумаге, а вот пристрастий – хоть отбавляй».
«Медицинская газета»
от 25 сентября 1981 года
 


























ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ


 В идеале в обществе каждый должен иметь свою гражданскую позицию, которая должна быть открыто высказана им для конструктивного диалога, направленного на укрепление и процветание этого общества. Она должна встречать понимание и поддержку всеми гражданами независимо от возраста, должности, образования и вероисповедания. Только в этом случае возможно светлое будущее. Свою позицию я, не являясь членом партии, озвучил в своих выступлениях на открытых, модных в то время, партийных собраниях, статьях, письмах, часть из которых последовательно привожу без сокращений:

Выступление на собрании 15.07.1980:
«Товарищи! Я внимательно прочитал материалы IX пленума горкома партии «О состоянии и мерах по улучшению работы с кадрами».
 В связи с этим мне хотелось бы сказать несколько слов о практике воспитания кадров в нашей больнице. Характеризуя лучших руководителей предприятий, учреждений города и района докладчик, Первый секретарь горкома отметил на пленуме, что «они умеют работать с людьми, являются хорошими воспитателями. Этих людей характеризует простота и такт в обращении с подчинёнными, внимательное отношение к их запросам, умение уважать мнение товарищей по работе и готовность считаться с этим мнением» (газета «Вперёд» от 26.05.1980).
 К сожалению, я должен сказать, что подобными качествами руководители нашей больницы не обладают и поэтому воспитание кадров, особенно молодых специалистов, у нас поставлено из рук вон плохо. Не вдаваясь в глубокий анализ этой работы, отмечу лишь об одном вопиющем факте. Администрация нашей больницы к одним работникам относится как к сынкам, к другим – как к пасынкам, хотя, быть может, они и не заслуживают этого. Такое отношение руководителей пагубно действует на воспитание.
 Сынки, покровительствующие руководящими товарищами, распускаются, начинают зазнаваться, нарушают трудовую дисциплину, вносят в атмосферу коллектива нездоровый дух разложения. Но это им сходит с рук. Чтобы не быть голословным приведу пример:
 Молодой врач-травматолог, сын заведующего хирургическим отделением 29.12.1979 г. позволил себе напиться до «чёртиков». Решив, что ему всё дозволено, он захотел подраться на улице. Врача забрали в медвытрезвитель. Казалось бы, этот позорный для нашего коллектива случай должен был встревожить администрацию и профсоюзную организацию и стать предметом обсуждения коллектива, однако этого не случилось. Прошло полгода, а об этом молчат, будто ничего и не было.
 28.06. и 5.07.1980 г. он же не вышел на работу. Об этом также молчат.
 Почему? А потому, что набедокурил «сынок», а ему у нас всё прощается. Вот, если бы «пасынок», тогда другое дело: к пасынкам у нас другое отношение – на пасынков клевещут, о пасынках собирают клеветнические сведения, порочащие их как специалистов и людей, пасынков преследуют всеми средствами, в том числе и недозволенными законом и моральным кодексом.
 Другой сын заведующего хирургическим отделением ежегодно ездит на усовершенствования, причём на рабочие места, ему это можно, потому что он – сынок, а нам этого делать нельзя, потому что мы – пасынки.
 Очень правильно говорил Первый секретарь на пленуме горкома о том, что «отдельные руководители нарушают нормы и принципы морали, стараются игнорировать законы». Говорил будто о нашей больнице, где законы не признают ни администрация, ни профсоюзная организация.
 27.05.1980 г. мне дали строгий выговор за необоснованную выдачу справки об освобождении от работы и листа нетрудоспособности. Дали с явным нарушением КЗОТ. Вчера был суд и незаконный приказ был отменён. Отменён потому, что главный врач нарушил закон. Он не имел права давать взыскание мне по истечении 6 месяцев даже в том случае, если я действительно нарушил инструкцию. На суде выяснилось, что по поводу выдачи документов об освобождении от работы существует специальная инструкция, но она держится от нас, врачей, в секрете. Это тоже беззаконие, причём вопиющее. О том, что я выдал необоснованно документы об освобождении от работы – это ложь и клевета. А вот сын заведующего хирургическим отделением выдал лист нетрудоспособности пьянице – это видела вся комиссия по смотру отделений, возглавляемая заместителем главного врача по лечебной части. Да и не только они, а почти все сотрудники поликлиники видели происходящее.
 Главный врач знает об этом, но мер не принимает, и не примет потому, что опять набедокурил тот же сынок, а их он оберегает. Меня же лишил права вообще освобождать от работы больных. Посудите сами справедливо ли это?
 Правильно ли со стороны администрации такое отношение к кадрам? Когда, как в своё время сказал Маяковский:
 К одним паспортам – улыбки у рта,
 к другим – отношение плевое!»

Выступление на собрании 23.07.1985 г.:
«Товарищи! Я, как и все советские люди, с огромным удовлетворением, всем сердцем встретил решения партии и правительства об укреплении дисциплины и порядка, о борьбе с пьянством и алкоголизмом, о повышении требовательности ко всем – от рабочего до министра, до секретаря партии, до руководителей правительства – как сказал Генеральный секретарь партии на собрании актива Ленинградской парторганизации.
 Решая эти вопросы, партия и правительство перед всем народом страны поставили задачу коренным образом перестроить стиль работы, совершенствовать систему управления с тем, чтобы слова не расходились с делами, чтобы в нашей жизни было поменьше громких фраз, пустых обещаний и заверений, чтобы судили о каждом человеке и коллективе по делам, а не по красивым словам, а о работе – по результатам, а не по «мероприятиям». И если сегодня подходить с этих позиций, например, к деятельности нашего профсоюзного комитета, то пока нельзя сказать, что он перестраивается. Стремление к показухе, стремление выглядеть лучше, чем на самом деле, закрывая глаза на недостатки, всё ещё по-прежнему владеют нашим профкомом и его председателем.
 Поясню это примером. Недавно профком присвоил звание «Коллектив коммунистического труда» третьему терапевтическому отделению. Не спорю, в этом отделении есть хорошие работники и некоторые из них заслуживают морального поощрения, однако нельзя забывать, что совсем недавно весь коллектив больницы был встревожен тем, что в этом отделении произошла «утечка» наркотиков, что там нет должного порядка и контроля и т.д. После этого происшествия не прошло и месяца, как на стене в больнице появился плакат «Поздравляем с присвоением звания коллектива коммунистического труда!».
 А ведь шила в мешке не утаишь! Всем ясно, что профком и администрация поторопились присвоить это звание не столько по делам и по состоянию дисциплины, сколько с расчётом – званием, как щитом, прикрыть неблаговидные дела в этом отделении.
 Или ещё пример. Перед праздником 40-летия Победы все мы слышали приказ главного врача о наложении взыскания за аморальное поведение и распитие спиртных напитков на рабочем месте врачу рентгеновского отделения. А через несколько дней, опять-таки с целью прикрыть это грязное пятно, коллективу рентгеновского отделения присваивается звание – ни больше, ни меньше «коллектива высокой культуры». За что? За «культурную» пьянку на рабочем месте!?
 Я разумею так: коллектив должен отвечать за действия каждого члена и пока в коллективе есть хоть один алкоголик, хоть один пьяница, такой коллектив нельзя назвать «коллективом высокой культуры» потому, что это звучит просто смешно!
 Разве так нас учат партия и правительство бороться за дисциплину и порядок, за ликвидацию пьянства и алкоголизма!? Разве это честно и чисто?
 Профком наш всё ещё придерживается старой, шаблонной привычки – решать все вопросы втихомолку, за закрытыми дверьми кабинетов, без широкого участия коллектива. А ведь в нашей стране принят закон о трудовом коллективе! Кому-кому, а председателю профкома надо в первую очередь знать этот закон и действовать строго в духе этого документа.
 У нас в больнице нередко нарушается и закон о труде. Например, в приёмном отделении сёстры дежурят по двое суток подряд без перерывов, хирурги – по 24 часа. Профком этого «не замечает».
 Пьянство медперсонала в больнице пока не изживается. На производстве пьяного рабочего к работе не допускают и пишут ему прогул, а у нас нередко пьяный врач на дежурстве. А какова роль профкома в этих случаях? – роль пассивного наблюдателя!
 Кстати сказать, председатель профкома на словах за дисциплину и порядок для других, но не для себя. Она сама часто опаздывает на работу, показывая дурной пример другим.
 Я всей душой поддерживаю призыв партии и правительства крепить дисциплину и порядок и буду не на словах, а на деле следовать этому».

Выступление на собрании 25.10.1988 г.
«Товарищи! Я не член партии, но происходящее в нашей больнице волнует меня не меньше, чем партийца, поэтому решил выступить перед Вами.
Мне кажется, партийная организация больницы и её секретарь за отчётный период сработали очень слабо. По-видимому, решения апрельского (1985 г.) и последующих пленумов Центрального комитета партии и 19-й партконференции ещё не дошли до сердца каждого члена нашей парторганизации и до его руководителя. Это ясно видно всем по тому факту, что в нашей больнице всё пока без изменений, всё тот же застой, всё та же видимость работы, незаметно никаких следов перестройки.
 Возьмём, к примеру, один из важнейших вопросов – вопрос о кадрах. Партия поставила задачу об изменении стиля руководящих работников и о новом подходе к подбору и расстановке кадров на демократических началах с таким расчётом, чтобы к руководству привлечь людей творческих, инициативных, энергичных, которые могли бы по настоящему работать с людьми, а не командовать, как это было в годы застоя.
 Прошло три года, как началась перестройка, а что изменилось в кадровой политике нашей больницы? Если говорить откровенно, без очковтирательства, без обмана, то если и есть изменения, то только к худшему.
 В то время, когда повсюду в стране, вплоть до центральных органов власти, идёт процесс обновления кадров руководителей, у нас в больнице по-прежнему царит застой, большинством отделений продолжают руководить пенсионеры. В своё время эти уважаемые товарищи сделали немало полезного в области здравоохранения – за это им благодарность. Но прошли годы, недаром в 55–60 лет люди уходят на пенсию. Возраст есть возраст, годы берут своё: нет прежней энергии, нет инициативы, ничего нового уже не создашь.
 А ведь у нас есть молодые специалисты, есть смена. Во имя улучшения дела, движения вперёд, пора нашей парторганизации создать обстановку молодым для инициативной, творческой работы, смело выдвигать их на руководящие посты, а пенсионерам, если они болеют за Родину, надо взять пример с министра иностранных дел страны Андрея Андреевича Громыко. Этот пример достоин подражания миллионам людей.
 Моё предложение заведующих отделениями не назначать в приказном порядке, а избирать тайным голосованием, как главных врачей в Финляндии. Это повысит авторитет руководителей и их ответственность за состояние дела.
 Я бы сегодня ещё хотел спросить секретаря нашей парторганизации:
1. Неужели вы считаете, что у нас всё нормально с кадрами в инфекционном отделении, в травматологическом?
2. Неужели без такого драматизма во времени нельзя было решить вопрос об открытии эндоскопического кабинета?
3. Неужели невозможно сделать так, чтобы была стабильность в работе с пламенным фотометром?
 Я отвечу за вас. Вы всё прекрасно видите и понимаете так же, как и все мы, работающие в этой больнице, однако боясь испортить личные взаимоотношения, а у нас порой критика воспринимается как личное оскорбление, чего-то ждёте, ищите какие-то компромиссы, выискиваете кто к какой группировке принадлежит…
 Я считаю, что нам надо начать перестройку в больнице хотя бы с малого. У нас нет санпропускника, больным негде помыться, нет душа, нет ванн, хотя на некоторых комнатах в отделениях есть вывески «Ванная», но ведь это фикция, сохранившаяся со времён застоя. Ведь этих крайне необходимых помещений не оборудовали со времени сдачи больницы в эксплуатацию, т.е. 20 с лишним лет. А ведь душ нужен не только больным, но и медперсоналу. Не плохо бы в ординаторской хирургического отделения установить телевизор, чтобы хирурги могли после трудной и утомительной операции хорошо отдохнуть, снять напряжение.
 И последний вопрос – о дисциплине и о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Члены партии должны быть образцом поведения, но печально, что среди них наблюдается пьянство даже в рабочее время. А партбюро смотрело на это сквозь пальцы, будто не замечало. У нас член партии может опоздать на работу, опоздав на врачебную конференцию, невозмутимо пройти вперёд и сесть на передний ряд. Не правда ли, какой образец высокой культуры и уважения к себе и к коллегам!?
 У нас отсутствует требовательный спрос с конкретных людей за конкретное дело и поведение. Это у нас и сдерживает перестройку».

