Мастер 15. Пятая встреча одноклассников. Дела дома

Длинный летний день был прожит с Мастером в Москве и в Подмосковье. Наш общий друг-одноклассник серьёзно поранил руку и лежал в больнице. Мы сговорились его навестить и были рады этой внезапной паузе — каждый со своей историей: конечно же, сам повод доставлял повредившему немало огорчений и опасений. Руку зашили, но вот будет ли она всё так же послушна ему, профессиональному музыканту-гитаристу? Рассказ с погружением в нашу ребячливость, самонадеянность и спасение на грани необратимости — как тут не возблагодарить наших ангелов-спасителей. Правда, друг сам, крайне дотошный во всём, что касалось здоровья, прекрасно представлял весь долгий путь предстоящей физиотерапии. Он поведал нам о своих больничных буднях, о врачах и сопалаточниках. А парк больницы благоухал свежей зеленью и летящим во все стороны пухом.

Чтобы отвлечь его от переживаний и стойкости духа, Мастер стал рассказывать о своих вылазках с друзьями по весеннему оттаявшему лесу. Он показал нам много съёмки в леп-топе, не скупился на описания хрупких льдинок, журчащих потоков в прогалинах, кротких подснежников, каких-то проснувшихся жучков и хлопотах пернатых. Никакой сверхкрасоты и тонкости в снимках не было, никаких столкновений с местными жителями явно тоже. Наконец, я спросила его напрямую: опять «охота» на раритеты отгремевших боёв и незахороненных солдат? Да, эта страсть не отпускала его. В этих вылазках-поисках был азарт редких находок и, чего уж тут скрывать, — лёгких денег. Меня огорчала его уверенность в возможном бизнесе с родственниками погибших. Однажды он уже пробовал натолкнуть меня на мысль о розыске родных через Чёрный крест и предложении выкупить номерные жетоны с дальнейшим перезахоронением останков. Возмущению моему не было предела и больше мы этой темы не касались. Но страсть и некое тематическое «братство» гнали его каждую весну по полям и лугам.

Чтобы не отягощать больничного бедолагу ненужными спорами, мы пожелали ему скорейшего выздоровления и поехали на вокзал, где нас ждали девочки-одноклассницы: всей компанией мы были приглашены на дачу и вкусный дачный обед. Направление было элитное, дачный посёлок — не менее. Кто-то из нас здесь уже бывал, кто-то ехал впервые. Разговоры крутились вокруг известных фамилий и типичных застройках. Прежде всего — знаменитых на все товарищества и кооперативы советской эпохи «финские домики». Мастер нас посвятил во все тонкости покупки, транспортировки и сборки таких дачных домов (оказывается, этим ему приходилось заниматься во время отбывания срока — собирать и доводить до ума дачи для тюремной администрации). За болтовнёй о начавшемся грибном сезоне мы добрались до нужного участка, где нас уже поджидали.

Это была школьная любовь Мастера и он приложил все усилия, чтобы произвести как можно более благоприятное впечатление о себе и своих последних работах. Он умело настроил аппаратуру для демонстрации слайд-шоу, фотоаппарат заработал в его руках и оставил массу чудесных кадров об этой встрече. Сначала мы пообедали, перекурили и погрузились в его рассказы об оформлении выставок. И тут хозяйка вспомнила, какой замечательный рисунок она когда-то выпросила у Мастера, ушла ненадолго в соседнюю с верандой комнату и вернулась с его ещё школьного периода картинкой. Как же ему было приятно! Он радовался как ребёнок, сам комментировал все свои неумелые шероховатости в технике исполнения, посыпались другие воспоминания. Под конец ему были заказаны две сюжетные картинки для оформления кухни. Потом мы поднялись на второй этаж, полюбовались открывающимися видами. Меня в очередной раз отругали, что я продала нашу дачу под Сергиевым посадом. Со второго этажа нашей дачи вид открывался на каскадные пруды монастыря Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, где разводили карпов для подворья. А леса вокруг были похожи — сосновые боры и камышовые заросли на полянках с речушками.

Наконец, мы все уселись на диванах и хозяйка рассказала об успехах сына, в комнате которого мы отдыхали от сытного обеда перед чаепитием. Мы с хозяйкой родили малышей с разницей в 1,5 года. Я была уже на 6-ом месяце, когда она мне вдруг позвонила, сказала, что вернулась из Германии и хочет показать мне сынишку. Муж её несколько лет работал на исследовательском судне океанологом и подолгу пропадал в экспедициях. Мы сидели в их светлой квартире около Университета на Воробьёвых горах, на полу стоял вольер, где играл её мальчик — точная копия папа, — и бесконечно обсуждали женские материнские приготовления и осложнения. Живот не давал мне спокойно сидеть, уже ломило спину, и я периодически вставала и прижималась спиной к дверному косяку. Школьная подруга инструктировала меня, какую нужно сразу же начать делать гимнастику, что есть и пить, что разрешать и что ни в коем случае ребёнку. Все эти воспоминания нахлынули, все заговорили о своих детях и Мастеру стало не по себе.

После чаепития с домашним вареньем и ароматным пирогом мы пошли на станцию. Хозяйка нас не провожала, сказав, что нам и так всем вместе не скучно, а ей одной возвращаться. Было видно, как Мастеру не хотелось отрываться от этой любимой на всю его жизнь чудесной женщины, как безответно и предано он служил ей каждым вздохом и по первому требованию был готов для неё на всё. Как совпадали их вкусы и круг интересов, как было достаточно полуслова, чтобы поворачивать беседы в новые темы. Как было всё с его стороны, и как он ей был не нужен. Мастер жил рядом с вокзалом, его уже разыскивала по телефону гражданская зазноба, не верила, где он и с кем находится — нам пришлось по очереди подтвердить, что он уже на подъезде и через 15 минут будет дома. Скулы у него надуло желваками и глаза потухли. Связь эта скоро оборвалась, хотя и длилась несколько лет из-за тёщи: она была директором продовольственного склада и Мастер был всегда накормлен. Тёща надеялась, что дочь выйдет за него и у её внучки появится отец. Но дочь периодически встречалась со своим бывшим, районным участковым, и Мастеру ничего не оставалось, как терпеть своё полулегальное положение.

05.09.2019