Квант на удачу. Глава 1. 1
Потом пришли воспоминания: «Ты мне не оставляешь выбора. У меня на борту первое лицо Империи», «Извини, парень, но приказ поступил от..»
Перед глазами Антона появлялись и исчезали цифры: 4,5 и 9. Они, ярким светом неона, навсегда впечатались в мозг. Четыреста сорок плюс девятнадцать. Люди, доверили свою судьбу ему, капитану Громову, и он их не уберёг. Никогда человек не возьмёт в ладони звёзды – слишком уж обжигающий у них свет. Если любить и не получать ничего взамен, то это неправильно, это называется безответной любовью. Так не бывает, так не правильно. Человека создали для звёзд, для галактик и необъятной Вселенной. Но только Вселенная, почему-то, людей не любит, свет звёзд губителен для человека. И ничего с этим не поделаешь. Мотыльки летят на свет и сгорают в пламени свечи. Так и с человеком: увидишь вблизи звёзды, похожие на огоньки ламп новогодней гирлянды, и забыть их не сможешь никогда. Вдохнёшь пьянящий воздух другой планеты, и обязательно захочешь вернутся именно на эту планету: посмотреть на восход и закат местного солнца, пригладить рукой неестественно яркую и сочную траву, сорвать с ветки дерева сочный плод, похожий на яблоко, но со вкусом малины, искупаться в бирюзовой воде океана и поиграть с неутомимыми дельфинами. После непродолжительного отдыха, отдохнувшим, полным сил и энергии, прибыть на космодром и вдохнуть перед полётом тот запах, который нигде больше не встретишь: запах звёздной пыли, запах раскалённой жгучими лучами солнца брони корабля, и чего-то неуловимого. Возможно, то, что ты никогда не почувствуешь в другом месте: запаха странствий, который смешан с едким запахом гексопропила и жжённой резины. Плазма, вырываясь из дюз кораблей, оставляет на бетонных плитах взлётно-посадочных полос космодрома незамысловатые узоры. И самому Богу неизвестно, о чём в момент посадки, или взлёта думал мастер-пилот, держась за джойстик управления кораблём. Пилот – художник, джойстик – кисть, плиты космодрома – мольберт. Всё просто, и одновременно с этим, всё сложно. Рождённые в огненном вихре плазмы картины, чёрно-белые и абстрактные, навеки вплавляются в бетон. Гений-художник-пилот-корабль, непризнанный и никем не оценённый шедевр на бетонном мольберте. Шедевр бетонного мольберта. Пикассо, рисующий плазмой.
Слёзы в невесомости превращаются в разноцветные бусинки, их как магнитом притягивает к смотровому стеклу. Может быть, им тоже хочется в последний раз посмотреть на звёзды? Антон увидел, как покрывало звёздного неба исчезло, почувствовал, что с каждой секундой увеличивается скорость падения в бездну. Остатки ложемента попали в гиперпереход и какая теперь уготована судьба Громову – неизвестно. Изнанка пространства – случайное открытие учёных. Можно двигаться вне изнанки, можно по внутренней её стороне. Одно и то же расстояние, от одной звёздной системы до другой, можно преодолеть за пятнадцать лет, двигаясь на релятивистской скорости, но можно преодолеть это же расстояние и за пятнадцать часов, использую гиперпереходы. Можно всё, было бы желание. У людей такое желание было и они возможностью гиперпереходов воспользовались. Многие учёные полагают, что гиперпереходы, свёрнутые в рулоны участки Вселенной, которые протыкают иглы-корабли, возникли во Вселенной из-за аномалий самой Вселенной. Но их оппоненты считают, что переходы-струны создали Предтечи, чтобы сократить время путешествий, объединить всю Вселенную в одну транспортную магистраль, или в сеть дорог. Для чего, интересно? Для того, чтобы разумный, выпив чашечку утреннего кофе в одном месте, смог решить насущные проблемы за сотни миллионов километров от дома, и в тот же день вернуться к своей семье. К жёнам, или мужьям, к детям, или к родителям. У некоторых учёных бытует мнение, что Сильные расы и есть Предтечи, которых никто и никогда не видел. Они существуют, устанавливают свои законы и правила поведения для той или иной расы, сами предпочитая ни во что не вмешиваться. Принцип невмешательства. Мягкий и, с точки зрения человеческой расы, бессердечный. Люди, как и такуны, альворадо с Терра-Нова, все человекоподы, похожи на детей. Им нужен Наставник, мудрый и сильный. Но он спит и когда проснётся – неизвестно.