Один из моих коллег озвучил свою граждан¬скую позицию, написав на имя Всесоюзного съезда врачей следующее обращение:
«Уважаемые коллеги!
Апрельский пленум ЦК КПСС 1985 года высветил новые прогрессивные перспективы раз-вития нашего общества. На основе развития де¬мо¬кратизации, широкой гласности, критики негативных явлений и периода застоя набирает темпы развития перестройка. Внимательно следя за прессой,  я убеждаюсь, с каким трудом перестройка входит в нашу жизнь, сколько у неё врагов, людей ратующих за неё, а на деле против.
Прекрасно понимая, что именно сейчас, когда решается наша судьба, судьба нашего общества, быть нам или не быть, не оставаясь вне борьбы за перестройку, я решил обратиться к Вам и показать как «перестраиваются» у нас в больнице.
Работаю я анестезиологом в районной больнице с 1980 года. За годы работы я столкнулся с беззаконием и круговой порукой, семейным кланом и рабским преклонением перед администрацией, различными преступными махинациями и возможностью их укрывательства.
Центральной фигурой, на мой взгляд, всех беспорядков и бед в нашей больнице является заведующий II хирургическим отделением, бывший главный врач больницы, окруживший себя многочисленными родственниками и пользующийся покровительством Министерства здравоохранения республики и лично преданным ему главным врачом. Он стал решать свои жизненные проблемы так, чтобы выгодно было только ему и его ближайшему окружению, но не государству.
Имея высшую квалификационную категорию,  он почти не оперирует, перечень его операций очень скуден, в отделении, которым заведует, почти не бывает, часто и подолгу находится на больничном листе, в каких-то необъяснимых отпусках и командировках.
Его жена, являясь заведующей лабораторией, «развалила» всю работу в ней – анализы делаются некачественно, разнообразие исследований на уровне участковой больницы. Она, как и её муж, имеют высшие квалификационные категории и звания Заслуженный врач…и т.д. и т.п. Как они смогли получить такие высокие категории и эти звания не по деловым качествам? Мне непонятно. Возможно, период застоя сыграл здесь немаловажную роль…
Их сын, душевнобольной, отстранённый от работы травматолога по болезни, продолжает работать и в настоящее время направлен на специализацию по лабораторному делу. Это трудоустройство, по-видимому, произошло не без ведома Министерства. Может ли душевнобольной работать врачом-лаборантом? Такое трудоустройство возможным стало только потому, что он сын бывшего главного врача.
Это только небольшой перечень их семейного клана.
Главный врач, являясь его преемником, бесконечно предан «семейной династии». Маскируя и прикрывая недостатки, а порой и пре¬ступления этой семьи, он показывает их передовиками производства. Деятельность заведующего наложила большой отпечаток на самого главного врача, который стал амбициозным и беспринципным в решении судеб своих подчинённых.
Все врачи, поступившие на работу, проходят «воспитание» этого семейного клана, кто не поддаётся «воспитанию», тот приходится не ко двору. Вот такому «воспитанию» и был подвергнут в своё время я.
Обращаясь к съезду врачей я бы хотел, чтобы в конце концов была дана принципиальная оценка этому семейному клану в медицине, чтобы была ликвидирована почва для возможного возникновения беззакония и круговой поруки. Это бы всё отвечало духу времени, духу перестройки и программным документам XIX партконференции. Сейчас наступило другое время, время правды и справедливости. Сейчас надо судить о работе врача не по званиям, а по конкретным делам, а дела свидетельствуют не в пользу заведующего II хирургическим отделением».
16 октября 1988 года

После такого обращения к Всесоюзному съезду врачей коллега не «нашёл» правды и справедливости в больнице и был вынужден уйти из неё.
 Подобное выступление, как пример гражданской позиции, у нас в больнице было однажды. Выступила на врачебной конференции моя коллега, травматолог, которая открыто, не боясь, подвергла критике работу главного врача и его заместителя по хозяйственной части. Это была её позиция с правильными конструктивными предложениями.
 К этому считаю важным добавить, что должность главного врача должна быть выборной. Коллектив врачей сам вправе решить, на основе тайного голосования, кто им должен руководить. Ведь все мы на виду и всем ясно, кто достоин этой должности, кто может более чутко, внимательно и адекватно реагировать на наши замечания с целью решения насущных проблем местного здравоохранения.
 
  С целью улучшения оказания медицинской помощи населению в местной газете «Вперёд» за 27 августа 2010 года была опубликована моя статья: «Местный тупиковый феномен»:
 «За последние 10 лет в городе и районе окончательно были развалены промышленное производство, сельское хозяйство, образование и здравоохранение. Агонирует и жилищно-коммунальное хозяйство…
 Немалую и не последнюю роль в этом сыграло недееспособное двоевластие города и района, отмена которого, как жизненная необходимость, возникла давно.
 Раздел сфер влияния для сохранения насиженных мест с приличной зарплатой, возможность с целью обогащения «выжать» из населения дополнительный для себя доход, полное отсутствие государственной ответственности, инициативы и творческого хозяйского подхода к современной политической и экономической ситуации – вот причинно-следственные атрибуты существующей власти в лице гор- и райадминистрации. По сути, это привело к страданию всех – и бедных, и богатых.
 Меня, как врача, больше всего беспокоит та смута между горздравом и райздравом, которая привела к закрытию стратегически важного инфекционного отделения, к реорганизации не в лучшую сторону поликлинической службы, к возникновению кадрового дефицита по всем специальностям и т.д. и т.п. Минздравсоцразвития республики самоустранился от решения этих важных проблем.
 В итоге крайним оказался больной.
 На мой взгляд, только лишь одно объединение властных структур в одно целое, а в здравоохранении решение в пользу единоначалия главного врача наиболее крупного лечебного учреждения, как районная больница, поможет найти правильный выход из создавшегося трудного положения, в котором оказались город и район».
 
 С целью устранения негативных явлений в работе санитарной авиации республики мной было направлено письмо министру здравоохранения следующего содержания:
 «Уважаемый Министр!
Я всё-таки попытаюсь ещё раз обратиться к Вам, как доктор к доктору, с целью на месте получить непосредственно от Вас, как от министра, хоть какой-то ответ на свои письма, в которых, кроме моих личных интересов, затронуты и серьёзные проблемы городского и районного здравоохранения, от Вашего непосредственного участия в решении которых во многом зависит судьба национальных проектов правительства по улучшению обеспечения населения качественной и своевременной медицинской помощью.
 Относительно моих личных интересов, хочу Вас проинформировать, что то многолетнее преследование меня как специалиста, начатое ещё в далёком 1981 году Вашим ведомством (см. «Медицинскую газету» от 8 мая и от 25 сентября 1981 года, ст.ст. «Уходи добровольно...» и «О “династиях” и пристрастиях») закончилось при рассмотрении жалобы больного К. очередным провалом, обнажившем острые углы в образовании и здравоохранении республики.
 У меня, как у врача, ответственного за хирургическую службу в своём регионе, в дополнении ко всему сказанному имеются небезосновательные претензии к деятельности санавиации, допускающей к консультативной работе лиц в алкогольном опьянении (служебная записка от 20 июля 2009 года) и лиц не имеющих понятий о врачебном долге и этике (так, 9 ноября 2009 года дежурным хирургом по линии санавиации к больной Я., 57 лет, с диагнозом: ЗЧМТ был вызван нейрохирург, который отказался (!!!) оперировать больную по причине отсутствия соответствующего операционного костюма. Операция была выполнена дежурным хирургом, не имеющим соответствующего сертификата. На этот случай никто не обратил бы внимания при благоприятном исходе, однако через 3 дня больная умерла после повторной операции выполненной специалистом санавиации, но… другим).
 Я думаю, что это требует серьёзного разбирательства в коллективе, направленного не на амбициозное преследование заявителя, а на улучшение работы санавиации и на оздоровление морально-нравственного климата среди его сотрудников.
 На этот раз я надеюсь на Ваше личное понимание и поддержку в деле улучшения обеспечения качественной медицинской помощью жителей города и района».
16 ноября 2009 года

 Ответ министра на этот раз не заставил себя долго ждать – мне была устроена грубая провокация на дачу взятки, проведены обыски в моих кабинете и жилье.
 Я слышал, что кое-кто называл мои выступления критиканством. Отвечу – нет, это не критиканство, а критика человека с гражданской позицией, причём острая, неопровержимая, а порой, и опасная. Критиковать нелегко. Это требует известного мужества. Ведь критикуя недостатки, критикующий должен сам придерживаться высоких норм нравственности, должен сам быть примером дисциплинированности, не скатываться на мещанский путь равнодушия к делам и заботам своего коллектива и своего народа.






ДЕНЬГИ

 
 На первой вводной лекции студентам по рентгенологии лектор-доцент заявил с трибуны, что деньги любят все в одинаковой степени, и порекомендовал всем после окончания института идти в рентгенологи, объяснив это тем, что зарплата будет больше, чем у других специалистов. Как он был неправ! Гениальный математик Григорий Яковлевич Перельман, решивший проблему тысячелетия – гипотезу Пуанкаре, отказался от премии в миллион долларов! Счастье он видел не в деньгах, а в порядочности и честности по отношению к своему коллеге. В земной жизни его поступок никто не понял.
 В противоположность же Перельману один из моих коллег уже в начале своей трудовой карьеры, находясь на руководящей должности и совершив с целью обогащения финансовые нарушения, попал на страницы одного из юмористических журналов страны.
 Деньги играют определённую роль в жизни человека, но не основную. Когда они начинают играть основную роль, человек становится идиотом. Особенно об этом не надо забывать врачу.
 Отмечу, что если хирург считает больного источником своего заработка, то он далёк от хирургии, далёк от романтики и самопожертвования и зря пришёл в неё. В конце концов он поймёт это  и будет сожалеть о бесцельно прожитой жизни.
 Если хирург думает о деньгах, то, как правило, в его работе отсутствуют элементы творчества и новаторства, да и в коллективе между ним и коллегами возникает нездоровый дух товарно-денежных отношений.
 От своих коллег я сравнительно недавно услышал такое высказывание будто бы относящееся к сроку проведения операции – «надо ждать», а на самом деле это относилось к даче им денег за работу: «надо ж дать», чтобы всё получилось хорошо, или, мол, мы сделаем как положено… Как низко мы опустились и далеко ушли от своих учителей!
 Здоровье стало дорогим товаром, за который больному надо платить «бешеные» деньги.
Медицина стала сферой услуг, а это уже предполагает определённую плату за неё. Страховые компании – это ложная видимость материальной поддержки больного, на самом деле – это возможность чиновнику обогатиться за счёт него. Материальное оснащение страховых офисов сравнимо лишь с оснащением банков или налоговых служб, где существует приток больших денег. Зарплата людей, работающих с бумагами, в этой сфере услуг намного превышает оплату труда хирурга. Справедливо ли это? Такое положение неблагоприятно действует на всех. Происходит обогащение одних за счёт других.
 Многие врачи уже думают не о работе, а о том, как и где можно побольше заработать денег, уходят в коммерческие структуры или начинают заниматься предпринимательской деятельностью. Молодой врач, только что окончивший институт, думает не о больных, а о деньгах и о том, стоит ли посвящать свою жизнь такой малооплачиваемой работе. Дети многих знакомых мне врачей, закончив медицинский институт, не стали продолжать дело своих родителей и ушли работать в коммерческие структуры или более высокооплачиваемые отрасли народного хозяйства – Газпром, рекламные агентства по распространению лекарств, биодобавок и т.д. С одной стороны хорошо – происходит естественный отбор в профессию, с другой – какой ценой?
 Под маркой внедрения новых технологий появилась новая возможность обогатиться за счёт больного. В качестве примера можно привести метод сетчатого протезирования при грыжесечениях. Это забытый старый метод, имеющий свои показания при больших вентральных и рецидивных грыжах, когда большой дефект брюшной стенки закрывался синтетической сеткой. Сейчас о нём вспомнили и стали применять при всех грыжах, объясняя больному, что сетка стоит денег и за неё надо платить.
 Поголовная диспансеризация, на которую брошены огромные неконтролируемые деньги, – пустое непродуманное решение далёких от медицины чиновников, дающее дополнительную возможность обогатиться за счёт медицины.
 А реализация национальных проектов в здравоохранении к чему привела? К возбуждению ряда уголовных дел на чиновников, занимающихся этим. Не стало исключением и наше министерство. Хищения были на миллионы рублей – наших с вами денег…
 Многие не читали, забыли, или считают утопией «Капитал» Карла Маркса, а ведь там идёт речь именно о наших деньгах, о прибавочной стоимости или о продукте, присваиваемых небольшой преступной кучкой людей и необдуманно расходуемых на разные проекты.
Алчность человеческая безгранична. Один из врачей-анестезиологов нашей больницы занимался поборами с больных. Об этом знали все, но делали вид, что ничего не происходит – не пойман, не вор. Чтобы он дал наркоз, ему больной должен был заплатить деньги. Дело даже доходило до того, что родители детей, которых я оперировал, жаловались главному врачу на него. Однако мер никаких не предпринималось, а он выводов для себя не делал. Деньги он с больных и их родственников «выбивал» любым путём и за лекарства, необходимые для больного, и в морге, являясь посредником при вскрытии трупа между патологоанатомом и родственниками умершего и т.д. и т.п. Кончилось тем, что в конце концов он был задержан при продаже психотропных и сильнодействующих препаратов наркозависимым людям и осужден на 2 года условно. По сути, человек «сгорел» из-за… денег!
 Человеческая жизнь очень коротка, чтобы ставить деньги в ней основной целью. Как-то раз в редакцию «Литературной газеты» пришёл старик и принёс чемодан денег. «Всю жизнь копил, жил ради них, а сейчас не нужны, возьмите их», – сказал он сотрудникам и ушёл.
Жаль мне этого старика, погоня за деньгами принесла ему лишь разочарование и несчастье, он не реализовал себя в жизни, но, к сожалению, он поздно это понял…
 Заведующая женской консультацией больницы, врач с приличным стажем работы, одновременно занимаясь предпринимательской деятельностью с мужем – торгуя вещами на базаре, однажды, чтобы подзаработать, в амбулаторных условиях сделала аборт молодой женщине из соседнего района. У женщины после этого возникли боли в животе, резкая слабость. Врач «спрятала» потерпевшую в амбулатории до улучшения состояния. Однако состояние женщины продолжало ухудшаться, и о случившемся пришлось сообщить более опытному врачу – заведующей гинекологическим отделением, которая с диагнозом «перфорация матки и внутреннее кровотечение» взяла женщину на операционный стол. На столе разыгралась драматическая ситуация: гинекологи стали «терять» больную из-за продолжавшегося маточного кровотечения, и только вмешательство хирурга спасло жизнь больной, однако она осталась инвалидом и без матки, т.е. бесплодной.
Виновница отделалась выговором и продолжила зарабатывать деньги «базарным путём» на абортах и на поборах больных.
Некрасивое поведение коллег, связанное с таким и подобным «зарабатыванием» денег, имеет место на всех уровнях: чтобы санитарка отнесла судно или оказала какую-либо услугу больному – ей надо «дать», чтобы успешно сдать годовой отчёт – главному хирургу надо «дать», чтобы положить больного в терапевтическое или неврологическое отделение – заведующему отделением надо «дать»...






























БЕЛАЯ ВОРОНА


 Выделяясь в толпе, ты обрекаешь себя и своих близких на неприязнь, настороженное внимание и предвзятое отношение, на унижение и порой на клевету, рискуешь быть уничтоженным, как духовно, так и физически. Мы все относимся к природе, уникальной своим многообразием, рациональностью и естественным отбором.
 Приспособляемость человека к тем или иным условиям жизни даёт ему возможность более успешно решать встающие перед ним задачи, порой выделяя его из основной массы людей. Но порой уходят годы, чтобы люди поняли и приняли его, признав, что он прав.
 В компании, если ты не пьёшь, отличаясь этим от остальных, тебя не принимают, не доверяют, смотрят косо, считают «не своим». Появление в коллективе более грамотного специалиста порой встречается настороженно, с недоверием, а его справедливые замечания и предложения воспринимаются болезненно, неадекватно, а порой игнорируются.
 С этим я столкнулся уже после окончания медицинского института, начав работать в районной больнице. В коллективе пьющих хирургов я был «не своим». Такое положение я использовал с пользой для дела – выполнял всю «черновую» работу: совместительства в течении 13 лет по анестезиологии, заведующим отделением переливания крови, врачом скорой медицинской помощи… Многих не устраивали мои стремления к научной деятельности, к внедрению чего-то нового… мой почерк (!), мои истории болезни, т.е. всё чем я жил, что я делал и к чему стремился.
 Мне даже по приказу главного врача было запрещено заходить в операционную, когда там работал другой хирург, объяснив это тем, что моё присутствие мешает ему сосредоточиться и успешно выполнить операцию.
 Кратко записанные мной хирургические истории болезни были источником часто накладываемых на меня дисциплинарных взысканий. Я же считал всегда, что краткость – это сестра таланта и всегда придерживался этого.
 С примером хирургической словесной краткости я столкнулся, возвращаясь из очередной командировки. Однажды в поезде в моё купе зашёл необычный пассажир лет шестидесяти, одетый в яркую спортивную одежду с повязкой на первом пальце левой кисти, наложенной явно не в нашей стране и не нашим врачом. Я не ошибся, это был Заслуженный тренер СССР, возвращающийся из Финляндии с чемпионата Европы по гимнастике, получивший там травму пальца. Об этом я узнал из выписки, которую он мне показал. В ней было написано всего пять слов по латыни, которых было вполне достаточно для того, чтобы узнать, что произошло и что было сделано.
 Один из моих коллег в течении двух месяцев лечил в стационаре больного по поводу тромбофлебита левой нижней конечности, исписал «ворох» бумаги с дневниками почти на каждый день и этапными эпикризами и… вдруг внезапно появилась короткая запись – заключение уролога: запущенная семинома левого яичка, показавшая нелепость ранее произведённых записей и лечения больного. Публичное же озвучивание происходящего раздражало всех, делая тебя нетерпимым в обществе.
 «Своих» за проступки главный врач не наказывал, я же за 40 лет работы имел от него с десяток строгих выговоров и… даже на три месяца был понижен до должности медицинской сестры! Мне приходилось неоднократно судиться с ним и «завоёвывать своё место под солнцем».
 Одной историей занималась «Медицинская газета» оправдавшая мои действия:
 В больницу в ночное дежурство одного из травматологов поступает после автоаварии его друг, главный инженер одного из совхозов с диагнозом: «Ушиб грудной клетки слева».
 Врач госпитализирует потерпевшего в свою палату и наблюдает его пять суток, назначая только инъекции анальгина. На шестые сутки с момента поступления больного дежурным врачом по графику оказался я. В час ночи сестра пригласила меня к этому больному, который жаловался на сильные боли в левой половине живота. Осмотрев больного и поставив диагноз: «Левосторонняя почечная колика», я взял историю болезни, чтобы оставить в ней соответствующую запись и сделать отметку в листе назначений. История болезни лечащим врачом была полностью не оформлена, а в листе назначений был один анальгин.
 В пять часов утра у больного боли несколько «стихли», но после повторного осмотра я заподозрил у больного разрыв селезёнки и начал предоперационную подготовку к возможной операции по удалению травмированного органа. В восемь часов утра я доложил заведующему об этом больном, отдав ему «голую» историю болезни и сказав, что операционная и больной к операции готовы. Больной был взят на операционный стол, у него действительно оказался разрыв селезёнки. Операция продолжалась четыре (!) часа. В послеоперационном периоде развилась острая почечная недостаточность, которая закончилась смертью больного. Крайним, получив строгий выговор, оказался вновь я. Только после вмешательства «Медицинской газеты» были названы и наказаны настоящие виновники этой трагедии.
 
 Характеристики за подписью «треугольника» больницы, выдаваемые мне для аттестации в Аттестационную комиссию республики, были одного содержания:
 «За время работы в райбольнице зарекомендовал себя квалифицированным врачом-урологом. Постоянно занимается над повышением своих специальных знаний. Освоил все виды операций на органах мочеполовой системы, а также инструментальные методы обследования больных.
 Однако не всегда соразмеряет свои знания и возможности с желанием вылечить больных оперативным путём.
 Имели место факты нарушения инструкции по выдаче листков временной нетрудоспособности. Но за последние полтора года по разделу экспертизы временной нетрудоспособности замечаний и нарушений не имеет.
 Морально неустойчив, на этой почве распалась семья».
 Можно ли было рассчитывать при такой характеристике на какую-либо объективную оценку комиссии?! Нет. Все повторные аттестации я проходил в Центральной аттестационной комиссии в Москве, где мне были присвоены первая, а затем и высшая квалификационные категории! Причём высшая была присвоена с производством показательных операций! Это всё дальше отдаляло меня от коллег и раздражало министерство.
 Когда в нашей больнице было решено закрыть стратегический объект – инфекционное отделение из-за ветхости здания, я предложил главному врачу отремонтировать его на свои личные сбережения, не закрывая объекта на случай вспышки какой-либо пищевой или особо опасной инфекции. Однако это предложение было отклонено, как и все остальные предлагаемые мной. Это привело к тому, что при массовом отравлении детей на кремлёвской ёлке мой город не смог принять их на лечение ввиду отсутствия инфекционного отделения. А если чума, холера?!
 Хороший урологический кабинет в поликлинике – это мечта любого практикующего уролога. Это было и моей мечтой. В нашей больнице ей не дано было осуществиться, и я решил на свои «кровные» сделать урологическую амбулаторию. Сделав, пригласил главу администрации города с целью передать её городу в виде своего подарка. И здесь меня не поняли (!), заявив, что достанется какому-нибудь пьянице, который всё пропьёт.
 Трудно быть «белой вороной»… тебя мало кто понимает, основная масса готова тебя только «клевать».
 Это и неудивительно, потому что и во времена В. Вересаева, А. Чехова, С. Юдина кто-то был белой вороной, кто-то – серой, кто-то – чёрной…




















САЛФЕТКА


 Много лет прошло с того случая, когда я будучи молодым хирургом впервые столкнулся с поразительно правильным отношением своего старшего коллеги к допущенному мной браку в работе. Это впечатление я пронёс через всю свою профессиональную жизнь, я помню это всегда, рассказываю об этом молодым хирургам, чтобы и они всегда следовали этому примеру, поступали как и Он, который незаметно, но как красиво и достойно смог это сделать…
…Операция была трудной. Женщина-учитель, 62-х лет, была полной, удалялся камень из левой почки, почка сильно кровила, расход марлевых салфеток был большим, не поддавался счёту, с трудом кровотечение было остановлено, камень удалён, почка сохранена… Но в послеоперационном периоде длительно не заживал гнойный свищ, который я упорно лечил перевязками в амбулаторных условиях. В конце концов терпение лопнуло у обоих, и я был вынужден дать больной направление на консультацию к главному урологу республики. Через две недели она вернулась с зажившим и закрывшимся свищём, довольной и счастливой, с устным приветом от Него, подарив мне в знак благодарности книгу. Через месяц я получил письмо от Него, в котором было коротко сказано: «В следующий раз будь внимательней, там была салфетка».
 К сожалению, в жизни такое встретишь редко. Чаще бывает наоборот: когда твоему «падению придают ускорение» для того, чтобы подорвать авторитет и деловую репутацию, чтобы унизить тебя в глазах коллег и показать больным твою врачебную несостоятельность…
 На последнем занятии курсов повышения квалификации в Санкт-Петербурге расстроенный ассистент, опоздав на работу, объяснил свою задержку и плохое настроение тем, что был на суде, где не смог отстоять интересы врача, которому судья зачитал обвинительный приговор за оставление марлевой салфетки на операции. Врач удалил на операции поражённую раком почку, т.е. спас больного от неминуемой смерти, однако ему с подачи «коллег», которые впоследствии убрали салфетку, и был вынесен обвинительный приговор.
 На операциях довольно часто возникают драматические ситуации, которые требуют от хирурга волевых решительных действий и мобилизации всех его психических и физических возможностей, для их положительного разрешения. Всё это может понять только тот, кто испытал это на себе, и кто способен поступить в подобных случаях так же, как и Он – педагогично, благородно и великодушно.
У отдельных врачей на справедливое и корректное замечание более опытного коллеги, порой, реакция бывает неадекватной. Одна из моих «коллег», заведующая родильным отделением, после произведённого кесарева сечения оставила в брюшной полости марлевую салфетку. Конечно, это произошло не по какому-то умыслу или халатности, а всё по той же драматической ситуации, возникшей на операции. Через два месяца после этого у молодой матери, 26 лет, возникает кишечная непроходимость, по поводу которой её оперируют в онкологическом диспансере. На операции эта злосчастная салфетка и явилась находкой, вызвавшей кишечную непроходимость и приведшей к удалению больших участков толстой и тонкой кишок. В итоге женщина осталась живой, но… инвалидом.
Оператор, доктор медицинских наук, тактично и в конфиденциальной форме проинформировал «автора салфетки» о происшедшем, однако ответ заведующей был разительно и дико шокирующим: «За многолетнюю работу я имела право на ошибку и на оставление этой салфетки».
Такие аргументы не приемлемы в медицине, тем более в хирургии. Хирург, как и сапёр, не должен ошибаться, тем более так заявлять. Этим он подписывает себе смертный профессиональный приговор.
 Один из заведующих хирургическим отделением, обнаружив в брюшной полости при операции по поводу кишечной непроходимости кровоостанавливающий зажим, вызвавший непроходимость, в беспардонной форме, громогласно озвучил это перед коллегами и больными, что также недопустимо делать хирургу. Он добавил «ложку дёгтя в бочку с мёдом», захотев показать публично, что умнее и опытнее тех, кто оставил зажим в брюшной полости ранее, независимо от произведённой ими операции, которая вполне возможно технически была гораздо сложнее и драматичней той, которую выполнил он. Хорошо, что эксперты разобрались с этим, и всё закончилось благополучно для всех, но неприятный осадок от этой истории остался у всех навсегда.
 В хирургии, как ни в одной медицинской специальности, необходимы поддержка и чуткое взаимопонимание и семьи, и коллег, в противном случае жёсткие требования, предъяв¬ляемые этой профессией к психоэмоциональному состоянию врача-хирурга, могут привести к сбою, что фатально и для него, и для его больного.
 




