«Всевышний, высший разум, – прошептал Антон, – если ты сейчас слышишь, то дай мне шанс выжить, вложи мне в руки квант милосердия своего, квант на удачу. Я хочу вернуться в свой несуществующий дом, который меня предал, я хочу посмотреть в глаза тому человеку, для которого не писаны законы, который стоит выше людей, который решает судьбу сотен миллионов и даже миллиардов человек одним словом – «уничтожить». Всевышний, прошу: всего лишь квант на удачу».
Антона обожгло прикосновение к неизвестному. Он оторвал от полусферы ментообмена много сот килограммовую голову и посмотрел вдоль тела, посмотрел с ужасом и восторгом на то место, где заканчивалась реальность и начиналась нереальная реальность. В ногах пилота, рядом с тем, что осталось от ног, появились яркие искры, похожие на искры бенгальских огней. Только разноцветные и обжигающие. Огни поднимались выше и выше, растворяли в себе человеческую плоть, превращая в атомы ложемент управления корабля, которого нет и никогда не существовало. Пройдёт относительно немного времени, и Антон перестанет быть Антоном. Но он верил, что превратится в элементарную частицу, и как нейтрино, минуя десятки, сотни парсеков Вселенной, пролетит сквозь толщу Земли, лишь на миллисекунду остановит свой стремительный бег, чтобы посмотреть в глаза той, которая произнесла одно единственное слово «уничтожить».
«Император должен умереть!»
От этой нелепой мысли на душе стало почему-то тепло и уютно. Громов улыбнулся, закрыл глаза. Неизвестность была уже рядом и Антон принял её, она приняла Антона. Драйвер, погрузившись в Ничто, превратился в Ничто. Он был везде, и одновременно с этим – нигде.
«Если любишь звёзды, люби, но никогда к ним не приближай, малыш».
____
«.. и сначала мир увидел свет, мир прозрел и появилась плоть..»
Антону хотелось спросить: чья плоть? У любой планеты появилась плоть-твердь, или появилась плоть человеческая? Громов смотрел по сторонам и ему в голову пришла ужасная мысль: он ослеп. Вокруг двигались смутные тени, воздух был прохладным и сухим. Тихо, очень тихо. Человек боится тишины, ему хочется общения, социума. Но тишины и уединения ему хочется даже больше, чем общения. В мире людей наличие сплошных антагонистов: слов и дел, мыслей и безмыслия, сочетание несочетаемого. Сознание медленно, словно ворочая пласты нужной и ненужной информации, возвращалось.
«Извини, парень, но ты мне не оставляешь выбора..» – Громову стало не по себе.
«Император должен умереть!» – Громов усмехнулся.
«Нейтрино, блуждающее и бороздящее просторы Вселенной..» – По щеке Антона сползла предательская слеза.
У Громова появился главный вопрос: «где я и кто я». Вопрос «кто я», пожалуй, сейчас была наиглавнейший из всех существующих вопросов. Вопрос жизни и смерти. Что первично, а что вторично, какой запах у ноты «до», какой звук у гексопропила?
«Что такое гексопропил, кстати?» – этого Антон не знал, возможно, – не помнил, поэтому пожал плечами.