О РЕДКИХ СЛУЧАЯХ
В ПРАКТИЧЕСКОЙ ХИРУРГИИ


 В памяти каждого хирурга всегда остаются необычные, порой необъяснимые научной медициной, случаи выздоровления обречённых больных. Вскоре после моей урологической спе-циализации к нам в отделение по дежурству поступил мужчина 55 лет с диагнозом острого аппендицита и был прооперирован. Утром дежурный хирург сообщил мне, как ведущему послеоперационные палаты, что отросток был не воспалён и ему показалось, что увеличен желчный пузырь. Хирург был опытный и я, поверив ему, в течение трёх суток лечил больного от холецистита. Однако, упорная гематурия у него заставила меня провести полное урологическое обследование, в результате которого был выставлен диагноз: «Опухоль правой почки». По поводу этого заболевания больному была предложена операция – удаление почки, на которую он без колебаний согласился.
 Под общим наркозом больному был сделан по тем временам необычный поперечный разрез в правой половине брюшной стенки, описанный в книге «Оперативная хирургия» под редакцией проф. И. Литтманна, вскрыты брюшная стенка и забрюшинное пространство. Оказалось, что опухоль неоперабельная – гигантских размеров, плотная, бугристая, неподвижная с увеличенными парааортальными лимфоузлами. Операция ограничилась лишь взятием материала на биопсию и послойным зашиванием раны. Через две недели больной был выписан в относительно удовлетворительном состоянии, по сути, умирать домой.
Через месяц в газете «Вперёд» появилась благодарственная статья больного К. в мой адрес за успешно проведённую операцию. Прочитав статью, мне просто стало неудобно и не по себе – я ведь для него ничего не сделал! Проведённая биопсия подтвердила злокачественность процесса. Прошло много лет и в 2006 году меня вызвали в приёмное отделение осмотреть очередного больного. Когда я пришёл в приёмное отделение, то не поверил глазам своим – передо мной был глубокий старик, в котором я узнал того больного! При осмотре узнал «свой» поперечный рубец, который остался после той операции, но самое главное не обнаружил опухоли! Она исчезла! Спросил его, чем он лечился после операции, и он ответил: «Ничем. Вы ведь меня вылечили».
 Много лет назад в научно-техническом журнале я прочитал статью «Рак излечим» одного академика. В этой статье речь шла о лечении бородавок вирусной природы. Смысл этого лечения заключался в том, что больной, сконцентрировав внимание на бородавке, должен о ней забыть. Через некоторое время, месяц-два, вспомнив о ней, обнаруживал, что она исчезла. Проводя параллель с раком, который, как считал автор статьи, тоже вызывается вирусом, он полагал, что лечение должно быть таким же. Из своих жизненных наблюдений он привёл ряд разительных примеров излечения от рака. По всей вероятности в моём случае так и произошло – больной, решив, что он вылечился, забыл о болезни, и это привело к истинному выздоровлению. Концентрация же внимания больного на болезни не приводила к излечению.
Другой случай, совершенно противоположный первому. На амбулаторный приём пришёл Мужчина и попросил: «Доктор, уберите мне палец, я неоднократно ездил в онкологический диспансер лечить бородавку на этом пальце, мне её убирали, убеждая, что она не злокачественная, а теперь вот посмотрите, что из этого получилось». На указательном пальце, у его основания располагалась гигантских размеров бородавка-опухоль. При осмотре выяснилось, что периферические узлы не были увеличены, и палец у больного был удалён. Патогистологический диагноз – высокодифференцированный плоскоклеточный рак кожи пальца. При лечении этой бородавки больной не смог «забыть» о ней даже тогда, когда её иссекали, постоянно концентрируя своё внимание на этом месте, отсюда и неприятный рецидив.
 В детстве моя бабушка лечила бородавки смазывая, их салом, которое потом закапывала в куриный помёт при больном и говорила ему, что когда сало сгниёт, то и бородавка исчезнет. Вспомнив, внезапно, через определённое время о бородавке, больной обнаруживал, что её нет. Я думаю, что в этом кроется пока ещё необъяснимая загадка природы человека, тонких процессов взаимовлияния его психики и физиологии.
 Гласное и печатное освещение казуистических случаев в хирургии необходимы для знания и выбора более правильного и рационального пути их разрешения.
Так, при госпитализации больной Н., 40 лет предъявлял жалобы на наличие болезненной опухоли в эпигастральной области. Болел 20 дней. Считал себя заболевшим после обильного приёма спиртного в кругу своих друзей. Что с ним случилось – не помнил.
 При объективном осмотре в эпигастральной области определялась плотная болезненная опухоль размером с большой теннисный мяч. У больного был регулярный стул, рвоты не было. Был поставлен диагноз: «ущемлённая вентральная грыжа». Больной был взят на операционный стол. Продольным окаймляющим разрезом был выделен грыжевой мешок, но, не найдя ущемляющего кольца и… «провалившись» в брюшную полость, я вдруг подумал: а грыжевой мешок – не сигмовидная кишка ли это с инородным телом? При дальнейшей ревизии брюшной полости оказалось, что да. Из заднего прохода была извлечена… регулировочная палка работника ГАИ! После её извлечения исчезла и опухоль, остался небольшой инфильтрат в стенке кишки. Операция закончилась зашиванием брюшной стенки наглухо. Больной Н. поправился и был выписан в удовлетворительном состоянии.
 В данном случае при вскрытии грыжевого мешка была бы повреждена сигмовидная кишка, а с ней такие шутки плохи…
 
Инвагинация кишечника, встречаясь сравнительно редко в хирургической практике, – серьёзное заболевание, летальность при которой, несмотря на все достижения современной медицины, остаётся высокой и составляет от 4 до 10%. Инвагинация кишечника – это внедрение кишок одна в другую, встречающиеся главным образом у детей грудного возраста (75–90%). Инвагинация представляет собой особый вид механической непроходимости, при которой сочетаются признаки как странгуляции (ущемление брыжейки внедрённой кишки), так и обтурации (закрытии просвета кишечной трубки отёчной слизистой и инвагинатом).
 Причиной инвагинации считают расстройство правильного ритма перистальтики, заключающееся в нарушении координации сокращения продольных и круговых мышц с преобладанием сократительной способности последних. К нескоординированному сокращению мышечных слоёв могут привести изменение режима питания, воспалительные заболевания кишечника, оперативные вмешательства на органах брюшной полости, наличие Меккелева дивертикула, полипа, опухоли. Различают внедрение тонкой кишки в толстую, тонкой в тонкую, толстой в толстую.
 Для анализа и обсуждения результатов диагностики и лечения представляю редкий случай инвагинации кишечника: инвагинацию тонкой кишки в тонкую с прохождением инвагината через брауновский анастамоз, наложенный ранее, с развитием желудочного крово¬течения и механической кишечной непроходимостью.
 Больной М., 59 лет, поступил в хирургическое отделение на четвёртый день с момента заболевания с жалобами на рвоту с примесью крови, на боли в животе. В анамнезе у больного было язвенное гастродуоденальное кровотечение, по поводу которого в одной из московских клиник ему была произведена резекция желудка по Бильрот-II.
 При объективном осмотре обращала на себя внимание пальпируемая в мезогастрии подвижная, болезненная опухоль размером 10х20 см. Рентгенологические и ультразвуковые результаты обследования были малоинформативны. При поступлении анализ крови: Hb – 128 г/л, Le – 13200 (э – 2, п – 5, с – 80, л – 12, м – 1), СОЭ – 23 мм/ч.
 Консервативные мероприятия не улучшили состояния больного и ему на третий день с момента поступления в больницу была сделана операция. Только на операционном столе был установлен диагноз. Оказалось, что ниже гастроэнтероанастамоза, наложенного ранее, имелся инфильтративно-воспалительный конгломерат, состоящий из внедрившейся отводящей тонкой кишки в тонкую с прохождением некротизированного инвагината через несоразмерно большой (до 10 см) брауновский анастамоз, выполненный на короткой петле.
 Больному М. была произведена обширная резекция тонкой кишки с удалением брауновского анастамоза и инвагината, с сохранением участка тонкой кишки гастроэнтероанастамоза для наложения боковых межкишечных соустий, восстанавливающих целостную протяжённость кишечника.
 Послеоперационный период протекал без осложнений, на одиннадцатый день после операции больной был выписан в удовлетворительном состоянии. При явке через два месяца больной жалоб не предъявлял, восстановив свой прежний вес.
 Аналогичный случай инвагинации кишечника в своей практике я встречал и раньше, имея те же диагностические и технические трудности при решении задач по ликвидации этой формы кишечной непроходимости.
 Анализируя и обобщая эти формы инвагинации можно заключить, что оперативные вмешательства на кишечнике, в частности резекция желудка по Бильрот-II с наложением несоразмерно большого межкишечного брауновского анастамоза на короткой приводящей петле, может стать ятрогенной предпосылкой возникновения инвагинации кишечника.

Около 30 лет назад в хирургическое отделение поступил с внутренним кровотечением и болями в животе молодой мужчина Д., 22 лет. Анамнестические данные были без особенностей, служил в армии, ни рвоты, ни чёрного кала не было. Внутреннее кровотечение было настолько угрожающим жизни, что больной Д. был тут же взят на операционный стол. При вскрытии брюшной полости выделилось около 3 литров крови со сгустками и обнаружена большая плотная бугристая с аррозированными сосудами и участками распада опухоль. Она свободно находилась в брюшной полости, соединяясь с внутренним отверстием правого пахового канала сосудистым соединительно-тканным тяжем. Минут десять ломали голову, откуда она взялась, потом вдруг осенило – проверив мошонку и не обнаружив в ней правого яичка, поняли, что перед нами неопущенное малигнизированное правое яичко, которое было удалено. Вес удалённой опухоли составил 6 кг, результат гистологического исследования дал классическую семиному. Больной Д. на 10 день после операции был выписан в удовлетворительном состоянии. При призыве в армию молодого человека хирург на комиссии не обратил внимания на отсутствие в мошонке правого яичка. Этот пациент до сегодняшнего дня жив, на здоровье не жалуется.

На урологический приём пришли дед и его 18-летний внук. Когда-то дед был учителем физкультуры в школе, которую я окончил. У них было направление к урологу, выписанное в кожвендиспансере на имя внука, в котором стояли диагноз: «Неспецифическая язва крайней плоти» и приписка, что дважды делалось RW и оно было отрицательным. При осмотре больного были обнаружены две безболезненные язвы крайней плоти с переходом на тело члена размером до 1 см в диаметре и увеличенные паховые лимфоузлы. Был выставлен диагноз: «Рак полового члена». Парень молодой, что делать? Посоветовавшись с главным врачом больницы, решили сделать экономное иссечение крайней плоти и части члена с язвами. Операция была проведена под местной анестезией по А.В. Вишневскому. Рана зажила первичным натяжением. Главный патологоанатом республики сделал гистологическое заключение: «Неспецифиче¬ские язвы крайней плоти». Получив это заключение, я вздохнул с облегчением – хорошо, что не сделал радикальную операцию!
Через три месяца после этого ко мне пришёл главный врач кожвендиспансера и сказал, что мне по министерству объявлен выговор и что на меня выписана путёвка на учёбу. «С чем это связано?» – спросил я. «А с тем, что ты не знаешь диагностику и лечение сифилиса. Помнишь больного Т., 18 лет, которого я к тебе присылал? Так у него сифилис!» – ответил он. Тогда я взял и показал ему, выписанное им больному Т. направление и результат гистологического исследования, сказав, что не мне, а ему с главным патологоанатомом республики надо ехать на учёбу по изучению сифилиса. Не ожидав такого поворота дела, со словами, что он всё уладит в министерстве, главврач ушёл. Это был хороший урок для меня, для осмотрительности на будущее!






ЖАЛОБЫ КОЛЛЕГ


 В профессиональной жизни особенно болезненно воспринимались мной незаслуженные и совершенно беспочвенные жалобы на тебя коллег. Почему? Отвечу: именно к просьбам своих коллег о помощи я всегда подходил трепетно и внимательно. Меня так воспитали родители и этому научили в институте. Это было всегда моей внутренней душевной гордостью. Однако в жизни я встретил непонимание своих коллег, то ли от их низкой культуры, то ли от особенностей их характера…

Лет десять назад в районную прокуратуру поступило заявление заведующей гастроэнтерологическим отделением о привлечении меня к уголовной ответственности за халатность, проявленную при лечении ее отца и послужившей причиной его смерти.
… По просьбе коллеги я, осмотрев её больного отца и заподозрив у него спаечную кишечную непроходимость, госпитализировал в хирургическое отделение. В анамнезе у больного были две перенесённые ранее операции – аппендэктомия и ушивание перфоративной язвы 12-перстной кишки. В день поступления на обзорной рентгенограмме брюшной полости чаш Клойбера не было и общий анализ крови был относительно спокойный. На следующий же день больному стало хуже: боли в животе усилились, появилась рвота. На повторной обзорной рентгенограмме брюшной полости появились чаши Клойбера, а в анализе крови – сдвиг лейкоцитарной формулы влево. Встал вопрос об оперативном лечении, на который отец с дочерью дали положительный ответ.
Под общим наркозом срединным разрезом была вскрыта брюшная полость. При ревизии органов брюшной полости было обнаружено, что имеется выраженный спаечный процесс, за счёт которого одна из спаек передавила брыжейку одного из участков тонкой кишки. Петля этого участка кишки была тёмно-багрового цвета. При рассечении сдавливающей её спайки кишка порозовела, появилась перистальтика – она была признана жизнеспособной, т.е. обошлось без её резекции. На операции было рассечено ещё множество спаек, после чего операция, после наложения послойных швов на рану, была закончена. Больной был переведён в реанимационное отделение. По просьбе дочери в этом отделении он находился пять суток, после чего, также по её просьбе, был переведён в её, гастроэнтерологическое, отделение.
Каждый рабочий день у меня начинался с осмотра этого больного. На десятый день после операции снял швы, рана зажила первичным натяжением. В этот же день в 19 часов дежурный хирург позвонил мне и сообщил, что у больного в туалете при натуживании швы разошлись и произошла эвентерация (выпадение) кишок. Приехав в больницу и взяв больного в операционную, я увидел и понял, что больному надо делать ревизию органов брюшной полости с рассечением вновь образованных спаек. На это вмешательство согласие было получено у больного и по телефону у его дочери. Операция проходила под общим наркозом. На этапе рассечения спаек анестезиолог отлучился из операционной покурить, и в этот период я внезапно заметил, что кровь в ране стала тёмной и отсутствует сердцебиение. Остановка сердца! Прибежавший анестезиолог начал лихорадочно проводить реанимационные мероприятия, которые не дали результата, и минут через десять была констатирована смерть больного. Я позвонил коллеге-дочери и сообщил о случившемся – возникла объяснимая истерика…
 Виноват ли я? Прокуратура долго разбиралась с этим делом. Я получил уведомление, что халатности с моей стороны не было. Это меня не успокоило, «горький осадок» на душе остался…

Другая из моих коллег – терапевт, с которой прошло даже детство вместе, написала на меня жалобу в министерство республики, обвинив в смерти мужа.
У семьи этого коллеги я был личным врачом – оперировал её, сына, внука, брата, сваху, по первому «зову» являлся и консультировал её больных родственников…
 Министерство на эту жалобу отреагировало быстро, создав солидную комиссию, которой было поручено разобраться в этом деле, найти виновного и сделать соответствующие оргвыводы для его наказания.
Её телефонный звонок разбудил меня в 8 часов утра. Я находился в очередном отпуске и был дома. Звонившая, плача сказала, что у мужа третий день болит живот и попросила его посмотреть. Сказав, чтобы она привезла его в приёмное отделение районной больницы, я быстро собрался и прибыл в больницу. После простого осмотра больного в приёмном отделении был выставлен диагноз: «Кишечная непроходимость», который был подтверждён рентгеном – наличие чаш Клойбера и лабораторией – лейкоцитарный сдвиг влево. Консервативные меры эффекта не дали и, больному была предложена операция. Больной и его жена убедительно просили меня выполнить эту операцию самому, несмотря на то, что я был в отпуске.
Получив разрешение на операцию у главного врача, я взял больного на операционный стол. Под общим обезболиванием срединным разрезом была произведена лапаротомия. При вскрытии брюшной полости выделилось большое количество мутного выпота. Тонкая и толстая кишки были расширены и перерастянуты до селезёночного изгиба толстой кишки, ревизию которого сделать технически было сложно из-за тяжёлого состояния больного. Больному были произведены декомпрессия кишечника и трансверзостомия (наложение толстокишечного свища) – единственный выход для спасения его жизни. После операции я, используя отпуск, уехал в Москву.
На второй день после операции жена больного позвонила мне и сообщила, что у мужа вздутие живота и опять появились боли. Я ответил, чтобы она обратилась к коллегам-хирургам и попросила их проаспирировать с помощью зонда желудок. Через час она перезвонила и сказала, что хирурги отказались это сделать, заявив: – кто оперировал, тот пусть и аспирирует. Тогда я ей посоветовал отвезти мужа в онкологический диспансер к известному врачу-онкологу, прошедшему стажировку по хирургии в Германии. Через день коллега перезвонила мне и сообщила, что она сделала так, как я ей посоветовал – онколог госпитализировал её больного мужа в онкологический диспансер в свою палату.
Через две недели больной с женой пришли ко мне на перевязку: из онкологического диспансера его выписали временно домой, чтобы он восстановил силы для повторной операции по закрытию калового свища. …Вернулись они из онкологического диспансера после закрытия калового свища через месяц с зажившей раной в удовлетворительном состоянии. Коллега мне сообщила при встрече, что лечащий врач онкологического диспансера сказал ей, что у мужа был панкреатит, а не кишечная непроходимость. После такого разговора с ней между нами «образовалась» дистанция и я стал чувствовать себя виноватым…
 Спустя два месяца в выходной день коллега мне снова позвонила в 8 часов утра и сказала, что у неё все дома чем-то отравились, у всех рвота, а у мужа – боли в животе. Отложив запланированную поездку к родственникам в Нижний Новгород, я прибыл в больницу, чтобы там проконсультировать её мужа. Больному после моего осмотра в приёмном отделении был вновь выставлен диагноз  «Кишечная непроходимость» и предложена госпитализация, на которую он согласился. Убедившись, что на рентгене чаш Клойбера нет и нет сдвига влево в лейкоцитарной формуле, я успокоился и рекомендовал дежурному хирургу проводить необходимую в таких случаях консервативную терапию и дальнейшее наблюдение. После этого я пригласил к себе в кабинет жену больного и сказал: «Давай поговорим, как коллеги. У меня сложилось твёрдое убеждение, что ты никому в этой больнице уже не доверяешь, в том числе и мне. Думаю, что ты хотела бы, чтобы я отправил твоего мужа завтра утром в онкологический диспансер к тому врачу, который “закрывал” каловый свищ после моей операции». Она ответила: «Если ты сделаешь так, то я буду тебе очень за это благодарна».
После этого я уехал к родственникам, а она ещё мне дважды звонила ночью. На следующий день мы вместе с местным онкологом договорились по телефону с главным врачом онкологического диспансера о предоставлении места больному. Оформив соответствующие документы, без проволочек отправил больного с женой на комфортабельном автомобиле, минивене их сына, в онкологический диспансер.
 На следующий день я позвонил коллеге, чтобы «справиться» о состоянии здоровья её мужа и узнать, что ему было сделано в диспансере? Она мне ответила, что всё очень плохо, что была спаечная кишечная непроходимость, произведена резекция некротизированной петли тонкой кишки с наложением анастамоза без формирования кишечного свища. Я понял, что дни больного сочтены и он обречён на верную смерть. Спустя десять дней после операции больной умер от перитонита и развившейся почечной недостаточности.
 Комиссия вызвала меня для дачи объяснений по этому поводу. Я объяснил, как было дело. Главный хирург, входивший в состав комиссии, был склонен думать, что у больного был изначально неспецифический язвенный колит и что он не получил по этому диагнозу в лечебных учреждениях по стандарту должного лечения. В конце концов комиссия нашла крайнего и, по всей вероятности, им оказался я, потому что через два месяца после её «работы», меня вызвали к секретарю главного врача и ознакомили с приказом об объявлении мне выговора за ненадлежащую транспортировку больного в онкологический диспансер!
 После своего анализа этого случая могу лишь заметить, что тактика и оперативный приём при второй операции больному были выбраны неверно. Если бы не накладывался межкишечный анастамоз в условиях перитонита, а был бы выведен временный кишечный свищ, как в первом случае, то больной остался бы жив. К сожалению, коллега не поняла этого…


 
































ЖАЛОБЫ БОЛЬНЫХ


 Основным объектом в работе врача является больной, который, как и сам врач, имеет свой неповторимый, индивидуальный характер. Иногда это создаёт определённые трудности в общении и взаимопонимании, влияющие на правильное толкование больным его болезни и методов её  лечения. Это приводит к дистанцированию больного с врачом и, порой, к «рождению» жалобы.
 За 40 лет работы хирургом на меня были написаны больными две жалобы, в которых я обвинялся в умышленном причинении вреда здоровью, халатности, непрофессионализме.
 Все эти жалобы тщательно, с пристрастием, разбирались судами, в материалах дел которых полностью были раскрыты все заинтересованные лица, их амбиции, некомпетентность, несостоятельность претензий.
 При рассмотрении судом жалобы больного проводится тщательный анализ его контакта с врачом, все нюансы их взаимоотношений. На суде оценивается уровень врачебного профессионализма и выносится по нему решение. Для более объективной оценки поднимаемого вопроса, учитывая его важность, привожу подробно разбор каждой написанной на меня жалобы.
 
В феврале 2001 года я был приглашён в районный суд города в качестве свидетеля на рассмотрение дела, истцом в котором выступил больной К., а ответчиком – районная больница, которой был предъявлен иск в размере 100 000 рублей за моральный и физический вред, нанесённый истцу. Слушания по этому делу продолжались две недели.
…Этот больной в возрасте 72 лет поступил в хирургическое отделение районной больницы с жалобами на схваткообразные боли в животе и рвоту. Дежурным хирургом был выставлен диагноз:«Спаечная кишечная непроходимость». Из анамнеза удалось выяснить, что в прошлом он перенёс операцию по поводу язвенной болезни желудка. В больницу я был вызван дежурным хирургом на операцию в качестве ассистента.
 На операции, действительно, была выявлена спаечная кишечная непроходимость, перекрут петли тонкой кишки. После рассечения спаек и ликвидации перекрута, кишка порозовела, появилась перистальтика, т.е. жизнеспособность её восстановилась. Брюшная полость была наглухо зашита. Послеоперационный период протекал без осложнений и больной на десятый день после операции был выписан домой в удовлетворительном состоянии.
 Через месяц после этой операции больной лечился в Республиканской больнице по поводу пневмонии, а через два месяца поступил в инфекционное отделение с паренхиматозной желтухой, что и послужило ему  основанием для обращения в суд с обвинением районной больницы в том, что вирусным гепатитом его заразили на операции
 На суде, во время процесса, он обвинял меня почему-то в этом и в том, что на операции я ранил ему мочевой пузырь и что поэтому он стал плохо мочиться. На суде больному К. было объяснено, что заражение гепатитом могло произойти и через слюну, и через сперму и там, где были нарушены его кожные покровы – в хирургическом отделении районной больницы или в Республиканской больнице, где велась борьба за его жизнь. В конце концов его наши доводы убедили и он отказался от иска. Однако это исковое заявление способствовало возникновению неправильных суждений и домыслов по факту его лечения в районной больнице и нанесло, тем самым, моральный вред лечившим его людям. В последующем этот больной лечился у меня по поводу рака левого лёгкого, от которого вскоре и умер.

 Когда в приехал с цикла усовершенствования по хирургии из Москвы на Новый год домой, меня вызвал к себе главный врач. Он сообщил мне, что уже около недели в министерстве только и говорят о том, что я какому-то больному убрал яйца не по показаниям, и положил передо мной уже заранее приготовленную историю болезни этого больного. Я прочитал фамилию этого больного – она мне ни о чём не говорила. На лицевом листе истории болезни были выставлены диагноз: заболевание простаты и операция – 2-хсторонняя орхидэктомия. Я тут же по адресу, взятому из истории болезни, посетил больного. Дверь мне открыл мужчина и в нём я узнал своего больного К., который находился на лечении у меня около года назад. Поздоровавшись с ним, я сказал, что пришёл поговорить. Он мне со злостью в голосе ответил, что разговора не будет!
 После этого я вернулся к главному врачу и рассказал о событиях годовой давности – истории болезни и лечении этого больного, оформив всё письменно объяснительной запиской, в которой было сказано:
«Больной К., 65 лет, обратился ко мне с жалобой на боли в правом яичке. При пальцевом ректальном исследовании (ПРИ) был выявлен рак простаты. Больному было предложено поехать в РОД (Республиканский онкодиспансер), но он отказался, сказав, что он в столице уже был и ему там ничем не помогли. Больной и его родственники – двоюродный брат и жена попросили решить возникшую проблему мне на месте. Я согласился. Больному были на выбор предложены все существующие методы лечения рака простаты, он выбрал кастрацию. Все эти предложения об объёме операции и месте её проведения происходили в присутствии его жены и двоюродного брата больного в кабинете заведующего хирургическим отделением. Согласие на операцию от больного и его родственников было получено. Под местной анестезией была произведена 2-хсторонняя орхидэктомия. На операции больной был в сознании и понимал тот объём операции, который ему производился. Больной был выписан в удовлетворительном состоянии под наблюдение уролога. К этой объяснительной главным врачом была взята и объяснительная с двоюродного брата больного.
 Через месяц после разговора с главным врачом в нашу районную больницу с проверкой по факту оказания медицинской помощи этому больному приехала комиссия Минздравсоцразвития республики. В составе комиссии были главный хирург и заведующий урологическим отделением Республиканской больницы. Вызвали меня. Комиссии я объяснил как было дело и пояснил, что в представленных на гистологию препаратах найдены раковые клетки. Главный хирург на это ответил, что мы всё перепроверим и вынесем решение. На комиссии мне была зачитана жалоба, написанная кем-то со слов больного на имя министра, в которой было сказано, что я изуродовал его физически и морально, убрав оба яичка, а надо было только «почистить» правое – об этом ему сказали урологи в Республиканском онкодиспансере, куда он обратился через два месяца после операции. В жалобе было указано, что «за операцию денег было уплачено столько, сколько он попросил».
 Через две недели после этой проверки в больницу была прислана из министерства справка, содержание которой привожу без сокращений:
 «СПРАВКА
 По результатам комиссионной проверки случая оказания медицинской помощи
больному К. в условиях ЦРБ