«Тени мелькали, свеча горела. Пламя, размеренно колыхаясь… нет, слово неправильное какое-то. Не колыхаясь, а трепетало в ожидании.. Ожидание чего и от чего трепетало пламя? От ветра, отчего же? Или от сквозняка, который, в принципе, тот же ветер. Ветер странствий и приключений, без которого жизнь невозможна. Но многие же живут не выходя из дома? Живут и ничего страшного в этом нет: они творят, ваяют, пишут замечательные книги, сочиняют бесподобную музыку и любят жизнь. Всеми фибрами души, даже больше тех, кто вдыхает в себя ветер странствий. Существо, попавшее в неволю, стремится разрушить кокон одиночества и заглянуть, хотя бы одним глазком, на жизнь других и их дела насущные. Идущих против солнечного ветра и света, поднимающих паруса на барках и каравеллах, держащих в руках штурвал космического корабля».
Громов понял, что сам себя пытается успокоить: он постепенно подводил сознание к неизбежному, он готовил себя к роли заключённого.
«Если ты вышел из Ничто, значит не всё потеряно», – назидательно сказал Антон Громов. Тот Громов, который бредил когда-то звёздами.
«Ну да, я почти ничего не потерял. Кроме ног. Извините, дамы и господа, разрешите проехать на колясочке капитану Громову, ему нужно попасть в рубку управления нашего круизного лайнера. Ох.. нет воздуха, это значит, что нет кислорода. Нет кислорода – в голову лезет всякая чушь. Откуда, например, это: «Если любишь звёзды, люби, но никогда к ним не приближай, малыш». Это не мои мысли. Тогда чьи? Не знаю», – Громов Антон, мотылёк, побывавший вблизи племени свечи, усмехнулся и попробовал приподняться.
Что-то мягкое и эластичное удерживало его на месте. Только знать бы, что это за место. Чем больше Антон прилагал усилий приподняться, тем мягче и настойчивее это что-то эластичное удерживало его тело, обездвиживало.
Зрение начало понемногу восстанавливаться: буквально в метре от себя Громов увидел тело человека. Только он было какое-то непривычное и негармоничное, чего-то в нём не хватало. Антон присмотрелся и вздрогнул: на столе, похожего на хирургический, лежало его тело. До пояса, ниже ничего не было. Лицо умиротворённое, глаза закрытые, светлые, цвета спелой пшеницы, волосы почему-то стали цвета серебра.
«Как же так? – промелькнуло в голове Антона, – если я там, на столе, то кто же тогда здесь? Я мыслю, значит существую, если существую, – значит у меня должно быть тело.. Или нет? Этого ещё не хватало! Бестелесное создание? Лучше бы я умер!»
Антон глубоко вздохнул и попробовал пошевелить пальцами правой руки. Это получилось сделать, но очень как-то неуверенно и неуклюже. Создавалось впечатление, что Антон, точнее, его тело, никогда не выполняло простейших команд, поступающих из головного мозга по нейронам к мышцам. Левая рука согнулась в локте, Антон закричал от боли. Потом Громов почувствовал укол в шею и сознание провалилось куда-то вниз.
Там была тьма и одиночество. И ещё холод, нечеловеческий и пахнущий, почему-то, вишней.
3D-биопринтер закончил работу, прозрачная полусфера открылась. В операционной появился человек со светлыми, собранными сзади в хвост, волосами. Он подошёл к «новорождённому», посмотрел на тело-донор, лежащее на операционном столе, покачал головой. На человеке была одежда, напоминающая буддийский наряд кашаи, только белого цвета, на ногах – сандалии. Человек держал в руках небольшого размера бокс из стекла, в котором находилось существо, внешне напоминающее медузу ируканджи только розового цвета. Медуза скользнула по стенкам бокса, оказалась в области правой грудины человека, лежащего в биопринтере. Молодой мужчина дёрнулся, зашипел от боли, попытался приподняться на локтях. Медуза начала медленно погружаться в тело человека, раздвигая плоть множеством миниатюрных ножек-щупалец. На дисплее биопринтера появилась надпись:
«Начало установки бионической нейросети «Наблюдатель». Окончание установки импланта и активация нейросети через десять часов сорок минут». Включился в работу молекулярный деструктор: над столом, на котором лежало тело-донор, возникла вспышка ярко-голубого цвета. Старое тело Антона Громова исчезло со стола в результате молекулярного распада.
Свидетельство о публикации №219090501249