 Во исполнение приказа Министерства здравоохранения и социального развития республики от 23.12.2008 г. №1207 комиссией в составе:
 – ведущего специалиста-эксперта отдела организации медицинской помощи Минздравсоцразвития республики, председателя;
 – главного внештатного специалиста-эксперта хирурга Минздравсоцразвития республики; – заведующего отделением урологии ГУЗ «Республиканская клиническая больница» Минздравсоцразвития республики;
 – заведующего I хирургическим отделением ГУЗ «Республиканский клинический онкологический диспансер» Минздравсоцразвития республики
проведена служебная проверка случая ока¬зания медицинской помощи больному К. 27.09.1943 г. р. с выездом в районную больницу республики.
 Комиссией изучена представленная медицинская документация:
 – копия медицинской карты амбулаторного больного К. (форма 025/у), представленной ГУЗ «Республиканский клинический онкологический диспансер»;
 – медицинская карта стационарного больного К. №3073, представленная районной больницей;
 – результаты УЗИ обследования органов мошонки и мочевого пузыря, проведённого в ГУЗ РКОД от 28.07.2008 г.;
 – результаты УЗИ простаты и мочевого пузыря, проведённого в ГУЗ РКОД от 07.10.2008 г.;
 – копия журнала учёта направлений на патолого-гистологическое исследование районной больницы;
 – копия патогистологического исследования послеоперационного материала больного К. яичек №2399–2403 от 14.08.08 г., проведённого в межрайонном патологоанатомическом отделении;
 – заключение комиссии ГУЗ «Республиканское патологоанатомическое бюро» Минздравсоцразвития республики по повторному осмотру послеоперационного материала больного К. от 13.01.2008 г.;
– копия выписного эпикриза больного К. после стационарного лечения в хирургическом отделении №1 ГУЗ РКОД с 18.11.2008 г. по 24.11.2008 г. с данными биопсии простаты от 18.11.2008 г.;
 – объяснительная лечащего врача больного, заведующего хирургическим отделением районной больницы.
 Согласно представленной медицинской документации установлено:
 Больной К. 1943 г.р. впервые обратился в ГУЗ «Республиканский клинический онкологический диспансер» самостоятельно 14.03.2003 г. с жалобами на увеличение периферических лимфоузлов, где после проведённого обследования был выставлен диагноз: «Неспецифический лимфоаденит заушных, шейных и паховых лимфоузлов». Следующее обращение больного К. в ГУЗ РКОД к урологу в июле 2008 г. самостоятельно после проведённого УЗИ органов мошонки по собственной инициативе в ГУЗ «Республиканская клиническая больница» от 25.07.2008 г. (заключение УЗИ: признаки мелкой кисты придатка левого яичка) с жалобами на боли в правом яичке. Было проведено повторное УЗИ органов мошонки 28.07.2008 г. в ГУЗ РКОД. Заключение: «Гидроцеле справа. Киста придатка яичка слева». Выставлен заключительный диагноз: «Острый правосторонний орхоэпидидимит». Рекомендовано наблюдение и лечение у уролога по месту жительства и повторное УЗИ органов мошонки через 6 месяцев.
 12.08.2008 г. больной К. обращается в районную больницу к урологу с жалобами на боли в правой половине мошонки, госпитализируется в хирургическое отделение районной больницы. Диагноз при поступлении: «Заболевание простаты». Заключение исследования простаты per rectum лечащего врача: «Ампула свободная, железа плотная, болезненная». Клинический анализ крови – Hb 170 г/л, Le – 14100, п – 5, с – 74, л – 15, м – 6, СОЭ – 22 мм/ч; общий анализ мочи – белок 0,045, Le 1–3 в п/зр, Эр 0–1 в п/зр, гиал. цилиндры 0–1 в п/зр; ЭКГ – синусовая тахикардия (109 уд. в мин), нормальное положение ЭОС; ФОГК без патологии, кровь на сахар – 4,9 ммоль/л. Других обследований проведено не было.
13.08.2008 г. врачом под местной анестезией проведена операция орхоэпидидимэктомия с диагнозом: «Заболевание простаты» без верификации диагноза. Больной выписан из стационара 22.08.2008 г.
 14.08.2008 г. было проведено патогистологическое исследование яичек №2399-2403 в условиях межрайонного патологоанатомического отделения. Патогистологический диагноз: «Признаки высокодифференцированной аденокар¬циномы». При изучении представленной меди-цинской документации в частности патогистологического заключения послеоперационного материала больного, у комиссии возникли сомнения в правильности поставленного диагноза: «Признаки высокодифференцированной аденокарциномы». Вследствие этого была создана комиссия «Республиканское патологоанатомическое бюро» для повторного исследования вышеуказанного материала. 13.01.2009 г. комиссией патологоанатомов осмотрен операционный материал больного К. Выставлен диагноз: «Анапластический рак яичка». Изучен биопсийный материал предстательной железы РКОД от 21.11.2008 г. за №2334/08. Выставлено заключение: «Исследуемый материал представлен фиброзной тканью с крошечным участком переходноклеточного эпителия. В исследуемом материале данных за онкопатологию нет».
 10.09.2008 г. больной К. обращается самостоятельно в ГУЗ РКОД с жалобами на боли в надлобковой области, учащенное мочеиспускание. После проведённого обследования: ПРИ (пальцевое ректальное исследование) – простата увеличенная, гладкая, тугоэластичная; PSA крови – 3,8 нг/нл (в пределах нормы), УЗИ мочевого пузыря (без выявленной патологии); УЗИ простаты (аденома простаты) выставлен диагноз: «Аденома простаты».
 07.11.2008 г. больной К. обращается в ГУЗ «РКОД» с жалобами на затруднённое мочеиспускание с неудержанием мочи. С 18.11.2008 по 24.11.2008 г. находится на стационарном лечении в I хирургическом отделении ГУЗ «РКОД» с диагнозом «Аденома простаты I-II ст.», где проводилась биопсия простаты от 18.11.2008 г. Гистологически от 21.11.2008 г. №2334: исследуемый материал представлен фиброзной тканью с крошечным участком переходноклеточного эпителия, цитологически от 19.11.2008 г. №619: пласты из полиморфных уплощенных клеток.

 На основании анализа представленной медицинской документации комиссия пришла к выводу:
1. Больной К. в районной больнице не дообследован в плане постановки диагноза: «Рак простаты», согласно утвержденным стандартам оказания медицинской помощи при данной патологии не проведено: патогистологическое подтверждение диагноза, рентгенография, ОГК, рентгенография костей таза, УЗИ органов брюшной полости и подвздошных лимфатических узлов, не было проведено PSA (простатспецифический антиген крови), УЗИ простаты, трансректальное УЗИ простаты.
2. Лечащим доктором необоснованно установлен клинический диагноз «Рак простаты», не установлена стадия процесса, в связи с чем выбрана неверная тактика лечения: на момент проведения оперативного вмешательства отсутствовали прямые показания для двухсторонней орхоэпидидимэктомиии.
3. В карте стационарного больного К. районной больницы отсутствует предоперационный эпикриз и не оформлено информированное согласие пациента на оперативное вмешательство.
4. Комиссией принято во внимание, что установленный впоследствии при уточнении диагноза: «Рак яичка», не подразумевает в тактике лечения двухстороннюю орхоэпидидимэктомию. Проводится односторонняя орхоэпидидимэктомия на стороне поражения.

Комиссией рекомендовано:
1. Главному врачу районной больницы:
1.1. Провести клинический разбор данного случая оказания медицинской помощи больному К. на заседании лечебно-контрольной комиссии.
1.2.Провести инструктаж с медицинскими работниками по оформлению медицинской документации стационарного больного, выполнению стандартов диагностики и оказания медицинской помощи, в частности, онкопатологии.
1.3. Направить больного К. для проведения дальнейшего лечения (химиотерапии) в ГУЗ «РКОД».
1.4. Принять меры дисциплинарного взыскания и рассмотреть вопрос о соответствии занимаемой должности заведующего хирургическим отделением. О принятых мерах сообщить в Минздравсоцразвития республики в срок до 20.02.2008 г.
2. Главному онкологу:
организовать инструктаж врачей лечебной сети и контроль по выполнению стандартов диагностики и лечения при онкопатологии.
3. Главному патологоанатому:
3.1 Организовать контроль и порядок направлений на гистологическое исследование материалов биопсии в ГУЗ РКОД.
3.2 Провести разбор данного случая на заседании патологоанатомов.

Ведущий специалист-эксперт отдела организации медицинской помощи Минздравсоцразвития республики, председатель
Главный внештатный специалист-эксперт, хирург Минздравсоцразвития республики
Заведующий отделением урологии ГУЗ «Республиканская клиническая больница» Минздравсоцразвития республики
Заведующий I хирургическим отделением ГУЗ РКОД Минздравсоцразвития республики»
 
 На эту справку мной на имя министра были направлены письмо и заявление.
Их текст привожу без сокращений:
«Уважаемый Министр!
 Я признателен Вам и Вашему ведомству за то внимание, которое уделяете Вы моей персоне так много лет. Это лишний раз подтверждает и представленная Вами справка, не нуждающаяся в особых комментариях, т.к. должность, образование и компетентность её составителей не вызывает у меня никаких сомнений.
 Благодаря такому вниманию я состоялся, как врач. Спасибо за это. Всегда рад помочь Вам».
 
«Заявление
 Комиссия Вашего ведомства провела служебную проверку по лечению больного К. 65 лет. Результаты этой проверки отражены в справке и по ним принято решение предложить администрации больницы вынести мне дисциплинарное взыскание и поставить вопрос о моём служебном несоответствии. Письменное справочное изложение служебной проверки вызвало у меня по меньшей мере недоумение. Так, исходя из результатов проверки выяснилось, что урологи РКБ и РОД, не сделав ПРИ (пальцевое ректальное исследование), не заподозрили у больного К. поражение простаты, а ограничились лишь назначением УЗИ органов мошонки, которые также не выявили онкологического заболевания. Дальнейшие действия уролога РОД просто непрофессиональны и не выдерживают никакой критики. Поставив диагноз синдрома «острой мошонки» (острый правосторонний орхоэпидидимит), он не предпринял никаких действий к госпитализации больного, отпустив его под наблюдение уролога по месту жительства. Все, что сделано урологом РОД спустя два месяца после произведённой мной операции – 2-хсторонней орхидэктомии – было направлено на то, чтобы дискредитировать меня как специалиста в глазах больного и моих коллег, что недопустимо в нашей профессии и требует жёсткого осуждения и гласности со стороны хирургического сообщества. Хирургия в исключительных случаях требует нестандартных решений и действий. Данный случай с больным был исключительным. ПРИ, ПСА, выполненные спустя два месяца в РОД после моей операции, лишь подтвердили правильность принятых мною решений и действий.
 Исходя из вышеизложенного, требую:
признать вышеуказанную справку недействительной;
публично, в письменной форме принести мне и в моём лице хирургическому сообществу извинения со стороны врача – источника жалобы больного;
в десятидневный срок прошу дать мне ответ по поднятой проблеме по адресу моей работы.
 В противном случае, я оставляю за собой право обратиться в суд по защите чести и достоинстве специалиста.
 16.02.2009 г.»

Ответа от Минздравсоцразвития республики и его министра не последовало.
Тогда мной депутату Государственной Думы РФ было отправлено обращение следующего содержания:
 «Работая много лет (38) хирургом-урологом в районной больнице я неоднократно сталкивался с работой многочисленных комиссий Минздравсоцразвития республики по различным вопросам здравоохранения – по аттестации врачей, по проверке работы подведомственных им подразделений и служб, по рассмотрению жалоб больных и т.д.
 После анализа работ этих комиссий у меня сложилось твёрдое убеждение в том, что отбор сотрудников в Министерство проводится не по деловым качествам и знаниям, а по каким-то другим критериям и соображениям с целью решать проблемы по заказу в угоду начальству, а не для пользы дела.
 С молчаливого одобрения Министерства в городе и районе много лет существуют два враждующих и взаимоисключающих органа, райздрав и горздрав, амбициозное поведение которых из-за финансирования привело к закрытию инфекционного отделения, к реорганизации не в лучшую сторону поликлинической службы и т.д. и т.п. И дело здесь не в финансовом кризисе, а в безответственности и уверенной должностной безнаказанности, т.е. мозговом кризисе у ответственных за здравоохранение административных работников аппарата Минздравсоцразвития во главе с министром.
 Любое обоснованное несогласие или, тем более, публичная критика в адрес комиссий или административного лица у нас преследуется либо в виде угрозы увольнения, либо пристрастного отношения в производственной сфере вплоть до нарушения трудового законодательства.
 Так, предвзятость аттестационной комиссии Министерства к неугодным врачам привела к тому, что многие врачи республики, как правило, стали аттестовываться в соседней Нижегородской области. Я и сам, дважды не получив первой и высшей квалификационных категорий по урологии в республике, был вынужден аттестовываться в Центральной аттестационной комиссии в Москве. Безобразное отношение к документации в аттестационной комиссии Министерства при переаттестации привело к утере или умышленному уничтожению моего удостоверения, полученного в Москве.
 Примером заказного, однобокого и некомпетентного рассмотрения Министерством жалобы больного К., 65 лет, поступившей в ведомство, может служить прилагаемая справка, подписанная членами министерской комиссии.
 В своём прилагаемом заявлении на имя министра я прокомментировал эту справку как специалист и получил отписку – ответ начальника отдела кадровой политики и связей с общественностью.
 Я думаю, эти документы не нуждаются в дополнительных комментариях.
 При выдвижении коллективом больницы меня на конкурс «Лучший хирург года» проводившийся Медицинской газетой Министерство необоснованно отклонило мою кандидатуру.
 После успешной защиты кандидатской (Саранск, 2000 г.) и докторской (Москва, 2003 г.) диссертаций мне по Указу Президента республики было положено денежное вознаграждение, которое, по-видимому, не без ведома Министерства, я не получил до сих пор.
 Прошу рассмотреть моё открытое обращение и дать принципиальную оценку деятельности Минздравсоцразвития республики.
6 апреля 2009 г.»

 Моё обращение в ГД РФ, по всей вероятности, поступило в Минздравсоцразвития республики, так как в районную больницу приехала новая комиссия, но уже из Управления Росздравнадзора по республике. Проверка этой комиссии была внеплановая по соблюдению законодательства в сфере здравоохранения при оказании медицинской помощи больному К., 65 лет, в отношении муниципального учреждения здравоохранения районной больницы. Меня на комиссию не вызывали. Заместитель главного врача по лечебной части попросила у меня для этой комиссии копию справки Минздравсоцразвития, о которой мной уже ранее было сказано. После проверки, комиссией был составлен акт. По сути, члены комиссии переписали представленную мной копию справки Минздравсоцразвития. В дополнение к выводам, упомянутым в справке, комиссия «прибавила» следующие:
Нарушены права больного К. на облегчение боли, связанной с заболеванием и медицинским вмешательством доступными способами и средствами, а также отсутствие информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство, либо отказ от него.
Выявлена деятельность районной больницы по оказанию стационарной специализированной медицинской помощи при злокачественных новообразованиях (работы и услуги, выполняемые при осуществлении стационарной специализированной медицинской помощи по онкологии) без специального разрешения (лицензии).
 После этой комиссии Управление Росздравнадзора по республике направило по результатам своей проверки обращение в прокуратуру республики. В своём обращении в прокуратуру Управление Росздравнадзора по республике указало, что её сотрудниками отмечается наличие признаков умышленного искажения диагноза заболевания и тактики лечения больного К. врачом районной больницы, приведшее к утрате органа, при этом принято во внимание, что установленный впоследствии диагноз – «Рак яичка» также не подразумевает в тактике лечения двухстороннюю орхоэпидидимэктомию. Также имеются основания для проверки фактов изложенных заявителем о незаконном взимании денежных средств с гражданина К. за оказание медицинской помощи врачом. Управление Росздравнадзора по республике просит рассмотреть вышеизложенную информацию с целью установления признаков уголовно-наказуемых деяний и принятия мер прокурорского реагирования в отношении лиц допустивших нарушения законодательства в сфере здравоохранения при оказании медицинской помощи больному К.
 Удивляет то, какая амбициозная чиновничья ненависть к коллеге, продлившему жизнь онкобольному К., кроется в каждом слове исполнителей заказа!
 
 В октябре 2009 г. я был вызван в прокуратуру, где ответил на ряд заданных мне вопросов. Вопросы задавались исходя из результатов проверок этими двумя комиссиями.
Прокурору в заключении я сказал: что по его вопросам видно, что ему представлен документ Управлением Росздравнадзора, составленный неграмотными и некомпетентными людьми, которым государство дало право, но которые забыли простой постулат – равный даже над равным права не имеет. А это уже опасно не только для меня, но и для самого государства.
 После всего этого я написал второе обращение в ГД РФ, в котором сообщил о повторной проверке, проведённой Управлением Росздравнадзора по республике. Некоторые выдержки из обращения, не утруждая читателя, приведу с сокращениями:
 «По сути, на неудачно выбранном примере была предпринята новая попытка выполнить заказ и очернить меня как специалиста, повторив всё те же предвзятые и амбициозные желания, изложенные в справке комиссии Минздравсоцразвития республики.
 Так, в ходе проверки выявлено, что 13.01.2009 г. в ГУЗ «Республиканское патологоанатомическое бюро» Минздравсоцразвития республики проводилось комиссионное исследование операционного материала больного К. Выставлен патогистологический диагноз: Анапластический рак яичка. Какого яичка? Правого или левого? Урологами РКБ и РОД выявлено с помощью УЗИ мошонки поражение обоих яичек, а по представленным гистологическим материалам невозможно определить о каком конкретно яичке идёт речь – о правом или левом?
Урологи РКБ и РОД при обращении к ним за медицинской помощью больного К. имели хорошую возможность провести все стандартные диагностические методы обследования для постановки правильного диагноза, однако этого сделано не было. Такой возможности у районных урологов нет, поэтому этот случай расценен мной как исключительный, требующий нестандартных решений и действий. (Хотелось бы узнать, а какие выводы сделаны комиссиями в адрес урологов РКБ и РОД при проверке соблюдения законодательства при оказании помощи онкобольному, у которых были возможности, но не было желания?!)
 Примеров исключительных случаев, требующих нестандартных решений и действий от хирурга ради спасения жизни больного, можно привести много. Один из них, кроме случая с больным К., 65 лет, является пример с больным Г., 35 лет, направленного мной в мае 2009 г. в РКБ с подозрением на опухоль левого яичка. Больному Г. по поводу семиномы под перидуральной анестезией была произведена операция энуклеации опухоли под руководством одного из авторов той справки служебной проверки Минздрапвсоцразвития республики по лечению больного К., 65 лет, в которой указано о моём служебном несоответствии. С моей точки зрения, подход к объёму операции и выбору метода анестезии неграмотен и непрофессионален. Возникает вопрос, а этот автор соответствует ли занимаемой должности и не стоит ли ему по¬высить свою профессиональную подготовку? Только после вмешательства в процесс лечения доктора медицинских наук была выбрана правильная тактика по радикальному лечению опухоли. Однако и этот больной обратился ко мне за помощью. Этот случай мной расценен тоже как исключительный и мной ради спасения жизни больному Г. произведена расширенная лимфаденэктомия паховых лимфоузлов с удалением инфильтративно-воспалительной опухоли левой половины мошонки после произведённых двух операций в РКБ с последующим направлением в РОД.
 Так что диагноз «рак простаты», выставленный мной больному К. и правильность выбора тактического приёма при этом опровергнуть подобным авторам практически невозможно, не хватит ни образования, ни квалификации – это им надо честно признать, объяснить больному, отбросить амбиции и направить свои возможности и усилия на решение тех серьёзных проблем в здравоохранении города, на которые я указал ранее – это на открытие инфекционного отделения, что стратегически актуально при надвигающейся пандемии гриппа, на скорейший ремонт и ввод в действие родильного отделения, на решение кадрового дефицита по всем специальностям, на искоренение пьянства и алкоголизма среди своих сотрудников и т.д. и т.п. Удивляет амбициозное поведение министра, занявшего позицию пассивного наблюдателя при разрешении этих проблем.
26 сентября 2009 года».
 
 Управление Росздравнадзора республики и одна из страховых компаний в своих ответах больному К. писали о том, что он может обратиться в суд с исковым заявлением к районной больнице о компенсации нанесённого ему морального вреда и что они его в этом поддержат и защитят. Больной К., выступая уже как истец, так и сделал, написав исковое заявление в суд о компенсации морального вреда, нанесённого ему районной больницей на сумму 100 000 рублей. На суд я был приглашён в качестве третьего лица с расчётом противной стороны, чтобы потом сделать меня обвиняемым. Суду я представил встречное исковое заявление о компенсации морального вреда и клевету, нанесенные мне больным К. Компенсацию я оценил в 110 000 рублей. Суд заседал четырежды в течении трёх месяцев и после вновь вскрывшихся фактов и моих выступлений приостановил дело на неопределённый срок в связи с ухудшением состояния здоровья больного К. (на после¬днем заседании, узнав о своем онкологическом заболевании и поняв, что дело проиграно, он почувствовал себя плохо и покинул здание суда).
 Своё заключительное выступление на суде привожу без сокращений:
«Уважаемый Суд! Ваша честь!
 На первом и втором заседаниях суда (5.10.10 и 18.11.10) было доказано, что ни я, ни больница денежных и материальных средств ни в каком виде с больного К. за лечение не взимали, а я и все сотрудники районной больницы, причастные к этому, оказывали лишь безвозмездную медицинскую помощь по жизненным показаниям, а не медицинскую нелицензионную услугу, как сказал на суде представитель страховой компании.
 Прошу обратить внимание суда на то обстоятельство, что из-за низкой квалификации «коллег» РКБ и РОД медицинская помощь, по представленным ими документам, была оказана больному К. в виде медицинской лицензионной услуги, приведшей к целому набору взаимоисключающих диагнозов и по их медицинской лицензионной услуге ни больной, ни его родственники до сих пор, как выяснилось, не знают о том, что речь идёт о серьёзном онкологическом заболевании.
 По материалам дела (справки служебной проверки случая оказания медицинской помощи К. в условиях районной больницы комиссией Минздравсоцразвития республики от 23.12.08; акта по результатам мероприятий по контролю Управления Росздравнадзора от 14.08.08 в отношении районной больницы; обращения в прокуратуру республики Управления Росздравнадзора от 19.08.09; справки по факту оказания медицинской помощи К. в условиях районной больницы и акта №2 целевой экспертизы качества медицинской помощи врача-эксперта филиала №4 страховой компании от 8.09.09) видно, что проверке были подвергнуты все этапы оказания урологической помощи больному К. и удивительно, что на оказание медицинской лицензионной услуги на этапах РКБ и РОД ни один «эксперт» не обратил внимание из-за всё той же своей некомпетентности и предвзятого отношения к делу. При проведении экспертизы документов «эксперты» не обратили внимания на запись онкоуролога РОД, сделанной в медицинской карте этого учреждения, где от 7.11.08 после проведённого пальцевого ректального исследования им больному К. был выставлен диагноз: «Рак простаты». По документам также видно, что уролог РКБ также заподозрил у больного онкологическое заболевание и направил его в РОД. Один из урологов РОД оказался, мягко говоря, непрофессионалом, не сделав ПРИ, поставил неправильный диагноз: «Острый правосторонний орхоэпидидимит» и порекомендовал больному лечиться у уролога по месту жительства с явкой на повторный осмотр через 6 месяцев. Эта явка могла и не состояться в случае смерти больного или же оказаться трагичной для обоих – и для К. и для этого горе-уролога. Все эти материалы некомпетентных служебных проверок и привели к необоснованным действиям со стороны больного и неправильной интерпретации болезни как им, так и его родственниками.
 «Коллеги» РКБ и РОД при обращении к ним за медицинской помощью К. имели хорошую возможность провести все стандартные диагностические методы обследования для постановки правильного диагноза, которые требовали от меня «эксперты», однако этого сделано не было. Такой возможности у районных урологов нет, поэтому этот случай и расценен мной как исключительный, требующий от меня нестандартных решений и действий. Хотелось бы узнать, а какие выводы сделаны «экспертами» в адрес своих коллег РКБ и РОД при проверке законодательства при оказании помощи онкобольному К., у которых были возможности, но которым не хватило компетентности, ума и профессионализма и которые забыли об элементарном понятии врачебного долга!?
 К необоснованным действиям больного, т. е. к его обращению в суд привели и официальные ответы ему на его жалобу от Минздравсоцразвития республики от 9.02.09, Управления Росздравнадзора от 19.08.09, Генерального директора страховой компании.
 Представители истца К. – адвокат и юрист от страховой компании, сами не разобрались в деле, что выявилось по примитивно «детским» задаваемым ими вопросам свидетелям обеих сторон. Они даже не поняли, что их истец до онкоурологического заболевания уже был глубоко больным человеком, имеющим по ряду серьёзных заболеваний, значительно снижающим качество его  жизни, II группу инвалидности.
 Представитель истца К., его адвокат своим вопросом мне – если у больного гангрена одной ноги, Вы уберёте и другую? показал, что не знает даже, о какой категории больных идёт речь, и не знает, с кем имеет дело. На мой вопрос ему: «Вам учёная степень доктора медицинских наук о чём-нибудь говорит?» – вразумительного ответа я не услышал.
 Представитель страховой компании, кандидат медицинских наук, уверен, не подумав, «бросила» безответственную реплику, что пальцевое ректальное исследование в диагностике рака предстательной железы – это прошлый век. Мной на обозрение суда было представлено в качестве учебного пособия книга «Заболевания предстательной железы», написанная корифеями отечественной и зарубежной урологии не в прошлом, а в настоящем веке, в 2005 году, где на с. 132, 139, 194 сказано, что «рак предстательной железы является наиболее опасной онкологической угрозой для мужчин. Статистика неумолимо подтверждает, что данный вид злокачественных опухолей у мужчин занимает второе место среди всех причин смерти», что «пальцевое ректальное исследование было, есть и останется базовым методом диагностики рака предстательной железы», что у этой категории больных «доминирует поиск информации в до-ступной литературе, разговоры с друзьями, консультации с другими врачами и пациентами. С прогрессированием болезни поиск информации отходит на второй план, в отношениях с лечащим врачом проявляется дистанция и критический настрой».
 Кому-кому, а научному работнику необходимо знать об этом!
 Молодые научные работники больше знаний сейчас черпают из Интернета. Однако, и в Интернете я нашёл руководство по урологии под редакцией американских урологов Л. Липшульца и И. Клайнмана, изданное уже в этом веке, в котором на с. 150 сказано, что в алгоритме скрининга при раке предстательной железы пальцевое ректальное исследование занимает ведущее место. Ни один из республиканских урологов до лечения больного К. в районной больнице не провёл этого исследования. Только спустя 2,5 месяца после лечения больного в районной больнице, в онкодиспансере было проведено это исследование и появился в медицинской карте РОД диагноз, подтверждающий мой – «рак простаты». Эти урологи забыли о постулате, высказанном ещё в позапрошлом веке, в 1875 году, но не потерявшем актуальности и сейчас, что «указательный перст уролога, равно как и гинеколога, обязан не только ощущать, но и видеть».
 В этом же руководстве на с. 151 сказано, что локусом для метастазирования при раке предстательной железы могут быть придатки и сами яички (путём локального распространения), что и было у нашего больного.
 Биопсия простаты, произведённая в РОД спустя 3 месяца после операции говорит только о неудачно сделанной пункции, в которую не попал интересуемый материал и если уж подходить ответственно и компетентно независимому эксперту к этому вопросу, чтобы сделать такое категорическое заключение – что рака простаты нет, необходимо помнить, что пункцию простаты для исключения рака надо проводить многократно.
 В практическом руководстве по урологии Н.Ф. Сергиенко изданном в 2010 году на с. 299 отмечено, что использование биопсии имеет три серьёзных недостатка:
 1. может быть взята ткань без захвата опухолевого очага и пропущен онкологический диагноз;
 2. процедура травматична и может стимулировать опухолевый рост;
 3. атипическая гиперплазия гиперпластического процесса, которая встречается в 8,7% всех случаев железистой гиперплазии, расценивается как онкологическое заболевание.
 Уважаемый Суд! Ваша честь! Я ещё раз подчёркиваю, что являюсь специалистом по лечению заболеваний предстательной железы, доктором медицинских наук по специальностям хирургия и урология, моей фамилией в мире названа одна из операций на предстательной железе и диагноз – рак простаты, выставленный мной больному К. является правильным и окончательным, я его готов отстоять на любом уровне, в настоящее время опровергнуть этот диагноз таким «экспертам» практически невозможно, не хватит ни квалификации, ни образования.
 Считаю также, что 2-хсторонняя орхидэктомия, выполненная под местной анестезией больному К. является правомерной и правомочной не только по своей диагностической, но и по тактической сущности даже при амбициозном отстаивании «экспертами» своей точки зрения, что у больного анапластический рак яичка, что по литературным данным маловероятно. Благодаря вовремя произведённой операции больной К. жив, мочится самостоятельно. Хочу обратить, как специалист-уролог, внимание всех на поведение больного К. на суде. В процессе длительного судебного разбирательства больной ни разу не попросился в туалет помочиться, что говорит об удовлетворительном качестве жизни, достигнутым адекватным оперативным вмешательством.
 Метод местной анестезии, выбранный мной, заслуживает отдельного обсуждения. Я отношу себя к «казанской школе хирургов», основоположником которой является выдающийся хирург А.В. Вишневский, который ввёл в хирургическую практику местную новокаиновую анестезию и которая по праву признана всеми хирургами мира. Риск умереть от общего наркоза у больного К. был гораздо больше, чем сама операция – 2-хсторонняя орхидэктомия, из-за наличия сопутствующих соматических заболеваний, приведших к установлению ему II группы инвалидности. Здесь уместно отметить, что одним из условий проведения местной анестезии является добровольное информированное согласие больного на операцию, иначе проведение её будет невозможным из-за отсутствия больного на операционном столе.
 До визита ко мне К., в РКБ и РОД с помощью УЗИ органов мошонки было обнаружено поражение обоих яичек и в препаратах от 14.08.08 и 13.01.09 были обнаружены раковые клетки. И это говорит за то, что больной К. является онкологическим больным, об этом надо честно сказать больному и его родственникам, не вводить их в заблуждение относительно сексуального и жизненного прогноза.
 Теперь об информированном согласии больного на операцию: поясняю, что в ст.ст. 32 и 33 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан в редакции от 1.02.2008 года предусматривается лишь взятие письменного отказа от медицинского вмешательства. Минздравсоцразвития РФ разрабатывает новые правила оказания медицинской помощи. Ведомство подготовило законопроект «Об основах охраны здоровья граждан в России». Сейчас проект опубликован на сайте министерства (раздел «Здравоохранение», материал от 30 июля 2010 года со сноской на сам проект Федерального закона), и каждый желающий может с ним ознакомиться и высказать свои замечания.
В документе прописаны все аспекты здравоохранения: от определений здоровья, смерти, медицинской помощи до нюансов её оказания. В частности, в нём прописаны стандарты оказания помощи. Они должны будут стать едиными на всей территории страны: и в глухом селе, и в столице лечить должны будут одними и теми же методами и в те же сроки. По новому законодательству человек сам должен будет нести ответственность за своё здоровье и лечение. Тем более, что по новому закону он или его представитель будет обязан письменно давать согласие или несогласие с методами лечения или оперативного вмешательства.
 Относительно тех мелких формальных придирок по ведению документации и тем экономическим мерам воздействия на районную больницу от страховой компании отмечу лишь, что, к сожалению, заместитель главного врача по лечебной работе, согласившись со штрафом в 4403 рубля, не смогла отстоять интересы своего учреждения и врача всё также по причине недостатка своего организаторского профессионализма, имея на руках достаточное количество аргументов для своей гуманно юридической защиты.
 Ваша честь! На втором заседании суда, 18.11.10, вы задали мне, как специалисту, вопрос: «Почему больному К. за сравнительно короткий промежуток времени было выставлено так много урологических диагнозов – киста левого яичка; водянка правого яичка; острый правосторонний орхоэпидидимит; рак простаты; аденома простаты; аденокарцинома; анапластический рак яичка; анапластическая семинома, т.е. представлена в диагностике почти вся урология?» Я ответил, что это объяснимо разным уровнем образования, опыта и квалификации врачей, участвовавших в этом деле. Сейчас я могу сказать, что, выражаясь шахматным языком, вы своим вопросом поставили «мат» всей онкологической и патологоанатомической службам республики.
 В отношении моего встречного иска к больному К., о не рассмотрении которого на втором заседании суда так упорно настаивал адвокат истца. Для меня, ещё раз повторюсь, важно было услышать от больного К. и от его жены, что я за оказанную медицинскую помощь денег и других вознаграждений не брал. Я это услышал. Я понял, что больной К. явился своего рода запрещённым оружием в руках заказчика, который, доверив его своим неграмотным подчинённым, забыл или не знал, что равный даже над равным права не имеет. Однако, на втором заседании суда ни больной К., ни его родственники – жена и сестра так и не поняли и не осознали, что же произошло. А произошло следующее – своими действиями они подвергли сомнению мой квалификационный уровень профессионализма и диплом доктора наук. За эти действия человек должен быть наказан. Поэтому свой встречный иск я оставляю.
 В заключении хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что даже не вдаваясь в подробности этой профессиональной свары, обнажившей многие острые углы в образовании и здравоохранении республики, невооружённым глазом видно, что источником её стал неграмотный врач, его и врачом назвать нельзя, которому в вузе, который он закончил, кроме понятий близких к рыночной экономике – лицензия, сертификат, муниципальный заказ, медицинская услуга – не читали лекций по врачебной деонтологии, этике и нравственности!
 Ваша честь! Прошу Суд дать принципиальную оценку в виде частного определения в адрес моих оппонентов, устроивших весь этот бессовестный и унизительный «балаган» вокруг районной больницы и этого несчастного больного».
  Вот такие страсти порой разыгрываются между врачами и их больными, раскрывая нравственные и моральные качества игроков, их пороки и достоинства!
 Это большая жизненная сцена, на которой множество актёров исполняют свою последнюю, индивидуальную и неповторимую роль с её амплитудной диалектикой, включающей в себя и образование, и культуру, и гражданскую позицию, и отношение к деньгам!

 




О ПОЛИТИКЕ


 Врач всегда далёк от политики, однако события, которые происходят в его стране, всегда волнуют и заставляют задуматься о её будущем. За мою жизнь много произошло исторических событий, которые заставили задуматься о том, а всё ли мы делали так, чтобы лучше было всем? Послевоенная многонациональная страна была империей, называемой СССР, объединявшей 15 союзных республик, занимавшей шестую часть суши, имевшей могучую промышленность и развитое сельское хозяйство, бесплатные образование и здравоохранение, одни из самых больших в мире залежей полезных ископаемых и… не имевшей безработных!
Но самым великим достоянием этой империи был человек с его патриотизмом и непреодолимым стремлением к светлому будущему! Учитель и врач, дающие знания и здоровье людям, были одними из самых уважаемых представителей интеллигенции,.
 Здравоохранение было не только бесплатным, но и одним из лучших в мире. Отечественный автомобиль «Победа» не уступал по качеству зарубежным. Мы всегда были первыми и в Космосе, и на Земле! Почему-то это не устраивало многих живших в этой стране, получивших бесплатное образование и пользовавшихся её благами.
 Разложение общества, его распад начались сверху. Обидно было за державу, когда поддерживаемый приближенными, чтобы не упал от старческой дряхлости или алкоголя, появлялся на экране телевизора маразматический глава государства. Периодически стали проводиться денежные реформы, приводящие к обнищанию народа, принижаться его прежние исторические завоевания, пересматриваться ценности. Преступная спекуляция стала называться бизнесом, медицинская помощь – медицинской услугой…
 Самым большим преступлением было решение небольшой кучки неграмотных деятелей, далёких от политики, поделить империю на части и что, самое удивительное, за это злодеяние никто из них перед своим народом так и не ответил. Это стало возможным только при отсутствии гражданской позиции у большинства граждан страны, где везде было расхожее «За!», «Одобрям!», «Согласен!»…
 Промышленное отечественное производство стало «сворачиваться», коллективного колхозного хозяйства не стало, молодёжь стала бежать из деревень, появилась и повсеместно стала расти «армия» безработных. По телевидению стали показывать такое, что раньше не могло и присниться в страшном сне!
 Образовалось два непримиримых полюса – богатые и бедные. Богатые стали такими за счёт бедных. И всё это в одном народе! Почему один может себе позволить приобрести футбольный клуб или несколько яхт за баснословные деньги, а другой подсчитывает: сколько осталось в кармане после дешёвого обеда? Почему у одного зарплата может доходить до 4000 долларов, а у другого не «дотягивать» и до 100?
 Повсеместно на государственном уровне идёт расточительство народных, наших, денег.
 Мы ещё как-то «держимся» за счёт того, что являемся сырьевой страной и как «дойная корова» пока нужны окружающим нас ближним и дальним странам.
 Талантливые молодые учёные, чтобы продвигать свои идеи и разработки, «бегут» за границу. К нашему великому стыду только и именно там они получают… Нобелевские премии!
 Национальные проекты правительства «разваливаются» от коррупции и практически уже от отсутствия кадров. А кадры всегда решали всё.
 У нас постоянно идёт необъявленная гражданская война, гибнет народ. Власть не может обеспечить порядок в стране: прекратить криминальный беспредел (продолжается открытый отстрел бизнесменов, чиновников, журналистов…)  и терроризм, направленный на развал страны…
 Только у нас возможна ситуация, когда, при ухудшении демографической ситуации и увеличении «материнского капитала», продолжается усыновление, а точнее, продажа детей за рубеж.
Процесс до такой степени запущен, что даже президент и премьер-министр, прагматичные, умные, работоспособные, всегда трезвые и более преданные своему народу, чем их предшественники, пока ещё не смогли переломить ситуацию в сторону позитива.
 Я, как и Жорес Алферов, являюсь, несмотря ни на что, патриотом своей многострадальной страны и всё, что в ней происходит, меня беспокоит.
 Беспокоит и то, что из армии безработных стал возникать уже класс. А это молодые, крепкие, свободные от «оков», но обездоленные, лишенные будущего люди, готовые при наличии лидера, подобного В. Ленину, создать в стране революционную ситуацию.
 Беспокоит пришедшая недавно на ум, до боли знакомая, хотя и  подзабытая формулировка: «…когда верхи – не могут, а низы – не хотят» с лозунгом «Безработные всех стран, соединяйтесь!»…


Об авторе

 Шахмачёв Владимир Иванович – доктор медицинских наук, имеющий 40-летний стаж работы практического хирурга и уролога районной больницы, автор известной книги «Лекарственные растения в урологии», около 100 научных публикаций по различным проблемам хирургии и урологии, двух изобретений в области урологии, одному из которых присвоено его имя, Почетный Донор России, один из основоположников личностной активно-доминантной методики лечения алкоголизма.



Словарь медицинских терминов


Аденокарцинома  – злокачественная опухоль
Аденома простаты – доброкачественная опухоль предстатепльпой железы
Аденомэктомия – операция удаление аденомы
Анастамоз – соединение
Брауновский анастамоз – соединение тонкой кишки с тонкой
Верификация – уточнение
Гематурия – примесь крови в моче
Гидроцеле – водянка оболочек яичка
Гемостаз  – остановка кровотечения
Гастроэнтероанастамоз – соединение желудка с тонкой кишкой
Дивертикул Меккеля – рудиментарное образование на подвздошной кишке
Колит  – воспаление толстой кишки
Орхидэктомия – операция удаление яичек (кастрация)
Орхоэпидидимит – воспаление яичка с придатком
Панкреатит – воспаление поджелудочной железы
Перитонит – воспаление брюшины
Семинома – злокачественная опухоль яичка
Фаллопластика – пластическая операция но формированию полового члена
Чаши Клойбера – рентгенологический симптом кишечной непроходимости
Эпицистостомия –  операция высокого сечения мочевого пузыря с целью формирования свища

На задней обложке – фото автора

                Прошу не судить меня строго,
                ибо пережитое не заслуживает
                ни рая, ни ада…
               
                В. Шахмачев